Советское танкостроение

Танки СССР Soviet tanks

1929 – 1937

 

Этап открывается рассказом о типах танков, предусмотренных Системой танко-тракрно-автоброневооружения от 1929г. и заканчивается описанием типов танков, предусмотренных Системой бронетанковых вооружений на Вторую пятилетку (1933-1937гг.).

 

© Смирнов А.Г., 2020г.

 

Характеристика Этапа 1929-1937гг.

Ключевая фраза: легкий общевойсковой танк, легкий колесно-гусеничный танк дальнего действия

Первый период Этапа 1929 – 1931гг. характеризуется разработкой оригинальных отечественных типов танков, предусмотренных Системой танко-тракрно-автоброневооружения от 1929г.

Второй период Этапа 1931 – 1937гг. характеризуется крупносерийным производством основных тактических типов танков РККА, созданных по образцу зарубежных эталонов.

 

Единицы учета (проекты и машины, отнесенные к категории «танки») Этапа 1929-1937гг.

Сквозной №	Инд.№	Название	Тип	Образ
16/1	3.5	Т-18 обр. 1930г.	Малый пехотный танк
17/2	3.6	Т-20	Малый пехотный танк
18/3	3.7	Т-21	Сверхлегкий по массе танк сопровождения пехоты
19/4	3.8	Т-22	Минилегкий по массе танк сопровождения
20/5	3.9	Т-23	Минилегкий по массе танк сопровождения
21/6	3.10	Т-23*	Минилегкий по массе танк сопровождения
22/7	3.11	Т-17*/ТН-17*	Сверхлегкий по массе плавающий танк
23/8	3.12	ОТ-1	Экспериментальный малый огнеметный танк
24/9	3.13	МС-1а	Экспериментальный малый танк
25/10	8.2	Танк Сиркена	Сверхтяжелый танк
26/11	9.2	Т-24	Средний танк
27/12	9.3	Т-30//Т-32	Тяжелый танк
28/13	12.1	Т-19	Легкий по массе пехотный танк
29/14	12.2	Т-19 улучшенный	Легкий по массе пехотный танк
30/15	13.1	Т-25 проект 1	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк
31/16	13.2	Д-7//Д-44	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк
32/17	14.1	Т-25 проект 2	Сверхлегкий по массе колесно-гусеничный танк
33/18	15.1	Д-4	Средний колесно-гусеничный танк
34/19	15.2	Д-5	Средний танк
35/20	16.1	ТГ-1	Средний колесно-гусеничный танк
36/21	16.2	ТА-1/Т-1001	Средний танк
37/22	16.3	ТА-2/Т-1002	Средний колесно-гусеничный танк
38/23	16.4	Т-3	Тяжелый по массе средний колесно-гусеничный танк
39/24	16.5	ТГ-IV	Тяжелый танк
40/25	17.1	«Фордзон-Путиловец» бронированный	Бронированный колесный трактор
41/26	18.1	Д-10	Бронированный гусеничный трактор
42/27	19.1	Д-11	Бронированный гусеничный трактор
43/28	20.1	Т-27	Сверхлегкий по массе танк сопровождения
44/29	20.2	ОТ-27/ХТ-27	Сверхлегкий по массе огнеметный танк
45/30	21.1	ТП-1	Сверхтяжелый танк
46/31	21.2	Т-39-1-6	Сверхтяжелый танк
47/32	21.3	Т-39-7-1	Сверхтяжелый танк
48/33	21.4	Т-39-7-2	Сверхтяжелый танк
49/34	21.5	Т-39-8	Сверхтяжелый танк
50/35	22.1	Т-35-1	Тяжелый танк
51/36	22.2	Т-42	Сверхтяжелый танк
52/37	22.3	Т-35-2	Тяжелый танк
53/38	22.4	Т-35 обр.1933/37гг.	Тяжелый танк
54/39	23.1	БТ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
55/40	23.2	Д-38	Средний по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки
56/41	23.3	БТ облегченный	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
57/42	23.4	Б-Т	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
58/43	23.5	Д-38-2	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки
59/44	23.6	ПТ-1	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк
60/45	23.7	БТ-С	Средний по массе колесно-гусеничный танк
61/46	23.8	Истребитель Б-Т	Легкий по массе колесно-гусеничный истребитель танков
62/47	23.9	БТ-4	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
63/48	23.10	БТ-5//БТ-5РТ	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
64/49	23.11	БТ-6	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
65/50	23.12	Танк Рафаэлянца	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк
66/51	23.13	Проект Добровольского-Самсонова	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк
67/52	23.14	БТ-7 обр. 1933г.	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
68/53	23.15	БТ-76-М5	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки
69/54	23.16	ИТ-3	Средний по массе колесно-гусеничный танк
70/55	23.17	Т-29-1//Т-29-3	Средний по массе колесно-гусеничный танк
71/56	23.18	ПТ-1А	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк
72/57	23.19	БТ-2 БХМ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк
73/58	23.20	БТ-2-ИС	Экспериментальный легкий по массе колесно-гусеничный танк
74/59	23.21	БТ Цыганова изобретение II	Легкий по массе скоростной танк
75/60	23.22	БТ-7//БТ-7РТ обр.1935г.	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
76/61	23.23	БТ-7А	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки
77/62	23.24	РБТ-5	Экспериментальный легкий по массе колесно-гусеничный танк
78/63	23.25	ХБТ-5//БХМ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк
79/64	23.26	БТ-5-ИС	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
80/65	23.27	ХБТ-7	Средний по массе колесно-гусеничный огнеметный танк
81/66	24.1	ТММ-1	Легкий по массе пехотный танк
82/67	24.2	ТММ-2	Легкий по массе пехотный танк
83/68	24.3	Т-26 обр. 1931/32гг.	Легкий по массе пехотный танк
84/69	24.4	СУ-1	Легкий по массе танк огневой поддержки
85/70	24.5	Т-34 мобилизационный	Малый легкий танк
86/71	24.6	Т-26-76-Д	Легкий по массе танк огневой поддержки
87/72	24.7	«Путиловец» А-39	Легкий по массе танк огневой поддержки
88/73	24.8	СТ	Легкий по массе огнеметный танк
89/74	24.9	ОТ-26/ХТ-26	Легкий по массе огнеметный танк
90/75	24.10	Т-26 обр.1933/36гг.	Легкий по массе пехотный танк
91/76	24.11	Т-26-4	Легкий по массе танк огневой поддержки
92/77	24.12	КТ-26	Легкий по массе колесно-гусеничный танк
93/78	24.13	АТ-1	Легкий по массе танк огневой поддержки
94/79	24.14	Т-46	Средний по массе колесно-гусеничный танк
95/80	24.15	Т-46-1	Средний по массе колесно-гусеничный танк
96/81	24.16	ХТ-130/ОТ-130	Легкий по массе огнеметный танк
97/82	24.17	ТТ-26	Легкий по массе огнеметный танк
98/83	24.18	ОУ-Т-26	Экспериментальный легкий по массе огнеметный танк
99/84	24.19	Т-26 обр.1937г.	Легкий по массе пехотный танк
100/85	25.1	ВТА	Средний танк
101/86	25.2	Т-28-1	Средний танк
102/87	25.3	Т-28 обр. 1933/34гг.	Средний танк
103/88	25.4	Т-29-4//Т-29-5	Средний колесно-гусеничный танк
104/89	25.5	Т-29	Средний колесно-гусеничный танк
105/90	25.6	Т-28 обр.1935/36гг.	Средний танк
106/91	25.7	Т-28А	Средний танк
107/92	25.8	Т-28А-2	Экспериментальный средний по массе танк
108/93	26.1	Т-33 «Селезень»	Малый плавающий танк
109/94	26.2	Т-41	Малый плавающий танк
110/95	26.3	Т-37	Сверхлегкий по массе плавающий танк
111/96	26.4	Т-41 серийный	Сверхлегкий по массе плавающий танк
112/97	26.5	Т-37А//Т-37РТ	Малый плавающий танк
113/98	26.6	Т-43-1	Малый колесно-гусеничный плавающий танк
114/99	26.7	Т-43-1-45	Минилегкий по массе колесно-гусеничный плавающий танк
115/100	26.8	Т-43-2	Малый колесно-гусеничный плавающий танк
116/101	26.9	Т-37Б	Сверхлегкий по массе плавающий танк
117/102	26.10	ОТ-37/ХТ-37	Малый плавающий огнеметный танк
118/103	26.11	Т-37В	Сверхлегкий по массе плавающий танк
119/104	26.12	Т-38	Малый плавающий танк
120/105	26.13	ТМ	Малый плавающий танк
121/106	26.14	ОТ-38/ХТ-38	Малый плавающий огнеметный танк
122/107	27.1	ТГ-V/ТГ-VI	Подвижный форт
123/108	27.2	Танк Данченко	Подвижный форт
124/109	28.1	Проект Троянова	Подвижный форт
125/110	29.1	«Летающий Танк Вертолет»	Минилегкий по массе аэротанк

 

Первый период Этапа 1929-1931гг.

В тупик                                                                                                                                            9

    Программы развития на начало 1930-х, первые смотрины, продолжение строительства Т-18, оценка танка Т-18 и попытка его улучшения, эксперименты на базе Т-18, служба танков Т-18, на замену Т-18, Т-20, тема «пулеметки», инициативная пулеметка, тема «маневренного» танка, от Т-12 к Т-24, проекты САУ на базе Т-24, тягач «Коминтерн», дыренковщина, тема «большого» танка, первая пристрелка, «Гротеподобные», направление 60-тонных позиционных танков, танки второго эшелона, тема «плавучего» среднего танка, САУ, бронеавтомобили, школа КАМА.

Заимствование готовых решений за морями                                                                          146

     УММ, комиссия Халепского, судьба заморских приобретений, дальнейшее формирование бронетанковых частей.

Второй период Этапа 1931-1937гг.                                                                                        195                                                                                       

В колею                                                                                                                                       200

    Перелом, машина разведки, зарубежные операторы Т-27, варианты на базе Т-27, быстроходный танк, служба БТ-2, БТ-2, как испытательный стенд, машины на базе БТ-2, быстроходный артиллерийский, проект танка-истребителя «типа Б-Т», средний маневренный на базе БТ, средний плавающий на базе БТ, легкий пехотный на базе Vickers Mk.E, служба двухбашенных танков Т-26, экспорт двухбашенных танков Т-26, машины на шасси двухбашенных Т-26, подстраховочный вариант для Т-26, танк огневой поддержки на базе Т-26, огнеметные танки на базе двухбашенных Т-26, трехбашенный средний, машины на шасси Т-28 обр.1933-1934гг., тяжелое усиление, на старте, легкие плавающие, служба Т-37А, проект САУ на базе Т-37А.

Эволюции в отвалах породы                                                                                                     433

    Стотонники, наследники Вельпри, летающие танки, улучшение Т-18, информация к размышлению, сотрудничество со Штраусслером.

Переход в новое качество                                                                                                         477

    Первые итоги, дальнейшие планы, долгожданная сорокопятка, варианты модернизации БТ, плод компромиссов, сухопутные аксессуары для БТ-5, аксессуары для водных преград, служба танков БТ-5 в РККА, БТ-5 у иностранных операторов, машины на базе БТ-5, БТ с ракетным вооружением, отмененная замена, новая базовая модель БТ, дополнительное навесное оборудование на БТ-7, служба БТ-7 в РККА, БТ-7 у иностранных операторов, машины на шасси БТ-7, альтернативное развитие БТ, быстроходный артиллерийский (продолжение), быстроходный химический, однобашенный Т-26, эксперименты на базе однобашенного Т-26, служба однобашенных Т-26 в РККА, иностранные операторы однобашенных Т-26, САУ на шасси Т-26, машины на шасси однобашенных Т-26, колесно-гусеничный Т-26, артиллерийский танк на базе Т-26, огнеметные варианты на базе однобашенного Т-26, телеуправляемая группа Т-26, не плавающие отпрыски танков ПТ, серийный пятибашенный, САУ на базе Т-35, и снова легкие плавающие, новый базовый легкий плавающий танк, Т-38 у иностранных операторов, самоходка на базе Т-38, огнеметные плавающие, организационные аспекты на 1934г., трансформация Т-28, эксплуатация и боевое применение танков Т-28, иностранные операторы Т-28, машины на шасси Т-28, на перегибе тридцатых, подготовка кадров для бронетанковых войск.

Сверкая блеском стали                                                                                                              795

     Развитие бронеавтомобилей, легкие БА, средние трехосные БА, тяжелый трехосный бронеавтомобиль, бронеавтомобили на железнодорожном ходу, полугусеничные БА, плавающие БА, «химические» бронемашины, боевые аэросани, самоходная артиллерия, САУ на специальном гусеничном шасси, САУ на колесном шасси, трактора-транспортеры на гусеничном шасси, Испания.

Заключение                                                                                                                               905

Технические концепции и Директории Этапа, Резюме, количественная оценка танковой техники за Этап, боевые типы, опытные типы, тактическая классификация боевых и опытных танков, экспериментальные типы, проекты, классификация по массе, классификация по вооружению, оригинальные конструктивные решения, пилотные решения, производство, импортные типы, отправные решения, Эпилог.

 

Первый период Этапа 1929 -1937гг.

1929 – 1931гг.

 

Разработкой оригинальных отечественных типов танков, предусмотренных Системой танко-тракрно-автоброневооружения от 1929г.

 

 

В тупик                                                                                                                                       9

Заимствование готовых решений за морями                                                                      146

 

Календарь событий Первого периода Этапа 1929-1937гг.

1929г., 17-18 июля	Принятие «Системы танко–, тракторо–, авто– и броневооружения РККА» (СТТАВ).
1929г. лето	Старт работ по вариантам легких танков Т-19, Т-20.
1929г., 9 августа	ТТЗ на разработку колесно-гусеничной танка-танкетки Т-25.
1929г., 6 сентября	Научно-технический совет ГВПУ официально предложил ОАТ вербовать за границей специалистов.
1929г., сентябрь	Большие бобруйские маневры – проба новой бронетехники.
1929г. 3/22 ноября	Создано Управление по механизации и моторизации – УММ РККА.
1929г., 17-19 ноября	Первое боевое применение танков советской постройки (Т-18) на КВЖД.
1929г., ноябрь	Президиум Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) поставил перед промышленностью задачу произвести к концу 1934 года 5611 танков и танкеток.
1929г., 5 декабря	Формируется закупочная комиссия ВСНХ.
1929г., 14 декабря	Заказ на производство среднего танка конструкции Дыренкова.
1929г., конец года	Старт работ по вариантам двухместных гусеничных сверхлегких танков: «малой разведывательной танкетки» и «большой танкетки сопровождения».
1929г., конец года	Выдано предварительное тактико-техническое задание к тяжелому («позиционному») танку.
1929г., 27 декабря	Впервые фиксируется вопрос о переделке корпуса среднего Т-12 – начало проектирования варианта Т-24.
1929г., 30 декабря	Получен образец танка Т-12 без вооружения.
1930г., январь	Начало производства танков Т-18 третьей производственной серии.
1930г., январь	Выдвинута идея создание мобилизационных танков.
1930г., январь	Командующий войсками ЛенВО Тухачевский предлагает наркомвоенмору Ворошилову вести работы по созданию дистанционно управляемых танков.
1930г., 30 января	Закупочная комиссия ВСНХ (комиссия Халепского) выезжает за рубеж.
1930г., 11 февраля/28 мая	Приобретение закупочной комиссией у фирмы Vickers 6-тонных танков и танкеток Carden-Loyd Mk.VI.
1930г., 15 марта	Приобретение закупочной комиссией у фирмы Vickers 12-тонных средних танков.
1930г., март	Прибытие в СССР бюро Гроте.
1930г., 5 апреля	Бюро Гроте выдано задание на «проектирование танка с компоновкой по типу Т-12 или французского танка прорыва».
1930г., 28 апреля	Приобретение закупочной комиссией у фирмы Кристи колесно-гусеничных танков.
1930г., апрель	Начало испытаний Т-12.
1930г., май	Развертывание сомп в механизированную бригаду.
1930г., июнь	Задание на разработку среднего плавающего танка.
1930г., июль	Утвержден план серийного строительства танкеток типа VCL.
1930г., 18 июля	Начало строительства ТГ.
1930г., сентябрь	Т-12 разобран.
1930г., 3 ноября	Получен аналог танкетки VCL советской постройки.
1930г., ноябрь	Начало строительства четвертой серии танков Т-18.
1930г., ноябрь	Представители НТК УММ и Главного управления военной промышленности заслушали информацию о танке: «Independent Tank Виккерса».
1930г., 21 ноября	Решение о развертывании производства танка Кристи М.1931 в СССР.
1930г., конец года	Начало работ по танкам-бронетракторам Д-10, Д-11.
1930г., 2/6 декабря	Доклад Гинзбурга о технических характеристиках британского среднего 16-тонного танка.
1930г., декабрь	Разработка тяжелого (позиционного) танка поручена Главному конструкторскому бюро Орудийно-оружейно-пулеметного объединения.
1931г., 8 января	Показ импортной бронетехники руководству РККА.
1931г., январь	Прибытие в СССР шасси танков Кристи.
1931г., январь	Получен прототип Т-27.
1931г., 17 января	Выдано два технических задания на проведение работ по новому танку сопровождения РККА с использованием технических решений танка В-26 (тема ТММ).
1931г., 30 января	С вооружения в основном сняты все танки, полученные в ходе гражданской войны и Рено-русский.

 

В тупик

 

    Программы развития на начало 1930-х, первые смотрины, продолжение строительства Т-18, оценка танка Т-18 и попытка его улучшения, эксперименты на базе Т-18, служба танков Т-18, на замену Т-18, Т-20, тема «пулеметки», инициативная пулеметка, тема «маневренного» танка, от Т-12 к Т-24, проекты САУ на базе Т-24, тягач «Коминтерн», дыренковщина, тема «большого» танка, первая пристрелка, «Гротеподобные», направление 60-тонных позиционных танков, танки второго эшелона, тема «плавучего» среднего танка, САУ, бронеавтомобили, школа КАМА.

 

    *Программы развития на начало 1930-х.

В 1926г. в СССР была принята трехлетняя программа строительства танков. Согласно этой программе, к 1929г. намеревались создать и построить до 112 танков массой 5 тонн, примерно столько же танкеток или танков-танкеток и разработать тип маневренного танка массой 16 тонн (программой максимум предусматривалась даже возможность постройки 60-ти таких машин). К середине 1929г. стало очевидно, что программа в целом потерпела фиаско. Танк массой 5 тонн (Т-18, он же МС-1 (Рис.1)) довели до серийного производства в 1928 году, но уже пущенный в серию, в июле 1929 года Т-18 военными был признан устаревшим.

 

  

Рис.1 – Танк МС-1.

 

Тем не менее, было принято Соломоново решение продолжить выпуск Т-18: «Впредь до конструирования нового танка допустить на вооружении РККА танк МС-1». Производство танка налаживалось с громадным трудом и многочисленными издержками, влиявшими на качество изделия, но все же до декабря 1929г. произвели 121 единицу таких машин.     

Прототип сверхлегкой машины (Т-17 (Рис.2)) появился только к концу 1929г.

 

Рис.2 – Первый вариант Т-17.

 

Опытный же образец маневренного танка массой 16 тонн (Т-12 (Рис.3)) и вовсе не был построен ни до 1929 года, ни в 1929г.

 

Рис.3 – Проект танка Т-12.

 

В то же время аппетиты на танки росли.

Еще в декабре 1926г. появился доклад начальника Штаба РККА М. Тухачевского (Рис.4) «Оборона Союза Советских Социалистических Республик», в котором делался вывод о неспособности РККА и тыла страны сопротивляться крупномасштабной внешней агрессии.

 

Рис.4 – Михаил Николаевич Тухачевский, 1893-1937гг.

В 1931 г. назначен начальником вооружений РККА, затем зам. Председателя Реввоенсовета СССР, зам. наркома по военным и морским делам (с 15.03.1934 — наркома обороны). В ноябре 1935 г. Тухачевскому присвоено высшее воинское звание — Маршал Советского Союза.  В апреле 1936 г. он назначен 1-м заместителем наркома обороны. В 1937г. изобличен как враг народа и расстрелян.

 

Танковые силы в середине 1920-х были представлены 4-мя учебно-боевыми полками (1-й – Белорусский учебно-танковый полк дислоцировался в районе Минска, 2-ой – Ленинградский – под Питером, 3-ий – Московский – в Москве, 4-ый – Украинский – под Харьковом). По состоянию на 1927г. на вооружении РККА числилось 45 танков «Рикардо», 12 танков «Тэйлор» и 33 машины типа «Рено». Итого – 90 танков, по другим сведениям – 82 танка. Состояние машин, находившихся на вооружении, было разным – часть пушечных танков «Рикардо» не имела пушек, 3 танка «Рено» советской постройки также не имела вооружения, видимо, какое-то количество машин и вовсе было не на ходу – в первую очередь, это относилось к танкам «Тэйлор», которые отличались сложностью конструкции, а также к машинам советской постройки.

    В 1927-ом Тухачевский создаёт группу специалистов по вопросам военного планирования, перед которой ставится задача разработать первый пятилетний план развития вооружённых сил СССР - до 1932 года. Вряд ли в то время Тухачевский и его команда уделяли какое-то особенное внимание развитию танков. Танки, находившиеся в то время на вооружении РККА, представляли собой, скорее, обузу, чем эффективное средство вооруженной борьбы в условиях обширного театра, изобилующего пространными степными районами (юг Украины) или болотисто-лесистой местностью Белоруссии – то же можно сказать и о Дальне-Восточном направлении только плюс отсутствие развитой сети дорог, как шоссейных, так и железнодорожных. В 1928г. в результате конфликта с наркомвоенмором Ворошиловым (Рис.5) Тухачевского отправили командовать ЛенВО (май 1928г. - июнь 1931г.), и таким образом он был на время отстранен от подготовки глобальных решений, но в этой должности Тухачевский провел ряд испытаний танков с целью определить их истинные возможности.

 

Рис.5 – Климент Ефремович Ворошилов, 1881-1969гг.

С 1925г. нарком по военным и морским делам – с 1934г. должность стала называться нарком обороны – занимал это место до 1940 г. Ближайший соратник Сталина.

С 1935г. Маршал СССР.

 

Новый начальник Штаба РККА Шапошников (Рис.6) занялся в том числе анализом состояния бронесил СССР.

 

Рис.6 – Борис Михайлович Шапошников, 1882-1945гг.

Бывший полковник Русской императорской армии. В мае 1918г. вступил в РККА.

В 1928 - 1931 годах начальник Штаба РККА.

С 10 мая 1937 года по август 1940 года начальник Генштаба РККА.

7 мая 1940 года Шапошникову было присвоено звание Маршала СССР.

С 29 июля 1941г. вновь назначен начальником Генштаба РККА. Был снят с поста начальника Генштаба РККА 11 мая 1942 года после разгрома Крымского фронта под Керчью.

Считался видным военным теоретиком.

 

Произошло это не случайно. В середине 1920-х в советской армии появилась идея глубокой наступательной операции. Творцом и ее пропагандистом выступил В. К. Триандафиллов (Рис.7).

 

Рис.7 – Владимир Кириакович Триандафиллов (грек по национальности), 1894-1931гг. (погиб в авиакатастрофе).

Видный советский военный теоретик, заложил основы теории глубокой операции.

К 1917г. штабс-капитан русской армии.

1 июня 1918г. вступил в РККА.

По окончании Военной академии был выдвинут Фрунзе на работу в Штаб РККА, 15 апреля 1924г. стал начальником Первого (оперативного) отдела, а затем начальником Оперативного управления Штаба РККА.

С 1928г. заместитель начальника Штаба РККА.

 

Сущность теории заключалась в нанесении удара по всей глубине обороны противника, взлом её в нескольких местах и введение в прорыв высокомобильных механизированных частей для развития тактического прорыва в оперативный успех.

Некоторые исследователи замечают, что идеи Триандафиллова развились под впечатлением от бросков Первой конной армии в 1919-1920гг. в ходе Гражданской войны и советско-польской кампании – одна из ранних работ Триандафиллова называлась «Взаимодействие между Западным и Юго-Западным фронтами во время летнего наступления Красной армии на Вислу в 1920г.» (опубликована в издании «Война и революция», № 2 март-апрель 1925г.).

Первую приблизительную формулировку теории «глубокой операции» В. К. Триандафиллов дал в 1926г. в работе «Размах операций современных армий». Она заключалась в том, что для прорыва фронта на оперативную глу­бину с учетом мощи средств обороны необходима мощная ударная армия. Основными средствами подав­ления и прорыва Триандафиллов называл артиллерию, в том числе, тяжелую артиллерию резерва главного командования. При этом предусматривалось и массированное применение химического оружия. Что касается танков, то Триандафиллов писал об их определённой роли, однако в его работе 1926г. они ещё не занимали центрального места. Свои разработки теории «глубокой операции» Триандафиллов продолжил в книге «Характер операций современных армий», которая была опуб­ликована в 1929г. В ней в рамках глубокой операции Триандафиллов предусматривал прорыв в оперативный тыл конницы и моторизованных частей, в том числе легких тан­ков и пехоты на вездеходных автомобилях. Он писал о возможности «глубоких проникновений в расположение противника» и «больших оперативных скач­ков». Он считал, что «новый танк должен участвовать не только в сравнительно скоротечной атаке, при сопровождении пехоты в бою, но и во всех фазах преследования, вне поля сражения». На мнение Триандафиллова о возможностях перспективных типов танков оказала влияние позиция главного инспектора бронесил К. Калиновского (Рис.8).

 

Рис.8 – Константин Брониславович Калиновский, 1897-1931гг. (погиб в авиакатастрофе вместе с Триандафилловым).

С 1929г. главный инспектор бронесил, вторая половина 1929 – май 1930г. командир сводного опытного механизированного полка Московского военного округа.

 

В результате, возобладало мнение, что роль главной ударной силы РККА должно перейти к танковым войскам.

Другими словами, на смену оборонительной доктрине следовало перейти к выработке наступательной военной доктрины. Политическому руководству страны такой подход пришелся по вкусу, поскольку в повестке дня опять замаячил вопрос Мировой революции, а точнее - экспорта на штыках РККА в другие страны социально-политической модели СССР.

30 июля 1928г. Совнарком утвердил первый пятилетний план развития и реконструкции Вооруженных Сил СССР на 1928 - 1932гг. Согласно ему, к концу пятилетки, помимо выпуска 1075 танков, необходимо было сформировать дополнительно 3 новых танковых полка.

Однако следовало определиться, какие все же танки строить. 17-18 июля 1929г. была принята «Система танко–, тракторо–, авто– и броневооружения РККА» (СТТА или СТТАВ). «Система…» определила направления развития бронетанковых сил.

«Выписка из протокола № 29 заседания Реввоенсовета СССР о системе броневооружения РККА

17—18 июля 1929г.

Совершенно секретно.

Слушали: 12. О системе танко-тракторно-авто-броне-вооружения РККА. Докладчик т. Триандафиллов

Постановили:

1. Утвердить в основном следующую систему танко-тракторно-авто-броне-вооружения РККА:

а) танкетка (колесно-гусеничная). Назначение — разведки, внезапное нападение. Вес — не более 3,3 т. Желательно понижение веса до 2,5 и 2 т. Скорость — не менее 60 км на колесном ходу и 40 км — на гусеничном. Броня должна гарантировать от пробирования бронебойными пулями с дистанции 300 м. Вооружение — 1 пулемет с горизонтальным обстрелом 360° или два, не одновременно действующих с горизонтальным обстрелом 360°. Боекомплект не менее 2,5 тыс. патронов. Команда — 2 чел. Радиус действия 300 км на гусеничном ходу, 450 — на колесном. Ширина перекрываемого препятствия — не менее 1,25 м, высота — 0,5 м, глубина брода — 0,75 м (желательна плавучесть). Диаметр сваливаемых деревьев 10 см. Переход от колесного на гусеничный ход не более 0,5 м, не выходя из танкетки. Высота танкетки — не более 1,5 м. Кроме того, сконструировать танкетку с теми же данными, но вооруженную одной 37‑мм пушкой с задачей противотанковой борьбы;

б) малый танк. Назначение — ударное средство механизированных соединений, прорыв в условиях маневренного боя. Вес — не более 7‑7,5 т. Скорость — 25‑30 км/ч. Толщина брони должна гарантировать от пробивания 37‑мм снарядом при начальной скорости 700 м/с с 1 тыс. м. Вооружение — одна 37‑мм пушка и 2 пулемета, из них один, не одновременно с пушкой действующий. Боекомплект — не менее 75 шт. снарядов и 3,5 тыс. патронов. Команда — 3 чел. Радиус действия 200 км. Ширина горизонтального препятствия не менее 2 м. Высота препятствия — 0,6‑0,8 м. Глубина брони не менее 1,3 м (желательно плавучесть). Диаметр сваливаемых деревьев 20 см. В опытном порядке конструировать также колесно-гусеничный малый танк с теми же данными, но с допуском веса не более 8 т., скоростью на колесном ходу 45 км/ч и радиусом действия на колесном ходу 300 км¹*;

в) средний танк. Назначение — прорыв укрепленной полосы в условиях как маневренных, так и позиционных. Вес — не более 15‑16 т. Скорость — 25‑30 км[/ч]. Толщина брони должна гарантировать от пробивания 37‑мм снарядом (при начальной скорости 700 м/с) на дистанции 750 м. Вооружение — одна 45‑мм пушка и три одновременно действующих пулемета. Боекомплект не менее 100 снарядов и 5 тыс. патронов. Число команды — 4‑5 чел. Радиус действия 200 км. Ширина перекрываемого препятствия — не менее 2,5 м. Высота —1 м, глубина брода не менее 1,3 м. Диаметр сваливаемых деревьев — 30 см;

г) по отношению к большому танку ограничиться пока теоретической разработкой вопроса, предложив ВПУ ВСНХ к 1 октября 1930 г. представить эскизный проект, после чего и решить вопрос о включении его в систему вооружения;

д) самоходная пушка механизированных частей. Назначение — подготовкам поддержка танковой атаки, борьба против танков (артиллерии сопровождения механизированных частей). Шасси малого танка. Калибр — 76 мм. Вес — не более 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км[/ч]. Броня 7‑10 мм. Угол возвышения — не менее 30°. Горизонтальный угол 12°. Орудие должно представлять полный стандарт в смысле тела и затвора с дивизионной или полковой пушкой. На установке перевозится не менее 24 патронов и 2 чел. орудийных номеров;

е) самоходная зенитная пулеметная установка. Назначение — охрана механизированных частей на походе и в бою от штурмовой авиации (бреющий полет). Шасси малого танка или среднего трактора. Вес — 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км[/ч]. Броня 7‑10 мм. Вооружение — универсальный 4‑ствольный станковый пулемет, калибром 7,62 мм. Установка должна перевозить не менее 2 чел. команды и 4 тыс. патронов;

ж) самоходная зенитная пушечная установка. Назначение — оборона механизированных частей на походе и в бою от штурмовой и бомбардировочной авиации, подвижное противотанковое средство. Шасси малого танка или среднего трактора. Вес — 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км/ч. Бортовая броня 7 —10 мм. Вооружение — спаренная 37‑мм зенитная пушка. Установка должна перевозить не менее 2 чел. орудийных номеров и 100 выстрелов;

з) по отношению к транспортеру пехоты на шасси малого танка ограничиться пока теоретической разработкой вопроса, предложив ВПУ ВСНХ к 1 октября 1930 г. представить эскизный проект, после чего и решить вопрос о включении его в систему вооружения;

и) радио-трактор. Назначение — связь крупных танковых соединений. Шасси малого танка или среднего трактора. Вес — 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км/ч. Толщина бортовой брони (щитки) — 7‑10 мм. Станция телеграфно-телефонная. Радиус действия (телеграфом) станций 250 км при остановке. Работа с хода на дистанцию — не менее 50 км. Для обслуживания станции допускается иметь вторую аналогичную первой машину;

к) дымовой танк. Назначение — выпуск мощных дымовых завес. Шасси малого танка или среднего трактора. Вес — 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км/ч. Толщина брони — 7‑10 мм;

л) по отношению к мостовому танку ограничиться пока теоретической разработкой, предложив ВПУ ВСНХ к 1 октября 1930 г. представить эскизный проект, после чего и решить вопрос о включении его в систему вооружения;

м) легкий трактор. Назначение — перевозка материальной части дивизионной артиллерии, перевозка личного и командного состава и всех частей моторизованной артиллерии. Вес — 3‑3,5 т. Максимальная скорость движения с прицепкой — 25‑30 км[/ч]. Движитель гусеничный;

н) средний трактор. Назначение — перевозка орудий АРГК, весящих в походном положении не свыше 7 т. Перевозка корпусной артиллерии, перевозка грузов механизированных соединений (обоз 2 разряда). Шасси должно быть возможно более стандартизировано с шасси легкого танка. Желателен полный стандарт. Вес — около 7 т. Вес прицепного груза — 7‑7,5 т. Максимальная скорость движения с прицепным грузом 20 км. Движитель гусеничный²*;

о) тяжелый трактор. Назначение — перевозка орудий АРГК особой мощности и всех тяжелый грузов. Вес — около 11 т. Вес прицепного груза — 11‑12 т. Максимальная скорость движения с прицепным грузом 15 км.

З³*. Признать не нужным конструирование специальной новой бронемашины и поручить УС РККА совместно с промышленностью проработать вопрос о приспособлении ныне установленных в производство машин, а именно: а) «Форд» — модель «А»; б) «Форд» — марки «АА» с задним мостом «Джембо» или другой конструкции;

в) автокар грузовой.

4. Принять следующее требование к приспособленным машинам:

а) легкий бронеавтомобиль («Форд», модель «А»). Назначение — подвижное огневое средство в составе разведывательных частей. Вооружение — 2 пулемета, из них 1 — с приспособлением для воздушной стрельбы. Броня отсутствует, но имеется впереди щит от пуль. Желательно приспособление третьей оси. Максимальная скорость движения по дороге — 80‑100 км[/ч]. Вес машины — не более 1,5 км. Команда — 3 чел. Емкость машины должна допускать размещения не менее 2 тыс. патронов. Радиус действия 250 км. Кроме того, признать необходимым конструирование той же машины, но для 37‑мм пушки с круговым обстрелом вместо пулемета;

б) средний бронеавтомобиль («Форд АА» с задним мостом «Джембо» или другой конструкции). Назначение — боевая разведка в составе разведывательных отрядов и механизированных соединений. Вооружение — 2 пулемета, из них 1 с круговым обстрелом. Броня должна давать гарантию от пробивания обыкновенными пулями с дистанции 150‑200 м. Максимальная скорость движения по дороге — 50 км. Вес машины — не свыше 3,8 т. Количество команды — 3 чел. Радиус действия 200 км. Емкость машины должна допускать размещение не менее 3 тыс. пулеметных патронов.

в) тяжелый бронеавтомобиль (автокар грузовой). Назначение — тяжелая разведывательная машина и средство противотанковой борьбы. Вооружение — одна 37‑мм пушка и пулемет (не одновременно действующий) с круговым обстрелом и один пулемет для стрельбы в направлении движения (угол обстрела 25‑30°). Бронемашина должна давать гарантию от пробивания бронебойными пулями на дистанции до 500 м. Число осей — 3. Машина должна иметь заднее рулевое управление. Скорость движения по дороге не менее 50 км[/ч]. Вес машины — не свыше 6 т. Команда — 4 чел. Радиус действия 200 км. Емкость машины должна допускать размещение не менее 75 орудийных выстрелов, 3 тыс. пулеметных патронов и запас горючего на 5‑6 часов среднего хода⁴*.

5. Признать необходимым разработать приспособление существующих мотоциклов к вооружению пулеметами по следующим требованиям: назначение — действие в составе разведывательного отряда. Мотоцикл и коляска не бронируются. Желательно иметь впереди щит толщиной около 7 мм. Пулемет устанавливается на коляске. Установка должна допускать: 1) стрельбу с хода по наземным целям, а при остановке также стрельбу по воздушным целям; 2) быстрое снимание пулемета. Запас патронов — не менее 500 шт.⁵*

6. Штабу РККА совместно с ВНИКом, МПУ и ВПУ ВСНХ СССР, НС РККА, ВТУ и АУ УС РККА проработать настоящую систему с точки зрения техническо-производственных требований к ней (качество материалов, качество брони, стандартизация отдельных частей систем, простота конструкции и т. д.). Срок — 1 декабря 1929г.

7. Штабу РККА совместно с ВНИКом, АУ и ВТУ УС РККА, ВПУ и МПУ ВСНХ СССР разработать план конкретной реализации систем. План должен включить: а) очередность конструирования отдельных систем; б) ориентировочные сроки готовности проектов и опытных образцов; в) план заказов новых систем; г) план вооружения войсковых частей новыми системами (организация войсковых частей и тылов) с учетом имеющейся в наличии материальной части. Срок исполнения по абзацам «а», «б» и «в» — 1 октября 1929г., по абзацу «г» — 1 января 1930г.

8. Поручить ВНИКу совместно со Штабом РККА и АУ УС РККА на основе разработанной системы провести ряд опытов по вопросам улучшения способов наблюдения с танков и методов стрельбы с хода. К разработке привлечь НТК УВМС РККА.

9. Начальнику Штаба РККА с доклада председателя РВС СССР в порядке научных изысканий давать довольствующим органам задания на разработку опытных образцов, хотя и не вошедших в данную систему вооружения, но необходимых для проверки экспериментальным путем новых течений тактики броневого дела и достижения научно-технической мысли.

10. Принимая во внимание, что для обеспечения потребности военного времени в механизированном транспорте для РККА, НКВМ не может базироваться только на мобзапасе тракторов специальной конструкции, войти с ходатайством в правительство СССР о согласовании типа и конструкции тракторов, намечаемых к производству внутри страны, с потребностью обороны в этих тракторах.

11. Предложить АУ УС РККА принять меры к срочной разработке гусеничных придатков к колесным сельскохозяйственным тракторам.

Секретарь РВС СССР Литуновский

Примечания:

¹* Впредь до сконструирования нового малого танка допустить на вооружение частей РККА танк МС‑1. АУ УС РККА принять все меры к увеличению скорости его хода до 24‑25 км/ч (Прим. док.).

²* Впредь до сконструирования новых среднего и малого тракторов допустить па вооружение РККА тракторы «Большевик» и «Коммунар». АУ УС РККА принять меры к увеличению скорости означенных тракторов согласно плану модернизации (Прим. док.).

³* Так в тексте.

⁴* Впредь до окончательной разработки приспособления для военных целей указанных машин допустить на вооружение РККА бронемашину БА‑27 (Прим. док.).

⁵*Кроме того, разработать прицепную двухколесную платформу для установки станкового пулемета для стрельбы по наземным и воздушным целям. Платформа должна отцепляться в течение не более 1‑1,5 мин и допускать перевозку, помимо пулемета, 1,5 тыс. патронов. Означенную платформу использовать и для подвоза патронов (Прим. док.).

РГВА. Ф. 31811. Оп. 1. Д. 34. Л. 49—50об. Заверенная копия».

По типам танков документ в принципе повторял номенклатуру трехлетней программы танкостроения от 1926г.: сверхлегкая машина (танкетка), малый танк, средний танк. Правда, появились новые уточнения, например, в отношении сверхлегкой машины определялось, что танкетка должна быть колесно-гусеничной, пулеметное вооружение с горизонтальном обстрелом 360° - т.е. башенное расположение вооружения, экипаж – 2 чел. В отношении малого танка появилось суровое требование довести скорость машины до 25 км/ч. Про средний танк говорилось, что машина должна иметь скорость 25 км/ч, вооружение - одна 45‑мм пушка и три одновременно действующих пулемета (надо полагать, также расположенные в башнях), запас хода - 200 км. По «большому» (тяжелому) танку, как и прежде, конкретной позиции высказано не было, но тема была заявлена. Уделялось внимание и экзотическим по тем временам вариантам: «дымовой» танк, «радио-трактор», транспортер пехоты, СЗУ, САУ.

     В июле 1929г. план по производству танков был пересмотрен в сторону увеличения. 15 июля 1929г. вышло Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О состоянии обороны СССР». В документе устанавливалось, что РККА не может по численности личного состава уступать потенциальному противнику, а по насыщенности техникой - должна в два-три раза превосходить. В приоритете были танки, артиллерия и авиация. План предусматривал рост производства стрелкового оружия в 2,5–3 раза, автомобилей – в 4–5 раз, танков – в 15 раз! В отношении танков в этом документе было сказано буквально следующее: «иметь к концу пятилетия в армии мирного времени в строю 1,5 тыс. танков; создать резерв, вступающий в строй с началом войны, в 1,5‑2 тыс. танков; иметь запас в 1,5‑2 тыс. танков. В соответствии с этим промышленность обязана подготовиться к обеспечению постоянного действия указанного количества танков во время войны». Исходя из приведенных в документе требований, получается, что к концу пятилетки должно быть построено от 4,5 тыс. до 5,5 тыс. танков.

     Для претворения столь грандиозных замыслов следовало развернуть конструкторскую базу. 6 сентября 1929г. из научно-технического совета ГВПУ в адрес Орудийно-арсенального треста было направлено Директивное письмо о мероприятиях в связи с перевооружением РККА. Приведем его текст.

«6 сентября 1929г.

Совершенно секретно.

Постановлением Реввоенсовета от 18 июля с. г. установлен план перевооружения Красной армии, тяжесть выполнения которого по линии артиллерии и танкового вооружения в значительной части ложится на заводы вверенного Вам треста.

Несмотря на довольно значительный прошедший срок с 18 июля и также несмотря на ряд совещаний по вопросу относительно реализации плана перевооружения, конкретных мероприятий, характеризующих начало работы в этой области, не имеется. Такое положение в значительной части объясняется важностью возлагаемой на промышленность задачи, а также необходимостью проведения ряда ответственных совещаний (в МПУ, Штабе РККА, ГВПУ и т. д.), но тем не менее положение дела обязывает немедленно приступить к этой ответственной и важной работе.

В связи с вышеизложенным предлагается Вам:

1. Немедленно приступить к развертыванию двух конструкторских бюро: одного - по конструированию артиллерии и другого - по конструированию танко-тракторо-автомобильных предметов вооружения Красной армии. Примерный состав этих бюро должен быть: артиллерийского — не менее 35‑40 чел. и танкового — не менее 50 чел. При формировании этих бюро необходимо руководствоваться следующими данными: каждое бюро должно быть совершенно самостоятельно, возглавляться своим начальником и формироваться из следующих 3 групп:

1) группа, составляющая основное ядро и руководящая работой всего бюро, — из основных военных конструкторов, работавших в области конструирования военных образцов в течение продолжительного времени и зарекомендовавших себя как опытные военные конструктора;

2) иностранные специалисты-конструкторы, которые должны быть приглашены специально по Вашему представлению в ГВПУ, с указанием тех задач, которые будут возложены на них;

3) молодые конструкторы из числа оканчивающих втузы, зарекомендовавшие себя склонностью к конструкторскому делу, причем подбор этой группы должен происходить по согласованию с соответствующими органами втузов.

[2.] Задачами вышеуказанных бюро должны явиться:

а) конструирование опытных образцов согласно прилагаемой при сем сводной ведомости²* и выдержанность в обязательном порядке сроков, установленных в той же ведомости;

б) наблюдение за постановкой на производство опытных образцов проектируемых объектов;

в) помощь производственно-техническим отделам заводов при переходе от производства опытных образцов к постановке их на валовое производство; помощь эта должна выражаться в соответствующем инструктаже, находящемся в пределах ведения конструкторских бюро.

На задачу развертывания конструкторских бюро и их работу в отношении конструирования образцов (которая должна начаться немедленно, не дожидаясь момента окончательного развертывания и формирования укрупненных конструкторских бюро) предлагаю обратить особое внимание, выделив для этой цели из ответственных руководителей технической работы в тресте особое ответственное лицо, ведущее постоянное наблюдение за ходом этой работы, причем обязываю Вас через месяц представить доклад в Главное военно-промышленное управление, в котором были бы конкретно освещены мероприятия и ход работы по выполнению настоящего задания.

Обязываю Вас, в развитие выполнения настоящего задания, в кратчайший срок и, во всяком случае, не позже, чем через неделю от получения настоящего распоряжения представить в ГВПУ мотивированную докладную записку с указанием всех необходимых мероприятий материального и административного характера, которые необходимы Вам для выполнения возложенного на Вас задания как в части конструирования, так и в части развертывания конструкторских бюро. Эти мероприятия должны выражаться: 1) в представлении разработанной сметы необходимых денежных расходов, с деталировкой этих расходов по отдельным элементам работ и с календарным планом необходимого отпуска средств; 2) в требовании на рабочую силу, с указанием — какие специалисты откуда могут быть взяты и для какой работы могут быть использованы для конструирования военных образцов; 3) какая иностранная помощь (в виде получения готовых образцов, чертежей, методов производства и т. д.) должна быть получена и как она может быть освоена в конструкторских бюро; 4) какие молодые силы и в каких втузах могут быть получены для укомплектования и усиления конструкторских бюро.

Одновременно предлагается по линии главного конструкторского бюро Орудийно-арсенального треста разработать вопрос относительно выделения из конструирования военных образцов тех элементов конструирования, которые могут быть поручены организациям и лицам, специализировавшимся в области конструирования по линии гражданской промышленности с тем, чтобы таким путем снять часть работы с конструкторов, специализировавшихся в области военного конструирования.

Одновременно обращается Ваше внимание на то, что постановлением Президиума ВСНХ СССР набор конструкторских сил в пределах текущего года разрешается производить, не стесняясь штатами, донося о соответствующих расходах, связанных с внештатным приемом, через ГВПУ в Президиум ВСНХ СССР. Кроме того, Вам предоставляется право набора конструкторских сил в развертываемые конструкторские бюро в зависимости от возможности, не стесняясь необходимостью брать работников там, где только это представляется возможным, причем в случае необходимости возможная помощь со стороны ГВПУ будет Вам оказана так же, как предоставляется Вам право войти с ходатайством в ГВПУ относительно повышения ставок с целью привлечения наиболее ценных конструкторских сил из гражданской промышленности. Помимо развертывания основных конструкторских бюро, предлагается приступить к усилению и фактическому развертыванию конструкторских бюро на заводах «Большевик» и № 8. Эти конструкторские бюро при заводах должны явиться филиалами Центрального конструкторского бюро, причем со временем центр тяжести работы должен быть перенесен на них. Принципы формирования и методы организации таковы, как и для центрального конструкторского бюро Орудийно-арсенального треста.

На основании препровождаемой дополнительно при сем программы с перечнем объектов, подлежащих конструированию как по артиллерии, так и по танкам, тракторам и автомобилям (программа эта в общих чертах Орудийно-арсенальному тресту известна и подвергалась неоднократно обсуждению совместно с техническими руководителями треста), предлагаю в 10‑дневный срок представить в ГВПУ календарный план и программу выполнения назначенных заданий с таким расчетом, чтобы сроки выполнения уложились в сроки, намеченные ГВПУ совместно с представителями Орудартреста и объявленные через МПУ Штабу РККА. Так как работа по конструированию и выполнению опытных образцов связана с необходимостью обеспечения соответствующим сырьем и полуфабрикатами, то предлагается в 10‑дневный срок представить в ГВПУ спецификации всех необходимых материалов и полуфабрикатов, которыми должно быть обеспечено опытное конструирование и производство опытных образцов (как-то: магнето, динамо, стартеры, освещение, сигнализация, резина и т. д.) для тракторов и танков и соответствующие материалы по артиллерии. От срочности представления Вами материалов будет зависеть своевременность постановки вопроса о снабжении сырьем и полуфабрикатами перед правительственными органами. Ввиду трудности составления точной заявки на материалы заявка может быть ориентировочная, но эта ориентировочная заявка должна быть составлена в наикратчайший срок и, во всяком случае, намеченный срок - 10 дней - должен быть выдержан.

Попутно с организационными мерами необходимо продумать четкую систему прохождения образца по этапам, начиная от конструирования, изготовления опытного образца и вплоть до постановки на валовое производство. Эта система должна быть продумана в области четкого разделения этапов, соответствующих стадий прохождения, системы выделения отдельных заводов и цехов под опытные работы и увязки работы по конструированию, изготовлению опытного образца и валовому производству между конструкторскими органами, научно-исследовательскими институтами, опытными отделами на заводах и производственно-техническими отделами треста и заводов в целом.

Свои предварительные предложения по этому вопросу предлагается проработать и сообщить через НТС Главному военно-промышленному управлению для организации при последнем специального совещания по этому вопросу в целях выработки основного положения о прохождении опытного строительства по всем системам производства в военной промышленности.

Программы по артсистемам, танкам и тракторам препровождаются дополнительно³*.

Член Президиума ВСНХ СССР и начальник ГВПУ Урываев

Председатель НТС ГВПУ Лавровский

Примечания:

¹* Копии направлены: в Мобилизационно-плановое управление ВСНХ СССР и во 2‑е управление Штаба РККА.

²* Приложение в деле не обнаружено.

³* Предложение написано от руки.

РГАЭ. Ф. 2097. Оп. 1. Д. 1084. Л. 107— 08 об. Заверенная копия».

    К пункту о привлечении иностранцев к вопросам танкостроения следует сделать замечание. В конце 1920-х годов (1928-1929гг.) в советской переписке замелькали фамилии известных и не очень известных немецких специалистов. Как будто, привлекался или имелись намерения задействовать по теме колесно-гусеничного танка корифея немецкого танкостроения Фольмера. В «Справке ГВПУ о заключении договоров иностранной технической помощи» от 18 мая 1929г. в разделе «Орудийно-арсенальный трест» указано: «Фольмер – известный германский военный конструктор. Проект танка на двух кодах (- очевидно, ходах) и скоростях: на гусенице (25 км) и колесах (50 км)». По советскому заказу построил оригинальную танкетку Грюнберг (это буквально все, что известно об этой машине). Проект некоего малого танка выполнил Шталлер (также нет никаких подробностей по проекту).

    13 октября 1929 года Распорядительное заседание Совета труда и обороны (РЗ СТО) предложило принять все меры к максимальному расширению танкостроения в 1930/31 году с тем, чтобы полученное на пятилетие задание выполнить, по возможности, в большей его части в течение первой половины этого пятилетия.

    В ноябре 1929 года президиум Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) поставил перед промышленностью задачу произвести к концу 1934 года 5611 танков и танкеток.

   В связи с поставленными задачами моторизации и механизации армии 3 ноября (в некоторых источниках указывают 15 ноября) 1929г. было создано Управление по механизации и моторизации – УММ РККА.

    *Первые смотрины.

17 июня 1929г. Реввоенсовет по предложению В. К. Триандафиллова (вероятно, с подачи Калиновского) принимает постановление, в котором говорилось: «Принимая во внимание, что новый род оружия, каким являются броне силы, недостаточно изучен как в смысле тактического его применения (для самостоятельного и совместно с пехотой и конницей), так и в смысле наиболее выгодных организационных форм, признать необходимым организовать в 1929-1930 гг. постоянную опытную механизированную часть». 15 июля Центральный Комитет ВКП (б) принял Постановление «О состоянии обороны СССР», в котором было утверждено Постановление РВС СССР о создании механизированной части. Развертывание полка, который получил наименование сводного опытного механизированного полка (сомп), в литературе эту часть называют также отдельным опытным механизированным полком или 1-ым отдельным механизированным полком, осуществили в июле-августе 1929г. на базе 3-го (московского) танкового полка. Командиром полка был назначен главный инспектор бронесил РККА К.Б. Калиновский. Полк в своем составе имел: танковый батальон двухротного состава (не более 20 танков Т-18/МС-1), артиллерийскую батарею, автобронедивизион, мотострелковый батальон.

     В сентябре 1929г. ОМП отправили на Большие (Всесоюзные) бобруйские маневры (проводились во второй раз). (Рис.9)

 

Рис.9 – Первые Т-18 на маневрах.

 

В 1929г. бобруйские маневры стали, по сути, первым смотром технической оснащенности РККА после Гражданской войны. В маневрах принимали участие войска Белорусского, Московского, Ленинградского, Украинского и Северокавказского военных округов. На манёврах присутствовала большая группа руководящих командиров штаба РККА во главе с народным комиссаром по военным и морским делам К.Е. Ворошиловым. Вместе с наркомвоенмором прибыли начальник Штаба РККА Б.М. Шапошников и начальник Оперативного управления Штаба РККА В.К. Триандафиллов. Руководил маневрами командующий БВО (Белорусский военный округ) А.И. Егоров. На маневрах впервые отрабатывалась тактика глубокого прорыва с использованием всех современных видов оружия: мотомеханизированная часть вместе с пехотой, артиллерией и авиацией прорывала оборону противника, а затем вместе с конницей и авиацией развивала успех с выходом на оперативный простор.

    В ноябре 1929г. роте танков Т-18 (отправили 10 шт.) пришлось принять настоящее боевое крещение в советско-китайском конфликте на КВЖД (Китайско-Восточная Железная Дорога). Машины применялись в боях всего три дня 17-19 ноября, за это время по разным причинам вышло из строя 7 танков. Отзывы были противоречивые. С одной стороны, говорили, что танки хорошо поддержали пехотные подразделения, подавляя очаги сопротивления и живую силу противника пулеметным огнем, оказывали моральную поддержку своей пехоте и подавляли волю к сопротивлению у противника. Вместе с тем было отмечено, что выучка экипажей недостаточна, не наблюдалось никакого взаимодействия между танками. Самые большие нарекания вызывало пушечное вооружение. Выяснилось, что диоптрический прицел обеспечивает прицеливание на дистанции 750-800 м, слабым оказалось фугасное действие 37-мм снаряда. Танки Т-18 обладали недостаточной проходимостью по полю боя (одна из машин застряла во вражеском окопе), малой скоростью. Было даже высказано и маргинальное мнение о ненужности гусеничных боевых машин.

  На середину 1929г. в войсках могло находится по одним данным – 90, по другим - 82 старых танка и 30 МС-1, итого - 120 или 112 танков. С учетом строившихся машин и машин, не веденных в эксплуатацию, СССР располагал максимально – 216 танками, наиболее вероятно - 206 танками. К концу 1929г. года количество танков в войсках могло увеличиться за счет 66 танков МС-1, принятых военными. В литературе встречается информация, что на конец 1929г. бронесилы РККА располагали 133 танками.

*Продолжение строительства Т-18.

Вне контекста трехлетней программы, стартовавшей в 1926г., 20 июня 1927 года, ещё до принятия Т-18 на вооружение, состоялось заседание Орудийно-арсенального треста (ОАТ), на котором обсуждался возможный выпуск этих танков. Принятый по итогам заседания план, рассчитанный на 5 лет, предполагал строительство 927 танков: из них 12 шт. за 1927/28 годы, 175 шт. за 1928/29, 200 шт. за 1929/30, 240 шт. за 1930/31 и 300 шт. за 1931/32 годы. К концу 1929 года удалось произвести 108 серийных машин первой - второй серий и 13 машин третьей серии. Военные хоть и признали в 1929 году машину устаревшей, но дали добро на дальнейшее ее производство – других вариантов насытить РККА танками не было. На 1929-1930 гг. (ноябрь 1929г. – ноябрь 1930г.) план выпуска был скорректирован сначала до 300 единиц, а позже до 325 единиц (по этой цифре ссылаются на документ «Система танко-тракторо-авто-броневооружения РККА», но в тексте Выписки из протокола №29 заседания Реввоенсовета СССР о системе броневооружения РККА от 17-18 июля 1929г. нет ни слова о количестве танков Т-18, которых следует произвести в 1929-1930гг., возможно, эти цифры были озвучены в докладе Триандафиллова на этом заседании). По другой версии, цифра в 305 штук появилась в начале 1930г.

     Учитывая замечания военных, и, пытаясь как-то привести танк Т-18 к более высокому стандарту, разработчики и заводчане (причем, в некоторых источниках сквозит, что заводчане испытывали скепсис по поводу возможности доработки конструкции до измененного ТЗ) предприняли некоторые меры. Следовало улучшить динамические показатели изделия и решить вопрос с артиллерийским вооружением – пушка «Гочкис тип 3»\2К или ПС-1 смотрелась временным почти полукустарным явлением. Для повышения скоростных характеристик машины (военные требовали хотя бы 25 км/ч) решили, с одной стороны, форсировать двигатель до 45 л.с., а с другой – по предложению Шукалова (Рис.10) намеревались сократить толщину бронирования с 16 мм до 14 мм, при этом уровень защищенности надеялись сохранить за счет повышения качества брони (вероятно, перешли на однослойную броню, похоронив двух-трех-слойку Рожкова) – неясно, прошло ли предложение Шукалова.

 

Рис.10 - Сергей Петрович Шукалов, родился в 1883г. Инженер Путиловского завода, с 1924г. возглавлял единственное на тот момент в стране танковое КБ - Танковое бюро (Т-бюро) - в 1926г. бюро было преобразовано в Главное конструкторское бюро Орудийно-арсенального треста (ГКБ ОАТ), под разными названиями просуществовало до 1932г.

Арестован в 1938г., осужден в 1941г. Обстоятельства, место и дата смерти неизвестны.

 

    Уже в ходе испытаний форсированного двигателя, в июле 1929г. было принято решение увеличить мощность двигателя только до 40 л.с. В качестве компенсации хотели ставить четырехступенчатую (взамен трехступенчатой) коробку передач (пишут, что к ней полагался и новый многодисковый фрикцион), но на деле разработка 4-скоростной коробки сильно затянулась, и машины новой - третьей серии ее не получали. На танки третьей серии планировали ставить более мощною пушку Б-3 калибра 37 мм (оно же ПС-2). Новое орудие предполагалось более тяжелом, поэтому для уравновешивания башни к ее кормовой части приделали нишу, которую можно было приспособить под радиооборудование. Из-за ниши возможность установки пулемета в корме отпала. Ниша закрывалась с тыльной стороны откидной крышкой, облегчавшей монтаж и демонтаж радиостанции и оружия (реально в нише располагалась часть боекомплекта). Бортовая заслонка вентиляционного окна башни стала прямоугольной и откидывалась на петлях вверх. Новая башня стала тяжелее на 140 кг. Однако выпуск 37-мм орудий Б-3 не был освоен до 1932 г. и танки Т-18 вооружались прежним изделием ПС-1. Никакого радиооборудования Т-18 также не дождались. В 1929 году Орудийно-арсенальный трест выдал Научно-испытательному институту связи задание на танковую радиостанцию. В частности, предписывалось разработать и изготовить не одну, а сразу три радиостанции – рядового танка, командира взвода и командира роты. Радиостанции были созданы, но ни одна из них нормально не вписалась в отведенное для них пространство, поскольку выступающие внутрь головки заклепок, болтов и угольников не были учтены при выдаче задания.

    Итак, отличительной чертой модернизированных танков, которых в литературе принято обозначать МС-1 (Т-18) образца 1930г., стала новая форма башни с нишей. (Рис.11, Рис.12)

 

 Рис.11 - МС-1 (Т-18) образца 1930г. МС-1 (Т-18) образца 1930г.

 

Рис.12 – На одной платформе танки второй и третьей серий, хорошо видна разница в башнях.

 

Помимо форсированного двигателя и башни, модернизированные машины имели и некоторые другие мелкие отличия.  На танках первых серий в днище корпуса присутствовал люк под картером двигателя, однако проку от него было немного, и распоряжением по ОАТ и УММ от 14 февраля 1930г. его упразднили. Изменилась конструкция глушителя - теперь он имел цельный корпус. Ранее электропроводка в танке выполнялась по системе «трубок Бегрмана», но теперь от неё отказались, перейдя к бронированным кабелям. В систему питания был введен подогрев воздуха (пишут, это практиковалось еще в машинах второй серии). В ходовой части опорные катки было решено оставить прежними (хотя с дефектом резиновых бандажей, которые поставлялись «Красным треугольником», что-то нужно было делать), а кронштейны ведущих колёс поменялись. На танках первых серий конструкция передней свечи подвески отличалась от двух задних наличием проушины для крепления серьги с передним опорным катком. Его подрессоривание обеспечивала дополнительная пружинная колонка. Начиная с 1930г., стали устанавливать унифицированные свечи. Появились и новые полностью литые траки без заклёпок. Гусеничная цепь Т-18 состояла из 51 трака (реально – 49-53). Они были сборными и состояли из литого основания с проушинами и гребнем для сцепления с ведущим колесом. С наружной части на них наклёпывалась стальная подошва с боковыми напусками для увеличения несущей поверхности при движении по рыхлому грунту. Сверх подошвы приклепывалась еще и шпора для улучшения сцепления с грунтом. Траки сцеплялись трубчатым стальным пальцем. От выпадения палец с двух сторон удерживался бронзовыми втулками, закрепленными шплинтами. Как видим, это была довольно сложная в изготовлении деталь, ее упростили. Новые траки были более прочными и обеспечивали лучшее сцепление на мягком грунте за счет погружавшихся в грунт выступов - из-за каковых они получили официальное обозначение «орлиный коготь». Позже добавились переработанные ленивцы (чертёж 1-18-251), новые поддерживающие ролики (чертёж 1-18-233) и литые ведущие колёса с внешним зацеплением (чертёж 1-18-239). (Рис.13)

 

Рис.13 – Модифицированный Т-18 на ходовых испытаниях.

 

     В начале 1930 года появилась идея собирать корпуса и башни Т-18 не заклёпками, а с помощью сварки. Дело в том, что в это же время на з-де «Большевик» свой танк со сварным корпусом создавал немецкий конструктор Гроте. Сварное соединение было более прочным. Планировался быстрый переход на сварку, но опытные работы по этой тематике сильно затянулись. Первый сварной корпус был готов на Ижорском заводе 28 июля 1930 года. Хотя встречаются утверждения, что было налажено серийное производство сварных корпусов для МС-1, на самом деле это не так.

     Вероятно, с ноября 1930г. началось производство машин Т-18 четвертой производственной серии. Эти машины, наконец, получали четырехскоростную коробку передач и новый – «тюльпообразный» вариант ведущего колеса (чертеж 19595). Вместо электрооборудования «Бош» на танках начало появляться электрооборудование «Сцинтилла». (Рис.14)

 

 

 

 

Рис.14 - Т-18 четвёртой серии.

 

     Масса Т-18 обр.1930г. 5,5 т или 5,9 т. Габариты: длина – 3470 мм (без хвоста, полная – 4380 мм), ширина – 1760 мм, высота – 2120 мм, клиренс – 305 мм. Бронирование вертикальных элементов корпуса – 14 мм (- или 16 мм?), башни – 16 мм, крыши и днища – 8 мм. Экипаж 2 чел. Вооружение: 37-мм пушка «Гочкисс тип 3»\2К (ПС-1), 7,62-мм пулемет ДТ-29 (Рис.15).

 

Рис.15 – Пулеметы Дегтярева, вверху – пехотный вариант ДТ-27, внизу – ДТ-29, ставший стандартным танковым пулеметом почти до 1950-х годов.

 

    Пушка монтировалась в бронемаске. Она позволяла изменять угол наводки по горизонтали в границах 35 градусов и по вертикали с углом возвышения +30 градусов и понижения -8 градусов. Прицельное устройство пушки было из диоптра и мушки, установленной в бронемаске на выходе отверстия для прицеливания, чтобы навести приспособление в цель, наводчик с поддержкой плечевого упора перемещал ее по горизонтали и вертикали. Когда необходимо было повернуть башню, он осуществлял то же самое с поддержкой рычага левой рукой, заранее упершись спиной в ее стенку. На танках, выпущенных после 1930 года, орудия оснащались 2.45-кратным оптическим прицелом для 37- мм танковых пушек с полем зрения 14°20' и диаметром выходного зрачка 2.6 мм – прицелы были разработаны в Питере, но собирались на Мотовилихинском машиностроительном заводе. На танк устанавливался 7,62-мм танковый пулемет В. Дегтярева (ДТ) с круглым магазином на 6З патрона. Он снабжался выдвижным железным прикладом, с помощью которого можно было регулировать длину оружия. Диоптрический прицел ДТ допускал ведения перестрелки на дальность 400, 600, 800 и 1000 метров. В шаровой опоре пулемет возможно было наводить в горизонтальной плоскости в спектре 64 градуса, а в вертикальной +30 градусов и -8 градусов. Круговой обстрел из вооружения танка достигался за счет поворота всей башни. Боекомплект 104 выстрела (включая, осколочные гранаты с чугунными и стальными корпусами) и 2016 патронов.

    Из приборов наблюдения имелись узкие смотровые щели. Командир смотрел через щели башенки, водитель - вперед наблюдал в щель, сделанную в крышке лючка (откидного щитка). При активном огневом действии противника щель закрывалась заслонкой с небольшими крестообразными прорезями, либо глухой броневой заслонкой. Налево и направо водитель следил через смотровые щели в скосах бортов корпуса. Единственным оптическим устройством считался перископ, размещавшийся в откидном щитке лючка механика-водителя («броневой глаз»). Перископ монокулярного типа, поверх закрывался броневым корпусом и крышкой. Средства связи отсутствовали.

   Как уже говорилось выше, форсированный до 40 л.с. 4-х цилиндровый воздушного охлаждения двигатель объединялся в одном блоке с коробкой передач. Мотор можно было запускать от ручки или от электростартера (магнето). Когда двигатель набирал обороты, магнето отключали и в систему включался динамо-стартер (генератор). Коробка скоростей у Т-18 объединялась с фрикционной муфтой и сателлитом, обеспечивающим различную скорость вращения гусениц при повороте машины. От коробки скоростей вертящий эпизод передавался на основное колесо с тормозом поворота.

    Электрооборудование на Т-18 было рассчитано на напряжение 6 вольт. Источниками питания считались 6-вольтовая аккумуляторная батарея, магнето и динамо-магнето; потребителями являлись - фара, звуковой знак с регулируемой мощью звука, задний фонарь, фонарь распределительного щитка и переносные лампы (2 штуки). Высокое напряжение на свечки зажигания подавалось через прерыватель-распределитель.

   В результате проведенной модернизации скорость машины удалась увеличить ненамного – с 15,5-16 км/ч до 17,5 км/ч или 18,5 км/ч; некоторые приводят – 22 км/ч, что, видимо, слишком оптимистично. Запас хода по шоссе 120 км. Удельное давление на грунт получилось низким - 0,374 кг/см³. Преодолеваемые препятствия: ширина рва – 1,85 м, высота стенки – 0,55 м, глубина брода – 0,8 м. (Рис.16)

 

 

Рис.16 – Преодоление препятствий.

 

    Первоначально, вроде бы, планировалось построить 180 танков Т-18 третьей серии. Первые 5 танков ожидались в январе 1930 года, 10 в феврале, 15 в марте - и далее, начиная с апреля, по 25 штук в месяц. Эти ожидания, правда, не соответствовали мощностям завода: для ежемесячного выпуска 25 танков требовалось увеличить станочный парк. Несмотря на это, в начале 1930 года планка снова была поднята, на сей раз до 305 танков.

    6 января 1930г. в ВСНХ появилось предложение наметить производство танков Т-18 в военное время на Челябинском тракторном заводе, для чего при данном заводе необходимо было немедленно приступить к постройке специального танкового цеха, расположенного вне территории основного завода. В цехе следовало сосредоточить оборудование, потребное для развертывания полной мощности, установленной для ЧТЗ по производству танков в военное время по мобилизационной программе.

    В реальности дело с производством танков Т-18 третьей серии обстояло так. К 31 мая 1930г. было готово 34 танка, из которых окончательно сдано было 23. К 18 октября из 305 предусмотренных планом танков было передано на приёмку 216 штук. В авральном порядке оставшиеся машины достраивались без башен, которые недопоставил Ижорский завод. К утру 1 ноября завод доложил о готовности, в том или ином виде, 312 танков. Но 10 ноября к первому пробегу было предъявлено 238 танков, 151 из которых удалось сдать. Не хватало 82 башен. В конце концов, были сданы все 305 танков, но позже определенного планом срока.

    Разбиралось со сложившейся ситуацией ОГПУ. В результате репрессий пострадали ответственные исполнители на «Большевике», Ижорском заводе и других предприятиях. Арестованными оказались и некоторые сотрудники КБ ОАТ, например, Н.В. Цейц.

    В 1931 году сначала рассчитывали построить 720 танков Т-18 (четвертая серия), но 18 ноября 1930г. это число сократили до 550 штук, а позже и вовсе урезали до 144 в связи с планами начала производства аналога британского танка Vickers Mk.E. Шукалов старался отстоять свои машины, но командование Красной армии считало, что английская машина лучше, и уже в феврале 1931 принято решение о начале производства Т-26 на «Большевике» - площадке, где строились Т-18. И все же на «Большевике» было запланировано в 1931г. выпустить 370 танков Т-18 (четвертая серия).

   В итоге считается, что всего, на «Большевике», на 1931г. было заказано 430 танков Т-18 четвертой серии, и все они были предъявлены на испытания к 1 января 1932г. – т.е производство танков Т-18 в Питере продолжалось до конца 1931г. При этом, в 1931г. танки Т-18 строили и на Мотовилихинском машиностроительном заводе – 12 танков третьей серии и 15 танков четвертой серии. 8 мая 1931 года состоялось заседание Реввоенсовета СССР, посвящённое изменениям в танковой программе. На нём было принято решение оставить за Мотовилихинским заводом доделку 10 танков и более танковых заказов ему не выдавать.

    Таким образом, производство танков типа Т-18 должно выглядеть следующим образом – Табл.1.

 

Таблица 1 – Производство танков Т-18 обр.1927/29г. и Т-18 обр.1930г.

	1927-1928	1928-1929 ноябрь	1929 ноябрь -1930 ноябрь	1930 ноябрь – 1931 декабрь
З-д «Большевик»	2 эталонных 23 первой серии	85 второй серии	305 или 325 третьей серии	430 четвертой серии
Мотовилихинский з-д			?	12 третьей серии 25? танков четвертой серии

 

    Итого произведено самое большое 902 танка типа Т-18, включая 2 эталонных. Однако практически все авторы, ссылаясь на данные статистики РККА, показывают, что к 15 марта 1932г. в войсках числилось 959 единиц Т-18, а, включая два опытных, всего был произведен 961 танк типа Т-18 (некоторые даже указывают 962, добавляя в это число опытный Т-19 – речь о нем ниже). При этом из других источников узнаем, что не все танки поступали с заводов в армию – пишут, что 103 машины прямиком были отправлены в ОСОАВИАХИМ (хотя, м.б. эта формально добровольная организация числилась за армией?).

    Теоретически, пристраиваясь к цифре 959/961, можно допустить, что в 1930 году еще 59 недостающих серийных танков (- вероятно, третьей серии) построили на Мотовилихинском заводе. В литературе авторы также прибегают к разным табличным уловкам, якобы, отражающим производство танков Т-18, чтобы подбить итоговое значение - 959/961 шт. (Табл.2, Табл.3)

 

Таблица 2 – График поставок Т-18, включая прототипы, промышленностью в РККА

	1926°	1927°°	1928°°°	1929°°°°	1930	1931	всего
количество танков	2°	23°°	85°°°	317°°°°	90	445	962

° Не могло быть ни при каких условиях.

°° В 1927г. танки в войска не поставлялись.

°°° Серийное производство только разворачивалось, поставок в РККА не было.

°°°° От 108 до 121 штуки – больше не было физически.

 

Таблица 3 – График выпуска и приемки Т-18.

	1928-1929	1930	1931	1932	всего
выпущено	121	325	513°°		959
Принято военной приемкой	96	331°	511	21	959

° По другим данным, к ноябрю 1930г. з-д «Большевик» сдал 259 танков.

°° Видимо, в это число вошли не понятно, где произведенные 59 недостающих танков.

 

     Заметно, что вторая таблица более правдоподобно отражает процесс производства танков и их передачу в РККА, хотя и не отвечает на вопрос, где и в каком периоде были произведены недостающие 59 танков.

    Впрочем, бытует и альтернативная точка зрения на количество произведенных танков типа Т-18. Такие авторы считают, что цифра более 900 танков Т-18 взялась буквально с потолка после публикации в газете «Красная Звезда» от 8 августа 1967 года. Сомневающиеся, в общем, не без основания считают, что з-д «Большевик» не мог произвести в период с ноября 1930г. по конец 1931г. 513 или 454 танка Т-18, поскольку с 1931 года в серию налаживались танки Т-26. По их мнению, за 1931г. могло быть произведено только около 325 штук танков Т-18 (то количество, которое, как считается, предлагал Триандаффилов). Действительно, со второй половины 1931г. Т-18 вообще выпадает из производственной программы завода. Масло недоверия в огонь советской статистике подливают заводские документы, свидетельствующие о производстве в этот период от 750 до 790 танков, что уже не стыкуется со сведениями РККА, о принятых на баланс танках (959 шт.), если учесть танки, произведенные в 1928-1930гг. (не менее 400 шт.).

    *Оценка танка Т-18 и попытка его улучшения.    

Отмечалось, что Т-18 – это шаг вперед, например, по сравнению с бронеавтомобилем БА-27 – лучше бронирован (хорошо защищает от обычных пуль винтовочного калибра), да, вроде, и двигаться по местности как-то может. К тому же на марше его скорость приблизительно в 3 раза выше, чем у пехоты и сопоставима с движением кавалерии. Т-18 за счет скорострельного вооружения мог успешно подавлять открытие огневые точки противника и его живую силу, двигаясь в порядках собственной пехоты. Машины продемонстрировали неплохие эксплуатационные качества в условиях двадцатиградусных морозов.

    Отрицательных моментов тоже набиралось. Во-первых, скорость танка военных все же не устраивала. Во-вторых, неважная огневая мощь – 37-мм пушка и пулемет были относительно эффективны только против открытой живой силы – в остальных случаях пользы было мало. Отмечалось также, что на точности огня, особенно на ходу, отрицательно сказывалось отсутствие адекватных средств прицеливания и примитивное наведение посредством плечевого упора. В-третьих, танк не мог преодолевать 2-х метровые рвы трапецеидальной формы глубиной более 1,2 м – попросту застревал в них и не мог самостоятельно выбраться из такого рва. (Рис.17)

 

Рис.17 – Проходимость.

 

   В-четвертых, высокая центровка при малом габарите по длине, что вызывало заметные продольные колебания машины. Кроме того, башня из-за кормовой ниши получилась неуравновешенной. Это забавно, поскольку ниша была придумана как раз для того, чтобы уравновесить более тяжелую 37-мм пушку Б-3, но Б-3 так и не появилась на танке и ниша перевесила башню в другую сторону. Говорят, что для решения этой проблемы предлагалось поменять местами пушку с пулеметом и переделать сиденье (- очевидно, командира). Обозначились вопросы к плохой обзорности из танка, тесноте внутри него. Нередко танкисты жаловались на то, что бились головой о стенки башни. Здесь помогло появление танкового шлема, который «подсмотрели» у немцев (- а те, в свою очередь, видимо, у французов). «Немецко-французский» шлем эволюционировал во всем известный советский танковый шлем, в разных вариантах до сих пор использующийся танкистами многих стран. Вызывал раздражение и частый перегрев двигателя. Моторно-трансмиссионный отсек, размещавшийся сзади, оборудовался съёмным бронеколпаком, а в заднем броневом листе были выполнены отверстия, через которые воздух поступал в двигатель. Такой подход к охлаждению силовой установки значительно улучшал её защищенность, но по той же причине двигатель часто перегревался.

     *Эксперименты на базе Т-18.

     В 1927г. в СССР начались опыты по теме «телетанка» или радиоуправляемого танка. Разработчиками идеи указывают Центральную лабораторию проводной связи или Военную электротехническую академию (ВЭТА) РККА. Была создана опытная аппаратура радиоуправления танком – «Мост-1», которая представляла собой четырех-командную систему, обеспечивающую поворот танка, включение и выключение главного фрикциона – т.е., движение или остановку танка. Испытания аппаратуры «Мост-1» начались в 1929г. на танке «Рено Русский», и показали правильность идеи.

     10 января 1930г. Тухачевский (тогда еще в должности командующего войсками ЛенВО) предложил Ворошилову вести работы по созданию дистанционно управляемых танков. 23 марта 1930г. испытания аппаратуры «Мост-1» провели на серийном Т-18 (пишут, что машина сохранила штатную комплектацию). Несмотря на оптимизм, дальнейшие разработки темы заняли более двух лет. В 1932г. получили новую 16-командную аппаратуру управления. Теперь помимо троганья, поворотов и остановки, машина могла совершать различные развороты, менять скорость движения, запускать-глушить двигатель, подрывать перевозимый на борту заряд взрывчатки, осуществлять дымопуск и распыление ОВ. Вероятно, ближе к концу 1932г. построили 7 опытных радиоуправляемых машин на базе Т-18 – получили обозначение ТТ-18. Эти машины существенно отличались от серийных. С танка были демонтированы все штатные органы управления, на месте водителя разместили аппаратуру управления, вместо башни появилась неподвижная рубка. 8 января 1933г. 5 машин ТТ-18 отправили в распоряжение специального отряда №4 Ленинградского ВО, где им предстояло пройти сравнительные испытания с радиоуправляемыми машинами, выполненными на базе танкетки-танка Т-27 и легкого танка Т-26. По результатам десятидневных испытаний были получены следующие данные по ТТ-18: максимальная дальность управления при ясной погоде составляет от 500 до 1000 м; на больших дистанциях и на пересеченной местности управление танком становится невозможным, поскольку оператор не видит обстановки впереди машины; машина с трудом двигалась по прямой – при высоком силуэте и узкой колее от толчков на ухабах ТТ-18 разворачивало в стороны. Огневых испытаний не проводилось – на ТТ-18 не было вооружения. Вместе с тем отмечалось, что машина хорошо выполняет радиокоманды.

Для продолжения работ по теме радиоуправляемых танков выбрали шасси Т-26.

28 августа 1931г. приказом начальника вооружений РККА «О системе химического вооружения» был дан старт по созданию химического оборудования для танков или «химических танков». В ноябре 1931г. СТО утвердил требования к такой машине. Проектные и конструкторские работы велись как в направлении создания специальных боевых машин на оригинальной базе, так и на основе серийных танков. Второе направление было экономически более оправданным. В 1932г. на базе Т-18 инженеры Пригородский и Калинин при участии специалистов Института химической обороны создали т.н. «химический танк» ХТ-18. По другой версии, Т-18 снабдили хим. оборудованием в декабре 1930г. Машины этого типа предназначались для распыления отравляющих веществ, дегазации, для установки дымовой завесы, поэтому они снабжались специальным оборудованием массой 152 кг. Оборудование на ХТ-18 крепилось на «хвосте». (Рис.18)

 

Рис.18 – ХТ-18 с химическим оборудованием на хвосте.

 

В состав этого оборудования входил танковый дымовой прибор ТДП-3 конструкции завода «Компрессор» с распылителем на 2 - 5 форсунок и баллоном емкостью 40 л (по другим сведениям, 60,5 л), в котором под давлением 16 атмосфер находилось спецсредство (отравляющее вещество, дегазационная жидкость или смесь для постановки дымовой завесы). Время работы комплекса составляло 8-8,5 мин, что позволяло заразить или «задымить» участок местности протяженностью 1,6-1,7 км, при условии скорости движения машины 10-12 км/ч.

Летом 1932г. хим. танк испытывался на НИХП ХКУКС РККА. (Рис.19)

 

Рис.19 – ХТ-18 на испытаниях.

 

 Работы по ХТ-18, как будто, продолжались до 1934г., но предпочтительнее смотрелся вариант химического танка на базе Т-26.

На химической машине хотели разместить и огнемет, превратив Т-18 в огнеметный танк ОТ-1, при этом 37-мм пушка демонтировалась для брандспойта. Предполагалось, что огнемет будет использоваться для обороны от вражеской пехоты. Как будто, в 1931 году один такой танк был получен. Но углы поворота башни оказались ограничены из-за опасности перекручивания шлангов, по которым огнесмесь подавалась в брандспойт из резервуара.

Пишут, что существовал также проект «штурмового саперного танка» на базе Т-18, который оснащался деревянным мостом для переправы машин и малых танков через ручьи и противотанковые рвы шириной до 4 метров, специальным буром для изготовления шурфов и механической пилой по дереву. Проект не реализовывался.

*Служба танков Т-18.

      Из общего количества построенных танков типа Т-18 103 машины поступили в ОСОАВИАХИМ, 4 штуки попали в ОГПУ, 2 машины были переданы Четвертому управлению (-?), 1 машина отправилась в распоряжение химуправления РККА (где из нее, видимо, пытались сделать химический танк), а остальные поступили в РККА.

    В РККА Т-18 поступали на вооружение танковых батальонов, включавшихся в состав механизированных частей. Танковый батальон состоял из двух или трех танковых рот, в каждой роте насчитывалось три взвода по три танка и один танк командира (итого, в роте 10 танков). Также в состав танкового батальона входили взводы управления и восстановления (штабной и ремонтный), артбатарея с двумя 76-мм полевыми пушками.

    С 1929 года Т-18 поступали в механизированные полки с одним двухротным танковым батальоном, таким образом, в полку имелось всего 20 танков. С мая 1930г. началось формирование механизированной бригады, в состав которой входил танковый полк с двумя батальонами Т-18 трехротного состава, таким образом, в бригаде насчитывалось 60 танков.

     К 1 марта 1931г. количество Т-18 в частях перевалило за 500 штук. Наибольшее количество этих машин имелось в Отдельном учебном танковом полку Московского военного округа (103 танка) и 2-м танковом полку Ленинградского военного округа (104 или 141 штука). Весной 1932г. численность танков Т-18 в войсках составляла 959 штук, но треть из них находилась в учебных частях. (Рис.20)

 

Рис.20 – Танки Т-18 стали школьной машиной для подготовки кадров танковых войск.

           

    Летом 1933г. в боевых частях числилось 485 единиц Т-18 – половина от количества выпущенных. (Рис.21)

 

 

 

 

Рис.21 – Парады – милое дело.

Внизу – в Монголии.

 

    Уже с 1933 года, в связи с острой нехваткой вооружения, с танков Т-18 начался демонтаж вооружения для установки оного на более передовые типы. 16 мая 1934г. 59 танков Т-18 передали военным кафедрам, а еще 250 машин перешло в распоряжение ОСОАВИАХИМА. В конце 1934г. Т-18 официально вывели из частей первой линии.

   Несмотря на столь непродолжительный срок активной службы в войсках, считается, что с помощью Т-18 удалось подтянуть боевую подготовку войск. Благодаря им начинающие танкисты РККА познавали особенности взаимодействия с пехотой, а артиллеристы и пехотинцы осваивали новую для себя специальность – противотанковую оборону. (Рис.22)

 

 

Рис.22 – Учёба.

 

   К январю 1938г. все Т-18 были переведены в разряд машин, непригодных к боевому применению. На 2 марта 1938г. осталось 862 порядком изношенных Т-18 (89% от их общего количества). В ведении полигонов, заводов, учебных учреждений и на складах насчитывалось 196 танков Т-18, остальные числились за военными округами (только в Средне-Азиатском и Забайкальском военных округах не было выявлено машин типа Т-18). В военных округах основная масса Т-18 находилась «на хранении», зачастую в частично разукомплектованном виде (отсутствовало вооружение, элементы силовой установки и ходовой). В докладе от 2 марта 1938г. на имя наркома обороны относительно танков Т-18 сообщалось: «Все эти танки не на ходу, без вооружения, хранятся на окружных и центральных складах и войсками не используются». Надо заметить, что к тому времени 160 шасси Т-18 использовались в Лен. ВО в качестве неподвижных бронированных огневых точек – БОТов. Учитывая значительное количество «хранившихся» Т-18, и оценив опыт Лен.ВО по превращению Т-18 в БОТы, как положительный, 1 августа 1938г. было принято постановление Комитета обороны при Совете народных комиссаров Союза ССР №180сс «Об использовании имеющихся в РККА не серийных старых типов танков», согласно которому 2 танка Т-18 отправлялись в музей при НИБТ Полигоне, еще 70 машин следовало привести в порядок и перевооружить 45-мм пушками, а прочие единицы Т-18 (около 700 машин) передать в распоряжение УРов.

   К началу октября 1938г. только в Белорусском ОВО предстояло переоборудовать в БОТы 171 танк Т-18 (54 шасси должны были доставить из МВО и 117 единиц находилось в составе округа), хотя по распределению полагалось иметь 200 единиц.

   По другим округам ситуация на 10 октября 1938г. складывалась следующим образом: в инженерное управление 1-й армии ДВФ со склада №37 и МВО передано 200 танков; в инженерное управление 2-й армии ДВФ передано 60 танков (18 из СибВО, 40 со склада №37 и 2 из ОКДВА – эти два танка, видимо, из партии (10 единиц первой серии), прибывшей в подкрепление ОКДВА в 1929г.), пишут, что во время конфликта с Японией на оз. Хасан летом 1938г. БОТы из Т-18, якобы, нашли применение; Киевский ОВО из запланированных 250 танков Т-18 получил 240 (8 из ЗакВО, 10 из УрВО, 29 со склада №37, 30 из СКВО, 53 из ХВО, 101 из ПриВО, ещё 9 находились в составе КОВО); в Лен.ВО 150 танков.

     Согласно установленному порядку, долговременные огневые точки бронебашенного типа должны были комплектоваться средствами связи, прицельными приборами и дополнительным боекомплектом. Основание установки предполагалось строить из бетона, с соответствующими пристройками и оборудованием (системой вентиляции и переговорных устройств). Судя по всему, в отношении Т-18 эти правила, в целях экономии средств, не соблюдались. С переданных укрепрайонам неисправных танков Т-18 следовало демонтировать двигатели и трансмиссию, а бронекорпуса полагалось закапывать в землю по башни или просто устанавливать в качестве БОТов (зачастую без маскировки) у мостов, перекрестках дорог и в других подходящих местах. Огневые точки из Т-18 вооружались спаркой пулеметов ДТ, ДА-2, либо 45-мм пушкой обр. 1932г. Дополнительного боекомплекта не предусматривалось, но имелись стандартные танковые прицелы ТОП-1. (Рис.23)

 

Рис.23 – БОТы из Т-18 с 45-мм пушками.

 

    Интересно, что сохранившие возможность передвижения своим ходом Т-18 могли использоваться гарнизонами УРов в качестве подвижных огневых точек.

    Несмотря на относительную простоту трансформации Т-18 из танка в ДОТ (БОТ), процесс не закончился до начала войны с Германией. (Рис.24)

 

Рис.24 – Немецкие снимки с танками Т-18, брошенными или подготовленными к переделке под БОТы, предположительно Лен.ВО.

 

    По самым приблизительным оценкам к началу 1941 года для переделки в БОТы подготовили 450 корпусов с башнями и ещё 150 танков можно было вернуть в строй и использовать в качестве подвижных огневых точек. Ниже приводятся сведения по отдельным УРам.

    В составе Осовецкого УР (район крепости Осовец на Белостокском выступе), занимавшего по фронту порядка 35 км, имелось 36 бронебашенных установок (от танков Т-18 и Т-26) с 45-мм пушками. Кроме того, в его составе числилось две танковые роты (1-я состояла из 25 танков и располагалась в Кольно, 2-я имела 18 танков, находилась в районе Беляшево), правда, авторы замечают, что неизвестно сколько машин этих рот находилось «на ходу». Известно, что в течение 22-24 июня танки 2-й роты провели несколько боев с противником. Встречается такая подробность, мол, до роты Т-18 отважно бросились в контратаку на противника, но понеся потери, ретировались в лес, где экипажи, видимо, покинули танки.

    В полосе Минского УР было сосредоточено несколько десятков бронебашенных установок, преимущественно от Т-26. Отличилась огневая точка с 45-мм орудием на базе Т-18 в составе сержанта Гвоздева и рядового Лупова. 23 июня этот БОТ, установленный для охраны моста на реке Друть близ н/п Белыничи, подбил три немецких танка, бронетранспортер, несколько автомобилей и рассеяли до роты пехоты. Наступление немцев на этом участке было остановлено почти на сутки, экипаж БОТ был представлен к орденам Боевого Красного Знамени.

    Во Владимир-Волынском Уре (КОВО) к началу войны не было готово и половины ДОТов. УР не имел штатных танков, но выдвинутая в полдень 22 июня 87-я стрелковая дивизия получила в качестве усиления пять танков Т-18. Их приемка состоялась на станции Устилуг, но машины не имели вооружения и двигателей. В течение 23-24 июня на них предстояло установить пулеметы ДТ и переместить в район боевых действий для использования в качестве неподвижных огневых точек. Однако уже к вечеру 24 июня дивизия была окружена и почти полностью уничтожена, при этом БОТы Т-18 находились на позициях.

     На Западе все БОТы на основе Т-18 были уничтожены или потеряны (Рис.25), а на Дальнем Востоке прослужили до конца 1950-х годов.

 

  

Рис.25 – Немцы знакомятся с БОТами из Т-18.

 

     Все же, видимо, некоторое незначительное количество танков Т-18 поступило не в УРы, а попало на вооружение танковых частей РККА.  29 июня 9-й механизированный корпус получил 14 танков Т-18, на 2 июля в строю этого корпуса числилось всего два таких танка, один из которых был неисправен. Последнее упоминание о боевом применении легких танков Т-18 (МС-1) датировано ноябрем-декабрем 1941 года в период обороны Москвы - в составе 150-й танковой бригады пребывало 9 машин Т-18. По документам, на начало февраля 1942г. в бригаде все еще имелось три таких танка. Впрочем, некоторые авторы выражают сомнение в достоверности сведений о наличии танков Т-18 в составе 150-й бригады. Во-первых, непонятно, откуда поступили эти машины, поскольку к тому времени в Московском ВО танков этого типа, способных к самостоятельному передвижению не было. Возможно, Т-18 были получены перед наступлением в непригодном для боевой эксплуатации состоянии и числились только на бумаге. Во-вторых, не стоит также исключать возможность опечатки в документе.

    Отсутствует информация и по двум танкам Т-18, переданным в распоряжение НИБТ. Допускают, что их могли подготовить к обороне полигона, а после отправили на слом.

    В настоящее время насчитывается не менее восьми экспонатов типа Т-18, но все они довольно приблизительно похожи на реальные машины. (Рис.26)

 

 

 Рис.26 – Современный вид некоторых экспонатов.

На фото слева больше сходства с оригиналом, но ходовая часть (три натяжных ролика), скорее, от машины первой серии, а башня от машин третьей-четвертой серии.

 

     *На замену Т-18.

     Пишут, что уже весной 1929г. задумались о создании нового танка «сопровождения» - уже к весне 1929г. было заметно, что МС-1/Т-18 не совсем то, что хотелось бы, прежде всего, по динамическим характеристикам и проходимости. В 1929 году обозначилось две темы: разработка танка с 75-сильным двигателем и новой ходовой частью – получит обозначение Т-19; и вторая тема – создание нового варианта Т-18 с улучшенными динамическими характеристиками – сначала получит обозначение Т-18 бис, а затем – Т-20.

    *Т-19.

    Как будто, еще в апреле 1929г. з-д «Большевик» получил задание разработать технический проект танка Т-19, но формально технические требования к танку Т-19 были заявлены в «Системе танко-тракрно-автоброневооружения». Выписка из протокола заседания Реввоенсовета СССР о системе броневооружения РККА 17-18 июля 1929г.: «б) малый танк. Назначение — ударное средство механизированных соединений, прорыв в условиях маневренного боя. Вес — не более 7-7,5 т. Скорость — 25-30 км/ч. Толщина брони должна гарантировать от пробивания 37-мм снарядом при начальной скорости 700 м/с с 1 тыс. м (- т.е. толщина бронирования должна быть не менее 18-20 мм). Вооружение — одна 37-мм пушка и 2 пулемета, из них один, не одновременно с пушкой действующий. Боекомплект — не менее 75 шт. снарядов и 3,5 тыс. патронов. Команда — 3 чел. Радиус действия 200 км. Ширина горизонтального препятствия не менее 2 м. Высота препятствия — 0,6-0,8 м. Глубина брони не менее 1,3 м (желательно плавучесть). Диаметр сваливаемых деревьев 20 см. В опытном порядке конструировать также колесно-гусеничный малый танк с теми же данными, но с допуском веса не более 8 т., скоростью на колесном ходу 45 км/ч и радиусом действия на колесном ходу 300 км». В некоторых источниках сообщают, что на танке планировалась установить двигатель мощностью 100 л.с.

    Планировалось, что Т-19 сменит Т-18 в течение ближайших 2-3 лет. Разработку новой машины поручили конструкторской бригаде С.А. Гинзбурга (Рис.27), которая тогда, видимо, находилась в рамках КБ Орудийно-арсенального треста (бюро Шукалова).

 

Рис.27 – Семён Алекса́ндрович Ги́нзбург, 1900-1943гг.

В тридцатые годы один из видных конструкторов советской танковой техники.

 

В бригаде Гинзбурга оказались: А. Микулин (силовая установка), В. Симской/Симский (силовая установка и ходовая часть), Д. Майдель (общая компоновка и башня) и П. Сячинтов (вооружение) (Рис.28).

 

Рис.28 – Павел Николаевич Сячинтов (часто пишут Пётр Сячинтов), 1891-1937гг.

Разработчик 37-мм танковых пушек ПС-1, ПС-2 и 76-мм танковой пушки ПС-3.

Расстрелян.

 

    При проектировании Т-19 за основу в части корпуса и конструкции ходовой взяли французский танк NC-27. (Рис.29, Рис.29а)

 

Рис.29 – Информация о французском танке NC-27 из советского издания справочника Хейгля.

 

    

Рис.29а – Вверху эскиз французского NC-27, внизу - советского Т-19.

 

    Корпус нового танка был длиннее Т-18, что позволяло улучшить проходимость и уменьшить колебания танка на ходу, снять вопрос с нестабильностью конструкции, склонностью к опрокидыванию. Длина танка позволяла без проблем преодолевать рвы шириной 2 метра, а для прохождения рвов шириной 3 м предусмотрели возможность сцепки двух танков за счет специальных ферменных конструкций, для чего в носовой и кормовой части корпуса имелось по три проушины для их установки. В ряде источников подчеркивают, что по предложению инженера М.И. Таршинова и С.А. Гинзбурга корпусу танка задали наклонное бронирование. Вооружение Т-19 должно было состоять из создававшейся 37-мм пушки Б-3 и пулемета в одноместной башне от Т-18, но с более широким погоном. Кроме того, для танка разрабатывалась и новая, «своя» коническая башня. (Рис.30)

 

         Рис.30 – Вариант Т-19 с конической башней и штатной 37-мм пушкой Б-3.

 

     Разработкой башни занимались сразу четыре человека: П. Сячинтов (37-мм пушка Б-3, прицел и стробоскопическая командирская башенка), А. Александров (установка вооружения и механизмы наводки), В. Симский (общая компоновка) и Д. Ройзман (приспособления и инструменты). Предлагалось два варианта размещения вооружения в конической башне – один, когда пушка и пулемет монтировались в единой маске, второй – пушка и пулемет устанавливались раздельно. 21 января 1931г. конструкция конической улучшенной башни была одобрена.

   Состав экипажа увеличивался до 3-х человек за счет включения стрелка из курсового пулемета ДТ-29. Ходовая часть Т-19 на один борт включала 12 опорных катков малого диаметра с вертикальной пружинной подвеской, сблокированных в три тележки, 4 поддерживающих ролика, переднего ведущего и заднего направляющего колеса.

   На Т-19 впервые в советском танкостроении решили отработать установку оборудования для действий в условиях химической войны. Танк оснащался приточной вентиляцией с противогазным фильтром, способным пропускать 180 кубических метров воздуха в час. Фильтр мог нейтрализовать такие отравляющие вещества, как синильная кислота, фосген, хлорпикрин, окись углерода и ядовитые дымы в течение 3-х часов. Затем предполагалась смена фильтра, либо экипаж должен был одеть противогазы. 

    Создание Т-19 планировалось завершить к 15 января 1930 года, но прототип (Рис.31) фактически строили в июне-августе 1931г., а готов он был осенью того же года – машина появилась без конической башни, на ее постройку просто не выделили средства, и нового пушечного вооружения.

 

 

   Рис.31 – Опытный Т-19.

 

    Такая задержка была вызвана многократными дополнительными требованиями, которые по ходу дела выдвигали военные. В первоначальном требовании отсутствовало задание придать новому танку сопровождения амфибийные свойства, но затем оно появилось. Сначала планировалась установка двух съемных винтов в кормовой части корпуса, а затем предложили оснастить Т-19 навесными плавсредствами (надувными или каркасными поплавками), которые могли бы сбрасываться без выхода экипажа из танка. Такие поплавки были разработаны корабельным инженером Б.С. Смирновым, но на практике они построены не были. Кроме амфибийности военные пожелали, чтобы танк был оснащен «коленчатыми лапами для перелезания через стенки и движения в условиях гор, покрытых снегом…». В то же время заказчик торопил. В постановлении РВС от 13 августа 1930 года, в частности, отмечалось: «Малый танк Т-19. Отмечая совершенную неудовлетворительность взятых темпов по изготовлению опытного образца танка Т-19 – поручить Орудийно-арсенальному объединению ВСНХ закончить изготовление опытного образца к 1 марта 1931г., а выпуск первой валовой партии в IV квартале 1930/31г. с тем, чтобы с 1 октября 1931 года перейти на массовое производство танков этого типа».

    Помимо военных, трудности танкостроителям доставляла техническая сложность машины, особенно ее ходовой части. В производстве ходовой требовалось применить огромное количество разнотипных подшипников – эти детали в СССР тогда не производились, являясь исключительно импортным товаром. Кроме этого, 100-сильный двигатель конструкции Микулина так и не был готов в срок, из-за чего на танк пришлось ставить американский мотор Franklin мощностью 95 л.с. Это повлекло за собой полную переработку трансмиссии (вместе с КПП) и моторного отсека.

   К моменту своего появления Т-19 уже никого не интересовал, да и характеристики танка оказались хуже запланированных.

    Масса танка Т-19 оказалась 8050 кг. Габариты: длина – 4500 мм, ширина – 2300 мм, высота – 2183 мм. Бронирование: вертикальные элементы корпуса и башни – 16 мм, крыша, днище – 8 мм. Экипаж 3 чел. Вооружение на опытном образце не устанавливалось, но предполагалась 37-мм пушка Б-3 и два 7,62 пулемета ДТ. Боекомплект 98 выстрелов, 3500 патронов. Опытный образец получил в ходовой части не 12 опорных катков, а 13 – один опорный каток (передний) ставился отдельно – не в тележке.

   На испытаниях, проведенных в конце 1931 - начале 1932 гг., прототип танка Т-19 показал неудовлетворительные результаты. За счет удлинения ходовой части удалось повысить его показатели по преодолению фортификационных сооружений и естественных препятствий, но в остальном Т-19 проявил себя не лучшим образом. Прежде всего, многокатковая ходовая часть оказалась слишком сложной в обслуживании, обладала низкой надежностью. Максимальная скорость танка составила 27 км/ч. Вооружение на Т-19 не устанавливалось, вместе с тем, масса танка доходила до 8 тонн, а после заполнения танка полным комплектом оборудования и боезапасом она могла увеличиться ещё на несколько сотен килограмм. Но главное – по стоимости Т-19 был почти в три раза дороже (цена одного Т-19 выходила в 96 тыс. рублей) двухбашенного танка Т-26, выполненного по лекалу Vickers Mk.E.

    Некоторые сообщают, что к 1932г. собрали 2 экземпляра Т-19 с башнями от Т-18 и двигателями «Франклин» и дополнительно изготовили корпус из сварных и литых деталей, а также ряд вспомогательных агрегатов. Пишут, что производились опытные Т-19 на Ижорском заводе.

    На шасси Т-19 планировали создать САУ с 76,2-мм пушкой, такой же, как на шасси Т-18 (Рис.32) – точнее, это было как бы развитие проекта на лучшем шасси, но практического результата не получилось.

 

Рис.32 – СУ-18.

 

    *Т-20.

    В конце 1929г., видимо, силами КБ Шукалова и КБ з-да «Большевик» взялись за еще один проект танка «сопровождения» - обычно пишут, что это был вариант глубокой (капитальной) модернизации Т-18.

    Основные проектные работы выпали на зиму 1929-1930гг. и весну 1930г. По новой машине предполагалось выполнить следующее: увеличить мощность до 60 л.с.; «по возможности» улучшить пушечное вооружение (- очевидно, имелось ввиду установить новую 37-мм пушку Б-3); увеличить боекомплект пулемета; увеличить емкость топливного бака со 110 л до 160 л; снизить массу пустого танка, для чего допускалось уменьшение толщины бронирования до 15-7 мм; унифицировать катки танка с катками Т-19; упростить процесс управления танком, уменьшить число импортных деталей (- импортозамещение отныне и навсегда).

    Пишут, что работавшие по проекту имели намерение разработать для Т-20 сварной корпус. Под руководством заведующего опытным цехом з-да «Большевик» и конструктора Н.И. Дыренкова на Ижорском заводе в середине 1930 года было построено несколько сварных корпусов. На огневых испытаниях они выдержали обстрел из 37-мм пушки, но при обстреле 45-мм снарядами (- из чего стреляли?) на корпусах появлялись многочисленные трещины в соединительных швах и разрушение бронелистов. В октябре 1930г. получили опытные сварные корпуса и для Т-20, но предпочли все же пойти проверенным способом – бронирование корпуса Т-20 осталась прежним – на заклепках.

    Изменения затронули ходовую часть танка. Из ходовой части Т-20 убрали одиночный опорный каток вместе с удлинителем (спереди), изменили расположение остальных опорных катков, кареток и поддерживающих роликов, приподняли ленивец. Упростили форму надгусеничных полок. (Рис.33)

 

Рис.33 – Шасси и ходовая часть Т-20.

 

    Указывают, что такие меры позволили улучшить распределение массы танка на гусеницы и установить более емкий топливный бак.

    Встречается, что первый броневой корпус Т-20 собрали в мае 1930 года, но новый 60-сильный двигатель (получил обозначение МС-1Ф) был подан только 14 октября 1930г. Как и его предшественник этот мотор имел 4 цилиндра и использовал бензин 2-го сорта. Вместо запланированных 60 л.с. двигатель выдал максимальную мощность в 57 л.с. при 2350 об\мин. Пишут, что экономичность МС-1Ф оказалась выше заявленной.

    В отличии от серийных Т-18 новый танк должен был получить башню от проектируемого танка Т-19, но её опытный образец ещё не был изготовлен и потому решили ограничиться серийной башней со стандартным комплектом вооружения. (Рис.34)

 

Рис.34 – Примерно так могли смотреться варианты Т-20.

      

     На Т-20 модернизировали приборы наблюдения. Вместо монокулярного перископа была установлена амбразура, прикрытая пуленепробиваемым стеклом «симплекс-триплекс» желтоватого цвета. Также внедрили колонку управления авиационного типа вместо рычагов, которую впоследствии намеревались заменить на рулевое колесо автомобильного типа.

    По планам первые 15 танков Т-20 должны были быть готовы к 7 ноября 1930г., а на 1931-1932 годы запланировали выпуск 350 таких танков. Однако весной 1931г. прототип находился в «полусобранном» состоянии. По другим сведениям, в январе 1931г. были проведены некие сравнительные испытания Т-20 с Vickers Mk.E – возможно, испытывался прототип шасси Т-20. Что касается танка Т-20, выполненного целиком, то не встречается ни одной фотографии, на которой был бы запечатлен готовый Т-20.

     Окончательно судьбу Т-20 решило постановление о принятии на вооружение танков Т-26 и БТ (февраль 1931г.). Сообщается, что шасси (или «недостроенную» машину) Т-20 отдали для переделки в 60-сильный средний трактор РККА.

     * Тема «пулеметки».

    В системе танко-тракторно-авто-броне-вооружения (СТТА) РККА (17-18 июля 1929г.) появились новые требования к машине типа сверхлегкого танка – платформы для пулемета: «а) танкетка (колесно-гусеничная). Назначение - разведки, внезапное нападение. Вес - не более 3,3 т. Желательно понижение веса до 2,5 и 2 т. Скорость - не менее 60 км/ч на колесном ходу и 40 км/ч - на гусеничном. Броня должна гарантировать от пробирования бронебойными пулями с дистанции 300 м. Вооружение - 1 пулемет с горизонтальным обстрелом 360° или два, не одновременно действующих с горизонтальным обстрелом 360°. Боекомплект не менее 2,5 тыс. патронов. Команда - 2 чел. Радиус действия 300 км на гусеничном ходу, 450 - на колесном. Ширина перекрываемого препятствия - не менее 1,25 м, высота - 0,5 м, глубина брода - 0,75 м (желательна плавучесть). Диаметр сваливаемых деревьев 10 см. Переход от колесного на гусеничный ход не более 0,5 мин, не выходя из танкетки. Высота танкетки - не более 1,5 м. Кроме того, сконструировать танкетку с теми же данными, но вооруженную одной 37‑мм пушкой с задачей противотанковой борьбы».

     Как видим, военные зафиксировали, что машина типа «пулеметки» должна иметь переменный колесно-гусеничный ход, пулемет в башне и 2 человека в экипаже.

    Сообщают, что техническое задание на разработку колесно-гусеничной танкетки-танка под индексом Т-25 было выдвинуто 9 августа 1929 года. В соответствии с требованиями, масса колесно-гусеничной «пулеметки» не должна была превышать 3000-3500 кг. Предполагалось использование двигателя мощностью 40-60 л.с. Вооружение предполагало два варианта: с 7,62-мм пулеметом во вращающейся башне или с 37-мм короткоствольной пушкой в корпусе (- видимо, в последнем случае речь шла о машине типа САУ).  

    Для создания такой машины в сжатые сроки среди предприятий ГУВП был объявлен конкурс. Практически сразу в работу включился коллектив НАМИ.

    Разработка колесно-гусеничного хода выглядела для советских в тот момент весьма нетривиально - следовало определиться, каким способом осуществлять переход с гусеничного хода на колесный и наоборот. Собственного опыта в решении этой задачи не было, хотя было известно о работе немца Фоллмера по разработке гусеничной ходовой части с поднимаемыми и опускаемыми колесами (Рис.35) – нашла воплощение к тому времени в чехословацких танках типа КН (Рис.36).

 

 

Рис.35 – Вверху - опытный образец колесно-гусеничного шасси на базе трактора Hanomag WD-50PS, по проекту Vollmer.

Перемена хода по Фоллмеру происходила за счет того, что трактор заезжал на специальные башмаки, после чего экипажу при помощи механического устройства следовало поставить колёса либо, наоборот, приподнять их.

 

Рис.36 – Чехословацкий танк типа КН.

 

Есть сведения, что два танка КН-60 были проданы (или предоставлены для испытаний) Советскому Союзу в 1927 году. Более того, в 1927-1929гг. советские привлекали, или имели намерение привлечь к разработке колесно-гусеничного танка корифея немецкого танкостроения Vollmer. В литературе нет сведений или указаний на то, каким результатом завершились работы Фоллмера по созданию колесно-гусеничного танка для СССР.

     В НАМИ начали создавать эскизный проект колесно-гусеничного шасси с поднимаемыми и опускаемыми автомобильными колесами, расположенными вне гусеничных лент по типу танка Фоллмера.

    Видимо, в НАМИ столкнулись со сложностями в проектировании и, вероятно, в начале осени 1929г. общее руководство поручили С. Гинсбургу (КБ ОАТ). Гинзбург на амбразуру темы колесно-гусеничный машины бросил инженера КБ з-да «Большевик» В.Симского.

    Симского, очевидно, ориентировали на вариант перемены хода по Кристи – американский танковый инженер. В этом случае колесная машина заезжала на разложенные на земле гусеницы, которые просто «застёгивались» на колесах. (Рис.37)

 

Рис.37 – Перемена хода по Кристи на бронемашине Christie M1922.

 

    Оба варианта перемены хода имели свои достоинства и недостатки. Перемена хода по Фоллмеру, в принципе, могла быть автоматизирована и осуществляться экипажем, не покидая машины, но была очень сложна в исполнении. Вариант Кристи, напротив, отличался простотой, но требовал действий экипажа вне машины.

    Симского, скорее всего, снабдили некоторой ознакомительной документацией по машинам Кристи (Рис.38).

 

Рис.38 – Реклама бронемашины Christie M.1928 на колесном ходу во время показа в Вашингтоне, 1929г.

 

    Поскольку материалы носили рекламно-ознакомительный характер, они не давали полного технического представления о колесно-гусеничном движителе типа Кристи, Симскому пришлось многое додумывать самому.

     В октябре-ноябре 1929г. Симской представил проект колесно-гусеничной танкетки-танка Т-25 (Рис.39), в литературе этот вариант иногда обозначают Т-25 проект 2.

 

Рис.39 – Проект Симского.

 

    Заметно, что Симской заимствовал 4 колеса автомобильного типа (диаметр 880 мм) у Кристи, но он не знал о свечной подвеске Кристи, из-за чего, как мы видим, советский конструктор в качестве подвески использовал рессоры. Некоторые авторы пишут, что машина имела привод на все колеса, а две передние оси являлись управляемыми.

    Массу Т-25 Симского оценивают в 2,5 – 3 тонны. Из габаритов можно установить только длину машины – 4200 мм (- довольно большая длина для машины подобного класса). Бронирование: вертикальные элементы корпуса – 8 мм, горизонтальные элементы – 4 мм. Экипаж, по тех. заданию, должен был составлять 2 чел. Вооружение один пулемет.

     Надо сказать, что вариант колесно-гусеничной танка-танкетки с альтернативным вариантом перемены хода (типа Vollmer), созданный инженерами НАМИ также был представлен, но он не уложился в ТЗ: расчетная масса машины составила более 4,5 т, скорость на гусеницах 30-33 км/ч, на колесах не более 50 км/ч. Симской же обещал достижение скорости движения на гусеницах 45 км/ч и 65 км/ч на колесах при применении 60-сильного двигателя, и 52 км/ч и 75 км/ч соответственно с двигателем в 70 л.с.

    Выигрышнее, смотрелся вариант Симского. Постройку опытного образца танка-танкетки запланировали на декабрь (или к декабрю) 1931 года. В 1930 году появилась идея оснастить колесно-гусеничную «пулеметку» съемным фанерно-дюралевым поплавком с наполнителем из пробки или сухой морской травы, придав таким способом машине свойства амфибийности. Предлагали также использовать Т-25 в качестве лёгкой ЗСУ (со спарками 7,62-мм пулеметов ДТ, ДА или ДУ в открытой сверху башне), и даже проведение экспериментов по созданию «летающего танка» или буксируемого «танка-планера». Однако время шло, а изделие все не появлялось. Судьба машины Т-25 Симского, пожалуй, была предопределена 22 августа 1930г. Совещание ОКМО з-да «Большевик» при участии конструкторской группы Н. Козырева (з-д №2 ВАТО) и в присутствии слушателей Академии им. Дзержинского посчитали нецелесообразным продолжение темы колесно-гусеничной машины типа танкетки-танка. В результате этого приговора и по причине сильной загруженности з-да «Большевик» проект передали на ХПЗ, но местные заводчане затягивали дело, как считается, по причине задержек с финансированием. Реализация проекта была перенесена на 1932г. За это время посчитали, что колесно-гусеничный Т-25 отнюдь не дешев – будет стоить почти столько же, сколько легкий танк типа Vickers Mk.E, к тому же у машины появились конкуренты от Кристи и VCL, уже завезенные в СССР.  Таким образом, надобность в Т-25 отпала сама собой.

    Очевидно, последний раз к теме колесно-гусеничного хода для минилегкой машины обращались в Опытно-конструкторском и испытательном бюро УММ (бюро Дыренкова). В 1931г. Дыренков подготовил проект колесно-гусеничного танка-танкетки Д-7. В литературе не приводится никах технических подробностей проекта, но пишут, что после рассмотрения документации на Д-7 было отмечено, что проект выполнен неграмотно и без каких бы то ни было расчетов. Компоновка моторного отделения машины была неудачной, а рабочие места членов экипажа не позволяли, находясь в них, нормально вести машину и стрелять из пулемета. Проект был отклонен. Возможно, вдогонку тот же автор предложил еще один вариант подобного типа Д-44, и с тем же результатом.

    Во всей этой истории с колесно-гусеничными вариантами сверхлегкого танка есть одна неувязка. Проект Симского в литературе, как указывалось выше, называют Т-25 проект 2, следовательно, должен существовать Т-25 проект 1. И такое обозначение логично напрашивается к варианту колесно-гусеничной танкетки-танка НАМИ тем более, что проект НАМИ, вроде бы, имеет первенство во времени относительно проекта Симского. Но практически во всех источниках обозначение Т-25 проект 1 прилепилось совершенно к другой по смыслу, чисто гусеничной машине, а проект НАМИ вовсе в литературе никак не обозначен. Обычно пишут, что Т-25 проект 1 – это одноместная гусеничная машина с корпусом «Лилипут» – продолжение темы Т-17. Вероятно, в такой интерпретации под этим названием выступает второй вариант Т-17, появившийся летом 1930г. (Рис.40)

 

Рис.40 – Второй вариант Т-17, лето 1930г.

 

   Масса машины оценивается в 2000 кг, но, вероятно, она такая же как у первого варианта Т-17 - 1950 кг. Габариты также, видимо, не изменились: длина – 2700 мм, ширина – 1800 мм, высота – 1370 мм. Бронирование: вертикальные элементы – 10 мм, крыша – 6 мм, днище - 4 мм. Экипаж указывают – 1 чел.: «В передней части размещалось место командира машины, который также выполнял обязанности водителя и стрелка». Единственный пулемет ДТ-29 устанавливался справа в лобовом листе. Предположительно, в машине могло разместиться порядка 2000 патронов. В кормовой части корпуса находился 2-цилиндровый двигатель воздушного охлаждения мощностью 20 л.с.

   Приведенное выше описание относят к Т-25 проект 1, но судя по фото, оно идеально подходит для второго варианта Т-17. С другой стороны, встречается, что 22 августа 1930г. через несколько дней после демонстрации командованию британской танкетки VCL (ВКЛ) было принято решение о продолжении работ над Т-25, но уже в гусеничном варианте по типу ВКЛ. 3 ноября 1930г. на з-де «Большевик» построили некий усовершенствованный вариант английской танкетки VCL, при этом с одной из таких танкеток, приобретенных советской закупочной комиссией в Британии в 1930г., позаимствовали гусеничные цепи и ведущие колеса. Корпус был уже местного производства из мягкой стали, а двигатель от Форда-АА (видимо, вместе с трансмиссией). Скорее всего, именно этот продукт и есть гусеничный Т-25. Обычно пишут, что этот образец считается первым прототипом машины, получившей в дальнейшем индекс Т-27.

    Новый вариант Т-17 совершенно не отвечал ТТЗ – отсутствовала башня, один человек в экипаже. Проект прогнозируемо был отклонен, однако работы по гусеничным танкеткам-танкам продолжались. В конце 1929г. начали прорабатывать варианты двухместных гусеничных сверхлегких танков: «малой разведывательной танкетки» и «большой танкетки сопровождения».

   Проект Т-21 – «малая разведывательная танкетка». О Т-21 можно узнать следующее: «проект двухместной танкетки на базе Т-17, представленный в 1930 году. Бронирование днища и корпуса составляло 6 мм, бортов, лобовой части и кормы – по 13 мм. Вооружение включало один 7.62-мм пулемет ДА-2 в лобовой части надстройки». В литературе встречается чертеж, который, вероятно, относится к Т-21 – упоминание о пулемете, размещенном в лобовой части надстройки позволяет сделать такое предположение. (Рис.41)

 

Рис.41 – Предполагаемое изображение Т-21.

Некоторые указывают, что это изображение гусеничного варианта Т-25, трудно принять это, зная, что гусеничный вариант Т-25 должен был проектироваться после знакомства с британской танкеткой VCL и даже ориентироваться на ее конструкцию.

 

    В отношении двигателя есть разночтения. Встречается, что Т-21 заимствовал 20-сильный двигатель от Т-17, другие допускают, что на Т-21 мог планироваться 30-сильный двигатель – на чертеже МТО имеет большие размеры по высоте, чем на Т-17. Допускают, что такой двигатель мог разгонять машину массой 2 т до 30 км/ч. Еще одной отличительной чертой данной машины является наклонный лобовой лист.

    Одни источники сообщают, что характеристики преодоления препятствий Т-21 показались недостаточными, почему проект был отклонен. В ряде источников, однако, указывается, что в 1930 году было построено 6 танкеток, которые в 1932 году отправили во 2-ю механизированную бригаду.

   «Большая танкетка сопровождения». Прорабатывалось два варианта подобной машины - Т-22 и Т-23. На Т-22 планировалось разместить членов экипажа друг за другом (тандемом), на Т-23 – бок о бок. Возможно, Т-22 мог выглядеть башенной машиной – на это косвенно указывает размещение танкистов друг за другом, но конкретные сведения на этот счет отсутствуют. Т-23 на начальном этапе проектирования мог выглядеть безбашенной машиной.  Кроме того, для Т-22 проектировался оригинальный 60-сильный двигатель (предполагалось, что такой мотор разгонит машину массой 3260 кг до 40 км/ч), а на Т-23 хотели поставить двигатель от Т-20 также мощностью 60 л.с.

     В январе 1930г. военные отказались от варианта Т-22 с расположением танкистов «гуськом».

    Для двухместных машин с такими силовыми установками требовался корпус большего объема – «Лилипут» уже не годился. (Рис.42)

 

Рис.42 – Новый корпус для «пулеметки».

Выглядит, как уменьшенный корпус Т-18, то же можно сказать и о ходовой части.

 

     Дальнейшие работы (говорят, к разработке имел отношение К.К. Сиркен) вели к новой переделке корпуса, он стал чуть ниже и длиннее на 300 мм. Ходовая часть также претерпела изменения – из-за сильного выноса вперед направляющего колеса пришлось дополнительно ввести независимый опорный каток. (Рис.43)

 

Рис.43 – Корпус для Т-23.

 

    Масса машины – 3,5 т. Габариты, увы, не известны. Бронирование: вертикальные элементы корпуса – 16 мм, крыша, днище – 6 мм. Экипаж 2 чел. Вооружение один 7,62-мм пулемет (-ДТ-29?). Боекомплект 33 магазина. Двигатель 60 л.с. Ходовая часть на борт: 6 опорных катков, сблокированных по два в три тележки и один независимый каток, 2 поддерживающих ролика переднее направляющее и заднее ведущее колесо, мелкозвенчатая гусеница из стальных траков.

    Осенью 1930г. начались испытания, как будто, двух прототипов Т-23 (построены из неброневой стали на 2-м автозаводе ВАТО под руководством С. Иванова), одна машина получила 40-сильный двигатель от Т-18, а вторая – двигатель от танка Т-20 (- в некоторых источниках указывают двигатель от Т-19, на Т-19 ставили американский двигатель Franklin мощностью 95 л.с., советский 100-сильный аналог построен не был - в любом случае, трудно себе представить 90-100-сильный двигатель на советской минилегкой машине). (Рис.44)

 

 

 

Рис.44 – Т-23 в металле.

 

   Машины показали максимальную скорость 35 км/ч (- обе машины, если они обладали приблизительно одинаковой массой, никак не могли показывать даже примерно равные результаты по скорости, поскольку на одной имелся 40-сильный двигатель, а на другой 60-сильный; не исключено, что построена была только одна машина с 40-сильным двигателем, ее результаты и приводятся в литературе). Запас хода 100 км. Преодолеваемые препятствия: угол подъема 30°, высота стенки 0,4 м, глубина брода 0,92 м, ширина рва 1,4 м.

   Пишут, что на базе Т-23 планировали разрабатывать амфибийный вариант, который обозначают почему-то Т-17*: «проект двухместной плавающей танкетки массой 2700 кг с ходовой частью по типу Т-23. Бронирование было уменьшено до 4-8 мм».

   Т-23 смотрелась наиболее предпочтительно, но неприятным моментом для заказчика выступила цена изделия – 50 тыс. руб. за штуку, а ее башенный вариант Т-23* (Рис.45) – 59 тыс. руб. (без стоимости вооружения).

 

Рис.45 – Башенная пулеметка Т-23*.

Пишут, что бронирование башни – 18 мм.

 

    Кроме того, как сообщается, не имелось рабочих чертежей Т-23 и отсутствовал штатный двигатель. В итоге, оказалось, что выпуск лицензионной танкетки CLV будет дешевле.

    *Инициативная пулеметка.

     В 1930г. некто В. Налбандов в инициативном порядке разработал проект одноместной танкетки, в которой водитель-пулеметчик располагался лежа. (Рис.46)

 

Рис.46 – Танкетка Налбандова.

 

     Проект Налбандова очень напоминает Проект Максимова (Рис.47), но, видимо, является оригинальным решением.

 

Рис. 47 – Каноническое изображение сверхлегкой машины Максимова.

 

   К заявочным материалам Налбандова прилагались некоторые расчеты, например, известно, что высота конструкции должна была составлять 70 см. Судя по рисункам, водитель мог помещаться как лежа, так и сидя. Вероятно, сидячее положение боец занимал при движении на марше, при этом он не защищался броней (т.е. на марше машина не имела полного бронирования и, следовательно, к танкам причислена быть не может). Проект отклонили – посчитали, что машина высотой 70 см не способна преодолевать значительных препятствий, а броня, прикрывающая ходовую часть почти до земли, будет помехой для ее движения; кроме того, одновременно рулить и стрелять единственному члену экипажа весьма затруднительно.

    *Тема «маневренного» танка.

     Решением РВС СССР от 9 марта 1928г. ГАУ поручалась разработка «танка маневренного типа», массой 16 тонн, запасом хода 100-110 км. 27 марта 1929г. СТО (Совет труда и обороны) принял программу строительства маневренных танков в количестве 30 штук со сроком сдачи 1 октября 1930г. В документе СТТА (17-18 июля 1929г.) появилось уточнение относительно маневренного типа танка, который теперь трактоваться «средним»: «в) средний танк. Назначение — прорыв укрепленной полосы в условиях как маневренных, так и позиционных. Вес — не более 15‑16 т. Скорость — 25‑30 км[/ч]. Толщина брони должна гарантировать от пробивания 37‑мм снарядом (при начальной скорости 700 м/с) на дистанции 750 м. Вооружение - одна 45‑мм пушка и три одновременно действующих пулемета. Боекомплект не менее 100 снарядов и 5 тыс. патронов. Число команды — 4‑5 чел. Радиус действия 200 км. Ширина перекрываемого препятствия — не менее 2,5 м. Высота —1 м, глубина брода не менее 1,3 м. Диаметр сваливаемых деревьев — 30 см».

    В декабре 1929г. планы по выпуску маневренных танков возросли до 145, а позже и до 325 штук.

В связи со столь грандиозными планами 25 декабря 1929 года у начальника УММ РККА прошло совещание, посвященное вопросам танкостроения. На нем обсуждались предварительные планы по выпуску маневренных танков на ближайшие четыре года. Их выпуск предполагался на ХПЗ, броню для него должны были поставлять Ижорский и Чусовской заводы.

    С августа 1928г. силами сначала ГКБ ОАТ, а затем и КБ ХПЗ началось проектирование маневренного танка Т-12, но тема буксовала - к концу 1929г. разработка не была доведена до ожидаемого уровня. Свой вариант оригинального маневренного танка предложил конструктор-самоучка Дыренков и его предложение было поддержано. Таким образом, с 1929 года в СССР получил развитие альтернативный проект маневренного танка. Предчувствуя худшее, советские присматривались и к британскому варианту Vickers Medium Tank Mk.II. А осенью 1930г. несколько неожиданно появился еще один вариант маневренного (среднего) танка – танк Гроте, который изначально проектировался, как позиционный (тяжелый) танк.

    *От Т-12 к Т-24.

    В августе 1928 года был рассмотрен проект по теме, получившей название Т-1-12 (или 1-12-32, или 1-12, или Т-12). (Рис.48)

 

Рис.48 – Схема Т-12.

 

     Расчетная масса машины заявлялась в 16,5 тонн, вооружение – 45-мм пушка, 3 спарки пулеметов, экипаж 4 чел. Запас хода 100-110 км.

    Работы по танку шли крайне трудно. Заказ на изготовление опытного образца Т-12 был выдан 25 ноября 1928г., срок его изготовления – чтобы танк был готов к полным войсковым испытаниям оговаривался 1 декабря 1929г. Однако к 30 декабря 1929г. был получен опытный образец без вооружения. Доводка машины, оказавшейся технически очень сырой, на заводе-изготовителе (ХПЗ) продолжалась всю весну 1930г. Только 6 июля 1930г. невооруженный Т-12 поступил на базу заказчика для испытаний. В результате, оказалась, что машина заметно превышала заявленную массу, достигнув 19,5 тонн и не соответствовала требованию СТТА по запасу хода – всего 80 км, вместо требуемых теперь 200 км. В сентябре 1930г. танк (Рис.49) вернули изготовителю, где машина была разобрана для дефектации и обратно не восстанавливалась.

 

 

Рис.49 – Т-12 в полной комплектации.

 

    Собственно, уже после появления уточненных требований СТТА в июле 1929г. было понятно, что Т-12 не может пойти в серию по той причине, что машина проектировалась, исходя из требований по запасу хода 100-110 км, что теперь военных не устраивало. В конце 1929г. ГКБ начинает работы по улучшенному варианту танка типа Т-12 - пишут, что изначально он так и именовался «Т-12 улучшенный», и только в начале 1930г. в документах на переработку конструкции появляется индекс Т-2-12 или Т-24.

     Такое же задание получило и танковое КБ ХПЗ (преобразовано в мае 1929г. из «танковой конструкторской группы» ХПЗ) под руководством Алексеенко (Рис.50) - параллельно с окончанием работ по проекту Т-12 разработать более совершенную модификацию - Т-24.

 

Рис.50 - Иван Никанорович Алексеенко, 1904-1976гг.

Руководитель танковой конструкторской группы и танкового КБ ХПЗ в 1928–1931 годах.

 

Едва ли не впервые вопрос о переделке корпуса Т-12 фиксируется 27 декабря 1929г. в документе совещания о производстве корпусов для танков Т-12 первой серии (15 шт.) на Ижорском заводе. На нем присутствовали представители Ижоры и ХПЗ, которые пришли к следующему: «1. Принимая во внимание, что работы по опытной машине еще не закончены с одной стороны, и Ижорскому заводу необходимо провести опыты с броневой сталью 22 мм толщины с другой, целесообразно использовать имеющийся промежуток времени до генерального испытания Т-12 для изготовления опытного броневого корпуса по чертежам, не предусматривающим изменений Т-12. 2. Для производства первой серии с целью изучения наибольшей успешности работы, Ижзавод доставляет ГХПЗ бронекорпуса в собранном виде. 3. Для своевременного выполнения заказа первой партии машин, по мнению Ижзавода, необходимо не позже 30.1.30 г. получить рабочие чертежи броневых листов и техусловия на броневую сталь. 4. В связи с наметившейся необходимостью уменьшения веса машины, желательно срочное разрешение вопроса о толщинах брони. Работа велась под определенный размер броневой стали, вопрос о толщинах имеет большое значение для заготовки рабочих чертежей».

    Требования военных по теме Т-12 еще более выпукло обозначены в документах февраля 1930г.

    12 февраля 1930 года руководство УММ РККА направило в Орудийно-арсенальный трест и конструкторское бюро ХПЗ письма, в которых требовало переработать конструкцию бронекорпуса Т-12 «на толщину бортов и башен до 20 мм (на Т-12 – 22 мм), крыши до 8 мм с соответствующим облегчением каркаса с тем, чтобы общий вес машины был обязательно приведен к 17,5 т».

   18 февраля 1930 года конструктор ГКБ Шукалов и заведующий отделом мехтяги этого бюро Заславский докладывали в УММ РККА: «Указание ГХПЗ о необходимости переработки существующих чертежей кузова на меньшие толщины брони дано еще в декабре 1929 года, и ГКБ полагает, что такая работа проводится. Начальником НТК УММ РККА т. Озеровым намечена капитальная переделка кузова (кроме уменьшения толщины брони), которая заключается в перенесении бензобаков из носовой части в боковые ниши кормы для размещения в лобовой части рядом с водителем лобового пулемета, и изменение всей кормы с повышением крыши до линии снижения орудия, применения вентилятора ЦАГИ и перемещения радиаторов с задней стенки под крышу над мотором. К разработке такой переделке кузова ГКБ приступило, и предполагает ее закончить и представить ко времени осеннего испытания, чтобы УММ РККА могло решить к этому времени вопрос — изготавливать ли Т-12 с кузовом первой конструкции или второй (- вариант Т-24). Одновременно с кузовом переделывается и башня из многогранного очертания на круглое образование».

     В этом документе проступают конкретные очертания Т-24 – башня более простой формы (за счет этого планировали облегчить массу всей конструкции танка), курсовой пулемет, топливные баки в бортах (на надгусеничных полках). (Рис.51)

 

 

Рис.51 – Проекции и компоновка Т-24.

 

     20 марта 1930 года конструкторы ХПЗ направили в УММ РККА письмо, в котором настаивали на том, чтобы детальной разработкой чертежей нового варианта корпуса, пушечной и пулеметной башен танка занимался Ижорский завод, тем более последний должен был поставлять их в Харьков в готовом виде. В качестве еще одного аргумента в свою пользу харьковчане приводили информацию от ГКБ, которое сообщало, что «компоновочные чертежи кузова переработкой будут закончены в апреле, а для разработки же рабочих чертежей потребуется еще 1,5 месяца». А по новому графику, выпуск первой партии из 15 маневренных танков на ХПЗ планировалось начать в июле, корпуса же для них Ижорский з-д должен был поставить месяцем ранее.

     27 марта 1930 года, прошло расширенное заседание, посвященное заказу на 15 маневренных танков типа Т-12. На нем присутствовали представители УММ РККА Калиновский, Бокис, Мшанов, Озеров, от конструкторского бюро ОАТ Шукалов, от Южного машиностроительного треста (в его состав входил Государственный Харьковский паровозостроительный завод) Андрианов, от Машобъединения Коваленко, от Ижорского завода Фиников. Стороны обменялись мнениями по данному вопросу. Так, Озеров сказал, что при постройке машин могут возникнуть трудности из-за отсутствия опытного образца — ведь предложенный к постройке вариант (Т-24) имел серьезные изменения в конструкции двигателя, трансмиссии, приводов управления, ходовой части, корпусе и башни. Он предложил особое внимание уделить испытанию элементов системы охлаждения двигателя, а разработку детальных чертежей бронекорпуса поручить Ижорскому заводу при участии представителей КБ ОАТ. Шукалов в свою очередь, проинформировал, что масса нового танка предполагается не менее 18,5 т. По готовности чертежей он сообщил, что к 15 апреля будет представлен общий проект и ведомость броневого листа, «общий чертеж» — к 1 мая, а чертежи корпуса — к 1 июня. Кроме того, Шукалов предложил изготавливать элементы танков не литыми, а штампованными.

    По результатам обсуждения, участники заседания приняли постановление, которое гласило: «1. В соответствии с решением РВС СССР немедленно приступить к реализации заказа на 15 танков Т-12, поручив их изготовление ГХПЗ, и установить срок сдачи 1.10.30 г.

2. Изготовление бронекорпусов для танков поручить Государственному Ижорскому заводу.

3. Изготовление опытной серии танков производить с учетом всех изменений как уже разработанных, так и находящихся в стадии разработки или могущих появиться в результате испытаний опытного образца. В частности, необходимо добиваться приведения веса танка к 18 т без уменьшения намеченных толщин брони, и поставки не менее 5 комплектов штампованных гусениц с весом трака около 10 кг. 4. На первых 5 машинах допустить установку двигателей, могущих быть переделанными ГХПЗ по установленному на опытном экземпляре танка образцу, но с условием последующей замены их моторами, изготовленными по заказу ГХПЗ на заводе № 29 по соответствующим чертежам. Шесть потребных моторов заказать и немедленно отправить ГХПЗ распоряжением УММ РККА. Сверх того, заказать заводу № 29 моторы на всю серию в 15 танков с изменениями, согласно перечню ГКБ ОАТ по чертежам ГХПЗ. 5. Головному КБ ОАТ передать Государственному Ижорскому заводу ведомости на прокат и ориентировочные данные по весам для основных толщин к 2 апреля; согласовать с НТК УММ расчетные данные по трансмиссии (4-я скорость - около 25 км/ч) к 5 апреля; закончить составление общего проекта танка и расчет центра тяжести к 15 апреля; закончить составление общего чертежа броневого корпуса к 1 мая; изготовить макеты внутреннего оборудования и укладки к моменту испытаний опытного образца. 6. НТК УММ РККА составить техусловия на броню к 25 апреля, для чего затребовать от Артуправления законченные материалы о результатах стрельб по 22 и 12 мм плите не позднее 10 апреля. 7. ГХПЗ по получении от КБ ОАТ общего чертежа броневого корпуса приступить к составлению рабочих чертежей на него, закончив эту работу к 1 июня при помощи представителей от КБ ГИЗ, принять меры к ускорению штамповки гусениц на Николаевском заводе. 8. Государственному Ижорскому заводу принять участие в составлении рабочих чертежей броневого корпуса на ГХПЗ путем высылки представителей от КБ по вызову ГХПЗ на срок не менее двух недель… 9. Просить МПУ о проведении срочных мероприятий по согласованию внутри промышленности всех вопросов, связанных с выполнением заказа на танки в установленный срок. 10. Затребовать от АУ РККА отправления на ГХПЗ вооружения для танков Т-12 к намеченному сроку изготовления машин (июль — 8, август — 5, сентябрь — 7). 11. Просить ВОХИМу о командировке на ГХПЗ специалистов для проработки вопроса химической защиты танка Т-12. 12. Общее техническое руководство по изготовлению опытной серии Т-12 сохранить за конструкторским бюро ОАТ. 13. УММ РККА заключить договор с Машобъединением по изготовлению 15 танков Т-12 с принадлежностями, инструментом и необходимым количеством запчастей по ориентировочной цене в 100.000 рублей за каждую машину… 14. Машобъединению, ГХПЗ и ГИЗ вести подготовительные работы и выполнение программы по Т-12 на 1930 - 31 гг. в количестве 300 штук, принимая во внимание имеющуюся наметку ГХПЗ (от 7 шт. в октябре 1930 г. До 45 шт. в октябре 1931 г.)».

     11 апреля 1930 года начальник вооружений РККА получил от УММ РККА заявку на поставку в течение ближайшего года 400 45-мм пушек и 2400 пулеметов ДТ с шаровой установкой, предназначенных для танков типа Т-12. Кроме того, запрашивалось 99 радиостанций для тех же машин – в литературе нет определенных сведений о работах по оснащению Т-12/24 радиостанциями.

    Весной 1930 года все еще не было определенности в отношении мотора. В материалах заседания мобилизационно-планового управления ВСНХ СССР «О состоянии работ по опытным образцам танков» от 11 мая, встречаем: «Слушали: О состоянии работ по проектированию и сооружению опытных образцов танков Т-20, Т-19, танкетки Т-23 и модернизации танка Т-12 (Т-24). Докладчик — т. Шукалов, содокладчик — т. Адамс. Постановили:

…II. По танку Т-12.

1). Отметить, что строящийся на заводе «Большевик» для танка Т-12 мотор в дальнейшем не будет соответствовать мощностям, предъявляемым к танку Т-12. Но ввиду того, что работа подходит к концу, обязать ВООПО данный мотор закончить к июлю с.г. К дальнейшему обсуждению применения этого мотора вернуться в последующем.

2). Относительно решения по основному мотору для танка Т-12, считать необходимым выждать окончания майских испытаний модернизированного экземпляра на ХПЗ. По окончании испытаний вернуться к обсуждению этого вопроса как в части выбора основного мотора для него, так и в части дальнейшей перспективы по установке производства как машины, так и мотора».

    Видимо, это первый (или один из первых) документов, в котором указывается обозначение серийного маневренного танка - Т-24 – вынесено в заголовок документа в скобках.

     1-5 июля 1930г., за несколько дней до начала тестирования опытного Т-12 военными, Реввоенсовет вновь уделил внимание развертыванию производственной программы средних танков. «…3. Средние танки Т-12 (Т-24). Принять к сведению заявление т. Доценко, что на 1930/31 г. Машобъединеие ВСНХ СССР будет изготовлено 200 штук танков Т-12 (Т-24), одновременно признать это количество явно недостаточным, и потребовать выполнения танковой программы в размере 300 штук, как это предусматривалось решением соответствующих Правительственных инстанций… Допустить возможность для выполнения программы будущего года по Т-24 в количестве 300 штук снизить в пределах возможного, тракторную программу на заводе ГХПЗ. Предложить МПУ ВСНХ СССР в срочном порядке обеспечить танковую программу 1930/31 г. моторами в размере 300 штук, исходя из расчета 200 штук по внутреннему производству и 100 штук путем заказа за границей. Одновременно обратить внимание Президиума ВСНХ СССР на то, что постройка танкового цеха на ХПЗ идет слабо из-за необеспеченности строительными материалами, что грозит срывом производственной программы 1930/31 г. Просить ВСНХ СССР в кратчайший срок обеспечить строительство танкового цеха стройматериалами. Заявление т. Доценко о сдаче 15 танков Т-24 (5 — в октябре, 5 — в ноябре, 5 — в декабре) признать неудовлетворительным из-за чрезвычайной длинности сроков, и предложить Машобъединению закончить выполнение всей опытной серии в ноябре 1930 г.».

    В июле-августе 1930 года на ХПЗ создается специальный танковый отдел - Т2, выделенный из тракторного производства. Отдел включал в себя сборочный, сдаточный, механический и опытный цеха, большую часть из которых еще предстояло построить. Кроме того, значительно расширялась руководимая И. Алексеенко танковая конструкторская группа — ее реорганизовали в полноценное конструкторское бюро (пишут, что это случилось в мае 1929г.), получившее наименование Т2К. Его значительно пополнили — на работу пришли молодые инженеры А. Кучеренко, А. Морозов (Рис.52), М.М. Таршинов, А. Бондаренко, В. Дорошенко, П. Горюн и другие. (Рис.53)

 

    

Рис.52 – Александр Александрович Морозов, 1904-1979гг.

С 1919г. работал делопроизводителем на ХПЗ.

Потом подвизался копировщиком, чертежником – участвовал в освоении производства трактора «Коммунар». К проекту Т-12 привлечен с сентября 1928г. в качестве чертежника.

В 1929-1931гг. заочно учился в Московском механико-электротехническом институте имени М.В. Ломоносова (после реорганизации в 1930г. этот вуз преобразован в Московский автотанковый институт имени М.В. Ломоносова).

Впоследствии крупный советский танкостроитель.

 

Рис.53 - Конструкторское бюро ХПЗ, участвовавшее в разработке танков Т-12 и Т-24. В центре — И.Н. Алексеенко (архив музейно-мемориального комплекс «История танка Т-34»).

 

    Помимо организации выпуска танков, на ХПЗ предполагалось наладить и производство двигателей для них. 24 июля 1930 года в правлении Машобъединения прошло специальное заседание, посвященное рассмотрению проекта моторного цеха на Государственном Харьковском паровозостроительном заводе. Предполагалось, что его мощность составит 5000 тракторных моторов мощностью 50 -75 л.с. и 1300 «спецмоторов М-6 мощностью до 300 л.с.». Проект утвердили, и осенью началось строительство цеха. Впоследствии двигательное производство ХПЗ выделилось в самостоятельный завод № 75.

    13 августа 1930 года прошло очередное заседание РВС СССР, на котором обсуждались вопросы «о ходе работ по осуществлению образцов автобронетанкового вооружения» и выполнении танковой программы. Докладчиком по данной теме выступал начальник УММ РККА И. Халепский. В протоколе этого заседания по вопросу танков Т-24 есть следующая запись: «Признать возможным постановку Т-24 на производство при устранении всех дефектов, обнаруженных при испытаниях (- при испытаниях опытного Т-12). Принять к сведению заявление т. Толоконцева, что в 1931 году Машобъединением ВСНХ будет изготовлено 300 Т-24. Обязать мобилизационно-плановое управление ВСНХ обеспечить танковую программу будущего года моторами М-6 в количестве 300 штук. Обратить особое внимание президиума ВСНХ, что строительство танкового и моторного цехов на ХПЗ идет крайне слабо из-за отсутствия строительных материалов, что ставит под угрозу срыва производственную программу 1930/31 года, и просить Президиум ВСНХ в наикратчайший срок обеспечить ХПЗ строительными материалами». Этим же протоколом также намечалась специализация заводов по выпуску танков, бронемашин и тракторов. В частности, для изготовления Т-24 выделялся ХПЗ и как сказано в документе «ориентировочно Челябинский тракторный завод». План выпуска новых танков только в Харькове на 1931–1932 года был определен в 1600 штук – с сентября 1931г. планировали выпускать по 45 танков этого типа в месяц.

   Однако это пока были планы, а в реальности – опытный Т-12 в сентябре 1930г. был разобран, и первая партия из 15-ти серийных маневренных танков все еще не была готова. Правда, в некоторых источниках пишут, что летом 1930г. едва ли ни параллельно с опытным Т-12 проходил испытания и вариант Т-24, но эти сведения есть плод недоразумения, вызванный путаницей с обозначением двух вариантов маневренного типа в документах: и Т-12, и Т-24. Важно зафиксировать, что летом 1930г. проходил испытания только один опытный экземпляр Т-12. Других средних танков своего изготовления на тот момент в СССР не было.

    1 сентября 1930 года прошло заседание научно-технического комитета УММ РККА, посвященное выпуску танков Т-24. В протоколе этого совещания сказано следующее: «1. Принять к сведению заявление т. Шукалова, что ГКБ даст все чертежи до 15.9.30 г. Констатировать, что ранее принятое решение об усилении ГКБ, до сего времени не выполнено.

2. Отметить, что импортное оборудование для танкового производства, до сего времени не размещено (- имеется ввиду, что не заказано за рубежом), несмотря на дачу заявок 3 месяца назад, благодаря чему Металлоимпорт (- организация, занимавшаяся закупкой за границей станков и оборудования для промышленных предприятий Советского Союза) поставил под угрозу срыва изготовление 100 машин в новом цеху.

3. Просить начальника Спецстроя Машобъединения к 5.9.30 г. Сообщить УММ РККА план обеспечения танкового производства квалифицированной рабочей силой и инженерно-техническим персоналом по программе 1930/31 года, так как постановление бывшего заместителя председателя Машобъединения т. Доценко до сего дня в жизнь не проведено, а наоборот, имеются налицо явно безобразные явления со стороны ХПЗ — переброска на танковое производство чернорабочих.

4. От Машобъединения требовалось к 1.8.30 г. Передать в УММ РККА полную программу и расчет постройки танковых корпусов на Ижорском заводе в 1930/31 г. Работа начата, но до конца не доведена, УММ расчетов не имеет.

5. К 15.8.30 г. требовалось закончить испытание машины (- речь идет о Т-12) — срок выдержан. К 20.8.30 г. требовалось вынести о внесении изменений (в конструкцию) после испытаний, что также проделано».

    Из-за того, что намеченный план по выпуску танков не был выполнен, РВС СССР принял решение об изготовлении их в «особом квартале» — последнем квартале 1930 года. Предполагалось, что за эти три месяца будут приняты меры по обеспечению производства всем необходимым для выпуска танков. Для этого выделялись дополнительные денежные средства, а также импортные материалы и оборудование. 16 октября 1930 года начальник технического управления РККА Мизонов докладывал: «1. Из намеченного по заготовительному плану совершенно не выполнены следующие заказы: …б), средние танки Т-12 (- уже в варианте Т-24) 30 шт. Заказ на 15 шт. (согласно решению РВС) был выдан, не ожидая результатов испытания опытного образца, который вместо 1 декабря 1929 г. был предъявлен заводом только в июле 1930 г. Несмотря на все принятые меры, получить от Промышленности 15 машин до 1 октября 1930 г. не удалось, поэтому заказ перенесен на особый квартал 1930 г.».

     Примерно в это же время сотрудник УММ РККА Г. Бокис докладывал о ходе работ по изготовлению танков Т-24 на ХПЗ: «Стальное литье для сборки первых 5 корпусов ХПЗ отгрузил Ижорскому заводу 6 - 15.10.30 г. Так как до выполнения указаний по разметке корпусов, переданных ГИЗу 27.9.30 г. и 4.10.30 г., не представлялось возможности закончить механическую обработку ряда листов корпуса, а до получения каркасного литья выполнить сборку корпусов, то прибытие первых корпусов на ГХПЗ можно ожидать не ранее декабря месяца. Кроме корпусов и литья задержка в сборке первых машин имеется из-за обрезинивания деталей ходовой части, так как необходимые для этого грузо-формы (- формы для изготовления грузошин на опорные катки) ХПЗ взялся изготовить для Резинотреста только к 15.1.31 г. Мною предложено заводу выполнить этот ничтожный по объему заказ к 1 ноября, на что представители производственной части заводоуправления ответили отказом, обещав принять меры к выполнению заказа сроком к 20 ноября. Из импорта для первых машин завод не имеет иностранного феродо, и заявки на него никто не давал (- без этого самого феродо невозможно было создать важнейший узел трансмиссии танка – сцепление)».

     До конца 1930г. ни одного танка Т-24 получено не было, выполнение «особого квартала» передвинули на 1931 год. Но и этот срок оказался нереальным. 12 февраля 1931 года начальник УММ РККА И. Халепский направил в Революционно-военный совет СССР доклад, в котором сообщал о ходе работ по изготовлению опытных образцов автобронетанковой техники. По танку Т-24 там сообщалось следующее: «Изготовлено три корпуса и ни одной башни. Заканчивается на ХПЗ изготовление всех механизмов для первой партии в 15 машин. До настоящего времени не устранен целый ряд конструктивных недостатков, которые завод намечает устранить к началу марта».

     23 мая 1931 года прошло заседание Комитета Обороны СССР. В протоколе «О танкостроении», среди прочего записано: «Выработать задел по среднему танку Т-24 и больше этих машин не производить». К тому времени в нише среднего танка большие надежды возлагались на танк Гроте, который из тяжелого класса был переведен в средний, но пока прототип ТГ не прошел полный испытательный цикл, к серийному производству решили допустить Т-24. Существовало намерение развернуть производство танков Гроте на ХПЗ (после выпуска 80-ти Т-24 на ХПЗ планировали с весны 1932г. построить 2000 (-?) танков Гроте), но 1 июня 1931 года председатель научно-технического комитета УММ РККА И. А. Лебедев направил директору ХПЗ задание на проектирование колесно-гусеничного легкого танка БТ («Кристи»). Производство Т-24 харьковчанам приказали остановить. Таким образом, со стороны казалось, что Т-24 стал жертвой возобладавшего мнения о необходимости копирования иностранных танков – хотя Т-24 проиграл и построенному в СССР танку Гроте.

    В целом, позиция УММ к тому времени заключалась в том, что танки на базе закупленных машин «Виккерс» Мk.Е и «Кристи» 1931 вполне способны решать задачи, для которых конструировался Т-24. Кроме того, шли работы по созданию многобашенного среднего танка прорыва Т-28, который по своим тактико-техническим данным полностью превосходил Т-24.

     Наиболее однозначно и резко против такого вектора развития советского танкостроения высказался Алексеенко, шеф танкового КБ ХПЗ. Он считал, что должно продолжать усовершенствовать узлы Т-24 и производить «свои» средние гусеничные танки, а не «навязанные» иностранные – легкие и колесно-гусеничные. В знак протеста против официальной линии в советском танкостроении Алексеенко покинул танковое КБ ХПЗ – довольно редкий поступок в отечественной жизни. В 1932г. он перешел на работу в Опытный конструкторско-машиностроительный отдел завода №174 (сначала это был танковый отдел питерского з-да Большевик, в 1932г. преобразован в «Ленинградский государственный завод №174 имени К.Е. Ворошилова»). В июле 1941г. ушел на фронт, после ранения работал на танкоремонтном заводе. С 1948 года на преподавательской работе на кафедре «Теория машин и механизмов» в Военно-воздушной академии им. Можайского, с 1960г. преподавал в Северо-западном заочном политехническом институте.

     Однако на ХПЗ успели изготовить 28 шасси по теме Т-12/Т-24 (видимо, 1 шасси Т-12 и 27 – Т-24), 25 бронекорпусов (- бронекорпуса изготавливались на Ижорском заводе) и 26 башен. Из этого задела собрали 24 танка Т-24 (- во многих источниках указывают – 25 танков, но в это число, видимо, включен Т-12). Первые шесть серийных танков Т-24 сдали к октябрю 1931 года (Рис.54, Рис.55), еще 10 - к 7 ноября, и до конца года оставшиеся 8.

 

Рис.54 – Первый серийный Т-24, фото датируется 18 июля 1931г.

Машина все еще не имеет вооружения. Танк показывают членам правительства УССР: С. Косиору, В. Чубарю и заместителю секретаря Харьковского горкома партии Пахомову. (АСКМ)

 

 

Рис.55 – Испытания первого Т-24 в окрестностях Харькова. 18 июля 1931 года. Вместо курсового пулемета в башне установлена фара. (АСКМ).

 

     Таким образом, общий выпуск танков Т-24 составил 24 машины, после чего их производство прекратили. (Рис.56)

 

Рис.56 – Т-24 на параде в Харькове, 1 мая 1932г. (предположительно).

 

    Из некоторых источников следует, что штатного вооружения танки Т-24 так и не получили - по разным данным, удалось изготовить от 2 до 5 45-мм танковых пушек образца 1930 года (- 45-мм пушки Соколова?). Кроме того, изготовили еще несколько корпусов (от 2 до 4 по разным данным) для испытания их обстрелом.

    Пора, наконец рассмотреть подробно устройство варианта маневренного танка Т-24. (Рис.57)

 

 

 

 

Рис.57 – Т-24.

  

    Масса 18,5 тонн. Габариты: длина – 6282 мм, ширина – 2810 мм, высота – 2950 мм, клиренс – 500 мм. Корпус собирался на каркасе при помощи болтов и заклепок. В лобовом листе, слева от люка водителя, появился специальный броневой выступ (рубка) для установки пулемета. Машины удлинялись хвостом. Нет однозначных данных о бронировании танков Т-24. Авторы указывают, что в документах есть расхождения о толщине лобовых листов корпуса танка. В альбоме 1933 года с ТТХ авто-бронетанковой техники РККА указано - 20 мм. Однако в документе от 26 октября 1930 года, посвященного испытаниям обстрелом на Ижорском заводе бронеплит для изготовления Т-24, идет речь и о 30-мм листах. Кроме того, в документах есть четкое упоминание о том, что бронекорпус Т-24, доставленный на научно-испытательный артполигон в 1934 году для использования в качестве мишени, имел лобовые листы толщиной 30 мм, а бортовые и башенные - 20 мм. Возможно, первые машины были изготовлены из 20 мм брони, а остальные получили усиленный лоб корпуса. Но не исключено, что все Т-24 имели переднюю часть из 30 мм брони. Горизонтальные элементы корпуса, очевидно – 8,5 мм. Вертикальные элементы башни – 12 мм (предположительно). Экипаж танка состоял из пяти человек. В отделении управления справа по ходу размещался водитель. Слева от него было место пулеметчика. Еще три члена экипажа умещались в большой башне с башенкой. Большая башня изготавливалась из гнутого броневого листа, к которому приклепывалась крыша и передняя часть. В большой башне, слева от орудия имелось место командира машины, который, кроме того, был и наводчиком пушки, и стрелком бортового пулемета. Справа от орудия размещался заряжающий, который одновременно был стрелком из переднего башенного пулемета. В большой башне устанавливалась 45-мм танковая пушка Соколова образца 1930 года (по другим источникам, танки должны были получать танковые 45-мм пушки обр.1932г.) и два пулемета ДТ-29 - справа от пушки и в левом бортовом листе башни. На крыше большой башни размещалась малая башня с установкой пулемета ДТ-29. Башни вращались независимо друг от друга. В небольшой рубке слева от водителя устанавливался курсовой пулемет. Боекомплект состоял из 89 45-мм выстрелов и 8000 патронов - такие данные приведены в альбоме 1933 года с характеристиками отечественных танков. Некоторые допускают, что в эти данные вкралась ошибка - емкость диска пулемета ДТ составляла 63 патрона, следовательно, боекомплект включал 127 дисков, что даст 8001 патрон.

     В качестве силовой установки использовался восьмицилиндровый двигатель М-6 (советский аналог французского авиамотора «Испано-Сюиза» 8FB, выпускался на Государственном союзном заводе № 29 «Большевик» в городе Запорожье, ныне украинское ОАО «Мотор-Сич»). Он имел восемь цилиндров, водяное охлаждение и после доработок по результату испытаний танка Т-12 развивал мощность 300 л.с. Запуск двигателя осуществлялся двумя электростартерами «Бош» мощностью 2,5 л.с. (по одному на каждую группу из четырех цилиндров). В системе зажигания использовались два четырехискровых магнето фирмы «Зингер». Емкость бензобаков была увеличена до 460 л, благодаря чему запас хода Т-24 составлял 220 км по шоссе, 120 км по проселку и 100 км по пересеченной местности. Трансмиссия была подобна Т-12, но доработана по результатам испытаний последнего. Она состояла из дискового главного фрикциона, четырехступенчатой реверсивной коробки перемены передач (механизмом реверса служил конический редуктор с фрикционом реверса), двойного дифференциала, двух простых бортовых передач и ленточных плавающих тормозов.

    По схеме и конструкции ходовая часть повторяла Т-12, но была усилена и немного переработана. (Рис.58)

 

Рис.58 – Вверху – Т-12, внизу – Т-24.

 

      Ходовая часть состояла из четырех тележек с двумя сдвоенными опорными катками (Рис.59), четырех поддерживающих роликов, ведущего кормового колеса (Рис.60) и направляющего переднего колеса с кривошипным механизмом натяжения.

 

Рис.59 – Подвеска тележки.

 

Рис.60 – Ведущее колесо.

 

    В подвеске подшипники качения были заменены на подшипники скольжения. Современники отмечали, что пружинная свечная подвеска на четырех балансирных тележках, опорные катки и поддерживающие ролики, имевшие обрезиненную наружную поверхность, сообщали танку довольно мягкий ход. Гусеница Т-24 имела аналогичную с Т-12 конструкцию. Попытки наладить выпуск штампованных траков не увенчались успехом, и Т-24 оснащались литыми траками. (Рис.61)

 

Рис.61 – Гусеничная цепь Т-24.

 

    Отмечалась, что гусеница не обеспечивала надежного сцепления машины с грунтом.

    Танки Т-24 оснащались электрооборудованием фирмы «Бош», напряжение бортовой сети — 12 В. Машины не имели оптических приборов (за исключением прицела), а также средств внутренней и внешней связи.

     Приводится, что танки Т-24 могли развить максимальную скорость 22 км/ч, запас хода по шоссе до 220 км (120 км по проселку), удельное давление на грунт составляло 0,5 кг/см².

    Есть мнение, что танки Т-24 официально на вооружение РККА не принимались, но в документе «О системе танкового вооружения на вторую пятилетку», подготовленным 15 июля 1933г. на имя председателя Комиссии обороны при СНК Молотова за подписью наркомвоенмора и председателя РВС Ворошилова указано, что все 25 танков Т-24 значатся за одним из танковых полков (- вероятно, в Харьковском ВО). Однако фактически «двадцать четвертые» стояли на консервации без движения. Проблема с эксплуатацией Т-24, помимо всего прочего, была связана и с тем, что большинство этих танков так и не получили положенного им по штату артиллерийского вооружения. Встречается, что всего было выпущено два 45-мм танковых орудия Соколова, а пушку аналогичного калибра и назначения от ОАТ начали производить с 1933 или с 1934 года. Не получилось и с 57-мм (или 60-мм) танковой гаубицей П. Сячинтова.

    Вероятно, позже один Т-24 был передан Военной академии механизации и моторизации в Москве в качестве учебного экспоната. По состоянию на 1 января 1938 года в РККА числилось 24 танка Т-24, которые находились в следующих местах: 1 — Военная академия механизации и моторизации имени И. Сталина; 3 — оружейный полигон стрелкового вооружения, 2 — научно-испытательный артиллерийский полигон (Рис.62) и 18 — на военном складе № 130 (Харьковский военный округ).

 

Рис.62 – Один из Т-24, который использовался в качестве мишени, источники указывают, что этот танк имел лобовую броню 30 мм.

 

     Начальник автобронетанковых войск РККА Павлов в письме на имя наркома обороны Ворошилова от 2 февраля 1938 года уточнил, что машины этого типа не на ходу и без вооружения. 2 машины Т-24 предлагалось использовать, как музейные экспонаты. 20 августа 1938г. начальник Генштаба РККА Б. Шапошников подписал «Ведомость распределения танков, снятых с вооружения на предмет установки их в укрепленных районах» - «Ведомость» была составлена на основании приказа Наркома вооружений от 2 марта 1938г. Согласно этому документу, 10 танков Т-24 предполагалось отправить в Белорусский Особый округ (6 из ХВО, 1 из МВО, 3 со склада №37) и 12 Т-24 из ХВО в Киевский особый военный округ. Несмотря на то, что выполнение этого документа задержалось, «двадцать четвертые» отправили в распоряжение начальников инженерных управлений округов для их установки в качестве огневых точек (БОТов). С поступивших танков предписывалось полностью демонтировались двигатели, трансмиссии, гусеницы и прочие агрегаты ходовой части – оставались только опорные катки, чтобы танки можно было буксировать. Также демонтировалась пулеметная башенка, пулеметы и 45-мм пушка, а вместо них устанавливалась 76-мм танковая пушка (Л-10 или КТ-28) и 7,62-мм станковый пулемет «Максим» в шаровой установке справа от нее. Отделение управления полностью переделывалось, усиливалось лобовое бронирование, и устанавливались две шаровые установки под станковый пулемет «Максим». Такая бронированная точка не зарывалась в землю, а оперативно буксировалась и устанавливалась на участке вероятного прорыва противника. (Рис.63)

 

Рис.63 – Т-24, превращенный в БОТ.

 

   Вероятно, не все танки Т-24 успели переделать в БОТы, поскольку встречаются фотографии внешне комплектных танков Т-24, сделанных немцами летом 1941. (Рис.64)

 

Рис.64 – Танки Т-24, предназначенные для установки в качестве огневых точек, захвачены немцами. Украина, лето 1941 года. На нижнем фото один танк имеет штатную 45-мм пушку обр. 1930г. (танковая пушка Соколова).

 

    Есть несколько фотографий, на которых видно, что Т-24 вооружены 76-мм пушками Л-10 в башне и оснащены дополнительными «уровскими» установками пулеметов Максим (с броневыми кожухами). (Рис.65)

 

Рис.65 – Т-24 с 76-мм пушкой.

 

    Мне попался на глаза интересный снимок, сделанный немцами в 1942г. в Луганске, некоего колесно-гусеничного или колесного танка. (Рис.66)

 

Рис.66 – Загадочный танк рядом с ветераном Mk V.

 

    После некоторых раздумий и сравнений фото, я пришел к мнению, что странная машина получена на базе Т-24. Машина снабжена передними, надо полагать, направляющими управляемыми колесами, довольно далеко вынесенными за габариты корпуса по ширине. Задние колеса, получается, были ведущими. Никаких дополнительных опорных катков или колес, поддерживающих гусеницу роликов и иных специфических для гусеничной ходовой элементов не просматривается, из чего можно предположить, что данная машина могла иметь чисто колесный, а не колесно-гусеничный движитель – впрочем, утверждать это, как верное не берусь из-за качества фотографии – нельзя полностью исключать, что танк сохранил гусеничную ходовую и был оборудован системой переменного хода по типу чехословацких танков КН, но, скорее всего, данные колеса служили для буксировки машины тягачом. Аппарат вооружен, скорее всего, 76-мм пушкой. (Рис.67)

 

Рис.67 – Фото танка Т-24 с дополнительными колесами.

 

     Можно лишь предполагать, когда была выполнена переделка. Во-первых, не исключено, что это случилось на ХПЗ еще в начале 1930-х в экспериментальных целях. Второй вариант - переделка была осуществлена в конце 1930-х или уже в начале войны. В пользу последнего варианта может выступать встречающаяся в литературе обмолвка о том, что к 1941 году остался лишь один комплектный танк Т-24, находившийся в распоряжении полигона Научно-исследовательского института бронетанковой техники в Кубинке, но осенью 1941 года «он, видимо, был отправлен на фронт». Вполне можно допустить, что умельцы института превратили Т-24 в подвижную колесную или колесно-гусеничную «огневую точку», вооружив 76-мм пушкой. В случае, если перед нами машина с колесным ходом, то ее проходимость могла быть на уровне бронеавтомобилей. Таким образом, перед нами, возможно, редчайший случай в истории танкостроения, когда танк был превращен в бронеавтомобиль, а не наоборот.

    В заключение темы укажу, что встречается ссылка на книгу Артема Драбкина «Я дрался на танке», в которой приводятся воспоминания Героя Советского Союза Ашота Апетовича Аматуни. В эпизоде, описывающим бои в Сальских степях летом 1942 года, в которых Аматуни участвовал, будучи курсантом пехотного училища говорится: «…От станции Суровикино (Волгоградской области – прим. автора) мы походным маршем прошли на передовую…где-то в 120–140 км западнее Суровикина заняли оборону…танки представляли для нас самую большую опасность, потому что единственным средством борьбы с ними у курсантов были только бутылки с зажигательной смесью…шли против нас не легкие танки Т-II, а средние Т-III и Т-IV, серьезные противники. Нас же к концу боев стали поддерживать английские танки «Матильда» и наши Т-24, но это были маленькие и нехорошие танки, вот действительно помогли нам Т-26…». Несмотря на все уважение к ветерану, кажется, что в воспоминания закралась ошибка. Аматуни, говоря о танках Т-24, описывает их, как «маленькие» - хотя Т-24 имели значительные габариты, были больше и «Матильд», и Т-26, которые он хвалит.

   *Проекты САУ на базе Т-24.

    Есть сведения, что в конструкторском бюро Артиллерийской академии РККА под началом профессора Ф.Л. Хлыстова с 1931г. велась проработка создания СЗУ для 76-мм пушки обр. 1931г. З-К. Тема получила обозначение СУ-8. Первоначально подразумевалось, что СУ-8 будет создаваться на базе шасси Т-24, но затем выбрали другое шасси.

   17 сентября 1931 года УММ поставило перед специализированным КБ завода «Большевик» (ОКМО) задачу - до 1 мая 1932 года создать эскизные проекты самоходной корпусной артиллерии трёх калибров, так называемого «триплекса»: самоходной 107-мм пушки образца 1909/30 годов, 152-мм гаубицы образца 1909/30 годов и 203-мм мортиры образца 1929 года (мортира «Ж»). Летом 1932 года состоялся просмотр созданных эскизных проектов. В роли шасси для корпусного «триплекса» инженерами было выбрано удлинённое шасси танка Т-24. Эскизы понравились научно-исследовательской комиссии, но пока создавался проект, производство Т-24 в Харькове было остановлено. По этой причине работы над корпусной самоходной артиллерией также прекратились.

   *Тягач «Коминтерн».

  Скоропостижное свертывание программы строительства танков Т-24 не позволило начать масштабное проектирование на этой базе других боевых машин, но все же кое-что сделать успели. На базе шасси Т-24 был получен артиллерийский тягач «Коминтерн».

    В 1930 году Особое техническое бюро Главного управления военной промышленности ВСНХ совместно с ГКБ ОАТ начали проектирование тракторов в рамках разрабатываемой «системы танко-тракторо-автоброневооружения РККА» (СТТА). Предполагалось создать три типа тракторов — легкий массой 3–3,5 т для дивизионной артиллерии, средний 7–7,5 т для корпусной артиллерии и артиллерии РГК и тяжелый 11 т для «транспортировки особо тяжелых грузов». Для облегчения проектирования и унификации в конструкции тракторов планировалось использовать элементы танков (двигатели, ходовая часть).

    В конце того же года разработку тяжелого трактора передали тракторному отделу ГХПЗ. Предполагалось спроектировать машину, способную эвакуировать средние танки и транспортировать орудия массой до 12 т. Работа велась конструкторами Д. Ивановым и Д. Бобровым под руководством инженера Б. Воронкова. К 7 ноября 1931 года ХПЗ изготовил три опытных образца. (Рис.68)

 

Рис.68 – Один из первых образцов трактора «Коминтерн». 1931г.

 

    Ходовая часть трактора «Коминтерн» была унаследована от танка Т-24 практически без изменений, но в отличие от танка, трактор получил всего лишь 65-сильный мотор. На испытаниях силовой агрегат такой мощности смог разогнать машину массой 7 тонн до 18 км/ч, но сила тяги была совершенно недостаточной.

    Недостатки конструкции устранялись под руководством Н. Зубарева, и в 1933 году на испытания вышли два доработанных варианта трактора со 130-сильным двигателем. Между собой они различались типом зацепления гусеницы — гребневым и цевочным. Оба образца «Коминтерна» прошли полный цикл испытаний, включая НИБТ полигон в Кубинке. В заключении отчета об испытаниях на НИБТ полигоне говорилось: «Трактор «Коминтерн» по своим тяговым и скоростным свойствам является лучшим типом трактора. Лучшим образцом является зубовой. По устранению недостатков может быть принят в эксплуатацию в РККА». Действительно, при массе трактора в 8 тонн с грузом на крюке 5 тонн, трактора разгонялись до 25 км/ч по шоссе. К числу недостатков военные отнесли отсутствие грузовой платформы, закрытой кабины и лебедки.

     Разработчики внесли в конструкцию необходимые дополнения. (Рис.69)

 

 

Рис.69 – Серийный вариант тягача «Коминтерн».

 

    Артиллерийский тягач «Коминтерн» имел компоновку грузового автомобиля: с передним расположением двигателя, средним — кабины и задним положением грузовой платформы. Все агрегаты монтировались на раме, сваренной из двух продольных швеллеров, соединенных поперечинами. В качестве силовой установки применялся четырехцилиндровый карбюраторный двигатель «КИН» мощностью 130 л.с. оригинальной разработки. При его проектировании использовали материалы по 180-сильному мотору, который проектировался А. Микулиным еще для танка Т-12, но так и не был принят к производству. Двигатель получился довольно массивным (без малого тонна), но довольно надежным и выносливым. Он спокойно мог выдержать пробег в 2000 км и даже больше без капремонта. Двигатель оснащался карбюратором выпуска ХПЗ (по типу импортного «Солекс») и магнето с пусковым ускорителем. Запас горючего составлял 550 л и размещался в двух баках, установленных за кабиной. Трансмиссия включала в себя пятиступенчатую коробку перемены передач, обеспечивающую пять скоростей вперед и одну назад (в диапазоне от минимальной 2,6 до максимальной 30,5 км/ч), двухдисковый главный фрикцион (сталь по феродо), бортовые фрикционы и тормоза. Ходовая часть имела четыре тележки с двумя сдвоенными опорными катками, четыре поддерживающих ролика, ведущее и направляющее колеса. Кабина тягача выполнялась деревянной с металлической обшивкой, частично заимствованной от автомобиля ЗИС-5. Грузовая платформа имела откидные борта, два поперечных сиденья и съемный тент. Лебедка, смонтированная под платформой на горизонтальном барабане, имела трос длиной 30 м и диаметром 22 мм. Отбор мощности осуществлялся от коробки перемены передач, тяговое усилие лебедки составляло 10 000 кгс. Подача троса осуществлялась назад по ходу машины. Для буксировки артсистем на задней балке рамы крепился буксирный пружинный поворотный крюк. (Рис.70)

 

Рис.70 – Испытания тягача «Коминтерн» буксировкой 122-мм пушки А-19 образца 1931 года. (ВИМАИВВС).

 

    В апреле 1934 года последовал заказ на изготовление первой партии в 50 машин. После испытаний и доработки, с 1935 года «Коминтерн» поставили на серийное производство на ХПЗ. Машины поступали в автобронетанковые войска (в качестве тягачей) и в артиллерию, где их использовали для транспортировки артсистем массой до 11 т. Всего в 1934–1940 годах ХПЗ изготовил 1798 таких тягачей. (Рис.71)

 

Рис.71 – Тягачи «Коминтерн» на параде, 1939 год.

 

    Во время ВОВ «Коминтерны» зарекомендовали себя как надежная, но довольно сложная в эксплуатации машина. Они эксплуатировались до конца 1940-х годов, а некоторые машины и позже.

    *Дыренковщина.

    В ноябре 1929г. было образовано Управление механизации и моторизации (УММ) РККА. В его структуре имелось Опытно-конструкторское и испытательное бюро (до 1931г. находилось на Ижорском з-де, с 1931г. на территории Московского железнодорожного ремонтного завода (Можерез) в Москве, в декабре 1932г. бюро прекратило свое существование). Руководил этим бюро Н.И. Дыренков (Рис.72) – фигура весьма характерная для своего времени.

 

Рис.72 – Николай Иванович Дыренков, 1898-1937гг.

Разработчик бронетехники, автор около 50-ти проектов.

Расстрелян.

 

     Дыренков очень интересное явление на ниве советского танкостроения, этакий Остап Бендер, его фигура раскрывает профессиональный уровень лиц, отвечавших за развитие бронетанковой техники в СССР в тридцатые годы.

    По официальным сведениям, Дыренков родился в крестьянской семье в Ярославской губернии. Получил начальное образование техника в Рыбинске, где его отец работал в лютеранской кирхе. Затем Николай Иванович окончил приходское начальное училище, далее первый класс Карякинского училища и, наконец, в 1910-1914 годах ремесленную школу при механико-техническом училище М.Е. Комарова. (Рис.73)

 

Рис.73 – Фото Дыренкова (стоит справа) в кругу семьи с родителями. Семья, особенно, отец не слишком похожа на крестьян, да и сам Дыренков принаряжен в униформу, скорее, английского или польского образца.

 

    Таким образом, формального конструкторского (инженерного) образования Дыренков не получил и являлся, как говорят, самоучкой. В революционном 1917г. Н.И. оказался в Петрограде, где даже выполнял обязанности начальника воздушной обороны столицы. В 1918г. он уже занимается созданием Рыбинского совета народного хозяйства. А в апреле 1918г., побывал в Москве на заседании ВСНХ и даже имел беседу с дорогим вождем пролетариата. В 1927г. Дыренков всплывает там, где и положено всем бендерам – в Одессе (говорят, успел он отметиться и на Северном Кавказе). Биографы Н.И. отыскали переписку между Харьковскими органами власти и Одесским авторемонтным заводом им. Дзержинского, разумеется. Харьковчане умоляли одесситов: «Нашему городу требуется много автобусов, но золотого фонда валюты хватит лишь на 38. Просим одесситов поставить на платформы и направить к нам привезенные в ящиках из-за моря автобусы». Ответ из Одессы был следующим: «На это золото мы пришлем вам вдвое больше машин». За ответом из Одессы скрывался главный инженер завода им. Дзержинского Дыренков Н.И. По его совету одесситы закупили в Италии некомплектную технику: двигатели и шасси. Корпус и все остальные комплектующие были зроблены на месте. Как считают исследователи, Дыренков провернул дело, исходя из идейных соображений: «отечественные автобусы не должны уступать иностранным». Тема общественного транспорта и в дальнейшем волновала изобретателя. В ноябре 1928г. Дыренков предложил проект санитарного самодвижущегося «железнодорожного вагона» для народного комиссариата здравоохранения Украины, а в 1933г. Экспериментальный машиностроительный завод НКПС (станция Люблино Московско-Курской железной дороги) изготовил двухэтажную автомотрису этого же автора. (Рис.74)

 

Рис.74 – Автомотриса Дыренкова.

 

    Примерно, с 1929г. года Дыренков на Ижорском заводе и в тот же год предлагает проект «бронированного вагона» с двигателем внутреннего сгорания.

   5 октября 1929г. Дыренков направляет в Реввоенсовет СССР письмо с идеей колесно-гусеничного хода собственной конструкции для танков (Рис.75).

 

Рис.75 – Схема оригинальной колесно-гусеничной ходовой части для танков, приложенная Н. Дыренковым к своему письму в РВС СССР от 5 октября 1929 года.

 

     Привожу ниже текст сопроводительной записки к чертежу: «Получив возможность ознакомиться с постройкой танков сопровождения для Красной Армии, я обнаружил в них ряд крупных дефектов, почему и вношу предложение об улучшении их качества… Недостатки танков следующие:

1. Слабая легкая броня, легко пробиваемая с коротких дистанций.

2. Малый полезный внутренний объем и, следовательно, слабое вооружение и малый запас снарядов.

3. Малая скорость передвижения и малый радиус действия на своем ходу.

4. Хрупкая, сложная конструкция.

Улучшение всех без исключения боевых качеств нашего танка упирается в конструкцию гусеницы, и отчасти в конструкцию передачи…

Руководствуясь этими соображениями, мною разработана система гусеницы, в которой поддерживающие танк катки установлены большего диаметра, чем ведущий и направляющий барабаны (диаметр их подгоняется под нормальную грузошину автомобиля). Из приведенного эскиза видно, что благодаря большому диаметру поддерживающих танк катков не только уменьшается число их, но также полностью отпадает необходимость в роликах, поддерживающих гусеницу, так как гусеница поддерживается верхним краем крупных катков.

Конструктивное выполнение гусеницы мыслится в следующем виде. Оси ведущего и направляющего барабанов связаны между собой клепаным остовом гусеницы (4). Внутри остова между осями устраивается рамка (2), внутри которой помещается клепаная коробка (6), имеющая в своих стенках челюсти, в которых скользят подшипники (5) больших катков (3). Поддерживающие танковые рессоры (7) крепятся подвесками к этой коробке. При помощи домкратов (8) с приводом от мотора, коробка (6) может перемещаться внутри рамки вверх и вниз вместе с катками, подшипниками и рессорами. В верхнем положении коробка изображена на эскизе № 4 (заштриховано).

Если гусеницу этой системы снабдить кроме ведущего и направляющего барабанов колесами (9) такого же диаметра, как и поддерживающие танк катки, то при подъеме коробки (6) танк окажется поставленным на колеса, а гусеницы будут подняты над поверхностью почвы, (см. эскиз № 4), а при опускании коробки (6) — наоборот, колеса будут подняты над поверхностью, и танк перейдет на гусеничный ход (см. эскиз № 3).

Для легких танков сопровождения колеса следует ставить с массивными грузошинами для передвижения по шоссейным дорогам, укрепляя на передней части основа гусеницы поворотные кулаки автомобильного типа с нормальным рулевым управлением, на которые и должны одеваться передние колеса. Это устройство повысит скорости передвижения легких танков на гусеницах по местности до 25–30 км/ч, а на колесах по дорогам — до 50–60 км/ч.

Для тяжелых танков колеса следует устанавливать с нормальным железнодорожным бандажом для переброски их по железным дорогам. Система передачи от двигателя к ведущей оси разработана мною в 1928 году для санитарного железнодорожного авто-вагона, причем будучи изготовленным из отечественных материалов обычного торгового качества передача эта после 6500 км пробега в самых тяжелых условиях не обнаружила никаких заметных следов износа (сейчас предполагается организация серийного производства локомоторов и авто-вагонов с этой передачей).

Обращаясь к Вам с запиской, прошу распоряжения о предоставлении мне возможности разработки детальных чертежей предлагаемой мной конструкции танка и гусеницы, на что потребуется от 1 месяца до 6 недель».

     Вскоре Дыренков встретился с Халепским (Рис.76), который к тому времени уже находился в статусе главы УММ РККА, прибывшим на Ижорский з-д по вопросу организации серийного производства бронеавтомобилей.

 

 

Рис.76 – Иннокентий Андреевич Халепский. С 1929г. начальник Управления моторизации и механизации (УММ) РККА, в 1929г. комкор.

 

     По результатам встречи Халепский отправил сообщение заместителю председателя Реввоенсовета Уншлихту (Рис.77) следующего содержания: «Как я уже сообщал Вам ранее, из имеющихся в настоящее время в Управлении ММ проэктов (- так в источнике) танков, предложенных в инициативном порядке на конкурсной основе, особого внимания заслуживает проэкт, предложенный тов. ДЫРЕНКОВЫМ. От прочих проэктов указанный отличается не только мощным вооружением (2–3 пушки большого калибра и 3–4 пулемета), но и несет оригинальный комбинированный движитель, сочетающий возможность легкого перемещения своим ходом как по бездорожью (на гусеницах), так и по дорогам с твердым покрытием (на колесах) и железнодорожным путям (на специальных скатах). По мнению изобретателя такая схема позволит применять танк во всех видах современного боя без использования специальных транспортных средств, что значительно удешевляет его эксплоатацию (- так в источнике). Личная беседа с изобретателем дает понять, что он рассматривает указанный тип танка, как универсальное боевое средство взамен гусеничных танков, бронеавтомобилей и даже бронепоездов (в случае сцепки нескольких танков в поезд). Считаю, что соображения автора проэкта разумны и должны быть проверены практикой. Жду Ваших указаний».

 

Рис.77 – Уншлихт Иосиф Станиславович, 1879-1938гг.

Советский партийный и государственный деятель.

Расстрелян.

 

   К письму Халепского прилагалась записка с расчетами по проекту танка, ставшего известным, как Д-4. 18 ноября того же года на заседании комиссии РВС был заслушан доклад Дыренкова о «конструктивно-технических данных, боевых и тактических свойствах разработанной им системы - проект среднего маневренного танка». (Рис.78)

 

Рис.78 – Сравнительные чертежи сверху вниз: Т-12, Т-24, Д-4.

 

    По результатам доклада было принято постановление следующего содержания: «Признать целесообразным подвергнуть испытанию танк системы Д с каковой целью дать срочный заказ Ижорскому заводу на 6 опытных экземпляров танка со сроком сдачи первого танка не позднее 1 апреля 1930 года». 14 декабря 1929г. Ижорскому заводу был открыт заказ на изготовление танка ДРС конструкции Н. Дыренкова стоимостью 95 тыс. руб., причем 25 процентов указанной суммы перечислялись исполнителю практически сразу после заключения договора. Всего же в течение 1930г. РККА должна была получить 6 танков указанного типа общей стоимостью (с учетом запчастей, а также экспериментов по сварным соединениям и герметизации танков) 927 тыс. руб. Ну а сам Дыренков легализовал себя в качестве конструктора бронетехники, к тому же возглавив Опытно-конструкторское и испытательное бюро УММ РККА (декабрь 1929г.).

     КБ УММ начало активную работу по проектированию танка, получившего обозначение Д-4. Кроме этого, Дыренков сразу же развернул бурную деятельность по ряду других проектов - он вел работы по созданию бронеавтомобилей, бронированных тракторов, боевых химических машин, мотоброневагонов, разрабатывал сварные и штампованные корпуса для танков, новый состав брони, вездеходы и трансмиссии - всего более 50 различных конструкций (часть из которых изготовлена в металле).

    Общая компоновка Д-4 была закончена к февралю 1930 года, после чего приступили к изготовлению рабочих чертежей. (Рис.79)

 

Рис.79 – Вверху Д-4 на гусеничном ходу, внизу – на колесном.

 

    Согласно проекту, это был 12-тонный танк, вооруженный двумя 45-мм пушками Соколова обр. 1925/1930гг. в двух башнях (первоначальным вариантом предусматривалось размещение трех 45-мм орудий Соколова в трех башнях, но впоследствии число башен сократили до двух) и четырьмя пулеметами ДТ. В каждой башне размещалось по одному орудию и пулемету (с углами обстрела 270°), еще два пулемета находились в передней части корпуса. Экипаж 6 чел. Габариты: длина – 7800 мм, ширина -? мм, высота – 2600 мм на гусеницах и 2300 мм на колесах, клиренс 600 мм. 

    Корпус танка имел коробчатую вытянутую форму и собирался при помощи заклёпок из катаных броневых листов. Бронирование: лоб корпуса и башни – 20 мм, прочие вертикальные элементы корпуса 13 или 15 мм, крыша, днище – 8 мм. Компоновка Д-4 была классической, с передним расположением отделения управления, боевым отсеком в средней части и моторно-трансмиссионным отделением в корме.

    В качестве силовой установки предполагалось использовалась пару импортных автомобильных двигателей “Hercules” (МС-2) мощностью по 105 л.с. каждый, или двух двигателей от танка Т-19 мощностью по 100 л.с., работавших на общую коробку перемены передач. Так как последний тип мотора не был готов, прищлось использовать двигатели “Hercules” с единой системой охлаждения подобной системе охлаждения трактора «Коммунар». Управление танком осуществлялось при помощи гидравлических усилителей, а благодаря установки реверса Д-4 мог передвигаться вперед и назад с одинаковой скоростью, которая по проекту оставляла 30-35 км/ч.

    Приборы наблюдения у Д-4 практически отсутствовали. За окружающей обстановкой командир танка наблюдал только при помощи смотровых щелей, а у водителя имелся в распоряжении стробоскопический прибор. Кроме того, в носовой части танка были выполнены две цилиндрические наблюдательные башенки.

    Самой оригинальной частью Д-4 являлась его ходовая часть – колесно-гусеничная-железнодорожная (- дала о себе знать тяга к железнодорожному транспорту).

    На гусеничном ходу танк передвигался на трёх сдвоенных опорных катках большого диаметра (на борт), ведущие колеса располагались сзади, направляющие — спереди, поддерживающие ролики не предусматривались. Амортизацию обеспечивали пластинчатые рессоры автомобильного типа. Гусеница собиралась из траков шириной 420 мм, которые технологически делились на нижнюю штампованную и верхнюю литую половинки. Снаружи вся ходовая часть закрывалась экраном. Между ним и корпусом танка монтировалась массивная клепаная стальная коробка, на которой крепились опорные катки вместе с рессорами.

    Колёсная часть состояла из двух пар автомобильных колёс, установленных с внешней стороны экрана на осях ленивца и звездочки. Привод осуществлялся на задние колеса, а передняя пара была управляемой.

   Переход с гусениц на колеса (и обратно) осуществлялся при помощи двух домкратов с приводом от двигателя танка, которые работали от двигателя и поднимали или опускали коробку с опорными катками. Таким образом танк вставал на автомобильные колеса или на гусеницы.

    Кроме того, в передней и задней части танка под днищем монтировались железнодорожные скаты - благодаря им Д-4 мог самостоятельно передвигаться по рельсам, превращаясь таким образом в бронедрезину.

   Для форсирования водных преград машина оснащалась оборудованием для подводного хода.

   Работа по изготовлению Д-4 затянулась. Машина была сложной, а Дыренков сам не мог сделать необходимых расчетов по танку (от помощи инженеров, выделенных в его КБ, он категорически отказался), поэтому многие вещи он делал «на глазок, по наитию». Кроме того, конструктор постоянно отвлекался для разработки своих очередных изобретений, не успев закончить начатое. В результате одни и те же чертежи переделывались по нескольку раз. 22 мая 1930 года Калиновский докладывал К. Ворошилову: «Состояние работ по машине Д на Ижорском заводе таково, что Ваше задание по изготовлению опытного образца к 1 июля выполнено не будет. Основные причины следующие: 1. Рабочие чертежи по основным агрегатам Дыренков закончил только к 4 мая, в связи с чем детали по этим чертежам будут готовы только к 15 июня. 2. До настоящего времени нет чертежей: органов управления машиной, приводов к подъемным механизмам, рулевого управления при движении на колесном ходу».

     В документах РВС СССР от 13 августа 1930 года по поводу танка Дыренкова говорится: «Танк Д. Принять к сведению заявление т. Халепского и т. Ольского, что Д будет готов в первых числах сентября, после чего организовать испытание». Но эти сроки были сорваны.

Дыренков в связи с этим указывал на вину завода, 29 октября 1930 года он писал начальнику УММ РККА И. Халепскому: «Сообщаю, что вследствие обычных для Ижорского завода неполадок, коробки, поддерживающие танк на гусеничном ходу, в третий раз испорчены заводом. В настоящее время они отлиты в четвертый раз. Корпус танка после переклепки сегодня ночью хвостовой части снят со станка. В работе остались шевронные шестерни передачи и редуктора, взамен испорченных заводом. С сегодняшнего дня начаты работы по сборке и монтажу наружных механизмов на корпусе».

    Окончательная сборка танка Д-4 велась уже в Москве, куда в начале 1931 года было переведено опытно-конструкторское и испытательное бюро. КБ разместилось на территории Московского железнодорожного ремонтного завода, сокращенно Можерез (ныне это литейно-механический завод в Люблино) – на этой площадке собирались развернуть серийное строительство мотоброневагонов конструкции Дыренкова.

    В докладе Халепского от 12 февраля 1931 года сообщается: «Танк был в опытном заводском пробеге. Опытный образец танка не закончен». (Рис.80)

 

 

Рис.80 – Виды танка Д-4, сделаны 18 января 1931г.

 

    Из приемо-сдаточной ведомости танка Д-4, составленной после закрытия КБ Дыренкова в конце 1932 года, можно узнать некоторые детали о произведенной машины: «Корпус склепанный из сырых броневых листов с подъемными листами крыши и бортовыми листами, прикрывающими гусеницу. Две вращающихся башни, склепанных из сырой брони с погонами и частью поворотного механизма… Мостик, склепанный из листовой стали и направляющая коробка. Направляющие колеса мостика - 6 клепанных колес из листовой стали с насаженными двойными грузошинами и 12 рессорами. Механизм подъема мостика с коробками, червячными зубчатками и трансмиссией. Передние и задние железнодорожные колеса. Гусеницы - нижняя часть траков штампованная, верхняя стальное литье, а также сочлененные тросы для гусениц… Моторы «Геркулес» 105 л. с… Реверсная передача. Гидроуправление… Стробоскопы двух типов. Механизмы подъема стробоскопов».

    В марте 1931г. Д-4 совершил первую пробежку по заводскому двору. Сразу стало ясно, что машина не удалась. Многие авторы указывают, что машина оказалась гораздо тяжелее (причем, без вооружения) – ок. 15 т, а по другим сведениям - около 21 тонны, вместо 12 т. Из-за перегруза танк с трудом мог передвигаться на колесах даже по бетонному полу заводского цеха. На гусеницах он двигался не лучше из-за неудачной конструкции трансмиссии, которая постоянно ломалась. В качестве причин поломок была указана малая мощность двигателей и неудачная система подвески опорных катков. Маловероятно, что танк мог развивать на гусеницах заявленную скорость в 35 км/ч. Механизм перехода с гусениц на колеса работал, но оказался очень громоздким, сложным и ненадежным.

    Осмыслив, что Д-4 как боевая машина перспектив не имеет, изобретатель тут же приступил к разработке проекта нового среднего танка - Д-5. По замыслу Дыренкова, новый вариант сохранял гусенично-железнодорожный ход (колесная часть отпала) и сохранял возможность движения под водой. Танк теперь получал две 76-мм пушки в башнях, броню до 35 мм, двигатель М-17. Ориентировочная масса нового танка оставляла 25 т.

    8 сентября 1931 года заместитель начальника УММ Г. Бокис (Рис.81), незадолго до этого посетивший завод Можерез и ознакомившийся с ходом работ, докладывал И. Халепскому: «Вам уже известен печальный опыт по изготовлению опытного образца танка Д-4, в результате чего мы не получили машины, а лишь израсходовали около миллиона рублей народных денег. Сам конструктор Дыренков, как видно, решил, что из этой машины ничего не выйдет и поэтому конструкцию Д-4 бросил и приступил к переконструированию танка по типу Д-5. У меня большие сомнения, что из этой машины что-нибудь выйдет и не будут ли опять потрачены миллионы рублей и в результате опять получим коробку с разными не действующими механизмами. В этом меня убеждает то обстоятельство, что машина Д-5 сохраняет основные механизмы Д-4. При рассмотрении проекта Д-4 в НТК УММ конструктор не представил никаких расчетов к своему проекту, и все объяснения сводились к авторитетным заявлениям, что обязательно все механизмы будут действовать, что называется на большой палец. Я считаю совершенно излишними проведенные т. Дыренковым затраты на изготовление стальных коробок для определения давления воды на танк. Все это можно было бы сделать теоретически, путем привлечения специалистов, знакомых с расчетами подводных лодок. Все это заставляет меня просить Вас:

1. Поручить т. Дыренкову представить в НТК все основные чертежи Д-5 с необходимыми расчетами.

2. До рассмотрения в НТК проекта и расчетов по танку Д-5 прекратить изготовление отдельных агрегатов по танку этого типа».

 

Рис.81 – Бокис Густав Густавович, 1896-1938гг.

Из латышей. Советский военачальник, занимал ответственные штабные должности в РККА. 10 сентября 1930г. назначен заместителем начальника УММ (во многих источниках его упоминают и как председателя НТК (научно-технического комитета) УММ РККА, но, видимо, он занимал другую должность – начальника техуправления УММ).

В апреле 1936г. назначен начальником Главного управления механизации и моторизации РККА (т.е. начальником механизированный войск), в 1937г. назначен начальником Автобронетанкового управления РККА.

Расстрелян.

 

    Доклад Бокиса руководство УММ восприняло серьезно, направив его «наверх». В результате, по распоряжению заместителя председателя РВС СССР Н. Тухачевского для рассмотрения проектов Дыренкова создали специальную комиссию, в состав которой входили не только военные, но и представители промышленности - работники танковых заводов и КБ: начальник техуправления УММ РККА Г. Бокис, председатель НТК УММ И. Лебедев и члены НТК Браверман и Рожков, начальник КБ № 3 ОКМО С. Гинзбург и его заместители К. Заславский и О. Иванов, начальник танкового КБ завода «Большевик» В. Симский, а также начальник Т2К (СКБ БТ) ХПЗ Н. Тоскин. Таким образом, для заключения по танкам Дыренкова привлекли практически всех руководителей коллективов, которые на тот момент занимались конструированием танков. Комиссия прибыла на завод Можерез в середине ноября 1931 года. Она ознакомилась с чертежами Д-4 и Д-5, макетом танка Д-5 и выслушала доклад Н. Дыренкова. В результате обсуждения члены комиссии пришли к следующим выводам:

«1. Конструкция танка Д-4, имеющего колесный, гусеничный, железнодорожный ход и подводную проходимость, предложенная т. Дыренковым, фактически в данный момент не существует. В процессе разработки машины выяснилась невозможность применить автомобильный колесный ход и использовать два мотора «Геркулес» мощностью 160 л.с.

2. Комиссия считает, что т. Дыренков с заданием по конструированию танка Д-4 не справился, и был вынужден на основе своей старой конструкции Д-4 приступить к разработке и постройке нового танка Д-5 с мотором М-17 мощностью 500 л.с. В конструкции оставлены: гусеничный и железнодорожный ход, и подводная проходимость. Автомобильный колесный ход, запроектированный для 12-тонной машины, снят за невозможностью исполнения для машины весом в 25 т.

3. Конструкция Д-5 предусматривает изжитие дефектов Д-4, но имеет, по мнению Комиссии, следующие крупные недостатки:

а). Носовая часть корпуса неудачна, так как вследствие наличия значительных мертвых пространств, наблюдение за дорогой затруднительно для водителя.

б). В Д-5 поверхность охлаждения радиатора взята избыточной против Кристи, и поставлен более мощный вентилятор. Однако, по мнению Комиссии, надежность охлаждения не является достаточно обеспеченной, так как затрудненные проходы потоков воздуха потребуют специальный мощный вентилятор

в). Трансмиссия, состоящая из двух коробок скоростей, имеет избыточный запас прочности в своих основных деталях. Комиссия считает эту конструкцию нецелесообразной и полагает, что обычная конструкция коробки скоростей даст значительную экономию в размерах машинного отделения, а следовательно, и в весе танка.

г). Бортовые фрикционы по своим размерам достаточны для обеспечения работы танка, однако расположение их в корпусе неудачно.

д). Система подвески поддерживающих колес с весьма ограниченным ходом вниз, не приемлема вследствие ненадежности работы ее на пересеченной местности.

е). Конструкция механизмов для подводного хода нуждается во всесторонней проверке.

На основании вышеизложенного, Комиссия считает Д-5 экспериментальной машиной для проверки работы железнодорожного и гусеничного хода, который может быть использован для мотоброневагонов и мощных танков, и подводной проходимости. Танк не может служить образцом для серийного производства».

    Однако пишут, что Дыренков напрямую обратился к М. Тухачевскому и все же получил добро на постройку Д-5! Но из-за частых и длительных командировок Дыренкова на Мариупольский завод для разработки и внедрения в производство изобретенной им брони марки «Д» (некоторые авторы пишут, видимо ошибочно, что в Мариуполе создавался танк Д-5) работы по новому танку затянулись. К ноябрю 1932 года (упразднение бюро Дыренкова) был построен макет Д-5 в натуральную величину, подготовлены чертежи и изготовлен ряд деталей и агрегатов. Вот, что зафиксировано о танках Д-4 и Д-5 к моменту прекращения сотрудничества между УММ и бюро Дыренкова: «Танк-вездеход Д-5 — приготовлены листы для разметки корпуса. Изготовлены рамы подъема мостика с пригонкой деталей, переделана и заварена с разметкой под обработку коробка подъемного мостика. Все детали, изготовленные на кооперированных заводах, подготовлены для сборки. Изготовлен макет корпуса с башнями. Часть деталей, заказанная на заводах Ростовский и Ижорский, еще не досланы. Все заказы и работы приостановлены.

    Танк-вездеход Д-4 — имеется изготовленный корпус танка с башнями, мостиками, направляющими колесами, гусеницами и деталями механизмов в разобранном виде. Часть деталей переделаны для Д-5. Моторы установлены на Д-6 и Д-2 (- опытные образцы мотоброневагонов конструкции Н. Дыренкова). С производства опытная единица снята как год и подлежит разборке».

    Увы, ни фотографий макета танка Д-5, ни его чертежей в литературе не приводится. С одной стороны, в документах комиссии, назначенной Тухачевским, указано, что Д-5 разрабатывается на основе конструкции Д-4. С другой стороны, в этом же документе следует оговорка: «Носовая часть корпуса неудачна, так как вследствие наличия значительных мертвых пространств, наблюдение за дорогой затруднительно для водителя». Д-4 был неудачной машиной, но нигде не указывалось на плохую обзорность водителя, которая возникает, как правило, при значительном удалении места водителя от носа танка – на Д-4 место водителя было выдвинуто к носу, хотя и находилось высоко над грунтом. Очень далеко от носа корпуса, практически в центральной его части находилось место водителя на мотоброневагоне типа Д-3/Д-2 (Рис.82), также, кстати, вооружавшегося двумя 76-мм пушками в двух башнях, первый образец собран в 1930г.

 

Рис.82 – Броневагон Д-2. Вверху фото февраля 1931г., внизу фото 1944г. – машина в эксплуатации у немцев.

Производился серийно, построена 31 единица.

 

    Не исключено, что компоновка танка Д-5 могла напоминать компоновку броневагона Д-2. Характерно звучит финальное замечание комиссии: «Комиссия считает Д-5 экспериментальной машиной для проверки работы железнодорожного и гусеничного хода, который может быть использован для мотоброневагонов и мощных танков». Впрочем, утверждать, что Д-5 мог повторять компоновку мотоброневагона Д-2 не представляется возможным.

    Так закончилось создание альтернативных средних маневренных танков от Дыренкова.

     21 ноября 1932 года начальник управления механизации и моторизации РККА И. Халепский подписал приказ № 095, в котором говорилось: «Согласно приказания Народного комиссара по военным и морским делам, опытно-конструкторское и испытательное бюро УММ считать расформированным с 1.12.1931 г… Весь личный состав бюро, за исключением Начальника Бюро, временно, до моего распоряжения, остается в ведении директора завода Можерез для окончания работ по заданиям НТК УММ».

    Получается, что почти год бюро Дыренкова существовало в «расформированном» состоянии или текст документа приводится с ошибкой – не 1.12.1931, а с 1.12.1932г. За последний год бюро занималось выполнением различных проектов, а их было немало: бронедрезина Д-37 (построена одна единица); мотоброневагон Д-3 (1 шт.), Д-2 (построена серия в количестве 31 единицы), мотоброневагон Д-6 (1 шт.); танкетки Д-7 и Д-44; легкие БА Д-8 (выпущено 28 шт.), Д-12 (построено 34 шт.); средние БА Д-9 (1 шт.), Д-13 (13 шт.); легкие танки на базе тракторов Д-10 (1 шт.) и Д-11 (1 шт.), Д-14, он же десантный танк (1 шт); химический танк Д-15 (1 шт.); артиллерийский танк на базе БТ Д-38 (1 шт.); колесная боевая химическая машина Д-39.

    Отдельной темой в творчестве Дыренкова выглядит создание брони «Д», которые, как указывалось выше, велись на Мариуполском з-де. Пишут, что на испытаниях броня «Д» показала «отличные качества» пулестойкости, но оказалось крайне сложна в производстве. Большинство деталей, изготовленных из брони «Д», имели трещины и отбраковывались при ее изготовлении на Мариупольском заводе. В результате, срывались сроки постройки корпусов и башен танков, хотя отдельные корпуса, изготовленные из брони «Д», имели хорошие технические показатели.  В конце 1932 года броня «Д» была снята с производства ввиду ничтожного выхода годных бронедеталей и ее нерентабельности, а Мариупольский завод стал изготавливать бронекорпуса и башни из брони «МИ» собственной разработки.

   Некоторые сообщают, что в декабре 1932г. Дыренков, будто, устроился заместителем директора и начальником отдела механизации и моторизации НАТИ (научный автотракторный институт). В то же время Н.И. пытался выйти со своими разработками на ОГПУ. Видимо, ОГПУ обратилось за разъяснением ситуации к УММ. 8 февраля 1933 года руководство УММ РККА направило начальнику транспортного отдела ОГПУ следующее письмо: «По имеющимся в УММ РККА данным, гр. Дыренков Н.И. в настоящее время именует себя консультантом УММ, выступая таким образом в официальных документах. УММ РККА доводит до Вашего сведения, что гр. Дыренков в УММ не работает, и поручений ему в качестве консультанта УММ не давало. С 1.12.1932 г. УММ РККА прекратило все работы с гр. Дыренковым».

     13 октября 1937г. Дыренков Н.И. был арестован и 9 декабря того же года приговорен к расстрелу. Расстрелян в тот же день на полигоне «Коммунарка» (Московская область), где-то там и закопан. Выписка из книги «Расстрельные списки. Коммунарка»: «Дыренков Николай Иванович. Родился в 1893г., г. Рыбинск; русский; образование незаконченное высшее; б/п (- беспартийный); без определенных занятий. Проживал: Москва, ул. Метростроевкая, д.51. Арестован 13 октября 1937г. Приговорен: ВКВС СССР 9 декабря 1937г., обв.: участие в диверсионно-террористической организации. Расстрелян 9 декабря 1937г. Место захоронения – Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован в декабре 1956г. ВКВС СССР».

     * Тема «большого» танка.

11 апреля 1929г. на расширенном заседании СНК СССР обсуждался вопрос о разработке позиционного («большого») танка. Такой тип танка виделся, как инструмент «бронированного кулака» для скоротечного взламывания обороны противника – отнюдь не как средство обороны. Возможная масса машины определялась в 40 т. Предполагалось, что вооружение позиционного танка должно состоять из одной 76-мм дивизионной пушки или 122-мм гаубицы и одной-трех 37-мм пушек с большой начальной скоростью снаряда, а также из четырех-пяти пулеметов. Компоновка позиционного танка виделась подобной Т-12, или французскому тяжелому 2С. (Рис.83)

 

Рис.83 – Французский тяжелый танк 2С.

 

      В СТТА (принята 17-18 июля 1929г.) о «Большом» танке говорится более осторожно: «г) по отношению к большому танку ограничиться пока теоретической разработкой вопроса, предложив ВПУ ВСНХ к 1 октября 1930 г. представить эскизный проект, после чего и решить вопрос о включении его в систему вооружения».

     В конце 1929 года УММ РККА все-таки выдало предварительное тактико-техническое задание к тяжелому («позиционному») танку. Эти требования предусматривали массу машины 60 тонн; бронирование 30-50 мм; максимальную скорость 20-25 км/ч; вооружение: две 76,2-мм пушки, одна 37-мм пушка и шесть пулеметов.

    Однако как подступиться к теме не знали. 6 сентября 1929г. научно-технический совет ГВПУ официально предложил ОАТ завербовать за границей специалистов: «иностранные специалисты-конструкторы, которые должны быть приглашены специально по Вашему представлению в ГВПУ, с указанием тех задач, которые будут возложены на них». В Германии удалось рекрутировать конструкторскую группу инженера Гроте, которую вскоре нацелили на разработку «большого» или позиционного танка, при этом Гроте выдали несколько иную спецификацию: масса не выше 30 тонн, бронирование не менее 20 мм, максимальная скорость 32-40 км/ч, вооружение: одна 76-мм пушка, одна 37-мм пушка, пять пулеметов». Лимит массы в 30 тонн и состав артиллерийского вооружения наводят на мысль, что данный вариант спецификации «позиционного» танка весьма похож на более современный тип французского танка - батальный танк Char В (Рис.84).

 

Рис.84 – Французский Char В, в 1929-1930гг. выпущено 3 опытных образца.

Масса почти 25 т, артиллерийское вооружение: 1х75 мм, 1х47мм.

 

   Получилось так, что в начале тридцатых в СССР велись работы по двум направлениям темы тяжелого (позиционного) танка.

* Первая пристрелка.

    Вероятно, осенью 1929г. или в начале 1930г. в Германии для работ по танковой тематике была завербована частная конструкторская группа инженера Эдварда Гроте (Edward Grote), пишут также Гротте (Grotte), а некоторые прибавляют и второе имя Paul. По данным автора Горлова («Совершенно секретно. Альянс Москва-Берлин. 1920-33»), Гроте до подписания контракта с советскими работал на “Rheinmetall”. Из некоторых советских источников следует, что Гроте в марте 1928г. уже бывал в СССР и не просто в СССР, а привлекался к экспертизе проекта машины Т-17. Помимо группы Гроте рассматривался вариант бюро Ноймана и Штраусслера (- инженер венгерского происхождения, работавший в Британии). Говорят, окончательное решение принимал лично нарком обороны К.Е. Ворошилов, и на его выбор повлияло то обстоятельство, что в коллективе имелся немецкий коммунист, а сам Гроте, как будто, симпатизировал СССР. Кроме того, Гроте запросил меньшую сумму, чем другие кандидаты. Некоторые исследователи приводят имена немецких специалистов из группы Гроте: Karl Ottersbach (Карл Оттерсбах), Hufschmidt (Hufschmied или Hufschmitt?, Хуфшмит), Feldhausen (Фельдгаузен). В большинстве источниках приводят, что группа Гроте прибыла в СССР в марте 1930г., но некоторые указывают время прибытия бюро «Гротто» концом 1929г. Группу приписали к з-ду «Большевик», было создано конструкторское бюро АВО-5 – выделили специально отгороженный участок цеха, при этом, в состав группы по настоянию С. Орджоникидзе (Рис.85) ввели (лучше сказать, внедрили, деятельность группы Гроте курировал технический отдел (авто-танковый дизельный отдел) Экономического управления (ТО ЭКУ) ОГПУ, работы шли в глубокой секретности) и молодых советских специалистов: Н. Барыкина (Рис.86) и Л. Троянова (Рис.87), позже группе Гроте добавили еще несколько человек отечественных инженеров и техников - А.И. Воробьёва, например. (Рис.88)

 

Рис.85 – Григорий Константинович Орджоникидзе (партийная кличка Серго Орджоникидзе), 1886-1937гг. С 1930г. председатель ВСНХ, а затем нарком тяжелой промышленности.

 

Рис.86 - Николай Всеволодович Барыков (фото послевоенного периода), 1900-1967гг.

В 1929г. назначен начальником авиамоторного отдела и заместителем начальника танкового (машиностроительного) отдела з-да «Большевик» (бывш. Обуховский з-д).

В марте 1930г. стал заместителем Гроте по АВО-5.

С сентября 1933 по август 1940 года директор завода №185 опытного машиностроения им. Кирова. Имел отношение к разработке танков Т-28, Т-35, Т-100, Т-34.

 

Рис.87 – Лев Сергеевич Троянов, 1902-1984гг., фото 1970-х годов.

В 1929 - 1942 годах — работал в Опытно-конструкторском машиностроительном отделе (ОКМО) завода «Большевик» (завод № 174).

Считается крупным советским специалистом в области танкостроения.

 

Рис.88 - Конструкторское бюро АВО-5. 1931 год. В центре сидит Эдвард Гроте (музей Обуховского завода).

 

     Сначала конструкторы Гроте получили задачу спроектировать систему управления танком при помощи пневмосервоприводов - тема сервоуправления боевыми машинами в то время была довольно популярной, считалось, что такая система облегчит усилия на рычагах и педалях. Параллельно с этим, инженеры группы Гроте занимались разработкой более мощного модернизированный двигателя для танка Т-18 и его дальнейших вариантов Т-19 и Т-20. К лету 1930 года немцы предложили, как минимум, два проекта такого двигателя. А 5 апреля 1930 года начальник технического отдела экономического управления (ТО ЭКУ) ОГПУ, В.И. Уюк (эстонец по национальности) лично выдал Эдварду Гроте задание на «проектирование танка с компоновкой по типу Т-12 или французского танка прорыва» со следующими характеристиками: «Погрузочный вес 18–20 (не свыше 30) т; макс скорость 32–40 км/час; вооружение 1 76,2 мм пушка с баллистикой обр. 1902 г.; 1 37-мм танковая пушка нового типа; 5 пулеметов, из коих 2 тяжелых; толщина брони не хуже 20 мм…».

    15-22 апреля 1930г. были рассмотрены сразу четыре мало отличавшихся друг от друга проекта, представленных немецкими конструкторами. Техническую экспертизу проекта осуществлял начальник испытательного отдела УММ РККА С. Гинзбург и конструктор ГКБ профессор В. Заславский (Рис.89).

 

Рис.89 – Владимир Иванович Заславский, 1893-1937гг. Профессор. Первый начальник кафедры танков в военной Академии. Ведущий конструктор танков во второй половине 1920-х годов. Был автором первого учебного пособия по конструкции и расчету танков. Расстрелян.

 

    Выбор был сделан в пользу второго варианта с усиленным основным вооружением за счет использования длинноствольного 76,2-мм орудия с полуавтоматическим затвором (орудие разрабатывалось или было разработано конструктором П. Сячинтовым на основе зенитной пушки Тарновского и Лендера образца 1914/15 года). (Рис.90)

 

Рис.90 – Предварительный эскиз и схематический продольный разрез танка Гроте, представленный на рассмотрение ЭКО ОГПУ весной 1930 года.

 

    Как видим, на эскизе танк обозначен по-немецки - TG1, впоследствии это название перейдет в русский вариант ТГ-1 (в некоторых источниках сообщают, что в зарубежной литературе этот танк иногда обозначают Т-22). (Рис.91)

 

 

 Рис.91 – Проекции ТГ-1.

Масштаб 1:32.

 

    В тот же день (- невероятная скорость!) макетная группа под руководством А. Александрова продемонстрировала К. Ворошилову деревянную модель нового танка в масштабе 1:10. По другой версии, модель демонстрировалась лицам из РВС и УММ.

    Так как танк ТГ не входил в план опытных работ, руководство ОГПУ просило у Реввоенсовета СССР провести отдельное финансирование по изготовлению опытного образца. Согласно постановлению РВС СССР, средства были отпущены за счет военных: «Выделить НТК УММ из общего резерва НКВМ 2000000 руб. на оплату расходов, связанных с постройкой ТГ».

    Постройку опытного образца начали летом 1930г. 18 июля 1930 года представитель УММ РККА докладывал в Реввоенсовет СССР: «В настоящее время на заводе «Большевик» изготовляется опытный образец быстроходного мощного танка ТГ конструкции инженера Гроте. Указанная работа производится специально организованным бюро под непосредственным наблюдением и руководством ОГПУ».

    Осенью 1930г. з-д «Большевик» посетил начальник УММ РККА И. Халепский, своими впечатлениями о строительстве ТГ-1 он поделился в письме наркому обороны Ворошилову от 12 ноября. «Настоящим, согласно Вашего приказания, докладываю краткое описание конструкции среднего танка, строящегося на заводе «Большевик» под руководством конструктора Гротта.

1. Кузов танка. Однобашенный с обстрелом 360 град., башня предназначена для установки 37-мм дальнобойной пушки с повышенной начальной скоростью (снаряда) 707 м/с. Внизу башни предназначено место для установки 76-мм пушки 1915 г. полевой зенитной. По бортам предназначены места справа и слева по 2 пулемета, и один пулемет сзади. Весь кузов сварен. Броня лобовая спереди трехслойная в ответственных местах имеет толщину 44 мм. Бортовая 20–24 мм, пол и потолок - 10–16 мм. Кузов водо и газонепроницаем. Длина танка - 7 м.

2. Движители. Гусеница мелкозвенчатая на специальном так называемом цепном сцеплении по бокам. Катки из себя представляют нечто вроде автомобильных грузовых колес. Одетые на них грузошины имеют пустотелые секции, что является амортизацией, и содействует подрессориванию танка во время движения. Ведущее колесо с двойным зацеплением, имеет 12 зубьев. На передней оси имеются специальные лапы, последние полувращаются, будучи закреплены на передней оси, на которой также закреплен ленивец. Назначение этих лап - вместо перебросного мостика, когда танк попадает в весьма неблагоприятные условия по пути своего следования: непроходимую грязь, огромные рвы, канавы, окопы. Эти лапы позволяют танку преодолевать окоп от 5 до 6 метров.

3. Коробка скоростей. Коробка скоростей по своей конструкции может давать 4 скорости вперед и 4 назад. Коробка скоростей не в одном агрегате вместе с мотором, а отдельно.

4. Мотор. Мотор воздушного охлаждения. Его расчетная мощность гарантийных 250 л.с. Мотор имеет 8 цилиндров. Вес мотора 1/2 тонны. Блоки цилиндров каждый по 4 цилиндра, раздельные по своей конструкции, и спаренные на общем картере. Система конструкции мотора по смазке и охлаждению весьма оригинальна. Смазка производится отдельно на каждый цилиндр посредством специальных сепараторов, и будет иметь специальные продувные камеры для охлаждения. Шатуны мотора не разрезные, а сплошные, они будут установлены на специальных мелких роликах-подшипниках вместо обычной заливки баббитом. Это даст мотору эластичность хода и бесшумность в работе. Коленвал разрезной по изгибам колена, что также нужно отнести к оригинальности конструкции вала.

5. Приводы управления танком. Переключение скоростей плавное. Никаких рычагов, как это обычно существует в танках, нет. Принцип управления, при грубом сравнении, будет носить характер по принципу управления колонкой на самолете. Все управление и торможение танка посредством специальных маленьких компрессорных установок. Данную систему управления и торможение танком на все 10 колес, нужно отнести к оригинальности самой конструкции.

6. Подрессоривание танка. Танк подрессоривается, во-первых, спиральными рессорами на все 10 колес, во-вторых, специально установленными компрессорными камерами, в-третьих, пустотелостью секций самих грузошин. Все это обещает дать большую эластичность хода танка.

7. Приборы для наблюдения из танка. На боевых постах в башне у пушек установлены так называемые стробоскопы. Стробоскоп — это два куполообразных пустотелых разрезных шара, в которых нарезаны в 1/2 мм дырочки или вернее щели. Один купол вставляется в другой, и вращается специальными моторчиками. При вращении этих куполов в разные стороны со скоростью 400–500 об/мин получается сплошное открытое окно видимости.

8. Боевые и тактические свойства танка.

1. Конструкция в целом лично у меня не вызывает никаких сомнений, ибо наличие сильного мотора, больших автомобильных катков, мелкозвенчатой гусеницы, хорошего подрессоривания, продуманного управления и торможения, хорошей видимости и наблюдения из танка - все это говорит о нем как о самом хорошем классе типа среднего танка (- интересно, что Халепский считает ТГ средним танком), по той задуманной конструкции, которая осуществляется практически.

2. Возможность перекрытия окопа от 5 до 6 метров, благодаря наличию подвижных лап, возможность самовытаскивания из грязи посредством этих же лап есть одно из существенных положительных тактических свойств: не бояться вступить в бой типом данной машины при неблагоприятных условиях местности.

3. Радиус действия рассчитан на 350 км с запасными баками, является также одним из существенных положительных тактических качеств (- запас хода также более соответствует типу маневренного танка).

4. Будучи оснащенным столь сильным артиллерийским и пулеметным огнем - 2 пушки и 5 пулеметов - он будет мощным средством для танка дальнего действия (- прямая ссылка на то, что осенью 1930г. ТГ рассматривался как маневренный, средний танк).

5. Благодаря наличию стробоскопов танк будет иметь хорошую видимость и наблюдение для командного состава и водителя. Кроме того, это тактическое качество (хорошая видимость) предохраняет команду от физического изнурения во время боя.

6. Танк водо и газонепроницаем.

7. Помещение для боевого состава танка и водителя в количестве 6 человек больше, чем достаточно. Предполагаю, что кубатуры хватит и для установки радиостанции.

Выводы.

1. В принципиальной основе своей конструкции данного типа танка лично я рассматриваю, что это будет прекрасного класса боевая машина. Сравнивая конструкцию танка Гротто с конструкцией также на больших катках, то, что желает в Америке Кристи, которую я также видел, лично я рассматриваю, что все преимущества остаются несомненно за Гротто, ибо у Гротто гораздо продуманнее и целесообразнее, как моторная группа, так и движитель (- интересный поворот, получается, что в ноябре 1930г. танк Кристи не являлся фаворитом, по крайней мере, для Халепского).

2. Невольно поражаешься как конструкторская мысль могла уложить в небольшой вес - 17 т - что нужно считать для среднего танка нормальным, оснащая его в то же время мощной броней и сильным артиллерийским вооружением.

3. Мною продумывался вопрос - будут ли какие-либо особые затруднения при массовом изготовлении этого типа танка, если последний будет после испытаний принят на вооружение. Лично я не усмотрел каких-либо затруднений. С моей точки зрения, мы можем строить этот танк на любом заводе, где производятся данного типа и класса танки.

4. В настоящее время готовность танка 85 %. Все ответственные детали всех агрегатов уже есть, начата частичная сборка. По существу, им остается самое главное - это сборка. Гротто и конструкторы считают, что танк будет готов к 1 декабря, по моим расчетам — к 15 декабря.

5. Я обменивался мнением с советскими инженерами и конструкторами по поводу постановки танка на массовое производство. Наши инженеры, которые работают с Гротто, также считают, что особых затруднений в производстве не будет.

6. Необходимо отметить, что на сегодняшний день мы имеем не только цельную конструкцию самого танка, но и весьма подготовленные кадры инженеров, техников, мастеров и рабочих, которые работают с Гротто в этой мастерской. Если танк будет принят на вооружение, представляется возможность всю эту хорошо слаженную группу перебросить на тот завод, где мы поставим производство этой машины, и дело несомненно пойдет.

7. В настоящее время танк совершенно засекречен. Лично я полагаю, если поставить танк на производство, эту особую секретность несомненно нужно сохранить, ибо если танк оправдает свое назначение, это будет весьма больших боевых качеств машина. Для подготовки наших кадров для этой машины мы можем создать специальные условия, тем самым, не разглашая (сведений) ни о самом типе машины, ни о ее боевых качествах.

8. В настоящее время полагаю, что в группу конструктора Гротто нужно прикрепить нашего военного инженера. Если на то будет Ваше принципиальное согласие, мною будет выделена специальная кандидатура».

    В данном документе фиксируются весьма существенные акценты и факты о танке Гроте. Во-первых, к осени 1930г. ТГ рассматривался советскими уже не как позиционный (тяжелый), а как маневренный (средний) танк. Во-вторых, Халепский указывает расчетную массу танка – 17 тонн, хотя практически во всех справочниках встречаем – 25 тонн. В-третьих, наблюдатель, касаясь устройства танка, прямо не пишет, что машина имела переменный колесно-гусеничный ход. В-четвертых, оптимизм Халепского, косвенно правда, указывает на то, что Т-24 уже осенью 1930г. получил сильного конкурента в лице ТГ.

      17-18 ноября 1930 года на завод «Большевик» поспешил сам К. Ворошилов. Формальным поводом посещения было состояние работ по производству серийных танков, но главный интерес у наркомвоенмора вызывал именно собираемый ТГ. По результатам посещения Ворошилов писал И. Сталину (Рис.92): «Готовность танка на сегодня составляет 85%. Осталась незавершенной достройка моторной группы, коробки скоростей и ряда дополнительных агрегатов. Образец изготавливается в специальной мастерской, где сегодня заняты около 130 рабочих и техников. В настоящее время постройка танка задерживается из-за тяжелой болезни самого Э. Гроте, но наши инженеры предполагают, что 15–20 декабря опытный образец все-таки будет закончен…».

 

Рис.92 – Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили), 1878-1953гг.

С конца 1920-х лидер партии большевиков и советского государства, вождь советских людей после тов. Ленина.

 

    К словам Ворошилова следует добавить, что сборкой опытного образца руководил Карл Оттерсбах, а Хуфшмит и Фельдгаузен вместе с Гроте вели проектирование. Советские выполняли подсобные задачи, копировали и учились.

    В ноябре 1930 года, обсуждая выполнение танковой программы за текущий год и планы на будущий год, Политбюро ЦК ВКП(б) в своем постановлении отмечало: «Предложить ОГПУ и НКВМ форсировать работу по изготовлению и испытанию танка ТГ, считая эту работу важнейшей задачей в области изготовления опытных образцов танков на 1931 год. Для освоения производства изготовить в 1931 году первую серию в количестве 50–75 танков ТГ». Сначала выпуск ТГ предполагалось наладить на заводе «Большевик», но позже, когда предварительный план по изготовлению новой машины стал предусматривать создание мощностей для производства 2000 танков Гроте, определили новый завод-изготовитель – ХПЗ, а Т-24 решили снять с производства.

     В постановлении №2 от 9 февраля 1931 года был установлен скорректированный порядок постройки ТГ. Общее административное руководство осуществлял Медведь (ОГПУ), начальником КБ назначили К.К. Сиркена (Рис.93), зам. начальника КБ по производственной части – Н.В. Барыков, зам. начальника КБ по конструкторской части – военпред УММ на заводе «Большевик» А. Воробьев.

 

 

Рис.93 - Константин Карлович (Константинович) Сиркен, 1888-1963гг.

Слева фото 1930-е годы, справа – фото 1946г.

В годы Гражданской войны стал известен благодаря конструкции артиллерийских башен для бронепоездов, имевших вращавшийся полик, который позволял прислуги орудия не менять свое положение относительно орудия при повороте башни.

Летом 1930г. назначен Ворошиловым главным инженером з-да «Большевик», а затем начальником танкового отдела того же предприятия.

 

    Однако уже в начале 1931г. к теме ТГ стали возникать вопросы. Дело стало стопориться из-за разработки оригинального двигателя Гроте. Его конструкция оказалась очень сложной, а ряд решений, заложенных при проектировании (например, система охлаждения каждого цилиндра) - технически трудновыполнимой. В итоге, чтобы завершить сборку опытного образца приняли решение поставить на машине авиационный мотор М-6, мощностью 300 л.с. (такой силовой установкой намеревались оснащать танки Т-24). В другом изложении – мотор М6 задросселировали до мощности 250 л.с. В апреле 1931 года начались работы по установке мотора М-6 в ТГ, но пришлось переделать МТО, поскольку габариты М-6 оказались несколько большими, чем у двигателя Гроте, в результате перепроектирования МТО длина корпуса увеличилась до 7,5 м, но это, видимо, помогло отчасти, поскольку, как пишут, в некоторых источниках, мотор на опытном танке устанавливался «открыто» - с постоянно открытым моторным отделением. Кроме того, потребовалось внести изменения в коробку перемены передач и некоторые агрегаты трансмиссии. Все это заняло немало времени, и только к началу июля 1931г. машина была готова к испытаниям. (Рис.94)

 

 

Рис.94 – Танк Гроте, лето 1931г., четыре нижних фото более поздние – предположительно, 1939-1940гг., Военная академия механизации и моторизации (РГАЭ).

 

    Масса, по Халепскому – 17 тонн, по справочникам – 25 тонн, в некоторых источниках указывают 28,5 т. Габариты: длина – 7500 мм, ширина – 3000 мм, высота – 2840 мм, клиренс – 340 мм. Бронирование: лоб корпуса – 44 мм, большая башня (рубка) – 30 мм, малая башня – 30 мм, борт корпуса – 20-24 мм, корма корпуса – 24 мм, крыша башен – 10 мм, крыша корпуса – 9 мм, днище – 8 мм. Экипаж танка состоял из 5 человек: водитель, командир (он же был наводчиком 37-мм орудия), пулеметчик и два башнера (артиллеристы), обслуживавших 76-мм орудие. Вооружение: одна 76,2-мм пушка А-19 (ПС-19) в надстройке (большой башне), одна 37-мм пушка ПС-1 в малой башне, три пулемета Максима в надстройке (большой башне), два пулемета ДТ в корпусе. Боекомплект танка составлял 50 унитарных снарядов для 76,2-мм танковой пушки ПС-19, 80 – к 37-мм пушке ПС-1 и 2309 патронов – к пулемётам. В некоторых публикациях иногда указываются 172 выстрела для орудий и 7000 патронов для пулемётов. Двигатель М-6, V-образный, 12-цилиндровый, карбюраторный, 4-тактный, водяного (в некоторых источниках указывают воздушного) охлаждения, мощностью 250-300 л.с. Трансмиссия механического типа с 6-скоростной КПП и двумя редукторами с шестернями шевронного зацепления. Ходовая часть (на один борт) 5 сдвоенных опорных катков, 6 поддерживающих роликов (4 среднего и 2 малого диаметра), переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница.

    Танк Гроте смотрелся прорывным изделием, по некоторым решениям лет на десять опередившим время.

    Первое, что бросается в глаза – сварной корпус – невероятное достижение для того времени. Танк, в целом, следовал американской компоновке средних танков начала 1920-х годов (такой тип компоновки имел и Т-12/Т-24 – в этом смысле Гроте не отступил от требования заказчика). В передней части корпуса находилось отделение управление, где размещалось место водителя и органы управления. В вертикальном лобовом бронелисте клиновидной формы были смонтированы три призменных прибора наблюдения с пулестойкими стеклами. В крыше отделения управления были вырезаны два овальных люка для посадки-высадки экипажа. Среднюю часть танка целиком занимало боевое отделение. По первоначальному проекту ТГ должен был оснащаться двумя башнями. В основной башне, располагавшейся на первом ярусе, была предусмотрена установка 76,2-мм пушки, но при монтаже главной башни был сильно деформирован подбашенный погон. Происшествие расследовал «начальник бюро-3 Головин», который установил, что ошибка была совершена без злого умысла. Для ускорения сборки танка и проведения его испытаний руководство АВО-5 по согласованию с УММ РККА решило приварить башню к корпусу намертво. При этом конструкторы обещали, что при изготовлении эталонного образца ТГ для серийного производства этот недостаток будет устранен и большая башня сможет вращаться без помех, но на первом образце вместо башни получи неподвижную рубку. Верхний ярус занимала куполообразная башня с 37-мм пушкой. Кормовая часть танка была отведена под моторно-трансмиссионное отделение.

     Бронирование танка было впечатляющим – наиболее ответственные места (лоб корпуса) имели толщину 44 мм, да и наклон лобового листа (почти горизонтальное его положение) заметно отличают машину от современников. Считается, что вертикальный лобовой лист ТГ мог выдержать попадание снаряда полевого орудия калибром 76 мм.

    Артиллерийское вооружение танка должно было обеспечивать достойную огневую мощь, как по закрытым целям (полевым укреплениям), так и по танкам.

   Для целей первого типа предусматривалось 76,2-мм пушка А-19 (ПС-19) конструкции Сячинтова. (Рис.95)

 

Рис.95 – Вид на 76-мм орудие сбоку.

 

    76-мм орудие было изготовлено с использованием ствола зенитной пушки образца 1915 года. Орудие пришлось серьезно переделать, поскольку в оригинальном виде оно не вписывалось в габариты танка. По предложению Э. Гроте конструктор радикально переработал орудие. В частности, для сокращения длины отката он убрал тормоз отката и накатник из-под ствола, поместив их справа и слева, изменил конструкцию люльки, ввел специальный гильзоулавливатель и дульный тормоз. Пушка имела полуавтоматическое заряжание. Она размещалась на цапфах в лобовом листе подбашенной рубки танка. Благодаря полуавтоматическому заряжанию, скорострельность пушки составляла 10 - 12 выстрелов в минуту, что в сочетании с начальной скоростью снаряда, равной 588 м/с, делало её грозным оружием. Первый отстрел орудия, произведенный с полевого лафета, показал увеличенную реакцию отдачи на лафет. Для устранения этого явления на пушке установили новый дульный тормоз конструкции Иванова. Во время дальнейших испытаний орудие показало себя неплохо, однако при ведении непрерывной стрельбы предусмотренная в проекте полуавтоматика часто отказывала, что приводило к необходимости ручного разряжания. Тогда поршневой затвор уступил место клиновому. Углы горизонтального наведения составили от -10° до +10°, вертикального – от -8° до +12°.

    В верхней вращающейся башне была установлена танковая 37-мм пушка. Вертикальные углы наведения от -12° до +85° позволяли вести огонь и по воздушным целям. В источниках по поводу этого орудия встречается разночтение. Одни пишут, что на ТГ установили 37-мм пушку конструкции П. Сячинтова ПС-1, другие указывают, что на машине в башне верхнего яруса стояла 37-мм пушка ПС-2 №002. Считается, что 37-мм орудие на ТГ имело высокую начальную скорость снаряда 707 м/с, достаточную для пробития брони танков вероятного противника. Приведенная характеристика начальной скорости снаряда не соответствует таковой пушки «Гочкисс-ПС», она же «Гочкис тип 3»\2К и, вероятно, она же ПС-1 - у этого орудия начальная скорость снаряда составляла всего 442 м/с. Да и внешне 37-мм пушка на ТГ не похожа на орудие «Гочкис тип 3»\2К, которое массово устанавливали на танках Т-18. Очень может быть, что на ТГ в качестве 37-мм пушки оказалась редкая диковинка - орудие ПС-2.  

   Противопехотное вооружение также выглядело внушительно: в бортах корпуса – два пулемета ДТ (имели ограниченные углы наведения через овальные отверстия в фальшборте, на опытной машине не устанавливались (Рис.96)), в нижней башне (неподвижной рубке) – три пулемета Максима (в некоторых источниках указывают 6,5-мм Федорова) в шаровых установках.

 

Рис.96 – Хорошо видно место для пулемета в фальшборте.

 

    Наблюдение из танка могло вестись через смотровые цели, но особенностью ТГ было наличие танковых стробоскопов. Для осуществления наводки пушек имелось два прицела, прикрытых купольными стробоскопами со щелями шириной 0,5 мм, вращающиеся навстречу друг другу моторчиками со скоростью 400—500 об/мин. Такими же стробоскопами, только несколько иной конфигурации, были оборудованы наблюдательная башенка командира на крыше малой башни и три окна механика-водителя в лобовом листе корпуса.

    Как уже говорилось выше, ТГ должен был получить двигатель разработки самого Гроте.

    Силовая установка представляла собой 8-цилиндровый (два блока по 4 цилиндра, соединены картером) двигатель воздушного (-?) охлаждения мощностью 250 л.с. Особой оригинальностью отличались системы смазки и охлаждения. Смазка подавалась отдельно для каждого цилиндра через сепараторы, снабженные специальными продувными камерами, установленными на роликовых подшипниках (а не в баббите, как во всех моторах того времени). Вкупе со сборным коленчатым валом, это должно было обеспечить очень низкий уровень шума двигателя (ниже легкового автомобиля) и его высокую надёжность. На деле опытный образец получил двигатель М-6. Ёмкость баков давала ТГ возможность на одной заправке преодолевать расстояния от 300 до 350 км по ровной местности (в зависимости от качества бензина). На пересечённой местности это расстояние уменьшалось вдвое.

    Непосредственно вблизи двигателя размещалась шестиступенчатая КПП, состоявшая из двух редукторов с шестернями шевронного зацепления. Причем большой редуктор переключал 1, 2, 3-ю скорости, а малый - 4, 5 и 6-ю. Такое распределение скоростей приводило к тому, что при переходе с 3-й передачи на 4-ю приходилось останавливать танк. Благодаря специальному механизму реверса ТГ мог двигаться вперед и назад с одинаковой скоростью. В одном блоке с КПП размещались кулачковые муфты, выполнявшие роль бортовых фрикционов. Бортовые тормоза из-за недостаточных размеров силового отделения располагались внутри ведущих колес Пневматическая система привода управления бортовыми фрикционами и тормозами была изготовлена по патенту Гротэ.

    Практически во всех справочниках указано, что ТГ – это колесно-гусеничный танк. Действительно, на ряде фотографий 1939-1940гг. ТГ запечатлён на колесах, без гусениц, что, вроде бы, подтверждает этот тезис. (Рис.97)

 

 

Рис.97- Танк Гроте в парке Военной академии механизации и моторизации, из вооружения на машине сохранилось только 76-мм орудие. Предположительно 1939-40 год (РГАЭ).

 

   Однако на всех фото испытаний 1931 года ТГ запечатлен только на гусеницах, и в документах той поры, относящихся к ТГ, нигде прямо не говорится, что машина имела переменный колесно-гусеничный движитель. Ходовая часть ТГ, применительно к одному борту, состояла из пяти катков большого диаметра (колес большого диаметра), четырех поддерживающих роликов среднего диаметра и двух поддерживающих роликов малого диаметра. (Рис.98)

 

Рис.98 - Устройство опорных катков, поддерживающих роликов и гусениц танка ТГ

 

    Колеса большого диаметра (опорные катки) с внешней стороны прикрыты фальшбортом, что делало невозможном использование какой-либо пары колес для осуществления поворота машины на колесном ходу. Правда, известно, что каждый из 10-ти опорных катков снабжался тормозами. Учитывая это решение, в принципе, можно допустить, что танк мог поворачивать на колесном ходу за счет блокировки всех колес тормозами по одному борту, при этом колеса другого борта продолжали вращение. Однако в источниках следует интересное замечание – мол, система блокировки каждого колеса создавалась на случай обрыва гусениц – получается, что допускалось движение танка на колесах, но это являлось, скорее, нештатной ситуацией и речь не идет о том, что танк создавался как машина переменного колесно-гусеничного хода. Независимая подвеска на спиральных пружинах, допускавшая вертикальное перемещение опорных катков на расстояние до 220 мм, вместе с полупневматическими шинами типа «Эластик» обеспечивали танку чрезвычайно мягкий ход. Свидетели сообщали, что, находясь в цеху без гусениц, танк свободно перекатывался с места на место усилием 2-3 человек. Мелкозвенчатая гусеница имела оригинальную конструкцию: траки шириной 490 мм крепились торцами к звеньям цепей Галля. Благодаря такой конструкции и использованию штампованных деталей, гусеница имела высокое сопротивление на разрыв.

    Считается, что на серийных танках предполагалось или было возможно размещение радиостанции немецкого производства.

    На испытания танк был передан 27 июня 1931 года и оставался на полигоне до 1 октября. (Рис.99, Рис.100)

 

Рис.99 – На испытаниях, стрельба из 76-мм орудия. Вверху 76-мм и 37-мм орудия в максимальном угле возвышения.

 

Рис.100 – На испытаниях, заправка танка.

 

    По большей части, ТГ оправдал ожидания заказчика. Танк обладал хорошей подвижностью и проходимостью по местности. Была достигнута максимальная скорость движения 34 км/ч (по шоссе), скорость по местности 12 км/ч. Запас хода по шоссе 350 км, по местности – 120 км. Преодолеваемые препятствия: высота стенки 0,7 м, глубина брода 0,9 м, ширина рва 5 м. (Рис.101)

 

 

Рис.101 – Испытания.

 

    Состав и количество вооружения также полностью устроили военных.

    Не вызвала нареканий трансмиссия ТГ, которая благодаря примененным шевронным шестерням и кулачковым муфтам оказалась весьма прочной и надежной.

    Использование пневматических приводов делало процесс управления машиной довольно легким. Правда, воздушные магистрали иногда выходили из строя из-за плохого качества резины в уплотнениях, но этот дефект сочли устранимым.

    Выявились и недостатки. Прежде всего, отмечалась крайняя стесненность работы экипажа в главной башне, в связи с чем одновременная стрельба из 76-мм орудия и хотя бы одного рубочного пулемета становилась невозможной. Размещение в одном картере КПП и бортовых фрикционов затрудняло доступ к ним во время ремонта и вели к перегреву всего узла во время движения. Проявилась также неудовлетворительная работа бортовых тормозов и недостаточная эффективность гусеницы на мягких и вязких грунтах, поскольку высота гребней траков была очень мала.

    Пока шли испытания танка Гроте, с самим Гроте поспешили распрощаться. В августе 1931г. Гроте и его немецкие сотрудники АВО-5 получили расчет на з-де «Большевик». Сам Гроте и его сотрудники, по одним сведениям, тогда же в августе-сентябре 1931г. покинули СССР, по другим сведениям, находились в стране Советов и в 1932г., а покинул Гроте пределы нашей Родины только в 1933г. Существует документ – письмо Гроте Тухачевскому от 5 марта 1933г., из которого следует, что Гроте целый год провел в Москве, видимо, после отъезда из Ленинграда осенью 1931г. Интересно, как Гроте подписал это письмо: «Э. Гроте, ОКГ, «Спецмаштрест» (- «Спецмаштрест» создан в октябре 1932г.). Следовательно, еще в марте 1933г. Гроте являлся сотрудником «Спецмаштреста», а в недрах этой организации находилась ОКГ – т.е. Опытная Конструкторская Группа Гроте. 

    АВО-5 после отъезда Гроте, в августе или сентябре-октябре 1931г. был реорганизован в Опытно-конструкторский машиностроительный отдел (ОКМО) завода «Большевик», его возглавил советский помощник Гроте Н. В. Барыков. В состав КБ вошли также конструкторы М. П. Зигель, Б. А. Андрыхевич, А. Б. Гаккель, Я. В. Обухов и другие.  

    По завершении испытаний распоряжением правительства 4 октября 1931 года создается специальная комиссия по тщательному изучению танка Э. Гроте. В нее вошли представители УММ РККА, АВО-5 и представители промышленности. Ознакомившись с машиной и, заслушав доклад конструктора (- из советских документов неясно, кто делал этот доклад: сам Гроте или уже Барыков), комиссия постановила: «Считать, что танк ТГ в данном виде является чисто экспериментальным типом танка, на котором должны быть опробованы в работе все механизмы, представляющие практический интерес».

     Почему же был закрыт столь выдающийся для своего времени проект? Представляется, что основных причин было две: 1. Советская промышленность начала 1930-х технологически была не в состоянии серийно выпускать столь сложную машину, каковой являлся ТГ (один сварной корпус чего стоит!, а уж колонки управления танком, как на самолетах вместо рычагов нет и на современных российских танках); 2. Высокая стоимость танка, цена машины потянула на 1,5 млн. руб., в то время, как БТ-2, например, выходил в 60 тыс. руб.

    Пишут, что осенью 1931г. работы над двигателем Гроте возобновили, но кто их проводил сам Гроте или советские специалисты – не понятно. Встречается и по-другому - в 1933г. КБ под руководством Н.В. Барыкова, вроде бы, поручили продолжить работу по ТГ. С одной стороны пишут, что советские инженеры не решились приступить к столь сложной машине. С другой стороны, на снимках конца 1930-х годов ТГ имеет закрытое моторно-трансмиссионное отделение (Рис.102).

 

Рис.102 – Определенно, МТО прикрыто бронекрышкой.

 

    Из дефектовочных ведомостей за тот же период следует, что машина проходила как «танк с мотором», но с каким мотором? Поскольку бронекрышка закрыта, можно сказать, что это не М-6, более утверждать ничего невозможно.

    После прекращения работ ТГ был отправлен на хранение на полигон в Кубинке, а затем в ВАММ им. Сталина, где находился вплоть до начала Великой Отечественной войны. Вероятнее всего, во время войны танк пошёл в переплавку.

    * «Гротеподобные».

    В начале 1931г.  ЭКО ОГПУ ориентировало специальное конструкторское бюро (- т.е. это было КБ тюремного типа, т.н. «шарашка» НКВД, где работали арестованные инженеры) в составе инженеров В. Асафонова (некоторые пишут Асафова), Алексеева и Скворцова разработать советский аналог ТГ на базе идей Гроте, но подешевле, благо ОГПУ могло в режиме реального времени передавать группе Асафова/Асафонова на ознакомление текущие материалы Гроте. Поэтому уже в апреле 1931г. появился проект маневренного (среднего) танка под индексом Т-1001, или ТА-1 (некоторые исследователи расшифровывают его как «танк Асафова»). (Рис.103)

 

Рис.103 – Проекции танка ТА-1, 1931г.

 

    Внешне танк примерно соответствовал размерам ТГ (длина – 7-7,5 м, ширина – 3 м, высота – 2,84 м) и повторял его компоновку, в первую очередь своим ярусным расположением вооружения. В верхней башне помещалось 37-мм орудие ПС-2, в нижней - 76-мм А-19 – пушечное вооружение от ТГ-1. Башни куполообразной формы вращались независимо друг от друга. 37-мм пушка с углом обстрела по вертикали + 65 градусов, что обеспечивало возможность ведения огня по самолетам. Кроме того, ТА-1 вооружался тремя пулеметами Максима в шаровых установках - один в отделении управления, слева от водителя, и два в кормовой части нижней башни с 76-мм орудием. Согласно пояснительной записке, возимый боекомплект был рассчитан «на 10 минут непрерывной стрельбы». Броневая защита выполнялась из 13–20 мм бронелистов (пишут, что верхняя башня имела толщину брони 13 мм, нижняя – 20 мм). Боевая масса танка должна была составить 18,2 т, при этом танк должен был развивать максимальную скорость движения по шоссе не менее 50 км/ч. Экипаж ТА-1 состоял из пяти человек - водителя, пулеметчика, командира, заряжающего и артиллериста 37-мм орудия.

   В целях удешевления конструкции советские решили заменить некоторые оригинальные решения Гроте по силовой установке и ходовой части. В качестве силового агрегата первоначально думали применить мотор «Либерти», но поскольку авиапромышленность осваивала в серию лицензионный выпуск BMW-IV (в СССР выпускался под индексом М-17), проект был скорректирован под него. Для ходовой части выбрали индивидуальную пружинную подвеску Кристи на пяти парах обрезиненных катков, в качестве упругого элемента подвески использовались спиральные пружины. Кроме того, на борт полагалось три поддерживающих ролика, ленивец и звездочка. Гусеницы гребневого зацепления по типу Кристи планировалось изготавливать из штампованных траков. Упрощалась и трансмиссия, она включала коробку перемены передач, два бортовых фрикциона и два бортовых редуктора, в ТА-1 планировалось использовать сервоприводы для управления трансмиссией. От идеи сварного корпуса не отказались, но башни предполагалось изготавливать методом штамповки и сварки, поэтому башни приобрели сферическую форму. Из пяти стробоскопических приборов наблюдения сохранили два прибора «итальянского типа», один – для командира, другой – для водителя. Танк должен был позаимствовать вооружение от ТГ - 76-мм пушка, 37-мм пушка и 5 пулеметов. Однако ввиду того, что боекомплект в башнях был размешен вдоль стенок стоймя, а индивидуальная пружинная подвеска имела большой ход опорных катков, установить два бортовых пулемета, как это было сделано на ТГ, не представлялось возможным. Поэтому зачетная версия Т-1001 имела лишь три пулемета (курсовой и кормовые башенные).

    Несмотря на то, что на ТА-1 планировалось применить ходовую часть близкую к ходовой Кристи, ТА-1 проектировался как гусеничная машина, вариант движения на колесах на ней не был предусмотрен. В то же время ТГ мог передвигаться на колесах, чтобы соответствовать конкуренту в этой опции принялись проектировать новый вариант маневренного танка - Т-1002 (ТА-2). (Рис.104)

 

Рис.104 – Проекции танка ТА-2, 1931г.

 

   Компоновка танка и артиллерийское вооружение сохранились, а ходовая часть претерпела заметные изменения, на борт: три пары обрезиненных катков большого диаметра и поднимаемая пара (тележка на свече) опорных катков малого диаметра. При движении на колесах, тележка поднималась, передняя пара катков была управляемой, а две задних пары были ведущими. По мнению, конструкторов такое сочетание опорных катков обеспечивало маневренность танку и на гусеничном ходу, и на колесном. Привод при движении на колесах осуществлялся на заднюю пару (применительно к одному борту) от бортовых передач через шестеренчатые редукторы (гитары), расположенные по бортам.

   Расчетная масса машины - 27 т. Экипаж ТА-2 состоял из пяти человек. На ТА-2 вернулись бортовые пулеметы, т.е. количество пулеметов вновь достигло пяти штук, но боекомплект уменьшили - теперь он был рассчитан на «ведение непрерывной стрельбы в течение 6 минут». Максимальная скорость по шоссе на гусеницах ожидалась 50 км/ч, на колесах — 80 км/ч, запас хода был невелик.

    При детальном разборе проекта осенью 1931г. вскрылось, что в расчетах есть ошибки, да и приводы управления в танке из-за крайне плотной компоновки МТО пришлось делать пневматическими (сервоприводы), как и на ТГ, что не лучшим образом сказалось на сложности конструкции и цене танка в целом. Таким образом, решили проектировать новый вариант – Т-3 (- ТА-3?). (Рис.105)

 

Рис.105 – Проекции танка Т-3.

 

    Танк полностью сохранял колесно-гусеничный ход, но в длину вытянулся свыше 8 метров. Понятно, что этот факт давал ему определенные преимущества при преодолении рвов, но большой габарит привел к тому, что потребовалось усиливать существующий двигатель. Танк Т-3 должен был иметь герметичный корпус, и потому планировалось установить комплекс «противогазной зашиты» от отравляющих веществ конструкции Института химобороны с приточной вентиляцией через поглотительный фильтр. В результате, масса машины превысила 32 тонны, при этом бронирование машины составляло 20-40 мм. Борясь с излишней массой, ушли от трехъярусной установки вооружения - две разнокалиберные пушки разместились в лобовой части башни, но при этом каждая из них должна была сохранить независимую наводку плечевым упором. Вместо пулеметов «максим» ожидалось применение пулеметов ДТ или ДС-32.

    На танк планировалось поставить радиостанцию дальнего действия с тем, чтобы на остановках можно было связываться с корреспондентом, удаленным на 30-50 км.       

   Ожидалось, что танк разгонится на гусеницах до 45 км/ч, а на колесах – до 70 км/ч.

   Проект танка Т-3 рассматривался в начале 1932г. (по другой версии, осенью 1931г.) в качестве возможного «позиционного» варианта, но по ряду соображений, в том числе, по огневой мощи, проект уступил пятибашенной машине.

   * Направление 60-тонных позиционных танков.

    В конце 1929 года УММ РККА разработало предварительное тактико-техническое задание к тяжелому («позиционному») танку массой 60 тонн: бронирование 30-50 мм; максимальную скорость 20-25 км/ч; вооружение: две 76,2-мм пушки, одна 37-мм пушка и шесть пулеметов. Проект получил обозначение Т-30. Темой в декабре 1930г. озадачили Главное конструкторское бюро Орудийно-оружейно-пулеметного объединения.

   Как сообщается в литературе, в 1929-1931гг. проект имел «теоретическую проработку». Реальным проектированием тяжелого танка, видимо, занялись в конце 1931 года, когда уже прошли испытания средние танки Т-24 и ТГ – причем, проектированием с поправкой на опыт, видимо, занялось уже КБ Барыкова, т.е. ОКМО з-да «Большевик». Проанализировав полученный опыт по ТГ, ТТЗ скорректировали. По новым требованиям Т-30, теперь должен был иметь массу 50-55 т, защищаться броней 40–60 мм и вооружался одной 76,2-мм дивизионной пушкой, одной 37-мм пушкой большой мощности в двух конических башнях, а также 3 станковыми и 4 легкими пулеметами – в целом, это компоновка танка Гроте. Возможно, теперь танк обозначался Т-32. Вероятно, в конце 1931г. появился эскиз машины. (Рис.106)

 

Рис.106 – Эскиз по теме Т-30/Т-32. В некоторых источниках эскиз датируется 1930 годом.

 

   Как видим, на эскизе представлен танк с компоновкой типа Т-24/ТГ – все то же многоярусное размещение вооружения. Корпус танка, как считается, мог иметь толщину бронирования 40-60 мм, разделялся на отделение управления, расположенное в носовой части, боевое отделение – в средней части корпуса и моторно-трансмиссионное отделение – в кормовой части корпуса. В бортах носовой части корпуса монтировались две шаровые пулемётные установки. Главная башня, по форме напоминавшая башню-рубку танка ТГ, также имела толщину бронирования 40-60 мм, она устанавливалась на шариковой опоре над центральной частью корпуса танка. В лобовой детали башни монтировалась маск-установка с длинноствольной 76,2-мм пушкой и спаренным с ней пулемётом. В корме башни ближе к правому борту монтировалась шаровая пулемётная установка. Над главной башней ближе к корме на шариковой опоре устанавливалась малая башня, с толщиной бронирования 40 миллиметров. В лобовой детали малой орудийной башни монтировалась маск-установка с 37-мм пушкой и спаренным с ней пулемётом. На крыше башни устанавливалась командирская башенка, оборудованная стробоскопом. Таким образом, вооружение танка состояло из одной 76,2-мм пушки ПС-3, установленной в лобовой детали главной орудийной башни, 37-мм нарезной пушки Б-3, установленной в малой башне, трёх 7,62-мм «Максим», размещённых в шаровых установках корпуса и главной башни, четырёх 7,62-мм пулемётов ДТ, два из которых были спаренными с пушками и два укладывались в корпусе танка как запасные. Сведений о прицельных приспособлениях и радиооборудовании не сохранилось. Экипаж 6 или 6-7 чел. Ходовая часть танка представляет собой сильно увеличенную ходовую часть типа Т-24. Применительно на один борт шасси состояло из 10 опорных катков малого диаметра, сблокированных в пять тележек с блокированной пружинной подвеской, 5 поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса. На танк предполагалось установить авиационный карбюраторный двигатель АМ6 мощностью 750 л.с., при этом его расчетная скорость должна была составить 30 км/ч. В случае же установки авиамотора «БМВ» мощностью 650 л.с. расчетная скорость танка должна была составить 24 км/ч.

    Пишут, что к весне 1932г. построили полноразмерный деревянный макет танка – по другим сведениям, модель в масштабе 1:10 (эта информация кажется более реалистичной). Макет демонстрировался представителям УММ, но проект был закрыт, говорят, отчасти из-за того, что на «позиционный» танк с ноября 1931г. вновь требовалось установить, по крайней мере, три пушки – конструкция Т-30/32 для этого не годилась.

   Впрочем, М. Свирин описывает Т-32 несколько иначе. В его изложении проектирование танка Т-32 (третьей его версии!) велось по скорректированным ТТТ танка Т-30 с 1931 г. под руководством Н. Барыкова и М. Зигеля. Его боевая масса должна была составлять 50 т, вооружение из одной 76-мм пушки и двух 37-мм пушек большой мощности при трех- или пяти- башенной схеме. Толщина брони должна была составить 30-40 мм. На танк планировалось установить авиамотор AMБ мощностью 750 л.с. Но работы затянулись, поскольку занимались проектом лишь двое указанных конструкторов, которых и без того постоянно отвлекали на проведение более неотложных работ.

     Встречается также, что существовал некий проект танка пятибашенного танка массой 60 тонн, в качестве вооружения одна 76,2-мм пушка, две 37-мм пушки, шесть пулеметов, с толщиной брони 30-50 мм. Вероятно, данные характеристики также относятся к версиям по проекту Т-32.

    Судьба любых версий Т-32 завершилась к осени 1931г. на стадии эскизных проектов в пользу более легкого пятибашенного танка.

   В 1931г. эскизным проектированием танка прорыва массой не менее 75 тонн «под три-четыре пушки» - ТП-1 - занялись и в авто-танковым дизельным отделе Экономического управления ОГПУ (АТДО ЭУ ОГПУ). Танк должен был иметь массу свыше 75 т и броневую защиту, достигающую толщины 45 мм. Было рассмотрено несколько вариантов вооружения танка. Первый: одна 152,4-мм пушка, две 37-мм пушки, два станковых и четыре танковых 7,62-мм пулеметов. Второй: одна 106,7-мм пушка, две 76,2-мм пушки и шесть 7,62-мм пулеметов. Экипаж такой машины должен был состоять примерно из 8-10 чел. (Рис.107)

 

Рис.107 – Схематичный вид одного из вариантов ТП-1.

 

   Для придания танку способности движения со скоростью до 30 км/ч его планировалось оснастить дизелем ФЭД-6 или ФЭД-8 мощностью 1850 или 2000 л.с. и регулируемой пневматической подвеской. Однако ввиду неготовности двигателя в начале 1932 г. проект ТП-1 был адаптирован под авиамотор Микулина мощностью 1450 л.с., с которым он выглядел очень перспективно. Но неожиданно дальнейшие работы над проектом были прекращены, а выделенные на него денежные средства отозваны в конце марта 1932г. Вероятно, внезапное сворачивание работ по ТП-1 было связано с некими ожиданиями сотрудничества по теме тяжелых танков с итальянской фирмой Ansaldo – весной 1932г. Италию посещала советская закупочная делегация, в ее составе, в частности, находился один из ведущих на тот момент танковых специалистов С. Гинзбург.

    *Танки второго эшелона.

    Предполагалось, что в 1931 году будет построено 720 танков малых танков Т-18, но уже 18 ноября 1930 года это число сократилось до 550 штук, позже количество Т-18 сократилось ещё в несколько раз - до 144 штук, зато появились грандиозные планы на постройку 555 Т-20 и 25 Т-19, собирались получить и  более трехсот маневренных танков Т-24 или ТГ. Все это расчеты остались на бумаге. Отсутствие реальной танковой мощи на 1931г. заставило советских пойти на уникальный для мирового танкостроения шаг. Речь пойдет о разработке типов т.н. мобилизационных танков или танков второго эшелона – машин, массовое строительство которых можно было наладить в особое время (война) в кратчайшие сроки из имеющихся под рукой запасов автотракторных агрегатов. 

     Встречается, что в январе 1930г. заместитель председателя ВСНХ СССР товарищ Осинский (Рис.108) предложил Сталину на платформе немецкого трактора «Линке-Гофман» устанавливать 37-мм орудия, видимо, в качестве паллиативного противотанкового средства.

 

Рис.108 – Осинский (Оболенский) Валериан Валерианович, 1887 – 1938гг.

Первый председатель ВСНХ (1917-1918), затем был переброшен на другую работу, в 1929г. возвращается в ВСНХ уже в качестве заместителя председателя.

Расстрелян в 1938г.

 

    В отношении трактора «Линке-Гофман» оставил свое мнение Халепский: «В своей конструкции этот трактор есть ни что иное, как сельскохозяйственный трактор, только модифицирован, в конструкции своих гусениц. Изменением передаточных отношений в коробке скоростей и дифференциале, переходом от крупнозвенчатой на мелкозвенчатую гусеницу, скорость движения трактора повысилась до 25 - 30 километров с 12 километров. Конструкция трактора «Линке-Гофман» является доказательством того, как немцы умеют ассимилировать сельскохозяйственный тип трактора в специальный арттрактор без болезненных производственных процессов, что самым решительным образом опровергалось нашей промышленностью. Приобретенные образцы будут служить фактором, как и каким образом, ассимилировать сельскохозяйственные тракторы на военное время нашей промышленностью». (Рис.109)

 

Рис.109 – Рекламный проспект трактора «Линке-Гофман».

 

    Впрочем, с затеей с трактором «Линке-Гофман» ничего не вышло, в 1930г. в СССР доставили 2 экземпляра и на этом, кажется, все закончилось, но идея о превращении подходящих гусеничных и колесных машин в танки – идея двойного применения техники и в качестве машин гражданского назначения, и в качестве военных - проросла.

   Следует добавить, что деятели ВСНХ с 1930г. стали демонстрировать явную заинтересованность танковой темой. 19 мая 1930г. Постановлением Президиума Совета Народного Хозяйства (ВСНX) СССР при Мобилизационно-плановом управлении (МПУ) было создано постоянное инженерно-конструкторское бюро по танкам под руководством помощника начальника Орудобъединения А. Адамса.

    Наибольшее внимание в этом свете уделялось гусеничным тракторам, но самым массовым трактором на тот момент в СССР была колесная машина «Фордзон-Путиловец» (Рис.110).

 

 

Рис.110 – Трактор «Фордзон-Путиловец».

 

    В 1924 году советская торговая миссия приобрела у американской фирмы Ford лицензию на производство тракторов типа Fordson F. Fordson F был дешевой машиной, но обладал недостатком – его двигатель был практически «одноразовым», имел низкую ремонтопригодность (мощность двигателя всего 20 л.с., работал на керосине). Массовое производство Fordson F, под советским названием «Фордзон-Путиловец», началось на заводе «Красный Путиловец» (бывш. Путиловский з-д) в Ленинграде с 1925 года. Машина производилась до 1932г., было произведено 41-42 тыс. экземпляров. Кроме того, по условиям сделки, непосредственно фирма Ford поставляла еще 25.000 тракторов.

     В 1930-м году был представлен проект бронировки колесного трактора. Шасси трактора доработок не претерпело. Бронированный корпус условно делился на две секции. Передняя защищала силовую установку, задняя – кабину водителя, которая одновременно служила и боевым отделением. Внутри размещались места для водителя (слева) и командира машины (справа). Для увеличения внутреннего объёма и более удобного расположения вооружения место командира было выдвинуто немного вперед и защищалось бронированной рубкой, в лобовом бронелисте которой устанавливался пулемет ДТ-29. (Рис.111)

 

 

Рис.111 – Бронированный «Фордзон-Путиловец» на ходовых испытаниях, предположительно 1931г.

 

   Масса небронированного трактора 1,5 т, с броней, вооружением и экипажем из двух человек, очевидно, около 2,5 т. На испытаниях маломощная машина показала более низкую проходимость, чем оригинал (из-за возросшей массы), скорость не превышала 10-11 км/ч. Не нравились военным и спицованные колеса, которые могли легко выводиться из строя под артиллерийским огнем. Тему закрыли.

    В процесс создания бронетракторов включился и Дыренков. В конце 1930 года по его проекту на московском заводе Можерез были начаты работы по бронировке 4-х тракторов различных марок с различными вариантами вооружения. 13 февраля 1931 года Дыренков доносил начальнику УММ РККА И. Халепскому: «На основании полученных от Вас заданий мною разработаны и построены следующие образцы бронирования: - на шасси трактора Коммунар (Рис.112) - суррогативный танк с одной 76 мм полковой пушкой, двумя пулеметами ДТ при двух запасных пулеметах с четырьмя шаровыми установками (обозначение Д-10): - на шасси трактора Катерпиллер (Рис.113) - суррогативный танк с одной 76 мм полковой пушкой, двумя пулеметами ДТ и двумя запасными пулеметами с четырьмя шаровыми установками (обозначение Д-11): - на шасси трактора Коммунар - бронированный десантный танк для 15 стрелков с двумя пулеметами ДТ при четырех шаровых установках (обозначение Д-14): - на шасси Коммунар - танк химического нападения с двумя резервуарами па 4000 литров отравляющего вещества с двумя распылителями при одном пулемете ДТ действующем и одном запасном при четырех шаровых установках (обозначение Д-15). Д-10 и Д-11 изготовлены к 8 февраля, Д-14 и Д-15 начаты постройкой».

 

Рис.112 – Советский трактор «Коммунар», он же немецкий Hanomag WD-50, с 1925г. выпускался по лицензии на ХПЗ.

 

Рис.113 - Американский трактор Caterpillar 60.

Производство машины началось в 1919 году и продолжалось до 1931 года на двух предприятиях в Пеории и Сан Леонардо, было построено 18948 машин.

В СССР производился в 1933-1937гг. на ЧТЗ под маркой «Сталинец».

 

    Так называемые «суррогативные» танки Д-10 (Рис.114) и Д-11 (Рис.115) отличались друг от друга ходовой частью - компоновка была стандартной для тракторов: впереди двигатель, в средней части место водителя и органы управления, сзади бензобак.

 

Рис.114 – Д-10.

 

Рис.115 – Д-11.

 

    Машина Д-10 на шасси «Коммунар» имела ходовую часть, состоявшую (на один борт) из 6 опорных катков, 3 поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса. Ходовая Д-11 на шасси Caterpillar 60 применительно на один борт, состояла из 5 опорных катков, соединенных в общий блок, имевший пружинную подвеску, 2 поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса. На обеих машинах устанавливался бронекорпус коробчатой формы с толщиной бронирования от 6 до 16 мм (лоб корпуса – 16 мм, корма корпуса – 16 мм, борт корпуса — 11 мм, крыша — 6 мм). Известны габариты применительно к Д-10: длина – 5500 мм, ширина – 2400 мм, высота – 2730 мм. В средней части корпуса размещалось отделение управления, а в кормовой – орудийная установка для 76-мм полковой пушки обр.1927г., при этом бензобак, очевидно, оказался в общем пространстве с экипажем и вооружением. По обоим бортам находились вырезы под установку 7,62-мм пулеметов ДТ, еще два пулемета устанавливались в лобовом листе рубки (возможно, в лобовом листе устанавливался один пулемет, а четвертый – перевозился в укладке). О боекомплекте сведений не сохранилось, но известно, что его предполагалось возить вслед за танком на прицепе! Внешне корпуса обеих модификаций можно было различить по трем признакам: Д-10 был немного длиннее, командирская башенка на крыше корпуса располагалась ближе к центру, дверь для экипажа на Д-10 находилась ближе к двигателю. Ёмкость топливных баков составляла соответственно 245 и 205 литров. Экипаж состоял из 3 человек: водителя, командира машины и пулеметчика. Масса машин, видимо, несколько отличались, поскольку масса трактора Hanomag WD-50 составляла 8,5 т, тогда как масса трактора Caterpillar 60 – 9,3 т. В литературе приводят только массу Д-10 - 11920 кг, следовательно, масса Д-11 могла быть на 800 кг тяжелее.

    Что касается «десантного танка на 15 стрелков» Д-14, то, вопрос о такого типа машине поднимался в СТТА: «з) по отношению к транспортеру пехоты на шасси малого танка ограничиться пока теоретической разработкой вопроса, предложив ВПУ ВСНХ к 1 октября 1930 г. представить эскизный проект, после чего и решить вопрос о включении его в систему вооружения».

   Дыренков не устрашился взяться за тему. На тракторе «Коммунар» установили удлиненный кзади бронекорпус, пушка исчезла, появились дополнительные двери в бортах, новый бензобак на 284 литра. Толщина бронелистов корпуса у Д-14 была сведена к 11 мм (лоб, борт и корма), крыша закрывалась 6-мм листами брони. Экипаж машины сократили до 2- человек, но все рано трудно поверить, что в машину могло втиснуться 15 стрелков с вооружением и амуницией. (Рис.116)

 

Рис.116 – Д-14.

 

    В мае 1931 года Д-10, Д-11 и Д-14 были отправлены на Научно-испытательный бронетанковый полигон УММ РККА в Кубинке, для проверки их боевых и эксплуатационных качеств. На машины приезжал взглянуть сам товарищ Сталин. Бронетракторы прошли в общей сложности 95 км по шоссе, грунтовым дорогам и пересеченной местности, показав максимальную скорость 6-8 км/ч и среднетехническую (по грунтовке) около 5 км/ч. Несмотря на перетяжеленность конструкции, эти машины могли преодолевать уклон в 25° - пожалуй, это оказалось единственным достижением. (Рис.117)

 

Рис.117 – Д-10 берет склон.

 

    Массивный бронированный капот имел крайне непродуманное охлаждение силовой установки, из-за чего двигатель постоянно перегревался. Выработанные газы в большом количестве попадали в боевой отсек, что приводило к сильной загазованности и мешало работе экипажа, в связи с чем требовалось введение дополнительного вытяжного вентилятора. Обзор с места водителя был признан крайне неудовлетворительным, как и размещение единственного орудия в кормовой части корпуса с ограниченными углами обстрела. Также отмечался неудобный доступ к агрегатам двигателя и трансмиссии, которые часто выходили из строя и требовали постоянной регулировки. Кроме того, у десантного бронетрактора Д-14 выявилась большая перегрузка задних тележек (из-за увеличения задней части рамы). В заключении об испытаниях комиссия НИБТ отметила, что «…к 7 нюня все тракторы из-за поломок поставлены в ремонт. Необходимо для дальнейших испытаний во всех машинах сделать ряд изменений, …после чего для выяснения боевых и эксплуатационных качеств испытания должны быть продолжены». Тем не менее, никаких доработок Дыренков не провёл, и бронетракторы на дальнейшие испытания не передавались. Возможно, конструктор решил оставить этот проект по причине сильной загрузки, но, скорее всего, сама идея использования бронированных тракторов уже тогда не выглядела столь привлекательно.

   Химический бронетрактор Д-15, также законченный к лету 1931г., на испытания не передавался. Сразу после сборки его оставили скучать во дворе завода Можерез.

    В конце 1932 года все четыре бронетрактора были разобраны на металл.

   *Тема «плавучего» среднего танка.

    СТТА не предусматривала типа среднего плавающего танка, однако в июне 1930г. (по другим сведениям, в августе того же года) было оформлено задание на подобный тип. Согласно первоначальным требованиям, его боевая масса должна была составить 20 тонн, а максимальная скорость — 30 км/ч. В качестве вооружения предполагалась 45-мм пушка (такая же, как на Т-24), а также 3 пулемёта по периметру башни. Подразумевалось и наличие зенитного пулемёта Экипаж 6 чел. Бронирование должно было защищать танк от попаданий 37-мм снарядов на дистанции больше 1000 метров (то есть, около 30 мм).  Наблюдатели считают, что эта спецификация появилась под впечатлением от немецких Großtraktor’ов – даже положение командира танка предполагалось, как на немецких гросстракторах - не в башне, а в корпусе, командир должен был вести огонь из курсового пулемета. Вероятно, чуть позже, в 1931г. после знакомства с шасси танка Кристи появилось уточнение, что «плавучий» средний должен иметь колесно-гусеничный ход, а масса машины не превышать 13-15 тонн. В конце 1931г. ТТЗ было выдано Ижорскому з-ду для оценки и технического заключения. Возможно, коррекция массы до 13-15 тонн появилась как раз после экспертной оценки. Кроме того, возникло опасение, что танк не сможет воспользоваться сменой хода, поэтому предложили «запроэктировать привод на три пары ведущих колес». 

   *САУ.

   В СТТА предусматривалось сразу несколько вариантов САУ и СЗУ: «д) самоходная пушка механизированных частей. Назначение — подготовкам поддержка танковой атаки, борьба против танков (артиллерии сопровождения механизированных частей). Шасси малого танка. Калибр — 76 мм. Вес — не более 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км[/ч]. Броня 7‑10 мм. Угол возвышения — не менее 30°. Горизонтальный угол 12°. Орудие должно представлять полный стандарт в смысле тела и затвора с дивизионной или полковой пушкой. На установке перевозится не менее 24 патронов и 2 чел. орудийных номеров;

е) самоходная зенитная пулеметная установка. Назначение — охрана механизированных частей на походе и в бою от штурмовой авиации (бреющий полет). Шасси малого танка или среднего трактора. Вес — 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км[/ч]. Броня 7‑10 мм. Вооружение — универсальный 4‑ствольный станковый пулемет, калибром 7,62 мм. Установка должна перевозить не менее 2 чел. команды и 4 тыс. патронов;

ж) самоходная зенитная пушечная установка. Назначение — оборона механизированных частей на походе и в бою от штурмовой и бомбардировочной авиации, подвижное противотанковое средство. Шасси малого танка или среднего трактора. Вес — 7‑7,5 т. Скорость хода — 25‑30 км/ч. Бортовая броня 7 —10 мм. Вооружение — спаренная 37‑мм зенитная пушка. Установка должна перевозить не менее 2 чел. орудийных номеров и 100 выстрелов».

   М. Коломиец в работе «Маневренные танки СССР Т-12, Т-24, ТГ, Д-4 и др.» приводит, что в 1929г. советские заказали германской фирме Krupp проект танка-истребителя, а фактически легкой САУ с 37-мм орудием. Нет сведений, к каким результатам пришла фирма Krupp, выполняя советский заказ.

В ноябре (по другим сведениям, в декабре) 1929 года конструктор научно-исследовательского бюро АНИИ (Артиллерийский научно-исследовательский институт) К.М. Иванов по заказу УММ РККА (в рамках «Основных технических требований по системе вооружения») взялся за разработку САУ на базе Т-18 с 76,2-мм полковой пушкой - САУ Т-18 или СУ-18. Рассмотрение и защита проектов состоялось в феврале 1930 года – тему САУ курировало ГАУ. Уже на проектной стадии было очевидно, что добиться удовлетворительного размещения 76-мм орудия с расчетом на базе Т-18 без её капитальной переделки невозможно, 11 июня был назначен срок реализации СУ-18 в металле, при этом поставка опытного изделия назначалась к 10 октября 1930г. Все же позже решение по СУ-18 было отменено - от дальнейших работ по превращению Т-18 в самоходное орудие отказались. (Рис.118)

 

Рис.118 – СУ-18.

 

     В начале 1930г. на рассмотрение ГАУ РККА поступил проект «лафет-танка» системы Сиркена-Шаврова. Система представляла собой гусеничный транспортер 120-мм орудия. Орудийная секция массой 32,7 т приводилась в движение силовой секцией – отдельное гусеничное шасси массой 40 т.  Предполагалось, что оперативная транспортировка комплекса будет производиться по железной дороге с подводом тележек (Сиркен в годы Гражданской войны занимался бронепоездами). Интересно, что Сиркен предварительно посвятил в свой проект Тухачевского, на тот момент командующего ЛенВО. Тухачевский снабдил проект своей сопроводительной запиской, в которой указывал, что данный принцип позволит применять и 12-дюймовые, и 14-дюймовые орудия. ГАУ рассмотрело проект и отметило, что угол обстрела с железнодорожного полотна в 15° недостаточен для такого калибра, открыт вопрос использования существующих мостов в случае передвижения вне железной дороги, кроме того, система чрезвычайно дорога – 250 тыс. руб. – и не увязана с ТТТ Штаба РККА, предъявляемым к установкам подобного рода. Как пишут, в отношении мнения Тухачевского эксперты ГАУ позволили себе «мягко выразить недоумение».

Вероятно, весной 1930г. (в некоторых источниках указывают 2 октября 1930г.) РВС СССР принял «Постановление РВС об опытной системе бронетанкового вооружения в части самоходных артиллерийских установок». В нём предписывалось заводам и конструкторским бюро спроектировать и изготовить к 1 октября 1931 года несколько разнотипных боевых машин, включая шесть самоходных установок. О таких машинах говорилось следующее: «…

- Танкетку, аналогичную по характеристикам пулеметной танкетке сопровождения, но с вооружением в виде одной 37-мм пушки БМ. Назначение танкетки – противотанковая борьба с танками противника;

- Самоходную пушку (артиллерия сопровождения) механизированных частей. Назначение – подготовка и поддержка танковой атаки, борьба против танков. Шасси малого танка, калибр 76 мм. Вес не более 7,5тн. Скорость хода 25-30 клм в час. Броня 7-10 мм. Угол возвышения не менее 30 гр. Горизонтальное наведение не менее 12 гр.

- Самоходную дивизионную пушку поддержки. Назначение – подготовка и поддержка атаки пехоты, борьба с заграждениями, укреплениями и огневыми точками. Шасси среднего трактора. Вес 7,5-9 тн, скорость хода 20-25 клм, броневая защита – орудийный щит толщиной 7-8 мм, вооружение 76,2-мм дивизионная пушка обр. 1902/30гг. Установка должна перевозить 3-4 человек команды и 40 выстрелов. Рассмотреть вопрос возможности создания на том же шасси 122-мм самоходной гаубицы.

- Самоходную зенитную пулеметную установку. Назначение – охрана частей на походе в бою от нападения авиации (бреющий полет). Шасси малого танка, или среднего трактора. Вес 7,5 тн. Скорость хода 25-30 клм. Броня 7-10 мм. Вооружение – универсальный четырехствольный станковый пулемет калибром 7,62-мм. Установка должна перевозить не менее 2-х человек команды и 4000 патрон.

- Самоходную зенитную пушечную установку. Назначение – оборона механизированных и пехотных частей на походе и в бою от легкой и бомбардировочной авиации, а также подвижное противотанковое средство большой досягаемости. Шасси малого танка, или среднего трактора. Вес 7-7,5 тн. Скорость хода – 25-30 клм. Броня – 7-10 мм. Вооружение – спаренная 37-мм зенитная пушка. Установка должна перевозить не менее 2-х человек орудийных номеров и 100 выстрелов.

- Самоходную зенитную пушечную установку большой досягаемости. Назначение – оборона штабов, мест развертывания резервов, узловых ж.д. станций от налетов вражеских тяжелых бомбардировщиков. Шасси - маневренный танк, или тяжелого трактора, вес 10-12 тн, скорость 15-20 клм, броня – 8-15 мм…».

     Читая этот документ, некоторые находят, что: «Техническое задание предполагало предоставить к 1 октября 1931 года почти 20 (!) образцов самоходных орудий различного назначения». Однако в литературе, как правило, можно узнать подробности только про САУ с 76-мм орудиями.

     Конструкторы завода «Большевик» совместно с военным складом №60 спроектировали и изготовили опытный образец 76-мм самоходного орудия СУ-2. Угол горизонтальной наводки 300°, вертикальной 30°. Шасси трактора «Коммунар» модификации З-90 было усилено, а также демонтированы крепления бензобака (новый бензобак ёмкостью 185 литров был перенесён немного вперед), стойки и место водителя. Вместо них, на бронепоездной тумбовой установке в средней части корпуса, монтировалось 76,2-мм полевая пушка обр.1902 г. конструкции Сормовского завода. (Рис.119)

 

 

Рис.119 - СУ-2 первый вариант.

 

    Поскольку место без боекомплекта предусмотрено не было, снаряды (200 штук) транспортировались на специальной тележке

   Затем решили ввести минимальную защиту экипажа. Бронирование САУ по проекту состояло из 10-мм бронещита, но на опытном образце его заменили стальным. (Рис.120)

 

Рис.120 – СУ-2 со щитом.

 

    Второй вариант уже получал некое подобие кузова, вероятно, в нем можно было перевозить небольшой боезапас.

     Испытания СУ-2 проходили с 12 по 16 октября 1931 г. в окрестностях военного склада №60. (Рис.121)

 

  Рис.121 – СУ-2 в металле.

 

     Масса СУ-2 получилась 10 т. Экипаж 6-8 чел. За 4 дня было пройдено 35 км и сделано 38 выстрелов с места и 1 на ходу. Чтобы максимально приблизить условия ходовых испытаний к войсковым, САУ буксировала прицепную тракторную повозку П-18 с орудийным расчетом (5 человек) и грузом массой 2500 кг. Максимальная скорость движения при этом составила 12 км/ч, что было на 5 км/ч больше, чем у трактора. СУ-2 произвела благоприятное впечатление на представителей РККА. В качестве положительных особенностей была отмечена возможность кругового обстрела из пушки и её соответствие требованиям армии, неплохие скоростные данные и сравнительно простое техническое обслуживание. Кроме того, при условии принятия на вооружение СУ-2 проблема с запасными частями могла решаться за счет использования деталей от обычных тракторов. Тем менее, СУ-2 на вооружение не приняли.

    По другой версии, открытая самоходная установка, которая выше трактуется, как первый вариант СУ-2, создавалась КБ завода «Большевик» весной 1932г.  вслед за СУ-2 обр.1931г. Говорят, щит и прочие излишества намеренно изъяли – таким способом сократили массу изделия до 9400 кг. 

   СУ-2 рекомендовали принять на вооружение и даже начать постройку опытной серии. Однако в том же году последовало распоряжение о переводе всех орудий старых типов на склады. Попытка установить на СУ-2 более современную 76,2-мм зенитную пушку была сразу отвергнута, поскольку тракторное шасси не имело требуемого запаса прочности. Впоследствии оба самоходных орудия были разукомплектованы.

    В конце 1930 года председатель НТК УММ Лебедев выдвинул требования по созданию САУ на рассмотрение совместной советско-германской Технической комиссии (ТЕКО). Предполагалось, что самоходное орудие будет иметь следующие характеристики: боевой вес – до 9 тонн (для дивизионной пушки – 12 тонн); экипаж – 3-4 человека; вооружение – 76-мм полковая пушка обр.1927 г. или дивизионная пушка обр.1902 г.; броня – 11-20 (15-30) мм; скорость – 30-35 км\ч; запас хода – 180-200 км. С немецкой стороны за проектирование взялась фирма Daimler-Benz, машина создавалась на базе трактора Hanomag. Немецкая сторона сорвала все сроки, указанные в договоре, а после окончания работ в середине 1932 года выставила за свои разработки цену, в разы превышавшую утверждённую. Представители Советского Союза отказались от дальнейшего сотрудничества. 

   * Бронеавтомобили.

   В СТТАВ уделялось внимание и бронеавтомобилям.

   «Признать не нужным конструирование специальной новой бронемашины и поручить УС РККА совместно с промышленностью проработать вопрос о приспособлении ныне установленных в производство машин, а именно: а) «Форд» — модель «А»; б) «Форд» — марки «АА» с задним мостом «Джембо» или другой конструкции; в) автокар грузовой.

4. Принять следующее требование к приспособленным машинам:

а) легкий бронеавтомобиль («Форд», модель «А»). Назначение — подвижное огневое средство в составе разведывательных частей. Вооружение — 2 пулемета, из них 1 — с приспособлением для воздушной стрельбы. Броня отсутствует, но имеется впереди щит от пуль. Желательно приспособление третьей оси. Максимальная скорость движения по дороге — 80‑100 км[/ч]. Вес машины — не более 1,5 км. Команда — 3 чел. Емкость машины должна допускать размещения не менее 2 тыс. патронов. Радиус действия 250 км. Кроме того, признать необходимым конструирование той же машины, но для 37‑мм пушки с круговым обстрелом вместо пулемета;

б) средний бронеавтомобиль («Форд АА» с задним мостом «Джембо» или другой конструкции). Назначение — боевая разведка в составе разведывательных отрядов и механизированных соединений. Вооружение — 2 пулемета, из них 1 с круговым обстрелом. Броня должна давать гарантию от пробивания обыкновенными пулями с дистанции 150‑200 м. Максимальная скорость движения по дороге — 50 км. Вес машины — не свыше 3,8 т. Количество команды — 3 чел. Радиус действия 200 км. Емкость машины должна допускать размещение не менее 3 тыс. пулеметных патронов.

в) тяжелый бронеавтомобиль (автокар грузовой). Назначение — тяжелая разведывательная машина и средство противотанковой борьбы. Вооружение — одна 37‑мм пушка и пулемет (не одновременно действующий) с круговым обстрелом и один пулемет для стрельбы в направлении движения (угол обстрела 25‑30°). Бронемашина должна давать гарантию от пробивания бронебойными пулями на дистанции до 500 м. Число осей — 3. Машина должна иметь заднее рулевое управление. Скорость движения по дороге не менее 50 км[/ч]. Вес машины — не свыше 6 т. Команда — 4 чел. Радиус действия 200 км. Емкость машины должна допускать размещение не менее 75 орудийных выстрелов, 3 тыс. пулеметных патронов и запас горючего на 5‑6 часов среднего хода».

    Средние БА первоначально планировали разрабатывать на базе грузовых автомобилей АМО-2 и Форд-Тимкен. Учитывая начало сборки с 1930г. в Москве трехосных автомобилей «Мореланд», их шасси также включили в программу строительства средних бронеавтомобилей. Выполнение этого заказа поручили Ижорскому заводу, которому предстояло сдать оба опытных образца к 11 декабря 1930г. Однако 15 сентября член НТК УММ констатировал следующее: «— проект шестиколесного бронированного автомобиля на шасси Форд-АА (шестиколесный) завершен, частично готовы рабочие чертежи, окончание работ затягивается по причине неготовности 20-мм и 12,7-мм пулеметов, изготовление опытного образца может быть начато не ранее 1 декабря и завершено к 15 марта – таким образом, установленные ранее сроки будут сорваны; — проект шестиколесного бронированного автомобиля на шасси «Мореланд» не готов, появление эскизов планируется к 25-30 сентября, рабочих чертежей – к середине декабря, сборка опытного образца может быть проведена не ранее конца марта 1931 г.; — к проектированию бронированного шестиколесного автомобиля на шасси АМО-2 завод не приступал, так как не имеет чертежей автомобиля». В этой ситуации вспомнили о Дыренкове, КБ которого (опытно-конструкторского и испытательного бюро (ОКИБ) УММ) тогда также находилось на Ижорском з-де. Начальник УММ И. Халепский направил в ОКИБ документ следующего содержания: «…Разработка проекта бронеавтомобиля «Мореланд» по чертежу С-1741 – изготовить 2 образца одного и того же типа указанного чертежа, корпус сварной с установкой стробоскопа. Срок изготовления 1 февраля 1931 г. Одновременно предлагается Вам взять «Тимкен» шасси и «Форд», находящиеся на Ижорском заводе и, используя все материалы, которые сделаны КБ завода закончить его бронирование по тем техническим данным, которые были выданы по этому типу машины для бронирования. Срок изготовления к 1 февраля 1931 г. Корпус сварной из котельного железа. Одновременно предлагается Вам взять под свое наблюдение и руководство бронирование всех опытных образцов и массовой продукции по бронированным машинам на Ижорском заводе. Военпреды т. Шаров и т. Жуков обязаны оказывать Вам всяческое содействие. Предлагается Вам проработать вопрос с точки зрения выпуска первых бронеавтомобилей «Мореланд», «Форд-А» (легкий) и «Форд-АА» (шестиколесный) из расчета…выпустить за весь 1931 г. 50 «Форд-А», 50 «Форд-АА» и 50 «Мореланд». То есть, бюро Дыренкова начало работу сразу над тремя машинами.

    8 февраля 1931 г. были представлены все три прототипа. Раньше всех удалось завершить сборку бронеавтомобиля на шасси «Форд-Тимкен», проектирование которого начали инженеры Ижорского завода. Поскольку времени не было, машина получила бронекорпус откровенно простых форм, за что этот корпус получил название «собачий ящик», закрепившееся в официальной переписке. При его сборке использовалась обычная сталь толщиной 4-8 мм, листы которой соединяли при помощи клёпки. На бронеавтомобиль пришлось установить башню и вооружение от серийного танка Т-18, поскольку 12,7-мм и 20-мм пулеметы получены не были. На испытаниях у ижорской машины отметили сразу несколько недостатков, основными из которых были теснота боевого отделения и плохой обзор с места водителя. Бронеавтомобиль отправили не доработку и в дальнейшем к нему уже не возвращались.

    Дыренковские прототипы на шасси «Мореланд» и «Форд-Тимкен» имели более привлекательный внешний вид, однако их бронекорпуса были наскоро прихвачены к раме сваркой просто и потому на ходовые испытания они быть отправлены не могли. В добавок, бронирование двигателя и унифицированные для обоих машин башни находились в незаконченном виде. Окончательную сборку бронеавтомобилей произвели к маю, заодно переименовав их в Д-9 (ставший тяжелым) и Д-13 (средний). Конструктивно обе машины были очень похожи. Корпус машин собирался при помощи сварки из бронелистов толщиной от 4 до 6 мм, что не соответствовало техническому заданию, зато позволяло сэкономить массу. (Рис.122, Рис.123)

 

Рис.122 – БА Д-13.

 

 

Рис.123 – БА Д-9.

 

    Д-13. Масса 4250 кг. Габариты: длина – 4750 мм, ширина – 1960 мм, высота – 2500 мм, клиренс – 245 мм. Экипаж 4 чел. Вооружение первоначально состояло из 37-мм пушки Гочкиса и двух 7,62-мм пулеметов ДТ с четырьмя гнездами для них, однако прототип получил намного больше стволов. В цилиндрической башне оригинальной конструкции разместили пушку и пулемет, ещё шесть пулеметов ДТ было смонтировано в шаровых установках по бортам, в передней и задней части корпуса. Кроме того, Дыренков установил за башней турель авиационного типа с пулеметом ДТ для отражения воздушных атак. Двигатель 40 л.с. Ходовая часть бронеавтомобиля, как указывалось ранее, была заимствована от «Форд-Тимкен» имела колесную формулу 6х4. С целью улучшения проходимости машины по мягкому грунту были применены сдвоенные колеса разного диаметра. Кроме того, на Д-13 имелись запасные колеса, которые были установлены по бортам корпуса и могли вращаться, помогая машине преодолевать вертикальные препятствия и неширокие канавы.

   Д-9. Масса 7000 кг. Длина 6230 мм (прочие габариты неизвестны). Экипаж 4 чел. Первоначальный проект вооружения предусматривал установку 20-мм автоматической или 37-мм пушки Б-3 обр.1930 г., четырех 7,62-мм пулеметом и авиационной турели, на которой устанавливался пулемет того же калибра. В процессе работы над проектом Дыренков внес в него существенные изменения. В готовом виде прототип оснащался 37-мм пушкой Гочкиса и пулеметом ДТ в раздельных установках в башне цилиндрической формы. В корпусе были смонтированы 8 шаровых пулеметных установок: по три на борт, спереди и сзади. Авиационная турель, расположенная на крыше корпуса за башней, сохранялась, но вооружение на ней не устанавливалось. Двигатель 55 л.с.

   Осмотр опытных образцов внес коррективы. Военные отметили, что «…расположение боковых пулеметных установок сделано без учета возможности их целесообразного использования. Поэтому целесообразно оставить лишь одну установку спереди и одну сзади, а боковые убрать, так как они стесняют командира башни. Условия наблюдения из машины при наличии башни с круговым вращением и открываемого в ней вверху люка в общем удовлетворительно. Турельная установка не оправдывает своего назначения, так как она имеет недостаточный угол возвышения и не защищает стрелка от поражения с воздуха…».

    В отношении Д-13 были высказаны дополнительные претензии. Этот БА получился слишком трудоёмким в изготовлении. Корпус бронеавтомобиля имел 55 броневых деталей различной формы, а общая длина сварного шва составила 122 метра. Высокой оказалась и стоимость прототипа – 15696 рублей 74 копейки, что вплотную приближало серийный образец к танкеткам и легким танкам. Так и не приступив к испытаниям, Д-13 отправили на доработку. Дыренков исправил часть недостатков. Были ликвидированы лишний пулемет и турель, коническая башня заменена на более граненую.

   Как пишут, испытания машин проходили до начала июня, а повторные испытания провели 27 июня. По их итогам, руководство УММ пришло к заключению о возможности постройки небольшой серии Д-13 из 10 единиц. В отношении Д-9 заявлялось следующее: «…Исходя из того, что Д-9 как образец тяжелого бронеавтомобиля оказался чрезвычайно громоздким, неповоротливым, имеет пониженную динамику и не обладает какими-либо существенными боевыми преимуществами по сравнению со средним бронеавтомобилем, признать, что шасси автомобиля «Мореланд» не пригодно для бронировки и может быть использовано под спецустановки: счетверенного пулемета, химические и т.д…».

    Сборку серийных машин Д-13 хотели развернуть на Московском железнодорожном ремонтном заводе (Можерез) в Люблино, куда летом 1931 г. переехало ОКИБ. Но оказалось, что изготовление корпусов Д-13 слишком сложно для этого предприятия. Дыренков снова переработал конструкцию машины, отправив документацию по нему на Подольский крекинго-электровозостроительный завод, но и здесь появились огромные трудности с освоением совершенно новых деталей и способа их сборки. Лишь в начале 1933 г. на Можерезе началось изготовление первых бронемашин. По состоянию на 26 марта представитель военной приемки сообщал: «…5 единиц готовы за исключением: не сделаны рамы с сеткой для карт, нет задних фонарей. Машины вышли на испытания. 5 единиц, кроме указанного, не установлены ящики для вездеходных цепей, не сделано крепление для шанцевого инструмента и дополнительных бензобаков…». Окончательную сборку всех 10 машин завершили к маю 1933 г., после чего серийные Д-13 были переданы в войска. (Рис.124)

 

Рис.124 – Серийный Д-13.

 

    Карьера Д-13 оказалась непродолжительной, большую часть времени эти машины использовались как учебные. По состоянию на конец 1936 года Д-13 всё ещё числились на балансе и после ремонта могли эксплуатироваться дальше. На 15 сентября 1940 года бронемашины Д-13 имелись в составе следующих военных округов: ЛВО – 1, МВО – 1, ПриВО – 1, ОрВО – 3, ХВО – 1. Вероятно, такой же состав сохранялся до начала войны с Германией, но использовались ли в боях бронемашины Д-13 – точно неизвестно.

     В отношении легких БА СТТА предполагала разработку нескольких вариантов, как бронированных неполностью, так и полностью бронированных с размещением вооружения в башне.

    Пишут, что в июне 1930г. инженер Рожков, создатель БА-27, едва ли не в инициативном порядке направил на рассмотрение проект легкого БА. БА Рожкова имел полностью бронированный корпус и башню с круговым вращением. Вооружение состояло из одного пулемета ДТ. Начальник УММ И. Халепский распорядился организовать рассмотрение проекта, что было выполнено в середине июля. Было принято решение построить опытный образец, получивший название «Форд-А с башней» или «Форд-А Рожкова» (ФАР). 15 сентября 1930 года были готовы рабочие чертежи ФАР. Сборку бронекорпуса поручили Ижорскому заводу.

    В 1930-1932гг. году на базе доработанного Форд-А (корпус удлинялся на 500 мм) пытались проектировать трехосный вариант легкого башенного БА с колесной формулой 6х4. В последствии машина обозначалась ФАИ-2. По проекту машина вооружалась двумя 7,62-мм пулеметами ДТ, экипаж 3 чел. Проект не был реализован.

   В сентябре 1930г. в ОКИБ (бюро Дыренкова) был передан заказ на разработку легкой неполностью бронированной машины (с низким силуэтом и наклонными листами корпуса) с вооружением за щитом - тема получила неофициальное название «колесная танкетка».

    25 декабря 1930г. Халепский распорядился начать постройку двух опытных образцов полностью бронированных легких БА без башни - «полностью бронированный разведывательный Форд-А». Задание было адресовано лично Дыренкову. К 1 февраля 1931 года по чертежу № С-17-39 надлежало построить прототип с одним пулеметом, а по чертежу № С-17-41 прототип с пулеметом и зенитной турелью. Туда же, в бюро Дыренкова передали и реализацию проекта Рожкова.

    В докладе о ходе выполненных работ от 9 февраля 1931 года указывалось, что Дыренков сверх плана полностью изготовил оба опытных образца по чертежам № С-17-39 и № С-17-41. Правда, второй прототип (с авиационной турелью) был представлен в «черновом варианте». Спустя 4 дня Дыренков направил Халепскому отчет и выполнении работ – в нём уже указывались названия машин, которые конструктор присваивал самостоятельно. «На основании полученного от Вас задания мною разработаны и построены следующие образцы бронирования: 1. На легковом шасси «Форд-А» разведывательный двухместный бронеавтомобиль при одном пулемете действующем, одном запасном и четырех огневых точках. Обозначение Д-8р. 2. На таком же шасси при таком же вооружении, но с несколько удлиненным кузовом и добавленной установкой стандартной зенитной авиатурели. Обозначение Д-12р». Конструктивно обе модификации были похожи. Корпуса прототипов (Рис.125) собирались из незакалённой броневой стали толщиной от 3 до 7 мм.

 

Рис.125 – Прототип Д-8.

 

    Для повышения пулестойкости корпуса лобовые и кормовой бронелисты были установлены под большими углами наклона. По каждому борту имелись двери для посадки экипажа из двух человек (водителя и командира). В крыше был сделан люк для наблюдения. Основное вооружение бронемашин состояло из одного 7,62-мм пулемета ДТ, стрельба из которого могла вестись через четыре шаровые установки в лобовом, кормовом и бортовых листах корпуса. Вариант Д-12 имел еще зенитный пулемет. Боекомплект Д-8 вмещал 43 магазина к ДТ (2709 патронов), боекомплект Д-12 – 33 магазина к ДТ и 4 коробки для зенитного «максима» (1000 патронов). В составе экипажа находились 2 человека: водитель и командир (он же стрелок). Двигатель мощностью 40 л.с. Масса 1650 кг.

    Мастерские ОКИБ полностью закончили сборку двух прототипов к 18 февраля 1931г. Весной 1931г. варианты Дыренкова Д-8, Д-12 предъявили на испытания. В составленном комиссией НТК УММ РККА отчете от 27 мая говорилось: «1. «Форд-А» (Д-8, Д-12). Имеющиеся на машинах установки для ДТ расположены без учета возможности ведения из них огня. Установка пулемета у водителя вследствие невозможности приведения пулемета до горизонтального положения, так как голова стрелка упирается в крышу и отсутствие угла снижения допускает возможность ведения пулеметного огня только по высоким целям. Стрельба из боковых установок также невозможна ввиду трудности приспособления стрелка к этим установкам. Если стрелять с левой установки, то мешает задняя стенка машины и спина водителя. При стрельбе из правой установки можно стрелять прямо перед собой. При этом стрелку приходится втискиваться между водителем и задней стенкой корпуса. Сектора обстрела при стрельбе из правой и левой установок совершенно отсутствуют. Такое же положение и при стрельбе из задней установки, имеющей те же недостатки, что и бортовые. Установка турели на Д-12 не оправдывает своего назначения, так как она имеет недостаточный угол возвышения и не защищает стрелка от поражения с воздуха (турель авиационного типа). Перестановка пулемета из одного гнезда в другое в бою на ходу совершенно невозможна, так как пулемет после стрельбы сильно перегревается и взять его голыми руками совершенно невозможно. Если иметь не один, а 2-3 пулемета, установленных в имеющихся установках, то они делают совершенно невозможным ведение огня из машины вследствие стесненности стрелка. Условия наблюдения для командира машины (он же стрелок) совершенно не отвечают тактическим требованиям».

    В журнале НТК УММ №26 от 27 июня 1931 года появилась следующая запись: «…2. Опытные бронемашины Д-8 и Д-12. Признать, что Д-8 и Д-12 не удовлетворяют требованиям, предъявляемым к легким разведывательным автомобилям ввиду неудобства пользования вооружением, плохой видимости для водителя и перегрузки передней оси (300 кг). Необходимо внести следующие изменения и дополнения: 1). Сохранение бронирования моторной будки до передней стенки броневого корпуса; 2). Для улучшения видимости водителя переднюю стенку броневика перенести назад; 3). Для улучшения наблюдения при поворотах срезать выступающий мыс передней стенки автомобиля; 4). Все шаровые установки упразднить; 5). Установить вооружение в один пулемет ДТ, пулеметная установка должна обеспечить круговой обстрел поверх кузова как по земным, так и по воздушным целям; 6). Конфигурацию изменить в соответствии с пунктом, указанном в правилах; 7). Прорезать в корме люк для наблюдения при движении задним ходом».  

    Несмотря на столь важные замечания, Д-8 и Д-12 были приняты на вооружение РККА. Доработки вносились в ходе серийного строительства. Что-либо радикально изменить в конструкции бронеавтомобилей было невозможно, поэтому Дыренкову рекомендовали провести серию небольших доработок. В частности, предлагалось перенести переднюю стенку ближе к корме и срезать её выступающий мыс для улучшения наблюдения при поворотах, ликвидировать все шаровые установки, выполнить люк в заднем бронелисте для наблюдения при движении задним ходом. В составе вооружения планировали оставить только один пулемет ДТ, который должен был обеспечить круговой обстрел как по наземным, так и по воздушным целям. Выполнить полный перечень указанных изменений Дыренков не смог, решив довольствоваться лишь задним люком и упразднением шаровых установок. (Рис.126)

 

Рис.126 – Серийный Д-8.

 

    За неполных шесть месяцев 1931 года на заводе ДРО собрали 50 Д-8 и ещё 10 сдали в первой половине следующего года. В это количество входили как Д-8, так и Д-12. (Рис.127)

 

Рис.127 – Д-12.

 

    Пишут, что некоторые Д-12 вооружались только одним ДТ, а пулеметные вырезы в бортах и корме у них отсутствовали.

    Считается, что Д-8 было выпущено больше, чем Д-12 - к варианту Д-12 относят около 20 единиц, но некоторые авторы приводят иные пропорции – 28 шт. Д-8 и 34 шт. Д-12.

    С началом формирования в 1933 году механизированных корпусов легкие БА Дыренкова начали вводить в состав разведывательных подразделений. Отзывы об эксплуатационной надежности Д-8/12 были невысокими, их стремились заменять на БА ФАИ. С 1934 года Д-8 входили в состав авиадесантных частей. Благодаря небольшой массе и достаточно простой конструкции, бронемашину Дыренкова было решено задействовать в ходе экспериментов по десантированию посадочным способом. В качестве самолёта-носителя был выбран тяжелый бомбардировщик ТБ-3, под фюзеляжем которого кормой вперед подвешивался Д-8. Соответствующая подвеска ПГ-12 была разработана конструкторским бюро под руководством инженера Гроховского. Результаты этих испытания оказались положительными и на Больших Киевских маневрах, прошедших летом-осенью 1935 года, процесс десантирования был продемонстрирован иностранным военным советникам. Поскольку специализированных авиадесантных бронемашин в 1930-е гг. создано не было, в качестве таковой был выбран Д-8. По штату авиадесантной бригады, утвержденному в конце 1936 года, в её состав должен был входить механизированный батальон, включавший 24 плавающих танка Т-37А и 9 бронеавтомобилей Д-8, не считая другой техники и вооружения. Однако единственным подразделением, получившем на вооружение эти бронеавтомобили оказалась только 13-я авиадесантная бригада, где к началу 1937 года имелось 12 танков Т-37А и 6 Д-8. Через год их также сняли с эксплуатации, отправив, как и большинство остальных машин, в различные учебные учреждения. Порядка 20 бронемашин Д-8/12 оставались в составе первых мехкорпусов вплоть до их расформирования в 1938 г.  

    Пишут, что некоторым легким бронеавтомобилям Дыренкова довелось участвовать в Зимней войне 1939-1940 гг. Например, в составе 9-й армии, наступавшей в Карелии и потерпевшей здесь крупное поражение, на 30 ноября 1939 года числилось три Д-8 и два БА-20. Все «восьмерки» были потеряны, при этом одну вышедшую из строя машину, принадлежавшую 177-му разведбату 163-й стрелковой дивизии, отремонтировать в суровых зимних условиях не удалось и её пришлось оставить противнику. Финны снова ввели в эксплуатацию ценное приобретение. Эта машина использовалась ими в учебных целях до лета 1943г. Ещё одна «восьмерка» числилась за 114-м разведбатом 84-й стрелковой дивизии, но это подразделение, действовавшее на фронте с 30 января 1940 г., потерь не имело.  

     По состоянию на 15 сентября 1940 года бронеавтомобили Д-8 находились в составе следующих округов: Одесский ВО – 2, Харьковский ВО – 10, Уральский ВО – 5 (включая Д-12), Приволжский ВО – 4 (включая Д-12), Западный ОВО – 1, Московский ВО – 5. Спустя десять месяцев, на 1 июня 1941 года, общее количество бронемашин конструкции Дыренкова оценивается в 45 единиц, 19 из которых требовали среднего и капитального ремонта. Судя по всему, все Д-8 западных военных округов достались немцам. (Рис.128)

 

Рис.128 – Немецкий трофей.

 

     На ленинградском направлении БА Д-8 продержались немного дольше. В составе 85-го отдельного полка связи 42-й армии два бронеавтомобиля Д-8 действовали вплоть до конца 1942 года.

   Последние сведения о Д-12 относятся к августу 1945 года, когда несколько машин из состава Забайкальского фронта приняли участие в кратковременной войне с Японией.
    А что же с ФАР? Некоторые считают, что Дыренков несколько придержал дело - машина испытывалась осенью 1931г. Технические показатели у нее были на уровне Д-8/12, но выигрышнее смотрелось размещение пулемета в башне. После расформирования бюро Дыренкова в конце 1931г., в начале 1932г. проект легкого БА с башней передали ижорцам. Ижорцы переделали корпус и башню, в результате, по документам получился вариант «бронированный Форд-А ижорского завода». В августе 1932 года проект был одобрен со стороны УММ и после некоторых доработок рекомендован к серийному производству. Название машины изменилось на ФАИ (или по-другому ФА-И – “Форд-А Ижорский”), военные присвоили её обозначение РБ-2 (разведывательная бронемашина тип 2).

    Решением правительства с января 1932 года производство ФАИ планировалось развернуть на ИЗ, но выпуск ФАИ пришлось осваивать Выксунскому заводу дробильно-размольного оборудования (ДРО). Предполагалось, что в августе будет налажена сборка и установка корпусов на шасси, поставляемых с ГАЗа, и до конца года удастся сдать 100 машин, но планы были полностью сорваны. Одной из главных причин задержки явилось отсутствие необходимого количества оборудования и квалифицированных кадров. Кроме того, в 1932 году конструкторское бюро ИЗ передало ДРО пакет рабочих чертежей, требовавших многочисленных доработок. Бригаде инженеров в Выксе пришлось самим вносить часть изменений в конструкцию ФАИ, использовав при этом отдельные конструктивные элементы от Д-12.

     Шасси от Форд-А переходило без изменений – было демонтировано только заднее сидение и кузов. Корпус имел сварную конструкцию и собирался из бронелистов толщиной от 6,75 мм (лобовая часть) до 3 мм (крыша). Для посадки экипажа имелись две прямоугольные двери по каждому борту, где были вырезаны небольшие лючки. Наблюдение за окружающей обстановкой водитель вёл через смотровые щели, выполненные в двух лючках в лобовом листе корпуса. Ещё один аналогичный лючок имелся справа в кормовом листе. Чуть ниже крепился шанцевый инструмент (лопата и топор) и запасное колесо. Для улучшения работы экипажа на крыше водительского отделения установили два полусферических купола, вместо одного. Башня новой конструкции приобрела более вытянутую форму, увеличив тем самым внутренний объём, с сохранением купола. Состав вооружения остался прежним, а экипаж увеличился до 3-х человек: в передней части размещался командир и водитель, за ними находилось место пулеметчика, который сидел в брезентовой петле. Бронеавтомобиль ФАИ оснащался «фордовским» бензиновым двигателем мощностью 30 л.с., мотор был защищен бронированным капотом. Масса 1750 кг.

    Первый ФАИ заводу ДРО удалось выпустить только в феврале 1932 года. (Рис.129)

 

Рис.129 – БА ФАИ, пишут, что вверху прототип машины.

 

    Машину сразу передали на ходовые испытания, прошедшие успешно. По скорости и ходовым показателям бронеавтомобиль вполне удовлетворял требованиям военных, что только убедило командование РККА в необходимости иметь его на вооружении. По новому плану серийного строительства заводу ДРО, в течение 1933 года, снова предстояло сдать 100 машин. Однако и этому не суждено было сбыться – всего удалось собрать только 10 бронеавтомобилей (2 в октябре и 8 в ноябре), но военная комиссия принимать их отказалась в виду многочисленных дефектов. В следующем году количество завод в Выксе выдал 125 машин ФАИ. В дальнейшем выпуск ФАИ нарастал и до завершения производства в 1936 году было изготовлено 697 бронеавтомобилей, из которых 667 поступили в армейскую эксплуатацию, а остальные 30 передали в распоряжение ОГПУ.

    Таким образом, ФАИ некоторое время был самым массовым советским бронеавтомобилем. Однако военные на протяжении всей эксплуатации ФАИ не проявляли особого удовлетворения по поводу наличия в войсках этой бронемашины. Ещё в феврале 1935 году начальник 1-го управления УММ РККА Ольшанский в своём письме на имя начальника управления И. Халепского отмечал следующее: «В настоящее время на вооружении механизированных частей РККА состоит и производится серийным порядком легкая бронемашина ФАИ (РБ-2). По имеющимся в 1 управлении УММ данным целого ряда учений, эта бронемашина, будучи перецентрована назад (башня сзади) показала ничтожную проходимость при движении даже по мягкому грунту (размягченная глина и т.д.). Бронемашина в этих условиях с трудом берет даже самый незначительный подъем, не может двигаться по глубоким колеям дороги там, где свободно проходит машина “Форд-А” и бронемашина Д-8. Прошу Вашего распоряжения о прекращении серийного производства легкой бронемашины ФАИ и испытании для постановки серийного производства вместо нее другого образца легкой бронемашины, имеющей башню посередине». Однако Халепский заявил, что прекращение серийного выпуска ФАИ недопустимо в виду отсутствия более совершенной машины. По этой причине в 1939г. затеяли «радикальную» модернизацию БА ФАИ. Вместо «фордовского» шасси поступило предложение использовать ходовую часть от автомобиля ГАЗ-М1. Впервые подобная модернизация была проделана мастерскими №6 в Брянске в сентябре 1938 года. Передняя ось ГАЗ-М1 усиливалась дополнительными накладками, а в корме, на выступающей части более длинной рамы, установили закрытый броневыми листами бензобак, поверх которого можно было закрепить запасное колесо. Доработанный бронеавтомобиль, получивший обозначение ФАИ-М, проходил испытания на полигоне в Кубинке с ноября 1938 по январь 1939 года и показал вполне приемлемые характеристики. (Рис.130)

 

Рис.130 – ФАИ-М.

 

    Несмотря на увеличенную до 2280 кг массу, проходимость машины по проселочным дорогам и мягкому грунту улучшилась, а максимальная скорость составила 83,1 км/ч. В заключении военной комиссии, присутствовавшей при испытаниях, говорилось следующее: «Модернизация ФАИ путем постановки корпуса на шасси М-1 делает его по своим динамическим качествам равноценным с БА-20. Однако применение ФАИ-М будет ограниченно ввиду наличия неполноценного бронирования. Корпус по конструкции и качеству уступает БА-20. При серийной модернизации необходимо внести следующие изменения: 1. Усилить передний мост. 2. Провести герметизацию корпуса (от жидких ОВ и т.п.). 3. Увеличить запас хода путем установки дополнительного бензобака. Все перечисленные изменения должны быть осуществлены при серийной модернизации и только после этого бронеавтомобиль ФАИ-М может быть принят для эксплуатации в РККА как дополнительный тип к основному БА-20». В массовом порядке перестановку ФАИ на шасси ГАЗ-М1 начали со второй половины 1939 года силами броневой ремонтной базы №2. Сколько именно было выпущено модернизированных ФАИ-М сказать сложно, поскольку в армейских ведомостях разницы между ними и обычными ФАИ не делалось.

     С 1933г. БА ФАИ направляли на комплектацию механизированных корпусов в них, по штату мирного времени, планировалось иметь 71 легкий бронеавтомобиль, а по штату военного времени – 101. К 1 июня 1934 года в составе мехкорпусов РККА числился всего 51 легкий бронеавтомобиль ФАИ и Д-8: 5-й мк – 22, 45-й мк – 27, 7-й мк – 1 и 11-й мк – 1. Главным образом ФАИ распределяли между отдельными ротами связи танковых и кавалерийских частей.

    В составе стрелковых подразделений ФАИ не использовались, исключение составили только ударные дивизии, которым, кроме штатных танковых батальонов, полагалось иметь отдельный танковый батальон (легкие танки Т-26), батальон танков-танкеток Т-27 и разведывательную роту с пятью ФАИ. По такому образцу было сформировано 4 стрелковые дивизии, однако в 1937г. танкетные батальоны (батальоны танкеток) были упразднены.

     В 1937 году порядка 50 ФАИ передали для оснащения 7-й, 8-й и 9-й мотобронебригад приданных 57-му Особому корпусу, дислоцированному в Забайкалье. Штатная численность бригады включала 57 средних бронемашин БА-6 и 17 легких ФАИ и БА-20 (три из них были радиофицированными).

     К 1 июня 1938 года в четырех имевшихся тогда механизированных корпусах их насчитывалось 222 единицы, не считая машин других типов (БА-20, Д-8 и Д-12). В процессе переформирования механизированных бригад в танковые, легкие бронеавтомобили оставили в составе отдельных рот связи, увеличив их количество до пяти.

    Летом 1939 года БА ФАИ применялись в б.д. на реке Халхин-Гол. Действовавший в Монголии 57-й Особый корпус располагал 167 машинами ФАИ. На протяжении мая-сентября 1939 года легкие бронемашины использовались для самых разнообразных целей: ведения разведки, перевозки раненых, доставки продовольствия и т.д. В ряде случаев ФАИ приходилось задействовать для поддержки пехоты. Общие потери выглядели следующим образом: 5-я стрелково-пулеметная бригада – 1 сгорел и 2 разбиты; 9-я отдельная мотобронебригада – 3 сгорели и 1 оставлен на территории противника; 11-я тбр – 2 сгорели, 7 разбиты и отправлены на завод; 12-й отдельный батальон связи – 1 сгорел; 36-я мотострелковая дивизия – 4 разбиты артиллерией. Таким образом, безвозвратно было потеряно 14 машин, ещё 5 требовали текущего ремонта, 15 – среднего и 7 – капитального. Общий итог использования ФАИ оценивают как положительный, но слишком тонкая броня и недостаточная проходимость по мягкому грунту и песку делали из этой машины легкую цель для японской артиллерии и танков.

     Во временя советско-финской войны 1939-1940гг. использование ФАИ носило эпизодический характер. Например, в составе 8-й армии имелось всего две машины этого типа, причем одна машина была брошена на территории противника и досталась финнам в качестве трофеев. (Рис.131)

 

Рис.131 – ФАИ в Зимнюю кампанию, 1940г.

 

     В Финляндии БА ФАИ (летом 1941г. финны захватили еще несколько подобных машин) использовались в качестве полицейских машин до 1951г.

    В начале 1940 года, в СССР приступили к созданию механизированных корпусов нового штата, согласно которому в каждом таком соединении надлежало иметь 106 бронемашин типа БА-20 или БА-20М, однако этих машин не хватало, поэтому в войска поступали и ФАИ.

     По состоянию на 1 июня 1941 года в общей сложности имелось 428 машины вариантов ФАИ и ФАИ-М, однако лишь 4 из них были полностью годными к дальнейшей эксплуатации, а 127 машин требовали среднего или капитального ремонта и использоваться в боевых действиях не могли. БА этого типа находились в следующих округах: Забайкальский ВО – 104, Московский ВО – 9, Ленинградский ВО – 41, Западный ОВО – 2,1 Прибалтийский ОВО – 6, Орловский ВО – 2, Одесский ВО – 18, Харьковский ВО – 2, Северо-Кавказский ВО – 4, Закавказский ВО – 3, Приволжский ВО – 5, Уральский ВО – 3, Архангельский – 1. На складах – 18.

    О боевом применении БА ФАИ в кампании 1941 года говорить трудно, поскольку в отчетах их зачастую не отделяли от БА-20. Можно судить лишь о бронемашинах приграничных военных округов, которые в полном составе были оставлены на территории, занятой противником. К концу года ФАИ в частях первой линии практически не осталось. Из сохранившихся сведений имеются данные только по 5-й армии Западного фронта, где на 9 декабря числилось 26 бронеавтомобилей ФАИ и БА-20 без указания их модификаций. Дольше всего ФАИ продержались в Забайкалье – здесь на 23 сентября 1942 года в составе фронта имелось 14 машин, однако к началу советского наступления в Маньчжурии все они были списаны.

   О количестве трофейных ФАИ известно только, что летом-осенью 1941 года, несколько десятков легких бронеавтомобилей было захвачено немецкой и румынской армиями. Большинство из них находилось в небоеспособном состоянии, либо было разбиты в боях или сожжены своими же экипажами. Однако, по меньшей мере, 30 (по другим данным – до 50) легких бронемашин были вполне пригодны для дальнейшего использования. Часть захваченных бронемашин подверглась ремонту, после которого ФАИ отправили в учебные и охранные подразделения. По всей видимости, один из последних трофейных ФАИ использовался частями вермахта при подавлении Варшавского восстания 1944 года. В августе эта машина была захвачена поляками и воевала против немцев.

    БА ФАИ поставлялись и за рубеж. Осенью 1936 года, рамках помощи испанскому республиканскому правительству, была доставлена партия из 20 бронеавтомобилей ФАИ. Первый бой эти машины (3 шт.) приняли в октябре 1936г. в составе смешанной бронетанковой группы под командованием полковника Кривошеина под г. Вальдемаро. В дальнейшем легкие бронемашины использовались преимущественно на центральных участках фронта как для ведения разведки, так и для поддержки пехоты. По итогам первого боевого применения колесных боевых машин в апреле 1937 года был составлен отчет, в котором указывалось следующее: «…Лучшая машина ФАИ. Она маленькая, быстроходная, поворотливая. Как средство разведки, это замечательная машина, она почти безотказна… Бронеавтомобили сделали 500 км с лишним». Однако столь радостная реляция не полностью отражала истинного положения дел. Экипажи жаловались на тесноту внутри боевого отделения, тонкую броню и откровенно слабое вооружение. ФАИ оказался хорош только против пехоты, не имеющей тяжелого вооружения и противотанковых средств - броня советской машины не выдерживала попаданий пуль калибром более 9 мм. Против вражеских бронеавтомобилей и танков вооружение БА было бесполезно. (Рис.132)

 

Рис.132 – В Испании.

 

    В дальнейшем легкие бронемашины ФАИ использовались преимущественно на центральных участках фронта как для ведения разведки, так и для поддержки пехоты. На 10 сентября 1937 года у республиканцев осталось всего три ФАИ, находившихся в Алкале в распоряжении штаба одной из бригад. (Рис.133)

 

Рис.133 – ФАИ республиканской армии.

 

    Остальные были уничтожены, либо стали трофеями франкистов. Легкие бронеавтомобили применялись вплоть до завершения боевых действий в феврале 1939 года, после чего оставшиеся ФАИ перевели в разряд учебных.

    Летом 1936г. бронеавтомобили ФАИ появились в составе монгольской армии. Всего их доставили 15 единиц и распределили между броневыми эскадронами кавалерийских дивизий. По штату каждый эскадрон должен был иметь по 9 БА-6 и ФАИ, но фактическое количество легких бронемашин оказалось гораздо меньше. К весне 1939 года МНРА сформировала восемь кавдивизий, но в какие именно дивизии были направлены ФАИ остается не известным. По крайней мере, в составе 6-й и 8-й кавалерийских дивизий, принимавших участие в войне с японцами в мае-сентябре 1939 года, легкие бронеавтомобили не использовались.

     Базу ФАИ пытались приспособить для движения на железнодорожном ходу. Инициатива разработки принадлежала служащим военного склада №60. Летом 1936г. ими была представлена бронедрезина ФАИ-жд. Машина отличалась от обычного бронеавтомобиля наличием домкрата и металлических бандажей, одеваемых поверх колес (при движении по шоссе они крепились на бортах корпуса). Опыт оказался успешным и к 1938 году таким же образом переделали ещё 8 машин. Все ФАИ-жд поступили на вооружение 5-го отдельного батальона бронедрезин и были выведены из эксплуатации только в самом конце войны. Столь долгий период эксплуатации этих машин объясняется тем, что 5-й обб дислоцировался на Дальнем Востоке и имел чисто охранные функции. Старые ФАИ-жд полностью заменили только в августе 1945 года, когда 2-я армия Дальневосточного фронта получила новую технику и от использования бронедрезин старых типов решили отказаться.

     Надо сказать, что темой постановки шасси грузового автомобиля Форд-АА на железнодорожный ход занялись еще в 1931г., но по другому ведомству – ОГПУ. Принимая 15 человек на борт, эта машина развивала максимальную скорость до 80 км/ч, а смена хода занимала всего 20 минут. В сопроводительной записке конструкторы предложили следующий вариант: наладить с помощью железнодорожных «фордов» переброску войск и, как дальнейшее развитие, создать на его основе бронеавтомобиль.

    Работы по созданию такой бронемашины, получившей название БАД-1 (Бронеавтомобиль-Дрезина) были начаты уже осенью того же года. (Рис.134)

 

Рис.134 – БАД-1.

 

    Инженеры ТО ЭКО ПП ОГПУ установили на модифицированном шасси Форд-АА (с усиленными передними рессорами) корпус, собиравшийся из катаных бронелистов при помощи сварки и стальных уголков. Толщина брони в лобовой части и заслонок смотровых щитков составляла 10 мм, корпуса и башни – 6 мм, крыша и бронекоробки ходовой части – 4 мм. Таким образом, по степени защиты БАД-1 мало чем уступал танкам того времени. На крыше боевого отделения, в средней части корпуса, размещалась цилиндрическая башня с пулеметом ДТ в шаровой установке. Вторая башня такого же типа была установлена на корме, над задней дверцей корпуса. Здесь же были закреплены два баллона ёмкостью по 15 литров с жидкостью для дымопуска. Третий пулемет был установлен в лобовом листе корпуса справа от места водителя. Дополнительно, в укладке между сидениями водителя и переднего пулеметчика, на специальных стойках размещались два запасных пулемета ДТ. Полный экипаж БАД-1 состоял из 4-х человек (три пулеметчика и водитель). Переход с обычного на железнодорожный ход осуществлялся при помощи домкрата и стальных бандажей. Для растаскивания завалов на корме машины крепились стальные крюки.
     Сборка БАД-1 была осуществлена за 36 дней и в октябре-ноябре 1931 года, бронемашина успешно прошла испытания в районе Питера. Уже в декабре машина БАД-1 была принята на вооружение пограничной охраны постоянного представительства ОГПУ в ЛВО. Дальнейшая судьба БАД-1 неизвестна.

    Удача с БАД-1 побудила к дальнейшему творчеству в этом направлении. В начале 1932г. начальник отдела ОГПУ Медведев передал на завод «Большевик» проектную документацию на «броне-авто-водо-машину» БАД-2. Помимо передвижения по обычным дорогам и железнодорожным путям БАД-2 должен был иметь способность плавать. Базой для этого уникального бронеавтомобиля послужил трехосный грузовой автомобиль Форд-Тимкен. На «Большевике» бригада инженеров под руководством Н. Обухова приступила к доработке и изготовлению опытного образца. Интерес к БАД-2 проявили и военные, которые в конечном итоге взяли все дальнейшие работы по теме под свой контроль. К концу весны 1932г. БАД-2 (Рис.135) начали испытывать в окрестностях з-да «Большевик».

 

Рис.135 – БАД-2.

 

   Масса машины 4,6 т. Габариты: длина – 5850 мм, ширина – 2050 мм, высота – 2150 мм. Корпус БАД-2 был выполнен в форме лодки, крепился к раме ходовой части при помощи сварки и болтов. Задние сдвоенные колеса были закрыты большим бронещитом изогнутой формы, который начинался в передней части и плавно огибал носовое колесо. Над корпусом сделали небольшую коробкообразную надстройку. В носовой части размещался двигатель, за которым разместили отделение управления, а на оставшуюся длину машины занимало боевое отделение. Смена хода с обычных колес на железнодорожные бандажи занимала около 30 минут. Для передвижения на плаву машина снабжалась трехлопастным гребным винтом, установленном на конце червяка передачи заднего моста. Это несколько упростило конструкцию, но в результате на плаву вращались задние колёса, а при движении по шоссе вращался винт. Так как киль на БАД-2 отсутствовал, поворот на воде мог осуществляться только с помощью передних колес. Для улучшения проходимости по плохим дорогам и пересеченной местности на задние колеса одевали гусеничные цепи по типу резинометаллических гусениц «кегресс». Вентиляция тесного боевого отделения производилась посредством жалюзи, закрываемых в случае необходимости броневыми кожухами. В моторное отделение воздух поступал через специальные колпаки грибовидной формы, установленные на корпусе. Для откачки попавшей в корпус воды имелся ручной насос. Схема размещения вооружения без изменений перешла от БАД-1, но с некоторыми изменениями. В передней башне конической формы установили 45-мм пушку 20К, в кормовой башне и в лобовом листе корпуса монтировалось по одному 7,62-мм пулемету ДТ.

    На испытаниях вскрылось, что желание обеспечить бронеавтомобилю максимально возможную защиту привело к тому, что двигатель на ходу сильно перегревался уже после нескольких километров движения, а доступ к основным агрегатам для их текущего обслуживания был затруднен. На воде БАД-2 держался неплохо (Рис.136), но из-за конструктивных особенностей корпуса управляемость оказалась недостаточной, при этом нормальный выход из воды мог быть осуществлен только при наличии пологого берега или твердого дна.

 

 

Рис.136 – БАД-2 на плаву.

 

      Передвижение по мягкому грунту или песку также было затруднено. Однако, КБ завода «Большевик» оперативно провело серию доработок, в ходе которых на машине заменили фары и демонтировали кожухи вентиляционных жалюзи боевого отделения. В таком виде бронеавтомобиль устроил заказчика, и 2 августа 1932 года был заключен договор №173740сс между УММ РККА и опытным отделом машиностроительного завода им. Ворошилова на «проектирование и изготовление улучшенного опытного образца плавающего броневого автомобиля БАД-3 со сроком окончания работ к 1 ноября 1932 года».  Выполнить это условие завод не смог и в план опытного строительства на 1933 года вместо БАД-3 был включен модернизированный БАД-2. Заказ на 25 машин был размещен на Ижорском заводе, куда в скором времени был доставлен опытный образец для детального изучения. Но и здесь работы по плавающей бронемашине продвигались очень медленно - корпус БАД-2 имел весьма сложную форму и его изготовление на имеющихся

производственных мощностях было сопряжено с большими трудностями. В сентябре 1933 года представитель УММ РККА докладывал в наркомат обороны о ходе выпуска этих машин следующее: «БАД (плавающий) из 25 будет вероятно сдано не более 15…», но этого не произошло - БАД-2 остался в единственном экземпляре.

     1 мая 1933г. на параде в Питере в общем строю прошли обе машины БАД-1 и БАД -2 (Рис.137), после чего бронеавтомобиль БАД-2 переплыл Неву, благо погода стояла хорошая и волнение на воде было небольшим.

 

Рис.137 – БАД-1 и БАД-2 на Дворцовой площади (тогда называлась площадью Урицкого Моисея).

 

     Вероятно, этот эпизод стал звездным часом в судьбе «броне-авто-водо-машины» – по некоторым данным, бронеавтомобиль БАД-2 был разбронирован осенью 1933 года.
     В 1931г. Дыренков занимался еще одной темой - разработкой БА, предназначенного для заражения местности ОВ, дегазации и постановки дымовых завес. Для этой цели было выбрано шасси трехосных грузовых автомобилей «Мореланд» и «Форд-Тимкен», которые стали основой для бронемашин Д-18 и Д-39. (Рис.138)

 

Рис.138 – Указывают, что на данном фото запечатлен химический БА Дыренкова – как видим, это двухосная машина, хотя указывается, что химические БА Дыренкова разрабатывались на базе трехосных грузовиков.

 

     Оба бронеавтомобиля не имели существенных внешних различий. На металлическом каркасе крепился корпус, с толщиной стальных листов от 6 до 8 мм. Они закрывали кабину, моторный отсек и резервуары с ОВ или жидкостью для дымопуска. Распыление проводилось при помощи центробежной помпы, которая имела привод от двигателя. Отличительной особенностью Д-18 было наличие двух резервуаров по 1100 литров каждый, в то время как Д-39 имел всего один на 800 литров. Д-18 и Д-39 были представлены на испытания в ноябре 1932г. (- скорее, в ноябре 1931г.?) и в целом заслужили положительную оценку. Однако спустя месяц ОКИБ (бюро Дыренкова) прекратило своё существовали и дальнейшая доработка химических бронеавтомобилей, как и налаживание их серийного производства, были прекращены.

   *Школа КАМА.

В первой половине 1929 года в германо-советской танковой школе КАМА под Казанью начались практические занятия. Начальниками танковой школы (руководили административно-хозяйственной и учебно-строевой жизнью школы) назначались немецкие представители: в 1929 году - подполковник Мальбрандт (название КАМА получилось от сокращений Казань и Мальбрандт), в 1930 году - Риттер фон Радльмайер, в 1931-1933гг. - полковник Харпе. Они подчинялись руководству рейхсвера в лице руководителя «Центра Москва» и одновременно председателя ВИКО полковника X. фон дер Лит-Томзена. В распоряжение начальника школы выделялся штатный помощник - советский командир, который подчинялся советским инстанциям и предназначался для оказания помощи немецкой стороне при решении текущих задач, взаимодействия с советскими военными и гражданскими органами, наблюдения и урегулирования вопросов, связанных с работой и учебой советского персонала. Являясь официальным представителем Красной Армии, он выражал пожелания советской стороны, которые учитывались руководством школы при составлении учебной программы.

Сначала на четырехмесячных курсах был обучен постоянный состав, а затем и первая группа переменного состава, в которую входили десять советских курсантов. Начиная со второго года по взаимному согласованию устанавливалось точное соотношение мест для каждой из сторон. Все расходы по содержанию и обучению советского персонала, а также расходы на горючее, боеприпасы и ремонт техники оплачивались советской стороной. Для занятий с советскими курсантами из Германии были приглашены пять преподавателей. С тремя преподавателями (по стрельбе и вооружению, по танковой радиотехнике и по танковым конструкциям) контракт был заключен на два года. Два преподавателя тактики были приглашены на шесть месяцев, т.е. на время их реальной работы на курсах.

Учебная программа Казанской школы включала теоретический курс, прикладную часть и технические занятия.

В рамках теоретического курса слушатели изучали типы танков и их общее устройство, конструкцию моторов, виды оружия и боеприпасов, тактику боевых действий танковых войск и вопросы взаимодействия, особенности материально-технического обеспечения на поле боя.

Прикладная часть включала обучение вождению машин по различной местности (ровной и пересеченной) и в различных условиях (днем, ночью, с использованием фар и без них, с применением дымов). Слушатели обучались стрельбе, приобретали навыки проведения боевых стрельб, отрабатывали действия в составе подразделений (до роты включительно), способы взаимодействия с другими родами войск, вопросы управления в бою и на марше.

На технических занятиях обучаемые получали практику технического обслуживания и ремонта танков.

Первая совместная оценка деятельности танковой школы была дана 5 сентября 1929 года во время беседы наркомвоенмора СССР Ворошилова с начальником генерального штаба рейхсвера генералом Хаммерштайном. Немецкий генерал выразил удовлетворение по поводу состояния дел и высказал пожелание, чтобы «в Казани дальше все шло по-прежнему, как оно есть сейчас: производство опытов с одной стороны и обучение - с другой стороны. Но мы бы хотели увеличить число курсантов с 10 до 20, чтобы лучше использовать затраченный капитал».

Пожалуй, деятельность научно-исследовательского отдела школы («ТЕКО» - Технические курсы Осоавиахима) интересовала советских если не в первую, то точно не в последнюю очередь, однако немцы, напротив, относились к этой идее весьма взвешенно. Касаясь сделанного советским руководством предложения о создании при школе научно-исследовательского отдела, Хаммерштайн заявил: «Мы в Казани не хотим организовывать конструкторское бюро. Там имеются инженеры тех заводов, которые нам танки доставляют и которые ищут ошибки в их конструкции. Последние, в свою очередь, устраняются конструкторскими бюро соответствующих заводов в Германии ...». Он также предложил: «Было бы хорошо, если бы несколько русских инженеров работали с нами. Нам это было бы приятно, так как русские специалисты могли бы помогать и сами знакомиться с нашей работой. Кроме того, мы могли бы тогда обменяться теми чертежами и описаниями танков, которые имеются в [нашем] распоряжении - заграничные материалы - и ознакомиться с русскими танками».

Через два с лишним года Ворошилов, беседуя с преемником Хаммерштайна генералом В. Адамом, сказал о технической оснащенности школы: «Я не могу поверить, что у вас нет большего, чем в Казани. Три года в Казани возятся - и никакой новой материальной части. Все те же танки, что привезли сначала. Я говорил: «Шлите конструкторов, и вы и мы будем иметь танки ...». На возражение Адама о возросших расходах и ограниченности финансовых средств рейхсвера Ворошилов ответил: «Я считаю, что можем многое улучшить в Казани, если ваши средства пойдут на технику и сама техника будет более реальной. Еще когда здесь был Хаммерштайн, я выдвигал перед ним необходимость прислать больше типов и конструкций. У нас есть уже промышленная база, но у нас мало пока людей-конструкторов. У вас же люди есть, мы так и полагали, что ваша сторона будет давать макеты, чертежи, проекты, идеи, конструкции, словом, что мы получим лаборатории и для вас, и для нас».

Встречается, что в ответ на предложение советских слать в СССР новые типы танков (которых, кстати, у немцев в тот момент не было), германцы в марте 1932г. просили доставить в школу КАМА закупленные СССР в Великобритании и CACШ танки «Виккерс» и «Кристи» для их совместного изучения.

Рассмотрим какими, собственно, танками располагала казанская школа. (Рис.139)

 

Рис.139 – Немецкие танки в Казани.

 

В 1929г. (с сентября) по 1930г. (май) в школу КАМА из Германии прибыли 6 средних танков – «гросстракторов» (в советской переписке шифровались как Б.тр.) и 4 легких VK-31, а также, одно или четыре колесно-гусеничных шасси танка инженера Меркера (работавшего в то время в Швеции). В русскоязычных источниках о количестве немецких танков, прибывших в Казань, чаще всего пишут примерно так: «всего десять единиц, в том числе пять легких и два средних танка» - надо полагать, что оставшиеся три единицы причисляются к тяжелым танкам. По другим советским сведениям, следует, что на объект КАМА прибыли 6 средних гросстракторов и 1 легкий танк массой 9,5 т (очевидно, имелся ввиду VK-31), или: 6 танков массой около 20 тонн, оснащенных мотором BMW и 75-мм пушкой и 3 танка массой около 10 тонн с 37-мм пушкой.  Советские, видимо, в апреле 1930г. выделили роту в составе двух взводов танкеток Т-27 (пишут также, что это были танкетки британского производства «Карден-Ллойд) и одного взвода танков MC-1 (5 единиц).

В 1932г. советские настаивали, чтобы «в порядке компенсации» за роту советских танков (Т-27 и МС-1) немцы ввезли новый трехтонный танк (видимо, речь шла о машине LaS Krupp, тогда еще только становившейся танком) и восьмиколесную плавающую бронемашину. Насчет того привезли немцы в Казань LaS Krupp, или нет – скорее всего нет, а вот восьмиколесная плавающая бронемашина (Рис.140) действительно пожаловала, да не одна, а вместе с доктором Порше (Рис.141).

 

Рис.140 - Прототип Mtw 1 (Daimler-Benz).

 

Рис.141 – Фердинанд Порше.

В 1932г. советские предложили Порше занять пост генерального конструктора по автомобилям, танкам и моторам.

 

    В докладе о свертывании советско-немецкой школы (вывоз оборудования немецкой стороной начался 20 июля) от 14 октября 1933г. на имя К.Е. Ворошилова сообщалось: «Вывезено в Германию: 6 больших и 4 малых танка, одна восьмиколесная машина с запасными частями, снаряжение, вооружение…».

Немецкая сторона, в целом, осталась верна ранее избранной линии и дальше испытаний, доработки и модернизации имевшихся в Казанской школе средних и легких танков не шла. Правда, как и было оговорено, в этих работах принимали участие советские инженеры и техники - в постоянный состав «танковой школы КАМА» в качестве помощников немецких инженеров были включены пять советских аспирантов – преимущественно, сотрудники ГКБ ОАТ (бюро Шукалова), в т.ч. С.А. Гинзбург - в тридцатые годы он станет видным советским конструктором советской танковой техники - которые должны были детально овладеть методикой и опытом работы и в последующем перенести это в советское танкостроение. Для бронетанковых вузов предполагалось приобрести у немцев учебные пособия и экспонаты.

    Из числа советских в 1929-1933гг. (три выпуска: 1929-1930гг., 1931-1932гг., 1933г.) в школе КАМА прошли обучение 65 человек начсостава танковых и мотомеханизированных частей РККА. Большую часть из них составили строевые командиры (в том числе 2 командира полка) и преподаватели бронетанковых вузов, остальные командиры были инженерами (танкистами, артиллеристами, радистами). Заместитель начальника УММ по обучению И. Грязнов в отчете о работе «курсов ТЕКО» в марте 1932 года отмечал: «Опыт 3-летней работы «ТЕКО» дал возможность пропустить через курсы в общей сложности 65 человек начсостава танковых и мотомеханизированных частей РККА. В числе командированных больший процент составляют строевые командиры и преподаватели тактического цикла бронетанковых вузов и меньший процент инженерный состав (инженеры-танкисты, инженеры-артиллеристы, инженерные радисты)… основная целеустановка Управления механизации и моторизации РККА в вопросе использования ТЕКО сводилась к тому, чтобы ознакомить командиров РККА с особенностями конструкции немецких боевых машин, изучить методику стрелковой подготовки танкиста и приборы управления машинами и огнем в бою, изучить вопросы боевого применения танковых частей и попутно овладеть в совершенстве техникой вождения боевых машин». Далее в отчете о ТЕКО отмечалось: «Ознакомление наших инженеров с материальной частью немецких боевых машин, а также изучение всех немецких материалов – чертежей машин и выводов по испытаниям позволило практически использовать опыт «ТЕКО»… Таким образом в целом работа «ТЕКО» до сих пор еще представляет большой практический интерес для РККА как с точки зрения чисто технической, так и тактической. Новые принципы конструкции машин и в особенности отдельных агрегатов, вооружение и стрелковые приборы, идеально разрешенная проблема наблюдения с танка, практически разрешенная проблема управления в танке и танковых подразделениях представляет еще собой область, которую необходимо изучать и переносить на нашу базу».

Военное руководство СССР и в дальнейшем намеревалось использовать совместную школу в качестве «исследовательской лаборатории для технического, тактического и методического усовершенствования наших командиров». В 1932 году на шестимесячные курсы было направлено 32 «отборных командира и инженера» (17 инженеров и 15 строевых офицеров). Основной упор, как и в прежние годы, делался на изучение конструкции танка, способов управления в бою, техники стрельбы, а также на освоение методики обучения танкистов.

Летом 1932г. школу «КАМА» с проверкой посетил германский инспектор автотранспортных войск генерал Лютц. В его свите находился начальник штаба инспектора автотранспортных войск майор Гейнц Гудериан. (Рис.142)

 

Рис.142 – Слева Гейнц (Хайнц) Вильге́льм Гудериа́н (Heinz Wilhelm Guderian), 1888-1954гг.

Один из «отцов» германских бронетанковых войск - практик и теоретик.

Опаснейший противник РККА в годы Великой Отечественной войны.

В русскоязычной литературе распространено утверждение, что Гудериан учился в некоем «казанском танковом училище» - глупейший вздор, который не имеет ничего общего с исторической правдой.

 

Летом 1933г. по приказу А.Гитлера танковая школа «КАМА» была ликвидирована. 14 октября 1933 г. Я. Берзин докладывал К.Ворошилову: «//. Казань. Ликвидация станции была начала 20-го июля. Тремя транспортами /1.8, 19.8 и 4.9. имущество «друзей» ушло из Казани. 6 сентября никого из «друзей» на месте не осталось. Безвозмездно перешедшее во владение УММ имущество по самым скромным подсчетам оценивается до миллиона рублей. Состоит оно из переоборудованных и вновь построенных зданий склада огнеприпасов, жилых корпусов, радиолаборатории, караульного помещения, кооператива, холодильника, бензохранилища на 20 тонн горючего, электростанции, реконструированной водокачки, гаража с компрессорной установкой, мастерских на ходу (сборная, станочная), …системы центрального отопления, гаража и склада, канализации, тира, благоустроенной мостовой, строительных материалов и пр. Приобретено УММ имущества на сумму 220 000 рублей: автомашины и трактора с запасными частями, канализационные трубы и оборудование холодильника и столовой. Вывезено в Германию: 6 больших и 4 малых танка, одна восьмиколесная машина с запасными частями, снаряжение, вооружение…».

Казанская школа оставила заметный след в советском танкостроении и танковых войсках. Изучение чертежей, ознакомление с материальной частью боевых машин и результатами испытаний позволили советским инженерам практически использовать немецкий, опыт. В советских танках Т-24, Т-28, Т-35 были применены элементы немецких конструкций: подвеска, сварные корпуса, внутреннее размещение экипажа, стробоскопы и наблюдательные купола, перископические прицелы, спаренные пулеметы, электрооборудование башен средних танков, радиооборудование, а также технические условия проектирования и постройки. Много интересного было подмечено и в методике проведения занятий по тактике, вождению машин и стрелковой подготовке. В силу этого немецкая методика обучения танкистов стрелковому делу была использована при разработке «Руководства по стрелковой подготовке танковых частей РККА».

 

 

 Заимствование готовых решений за морями

 

     УММ, комиссия Халепского, судьба заморских приобретений, дальнейшее формирование бронетанковых частей.

 

    *УММ.

    Несмотря на принятие в июле 1929г. основополагающего документа по развитию танкостроения, явная пробуксовка трехлетней программы разработки советских танков подтолкнула к поискам альтернативного решения проблемы. Получилось так, что одной из центральных фигур этих настроений, в определенном смысле, их символом, стал начальник Военно-технического управления Управления снабжений РККА Иннокентий Андреевич Халепский (Рис.143).

 

 

Рис.143 – Халепский И.А., 1893-1938гг.

Дослужится до командарма 2-го ранга (1935г.).

Расстрелян.

 

    Остановимся на этой важной для советского танкостроения фигуре. Сын портного. Образование получил в уездном городском училище. До октября 1917 года работал телеграфистом. С октября 1918г. по март 1919г. чрезвычайный комиссар связи всех фронтов. В 1919г. нарком почт и телеграфов Украины. С осени 1919г. по лето 1920г. начальник связи при РВС Южного фронта, затем начальник связи Южного, Юго-Западного и Кавказского фронтов. С 1920г. по 1924 год начальник Управления связи РККА. В 1924г. прослушал курсы при Военной академии РККА. В должности начальника Военно-технического управления с 1924г. В 1929-1934гг. начальник Управления моторизации и механизации (УММ) РККА. 1932-1934гг. член РВС СССР. 1934-1936гг. начальник Автобронетанкового управления РККА. 1936-1937гг. начальник вооружений РККА. С марта 1937г. переведен в наркомат связи, в апреле-августе 1937г. нарком связи СССР. Арестован в ноябре 1937г. Расстрелян 29 июля 1938г.

    В конце 1928г. – начале 1929г.  Халепский по поручению Ворошилова выезжал в США для ознакомления с автомобилестроительной отраслью. В июле 1929г. по возвращении Халепский позволил себе написать на имя Сталина докладную, в которой в пух и прах разнес советскую работу по созданию автомобильной промышленности в стране.

   «Письмо начальника Военно-технического управления Управления снабжений РККА И. А. Халепского генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о неудовлетворительном состоянии дел в автомобильной промышленности и о сотрудничестве в этой области с США.

19 июля 1929 г.

Совершенно секретно.

Уважаемый т. Сталин.

     Как Вам известно, в минувшем году я был командирован в Америку в составе правительственной комиссии по автомобильному делу. Возвратившись в марте месяце с. г. (- 1929г.) обратно, я с тех пор по поручению К.Е. Ворошилова непрерывно работаю по автомобильным вопросам, участвуя во всех комиссиях, заседаниях по автоделу с целью реализовать свои знания и опыт, полученный мной в Америке за время пребывания там в течение шести месяцев. Данную задачу я стараюсь выполнять по мере сил и возможности, как член партии, и, кроме того, по прямой своей должности как начальник Военно-технического управления УС РККА, на котором лежит задача разрешения вопросов по моторизации и механизации армии.

     С одной стороны, в Америке я убедился, каким образом в самый кратчайший срок могут разрешаться задачи практического осуществления постройки и организации заводов, хотя бы в той же автомобильной промышленности; с другой — я твердо уверен, что у нас есть достаточно реальных возможностей для того, чтобы преодолеть те масштабы автомобильного развития в Союзе, которые преподаны ЦК ВКП(б) и декларированы правительственными инстанциями.

     В настоящее время, когда вопрос о темпе развертывания нашей автомобильной промышленности предрешен на основе заключенного договора с Фордом и договора с группой американских инженеров Брандта, у меня появилась тревога за план осуществления всей автомобильной программы в том темпе и в те сроки, как это поставлено ЦК партии и правительственными инстанциями. Об этом и считаю своим партийным долгом довести до Вашего личного сведения.

     Имеющее место неблагополучие, с моей точки зрения, зависит не от каких-либо объективных причин, на которые мы очень часто любим ссылаться, а скорей от нашей расхлябанности, развинченности и беспечности. Видимо, ответственные товарищи, на которых непосредственно возложено осуществление всех практических мероприятий, связанных с постройкой и реорганизацией автомобильных заводов, не учитывают того обстоятельства, что каждый пропущенный без толку день стоит нам не только золотой валюты, но и главное — времени, которое дороже всякой золотой валюты. Для американцев время — все, а вот мы не умеем его ценить. Отсюда все качества. Мои опасения заключаются в следующем.

1. Полагаю, что без обоснованного, продуманного плана нашей потребности автомобильного транспорта, связанного со всей экономикой Союза, на основе общей пятилетки и, наконец, задач обороны не может быть и речи о внедрении этого транспорта в нашей стране в порядке рентабельной эксплуатации. Этот вопрос был проработан самым тщательным образом т. Осинским в Госплане к моменту подписания договора с Фордом. Этот труд, впервые так основательно проработанный и увязанный с заинтересованными ведомствами, до сих пор не получает своего утверждения, что ставит под угрозу бесплановых (как это имело место раньше) заказов на автомобильные части и агрегаты в связи с программой трехлетней сборки автомашин.

    Причины этого заключаются в том, что Наркомторг до сих пор не составил пятилетнего импортного плана, тогда как времени для этого было достаточно. Отсюда полная растерянность в части, касающейся по заводу «АМО», который уже реорганизуется американцами, ибо неясность в вопросе количества сборки нового типа грузового автомобиля «Автокар» и в первый год реконструкции завода повредит не только реорганизации по приспособлению его к поточной американской системе, но и может остановить существующее производство. По договору с американцем Брандтом мы обязались закупить, а последний в предстоящем году 1929/30 собрать, не менее 2 тыс. автомашин «Автокар» из ввезенных агрегатов. Валютные соображения Наркомторга, кажется, намечаются на выписку агрегатов только на 1 тыс. автомобилей. Вот такая неопределенность не может быть терпима, если мы действительно серьезно хотим пересадить в наше автопроизводство систему и методы американского производства.

2. Прошло уже около 2 месяцев, как мы заключили договор с Фордом. Уже с августа месяца по договору из Америки в СССР должны отправляться машины. Как Вам известно, мы с первого же дня нашего соглашения с Фордом и реализации 35‑миллионного заказа ставили себе задачей брать машины не в готовом, а разобранном виде для сборки у нас в Союзе. Этим преследовалось: 1) экономия до 40 долларов на каждую машину; 2) самое главное — задача выучить наших рабочих и техников на этой сборке, ибо у нас нет подготовленных кадров для работы американским темпом. Что же получается на деле? Наступает август месяц, а мы не только не приступили к организации достаточного масштаба сборочных мастерских (а это за 2 месяца можно было сделать), но даже на сегодняшний день твердо не знаем, где они будут организованы. Намечалось использовать для сборки мастерские на ст. Люблино под Москвой, называемые «Можерес», где НКПС в свое время предполагал организовать какое-то производство. Фактически эти мастерские в настоящее время приспособлены под склады НКПС. Больше месяца дискутировался вопрос о передаче этих помещений Автострою, а в результате в передаче было отказано. Новые помещения до сих пор не строятся, другого подходящего для этой цели пока не намечено. Здесь нужно отметить, что американцы при организации сборочных мастерских в Берлине оборудовали их в 3 месяца в помещении бывших военных интендантских складов, с выпуском на 50 тыс. автомобилей в год. Что же мы имеем на сегодняшний день? У нас ведутся работы по подготовке для сборки всего лишь на 500 автомобилей в месяц в помещении завода «Гудок Октября» в Нижнем, что конечно недостаточно ни по темпу, ни по объему работы. Это сигнализирует о том, что 80% машин в 1929/30 г. от Форда мы будем брать в собранном виде. Несомненно, это выгодно только Форду. Кроме того, как ни странно, но до сих пор точно неизвестно, где будет построена районная сборочная мастерская г. Москва.

    В вопросе о постройке основного 100-тысячного автомобильного завода, который намечается организовать в Нижнем Новгороде, в настоящее время появились колебания: следует ли строить этот завод в Нижнем или выбрать другое место для постройки, а результаты такой двухмесячной неуверенности влекут за собой следующие неприятные последствия:

1. Геологические изыскания не окончены, а уже близится осень.

2. Начальник Автостроя находится в Америке и, по-видимому, занят вопросом составления проекта завода, а участок, где будет построен завод твердо не установлен, даже если считать, что пунктом постройки останется Нижний Новгород (обследовано 5 участков в районе Нижнего, но ни на один из них нет определенной установки).

[3.] При составлении проекта далеко не безразлично знать, будет ли он построен у берега Волги или Оки или нет, так как сама природа постройки автомобильного завода американского типа требует того, чтобы она была синхронизирована не только с внутризаводском транспортом, но и с теми транспортными артериями, которые должны примыкать к этому заводу. Построенные Фордом заводы на берегах рек далеко не случайное явление. Принимая во внимание, что мы связаны сроками постройки завода, мы не только не можем терять месяца, но даже и дни.

4. К 1 января 1930 г. прибудет от Форда 6 тыс. автомобилей, которые придется взять в собранном виде. Но даже если мы получим готовую продукцию, для этого уже сейчас нужно создать ядро распределительно-торгующего органа. Такая организация не только не создана, но до сих пор конкретно не решено, на кого будет возложено распределение поступающих машин. Между прочим, уже сейчас как хозяйственные, так и военные организации ходят по различным учреждениям, чтобы дать свою заявку, но ни от кого не получают внятного ответа. На сегодняшний день неизвестно, кто будет распределять, какая цена и каким порядком можно купить машину. Если дело пойдет таким же образом дальше, это будет означать, что не будет ни плана распределения, ни складских помещений, и тогда в связи с бесплановостью в этом вопросе можно ожидать тех рваческих тенденций, при которых машины, в конце юнцов, попадут не туда, где они нужны в первую очередь. Наконец не исключена возможность порчи материальной части, так как неизвестно, где можно будет распаковать и хранить до продажи поступающую массу автомобилей.

5. Не лучше обстоит дело и с дорожным строительством, с постройкой бензиноналивных станций, с организацией ремонтных мастерских и гаражей. В вопросе о дорожном строительстве больным местом является снабжение его дорожными машинами и инструментом, ибо промышленность крайне неаккуратно выполняет плановые заказы Цудортранса. Нефтесиндикат почти ничего не делает по организации бензиноналивных станций для автомобилей. Однако даже в старое время при том ничтожном автомобильном транспорте быв. фирма «Нобель» считала для себя выгодным и обязательным заниматься этим вопросом. Если это не будет своевременно сделано, провинция получит машины, но не будет иметь возможности снабжать их горючим.

Выводы

Все изложенные мною примеры, полагаю, достаточны для того, чтобы характеризовать неудовлетворительное состояние в области развертывания автомобильной промышленности. В связи с этим и считаю нужным довести это до Вашего сведения, высказав следующие пожелания:

а) до тех пор, пока наши наркоматы, в которые упирается тот или иной вопрос, будут считать автомобильное дело третьестепенной задачей, как это имеет место сейчас, едва ли можно ожидать улучшения в положении дела;

б) учитывая, что автомобильное производство не имеет своей производственной промышленной истории, что последнее связано с несомненными трудностями, для выполнения этой задачи необходимо, по-видимому, специальное решение ЦК партии, которое бы заострило внимание всей толщи нашей партийной массы. Кроме того, по-видимому, нужен какой-то чрезвычайный орган, который бы обобщал все вопросы, связанные с развитием автопромышленности и автомобилизации страны в целом, а также и дорожного дела. Может быть, данный орган несколько не будет укладываться в существующую систему организации промышленности и безрельсовых путей сообщения, но последний, по моему мнению, является настоятельной необходимостью, ибо пока эти вопросы распылены в органах ВСНХ, Наркомторга едва ли можно с той интенсивностью проводить в жизнь мероприятия по автомобилизации Союза, так как в этих наркоматах эта проблема не является основным вопросом;

в) в связи с тем, что общая пятилетка весьма глухо говорит по вопросу автомобилизации Союза, срочно необходимо утвердить составленный Госпланом план по автомобилизации Союза на ближайшие 5 лет. Вместе с тем необходимо составить и утвердить импортный план, увязав его с развертыванием и строительством автомобильных заводов;

г) на ближайшей сессии ЦИК СССР¹* заслушать доклад Цудортранса о мероприятиях в дорожном деле, ибо успех последних во многом зависит от местных органов;

д) немедленно обязать Наркомторг и ВСНХ создать специальную торгово-коммерческую организацию по распространению и внедрению автомобиля в наше хозяйство. Полагаю, что в этом вопросе (в особенности это касается провинции) не должна остаться в стороне наша сельскохозяйственная кооперация.

Извиняюсь за длинное изложение, ибо при всем желании столь большой вопрос нельзя охватить в нескольких строчках.

С коммунистическим приветом, И. Халепский

Примечание:

¹* Центральный исполнительный комитет СССР (ЦИК СССР) — высший орган государственной власти в 1922‑1936 гг. в периоды между съездами Советов. Ведению высших органов подлежали все государственные вопросы общесоюзного значения: объявление войны и заключение мира, заключение и ратификация международных договоров, руководство внешней торговлей и установление системы внутренней торговли, организация и руководство Вооруженными силами, утверждение государственного бюджета и установление народнохозяйственных планов. ЦИК состоял из двух палат — Союзный Совет и Совет национальностей.

РГВА. Ф. 33776. Оп. 1.Д 4.Л. 17‑18. Копия».

    После столь отважного поступка (прямое обращение к Сталину поверх голов начальников) и обличительного характера письма Халепского заметили. 3 ноября 1929г. (по другой версии, 22 ноября 1929г.) в соответствии с постановлением РВС СССР от 03.11.1929г. было создано Управление по механизации и моторизации (УММ) РККА. Оно было сформировано из автомобильного отдела Военно-технического управления РККА, отдела механической тяги Артиллерийского управления РККА и Инспекции броневых сил. На Управление возлагалось руководство формированием, мобилизацией, боевой и технической подготовкой, обучением и службой механизированных войск РККА, а также всеми вопросами моторизации частей и транспорта РККА, их специальным снабжением и специальной подготовкой их личного состава. Во главе нового учреждения поставили ретивого по службе, но, видимо, не слишком компетентного в танковых проблемах Халепского. Начальник управления являлся одновременно начальником механизированных войск РККА и подчинялся непосредственно народному комиссару по военным и морским делам СССР. Структура УММ выглядела следующим образом: Учебно-строевое управление (отдел боевой подготовки, организационно-мобилизационный отдел), Техническое управление (танко-тракторный отдел, отдел автобронемашин, отдел бронепоездов и бронедрезин, отдел складов и мастерских, вероятно, сюда же входил испытательный отдел), Финансовая часть, Научно-технический комитет (секция танков и САУ, секция броневых и транспортных автомашин и мотоциклов, секция бронепоездов и бронедрезин, секция тракторов и прицепов, секция боевого применения и специальных служб, секция организация производства и ремонта), Опытно-конструкторское и испытательное бюро. Помимо Халепского известны следующие сотрудники УММ: председатель научно-технического комитета И.А. Лебедев, начальник технического управления Г.Г. Бокис, начальник испытательного отдела С.А. Гинзбург, начальник опытно-конструкторского и испытательного бюро Н.И. Дыренков (из некоторых источников следует, что эту должность занимал Гинзбург, а Дыренков числился консультантом). 15 ноября УММ начало свою деятельность. Так появилась структура, в определенном смысле альтернативная связке Триандафиллов-Калиновский и мнению Шукалова, Алексеенко.

    *Комиссия Халепского.

Альтернативность УММ, точнее, самого Халепского, а за его спиной, возможно, Ворошилова, Сталина и других крупных деятелей советского государства, заключалась в принципиальном подходе – максимально применить иностранный опыт танкостроения даже в ущерб предыдущему отечественному развитию. Другими словами, если отечественный опыт мешает дальнейшему развитию его следует отмести, расчистив место для лицензионного производства иностранных образцов.

Летом-осенью 1929г. появляется директивный документ следующего содержания: «1. К настоящему времени на вооружении РККА имеется только тип танка Т–18 (скорость 12 км/час, вооружение 37–мм пушка и два пулемета, защищен 18 мм броней), производство которого установлено на заводе «Большевик». 2. Т–18 не отвечает современным требованиям к данному типу танков. 3. Кроме Т–18 других конструкций не имеется.
4. Пятилетняя программа тракторостроения и моторостроения не увязана с танкостроением и удовлетворением потребностей армии в танках и мощных тракторах. Не проработано обеспечение танкостроения броней и моторами, нет достаточных конструкторских сил. 5. Обеспечение выполнения установленной Политбюро программы (15.07.1929г.) танкостроения требует: а) форсированного решения всех вопросов, связанных с производством танков и тракторов (броня, мотор, сталь и т.д.),
б) скорейшее получение отвечающих современным требованиям типов и образцов танков,
6. Командировать за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и Наркомвоенмора и возложить задачу: а) выбор и закупку типов и образцов танков, и, б) выяснения возможностей получения техпомощи и конструкторов.
Закончить работу не позже 1.04.1930г. 7. Программа танкостроения должна быть выполнена к концу 1932/33г. 8. Программа танкостроения 1929/30 гг. в размере 300 танков Т–18, 30 танков Т–12 и 10 танкеток должна быть выполнена к октябрю 1930г.».

    М.Б. Свирин в работе «Танковая мощь СССР» сообщает: «В конце 1929г. на заседании коллегии ГУВП под председательством наркома тяжелой промышленности Г. Орджоникидзе (- тоже выступал за лицензионный путь развития) был заслушан доклад И. Халепского, в котором докладчик произвел сравнение характеристик танков отечественной разработки с таковыми у передовых иностранных государств. Там же С. Гинзбург доложил о состоянии дел по проектированию танка сопровождения, танкетки и маневренного танка. Итогом коллегии стал вывод о том, что срок разработки всех отечественных танков не выдержан, их ТТХ не соответствуют заданным, а по исполнению рассмотренные танки не могут выпускаться серийно, так как наши танковые конструкторы не имеют нужного опыта, а отечественная тяжелая промышленность испытывает острый дефицит кадров, станочного парка и инструмента».

Во исполнение п.6 процитированного выше документа «Командировать за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и Наркомвоенмора и возложить задачу: а) выбор и закупку типов и образцов танков, и, б) выяснения возможностей получения техпомощи и конструкторов» 05.12.1929г. (по советским меркам практически моментально) формируется закупочная комиссия ВСНХ. Решение это принимала комиссия под председательством все того же Орджоникидзе. Задачей комиссии являлись отбор и закупка образцов танков, тракторов и автомобилей, пригодных для принятия на вооружение РККА. В состав комиссии вошли: В.В. Осинский (зампред ВСНХ), И.А. Халепский (начальник УММ), Будняк (начальник Государственного орудийно-оружейно-пулеметного объединения СССР). Данные о составе комиссии приводятся по докладу Халепского от 11.11.1930г. (полный текст приведен ниже), но есть сведения, что в составе комиссии находился и К. Сиркен, а также во многих источниках указывают и С.А. Гинзбурга. В литературе эту комиссию, как правило, именуют комиссией Халепского, хотя И.А. по советской иерархии был ниже т. Осинского; но некоторые пишут название комиссии через тире: комиссия Халепского-Гинзбурга, видимо, подчеркивая тем роль Гинзбурга, как профессионального эксперта, чья оценка могла играть едва ли не решающую роль. Однако из некоторых источников следует, что С. Гинзбург действительно выезжал в Британию (причем в этой связи некоторые пишут не С. Гинзбург, а Н. Гинзбург) на завод Vickers, но случилось это вне поездки комиссии Халепского в начале 1930г, а позже – осенью 1930г. – видимо, эта версия более точная, впрочем, поездка Гинзбурга в Англию также имела заметные последствия. С товарищем Осинским тоже не все ясно. Как будто, закупочная комиссия выехала за границу 30 декабря 1929г., но 6 января 1930г. Осинский в Москве, присутствует на заседании подкомиссии заместителя председателя ВСНХ СССР Осинского о выполнении промышленностью программы НКВМ СССР по системе танко-тракторного вооружения – возможно, хотя и маловероятно, что Осинский присоединился к прочим делегатам закупочной комиссии позже. Интересен протокол заседания подкомиссии Осинского от 6 января 1930г.

«6 января 1930 г. — Протокол № 17447сс заседания подкомиссии заместителя председателя ВСНХ СССР Н. Осинского (- довольно странно, в документе Валериан Валерианович Осинский фигурирует, как «Н. Осинский» -?) о выполнении промышленностью программы НКВМ СССР по системе танко-тракторного вооружения

6 января 1930г.

Совершенно секретно.

Присутствовали: зам. председателя ВСНХ СССР — т. Осинский, член Президиума ВСНХ СССР и начальник МПУ — т. Постников, член Президиума ВСНХ СССР и начальник ГВПУ — т. Урываев, начальник Штаба РККА — т. Шапошников, начальник II Управления Штаба РККА — т. Венцов, начальник ВМИ НК РКИ — т. Павлуновский, зам. начальника ВМИ НК РКИ — Мартинович, начальник IV отдела МПУ — т. Кононенко.

Председатель — т. Осинский, секретарь — т. Кононенко.

Слушали: о выполнении промышленностью программы НКВМ по системе танко-тракторного вооружения РККА.

Постановили: 1. Отметить большие трудности в ассимиляции производства тракторов военного типа с производством сельскохозяйственных тракторов при выполнении требований, предъявляемых НКВМором к тракторам согласно утвержденному РВС постановлению о системе танко-тракторного вооружения РККА. Отметить особую трудность внедрения в конвейерную систему производства сельскохозяйственных тракторов на строящихся тракторных заводах.

2. Считать желательным произвести замену гусеничных тракторов с соответствующими скоростями, требуемых НКВМором, тракторами-тягачами. Данный вопрос в полном объеме разрешить после возвращения из-за границы Комиссии т. Осинского и Халепского. Параллельно с этим НКВМору необходимо теперь же приступить к разработке данного вопроса.

3. Считать неизбежным, в случае принятия на вооружение вместо гусеничного трактора трактора-тягача, создание промышленностью мобилизационных запасов задней оси тягача с гусеницей в целях постановки на часть мобилизуемых с момента объявления войны колесных гражданских тракторов-тягачей, находящихся к этому времени в стране.

При постановке производства тракторов-тягачей считать необходимым принять все меры к более широкому внедрению тягачей с гусеничным ходом для использования в гражданских ведомствах в мирное время.

4. В случае принятия НКВМором на вооружение тракторов-тягачей производство таковых в мирное время развернуть на Ярославском автозаводе. Там же поставить и производство гусеничных ходов с задней осью.

5. Отметить, что в военное время средний трактор, требуемый НКВМором, ставится на производство на том же заводе, где и малый танк.

6. Ввиду того что тяжелый трактор, производимый по заданию НКВМора, требуется в основном только для нужд последнего, считать необходимым поручить Харьковскому паровозостроительному заводу сконструировать специальный тип такого трактора для НКВМора и подготовить соответствующие мощности для выполнения предполагаемого заказа НКВМора на тяжелый трактор.

7. Считать возможным предварительно наметить производство малого танка (Т‑18) и среднего трактора в военное время на Челябинском тракторном заводе, для чего при данном заводе необходимо теперь же приступить к постройке специального танкового цеха, расположенного вне территории основного завода. В данном цехе должно быть сосредоточено оборудование, потребное для развертывания полной мощности, установленной для Челябинского завода по производству танков в военное время по мобилизационной программе.

Танковая программа мирного времени с пуском Челябинского завода должна выполняться в указанном танковом цехе при кооперировании его по отдельным элементам с другими заводами промышленности.

[8]. Производство средних танков в мирное и военное время оставить согласно прежнему постановлению Президиума ВСНХ СССР на Харьковском паровозостроительном заводе и «Красном Профинтерне» (Брянск).

9. Отметить, что по вопросу о производстве тяжелых танков в подкомиссии имеется два предложения: т. Постникова и т. Урываева, подлежащие дополнительной разработке. Предложение т. Постникова: «Установить производство тяжелых танков на заводах крупного машиностроения — Краматорском или Свердловском». Предложение т. Урываева: «Установить производство тяжелых танков на заводах ГВПУ — «Большевик» или «Баррикады».

10. Вопрос об организации и постановке производства танкеток считать недостаточно ясным и подлежащим дальнейшей разработке из-за отсутствия проекта и окончательных требований НКВМора.

11. Отметить, что Харьковский тракторный завод (новый) должен будет выпускать в военное время тракторы «Катерпиллер» обоих типов.

12. В целях изучения типов быстроходных тракторо-танковых двигателей и самих тракторов, имеющихся за границей, различных систем и организации в Союзе специальной лаборатории-музея, а также для организации постановки производства быстроходных тракторов, для удовлетворения, в первую очередь, нужд НКВМора считать необходимым теперь же произвести закупку за границей на сумму до 500 тыс. руб. отдельных экземпляров быстроходных тракторов, тягачей и моторов разных систем.

13. Поручить ВАТО (- Всесоюзное объединение автотракторной промышленности) в месячный срок разработать все вышеуказанные вопросы (за исключением вопроса о среднем и тяжелом танке и тяжелом тракторе) в специальной комиссии под руководством начальника Военного управления ВАТО. Подкомиссия признает необходимым немедленное сформирование Военного управления ВАТО.

14. Возложить разработку вопроса о постановке производства тяжелого танка на заводах промышленности на т. Урываева и Постникова.

15. Разработку вопроса о постановке производства среднего танка (Т‑12) и тяжелого трактора возложить на т. Толоконцева.

16. Возложить руководство выбором и закупкой за границей необходимых типов быстроходных тракторов, тракторов-тягачей и моторов в соответствии с п. 12 настоящего протокола на т. Осинского.

17. Считать необходимым образование смешанной технической комиссии из представителей НКВМора и промышленности в целях изучения характера оборудования и технологического процесса на строящихся тракторных заводах и выяснения способов использования его для производства танков и тракторов военного типа в период войны. Разработку данного вопроса возложить на ВАТО.

Председатель Осинский 

Секретарь Кононенко

РГАЭ. Ф. 2097. Оп. 1. Д. 1077. Л. 20—19 об. Заверенная копия».

    Приведенный выше документ подтверждает ожидания советского руководства в связи с деятельностью закупочной комиссии. Проследим ход вояжа закупочной комиссии и его итоги по документам, главным образом, по отчету Халепского в РВС СССР о заграничной поездке, составленному 6 июня 1930г. и его докладу заместителю наркомвоенмора Уборевичу от 11.11.1930г.

Отчет Халепского от 6 июня 1930г. начинается со «Вступления».

«В конце ноября 1929 года, в связи с отставанием промышленности в разработке конструкции образцов всех типов танков, отвечающих принятой системе вооружения Реввоенсоветом Союза, Народным комиссаром и председателем Революционного Военного Совета Союза т. Ворошиловым был сделан доклад в директивном органе.
В заседании последнего поручено комиссии т. Орджоникидзе разработать ряд конкретных мероприятий.
   В заседании 5 декабря комиссией т. Орджоникидзе было принято решение командировать за границу представителей военного ведомства и промышленности для приобретения: образцов танков, арттягачей и получения технической помощи по вышеуказанным объектам.

   В последующем заседании директивного органа принятое постановление комиссией т. Орджоникидзе утверждено. На основании которого, по заданию Народного комиссара т. Ворошилова, Штабом РККА с участием начальника УММ и начальника вооружений разработан план поездки комиссии за границу.

    План поездки 27 января 1929г. утвержден Наркомом т. Ворошиловым. 30 января 1929г. комиссия выехала за границу. Согласно утвержденного плана, комиссия посетила следующие страны: Германия, Чехословакия, Франция, Англия и Америка».

    В тексте документа бросаются в глаза странные даты утверждения плана поездки и выезда комиссии за рубеж: 27 и 30 января 1929г., соответственно. Если считать, что Халепский указал их верно, то, получается, что поездка готовилась почти за год до формирования закупочной комиссии (декабрь 1929г.) – еще в январе 1929г. Похоже, даты (27 января 1929г. и 30 января 1929г.) указаны ошибочно либо автором, либо переписчиком. Зная, что 6 января 1930г. т. Осинский, под чьим формальным патронажем действовала закупочная комиссия все еще находился в СССР, следует допустить, что утверждение плана комиссии и ее выезд за рубеж имели место, соответственно, 27 января 1930г. и 30 января 1930г. – альтернативное мнение может быть: 27 декабря 1929г. или 30 декабря 1929г. У некоторых авторов, без ссылки на документы, встречается такой пассаж: «20 января 1930 года было окончательно принято решение об отправке за рубеж специальной комиссии, которую возглавил И.А. Халепский, начальник УММ КА».

Далее Халепский переходит к событиям по странам, хочется надеяться, что в порядке очередности их посещения, впрочем, возможно, это не так.

«Германия.

а) фирма «Мафай»

По заданию Рейхсвера фирмой разработана специальная конструкция к стандартному автогрузовику «Мафай» в гусеничный движитель. (Рис.144)

 

Рис.144 - R.K.-Schlepper от фирмы Maffei.

 

Таким образом, грузовик превращен в арттягач. Настоящей конструкцией немцы удачно разрешили задачу использования обычного автомобильного грузовика для целей передвижения полевой артиллерии по бездорожью, ибо данная машина с мотором 60 лошадиных сил позволяет иметь прицепной груз до 5 тонн и преодолевает препятствия с углом подъема до 45, причем дает скорость 15 - 16 километров, а при благоприятных дорожных условиях на поднятых гусеничных ходах 35 - 40 километров. Арттягач «Мафай» закуплен, как образец, для цели использования его конструкции гусеничных движителей на машинах нашего стандартного производства «АМО-1», «АМО-2» и «Я-3». Прибытие арттягача ожидается в конце июня с.г. Если нам удастся конструкцию – «Мафай» (гусеничный движитель) внедрить в наше производство для вышеуказанных типов автомашин, мы сможем, при мобилизации гражданского автогрузового транспорта, в военное время превратить обычные автомашины в вездеходы, что и преследуют своей конструкцией немцы.

Приложение: Фотографии.

б) фирма «Линке-Гофман»

У данной фирмы куплены 2 образца быстроходного трактора. В своей конструкции этот трактор есть ни что иное, как сельскохозяйственный трактор, только модифицирован, в конструкции своих гусениц. Изменением передаточных отношений в коробке скоростей и дифференциале, переходом от крупнозвенчатой на мелкозвенчатую гусеницу, скорость движения трактора повысилась до 25 - 30 километров с 12 километров.
Конструкция трактора «Линке-Гофман» является доказательством того, как немцы умеют ассимилировать сельскохозяйственный тип трактора в специальный арттрактор без болезненных производственных процессов, что самым решительным образом опровергалось нашей промышленностью. Приобретенные образцы будут служить фактором, как и каким образом, ассимилировать сельскохозяйственные тракторы на военное время нашей промышленностью. Прибытие образцов тракторов «Линке-Гофман» ожидается в конце июня с.г.

Чехословакия.

В Чехословакии комиссия имела своей целью связаться с фирмой «Шкода» по вопросу закупки их типа танков (- в плане танков на «Шкоде» в то время ничего не было). При переговорах с данной фирмой выяснилось, что фирма контролируется французской фирмой «Крезо-Шнейдер». Фирма Шкода уклонилась от своих предложений, отказавшись показать производство и демонстрировать какие-либо типы.

Франция.

а) Фирма «Самуа»

Настоящая фирма входит в объединение «Крезо-Шнейдер» и имеет разработанный тип арттягача (Рис.145), сконструированного по техническим условиям французского военного ведомства.

 

Рис.145 – Скорее всего, речь идет о Somua MCL5.

 

     Данный тип арттягача закуплен в количестве 10 штук. Срок поставки 7 месяцев.
Нужно полагать, что французская армия, задавшись целью сконструировать настоящие тягачи, намеревалась заменить быстроходный трактор, который более громоздок и менее удобен с точки зрения тактического применения в армии. Нужно признать, что французская армия, имея конструкцию «Самуа», разрешила удачно вопрос использования стандартного грузовика «Самуа», как арттягача, вездехода и противотанка. Особенности конструкции арттягача «Самуа» заключаются в следующем: 1) При незначительной мощности мотора в 50 - 60 лошадиных сил, арттягач имеет скорость 40 - 45 километров. 2) При самых неблагоприятных и трудных дорожных условиях (канавы, наполненные в 1 метр глубины водой, сплошные ухабы и непролазная грязь, сырой сплошной суглинок) с прицепом груза до 4 тонн, машина шла со скоростью от 10 до 15 километров.
Хорошая проходимость машин обусловливается специальной конструкцией гусеничного резинового хода и особой конструкцией управления, по принципу управления танком во время преодоления препятствий, как-то: канав, рвов и проч.
Приобретение образцов арттягачей фирмы «Самуа» будет являться большим вкладом для нашей конструкторско-технической мысли.

    У фирмы мною консультировался вопрос: возможно ли конструкцию движителей приспособить к нашей стандартной машине «АМО-2», на что я получил положительный ответ.
   Перед фирмой мною поставлен вопрос о технической помощи не на машину в целом, а только на движители и задний мост. Вначале фирма к этому отнеслась отрицательно, но при отъезде моем директор фирмы «Самуа» заявил, что он еще раз вопрос этот продумал и лично не возражает, но окончательное решение будет зависеть от концерна «Крезо-Шнейдер», куда он передал этот вопрос на обсуждение.

б) Фирма «Шенар-Валькер»

У данной фирмы закуплен образец трехосного автотягача. Конструкция интересна в отношении подвески задних осей. Тягач имеет большую проходимость по бездорожью с большим тяговым грузом на крюке. (Рис.146)

 

Рис.146 - Chenard-Walcker Centaur, 1930г.

 

Конструкция автотягача «Шенар-Валькер» может служить материалом для конструкторского бюро для превращения автомобилей «АМО-2» и «Я-3», в тягачи.
в) Фирма «Ситроен»

У фирмы куплена последняя конструкция автомашин «Ситроен» с гусеничным ходом «Кегресс». (Рис.147)

 

Рис.147 - Ситроен-Кегресс Р-14,1930 г.

Гусеничные хода Кегресса, по заявлению конструктора Кегресса, могут быть приспособлены под тип машины «Форд». На эту тему с Ситроеном велись переговоры. Ситроен в принципе не возражает оказать нам техническую помощь, но требования, выставленные со стороны фирмы о праве лицензии, о сроках организации производства у нас, являются для нас неприемлемыми. Переговоры с фирмой не закончены и продолжаются ВАТО.

г) Фирма «Рено» и «Крезо-Шнейдер»

Данные фирмы на наше предложение продать нам образцы танков или целую партию отказались. Между прочим, в настоящее время французская армия имеет новый тип танка с мотором «Рено», движителями Кегресса, броней «Крезо-Шнейдер» (- видимо, речь идет о Renault FT М26/27). По непроверенным данным, указанный тип танка имеет скорость 30 километров. Кроме того, в настоящее время модернизируется старый тип танка «Рено». Французы добиваются увеличить его скорость до 12 километров в час.

Англия.

а) Фирма «Виккерс»

Согласно утвержденной программы комиссии надлежало купить образцы танкетки (- VСL), малого танка (6-тонный виккерс), танка «Мидиум» (- средний виккерс Mk II, он же 12-тонный виккерс) и большого танка. Закуплены образцы 20 танкеток, со сроками поставки: 5 - в мае, 4 - в июне, 4 - в июле, 4 - в августе и 3 - в сентябре (- 1930 года).
Малых танков закуплено 15. Сроки поставки: в сентябре - 1, в октябре - 4, в ноябре - 4, в декабре – 4 (-1930г.) и январе (- 1931г.) - 2. «Мидиум» танков закуплено 15. Сроки поставки: в октябре - 1, в ноябре - 2, в декабре – 2 (- 1930г.), в январе - 2, в феврале - 2, в марте - 2, в апреле - 2, в мае – 2 (- 1931г.).

   Все вышеуказанные типы танков в основном отвечают принятой системе вооружения нашей армии, за исключением толщины брони. Броня «Виккерса» тоньше, чем предусмотрено нашей системой вооружения. Между прочим, последний тип брони «Виккерса» марки 5.Т.А.Р1а1, по гарантии фирмы, имеет большую сопротивляемость, чем обычная броня. Доставляемые нам танки по договору, по заявлению фирмы, будут первыми танками с указанной маркой брони. Испытываемые нами танки были взяты из механизированной бригады британской армии и не имели указанной марки брони. Во время посещения заводов я убедился, что все строящиеся танки не имели брони указанной марки.
Наше категорическое требование на проданные для нас танки поставить броню 5.Т.А.Р1а1 явилось последствием столь длительных сроков поставки.

    Согласно заключенного договора с Виккерсом, фирма обязана допустить на свои заводы найти 3 инженеров для изучения производства и приемки танков в процессе их изготовления.
   Фирма обязалась передать нам чертежи: а) эскизные, б) сборочные, в) монтажные, г) инспекционно-производственные. Фирма обязалась из всех купленных типов танков доставить нам сначала опытную партию по 3 шт. каждого типа, после испытания которых, мы имеем право внести изменения в конструкцию по своему усмотрению. Кроме того, фирма взяла на себя обязательство разработать конструкцию типа большого танка, по нашим тактико-техническим требованиям (-!!!). В случае, если нами будут внесены изменения в конструкцию закупленных стандартных танков, то все изменения должны быть за наш счет.

    Фирма обязалась за особую плату дать все необходимые запасные части по нашим спецификациям.
   В договоре оговорено в одной из танкеток, в виде образца, установка крупнокалиберного пулемета. В малом танке договорена установка 2 пулеметов и одной полуавтоматической 37 миллиметровой пушки, а также радиоустановки. В танке «Мидиум» по договору обязаны установить 47 миллиметровую полуавтоматическую пушку и радиоустановку. Установка вооружения и радиоустановки оплачиваются особо. Все остальные танки поступят без вооружения.

Америка.

Согласно утвержденной программы, нам надлежало закупить образцы и получить техническую помощь по танкам Т-1, Е-1 и танку «Кристи».
Танки Т-1 и Е-1, изготовляющиеся фирмой Копингейм (- Cunningham), по своему типу, являются малым типом танка. По своей же конструкции танки Т-1 и Е-1 при испытании оказались качеством ниже такого же типа танка, закупленного нами у Виккерса, а именно скорость на 8 километров ниже танка «Виккерс», броня обычная, мотор с водяным охлаждением; у Виккерса же мотор с воздушным охлаждением; редукторы греются; гусеница своей громоздкостью является одним из препятствий в получении необходимых скоростей. По цене этот танк на 17,5 тысяч руб. за единицу дороже Виккерса.
Коммерческие расчеты абсолютно не приемлемы. Фирма требовала 50% всей суммы при заказе и 50% при сдаче, а также категорически требовала закупить целую партию не менее 50 штук одного типа танков. В какой-либо технической помощи категорически отказалась, а также фирма отказалась допустить наших инженеров на заводы.
Все вышеизложенное исключало какую-либо возможность приобрести данный тип танка.
а) Танк «Кристи»

Закуплено два образца; сроки поставки через 4 месяца и, согласно заключенного договора, получена полная техническая помощь, которая выражается:
1) в передаче производственных чертежей всех деталей танка;

2) технологические процессы;

3) присылка к нам главного инженера Кристи сроком на 2 месяца для консультации по организации производства;

4) право командирования нашего инженера на завод Кристи.

Техническая помощь не распространяется на конструкцию мотора, но этого нам и не нужно, так как этот мотор «Либерти» строится у нас в Союзе. Что же касается изменений производственных в моторе «Либерти», - это нам будет дано. Срок договора 10 лет. За этот период Кристи обязан давать техническую производственную информацию через каждые 6 месяцев.

    Тип образца закупленного танка «Кристи» и полученная техническая помощь является типом так называемого «1940 года». Между прочим, поляками тоже закуплен 1 такой образец танка и подписан договор на техническую помощь. 1 образец такого же танка закуплен японцами, и 8 штук изготовляется для американской армии.
б) Фирма «Морелянд»

С данной фирмой подписан договор на 100 штук трехосных шасси для тяжелых автоброневиков. Фирма приняла на себя обязательство выполнить все наши технические требования к данным шасси. Сроки поставки, начиная с июля месяца, по 25 штук в месяц. Весь заказ будет выполнен в октябре (- 1930г.). Данный тип машины имеет для нас большое преимущество в том, что мотор будет поставлен «Геркулес», который ставится на производстве заводом «АМО». По своим тактико-техническим свойствам данная машина стоит выше в сравнении с английской машиной «Кросслей и Гай» по цене на 8 тысяч руб. дешевле, чем английские.

в) Фирма «Тимкен»

С фирмой подписано соглашение на конструкцию задних мостов для трехосного автомобиля «Форд». Фирма разрабатывает специальные чертежи и обязалась сделать 3 образца. Если сделанные образцы будут отвечать нашим тактико-техническим требованиям, фирма согласна изготовить для Форда 1000 комплектов задних мостов и передать нам для сборки на нашем Нижегородском заводе, а также передать чертежи на задние мосты и подвески. Срок поставки 3 образцов - 6-8 недель.

г) Фирма «Колеман»

У данной фирмы закуплен один образец автомашины «Форд», переделанный фирмой на 4 рессоры; кроме того, имеет дифференциал на передней и задней оси, что увеличило проходимость машины по бездорожью в 2 раза. Договора с фирмой никакого не заключалось, но фирма выразила свое согласие изготовлять для нас комплекты частей передней ведущей оси для стандартного Форда. Данный вопрос мною не углублялся, так как предварительно нужно испытание образца в длительных эксплуатационных условиях.
Если конструкция «Колеман», примененная к Форду, оправдает себя в эксплуатации, тогда эту конструкцию можно сочетать с конструкцией «Тимкен» для Форда, и можно будет иметь Форд с 3-мя ведущими осями».

   Далее автор доклада предлагает свои выводы.

   «Выводы:

1. Утвержденный план по покупке образцов танков, шасси, бронемашин, арттягачей выполнен полностью (- за исключением, большого танка).

2. Там, где это представлялось возможным, получено техническое содействие и помощь по производству.
3. В настоящее время в Англии на заводы Виккерса командирован член НТК т. Бегунов и один инженер от промышленности. В Америку на завод Кристи командирован член НТК т. Тоскин. Необходимо командировать одного инженера от промышленности.
На завод Тимкен командирован инженер НАМИ, который наблюдает за конструкцией трехосного Форда. На завод Морелянд командирован инженер т. Лебедев, который наблюдает за конструкцией трехосного шасси под тяжелый броневик.
4. В настоящее время необходимо составить план реализации использования конструкций закупленных: образцов за границей и полученной технической помощи.
5. Составление плана реализации всего того, что нами будет получено из-за границы, возможно только в том случае, если нами сейчас же совместно с промышленными органами будет твердо определена и закреплена производственная база.
Лично мне реализация образцов и технической помощи по танкам представляется в следующем порядке:

Танкетки Виккерса (Карден-Лойд)

Исполнительный план текущей сметы предусматривает заказ 290 шт. танкеток. Отечественного производства и испытанного образца на сегодняшний день нет. Собственные образцы при самых благоприятных условиях будут готовы только в ноябре месяце. Полагаю, что, не приостанавливая окончания [подготовки] образца отечественной танкетки, мы можем сейчас же поставить производство танкетки Виккерса Карден-Лойд, так как на этой танкетке мотор и дифференциал - имеющиеся у нас на производстве - это облегчит задачу начать массовое производство немедленно. Образцы танкетки прибудут в конце июня, при получении которых необходимо один образец немедленно передать промышленности для составления детальных рабочих чертежей, одновременно используя чертежи, которые уже начали поступать от Виккерса. Строить танкетку надлежит на Сталинградском тракторном заводе (- надо понимать, что СТЗ и другие тракторные заводы, упоминаемые Халепским в документе на тот момент существовали чисто умозрительно, некоторые из них уже строились, а некоторые еще предстояло начать строить). Данный вопрос мною лично согласовывался с председателем ВАТО т. Осинским, который не возражает против этого.

Танк малый 6 т Виккерса

В связи с тем, что в настоящее время наша промышленность как это заявляется последней, оканчивает проект рабочих чертежей малого танка Т-19 к 1 августа, опытный образец обещает изготовить к 15 декабря, для того, чтобы не провалиться как в сроках изготовления, так и в самой конструкции отечественного танка, необходимо перестраховать себя имеющимся заграничным образцом, купленным у Виккерса, тем более, что образец его придет вперед, чем будет сделан наш опытный отечественный образец. В связи с этим, мною предлагается наметить промышленную базу для постройки малого танка на Челябинском заводе, при проектировании которой предусмотреть, чтобы та или другая система этого танка могла быть принята безболезненно к производству.
Если танк отечественного производства на деле оправдает свою конструкцию и будет соответствовать системе вооружения, тогда сама по себе отпадает необходимость в точном копировании малого танка Виккерс, и мы тогда используем из него отдельные агрегаты в усовершенствования нашей конструкции танка Т-19. Но если у нас с конструкцией отечественного производства обстановка будет неблагоприятная, то мы механически начнем копировать танк Виккерса, усовершенствуя его в процессе дальнейшего производства. Одновременно считаю, что если нам придется строить малый танк Виккерса, то у нас, видимо, будет ряд промежуточных производственных ступеней: агрегаты движителя и брони мы, несомненно, безболезненно поставим у себя сразу на производстве, что же касается мотора, то мы впредь до организации моторного производства, можем их купить в Англии или в Америке, так, как это имеет сейчас место в авиации.

Танк «Мидиум» 12-тонный Виккерса

В настоящее время со средним танком, с точки зрения отечественного производства, положение обстоит наиболее катастрофически. До сих пор опытный образец не закончен и не испытан. Харьковский паровозо-строительный завод пока не подготовлен с точки зрения оборудования и проработки технологического процесса для того, чтобы выполнить намечаемую программу 1930-31 года в 300 шт. В связи с этим, необходимо себя перестраховать танком Виккерса, но при этом нужно иметь в виду следующее обстоятельство: танк Виккерса средний в 12 тонн не предусмотрен по системе вооружения. В этом отношении у нас принципиальные разногласия с британской армией, что мне удалось выяснить, будучи в Англии. Англичане в вопросе среднего танка имеют принципиальную установку добиться максимальной его маневренности. Поэтому они вынуждены были за счет облегчения брони и сокращения базы дать танку своей конструкции скорость в 24 километра, имея при этом максимальный вес в 12 тонн.
Не отвергая существующего строящегося образца Т-12, полагал бы перестраховать себя образцом Виккерса, имея в виду его производство на Харьковском заводе там же, где строятся Т-18 (- что это!?, получается, Халепский не был в курсе, где строятся танки типа Т-18, или сочинял доклад слегка под мухой?!). Что же касается вопроса о моторе, то мотор может быть куплен в Англии или использован тот, что проектируется для танка Т-19. В случае же если мотор Т-19 отечественного производства не оправдает себя на деле, то мотор Т-12 Виккерса (- 12-тонный виккерс с быстрой руки Халепского уже стал Т-12 Виккерса) можно будет использовать для танка Т-19. Если конструкция танка Т-12 полностью и целиком себя оправдает, тогда от танка Т-12 Виккерса следует использовать отдельные агрегаты для усовершенствования конструкции отечественного производства. При этом нужно иметь в виду следующее обстоятельство: если по системе вооружения будет введен Революционным Военным Советом дополнительно 12-тонный танк, то производственную базу малого и так называемого среднего легкого 12-тонного танка нужно иметь на Челябинском тракторном заводе, тем более, что моторы для того и другого танка будут едиными (- во как, один мотор и для машины массой 6-7 тонн, и для машины массой 12 тонн). По этому вопросу я имел совещание с т. Осинским, который в принципе против этого не возражает.

Танк «Кристи»

Танк Кристи также не предусматривается нашей системой вооружения. Между прочим, с моей точки зрения, по танку Кристи наиболее легко наладить отечественное производство. Для танка Кристи у нас сейчас уже имеются, нашего отечественного производства, моторы «Либерти». Кроме того, мы от Кристи имеем полную техническую помощь. Кристи должен сдать нам два образца в сентябре. Принимая во внимание, что танк Кристи по своим скоростям перекрывает все танки в мире, что его собираются строить поляки, что если поляки раньше нас наладят производство танка Кристи, то мы можем попасть в очень невыгодное соотношение с точки зрения тактического применения танковых частей.
В связи с этим, мною настоятельно предлагается форсировать организацию производства танка Кристи путем сохранения производства мотора Либерти на авиазаводах и подготовки производства прочих агрегатов на Ярославском автомобильном заводе.
По вопросу производственной базы для танка Кристи достигнуто соглашение с т. Осинским. Принимая во внимание вышеизложенное, мною предлагается на текущий 1930-31 год дать промышленности задание построить не менее 100 штук танков Кристи (- вот, оказывается, кому мы обязаны скорым открытием производства линейки танков БТ, а затем, как следствие, явлением потомка – танка Т-34).

Автотягачи
В настоящее время за границей имеется две точки зрения по вопросу о боевом транспорте сопровождения.
1. Английская армия в вопросе боевого транспорта сопровождения базируется на легком тракторе, другими словами, использует для этого шасси легкого танка и танкетки Карден-Лойд. Объясняется это следующими причинами: Англия в своих колониях не имеет хорошо развитой дорожной сети, страхует себя всюду проходимым трактором.
2. Французская и американская армии в отношении транспорта боевого сопровождения строят свою систему на автотягачах, особенно этим характерна французская армия. У французов разработан ряд даже спецконструкций тягачей, как-то: Сомуа, Шенар-Валькер, Ситроен (все эти образцы нами куплены). Принимая во внимание наши специфические дорожные условия и вероятные театры военных действий, учитывая также наши промышленные возможности, я полагаю, что мы не можем принять за истину ни английскую, ни французско-американскую системы до производства соответствующих технических и войсковых испытаний. Однако, может быть даже и бесспорно, что между двумя этими системами у нас будет нечто среднее, т.к. в некотором количестве особых войсковых соединений, как, например, механизированных бригад, где однородность скоростей боевых машин с машинами транспорта боевого сопровождения категорически необходима, видимо, там нам придется использовать шасси стандартных наших танков (- богатая идея!, жаль, что не была должным образом осмыслена и доведена да практического уровня до начала ВОВ), и все остальное видимо придется предусматривать специальным автотягачом, ассимилированы в производстве на наших отечественных автомобильных заводах. Закупленных образцов вполне достаточно для того, чтобы в нынешнем же году определить производственную программу на таких заводах, как АМО и Ярославский автозавод. В связи с этим после испытаний получаемых автотягачей надлежит сейчас же определить их производственную базу. Таковой, с моей точки зрения, могут являться указанные выше заводы. Одновременно для того, чтобы быстро и наилучшим способом решить вопрос с быстроходным трактором и автотягачами, мною рекомендуется в ВАТО пригласить немецкого конструктора Штумпа, который конструировал быстроходный трактор Линке-Гофман. Принципиальное согласие перейти к нам на службу от господина Штумпа есть. Приглашая Штумпа, я полагаю, что последний может разработать специальную гусеницу для трактора «Интернационал» по примеру того, как он это сделал к сельскохозяйственному трактору Лике-Гофман.

Трехосные машины

В связи с тем, что заключено соглашение с американской фирмой Тимкен о переконструировании Форда в трехосную машину, необходимо подготовить промышленную базу для постройки задних мостов к стандартному Форду.
В настоящее время такой промышленной базы нет. На Нижегородском заводе задние мосты для трехосного Форда строить нельзя, ибо завод проектируется под стандартный Форд по точной системе, и наладить какое-либо смешанное производство чрезвычайно трудная задача, даже Генри Форд не имеет смешанного производства. В связи с этим мною предлагается подготовить промышленную базу для задних мостов трехосного Форда на сборочном автомобильном заводе «Гудок Октября». Там же, может быть, придется поставить производство не только ведущих задних две оси для Форда, но и ведущую переднюю ось. По этому вопросу имеется также принципиальное согласие т. Осинского (- опять Осинский пригодился). Одновременно с этим нам нужно иметь в виду следующее обстоятельство: поскольку производство трехосного Форда у нас не налажено, а в этих машинах ощущается архиострая нужда, мною рекомендуется, если конструкция Тимкен оправдается на деле, - купить в Америке у Тимкена 1000 комплектов задних мостов и подвесок, а у себя поставить сборку с октября текущего года, под стандартного Форда. Если мы у Тимкена купим 1000 комплектов, мы можем получить техническое содействие в виде всех чертежей для трехосного Форда. В связи с этим, надлежит поручить ВАТО вести дальнейшие переговоры с фирмой Тимкен, с фирмой Ситроен и фирмой Сомуа с целью добиться технической помощи, что наилучшим образом ускорит как создание конструкций, так и организацию производства трехосного Форда, Форда на Кегрессах и автокара на гусеничном ходу Сомуа.

   В заключение, для конкретной проработки и увязки с промышленностью всех вопросов по изложенной мною выше программе, прошу назначения комиссии под председательством Вашего заместителя т. Уборевича, члена РВС т. Постникова и начальника Управления по механизации и моторизации РККА и начальника Штаба РККА, с привлечением заинтересованных лиц. Комиссии надлежит закончить работу в декадный срок и свои решения с предварительного Вашего утверждения представить комиссии т. Орджоникидзе.

г. Москва                                                                                                                   6 июня 1930г.

Начальник УММ РККА Халепский».

   Итак, летом 1930г., у профильного руководителя процесса разработки образцов бронетанкового вооружения, пожалуй, не было еще определенной установки на разработку танков типа 6-тонного виккерса, казалось, вот-вот появится Т-19, который, возможно тоже окажется на уровне; в отношении танкетки Халепский больше смотрит уже на британский аналог; тема среднего танка все еще является темой сфинксом, хотя руководитель УММ уже допускает изменение спецификации в сторону 12-тонный машины, т.е. в сторону 12-тонного виккерса; тема тяжелого танка вовсе никак не оговаривается; самая ясная установка, вытекающая из доклада – немедленное налаживание в производстве быстроходного танка Кристи, хотя машина такого класса не предусмотрена СТТА.

    11 ноября 1930г. Халепский вновь пишет доклад примерно на эту же тему, теперь на имя заместителя наркома по военным и морским делам, председателя РВС И.П. Уборевича.

«Решением инстанции от 15 июля 1929 г. была утверждена программа механизации и автомобилизации Красной армии на ближайшее пятилетие, исходя из того, чтобы в 1933 г. иметь в мобилизованной армии 3,5 тыс. действующих танков плюс 2 тыс. в мобзапасе, 180 тыс. автомобилей и соответствующее количество тракторов. В это же время РВС Союза была принята система авто-броне-танко-тракторного вооружения, которая исходила из современных требований боя и тактики.

      Однако осуществление этого решения встретило в нашей промышленности громадные затруднения. Вследствие этого в декабре 1919 г. (- явная ошибка, правильно – 1929г.) инстанция поручила специальной комиссии т. Орджоникидзе изучить весь вопрос и наметить конкретные мероприятия. По докладу комиссии инстанция 20 января 1930г. приняла решение, которое вкратце сводилось к следующему: ввиду того что в настоящее время внутри СССР нет типов танков и тракторов, производство которых на наших автомобильных и тракторных заводах обеспечило бы потребность Красной армии, послать за границу особую комиссию (т. Осинский, Халепский и Будняк), которой отпустить специальные средства и поручить закупить современные образцы танков, тракторов и тягачей, а также ознакомиться с постановкой их производств; окончательное решение о постановке производства танков и быстроходных тракторов в СССР принять по возвращении комиссии из-за границы (- снова Халепский озвучивает странную дату 20 января 1930г., кстати, не стыкующуюся с таковой, приведенной в документе от 6 июня, там он указывает 20 января 1929г., на самом деле, данное событие имело место 20 декабря 1929г.). Со времени этого решения прошло 9 месяцев. За это время комиссия т. Осинского, Халепского и Будняка возвратилась из-за границы, успешно выполнив свою задачу. Ей удалось заказать и образцы танков, и образцы быстроходных тракторов и тягачей. Со своей стороны, РВС Союза принимал зависящие от него меры, чтобы ускорить опытные и конструкторские работы по танкам на наших заводах, чтобы поставить производство имеющихся типов. В результате состояние работ по осуществлению системы авто-броне-танко-тракторного вооружения на сегодняшний день характеризуется следующими показателями.

По типам машин

А. Малый танк

На вооружении в 1930 г. продолжает состоять танк Т‑18 со скоростью 16,6 км/ч, при весе 5,9 т, моторе 40 НР, перекрываемостью рва в 1,8 м, вооруженный одной 37‑мм пушкой и одним пулеметом Дегтярева.

Этот танк по мощности и надежности мотора и по скорости не удовлетворяет основным требованиям Красной армии. Поэтому с 251‑й машины завод «Большевик» должен поставить в танке Т‑18 новый, более надежный и мощный, мотор и довести его скорость до 22 км/ч. В течение 1931 и первой половины 1932 г. этот мотор должен будет установлен и во всех танках Т‑18, состоящих в войсковых частях РККА.

Кроме того, изготовляется опытный образец танка Т‑19 со следующими основными тактико-техническими данными: вес — 8 т, скорость — 30 км, перекрываемый ров в 2 м, броня — 16 мм, проходимость брода глубиною в 1,2 м, вооружение: одна 37‑мм пушка и два пулемета сист[емы] Дегтярева, горизонтальный обстрел — 360°, команда — 3 чел., запас хода на 190 км. Танк удовлетворяет основным требованиям системы вооружения, за исключением превышения веса на ½ т и уменьшения брони, запроектированной вместо 20 мм в 16 мм. Срок изготовления опытного образца — 1 марта 1931 г., первая валовая партия должна выйти в III квартале 1931 г. и переход на серийное производство — с 1 октября 1931 г.

Производство танка Т‑18 в новом танковом цеху зав[ода] «Большевик» налаживается, и в настоящее время выпуск начинает приближаться к 2‑3 машинам в день.

Куплен в Англии современный малый танк английской армии (- если речь идет о 6-тонном виккерсе, то он не стоял на вооружении британской армии до 1940г.) со следующими основными тактико-техническими данными: вес около 7 т, скорость — 30‑35 км, перекрываемый ров в 1,83 м, броня — 17 мм, вооружение: одна 37‑мм пушка и один пулемет, команда — 3 чел., запас хода на 200 км. Одновременно с доставкой первой партии в октябре месяце 1930 г. фирма «Виккерс» доставляет нам основные и сборочные чертежи, что значительно облегчит и сократит срок постановки на производство этого танка в СССР. Фирма также дала согласие на техническую помощь, но переговоры к настоящему времени еще не закончены. По испытании этот танк предназначен для производства на Сталинградском тракторном заводе (- любопытно, отнюдь, не на з-де «Большевик»).

Б. Средний танк

Красная армия до сих пор не имеет на вооружении этого типа танка, несмотря на особую важность его как средства прорыва. Положение с этим танком таково. Изготовлен на Харьковском паровозостроительном заводе опытный образец танка Т‑24 (вместо окт[ября] 1929 г. в июле 1930 г.) (- это был не Т-24, а Т-12), с авиационным мотором в 300 НР. Танк подвергся испытанию, после чего в него вносится ряд конструктивных изменений. Его основные тактико-технические данные: вес — 18 т, скорость — до 28 км/ч, перекрываемый ров в 2,6 м, проходимость брода в 1,2 м, броня вертикальная — 20 мм, вооружение: одна 45‑мм пушка и три пулемета Дегтярева, команда — 5 чел., запас хода на 150 км.

Танк, в общем, нас удовлетворяет, но нуждается в дальнейшей проработке. Особенно смущает использование очень сложного и нежного авиационного мотора, что сказывается на надежности действия танка. В данный момент танк внедряется в серийное производство на ХПЗ, и в 1931 г. мы предполагаем изготовить 300 машин. Но никакой уверенности в этом нет, так как подготовка ХПЗ к производству находится в совершенно неудовлетворительном состоянии.

Куплены в Англии опытные образцы среднего танка английской армии — 12‑тонный Виккерса. Основные данные этого танка: вес — 13,5 т, мотор — 90 НР, скорость 24 км, перекрываемый ров — 1,8 м, проходимость брода глубиною в 1 м, броня вертикальная — 8 мм, вооружение: одна 47‑мм пушка и два пулемета, команда — 5 чел., запас хода на 240 км. Танк нас не удовлетворяет из-за слабости мотора, тонкости брони; поэтому будут использованы его отдельные агрегаты для конструирования отечественных танков.

Кроме того, куплены в Америке образцы 9‑тонного танка Кристи. Его основные тактико-технические данные: вес — около 9 т, средняя скорость на колесах — 64 км, на гусенице — 48 км, перекрываемый ров в 2,13 м, проходимость брода глубиною 0,9 м, броня вертикальная — 16 мм, вооружение: одна 37‑мм пушка и один пулемет, команда — 2 чел., запас хода на 240 км, мотор авиационный в 300 НР. Образцы прибывают в СССР в ноябре месяце с. г. Этот танк очень интересен; после всестороннего испытания предполагается к изготовлению на наших автозаводах.

На Ижорском заводе (Ленинград) изготовляется еще один тип среднего танка системы инженера Дыренкова, с двумя моторами «геркулес» (по 85 НР каждый), с возможностью идти своим ходом по железнодорожным рельсам и переключаться быстро на землю. Скорость танка ожидается 25‑30 км/ч. Изготовление опытного образца ожидается в октябре. Танк очень интересен по своим данным и надежности своего действия.

Таким образом, по среднему танку в 1930 г. развернуты опытные работы, куплены заграничные образцы, но производство не постановлено.

В. Большой танк

Этого типа танка нет еще даже в конструкции. Дано задание на разработку фирме «Виккерс» (- о, как!). Окончательное соглашение [с] фирмой пока не достигнуто.

Г. Танкетки

На вооружении танкеток еще нет. Ставится на производство на 2‑м автозаводе купленная в Англии гусеничная танкетка «Карден-Лойд». Основные данные танкетки: вес — 1,8 т, максимальная скорость на шоссе — до 40 км/ч, перекрываемый ров в 1,22 м, проходимость брода — 0,7 м, броня лобовая и кормовая — 9 мм, вооружение — 1 пулемет, команда — 2 чел., запас хода — на 160 км.

Танкетка ставится на производство под мотор «форд АА». Мотор и ряд агрегатов будут стандартными с предположенными к производству на Нижегородском автозаводе мотором и агрегатами «форд АА». Состояние работ по организации производства этой танкетки следующее: изготовляются рабочие чертежи со сроком окончания к 1 ноября 1930 г., прорабатывается технологический процесс, приступлено к оборудованию механической и сборочной мастерской. Для сокращения сроков изготовления рабочих чертежей НКВМором выделено 13 инженеров и техников. При соблюдении взятых темпов можно рассчитывать на производство в 1931 г. 290‑300 танкеток.

Кроме того, изготовляется опытный образец танкетки собственной конструкции Т‑23 со сроком готовности опытного образца к 1 декабря 1930 г.

Д. Легкий трактор

ВСНХС даже приближенно не наметил типа легкого гусеничного трактора, отвечающего системе вооружения, и не принял никаких мер ни к запроектированию, ни к производству, несмотря на то что РВС СССР неоднократно выдвигалось требование об организации производства легкого гусеничного трактора. Поэтому РККА на вооружении легкого гусеничного трактора не имеет и, если не будет поставлено его производство, иметь не будет, что ставит Красную армию в безвыходное положение с моторизацией полевой артиллерии.

Считая такое положение недопустимым, РВСС принял решение в декабре 1930 г. закончить испытание закупленных за границей тракторов «Линке-Гофман», «Павези», арттягача «Самуа» и трактора «Интернационал» с гусеничными придатками и повышенной скоростью, чтобы окончательно выбрать тип, наиболее подходящий для вооружения Красной армии и передать ВСНХС для постановки в производство.

Е. Средний трактор

Закончен испытанием модернизированный трактор «Коммунар» со скоростью 15 км/ч, по своим качествам приближающийся к требованиям системы вооружения. Кроме того, ХПЗ приступлено к изготовлению опытного образца трактора «Коммунар» с мотором 100 НР и со скоростью 20 км/ч. Срок изготовления — 1 января 1931 г. Этот тип трактора будет полностью удовлетворять системе вооружения.

Необходимо отметить, что ВСНХС при выборе типа трактора для Челябинского тракторного завода совершенно не учитывал потребности обороны, так как предположенный к производству трактор «Катерпиллер 60», при моторе 60 НР, весе около 10 т и максимальной скорости 5,9 км/час, совершенно не пригоден для моторизации артиллерии. Только при условии модернизации трактора «Катерпиллер 60» и доведения его скорости до 15‑20 км/час, а веса до 7‑7,5 т, он будет отвечать требованиям НКВМора, и Красная армия на военное время получит мощную производственную базу по среднему трактору на Челябинском тракторном заводе. Без модернизации трактора «Катерпиллер 60» НКВМ не сможет использовать Челябинский тракторный завод как производственную базу.

Ж. Тяжелый трактор

Конструкция этого трактора совершенно не разработана.

3. Легкий трактор для механизированных соединений

Конструируется тип этого трактора на шасси танкетки Т‑23 с использованием двигателя АМО‑2. Срок изготовления опытного образца — апрель 1931 г.

И. Легковой автомобиль

Обеспечение Красной армии базируется на предполагаемом к производству на Нижегородском автозаводе легковом «форде А» как вполне удовлетворяющем требования РККА.

К. Грузовой автомобиль

Обеспечение Красной армии базируется на предположенных к производству «форда АА», АМО‑2 и производящемся Я‑3. Но так как для армии, кроме обыкновенных транспортных машин, нужны машины с большой проходимостью, то по заданию НКВМ изготовляются опытные образцы 3‑осных вездеходных автомобилей со сроками готовности: «форд АА» — к 1 декабря 1930 г., АМО‑2 — к 1 мая 1931 г. Кроме того, изготовлены в Америке три опытных образца вездеходных 3‑осных «фордов АА», на днях прибывающих в СССР.

Л. Бронеавтомобили

Опытный образец легкого бронеавтомобиля на 3‑осном вездеходном шасси будет изготовлен к 1 мая 1931 г. Опытный образец тяжелого бронеавтомобиля на 3‑осном вездеходном шасси АМО‑2 будет изготовлен к 1 окт[ября] 1931 г.

В качестве временной меры к весне 1931 г. будут забронированы купленные в Америке 3‑осные вездеходные шасси «мореланд» со стандартным мотором АМО-2.

Выводы по типам машин таковы

К осени 1930 г. более или менее налаживается производство только малого танка Т‑18, не удовлетворяющего Красную армию. По всем остальным типам, в том числе и по современному типу малого танка, только изготовляются опытные образцы и предполагается поставить производство только в 1931 г. По тракторам — есть только опытные образцы, но нет никаких решений. Тракторная программа промышленности продолжает быть не увязанной с требованиями обороны СССР. По автомобилям — моторизация Красной армии зависит исключительно от успешного строительства автомобильных заводов.

РГВА. Ф. 31811. Оп. 1. Д. 245. Л. 204—211. Копия».

   Халепский ничего не упоминает о плавающем танке А4Е11, якобы, продемонстрированном советской делегации зимой-весной 1930г., о чем сообщается во многих источниках – на самом деле, первый экземпляр такой машины был построен британцами в 1931г.

   В документах Халепского не отражен еще один важный момент. Из некоторых источников можно понять, что во время посещения завода Виккерс советской закупочной делегации показали тяжелый пятибашенный А1Е1, правда, вести разговоры о его продажи британцы не собирались. Видимо, во время этой демонстрации советские в отдалении разглядели еще один многобашенный танк - это был один из прототипов среднего танка, позже получившего известность в СССР, как 16-тонный виккерс. Британцы не предлагали советским свое новейшее детище, но, видимо, особенно и не скрывали – машина разъезжала в некотором отдалении (проходила ходовые испытания) от советской группы и, таким образом, случайно засветилась. Посланцы СССР проявили было интерес к многобашенной машине, которая, однако, была более компактной, чем пятибашенный А1Е1. По вопросу возможного приобретения советскими новейшего среднего британского танка между сторонами произошел диалог. Весной или в начале лета 1930г. товарищу Сквирскому в «АРКОС-лимитед», представлявшей интересы СССР в Великобритании, был послан запрос выяснить условия приобретения указанного танка у фирмы «Виккерс». Сквирский в июне ответил, что фирма готова говорить о разработке аналогичного танка по спецификации СССР только при соблюдении некоторых условий, которые в докладе М. Тухачевского К. Ворошилову звучали так: «1. Мы обязаны уплатить фирме Виккерс 20.000 фунт, стерлинг./ок. 200.000 руб зол/за конструкцию танка. 2. Мы обязаны выдать фирме Виккерс заказ на 10 танков при ориентировочной стоимости каждого 16.000 фун. стерлингов/160.000 руб.зол./- всего на сумму 1.600.000 рублей. Однако фирма допускает, взамен приобретения десяти 16-ти тон. танков, выдачу заказов с нашей стороны на ту же сумму на типовую ее продукцию, например – на танкетки Карден-Лойд, или на 6-ти тон. танки Виккерс…». Эти условия советские сочли неприемлемыми. Получив отчёт о результатах этих переговоров, М. Н. Тухачевский докладывал председателю Комиссии обороны СССР В. М. Молотову: «Предложение фирмы является для нас неприемлемым как с технической точки зрения, так и с коммерческой (20 000 фунтов это примерно 200 000 рублей золотом)… В случае несогласия фирмы «Виккерс» продать нам 16 т танк уже существующего типа без принудительного ассортимента в виде заказа на танкетки и 6 т танки от приобретения его целесообразно отказаться, тем более наша промышленность в состоянии выполнить самостоятельно на основе полученного опыта машину, подобную 16 т «Виккерсу». Осенью 1930г. С. Гинзбург (в то время, кажется, имел статус начальника инженерно-конструкторского бюро УММ, также его упоминают как Н. Гинзбурга, начальника КБ №3 ВАТО) посетил завод Vickers в связи с исполнением британцами текущих советских заказов. Гинзбург, очевидно, имея установку свыше, вновь заговорил о трехбашенном среднем танке, но британцы отказались его показать, ссылаясь на секретность. Чтобы добыть сведения, советскому человеку пришлось пойти на обман доверчивых работников Vickers. В беседах с конструкторами и испытателями полигона он сообщил, что «16-тонный» танк уже куплен, а пока идет оформление бумаг, ему надо узнать некоторые особенности его конструкции. 2 декабря 1930 года, после возвращения из Британии, Гинзбург сделал подробное сообщение о конструкции 16-тонного среднего танка руководству УММ РККА: «Сведения получены только после того, что переводчик заявил, что мы уже купили этот танк и ожидаем его получения. Сведения дали: инженер механик-моторист старший мастер и водитель, проводившие испытания этой машины. Сведения о машине до сих пор засекречены… эта машина является лучшим образцом английских танков, считаю, что эта машина представляет максимальный интерес Красной Армии как лучший современный тип маневренного среднего танка. Вследствие этого покупка этой машины представляет бесценный интерес». Эти сведения были восприняты очень внимательно.

    Следует осветить обозначенную Халепским в документе от 11.11.1930г. тему переговоров с фирмой Vickers о разработке типа большого танка. Встречается, что советские выдвинули следующие требования: масса 43 т, длина 11 м, толщина брони 40-60 мм, два 76-мм орудия и 4 пулемета, танк должен был «проходить брод до 2 метров глубиной… с сохранением возможности стрельбы в движении», при глубине до 5 метров танк должен был иметь возможность движения по дну со скоростью до 15 км/ч, используя гусеницы и реверсивные гребные винты, движение под водой обеспечивалось наблюдательными и осветительными приборами, кроме того, дополнительно высказывалось пожелание обеспечить возможность «движения самоходом по рельсам, как 1524-мм колеи СССР, так и 1435-мм международной», переходы с железнодорожной колеи на гусеницы и обратно должны были совершаться изнутри танка за пять минут, на дистанции 250 метров, кроме того, оговаривалось, что «в тихую погоду невооруженным ухом нельзя было (бы) определить присутствие двигающегося по шоссе танка» - интересно, что «дистанция бесшумности» малого танка составляла 300 м. Представленная выше спецификация, если она реальная, смахивает на бленд идей Дыренкова с некоторыми характеристиками танков прорыва Гроте. Несмотря на некоторую трудновыполнимость пожеланий заказчика, фирма «Виккерс» сходу не отказалась реализовать столь фантастические требования, но в итоге переговоры, продолжавшиеся с мая 1930 года по июль 1931 года, завершились ничем.

    Как видим из документов Халепского, ситуация с танкостроением в СССР не претерпела кардинальных изменений к концу 1930г. по сравнению с началом года.

    Первое знакомство советских начальников РККА и МВО с некоторыми приобретениями закупочной комиссии произошло 8 января 1931г. на небольшом подмосковном полигоне возле Поклонной горы. По личному приглашению наркома К. Ворошилова они прибыли сюда для ознакомления с прибывшими из-за рубежа образцами перспективной боевой техники. Вниманию прибывших предлагались: «Шестиколесные автомобили разных производителей – 8 шт.; Нормальные автомобили – 2 шт.; Специальный автомобиль «Ситроен» – I шт.; Мотоциклы – 3 шт.; 6-тонный танки – 2 шт.; 12-тонный танк – 1 шт.; Тракторы – 3 шт.; Забронированная легковая автомашина «Форд» – 1 шт. Всего – 21 машина». С каждой новинкой в отдельности товарищей знакомил Гинзбург, затем состоялись заезды.

     *Судьба заморских приобретений.

      Закупочная комиссия Халепского в 1930г. приобрела несколько типов танков в Британии и США.

      В Британии сделки с фирмой Vickers заключались при участии компании «Аркос» (-?). Общая сумма сделки составила 205000£ - примерно, 12,5 млн £ по современному курсу. Можно сказать, советский заказ помог фирме Vickers пережить мировой финансовый кризис, спас ее от финансового краха. Такая сумма набежала за счет того, что Vickers продавала не только какое-то количество танков, но и право на производство по их образцу танков в СССР. Очевидно, понимая, что с лицензией советские могут нахимичить, британцы потребовали, чтобы советская сторона покупала сразу партии машин одного типа по 15-20 штук, а не единичные экземпляры. Разрешение на вывоз техники с острова было получено в апреле 1930г.

      Легкие танки Vickers Mk.E Type A (Рис.148).

 

Рис.148 – Британский легкий танк Vickers Mk.E Type A.

Первый прототип появился в 1928г. На вооружение британской армии в тридцатые годы не принимался.

 

    По Халепскому, было закуплено 15 танков Vickers Mk.E Type A по цене 4200£ (полякам эти танки продавали по 3800£), тотал - 63000£. СССР приобрел также лицензию на производство танков Vickers Mk.E своими силами – лицензионные машины назывались Т-26. По одним данным, контракт был подписан 11-го февраля 1930г., по другим – 28 мая того же года. По советским документам оригинальные английские машины проходили под индексом В-26, он же «Виккерс 6-тонный». Согласно договору, первая машина должна быть поставлена в сентябре 1930г., в октябре 1930г. – 4 шт., в ноябре – 4 шт., в декабре того же года – еще 4 шт. и в январе 1931г. последние 2 единицы. Однако фирма Vickers не уложилась в оговоренные сроки. Первая партия из 4 машин прибыла в конце 1930 года, а последние – в начале 1932 года, когда уже началось производство лицензионных танков. Танки В-26 поступали в распоряжение «специальной комиссии по новым танкам». Задачей этой комиссии была оценка и отбор боевых машин, пригодных для принятия на вооружение РККА. (Рис.149)

 

 

Рис.149 – Первый Mk.E Type A для СССР, 1930г.

 

В период с 24/XII-30 г. по 5/1-1931 г. в балке у деревни Павшино и на склонах Поклонной горы по приказу Ворошилова проводились полигонные испытания трех машин Mk.E (№№ 215/1, 214/2 и 216/3) – четвертый танк был отправлен на завод для ознакомления. Всесторонним их обследованием занималась «спецкомиссия по новым танкам для РККА», подчиненная лично наркомвоенмору. Руководил работой комиссии С. Гинзбург. Выводы специалистов, входивших в состав комиссии по испытаниям, были довольно сдержанными.

8 января 1931г. два 6-тоных виккерса участвовали в большом показе, закупленной за рубежом техники, на Поклонной горе под Москвой. Британская машина сразу же вызвала большой фурор у начальства. (Рис.150)

 

 

Рис.150 – 6-тонный Vickers на Поклонной горе (под Москвой).

 

Показы продолжались до 11 января, и 6-тонник неизменно добивался восторга у публики с петлицами. Вот как о танке отзывался М. Тухачевский: «… касаемо осмотренного мною недавно английского танка Викерса, нашел его как нельзя лучше подходящим задаче сопровождения при атаке вражеских окоп… Расположение башен танка бок-о-бок очень выгодно позволяет танку развить сильный побортный огонь при пересечении окоп и траншей…, от которого никак не укрывает бруствер… В этот ответственный момент танку недостает, как видится, еще одной огневой точки в виде пулемета или легкой пушки, направленной вперед по ходу для подавления целей (как-то: пулемет, пушка) из второй линии обороны… Нетрудно понять, что двухбашенная и трехбашенная схемы потому и приняты англичанами, что очень перспективны и наиболее выгодны для преодоления вражеской обороны среди своей пехоты…».

11 января 1931г. подоспел отчет Гинзбурга о проведенных опытах: «… испытанный английский / В-26 имеет следующие положительные черты:

По мотору: Хорошая приемистость, хорошая смазка, хорошая система питания, наличие воздушного охлаждения, малая высота мотора…

По коробке скоростей: простая схема передач, достаточное количество скоростей, удобная схема переключения;

Компактные и надежные бортовые фрикционы…, хорошо работает движитель вследствие цевочного ведения траков… Простота и надежность конструкции ведущего колеса, ленивца, тележек подвески и механизма натяжения гусеницы…

По корпусу: простая и довольно выгодная в производстве форма…

По вооружению: хороший оптический прицел, превосходящий имеющийся для вооружения танков Т-18 и Т-19…

Отрицательные особенности:

Возможность чрезмерного развития оборотов двигателя вследствие отсутствия регулятора оборотов и его контроля…

Невозможность проведения форсирования мотора принятыми методами, без внесения значительных изменений в его конструкцию…

Доступность к обслуживанию механизмов мотора только снаружи, что не позволяет проводить текущий ремонт в бою без риска жизнью членов экипажа.

Большое время разбронировки для доступа к механизмам двигателя и трансмиссии…

Имевшиеся случаи обрыва клапанов как следствие чрезмерного развития оборотов двигателя…

Отказ в работе однодискового сцепления после пробега 350-400 км.

Отказ в пуске мотора при температуре ниже – 7 гр. Пускался только буксировкой… Необходимо усовершенствовать карбюратор и магнето… Периодическое чихание двигателя при резком изменении оборотов двигателя…

При глушении мотора имеет место продолжение его работы от самовоспламенения смеси от накалившегося корпуса мотора, или окалины…

Сбрасывает третью скорость: недостаточна ширина шестерен этой передачи и недоработка стопора…

Забрызгивает маслом тормозные ленты. Масло пробивается через уплотнения коробки ведущего колеса… Сминаются и крошатся концы реборд катков… Слабое сцепление гусеницы по снежному покрову – нужны шпоры…

Недоработана система обзора из башни – нет кругового обзора. Невозможно установить наблюдательную башенку командира танка…

Отсутствует нормальная видимость у водителя при езде с закрытыми передними щитами…

Малая толщина вертикального бронирования танка – 8-12,7 мм…

Общий вывод

Движитель и трансмиссия танка при условии их доработки представляют собой надежные и простые агрегаты, вполне соответствующие требованиям к легким скоростным танкам РККА…

Очень компактный мотор вследствие затрудненного его обслуживания и доступности при осмотрах и ремонте является недостаточно подходящим для установки на танк… Конструкция мотора не позволяет осуществить увеличение его мощности путем форсирования без изменения его конструкции…

Однако танк В-26, несмотря на рассмотренные недостатки, способен развить высокую скорость и маневренность и является без сомнения лучшим образцом из всех известных в настоящее время образцов заграничных танков…».

Решение о принятии на вооружение «6-тонного танка Виккерс типа В-26» было принято 13-го февраля 1931 года. Однако родные «виккерсы» в строевые части не поступали, а направлялись на предприятия для ознакомления или использовались для испытаний. Помимо танка № 216, который после испытаний поступил в Академию ВАММ, где был разобран для изучения особенностей внутреннего устройства, танк № 215 для таких же целей был отправлен в Сталинград, где вскоре предполагалось развернуть их производство. Там новинку разобрали, но, в отличие от ваммовцев, собрать не смогли даже в присутствии специально командированного от УММ техника Кузнецова, поскольку ряд деталей были не то утеряны, не то украдены. Кроме того, еще один танк (номера не установлены) был отправлен в феврале- марте 1931 г. для ознакомления в Харьков и один – в Ленинград. По меньшей мере, на одной машине испытывались башни советского производства, копируемые с британского образца. Сообщают, что один танк, после испытания на нем башни отечественного производства, доставили на з-д им. Орджоникидзе для изучения английской брони. Вот описание этого момента (Михаил Свирин «Броня крепка. История советского танка 1919-1937»): «В ходе исследований отдельные детали корпуса подвергались обстрелу простой остроконечной пулей и бронебойной пулей типа АУ-30 из винтовки и пулемета «максим» с дистанции около 50 метров. Простой же остроконечной пулей обстрел велся в основном по заклепочным соединениям. Всего из винтовки было выпущено 85 простых и 30 бронебойных пуль, а из пулемета – 250 простых и 130 бронебойных. При обстреле простыми пулями в швах было выбито 3 заклепки, а также 9 заклепок оказались со срезанными и 10 – с поврежденными головками. Кроме того, 6 заклепок были расшатаны, но на боеспособность танка все это никак не повлияло. Некоторые листы корпуса после их снятия с каркаса танка были подвергнуты дополнительному усиленному обстрелу и исследованию химического состава и микроструктуры по сравнению с такими же листами Ижорского завода. В частности, отмечалось, что 13(12,7)-мм и 10(9,8)-мм броневые листы, из которых изготавливались башни и передний лист подбашенной коробки «Виккерса», были изготовлены из «цементованной брони очень хорошего качества» (по спецификации фирмы «Виккерс» – S.t.a. Plat), 5-мм листы крыши и дна были выполнены, напротив, из гомогенной брони «весьма посредственного качества выделки». (Рис.151)

 

 

Рис.151 – Указывают, что это танк, подрергнутый обстрелу. На машине просматриваются две разные по исполнению башни.

 

После начала производства советского аналога - танка Т-26, к танкам В-26 практический интерес был потерян. До 1938г. сохранившиеся и некомплектные танки В-26 содержались на складах, но ещё до начала ВОВ их отправили на слом.

    Средние танки Vickers Medium Mk.II ⃰ Special.

   Танки типа Vickers Medium Mk.II производились в Британии с 1924г. Приняты на вооружение британской армии.

    Руководство Красной Армии давно проявляло интерес к английским средним танкам типа Vickers Medium MK-I/MK-II. Начиная с сентября 1925 года, СССР предпринял ряд попыток приобрести у фирмы «Виккерс» несколько машин для проведения испытаний, но все попытки закончились безрезультатно, как сказано в документах артиллерийского управления (в его ведении тогда находились бронесилы РККА) «ввиду политической конъюнктуры». Экономическая депрессия конца 1920-х – начала 1930г. несколько смягчила позицию британского бизнеса и властей к советскому интересу.

   Британцы показали советской депутации вариант Vickers Medium Mk.II ⃰ Special (Рис.152).

 

 

Рис.152 - Vickers Mk.II ⃰ Special.

 

    По Халепскому, было закуплено 15 танков типа Vickers Medium Mk.II ⃰ Special по цене 8500£ за штуку (общая сумма составила 127500£): «15 12-тонных танков «Виккерс-Арсмстронг», снабженных двигателем типа «Армстронг-Сидлей» 90 л.с., 8-цилиндровый, с воздушным охлаждением согласно спецификации… без вооружения, броня марки СТА». Надо заметить, что машины, производившиеся для СССР, отличались от демонстрационного танка – видимо, «согласно спецификации», советские заказали разместить еще один пулемет в кормовой части башни. Кроме того, по бортам корпуса были установлены дополнительные вентиляторы системы охлаждения. В некоторых источниках указывается, что боевая масса танка увеличилась до 15,2 тонн, но, скорее всего, масса машин была 12,5 т. (Рис.153)

 

Рис.153 – Вариант Vickers Medium Mk.II ⃰ Special для СССР.

 

    Договором предусматривалось, что после испытания в Советском Союзе первого танка «Виккерс 12-тонный», фирма «вносит изменения на основе испытаний по желанию заказчика». Заказ №459570 был оформлен 15 марта 1930г. По советским документам машины назывались Т-12 Виккерс или «Виккерс – 12 т», т.е. 12-тонный виккерс. Все 15 машин предполагалось доставить в СССР к концу 14-го месяца после первого платежа. По данным Халепского, первая машина ожидалась в октябре 1930г., 2 шт. в ноябре, 2 шт. в декабре 1930г., 2 шт. в январе 1931г., 2 шт. в феврале, 2 шт. в марте, 2 шт. в апреле и 2 шт. в мае 1931г.

    Машин еще не было в наличии, но 6 июня 1930 года на заседании НТК УММ РККА уже рассматривался вариант перевооружения танка «Виккерс 12-тонный» 45-мм пушкой образца 1930 года: «Для установки 45-мм танковой пушки в башне 12-тонного танка должны быть проведены следующие работы:

а). Передняя лобовая стенка снабжается круглым отверстием с надлежащими размерами.

б). Изнутри башни на выравнивающих клапанах приклеивается плоский лист.

в). На указанный лист на сквозных болтах устанавливается специально изготовляемый кронштейн для вертлюга 45-мм танковой пушки.

г). Для обеспечения достаточной жесткости крыши боковые скосы ставятся под углом к продольной оси башни.

д). Поворотный механизм устанавливается под левую руку стрелка.

е. Пулеметное вооружение располагается по концам диаметра, перпендикулярного продольной оси башни.

ж). Второй поворот механизма устанавливается в удобном для правого стрелка положении.

з). Задняя стенка башни используется под радиостанцию».

    В процессе обсуждения пришли к выводу, что подобная переделка нецелесообразна, к тому же пушек образца 1930 года в наличии не было.

    Выполнить заказ в срок британцам не удалось. Представитель УММ РККА В. Бегунов, который принимал танки в Англии, 6 декабря 1930 года сообщал следующее: «Первый 12-тонный танк предъявлен 28 ноября, принят мной только 5 декабря из-за дефектов в танке. Второй 12-тонный танк будет предъявлен не позже 15 декабря, третий — 24 декабря 1930г. Причина задержки — завод в Нью-Кастле до выдачи нашего заказа не занимался сборкой танков, производство их находилось на другом заводе в Шеффилде, на заводе «Инглиш Стил Корпорейшн». Отсутствие опыта у завода в Нью-Кастле является основным мотивом для предъявления танков в срок». По состоянию на 1 февраля 1931 года в СССР прибыло всего два «двенадцатитонника», которые поступили на НИБТ.

    8 января 1931г. один танк был показан начальству на Поклонной горе. (Рис.154)

 

Рис.154 – Один из первых танков Mk.IIA, доставленный в СССР.

 

Затем прибывшие машины отправили на испытания в районе Москвы. (Рис.155)

 

  

Рис.155 – Фотоотчет об испытаниях 12-тонного виккерса, февраль 1931г.

 

    В докладе И. Халепского в РВС СССР, направленном 12 февраля 1931 года, по поводу 12-тонного «Виккерса» сказано кратко: «Находится в стадии испытаний». Летом 1931г. единственную машину со штатным вооружением (- прочие танки не имели штатного вооружения?) продемонстрировали высшему командному составу РККА (Рис.156), пишут, что эта машина один раз участвовала в параде на Красной площади.

 

Рис.156 – Демонстрация 12-тонного танка Vickers – у танка стоит Ворошилов.

 

   Как будто, полностью заказ был исполнен осенью 1931г., причем многие источники сообщают, что в СССР прибыло не 15, а 16 машин – дополнительная машина, носившая имя “English Workman”, являлась, де, подарком английских рабочих советским пролетариям. Впрочем, эта информация не подтверждается сведениями о наличии 12-тонных танков виккерс на балансе АБТВ на начало 1938г. – официальная сводка фиксирует всего 15 штук. Некоторые считают, что вся партия 12-тонных танков виккерс для СССР имела имя “English Workman” – возможно, это название в пропагандистских целях придумали сами советские.

    По прибытии в СССР средние «Виккерсы» были распределены по различным военным округам (Ленинградский, Московский, Приволжский), но в скором времени Medium Mk.IIА оказались в учебных подразделениях и использовались только для обучения личного состава танковых частей. Из-за быстрого износа материальной части и отсутствия запасных частей «виккерсы» постепенно отправляли в отстойники, а оттуда – на склад №37. Тем не менее, к 1938г. все 15 танков ещё оставались на балансе АБТВ РККА. На 1 января 1938 года «Виккерс 12-тонный» находились в следующих местах: — 12 на военном складе № 37, 1 — на НИБТ полигоне, 1 — Ленинградское училище танковых техников и 1 — в Саратовском бронетанковом училище. В марте 1938г. было принято решение разукомплектовать и отправить на переработку большую часть старых танков. В это число вошли и 12-тонные танка «виккерс», два из которых вначале хотели отдать НИАБТ, а остальные переплавить. Но к осени того года решение инстанции все еще не было исполнено. Например, в донесении от 5 сентября 1938 г. начальник Саратовского Краснознаменного Броне-Танкового училища полковник Роганин и заместитель по технической части военинженер 3-го ранга Михайлов докладывали следующее: «№ 17/0409 Начальнику АБТУ РККА Прошу Вашего распоряжения об изъятии из училища 2-х танков: Виккерс-12 и Виккерс-Амстром-плавающий. Эти танки для обучения курсантского состава не нужны, не эксплуатируются - загромождают парки». 10 октября, поступил новый приказ (некоторые авторы указывают, что план передачи утвержден 20 августа 1938г. начальником Генерального Штаба РККА Шапошниковым) – отправить танки в распоряжение Ленинградского ВО, где из них предстояло сделать бронированные огневые точки. По распоряжению генштаба, для переделки в БОТ пошли 14 танков, два из которых находились тогда в МВО, по одному в ЛВО и ПриВО, а остальные 10 – на складе АБТУ №37. Предварительно с них надлежало снять моторы, трансмиссию, электрооборудование (если таковое ещё оставалось на месте), сохранив только ходовую часть. (Рис.157)

 

Рис.157 – Советский 12-тонный «Виккерс» перед отправкой в УР.

 

Один танк все же решили оставить как наглядное пособие и передать его на полигон НИАБТ. Последний танк в ноябре 1938г. все ещё находился в Орловском Бронетанковом училище в нерабочем состоянии. Согласно последним данным, большая часть разукомплектованных танков была доставлена в ЛВО, где и дождалась прихода захватчиков осенью 1941г. Если судить по трофейным фотографиям, некоторые машины, точнее - корпуса и башни без вооружения, просто ржавели на свежем воздухе. В районе Пскова было обнаружено не менее 5 машин, финны у Видлицы, на северном берегу Ладожского озера между Питкярантой и Олонцом также повстречали не менее пяти машин. (Рис.158)

 

    

Рис.158 – «Виккерсы», захваченные немцами и финнами.

 

Танкетки Carden-Loyd Mk.VI.

Эти машины не отнесены к сверхлегким танкам (танкам-танкеткам) по причине открытого сверху корпуса (боевого отделения и отделения управления), либо открытых ящиков для амуниции по бокам корпуса – т.е. по причине неполного бронирования машины. Carden-Loyd Mk.VI рассматриваются исключительно как танкетки. (Рис.159)

 

Рис.159 – Британская танкетка Carden-Loyd Mk.VI.

 

     Для предложения за рубеж фирма Carden-Loyd разработала экспортный вариант своей танкетки, который оснащался бронеколпаками. (Рис.160)

 

 

Рис.160 – Экспортный вариант Carden-Loyd Mk.VI.

 

    Комиссия Халепского купила 20 штук танкеток Carden-Loyd Mk.VI, вероятно, в экспортном варианте – в советских документах машины обозначались «танкетки ВКЛ», а затем К-25 или 25-В и лицензию на их производство. Контракт, как будто, был подписан 11 февраля 1930г. Цена за штуку составляла 275£ (7250 рублей). Указывают, что всего за танкетки, видимо, вместе с лицензией было уплачено 14500£. Сроки поставки оговаривались следующие: 5 шт. в мае 1930г., 4 шт. – в июне, 4 шт. – в июле, 4 шт. – в августе, 3 шт. в сентябре 1930г. Видимо, график поставки машин не был строго выдержан, поскольку упоминают, что в мае вместо пяти машин прибыло только две.

    По прибытии английские машины назначались для ознакомления в части, танковые школы и на профильные предприятия. Танкетки Mk.VI были распределены следующим образом: отдельный учебный танковый полк МВО – 3 шт., 1-й полк механизированной бригады (МВО) – 5 шт., Орловская танковая школа (МВО) – 3 шт., Школа военных автомехаников (МВО) – 1 шт., Бронетанковые курсы (ЛВО) – 2 шт., Военно-техническая академия – 3 шт., предприятия (в том числе заводы №2 ВАТО и в Нижнем Новгороде) – 3 шт.

      Первая официальная демонстрация ВКЛ командованию РККА состоялась в первых числах августа 1930г. и произвела положительное впечатление – говорят, особенно радовался М. Тухачевский. Машины типа британской VCL рассматривалась советскими стратегами, как средство моторизованной кавалерии. Некоторые, в этой связи обычно вспоминают Тухачевского, начитавшись переводной английской литературы на эту тему, и вовсе вещали, что танкетки или танки-танкетки вскоре заменят традиционную кавалерию. У М. Свирина в книге «Танковая мощь СССР» встречается выдержка из письма некоего Лаврова наркомвоенмору Ворошилову: «Относительно малого самоходного пулемета (- танкетка ВКЛ), имею сообщить следующее… Пулемет имеет малые размеры, что позволяет укрыть его в подлеске среди низкорослых кустов… Пулемет имеет высокую скорость движения, на дороге обгоняет лошадь и способен догнать грузовой автомобиль. Пулемет имеет хорошую поворотливость, что позволяет частям, имеющим на вооружении означенные пулеметы, наносить противнику внезапные удары даже в лесистой местности, где применение танков невозможно… Пулемет прекрасно приспособлен для просачивания под огнем в тыл противника, дезорганизации его тылов и преследования отходящего противника…». Пишут, что Тухачевский написал сценарий и добился выделения средств для постановки документального фильма «Танкетка», в котором наглядно объяснялись её преимущества: возможность танкетки наносить внезапные удары из засад, простота и небольшая стоимость в производстве. (Рис.161)

 

Рис.161 – Кадры из пропагандистского фильма, главный герой – танкетка VCL, на нижнем снимке – предположительно.

 

На предприятиях танкетки VCL, видимо, разобрали до винтика - на заводе №2 ВАТО в августе 1930г. 3 ноября 1930г. на базе одной из английских машин построили некий усовершенствованный вариант. Точнее, от британского оригинала взяли, как пишут, гусеничные цепи и ведущие колеса – корпус был уже местного производства, а двигатель от Форда-АА (видимо, вместе с трансмиссией). Впоследствии, после испытаний и доработок, эта машина получила индекс Т-27.

По состоянию на 25 декабря 1932г. в распоряжении УММ РККА все еще числилось 20 танкеток Carden-Loyd Mk.VI. Машины эксплуатировались как учебные примерно до 1935 года, после были отправлены на склад №37. Вновь о них вспомнили в 1938 году, когда начался процесс передачи устаревшей техники в Укрепрайоны различных военных округов. По всей видимости, к этому времени в состоянии, более-менее пригодном для дальнейшего использования, оставались лишь единичные экземпляры Mk.VI - согласно отчету от ноября 1938 года в распоряжение УР БОВО было передано всего две танкетки из четырех, имевшихся по состоянию на апрель того же года. Судьба отправленных в УР машин неизвестна.

Тягачи Vickers-Carden-Loyd Artillery Tractor.

    Из числа машин, закупленных в 1930г. на Vickers и не являвшихся танками, следует отметить тягач Vickers-Carden-Loyd Artillery Tractor. Дело в том, что на базе этой машины британцы в 1931г. получили плавающий танк А4Е11. Советские в 1930г. закупили две машины в варианте трехтонного трактора – по документам машина проходила как «легкий трактор-тягач Карден-Лойд грузоподъёмностью до 3-х тонн», но более распространенным стало название «артиллерийский трактор Vickers-Carden-Loyd». (Рис.162)

 

Рис.162 – 3-тонный трактор Vickers-Carden-Loyd.

 

    Видимо, в 1931г. получив информацию, на шасси какой машины британцы построили свой плавающий танк, советские также взялись за разработку собственного варианта плавающего танка на базе Vickers-Carden-Loyd Artillery Tractor.

    Легкие колесно-гусеничные Christie M1931.

   В США комиссию Халепского интересовали танки фирмы Cunningham и новинки автопрома, применимые в военных целях, однако, кто-то из советских осведомителей уговорил комиссионеров посмотреть на танк инженера Кристи (Рис.163) тем более, что этой машиной плотно интересовались на тот момент наиболее вероятные противники СССР – поляки.

 

Рис.163 – Американский конструктор John Walter Christie, 1865-1944гг.

Фото 22 января 1931г.

 

     В марте 1930г. польские представители оформили договор с Кристи на постройку танка на усовершенствованном шасси бронемашины М.1928. Пишут, что первоначально советская депутация выказывала, скорее, скепсис в отношении колесно-гусеничного танка, массой 10-11 тонн, поскольку такая машина не вписывалась в концепцию СТТА. Однако демонстрация мчащейся на немыслимой для танка скорости и прыгающей на десяток метров машины, видимо, вскружила голову Халепскому и его спутников. Надо сказать, что советским демонстрировали не готовой танк, а шасси, на котором танк собирались строить – вероятно, это была все та же бронемашина М.1928 (Рис.164).

 

Рис.164 - М.1928 на колесном и на гусеничном ходу.

 

     Этого оказалось достаточно для выбора, поскольку основная изюминка «танка Кристи» заключалась в конструкции ходовой части, разительно отличавшейся от всех прочих известных советским конструкций ходовой части. (Рис.165)

 

Рис.165 – Важнейший элемент ходовой – «свеча Кристи» - индивидуальная для каждого опорного катка большого диаметра пружина, скрывавшаяся в корпус машины.

 

   Были и другие соображения в пользу покупки танка Кристи (которого в полном виде еще не было). На машине предполагалось использовать авиационный двигатель Liberty, который уже производился в Советском Союзе под обозначением М-5. Техническая поддержка на силовую установку в данном случае не распространялась. Немаловажно было и то соображение, что в случае заключения контракта между Польшей и американской фирмой Советский Союз мог утратить преимущество в танковом вооружении.

    Несмотря на прохладное отношение Кристи к СССР, финансовые затруднения вынудили его пойти и на переговоры с советской стороной. Первая встреча Кристи с уполномоченным представителем советской закупочной делегации И.А. Халепским состоялась 7 апреля 1930 года в Amtorg Trading Corporation (представляла интересы СССР в США). 28 апреля 1930 года, всего через месяц после сделки с поляками, был подписан контракт между U.S. Wheel Track Layer Corporation и советской Amtorg Trading Corporation. Договор был подписан с американской стороны Дж. Уолтером Кристи - президентом корпорации, с советской стороны - А.В. Петровым, президентом «Амторга», в присутствии И.А. Халепского (СССР), Дж. Майкеля, Дж. Раймонда и Тиффани (все из США). Интересно, что в некоторых источниках сообщают, что договор был заключен на основе устной договоренности – ниже документ, который опровергает эту информацию. (Рис.165а)

 

Рис.165а – Договор на поставку Amtorg Trading Corporation двух танков, подписанный 28 апреля 1930 года.

 

   Итак, СССР платил 60 000 $ за два образца Christie M.1940 (так в тот момент назывался будущий танк). Согласно договору, американская сторона осуществила продажу «двух военных танков общей стоимостью 60000 американских долларов. Доставка танков должна быть произведена не позднее четырех месяцев со дня подписания договора». В договоре также оговаривались: «доставка запасных частей к купленным танкам на сумму 4000 долларов, а также права на производство, продажу и использование танков внутри границ СССР сроком на десять лет». Из некоторых источников следует, что за комплект патентов и право лицензионного производства сроком на 10 лет СССР должен был выложить еще 100 000 $. По контракту, U.S. Wheel Track Layer Corporation обязалась сообщать о новых версиях танка. Дж. У. Кристи выразил также готовность прибыть в СССР сроком на два месяца для консультаций и организации производства. Также предоставлялось место для советского инженера на заводе в Рауэй (штат Нью-Джерси).

    Заключив контракт с советскими, Кристи разорвал договор с полькой стороной, хотя ему следовало в этом случае уплатить неустойку в 10.000$ - советские условия показались американцу более интересными. Кристи стал достраивать польский образец М.1940 (он же М.1931) уже для советов. А вскоре был заложен и второй такой же образец. Обе машины не имели серийных номеров, однако из некоторых источников можно узнать, что один из танков имел номер 2051 – правда, неясно, что это за номер, серийный или регистрационный.

    В середине июля 1930г. на з-д Кристи в Рауэй прибыл советский инженер Н. М. Тоскин (в некоторых источниках указывают, что Тоскин на тот момент, якобы являлся начальником технического отдела УММ РККА). По другим данным, Тоскин встречался с Кристи 14 мая. 9 августа в Москву прибывают 127 листов чертежей машины Christie M.1940. Говорят, что вместе с чертежами пришло уведомление о том, что конструктор сам собирается посетить Москву.

     Чертежи попали в распоряжение главного конструкторского бюро при Государственном Всесоюзном орудийно-оружейно-пулеметном объединении под руководством С.П. Шукалова, и были препровождены в УММ только 13 октября после снятия копий. (Рис.166)

 

Рис.166 – Чертежей, которые получили советские от Кристи не встречается.

Вверху, вероятно, реконструкция чертежей шасси танка Кристи.

Внизу – появившееся относительно недавно изображение танка Кристи по советскому проекту в «исходном» виде. Источник этого изображения определить не удалось.

 

    21 ноября 1930г. принимается решение о развертывании производства танка Кристи М.1931 в СССР. Сами танки были отгружены в СССР 24 (или 28-го) декабря 1930г., на три месяца позже оговорённого в контракте срока, а прибыли в СССР в январе 1931г. И сразу возникает конфликт между советскими заказчиками и Кристи – обе машины поступили в СССР без башен, вооружения, части оборудования и документации. (Рис.167)

 

 

 

Не исключено, это на этом фото шасси, которое было выполнено не по советскому заказу, а для американской армии.

 

Рис.167 – Танки Кристи, прибывшие в СССР.

 

   В этой ситуации советские посчитали возможным отказаться от дальнейшего сотрудничества с Кристи по теме М1931/М1940 и удержали, по одним сведениям, $25000, по другим - $55000, которые должны были выплатить после поставки танков в СССР. Интересно, от какой суммы произошло удержание – от $60000, цена двух танков, или от $164000, сумма всего контракта, включая право на лицензионное производство сроком на 10 лет. Не исключено, что советские оплатили Кристи всего $35000. В пользу такого допущения свидетельствует факт тяжелого финансового положения фирмы Кристи в последующие годы. В знак протеста, Кристи отказался ехать в страну Советов для организации производства танков и перестал поставлять документацию (надо полагать, это дало основания советским не выплачивать $100000 в счет оплаты лицензионного производства). Впрочем, некоторые авторы вставляют оговорку, что оставшуюся документацию в 1931 году удалось достать В.Д. Свиридову, который смог ее получить от работников Кристи.

    Поставленные в СССР шасси М1931 (позже их окрестят БТ-1) несколько отличались и от более поздних образцов, которые были переданы американской армии. По имеющимся данным, на взвешивании 16 мая 1931г. зафиксирована масса машины 9360 кг (с балластом массой 800 кг, вместо отсутствовавшей башни и вооружения). Толщина бронирования составляла от 5,5 мм (днище) до 14 (или 20) мм (лоб корпуса). Шасси имели 338-ми или 343-х сильные двигатели, во многих источниках пишут 400-сильные двигатели Liberty и шестеренчатую передачу – редуктор. Некоторые считают, что был первый танковый редуктор, с которым познакомились советские танкостроители. Крутящий момент от двигателя через многодисковый главный фрикцион сухого трения (сталь по стали), четырехступенчатую коробку передач, бортовые фрикционы и бортовые редукторы передавался на ведущие колеса гусеничного движителя. На колесном ходу тяговое усилие передавалось на заднюю пару ведущих опорных катков через шестеренчатый редуктор (гитару), который одновременно являлся и балансиром заднего опорного катка.  Передняя пара опорных колес была управляемой. Водитель управлял танком с помощью съемного рулевого колеса, однако при необходимости поворота на месте он мог воспользоваться рычагами управления, предназначенными для управления машиной при движении на гусеницах. (Рис.168)

 

Рис.168 – Место водителя (отделение управления танком).

 

    Диаметр опорных катков (колес) составлял 813 мм.

     Вплоть до середины весны 1931 года устройство шасси танков и конструкция изучалась как военными специалистами, так представителями АБТУ и промышленности. 4 марта танк с номером 2051 был отправлен на склад №127 АБТУ, а 14 марта его передали в испытательный отдел, где в течение двух дней проводилась его демонстрация под руководством начальника отдела Громова и инженера танковой станции Лаврентьева. (Рис.169)

 

Рис.169 – «Оригинал-1» на территории «Испытательной танковой станции», март 1931г.

Сараи на заднем плане, надо полагать, и есть «Испытательная танковая станция».

 

     Вплоть до 16 апреля с М1931 знакомились различные делегации руководящего состава, на которых машина Кристи произвела хорошее впечатление. (Рис.170)

 

Рис.170 – Знакомство с машиной одной из комиссий, апрель 1931г.

Опять на фоне сарайчиков.

 

    Видимо, затем пути шасси танков Кристи разошлись - одна машина была разобрана до винтика, как сообщается в документах «препарирована», вторую отправили на испытания.

     16 мая 1931г. приступили к испытаниям машины. Испытания проводились в Подмосковье. Начали дело с технического осмотра и взвешивания. При проведении технического осмотра 16 мая 1931 года было установлено, что посадка и высадка 2-х членов экипажа была возможна в течение 10-20 секунд, но только через отверстие для башни, так как размеры переднего (водительского) люка оказались недостаточными для прохода. При первом же внешнем осмотре были выявлены и другие недостатки, такие, как отсутствие в дверцах люка водителя смотровых щелей, а также возможность доступа к основным агрегатам силовой установки и трансмиссии только после разборки крыши МТО. В тот же день начались пробные пробежки. На второй день испытаний 17 мая во время поворота на травяном грунте сломался кронштейн правого ленивца. (Рис.171)

 

Рис.171 – Знаменитая поломка кронштейна ленивца.

 

   На ремонт ушло двое суток, но 23 мая, после прохождения машиной 500 м поломка повторилась. (Рис.172)

 

Рис.172 – Поломка 23 мая.

 

    После второй поломки танк вновь отправили на ремонт, который продолжался ещё трое суток, после чего машину решили испытывать преимущественно на колесном ходу. С 27 мая и до 13 июня шасси испытывалось пробегом по шоссе и грунтовым дорогам на колесном ходу. (Рис.173)

 

В кювете на Ленинградском шоссе – ситуация, как правило, возникала на мокром покрытии шоссе.

Рис.173 – Пробег по шоссе и грунтовкам.

 

    Общий пробег М1931 за 10 дней составил 200 км на колесах, но 50 из них машина прошла ещё в США – перед отправкой в СССР танки были опробованы на заводе Кристи. Максимальная скорость не превышала 65-70 км/час. Интересно, что в США машина показывала скорость 88 км/ч на колесах по шоссе и 48 км/ч на гусеницах по рыхлому грунту – вероятно, разница проистекала из большей сноровки заводского испытателя.

   Существенным недостатком оказалась полная невозможность движения на колесах по песку и грязи из-за значительного их погружения в грунт. (Рис.174)

 

 

 

Где-то между деревнями Бузланово и Поздняково.

Рис.174 – Иллюстрации движения по песку и грязи.

На двух нижних фото машину вытаскивают буксиром.

 

    7 июня 1931г. машину показывали членам Правительства. Ввиду поломки ленивца продемонстрировать возможностей танка в полном объеме не представилось возможным. На колесном ходу танк свободно прошел 5 рядов проволочных заграждений, а затем преодолел 2-метровый окоп – некоторые сообщают, что была попытка преодолеть 2,5-метровый ров, но она закончилась неудачно (танк зарылся носом в стенку рва и застрял). (Рис.175)

 

Рис.175 – Преодоление кюветов.

 

     Экипаж машины за 44 мин. установил гусеничные ленты, а после 10-минутного перерыва за 35 мин. снял и уложил их на надгусеничные полки.

    13 июня М1931 опять хотели протестировать на гусеничном ходу, но танк прошел всего 1 км, кронштейн снова сломался. (Рис.176)

 

Рис.176 – Поломка 13 июня.

 

    Тремя днями позже начала заедать коробка передач на 2-й и 3-й скорости.

    Всего с 16 мая по 21 июня шасси прошло на гусеницах 43,5 км и 863 км на колесах.

    По результатам испытаний был составлен подробный отчет на 15 листах. В нем, в частности, отмечалось, что танк не прошел полных испытаний из-за поломки кронштейна ленивца: «…Танк испытывался только на колесах, причем испытания показали, что средние скорости по шоссе не превышают 30-35 км/час. Водитель после 4-5 часов сильно устает (благодаря трудности управления и неравномерности хода требовалось все время выравнивать машину). …Двигатель работал хорошо, но необходима частая регулировка клапанов. АКБ (- аккумуляторная батарея) недостаточны для запуска двигателя (холодный двигатель запускался, как правило, с буксира). В коробке передач после 600-650 км выскакивают 2-я и 3-я передачи при большой нагрузке двигателя. Течь смазки из-под уплотнений, затруднено включение всех передач. Через 2-3 часа движения значительно нагревается КПП до 85-88°С при температуре окружающего воздуха +35-40°С. Гусеницы. После 40,5 км сломано 8 пальцев. Ведущие колеса. После 150-200 км наблюдается развал в наружную сторону на 1,5-2 см. Управление танком — удовлетворительное. На грунтовых дорогах «отказывается слушаться руля», а при езде по неровностям толчки выбивают руль у водителя из рук. На скоростях 55-60 км/час управление затруднительно… ЗАКЛЮЧЕНИЕ. …Танк Кристи в том виде, в котором он был представлен на испытаниях, является исключительно интересной машиной с универсальным движением, требует как боевая машина большой разработки и введения ряда конструктивных усовершенствований и изменений».

    29 января 1933г. УММ подписало договор N 157430 с московским ремонтным литейно-механическим заводом «МОЖЕРЕЗ» о восстановлении двух закупленных в Америке танков Кристи «М.1940», именуемых как «Оригинал-1» и «Оригинал-Г1». В связи с тем, что работы по восстановлению танков протекали крайне медленно, то уже через месяц по распоряжению УММ от 25.02.33г. срочным порядком обе машины с разобранными механизмами были отправлены для восстановления на ХПЗ. В марте 1933 года обе восстановленные машины были переданы в опытный цех Т20 отдела Т2 ХПЗ.

    Осенью 1938 года (после того, как на основании постановления КО N 180 от 1.08.38 г. в НИАБТ Полигоне АБТУ РККА был создан музей боевых машин) «Оригинал-1» занял место на открытой площадке. Последние упоминания о наличии в экспозиции музея этой машины датированы 16 июня 1941 года.

    *Дальнейшее формирование бронетанковых частей.

    В 1928-1929гг. предлагалось сводить танки в отдельные батальоны и полки, которые в зависимости от типов танков включались в состав стрелковых частей и соединений либо оставались в резерве Главного командования, с тем чтобы танки помогали пехоте «прогрызать» линии обороны противника. С развитием идей заместителя штаба РККА Триандафиллова о глубоком прорыве ситуация менялась. В своих выступлениях на Совете обороны Триандафиллов неоднократно поднимал вопрос об отказе от стратегии равномерного наступления на всем фронте за счет концентрации войск на направлениях главного удара. Чтобы за счет мощного прорыва фронта на узком участке и стремительного продвижения своих войск на территории противника перейти к расчленению вражеских группировок, их окружению и уничтожению по частям. Это было возможно лишь при постоянном упреждении неприятеля за счет высокой мобильности собственных ударных соединений. Триандафиллов считал, что в войнах будущего необходимо эшелонировать собственные наступающие войска в глубину, чтобы после прорыва линии фронта пехотой при поддержке танков сопровождения мощный эшелон развития успеха, ядром которого стали бы «оперативные танки», потряс бы тылы противника на глубину до 70-100 км и вышел на оперативный простор. Его идеи всемерно поддерживал инспектор бронесил РККА К. Калиновский, который говорил, что «боевые свойства танков должны быть использованы в полной мере, и осуществить это возможно только в составе самостоятельного механизированного соединения, все части которого обладали бы приблизительно одинаковой подвижностью. Поэтому, не отказываясь от применения танковых систем в составе других родов войск, необходимо создавать специальные механизированные соединения…». В статье «Проблемы маневренной войны с точки зрения механизации и моторизации», опубликованной в газете «Красная Звезда», Калиновский так изложил свою точку зрения на предмет: «Стадия развёртывания оперативного манёвра рисуется в следующем виде. Механизированные соединения, стратегическая конница (1-й эшелон оперативного манёвра), устремляющиеся в прорыв вместе с мощной штурмовой и бомбардировочной авиацией, встречными столкновениями ликвидируют подходящие пешком, на автомобилях оперативные резервы противника. Дезорганизация тыла противника – узлов управления, снабжающих баз… производится рейдирующими механизированными соединениями и стратегической конницей, сопровождаемыми десантами с воздуха. Одновременно войсковые соединения (второго эшелона оперативного манёвра) развёртывают манёвр на автомобилях (автомобильный манёвр), поданных из состава авторезерва главного командования…».

    Специальная комиссия РВС СССР во главе с главкомом С. Каменевым пришла к выводу о том, что мотомеханизированные войска в составе РККА нужны и в организационном отношении они должны состоять из:

а) механизированных соединений, предназначенных для решения как самостоятельных задач в отрыве от главных сил войск армии (фронта), так и во взаимодействии с ними;

б) танковые части (соединения) РГК как средство усиления войск, действующих на направлении главного удара;

в) танковые части, организационно входящие в состав общевойсковых соединений и предназначаемые для совместных действий с ними во всех видах боя.

    В мае 1930г. сомп был развернут в 1-ю механизированную бригаду, дислоцировалась в Наро-Фоминске, командир – К.Б. Калиновский. По другим данным, формирование опытной мехбригады началось в феврале 1931г. - 22 февраля 1931г. вышла Директива Народного комиссара по военным и морским делам СССР и РВС СССР № 017127/сс о формировании опытной мехбригады.

    Состав Опытной отдельной механизированной бригады в 1930 году: 1) Командование; 2) Штаб; 3) Броневой полк: 1-й танковый батальон: 1-я, 2-я, 3-я танковые роты; 2-й танковый батальон: 1-я, 2-я, 3-я танковые роты; 4) Легкий разведывательный полк: разведывательный стрелково-пулеметный батальон; разведывательный бронедивизион; разведывательный артиллерийский дивизион; разведывательная рота противовоздушной обороны; 5) Стрелковый батальон: пулеметная рота; 1-я, 2-я, 3-я стрелковые роты; 6) Артиллерийский дивизион (пишут также полк): пушечная батарея; гаубичная батарея; 7) Подразделения боевого и тылового обеспечения. Как будто, по штату бригаде полагалось 60 танков Т-18/МС-1, 32 сверхлегких танка (танкетки), 17 бронемашин БА-27, 27 артиллерийских орудий, 264 автомобиля и 12 тракторов. Однако во время маневров осенью 1930г. в бригаде в наличие находилось 61 танк Т-18 первых серий и 3 танкетки Carden-Loyd Mk.VI – танки и танкетки были закреплены за разными полками бригады. 1 механизированная бригада с 20 августа по 1 октября 1930г. принимала участие в маневрах Белорусского и Московского военных округов. 10 сентября 1930 г. заместитель начальника УММ РККА Бокис утвердил табели к штату Опытной отдельной мехбригады (мирного времени). В соответствии с ними формировался лёгкий полк механизированной бригады, имевший на вооружении 12 лёгких бронеавтомобилей БА-27 (из них 9 боевых и 3 учебных). Встречается, что в 1931г. бригада была усилена, что позволило выделить танки-танкетки и БА в отдельную разведывательную группу (полк), состоявший из трех батальонов Т-27 и трех механизированных дивизионов. К концу 1931г. бригада насчитывала 100 штук Т-27 и 119 (или 110) танков типа Т-18. Так начиналось строительство механизированных войск.

15 июля 1930г. в Орле на базе пехотной школы им. Фрунзе (передислоцирована в Орел из Иваново-Вознесенска) организована бронетанковая школа.

     Приказом РВС СССР от 1.10.1930 г. № 726/218 Броневые командные курсы РККА имени тов. Бубнова (в г. Питере) реорганизуются в Бронетанковые курсы усовершенствования и переподготовки командного состава РККА имени тов. Бубнова с непосредственным подчинением УММ РККА.

     В 1930 г. все трофейные танки времен Гражданской войны должны были быть переданы на длительное хранение и в учебные заведения. К 30 января 1931 г. на военных складах и в учебных заведениях РККА имелось танков типа «Б» 44 шт. (из которых 9 шт. снятые с вооружения), типа «С» – 12 шт. (все сняты с вооружения), «Русский «Рено» – 15 шт. (все сняты с вооружения), французский «Рено» – 13 шт. (все сняты с вооружения).

 

 

Второй период Этапа 1929 -1937гг.

1931 – 1937гг.

 

Начало крупносерийного производства танков.

 

В колею                                                                                                                                  200                                                                                        

Эволюции в отвалах породы                                                                                                433

Переход в новое качество                                                                                                     469

Сверкая блеском стали                                                                                                          792

 

Календарь событий Второго периода Этапа 1929-1937гг.

1931г., 13 февраля	Принятие на вооружение «6-тонного танка Виккерс типа В-26» с развертыванием лицензионного производства танков этого типа. Принятие на вооружение Т-27. Принятие на вооружение танка Кристи.
1931г., март	Д-4 совершил первую пробежку по заводскому двору.
1931г., 19 марта	Задание на разработку проекта безбашенной самоходной установки, СУ-1.
1931г., 4 апреля	Приказ об организации полигона НИАБ (НИАБП).
1931г., апрель	Начало проектирования силами конструкторов ОГПУ «гротеподобных» танков.
1931г., 23 мая	Введение в СТТАВ типа колесно-гусеничного танка БТ.
1931г., 23 мая	Решение о прекращение темы Т-24.
1931г., 1 июня	ХПЗ выдано задание на проектирование танка БТ.
1931г., 6 июня	Утверждено ТТЗ на разработку артиллерийского варианта колесно-гусеничного танка типа Кристи.
1931г., июнь	Начальником вооружений РККА назначен Тухачевский.
1931г., июль	Получен первый Т-24.
1931г., июль	Проекты среднего трехбашенного танка по типу британского Vickers Medium Mk III.
1931г., 27 июня	На испытания поступил ТГ.
1931г., 12 июля	Гибель Триандоффилова и Калиновского.
1931г., июль	Распоряжение о проектировании танкового дизеля на ХПЗ.
1931г., 1 августа	Совет Труда и Обороны СССР принял Постановление «Большая танковая программа», этим же документом была создана комиссия для разработки организации автобронетанковых войск.
1931г., август	Получены установочные двухбашенные Т-26.
1931г., 28 августа	Дан старт по созданию химического оборудования для «химических танков».
1931г.	Работы по теме сверхтяжелого танка типа ТП-1.
1931г., сентябрь	Решение РВС и Комитета Обороны о необходимости строительства к 1933/34г. 10000 танков 5-ти новых типов.
1931г., осень	Получен Т-19.
1931г., осень	Принято решение о разработке «танка второго эшелона» (Т-34 мобилизационный).
1931г., 1 октября	Окончание испытаний ТГ.
1931г., октябрь	Получена опытная СУ-1.
1931г., 7 ноября	Демонстрация первых опытных танков БТ.
1931г, 23 октября	Договор на разработку танка Т-28.
1931г., ноябрь	Решение о проектировании тяжелого пятибашенного танка.
1931г., 18 ноября	Дыренковым представлен проект артиллерийского колесно-гусеничного танка Д-38.
1931г., 6 декабря	Танковое КБ ХПЗ возглавил стажем А. О. Фирсов.
1931г., конец года	Окончание строительства танков Т-24
1931г., конец года	Окончание строительства танков Т-18.
1931г., конец года	Военные приняли первую партию двухбашенных Т-26.
1931г., конец года	Поставлена задача поставить Т-26 на колесно-гусеничный ход.
1932г., январь	Появление варианта ТММ-1.
1932г., 5 января	Официально разрешено вносить изменения в конструкцию Т-26.
1932г., 5 февраля	В Британии закуплены легкие плавающие танки.
1932г., март	Появление первого варианта двухместной башни.
1932г., начало года	Появление темы среднего маневренного танка на базе БТ.
1932г.	Разработка среднего по массе колесно-гусеничного плавающего танка.
1932г.	Проектирование танков с огнеметным и химическим вооружением.
1932г., весна	Проект танка-истребителя на шасси БТ.
1932г., март	Старт темы 100-тонных танков, старт темы танков-крепостей.
1932г., 11 марта	Решение о формировании двух первых мехкорпусов.
1932г., март	Первые опыты радиофикации советских танков.
1932г., март	Заморожен проект ТП-1.
1932г., весна	Советские танковые специалисты посещают Италию.
1932г., март-апрель	Первые серийные танки БТ приняты заказчиком, и отправились в войска.
1932г., 10 апреля	Испытания плавающего танка Т-33 Селезень
1932г., апрель	Проект Троянова
1932г., 28 апреля	Первый образец дизеля БД-2 размещен на стенде для испытаний.
1932г., II квартал	Испытания опытного образца танковой 45-мм пушки 20-К.
1932г., 2/29 мая	Опытный образец Т-28.
1932г., май	Башня Дыренкова под 76-мм орудие на шасси БТ и Т-26.
1932., 13 мая	Основана Военная академия механизации и моторизации РККА (ВАММ РККА).
1932г., май	Начало массового формирования отдельных танковых бригад.
1932г., май	Решение о пулеметном варианте БТ.
1932г., 1 июня	Подан на испытания огнеметный танк ОТ-26.
1932г, лето	Построен ТММ-2.
1932г., июль	Испытания легкого плавающего Т-37.
1932г., лето	Построен легкий плавающий Т-41.
1932г., 15 июля	Собран Т-35-1.
1932г., 11 августа	Принят на вооружение легкий плавающий тип Т-37А.
1932г., сентябрь	Отказ от темы танков ТММ.
1932г., сентябрь	Технические требования к советскому летающему танку.
1932г., конец сентября	Решение об организации серийного производства танков Т-28 на заводе «Красный Путиловец».
1932г., октябрь	Проект летающего танка Камова.
1932г., 26 октября	Создан Трест Специального Машиностроения (СПЕЦМАШТРЕСТ).
1932г.	Упразднение ГКБ ОАТ (Бюро Шукалова).
1932г., осень	Сборка танка ПТ-1.
1932г., осень	На танке ПТ-1 установлена двухместная башня с кормовой нишей и 45-мм орудием.
1932г., осень	Построен второй вариант Т-41.
1932г., осень	Сборка БТ-6.
1932г., ноябрь	Макет танка Д-5.
1932г., ноябрь	Начало работ по Т-35-2.
1932г., 1 декабря	Расформировано КБ Дыренкова.
1932г., декабрь	Новые требования к летающему танку.
1932г., конец года	Опытный экземпляр танка Т-34 мобилизационный.
1933г., начало января	Выработаны новые требования к тяжелому танку прорыва.
1933г., 15 января	Масштабная модель летающего танка Рафаэлянца.
1933г., январь	Проект тяжелого танка прорыва Сиркена.
1933г., 28 января	Договор с ХПЗ на постройку новой базовой модели БТ (тема БТ-7).
1933г.	Проект колесно-гусеничного танка-истребителя ИТ-3.
1933г., I квартал	Производство плавающих танков Т-41 серийный.
1933г., февраль	Серийно выпускающиеся танки БТ получили обозначение БТ-2.
1933г., 25 февраля	Получен первый плавающий танк Т-37А.
1933г., 9 марта	Предложена система организации механизированных войск.
1933г., март	Окончание строительства БТ-2.
1933г., после 15-го марта	45-мм пушка 20-К становится основным орудием для танков БТ и Т-26.
1933г., 22 апреля	Построен Т-35-2.
1933г.	Стартовали работы по разработке оборудования подводного хода для танков.
1933г., май	Ходовой макет колесно-гусеничного КТ-26.
1933г, 31 мая	Решение о свертывании работ по летающим танкам.
1933г., 10 июня	Рассмотрены проекты сверхтяжелых танков.
1933г., июнь	Постановление об изготовлении двух опытных образцов трехбашенного не плавающего колесно-гусеничного танка.
1933г., лето	Начало производства однобашенных Т-26.
1933г., лето	Первые поступления в войска танков БТ-5.
1933г., 15 июля	Документ «О системе танкового вооружения на вторую пятилетку».
1933г., лето	Ликвидирована школа КАМА.
1933г., 9 августа	Новые варианты сверхтяжелого танка Т-39.
1933г., 11 августа	На вооружение принят Т-35.
1933г., 13/5 августа	Утверждение Системы бронетанкового вооружения РККА на вторую пятилетку.
1933г., конец августа	Прибытие танка Christie M1932.
1933г., октябрь	Начало работ по ракетному вооружению для танков.
1933г., 1 ноября	Закончена сборка первого Т-35А.
1933г., ноябрь	Опытный дизель БД-2 установлен на танк.
1933г., ноябрь	Получены опытные артиллерийские Т-26-4.
1933г., декабрь	Конкурс на проектирование плавающего колесно-гусеничного танка Т-43.
1934г., 1 января	Окончание строительства Т-27.
1934г., начало года	На з-де «Красный пролетарий» изготовлен артиллерийский вариант с 76-мм пушкой на шасси БТ.
1934г., начало года	Старт проекта Т-46.
1934г., январь	Окончание строительства двухбашенных танков Т-26.
1934г., февраль	Закрыта тема Т-39.
1934г., 15 марта	Наркомат по военным и морским делам переименован в Наркомат обороны.
1934г., 30 апреля	Первый прототип по теме БТ-7.
1934г.	Посещение советскими танкостроителями заводов в Великобритании.
1934г.	Получен танк с оснасткой для подводного хода.
1934г., май	Формирование еще двух мехкорпусов (5-го и 7-го).
1934г., октябрь	Испытания ПТ-1А.
1934г., 22 ноября	Образование Автобронетанкового управления РККА (АБТУ).
1934г.	Окончание производства танков БТ-5.
1934г., декабрь	Заказ на производство танков БТ-7.
1934г., 12 декабря	Первый выезд танка типа Т-29.
1934г., конец года	Т-18 официально выведены из частей первой линии.
1934г., конец года	Прекращены работы по теме мобилизационного танка Т-34.
1935г.	Завершение выпуска огнеметных танков ОТ-26.
1935г.	Разрабатывалась телемеханическая группа Т-26.
1935г.	Построен опытный Т-46.
1935г., март	В штат частей РККА введена самоходная артиллерия.
1935г., апрель	Построены два опытных образца по программе Т-43.
1935г., апрель	Начало испытаний АТ-1.
1935г., апрель	Решение о приеме на вооружение техники тройного назначения – для огнеметания, постановки дымовых завес или распыления ОВ.
1935г., май	Испытание танка с ракетным вооружением РБТ-5.
1935г., июнь	Опытный БТ-2-ИС.
1935г., июнь	Опытный Т-38.
1935г.	Строительство опытных химических танков на базе БТ-5.
1935г., 19 июня	Было решено оставить на вооружении танк БТ, отказаться от замены его на ПТ-1.
1935г., 11 сентября	Испытания Т-28А.
1935г., 12–17 сентября	Большие Киевские маневры.
1935г., октябрь	Начало серийного производства танка БТ-7А.
1935г., ноябрь	Создано технологическое бюро по дизелю БД-2.
1935г., конец года	Прекращены работы по теме плавающих колесно-гусеничных танков Т-43.
1935г., 12 декабря	Развертывание отдельных тяжелых танковых полков в отдельные тяжёлые танковые бригады.
1936г.	Завершение строительства Т-37А.
1936г., 26/29 февраля	Принят на вооружение Т-38.
1936г.	Строительство установочной партии БТ-7А.
1936г.	Т-27 выводятся из частей первой линии.
1936г.	Прекращение работ по оснащению танков ракетным вооружением.
1936г.	Работы по варианту БТ-5-ИС.
1936г.	Начало производства ХТ-130.
1936г.	Создание телемеханических групп Т-26.
1936г., 9 апреля	АБТУ подчинено Главному управлению вооружения и технического снабжения.
1936г., лето	Опытные танки ТМ.
1936г., июнь	Начало серийного производства Т-28А.
1936г., сентябрь	Прибытие из Британии шасси V/3.
1936г., 24 сентября	Британской фирме «Альвис-Штрауслер» выдали заказ на изготовление легкого по массе колесно-гусеничного танка.
1936г., 26/29 сентября	Решение об оказании военной помощи республиканскому правительству Испании.
1936г.	Производство варианта Т-28 обр.1935г.
1936г., начало октября	Начало массовой доставки танков и советских танкистов в Испанию.
1936г., октябрь	Тема ТМ закрыта.
1936г., 29 октября	Советские танки впервые пошли в бой в Испании. Первый в истории танковый таран.
1936г., ноябрь	Готов Т-46-1.
1936г., 21 декабря	Эталонный Т-29.
1936г., 25/28 декабря	Приказ о направлении на з-д №183 (ХПЗ) на должность руководителя танкового КБ М.И. Кошкина.
1937г., 1 января	Т-28А снят с производства.
1937г., весна	Испытания шасси V/3.
1937г., май	Свернуты работы по АТ-1.
1937г., май	Свернуты работы по 76-мм танковой пушке ПС-3.
1937г.	Производство Т-26 обр.1937г.

 

В колею

 

    Перелом, машина разведки, зарубежные операторы Т-27, варианты на базе Т-27, быстроходный танк, служба БТ-2, БТ-2, как испытательный стенд, машины на базе БТ-2, быстроходный артиллерийский, проект танка-истребителя «типа Б-Т», средний маневренный на базе БТ, средний плавающий на базе БТ, легкий пехотный на базе Vickers Mk.E, служба двухбашенных танков Т-26, экспорт двухбашенных танков Т-26, машины на шасси двухбашенных Т-26, подстраховочный вариант для Т-26, танк огневой поддержки на базе Т-26, огнеметные танки на базе двухбашенных Т-26, трехбашенный средний, машины на шасси Т-28 обр.1933-1934гг., тяжелое усиление, на старте, легкие плавающие, служба Т-37А, проект САУ на базе Т-37А.

 

    *Перелом.

    В течение 1931г. в советском танкостроении произошел радикальный перелом – полный отказ, от конструкций разрабатывавшихся советскими и приглашенными специалистами в 1927-1931гг. в пользу заграничных, главным образом англо-американских, конструкций и типов. Собственно говоря, курс на отказ от отечественных разработок был взят высшим руководством СССР в конце 1929г., когда была утверждена закупочная комиссия ВСНХ (комиссия Халепского), ей прямо вменялось приобретать за рубежом образцы бронетехники и лицензии на производство боевых машин – кто же будет выделять деньги на покупку лицензий, не имя ввиду реализовать их, в противном случае, это пустая трата народных денег (точнее, денег, изъятых у населения разными способами). План серийного производства танков-танкеток типа британской VCL был утвержден уже в июле 1930г. 21 ноября 1930 года принимается решение о развертывании производства танка Кристи. 13 февраля 1931г. был принят на вооружение, с развертыванием лицензионного производства в СССР британский 6-тонный виккерс. В июле 1931г. определились с проектированием среднего трехбашенного танка по типу британского Vickers Medium Tank Mk III с использованием технических решений по немецким гросстракторам. В ноябре 1931г. выдано задание на проектирование 35-тонного пятибашенного танка по типу британского А1Е1, но с заимствованием конструктивных решений по танку ТГ-1. В общем, британский, американский и немецкий опыт заполонил широкое русло советского танкостроения.

    В 1931г. Сталин утвердил план реорганизации войск, в котором делалась ставка на танки.

 В определенном смысле факт состоявшегося выбора того, какие танки надо строить для РККА зафиксирован появлением в сентябре 1931г. решения РВС о необходимом количестве танков для РККА. Очевидно, исходя из ожидания начала крупного военного конфликта в 1933-1934гг. (например, освободительного похода на Запад с целью экспорта Мировой революции), РВС постановил, что для создания бронированного кулака мотомехчастей к указанному времени следует изготовить  до 10 000 боевых машин всех классов: 3000 шт. – легких танков, 5000 шт. – танков-танкеток и 2000 шт. – маневренных. Что же, долго запрягали, теперь хотелось быстро поехать. (Рис.177)

 

Рис.177 – Высшие деятели советского государства на 22-м научно-испытательном автобронетанковом полигоне (НИАБП, в/ч №68054) в 1931г. (полигон организован 4 апреля 1931г. Приказом РВС).

В 1931г. на 22-м НИАБ полигоне были испытаны советский первый серийный модернизированный малый танк сопровождения МС-1, английский танк «Виккерс-Е», советский бронеавтомобиль Д-8, американский автомобиль «Форд», советские автомобили Яг-10 и НАМИ-2, советские тракторы «Сталинец-2», «Сталинец-3» и «Коммунар», эрзац танки Д-10 и Д-11, «десантный танк» Д-14, лёгкий танк Т-26 (пулемётный).

 

Таким образом, в 1930-1931гг. претерпела некоторые изменения типология танков. На смену схеме: позиционный тяжелый танк прорыва - средний маневренный танк – легкий пехотный танк – танк-танкетка, пришла связка легкого пехотного типа и легкого маневренного при сохранении роли танка-танкетки, как машины разведки и сопровождения. Кроме легких танков, для поддержки пехоты и качественного усиления стрелковых и танковых соединений при прорыве укреплённых позиций противника, предусматривалась разработка среднего и тяжелого типов танков прорыва. В литературе встречается такая классификация типов танков: разведывательный тип (сверхлегкий или минилегкий), общевойсковой (легкий пехотный), оперативный (легкий маневренный), тип качественного усиления (средний) и мощный тип особого назначения (тяжелый). Такое сочетание почти на десятилетие явилось основой развития советского танкостроения и военной доктрины, из которой следовало, что единственным видом действий войск есть наступление. В целом, будущий крупномасштабный конфликт представлялся стратегам РККА, как быстроразвивающаяся наступательная операция на территории противника с использованием больших масс легкой бронетанковой техники и авиации.

12 июля 1931г. в 6 часов 30 мин в районе платформы Алабино Западной железной дороги разбился самолет АНТ-9 (Рис.178) – аппарат пилотировал летчик Рыбальчук С.Т., самолет летел в тумане на малой высоте, зацепился за деревья, упал на землю и разрушился.

 

Рис.178 – Самолет АНТ-9.

 

Погибли 5 членов экипажа и 3 пассажира. Среди пассажиров – заместитель начальника Штаба РККА В.К. Триандафиллов и К.Б. Калиновский. Оба этих командира практически определяли в 1929-1931гг. вопросы строительства бронетанковых сил и танкостроения. Их место занял М.Н. Тухачевский (Рис.179), назначенный в июне 1931г. начальником вооружений РККА, а затем заместителем председателя РВС СССР и заместителем наркомвоенмора.

 

Рис.179 – М. Тухачевский.

 

Говорят, Сталин признал правоту Тухачевского в том, что СССР беззащитен перед внешней угрозой и нужно срочно вооружаться – 10 января 1930г. Тухачевский сделал доклад Ворошилову о реорганизации РККА. Представляется, что был и более прозаичный аспект, в 1931г. стало очевидно, что Ворошилов не справляется с организацией перевооружения армии, в том числе, с вопросом производства необходимых типов танков для бронетанковых войск, а Тухачевский, как указывают некоторые авторы, представил Сталину проект о производстве в СССР ста тысяч танков в год – фантастика, конечно, но пришлась вовремя.

Именно мнение Тухачевского вплоть до середины тридцатых годов будет иметь веское значение в вопросах строительства советских сухопутных вооруженных сил и развития советских типов танков.

    *Машина разведки.

    Как уже упоминалось выше, в июле 1930г. на совещании начальника УММ РККА был утвержден план производства VCL (К-25). Таким образом, произошел фактический отказ от советских проектов Т-23, колесно-гусеничной Т-25 в пользу британского образца.

     Первоначально серийное производство ВКЛ планировали развернуть на 2-м заводе ВАТО в Черкизово под Москвой, в кооперации с заводом в Нижнем Новгороде. Правда, сразу оговаривалось, что советский вариант будет оснащаться двигателем Форд-АА и отечественным вооружением. Окончательное определение с головным предприятием состоялось на заседании РВС 13-го августа 1930 года, а полную подготовку предприятий к выпуску танкеток К-25 планировалось завершить к весне 1932 года. Вместе с тем, текущие планы выпуска предусматривали сборку первых 290 серийных машин в течение 1930/1931 гг., ещё 410 – в 1931/1932 гг. и последняя партия из 400 машин ожидалась в 1932/1933 гг. (- пишут также, что в дальнейшем их выпуск должен был составлять по 400 шт. в год).

    Первая танкетка К-25 из «британской» партии прибыла на завод №2 ВАТО в августе 1930 года, где инженеры провели ознакомление с её конструкцией и подготовили рабочие чертежи. Перед началом крупносерийного производства в КБ завода №37 (он же 2-й завод ВАТО) под руководством инженера Н. Козырева была организована конструкторская бригада, которой поручили адаптировать ВКЛ под требования СТТА.

    В августе 1930г. ОКМО завода «Большевик» при участии конструкторской группы Н. Козырева и в присутствии слушателей Академии им. Дзержинского рассмотрели варианты переделки танкетки «ВКЛ» в соответствии с требованиями «системы танко-тракторно-автоброневооружения РККА», и в частности, возможного перевода ее на колесно-гусеничный ход. Здесь же обсуждалась целесообразность продолжения работ нал проектом Т-25 Симского. 22 августа 1930г. постановили продолжить только чисто гусеничный вариант по типу ВКЛ.

    Первый образец VCL советского изготовления был построен к 3 ноября 1930г. на заводе «Большевик». Машина получила двигатель Форд-АА, а также корпус, изготовленный с применением деталей из мягкой конструкционной стали. Единственными иностранными деталями стали гусеничные цепи и ведущие колеса, которые сняли с британской танкетки. Испытания, проходившие осенью, сразу выявили несколько серьёзных недостатков. Прежде всего, при движении сильно перегревался двигатель, а объём внутренних топливных баков не давал требуемого запаса хода. Кроме того, бронирование в 4-7 мм посчитали недостаточным для защиты от пуль крупного калибра. Таким образом, Т-25/В-25 отправили на доработки, которые проходили осенью 1930 — зимой 1931 гг.

   Сохранив общую компоновку машины - размещение силового агрегата, вооружения и экипажа в одном корпусе, при этом двигатель с системами питания и охлаждения находился в средней части, трансмиссия впереди, а экипаж сзади, Козырев с коллегами из ОКМО действительно внесли некоторые изменения в оригинальную конструкцию ВКЛ: немного увеличили размеры корпуса, чуть расширили колею, вместо индивидуальных колпаков появился общий (хотя сохранялась возможность открывать колпаки членов экипажа раздельно), бортовые ящики для амуниции сделали закрытыми. Эти изменения повлекли увеличение массы машины почти на тонну, чтобы компенсировать увеличившуюся нагрузку на ходовую часть пришлось с каждого борта добавить по тележке с парой опорных катков. В результате изменений, получилась полностью бронированная машина, которую в отличие от оригинала, можно отнести к танкам. (Рис.180)

 

Рис.180 – Вверху – оригинальная VCL, далее – экспортный вариант К-25, внизу – ее советский вариант.

 

    В таком виде машина была переименована, получив индекс Т-27. Первый прототип уже Т-27 был построен в январе 1931г. (Рис.181, Рис.182)

 

 

Рис.181 – Один из первых экземпляров, возможно, январский.

 

Рис.182 – Т-27 в проекциях и компоновка.

 

     Масса машины 2700 кг. Габариты: длина – 2600 мм, ширина – 1825 мм, высота 1443 мм, клиренс – 340 мм. Корпус танка-танкетки собирался из катаных бронелистов толщиной от 6 до 10 мм (10 мм вертикальные элементы корпуса, днище – 4 мм) при помощи клепки и, частично, сварки. С целью предотвращения попадания воды внутрь машины при преодолении бродов, стыки между листами на высоту 400 мм уплотнялись холщовыми прокладками на сурике. Рама крепилась к бортам корпуса с помощью двух косынок. На верхнем и нижнем лобовых листах болтами крепился броневой кожух, закрывавший выступающую часть картера дифференциала. На большинстве машин этот кожух крепился на заклепках и снимался только вместе с лобовыми листами. На верхнем, наклонном листе трансмиссионного отделения находился люк с броневой крышкой на петлях, который обеспечивал доступ к коробке передач и приводам управления. С левой стороны корпуса находилось место водителя, справа – командира машины, являвшегося также наблюдателем и пулеметчиком. С правой стороны имелось специальное отверстие для крепления пулеметной установки. В переднем щитке со стороны механика-водителя была сделана смотровая щель для вождения машины при закрытом люке, со стороны командира (стрелка) – отверстие, закрываемое броневыми щитками пулеметной установки. В верхней части боковых листов были сделаны смотровые щели с броневыми задвижками, а в нижней – круглое отверстие для прохода задней трубчатой оси. Для посадки экипажа было предусмотрено два люка прямоугольной формы, вырезанных в крыше корпуса. Там же были установлены три откидывающихся бронированных колпака, закрывавших люки механика-водителя, пулеметчика и люк доступа к силовой установке. На машинах последних выпусков в колпаках люков экипажа были сделаны специальные лючки, закрываемые броневыми заслонками. Колпак люка механика-водителя имел лючок в кормовой части, командира – в крыше и в кормовой части. В колпаке люка силовой установки был сделан лючок для доступа к заливной горловине топливного бака, закрывавшийся броневым колпачком. На бортовых листах корпуса с наружной стороны крепились патронные коробки с дверцами в кормовой части. Дверцы коробок крепились на петлях и закрывались двумя болтами. К бортам корпуса перед патронными ящиками крепились грязевые щитки, предохранявшие экипаж от забрызгивания грязью и снегом. На машинах последнего года выпуска были введены и кормовые грязевые щитки. Спереди перед броневым колпаком силовой установки для доступа охлаждающего воздуха к радиатору системы охлаждения имелось отверстие, закрываемое броневым козырьком. В кормовом листе корпуса перед радиатором были сделаны специальные дверки, управляемые с места механика-водителя. Днище корпуса имело оригинальную конструкцию – оно собиралось из нескольких листов, а в его центре находилось корытообразное углубление. В его передней части выполнили два отверстия с нарезными пробками, предназначенными для слива топлива и масла из КПП и картера двигателя. Для буксировки на корпусе танкетки на верхнем, наклонном листе трансмиссионного отделения была приклепана специальная петля, а в кормовой части на машинах последнего года выпуска – буксирная рама с петлей.

    Вооружение состояло из одного 7,62-мм танкового пулемета ДТ образца 1929г. На танкетках первого года выпуска он устанавливался на специальном лафете, обеспечивавшем вертикальное наведение пулемета и связанном с педалью подъема. На танках-танкетках последующих выпусков установка ДТ производилась во фланце, обеспечивавшем более удобное наведение, а также лучшую защиту стрелка от пуль и осколков. Патронные коробки (крепились болтами с наружной стороны бортовых листов), могли вмещать 28 магазинов.

     Силовая установка состояла из карбюраторного 4-тактного 4-цилиндрового двигателя ГАЗ-АА (Форд-АА) мощностью 40 л.с. с карбюратором типа «Форд-Зенит». Скорость по шоссе 42 км/ч, скорость по проселку – 16 км/ч. Запуск двигателя осуществлялся стартером мощностью 0,9 л.с. или вручную с помощью рукоятки. Запаса топлива во внутренних баках на 42 литра хватало на 110 км при движении по шоссе. Трансмиссию целиком заимствовали от ГАЗ-АА. Она включала сухое однодисковое сцепление с накладками из ферродо, четырехступенчатую КПП, простой дифференциал с колодочными тормозами и два бортовых редуктора.

    Ходовая часть применительно на один борт состояла из шести опорных катков, сблокированных попарно в три тележки (тележки в качестве элемента амортизации имели листовые рессоры), переднего направляющего колеса (ленивца) и ведущего колеса заднего расположения с цевочным зацеплением. Вместо поддерживающих катков Т-27 имел длинную пластину. Ширина трака составляла 150 мм.

    Электрооборудование Т-27 состояло из аккумуляторной батареи 3СТ-V ёмкостью 80 Ам/ч и динамо-машины на 200 Вт. Напряжение бортовой сети составляло 6 В. Радиооборудование на машине не устанавливалось.

    В таком виде, решением РВС СССР от 13 февраля 1931г., танкетка-танк Т-27 была принята на вооружение РККА (Рис.183) – к тому времени государственные испытания еще не были завершены.

 

 

 

    Рис.183 – Т-27 в натуре.

 

     Первые 45 серийных Т-27 собрали на заводе «Большевик», после чего производство полностью перешло на завод №37 (бывший 2-й завод ВАТО) и ГАЗ.

    В сентябре 1931г. планировали выпустить 5000 танков-танкеток Т-27, но уже в начале 1932г. программу их производства сократили до 3100 штук.

    В течение всего выпуска в конструкцию машины незначительные изменения. Например, машины последних выпусков отличались следующим: в колпаках люков экипажа были сделаны специальные лючки, закрываемые броневыми заслонками; вместо дверок в кормовом листе корпуса перед радиатором был установлен специальный броневой кожух с отверстием, направленным вниз; пулемет ДТ устанавливался в специальном фланце, обеспечивавшем более удобное наведение пулемета как по вертикали, так и по горизонтали, а также лучшую защиту стрелка от пуль и осколков; были введены кормовые грязевые щитки.

    Полностью выпуск Т-27 завершился в начале 1934г. (с 1 января 1934г.), после сборки 3295 машин Т-27 всех модификаций. По другим данным, было произведено 3328 единиц шасси Т-27. (Рис.184)

 

Рис.184 – На параде у стен древнего Кремля.

 

   Т-27 начали поступать в войска в конце 1931г. В первую очередь Т-27 отправили в 1-ю механизированную бригаду – к концу 1931г. бригада имела 100 танков-танкеток, а затем в механизированные полки каждой кавалерийской дивизии. По состоянию на 25 декабря 1932 г. в распоряжении УММ РККА находилось 2084 танка-танкетки Т-27. Известно, что в начале 1930-х Т-27 применяли в боевой обстановке в Средней Азии (пустыня Каракум, Гурьевская обл.) в борьбе с местными повстанцами. В 1933г. Т-27 поступили на вооружение четырех воздушно-десантных батальонов (первый воздушно-десантный (авиамотодесантный) отряд сформирован в марте 1930г.). Каждому такому батальону придавалось по роте Т-27. Инженер А.Ф. Кравцев сконструировал устройство, с помощью которого Т-27 не только подвешивались под самолетом ТБ-1 или ТБ-3, но и могли сбрасываться с малой высоты на землю. (Рис.185, Рис.186)

 

Рис.185 – ТБ-3 с подвешенным Т-27, фото с маневров 1935 года.

 

Рис.186 – Указывают, что это авиадесантный вариант.

 

   Практически сразу оказалось, что новинка не так уж хороша. Расположение вооружения не позволяло вести круговой обстрел. Колея шасси, расширенная на несколько сантиметров по сравнению с британским прототипом, не обеспечивала хороших ходовых качеств, особенно при передвижении на мягком или заболоченном грунте. Много нареканий вызывала также теснота в боевом отделении. В итоге, отношение к машинам этого типа в скором времени стало, скорее, негативным. К 1 января 1934г. количество танкетных батальонов достигло 23, однако спустя всего два года Т-27 стали постепенно выводить из частей первой линии, стараясь заменить их легкими танками.

    С начала 1930-х в СССР велись работы по созданию автоматических сцепок между танками для того, чтобы машины могли таким способом преодолевать широкие рвы. Пишут, что в 1934г. под руководством Н.Ф. Цыганова была разработана сцепка двух Т-27, которая смогла преодолеть ров шириной 2 м. Однако было отмечено, что в боевых условиях осуществить сцепку двух боевых машин не представлялось возможным. Тем не менее, 15 мая 1936 г. на НИАБТ полигоне состоялось испытание сцепки из трех танков-танкеток Т-27 по преодолению трапецеидального рва шириной 3,1 м и глубиной 0,8 м. Общее время преодоления препятствия составило чуть больше 1 мин. Но и в этом случае дальше опыта дело не пошло. (Рис.187)

 

Рис.187 – Сцепка из трех Т-27.

 

    В 1930-е годы активно прорабатывались средства для защиты танков против собак-подрывников.

   23.08.1924г. появился приказ Реввоенсовета СССР №1089 по подготовке служебных собак. На основании этого документа при Высшей стрелково-тактической школе «Выстрел» организовывалась Центральная учебно-опытная питомник-школа военных и спортивных собак. Предложение по использованию служебных собак для подрыва танков противника было, в частности, подано слушателем курсов служебного собаководства Шошиным, аналогичное предложение было внесено командиром взвода 7-го полка связи Нитцем. Эти предложения относятся к 1930-му году. Опыты по практической дрессуре служебных собак были начаты в 1931-м. На учениях 1934г. собак-подрывников опробовали. Вскрылось, что собаки могут атаковать танк с разных сторон, подползать под него, и запрыгивать на броню. Более того, попытки отпугивания собак при помощи танковых огнеметов (ХТ-26) выраженного эффекта не показали. В 1935 году собак-истребителей танков официально приняли на вооружение.

    Вскоре на ум пришла мысль, что и противник может использовать собак для борьбы с советскими танками. Приняли решение оборудовать танки против собак-подрывников проволочными и пластинчатыми ограждениями, как пассивными, так и активными (электрифицированные, либо с подвижными элементами). Не прошла эта тема и мимо сверхлегких Т-27. (Рис.188)

 

Рис.188 – Т-27 оборудован средствами защиты от собак.

 

     Т-27 продолжали активно использоваться в строевых частях до конца 1937г. Также по танкетной роте было в стрелковых полках территориальных дивизий типа Б, развертываемых при мобилизации в корпуса. На 21 февраля 1938 г. на балансе РККА ещё числилось не менее 2960 машин этого типа – по другим данным, на 1 января 1937г. в войсках насчитывалось 2547 машин Т-27. То есть, за семь лет эксплуатации было отправлено на переработку или разобрано не более 500 Т-27. В 1938г. командующий Западным ОВО Павлов, где имелось порядка 500 танков-танкеток, предложил использовать Т-27 для связи и передать часть машин в распоряжение командования укрепрайонов, выделив их в отдельные роты или батальоны. Это предложение было поддержано и утверждено Комитетом Обороны СССР 7 августа 1938 г.

     Небольшое количество Т-27 приняли участие в Зимней кампании 1939-1940гг. По наиболее достоверным данным, в составе 9-й армии (точное подразделение не указано), действовавшей на мурманском направлении, имелось несколько танков-танкеток. Ещё около десятка Т-27 числилось за разведывательными подразделениями. Например, в 33-м отдельном разведывательном батальоне (орб) на 9 марта 1940 года имелось два Т-27 (пишут, что орб за время боевых действий из состава стрелковых подразделений получил шесть Т-27). Кроме того, в стрелковых частях состояло на вооружении 19 шт. Т-27, преимущественно использовавшихся как бронетранспортеры. По всей видимости, прямых боевых столкновений Т-27 с противником не было – Т-27 старались использовать только для боевого охранения и патрулирования дорог. Несколько машин этого типа было потеряно от мин и технических неисправностей. (Рис.189)

 

Рис.189 – В Зимнюю кампанию.

 

    В отчете за май 1940 года указывалось, что в составе военных округов находятся порядка 1800 Т-27, однако сколько из них могло эксплуатироваться не сообщалось. 8 мая 1940 г. на рассмотрение в ГКО поступила очередная инициатива – снять с вооружения все Т-27.

    Поскольку боевая ценность Т-27 за это время сильно снизилась их начали передавать в состав танковых училищ или переделывать в транспортеры вооружения. Для ускорения этого процесса 3 декабря 1940 г. начальник Генерального Штаба РККА подписал директиву №5\4\370, в которой предписывалось «для обучения личного состава и сбережения материальной части отпустить, исключительно как учебные, на каждый батальон тяжелых танков по 10 танкеток Т-27». Непонятно, как экипажи и технический персонал могли научиться управлять и обслуживать тяжелые КВ, если разница в весовых и ходовых характеристиках между ними и Т-27 была не сопоставима. Некоторое количество Т-27 было передано в ОСОАВИАХИМ. (Рис.190)

 

Рис.190 – Красноармейцы за изучением материальной части, фото 1934г.

 

     К 1941 году общее количество Т-27 оценивается в пределах 2558 (по другим данным – 2154) единиц, из них на ходу было не менее 1134. По другим данным, на 1 января 1941г. в войсках насчитывалось 2157 Т-27. Определить, сколько боеспособных танкеток-танков было в приграничных округах на 22 июня 1941 г. вряд ли возможно, хотя некоторые данные на этот счет все же имеются: 1-й мехкорпус, 1-я танковая дивизия - 40 шт. Т-27, данные об их боевом применении отсутствуют; 4-й мехкорпус, 32-я танковая дивизия - 38 танков-танкеток, были поровну распределены между 63-м и 64-м танковыми полками, все были потеряны к концу июля; 9-й мехкорпус, 35-я танковая дивизия, возможно, 7 единиц Т-27, потеряны к концу июля; 10-й мехкорпус, 24-я танковая дивизия - 2 танка-танкетки Т-27, данных о применении нет; 15-й мехкорпус, 37-я танковая дивизия не менее 20 «нештатных» Т-27, попали в состав 74-го танкового полка, приняли бой в районе Кременца 23 июня 1941г.; 18 мехкорпус, 47-я танковая дивизия, 94-й танковый полк - 36 танков-танкеток, из них 24 шт. в исправном состоянии, использовались как учебные до полного износа к концу июля 1941г.: 24-й мехкорпус - 7 Т-27, к концу июля все потеряны.

    Вероятно, основная часть Т-27 к сентябрю 1941г. осталась на территории занятой противником (Рис.191), но некоторое количество танкеток-танков по-прежнему продолжало оставаться в закромах родины.

 

 

Рис.191 – Подбитые или захваченные.

 

    Приказом от 8 августа 1941г. подразделения 14-й армии, из состава частей 1-го мотострелкового полка, пополнились техникой, в числе которой находилось 40 танков-танкеток, четыре БА-10 и одиннадцать БА-20. Возможно, Т-27 использовались в роли артиллерийских тягачей. Т-27 также придавали некоторым дивизиям народного ополчения: 2-й, 7-й, 8-й, 9-й, 10-й и 32-й или 35-й, а, возможно, обеим. Отдельные танкетные батальоны имели в своём составе по 16-17 единиц Т-27, и только 10-я дивизия, державшая оборону в районе Дорогобужа, располагала 33 такими машинами. В литературе встречаются воспоминания Кендзерского А.Ю., которому довелось воевать на Т-27 осенью 1941г. на подступах к Москве. «Мне был 19-й год. Я работал в Москве на большой автобазе слесарем по ремонту машин. Нас не призывали, поскольку у нас была «бронь». Потом пришел какой-то молодец — агитатор из райкома комсомола и говорит: «Ребята, вы же молодые. Вы же можете добровольно на фронт пойти». Ну, мы и пошли. Причем, пошли почти все, во главе с нашим мастером, Иваном Кутузовым. Попали мы в 32-ю Краснопресненскую дивизию народного ополчения. При этой дивизии была отдельная танковая рота, командиром которой был Паценко, а политруком твой соотечественник Юдович. На вооружении роты было 17 танкеток Т-27. Просто игрушка — вся она весила полторы тонны. Бронирование слабенькое. Моторчик слабенький от М-1. Экипаж состоял из двух человек — стрелка и водителя, причем командиром считался водитель. Ну, какой там командир! Все мы были равными. Все управление — педаль газа и палка — на себя потянешь, он налево повернет, от себя — направо. Влезать в эту танкетку надо было через крышу, закрывающуюся крышкой с крючком, как на оконной раме. Я со своим ростом туда еле помещался. У командира роты танкетка была побольше – Т-40. Забыл сказать, что вооружена танкетка была пулеметом ДТ, к которому было всего три диска. А что ты думаешь? У людей винтовок не хватало! Был даже приказ, чтобы убитых раздевать и хоронить голыми, а одежду давать живым. В конце лета — начале осени отправили нас на фронт. Нам повезло — только проскочили через Вязьму, и тут же на станцию налетели немцы. Нам не досталось, а на станции они все с землей смешали. Сначала нашу дивизию бросили на подавление Вязьменского десанта. Часть немцев разбежалась, а часть мы уничтожили. Потом нас перебросили под Ельню, которую 8-го октября мы взяли обратно. В этих боях все обошлось почти без потерь — у нас только одну танкетку подбили. А 17-го октября, как сейчас помню, потому что это был день моего рождения, нас расколошматили. Мою танкетку подбили. В нее со стороны стрелка попал то ли мина, то ли снаряд. Я не знаю. Короче, Юрке Шахову, моему стрелку, осколком распороло живот, и потроха его на мотор вывалились. А меня задело рикошетом в голову, и кровь залила глаза. Я думал, меня убили. Потом глаза протер, смотрю — Юрка хрипит. Я встал, а там щель такая в два пальца и вижу дуло винтовки: «Рус, сдавайся!» А у меня никакого оружия не было, только 2 гранаты в ногах лежат! А за ними нагибаться! А ему только нажать! Мне же некуда деться!.. Я сейчас за этого немца Бога молю… Почему он на спуск не нажал? Ну, я этот крючок откинул, крышку поднял и вылез…».

    Осенью 1941г. два или три Т-27 пытались применять для поддержки морского десанта у Евпатории. Машины были погружены на тральщик. Десант высадили, но корабль с танкетками-танками был поврежден огнем с берега и затонул.

    Одно из последних упоминаний о Т-27 относиться к 1 декабря 1941 года. В тот день несколько Т-27 поддержали в районе Яхромы атаку 71-й отдельной морской стрелковой бригады – т.е. машины применялись как танки поддержки пехоты.

    В некоторых источниках можно встретить, что Т-27 на фронте применялись до середины 1942г.

    Дольше всего Т-27 служили на восточных границах СССР. Согласно акту о наличии БТТ на Дальнем Востоке на 30 сентября 1945г. имелось 56 Т-27 и ещё 52 машины, определенные как «танкетки». Все машины значились в графе «исправные».

   *Зарубежные операторы Т-27.

    В 1935г. 2 экземпляра Т-27 были поставлены в Турцию.

    Несколько трофейных Т-27 использовалось в армиях противника. Немцы исправные Т-27 (Рис.192) применяли в качестве машин охранения и транспортеров легких пушек.

 

Рис.192 – Теперь у вермахта.

 

    Согласно И.П. Шмелёву, несколько танков-танкеток попали к венграм. По румынским отчетам, им также досталось некоторое количество Т-27, по крайней мере - две штуки. Пишут, что их использовали для обучения личного состава и в качестве транспортеров. Ещё некоторое количество Т-27 стали трофеями словацкой армии.

   *Варианты на базе Т-27.

   В 1932 году в опытном порядке на Т-27 вместо пулемета была установлена огнеметная установка, в которой огнесмесь выбрасывалась с помощью сжатого воздуха. Дальность огнеметания составляла 25 метров, запаса огнесмеси хватало на 30 выстрелов. Резервуар с огнесмесью возили на прицепе. Поскольку через брандспойт можно было выбрасывать как огнесмесь, так и распылять ОВ, машину в литературе называют двояко ОТ-27 или ХТ-27. Работы по созданию образцов вооружения для химического оснащения мотомеханизиованных частей были развернуты на основании приказа начальника вооружения РККА от 28 августа 1931г.

    Первую модель испытывали в 1932г. Было построено 4 прототипа ОТ-27-1. По результатам опытов машину приняли на вооружение, в том же году построили 12 единиц ОТ-27 обр.1932г. Однако в целом она оказалась неудачной и спустя полгода её сменила новая модификация, оснащенная химической установкой КС-3. Данный вариант ОТ-27 обр.1933г. выпускался серийно, в 1933-1934гг. (по некоторым данным, машина выпускалась и в 1935г.)  выпущено 177 штук. Также был произведен один экземпляр модифицированной машины ОТ-27М. (Рис.193).

 

Рис.193 – ОТ-27, пишут, что внизу – модернизированный вариант, некоторые авторы именно ее называют ХТ-27

 

    Если учесть все экземпляры произведенных огнеметных/химических танков на базе Т-27, включая прототипы, получается их количество – 194 шт., но в литературе встречаются и другие оценки: 187 или 164 штуки.

   4 танка ОТ-27 до 1939г. использовались в ВДВ. На начало ВОВ в войсках оставалось 32 или 33 машины ОТ-27, все они числились за 8-м мехкорпусом. В марш смогли выйти 13 машин. Все танки-танкетки 8-го мехкорпуса назначили в поддержку пехоты. Они атаковали немцев, но вскоре в строю оставалось лишь 4 машины. После боя нашли лишь одну исправную машину. К 07.07.41 машины типа Т-26 не числились в составе 8-МК.

   В 1932 году поступило распоряжение создать «телетанки» на основе Т-27. В январе-феврале 1933 года пять таких машин были отправлены на полигон Ленинградского военного округа, где прошли испытания совместно с аналогичными машинами на базе Т-18 и Т-26. По сравнению с ними ТТ-27 выглядел хуже. Оборудование, которое было установлено в кормовой части корпуса в деревянном ящике, подвергалось сильной тряске и воздействию отработанных газов из выхлопной трубы, что могло привести к его отказу или самопроизвольному выполнению команд. Проходимость также оказалась неудовлетворительной. Вместе с этим, управление ТТ-27 оказалось достаточно надежным. Машина могла выполнять несколько сложных команд, включая распыление ОВ, дегазацию местности и подрыв заряда на борту. Были также проведены опыты по управлению машинами с самолёта Р-5, при этом ни разу не было зафиксировано случаев отказа аппаратуры. Сравнив полученные данные, было принято решение отказаться от дальнейших работ по ТТ-27 и сосредоточить внимание на телемеханических группах на базе легких танков. И все-таки во время ВОВ 6 линейных Т-27 переделали в радиоуправляемые машины. Вооружение с танкеток-танков сняли, а взамен поместили мощный заряд тротила. Управлялись машины по проводам. Аппаратура дистанционного управления была создана в Москве на заводе № 627 Наркомата электротехнической промышленности под руководством военного инженера 3 ранга А.П. Казанцева. Радиоуправляемые Т-27 применили 27 февраля 1942г. под Севастополем. 2 телетанка взорвались на вражеских позициях, еще 2 взорваны до подхода к цели и 2 уничтожены артиллерийским огнем немцев.

    Предпринималось несколько попыток создать на базе Т-27 САУ.

    В 1931г. Сиркен взялся разработать САУ, вооруженную 37-мм пушкой Гочкиса – в источниках этот вариант иногда обозначают Т-27М. Прицельная дальность стрельбы составляла 300 метров, при максимальной 2000 метров. Начальная скорость снаряда была 442 м/с. Транспортировка боекомплекта предусматривалось на специальном прицепе. Пишут, что было представлено два варианта, один – без пулемета, другой с пулеметом. (Рис.194)

 

 

 

Рис.194 – Вверху – вариант без пулемета, внизу – вариант с пулеметом.

 

    В течение 1933-1934 годов специальное конструкторское бюро завода «Красный Путиловец» спроектировало самоходную установку с 76-мм пушкой КТ-27 года на базе танкетки Т-27. Проект выполнялся для вооружения моторизованных соединений. Пушка устанавливалась на одной танкетке за щитом (надстройка полностью срезалась), при этом место водителя сохранялось, и умещалась боеукладка на 8 выстрелов. Орудие имело углы вертикальной наводки от -3° до +35° и горизонтальной +\-18°. Топливный бак и радиатор охлаждения двигателя перенесли в кормовую часть, одновременно упростив схему электропитания. Высота машины уменьшилась, составив на линии огня 1250 мм. Боекомплект (50 снарядов) и орудийный расчет (2 чел.) перевозился на другой танкетке.

    Для ведения огня требовалось откинуть упоры (ноги). (Рис.195)

 

 

 

Рис.195 – САУ с 76-мм пушкой КТ.

 

    Был получен заказ на постройку нескольких опытных образцов (некоторые источники указывают 5 шт.), три из которых были поставлены к началу 1934г. На испытаниях «танкетная» САУ не смогла показать требуемых характеристик. При стрельбе возникала сильная отдача. Некоторые из САУ не были оснащены бортовыми щитами, а при движении вне дорог мотор перетяжеленной танкетки сильно перегревался и выходил из строя. Работы по теме прекратили.

     В 1933 году была разработана и изготовлена САУ с 76-мм динамо-реактивной (безоткатной) пушкой Курчевского, получившая название «малый артсамоход СУ-3» или СУ-76К. (Рис.196)

 

 

Рис.196 - Малый артсамоход СУ-3.

 

   История с динамо-реактивными или газодинамическими пушками в России берет начало в 1916г. Инженер Д.  Рябушинский сконструировал 70-мм пушку на треножном станке. Газы выбрасывали снаряд из ствола, частично выходя наружу через противоположное ему отверстие. Таким приемом снижался откат и масса орудия. Орудие на таких принципах в 1923г. сконструировали Л.В. Курчевский (Рис.197) и С.Н. Изенбек, они назвали его динамо-реактивной пушкой (ДРП).

 

Рис.197 – Леонид Васильевич Курчевский, 1890/1891-1937гг.

 

   Казенная часть ДРП оканчивалась соплом Лавалля, из которого часть пороховых газов вылетала назад, своим реактивным действием компенсируя откат, что позволяло отказаться от противооткатных приспособлений и упростить как лафет, так и артсистему в целом. Начиная с весны 1923г., Л.В. Курчевский бомбардировал письмами все вышестоящие инстанции, предлагая свои ДРП. Руководство обратило внимание на инициативного конструктора, и 25 сентября 1923г. специальное совещание под председательством Главкома С.С. Каменева постановило начать работы по созданию «полковой» и «самолетной» пушек ДРП, а в 1924г. начала работу комиссия по безоткатным динамо-реактивным пушкам под руководством В. Трофимова и Е. Беркалова.

    29-31 марта 1928 года на НИАПе проводились сравнительные испытания 45-миллиметровых пушек малой мощности Лендера и Соколова, 45-миллиметровой пушки большой мощности Лендера, 60-миллиметровой гаубицы Лендера, 65-миллиметровой гаубицы Дурляхера, 37-миллиметровой пушки Пюто, а также двух 76-миллиметровых безоткатных (динамореактивных) пушек Курчевского (Рис.198, Рис.199).

 

Рис.198 – 76-мм батальонная пушка Курчевского.

 

Рис.199 – Предположительно, 76-мм пушка Курчевского на автомобильном шасси, рядом – надо полагать, автор.

 

    Руководил испытаниями Тухачевский. Хотя образцы ДРП показали худшие результаты по сравнению с классическими орудиями (меткость, скорострельность и так далее), однако Тухачевскому ДРП понравились, его резолюция: «К дальнейшим опытам на АКУКС необходимо доработать ДРП для того, чтобы уничтожить демаскирование. Дата окончания доработки 1 августа 1928 года. Поставить вопрос о совмещении зенитной и противотанковой пушек».

     Примерно, в 1932г. на ДРП обратили внимание лица, занимавшиеся танкостроением (- видимо, с подачи все того же Тухачевского). И вскоре начались опыты по установке этих орудий на танки.

     На Т-27 попало, как будто, ДРП, переделанное из авиационного варианта. Масса орудия составляла всего 180 кг. Орудие было размещено на платформе Т-27 таким образом, что имело углы возвышения ствола 0,5 – 15 град., горизонтального обстрела – 55 град. с правого борта и 60 град. с левого. Масса снаряда составляла 6,23 кг, а его начальная скорость 341 м/с. Для стрельбы из пушки применялись унитарные выстрелы со шрапнельным снарядом, осколочной и бронебойной гранатой. Наибольшая дальность стрельбы осколочной гранатой составляла 7000 м.

    На войсковых испытаниях вскрылось множество недостатков, наиболее существенным из которых были плохие баллистические характеристики пушки и небезопасность её эксплуатации. При выстреле из сопла вырывалась мощная струя газов, а сильный звук и облако пыли демаскировали установку. Курчевский, в отличие от зарубежных аналогов, выбрал схему орудия с нагруженным стволом и высоким давлением внутри гильзы, что мало позволяло облегчить систему. Стремясь обеспечить минимальный вес при высокой скорострельности, он пытался осуществлять перезаряжание с дульной части ствола, экспериментируя со сгораемой матерчатой гильзой из нитроткани и чашечным обтюратором типа Минье на снаряде. Заряжание было трудоемким, надежного сгорания гильзы при выстреле не получалось, она порой рвалась в магазине при подаче, нарушалось зарядное соотношение, изменяющее баллистику. В результате происходили систематические осечки, неполноценные выстрелы, отказы при подаче и разрывы ствола. Не было и нормальной обтюрации снаряда, при стрельбе нельзя было находиться позади орудия, громкость стрельбы была ужасающей именно для стрелявших и своих войск позади линии огня, каждый выстрел требовал в два-три раза большего порохового заряда, чем традиционная артиллерия. Кроме того, малая высота линии огня орудия не позволяла осуществлять эффективное прицеливание на дальность свыше 400 м. Особенности конструкции орудия - ствол орудия проходил насквозь через боевое отделение - не позволяла эффективно прицеливаться и наводить орудие по горизонтали. В результате от этого проекта отказались.

   Встречаются сведения, что в 1934г. (под требования новой СТТА, утвержденной 5 августа 1933г.) на базе Т-27 разработали батальонный 45-мм универсальный пушечный самоход. Орудие на этой САУ устанавливалось в кормовой части корпуса и прикрывалось бронещитом. Как и в случае с КТ-27 орудийный расчет и само орудие транспортировались на разных танкетках.

   Кроме того, КБ Гроховского на базе Т-27 экспериментировало с неуправляемыми реактивными снарядами. Два РС-132 крепились по бортам корпуса машины на специальных направляющих, а пуск ракет осуществлялся из боевого отделения. Развитие такая система не получила в виду низкой прицельной дальности стрельбы.

    Сразу после начала серийного производства УММ РККА распорядилось, в соответствии с принятой в 1929 году системой вооружения РККА, начать создание на основе Т-27 танков снабжения. Задание на разработку было выдано в августе 1932 года НАТИ и уже к ноябрю предстояло изготовить опытный образец. По проекту, подготовленному бригадой конструктора Н.И. Коротконожко, с танкетки снималось вооружение, изменялась конструкция боковых карманов и устанавливался саморазгружающий механизм. При боевой массе 3500 кг такая машина могла перевозить 40 патронных ящиков и 24 пулеметных диска. Реализация проекта задержалась до 1 марта 1933 года, а затем и вовсе отменена. (Рис.200)

 

Рис.200 – Варианты машин на шасси Т-27.

 

   Пытались приспособить Т-27 и для инженерных целей.

   В 1934 году, для Т-27 был изготовлен и испытан вариант мостоукладчика. (Рис.201)

 

Рис.201 – Мостоукладчик.

 

    Был сделан деревянный мост длиной 4,5 метра, который мог быть установлен на танкетку в течение 2-х часов. Установка моста осуществлялась при помощи подкидного бруса, который крепился на тросах к передней части моста. Подъехав к препятствию, водитель должен был сбросить брус при помощи тросового привода, после чего тот захватывался гусеницами и, после натяжения тросов, мост упирался передними концами в землю и перекидывался через само препятствие. Хотя такая конструкция была достаточна дешева в изготовлении, от варианта мостоукладчика полностью отказались. Связано это было с низкой надежностью моста, трудностью его установки и неизбежными изменениями в конструкции танкетки.

    В 1934г. году прошли испытания минного заградителя. От серийной эта машина отличалась наличием специального барабана и механизма укладки мин. (Рис.202)

 

Рис.202 – Минный заградитель.

 

    Минирование проходило следующим образом. Водитель сбрасывал специальный якорь, от которого к барабану натягивался трос. Разматываясь, трос вращал барабан с минами и те, через заданный интервал, ставились прямо на грунт без всякой маскировки. Всего в барабане находилось 170 мин с массой взрывчатого вещества 0,9 кг. Вариант Т-27-заградитель также не был принят на вооружение, в виду большого расхода мин и легкости их обнаружения противником.

     Использовали Т-27 и для экзотических проектов – на его базе был построен опытный образец «танка подводного хода» Т-27ПХ, который мог преодолевать реки и глубокие ручьи глубиной до 4 метров. Первые опыты по герметизации и оснащению шасси Т-27 оборудованием подводного хода были проведены в Белорусском военном округе, но на вооружение Т-27ПХ принят не был.

    В 1934г. Т-27 начали переделывать в арттягачи или танки-транспортеры – Т-27Т. Основными отличиями Т-27Т стали специальные спинки-поручни на патронных ящиках и подножке. (Рис.203)

 

 

Рис.203 – Машина с поручнями.

 

   Такой тягач мог транспортировать 37-мм или 45-мм противотанковую пушку. Более удачным признали использование Т-27Т в качестве тягачей 45-мм противотанковых пушек. В этом варианте вооружение обычно не демонтировалось, но проводились доработки по установке инженерных приспособлений для буксировки орудия. (Рис.204)

 

Рис.204 – Т-27Т. Интересно, что на верхней машине поручни отсутствует, часть расчета пушки уместилась на скамеечке между бортовыми ящиками.

 

     С 1936г. переделка Т-27 в Т-27Т приняла массовый характер.

     Применялись шасси Т-27 и в авиации. Была разработана модификация АСТ-27 -специальная гусеничная машина авиастартер. На шасси Т-27 устанавливалась специальная ферменная конструкция со стрелой, высота которой могла варьироваться в зависимости от типа самолёта, выдвижной штангой и подножкой для более удобной работы обслуживающего персонала. Испытания АСТ-27 проводились в период с 10 января по 13 февраля 1939г. Самоходный авиастартер использовался для пуска двигателей и буксировки самолётов И-15, И-16, У-2, Р-5, СБ и других. Затем были проведены войсковые испытания, которые прошли с 19 июля по 27 сентября 1939 г. в войсковой части №9012 в Люберцах. В заключении военной комиссии было сказано, что АСТ-27 вполне оправдывает своё назначение и может быть принят на вооружение. По некоторым данным, перед войной в авиастартеры было переоборудовано 20-25 танкеток.

    *Быстроходный танк.

     «…мною настоятельно предлагается форсировать организацию производства танка Кристи… мною предлагается на текущий 1930-31 год дать промышленности задание построить не менее 100 штук танков Кристи». И. Халепский. 6 июня 1930г.

   Приведенная цитата из отчета Халепского о командировке советской закупочной комиссии за рубеж в 1930г. могла бы стать самой достойной эпитафией на могиле ее автора, если бы могила этого деятеля существовала. Посыл Халепского можно признать точкой отсчета генеральной линии советского танкостроения, главнейшей вехой, которой является танк Победы – Т-34. Да и современные российские и украинские танки отчасти смотрятся отпрысками этой линии развития, у истока которой оказался, в общем-то случайный для танкостроения человек – Иннокентий Андреевич Халепский.

    Предложение Халепского было замечено. На расширенном заседании РВС с представителями промышленности «По вопросам о танках» с 1 по 5 июля был поднят вопрос о производстве танков Кристи на Ярославском автомобильном заводе.

    В августе 1930 года из США доставили купленные у Кристи чертежи танка М.1931 их передали в ГКБ для переработки и подготовки рабочей документации.

    Не дожидаясь прибытия опытных образцов М1931 из США (машины прибыли в СССР в январе 1931 года), постановлением РВС СССР от 21 ноября 1930 года принимается решение о развертывании производства танка Кристи (пишут также, что было принято решение о принятии танка Кристи на вооружение РККА) в Советском Союзе в качестве временной меры, пока не будут разработаны отечественные танки аналогичного назначения. Это очень неординарное решение, поскольку в генеральном документе по танкостроению – СТТАВ – отсутствовала позиция для танка с ТТХ типа танка Кристи. Момент этот безусловно был предметом обсуждения в кругу заинтересованных лиц, поэтому 11 января 1931г. появилось следующее решение УММ: «Поскольку американский танк Кристи не отвечает требованиям системы танко-тракторно-автоброневооружения и на вооружение не принимался (- то есть все-таки решением РВС от 21 ноября 1930г. танк Кристи на вооружение не принимался), сквозного индекса Т ему не присваивать… Более разумным представляется предложение о присвоении ему индекса «СТ» — скороходный танк, или «БТ» — быстроходный танк…».

    13 февраля 1931г. постановлением РВС СССР танк Кристи принимается на вооружение. В некоторых источниках указывается, что танк Кристи был сразу принят на вооружение под индексом индексом БТ-2, но более достоверно, что советский аналог танка Кристи стал официально именоваться БТ-2 с февраля 1933г.

    К апрелю 1931г. из производственной программы танков БТ выпал Ярославский автомобильный завод. 24 апреля 1931г. на заводе «Большевик» состоялось совещание «О танковой программе на заводе на 1931 год». О важности рассматриваемого вопроса свидетельствует состав участников совещания: К.Е. Ворошилов (наркомвоенмор СССР), Тухачевский (с июня 1931г. будет назначен начальником вооружений РККА), Славин (РВС ЛенВО), Карпенко (ОГПУ), Халепский, Литуновский, Лебедев (все трое от УММ), Сальников (директор завода), К.К. Сиркен, Забржевский (технические директора завода), а также другие представители завода и цехов. В принятом постановлении завод обязали приступить к изготовлению рабочих чертежей с 1 мая 1931 г. и до конца года поставить 100 серийных танков БТ. В третьем пункте постановления было записано: «Завод принимает заказ на изготовление в текущем (1931) году на 100 танков «БТ» (модель «Кристи») при условии снабжения его прокатной цементированной броней, причем для разработки рабочих чертежей переключается с 1 мая с.г. на эту работу специальное танковое конструкторское бюро, заканчивающее в данный момент рабочие чертежи Т-26.... В связи с производством «БТ» дальнейший выпуск Т-18 прекратить». Но эти планы внезапно претерпели кардинальные изменения. Оказывается, финансово-плановая комиссия НКВМ наметила на 1931 год изготовление 150 средних танков «ТГ» немецкого конструктора Э. Гроте. Однако из-за задержки изготовления опытного образца нового типа среднего танка заместителем председателя Реввоенсовета Уборевичем по предложению Халепского было разрешено заказать на ХПЗ изготовление 200 средних танков Т-24 вместо ТГ. Но так как договор на их изготовление даже к концу апреля 1931 года еще не был заключен, то Комиссия Обороны СССР в начале мая проработала вопрос о возможности производства на ХПЗ танка «БТ». Когда читаешь такое, то создается впечатление, что одна рука не знала, что делает другая, а головной мозг и вовсе ни при делах – хотя, вроде бы, все максимально зацентрализовано.

   По приказу народного комиссара по Военным и Морским делам начальник УММ РККА 17 мая 1931г. составил план выполнения решений правительства по организации производства «БТ» (танка «Кристи») на ХПЗ. Этим планом предусматривалось:

«I. Изготовление рабочих чертежей к 15.07.31 г. (один месяц) СКБ (- специальное конструкторское танковое бюро) под руководством начальника конструкторского бюро оружейного объединения С.А. Гинзбурга и в составе 20 инженеров и конструкторов от Г.К.В. №8 оружейного объединения, 15 инженеров и конструкторов от HATH ВАТО, от Ижорского завода 2 конструктора по корпусу, от УММ Тоскин (Рис.205) в качестве заместителя начальника Конструкторского Бюро и Рожкова в качестве конструктора по укладке боеприпасов и башне. От ХПЗ - танковое КБ Алексенко в полном составе. Кроме того, с 10.06 директор ХПЗ обеспечивает бюро тридцатью копировщиками.

2. Для разработки техпроцесса производства танка привлечь пять высококвалифицированных специалистов от Укргипромаша.

3. Собрать спецбюро БТ ХПЗ к 25.05.31г.

4. Изготовить опытные образцы в количестве 3-х штук к 15.09.31г 2 образца изготавливает ХПЗ и один - опытный цех завода «Большевик» с подачей отливок и поковок с ХПЗ.

5. Изготовление первой партии 100 штук. 2 машин - к 01.11.31г. 30 штук - к 30.12.31г. 50 штук - к 01.01.32г.» (РГВА Ф4 оп. 14 д. 505. л. 131).

 

Рис.205 – Николай Михайлович Тоскин, 1895-1949гг.

Военинженер 2-го ранга, сотрудник УММ.

В 1938г. арестован, умер в заключении.

 

   Практически все пять пунктов данного плана легли в основу Приказа ВСНХ СССР №73 от 21.05.31г. об обеспечении организации производства «БТ» на ХПЗ и создании конструкторского бюро. Окончательное же решение по организации производства танка «Кристи» было отражено в Протоколе №6 Комиссии Обороны «О танкостроении» от 23 мая 1931 года. В пятом пункте этого протокола было записано: «Разрешить РВС СССР ввести танк «Кристи» в систему авто-бронетанко-тракторного вооружения РККА в качестве быстроходного истребителя (БТ). Ворошилову и Орджоникидзе в декадный срок окончательно договориться, какое максимальное количество БТ (в имеющемся образце, без всяких изменений) может быть изготовлено в 1931 году на ХПЗ, имея в виду полное снятие заказа Т-24. Одновременно обязать РВС форсировать работы по модернизации танка Кристи» (РВГА. Ф4. оп. 14.д.505.л.115). Согласно этому же Постановлению, ХПЗ к весне 1932 года должен был подготовить танковое производство по БТ с годовой программой 2000 танков, причем к 1 января 1932 года завод должен был сдать 25 и подготовить к приемке еще 25 танков и 25 комплектов деталей и собранных механизмов с расчетом выпуска первых 100 танков не позднее 15 февраля 1932 года.

    Проектированием, организацией и подготовкой производства БТ начиная с 25 мая занималось только что сформированное на ХПЗ КБ. Это специальное танковое конструкторское бюро возглавлял Н. М. Тоскин, который был откомандирован УММ РККА на ХПЗ из Москвы. В КБ работало 22 конструктора, большинство из которых не имело инженерного образования, имелся штат из тридцати копировальщиков. Проектирование силовой установки танка было возложено на Давыденко, Михайлова, Флерова и Андрыхевича. Разработкой трансмиссии занимались Куприн, Давиденко и Серковский. Ходовая часть проектировалась Каштановым, Мариным, Дорошенко и Гуревичем. За чертежи общего вида машины отвечал Скворцов.

   В документе от 28 мая 1931 года, озаглавленном «Соображения об организации производства танка БТ», говорилось следующее: «Опыт организации производства Т-24 показал, что внедрение в промышленность и организация производства машины, конструктивно незаконченной, или же модернизация и внесение конструктивных изменений в процессе освоения производства приводит фактически к дезорганизации и срыву. Поэтому БТ должен быть поставлен в производство в точной копии с имеющимся образцом. Это значительно упростит организацию производства, и что особенно важно в производственном отношении – лишит повода кого бы то ни было ссылаться на недоработанность конструкции, как мы это имеем с Т-24».

    1 июня 1931 года председатель НТК УММ Лебедев направил директору ХПЗ Владимирову утвержденное начальником УММ Халепским задание на проектирование колесно-гусеничного танка БТ («Кристи»). Согласно заданию, машина должна была иметь характеристики: боевая масса 14,0 т; скорость движения на колесном ходу 70 км/ч, на гусеницах – 40 км/ч; запас хода не менее 4 часов движения; вооружение в трех вариантах – 76,2-мм противоштурмовая пушка (временно), - 37-мм пушка большой мощности, - 2 пулемета ДТУ; боекомплект к 76,2-мм пушке 40 выстрелов, к 37-мм пушке 100 выстрелов, к пулеметам ДТУ 5000 патронов; броневая защита лоб, башня, корма – не менее 20 мм, борт – 13 мм, дно, крыша – 6 мм; экипаж не менее 3 чел.

     Фактически же «разработчикам» следовало подготовить чертежи танка Кристи в метрической системе с минимальными изменениями по корпусу и ходовой, спроектировать башню (или башни – в зависимости от типа оговоренного вооружения) и места под боекомплект. Первоначально разработка рабочих чертежей велась только на основе документации, полученной из США, поскольку ознакомиться с реальным танком (№2501) заводу представилась возможность только по завершению его испытаний в 1932г. В некоторых источниках указывают, что работы над чертежами и технологической документацией по танку БТ-2 была завершена к 26 июля 1931 года. (Рис.206)

 

Рис.206 – БТ-2 без башни.

 

     Согласно утвержденному плану, изготовление корпусов, траков гусениц, поковок, стального и цветного литья поручалось Харьковскому паровозостроительному заводу. Ижорский завод обязали поставить броневые листы для корпуса и башен, а также стальные цельнотянутые трубы. Пружины подвески должны были поступать с завода «Большевик» или с завода имени С.М. Буденного, радиаторы – с радиаторного завода в Москве.

   Несмотря на совершенно прозрачную линию директивных органов, на ХПЗ к идее развернуть производство БТ вместо «своего» Т-24 отнеслись враждебно. Помощник начальника УММ Бокис, побывавший на заводе летом 1931г., сообщал: «директор завода Бондаренко (Рис.207) с целью дискредитации быстроходной машины открыто называл ее «вредительской». Вот почему «стоило очень больших усилий, нажимов и постановлений, вплоть до Правительства, чтобы заставить ХПЗ строить танк БТ и в порядке производства устранять отдельные недочеты, которые имелись в чертежах и конструкциях танка БТ».

 

Рис.207 – Бондаренко Иван Петрович, 1894-1938гг.

Высшего технического образования не имел, но некоторое время учился в Харьковском технологическом институте. Бокис называет Бондаренко директором, хотя, согласно официальной справке, Бондаренко стал директором ХПЗ С 1 января 1934г., а в 1931г. он, вроде бы, являлся главным инженером этого предприятия. Правда, некоторые поясняют, что в 1931г. Бондаренко был директором танкового производства ХПЗ.

Расстрелян.

 

    Кроме того, в знак протеста уволился руководитель танкового КБ ХПЗ Алексенко.

    Споры на тему, следовало ли сворачивать программу Т-24 в пользу заокеанского танка периодически и теперь сотрясают отечественную литературу. Так сказать, «почвенники» заявляют, что если бы в производство Т-24 были вложены такие силы и средства, как в организацию выпуска БТ, то нет никаких сомнений, что «двадцать четвертый» довели бы до нормального работоспособного состояния, да и выпуск их был бы соизмерим с выпуском бэтэшек. Действительно, на «доведение до ума» танков БТ потребовался не один год, и танки БТ-2 фактически являлись учебными машинами, имевшими огромное количество недостатков, как технического, так и конструктивного характера. «Почвенники» считают, что если посмотреть характеристики БТ-2 и Т-24, то последний имел большие возможности для модернизации - усиления брони, вооружения, установки более мощного двигателя и т. п. В умозрительных рассуждениях и расчетах современные сторонники развития отечественного типа танка приходят к выводу, что к 1940 году на базе Т-24 мог бы получиться танк массой примерно 22 тонны - то есть фактически получилась бы «тридцатьчетверка», которая бы выглядела по-иному. Таким образом, выходит, производством Т-24 зря пожертвовали ради организации выпуска закупленной за рубежом боевой машины. Противники «почвенников» - следовательно, «западники» - считают: Т-24 оказался сложной для промышленности и дорогой машиной с большим количеством недостатков, на устранение которых потребовалось бы большое количество времени и сил, и что там получилось бы в сухом остатке, не слишком очевидно – возможно, никакого приличного среднего танка на вооружении РККА к началу ВОВ не было бы. В общем, цена вопроса спора ясна.

    Преодолевая сопротивление руководства ХПЗ, УММ РККА 2 сентября 1931 года выдало заказ № 70900311, согласно которому заводу предписывалось к 1 ноября изготовить 6 опытных образцов танка БТ. Увы, к указанной дате удалось произвести только три машины из неброневой стали. Интересно, отдельные узлы танков начали изготавливать еще до получения полного комплекта технической документации. Качество первых танков было таково, что даже заводская приемка отказывалась их принимать. Тем не менее, машины отправились в центр Харькова (во многих источниках указывают Москву) на парад 7 ноября 1931г. Один танк по пути вышел из строя из-за возгорания двигателя (в московской версии перед Красной площадью). Два оставшихся БТ из-за неполадок в коробках передач еле двигались по улицам и площадям. (Рис.208)

 

Рис.208 – Первый образец БТ-2, нет никакого вооружения, форма башни – простой цилиндр, без изъянов.

 

    Такой ошеломительный дебют вызывал озабоченность, в конце 1931г. М. Тухачевский (в то время уже зам. наркомвоенмора) высказал опасения по поводу освоения выпуска танков БТ: «… прошу Вас сообщить, соответствуют ли характеристики танка Б-Т заявленным и не совершаем ли мы ошибку, ставя этот танк в производство на Харьковском заводе… Тухачевский».

    Применительно к теме появления первых танков типа БТ в литературе циркулирует некий курьез – БТ с двумя раздельными башнями, типа тех, что устанавливали на двухбашенные танки Т-26. Самый обширный материал по этому вопросу опубликован весной 2002г. в журнале «Полигон» за авторством Т.Р. Епачев (т.е. «Трепачев») и носил характер первоапрельской шутки. Впрочем, двухбашенный БТ упоминается и в книге И.П. Шмелева «Танки БТ» от 1993г., где он фигурирует под индексом БТ-4. (Рис.209)

 

Рис.209 – Чертежи из журнала «Танкомастер».

В правой башне нарисована 37-мм пушка, в левой - пулемет

 

    По версии Т.Р. Епачева, проект бронемашины на шасси БТ с двумя самостоятельными башнями не имел отношения к танку БТ-4, поскольку его разработка случилась раньше появления серийных БТ-2. Осенью 1931г, когда были построены 5 корпусов для БТ Ижорский з-д долго не поставлял башни, тогда решили поставить башни от Т-26. Якобы, Тухачевский дал добро на переделку пяти машин. Для обозначения нового проекта Наркомат танкостроения (-?) предложил аббревиатуру БТ-ВТ. Две двухбашенные машины своим ходом отправились в Москву, где одна из них приняла участие в параде на Красной площади. Она прошла в одной колонне с танками БТ-2 первой серии. (Рис.210)

 

Рис.210 – Доступные изображения легендарной машины.

 

    К сожалению, с юмором у читателей «Полигона» оказалось неважно, и сомнительная история про двухбашенные БТ пустила корни. Вернемся в реальный мир.

   Помимо истории про БТ-ВТ встречается, что 1 декабря 1931г. (некоторые пишут: 1930г., что маловероятно) КБ Тоскина предложило НТК УММ два своих варианта на базе М.1931.

   Один вариант предполагал возможность создания танка массой 12-12,2 (до 12,5) тонн. Броневую защиту планировалось выполнить из 13-, 10- и 6-мм броневых листов. Танк вооружался одной 37-мм или 45-мм пушкой и двумя пулеметами (один спарен с орудием, другой устанавливался в лобовом листе рядом с водителем), боекомплект 100 выстрелов и 60 пулеметных дисков (2780 патронов). Экипаж танка должен был состоять из 3-х или 4-х человек. Трудно представить, что машину с подобной компоновкой экипажа можно было построить на родной базе танка Кристи М.1931 – требовалась коренная переделка конструкции. Встречается, что предлагали ставить на шасси М.1931 широкую двухместную башню и каким-то образом устроить в лобовой части машины место для курсового пулеметчика. (Рис.210а)

 

Рис.210а – Лобовая проекция «большого» варианта танка на базе М.1931.

 

     В качестве силовой установки предполагалось использовать двенадцатицилиндровый карбюраторный двигатель М-17 мощностью 500 (680) л.с. В ходовой части предполагалась пятикатковая схема (на борт) – вместо четырехкатковой - с двумя ведущими и двумя управляемыми (передними) колесами колесного хода. Максимальная скорость танка на колесном ходу, согласно расчетам, составляла 74 км/ч, на гусеничном — 53 км/ч. Этот проект вызвал интерес и даже в общем был поддержан НТК УММ, так сказать, на перспективу.

    Другой вариант – танк массой 7,5 т. Корпус машины укорочен по сравнению с оригиналом. Танк вооружался одной 45-мм или 37- мм танковой пушкой и пулеметом ДТ в уменьшенной по высоте башне. Боекомплект 90 выстрелов и 40 пулеметных дисков (2520 патронов). Экипаж два человека. Двигатель - карбюраторный М-6 конструкции А.А. Микулина мощностью 300 л.с. Ходовая часть имела четырехкатковую схему на борт с одним управляемый (передним) и ведущим (задним) на борт колесом при колесном ходе, причем заднее ведущее колесо являлось и ведущим при использовании гусеничного движителя. Максимальная скорость на колесном и гусеничном ходу составляла 53 км/ч. Следы этого предложения можно найти в документе «Программа работ секции нового проектирования Т-2К в 1933 году» от 27 января 1933г. В пункте 7 значится: «БТ — эскизный проект с наименьшим весом, наивысшими скоростями, в особенности на гусеницах, при наибольшем вооружении». Однако на практике идея 7-8-тонного танка на базе БТ была заморожена до 1937г.

   Т.е. Тоскин предлагал разработать варианты, один из которых тяготел к характеристикам среднего маневренного танка, а второй – к характеристикам легкого танка, принятым в СТТА. Однако руководители не рискнули немедленно пойти по скользкому пути проектирования новых вариантов, почтя за благо начать массовое строительство танков, путем копирования уже готовых изделий.

    Освоение производства нового танка на ХПЗ шло очень медленно не только из-за нежелания руководства ХПЗ выпускать «чужую», навязанную заводу машину, но и по причине ограниченных возможностей производственной базы – завод был обременен и выпуском другой продукции, например, строительством и разработкой гусеничных тракторов «Коммунар» и «Комминтерн». Возведение же новых цехов задерживалось не только из-за отсутствия строительных материалов, но и из-за отсутствия необходимого специального оборудования, которое приобреталось за границей - специальные металлорежущие станки были закуплены в Германии, Швейцарии и США. Только в январе 1932 г. завод получил четыре металлообрабатывающих станка, закупленных АМТОРГом в США, а также трех чертежников. Кроме того, подводили смежники - на Ижорском заводе (ИЗ) столкнулись с рядом проблем при изготовлении бронелиста для корпуса и, особенно, башни нового танка. Вместо заданных 50 комплектов корпусов и башен ИЗ в 1931 году смог отправить на ХПЗ лишь 3. Вот почему к концу 1931 года вместо запланированных 25 танков ХПЗ удалось изготовить лишь 3 вышеупомянутых машины. Наконец, в январе 1932г. Краматорский завод освоил производство траков и готовится отливать опорные катки для танка БТ.

    Танковое СКБ ХПЗ с 6 декабря 1931 года решением коллегии ОГПУ возглавил высококвалифицированный инженер с дореволюционным стажем Афанасий Осипович Фирсов (Рис.211).

 

 

Рис.211 – Коллектив КБ Т2К ХПЗ им. Коминтерна вместе с его руководителем с 1931 по 1936 год А. О. Фирсовым (в центре), 1883-1937гг., расстрелян.

 

   На момент своего назначения Фирсов сидел в одной из московских «шарашек», приговоренный к пяти годам заключения за «вредительскую деятельность». Поговорим немного об этой фигуре, по мнению многих, сыгравших важную роль в развертывании программы танков типа БТ.

   Фирсов родился в 1883 году в семье бердянского купца, после окончания железнодорожного училища высшее образование получил в высшей технической школе в Митвайде (Германия) и политехническом институте в Цюрихе, специализировался на проектировании дизелей. Получив высшее образование, работал конструктором на заводе «Зульцер». В 1914 году вернулся в Россию, на Коломенском машиностроительном заводе стал работать над созданием дизелей для подводных лодок, потом главным механиком завода «Красная Этна» в Нижнем Новгороде, а в 1927 году на Николаевских заводах имени Андре Марти — главным инженером по дизельному строительству. В 1929 году как представитель «старорежимных сословий» проходил по делу о контрреволюционной вредительской группе на заводе, свою вину не признал, и ее не доказали, но в связи с такими подозрениями он в 1929 году уволился и переехал в Питер, где его как специалиста пригласили на завод «Русский дизель». В 1930 году Фирсова вновь арестовали в связи с процессом Промпартии (среди обвиняемых оказался близкий знакомый Фирсова). Последовал приговор – пять лет заключения. Его, как квалифицированного специалиста поместили в «спец бюро» под непосредственным руководством Орджоникидзе, здесь он стал заниматься проблемами танкостроения, и в 1931 году под охраной его доставили в Харьков возглавлять «непокорное» танковое КБ. Трудно понять логику товарищей – вредителя поставили «разрулить» в КБ, саботировавшее решения директивных органов. Перед Фирсовым бала поставлена задача организовать на заводе качественное производство танков БТ, которые имели много недоработок и дефектов в основных агрегатах, силовой установке и узлах ходовой части. Вначале коллектив создателей Т-24 не очень приветливо встретил назначенца «сверху», но одаренный и разносторонне развитый Фирсов, инженер с энциклопедическими знаниями, быстро завоевал авторитет и уважение. По свидетельству современников, находясь под круглосуточным контролем ОГПУ и, живя при заводе, поскольку семья осталась в Питере, он с головой окунулся в работу. Фирсов умел хорошо и четко организовать труд своих подчиненных, выдержанный, уравновешенный в общении, он стремился передать свой опыт подчиненным. Вместе с ними изучал технические новинки зарубежных фирм, поощрял изучение иностранных языков (- не иначе, готовил коллег к сотрудничеству с иностранными разведками).

     Помимо проблем с производством качественной брони и формированием из неё корпуса и башен, остро стояла проблема с моторами для танков. Строго говоря, для машин не было двигателей. Обеспечение танков БТ двигателями сначала планировалось осуществить за счет возобновления серийного производства двигателя М-5 на одном из авиационных заводов – до 1930г. они производились на з-де «Большевик», но в связи с переходом этого з-да на массовое производство танков Т-18, налаженное на нем производство авиационных двигателей М-5 было прекращено. Организация производства авиационных двигателей мощностью 350-500 л.с. была возложена на ВАО (Всесоюзное Авиационное Объединение). Но так как новый авиационный завод в срок построен не был, то на нет, и суда нет. В августе 1931 года поступило предложение вместо М-5 ставить более мощный М-17 (480 л.с.), который являлся копией немецкого BMW-VI. Этот вариант встретил сопротивление со стороны начальника ВВС РККА Я.И. Алксниса. Представленные им доводы были вполне уместны – только для нужд авиации требовалось выпустить в текущем году 3000 моторов М-17, в то время как советская промышленность могла дать не более 2000. Поставки этих двигателей считались первоочередными, так как они требовались для установки сразу на несколько типов самолётов, среди которых были дальние бомбардировщики ТБ-1 и ТБ-3, летающие лодки МБР-2, военно-транспортные АНТ-9 и разведчики Р-5. В итоге вопрос об оснащении танков серии БТ моторами М-17 был снят. Пришлось срочно закупать в США имевшиеся там запасы устаревшего двигателя «Либерти» L-12 (Рис.212).

 

Рис.212 - 12-поршневой карбюраторный 27-литровый двигатель «Либерти» L-12.

 

Для закупки этих моторов от УММ в США был отправлен В.Д. Свиридов. Правительством было разрешено приобрести в США 50 двигателей «Либерти» в октябре и еще 50 — в декабре 1931 года. Причем, некоторые источники уточняют, что купленные двигатели были не новые, а с «пробегом», почему они требовали ремонта, отличались невысокой надёжностью и пожароопасностью. С другой стороны, отмечают, что новые двигатели «Либерти» имели приличный для того времени моторесурс: 400-450 часов.

     Еще одной проблемой стал вопрос оснащения быстроходного танка вооружением.

     При принятии на вооружение танка БТ в качестве основного вооружения на нем должна была устанавливаться 37-мм пушка Б-3. Опытный образец этой пушки был изготовлен в начале 1929 года по переработанным чертежам фирмы «Рейнметалл» и предназначался для установки в танк Т-18. По другой версии, 28 августа 1930 года был заключён договор через подставную немецкую компанию «Бютаст», через которую Советскому Союзу удалось приобрести у немецкой корпорации «Рейнметалл» двенадцать экземпляров противотанкового 37-мм орудия 3.7см PaK 29. Пушка была принята на вооружение РККА приказом Реввоенсоветов 13 февраля 1931г. под обозначением «37-мм противотанковая пушка обр.1930 года». Советский аналог будет производиться на подмосковном заводе №8, где получит заводской индекс 1-К. На базе ствола этой артсистемы и была разработана танковая пушка Б-3 (заводской индекс 5-К) – как пишут, пушка эта получалась путем наложения ствола немецкого 37-мм противотанкового орудия фирмы «Рейнметалл» на ложе ПС-2. (Рис.213)

 

Рис.213 – Танковая пушка Б-3.

 

     Пушка позволяла вести огонь осколочными снарядами (масса 645 гр) на дальность до 2000 м. При этом начальная скорость осколочного снаряда была довольно высокой – 710 м/с. Начальная скорость бронебойного снаряда была несколько меньше – 700 м/с, масса бронебойного снаряда 660 грамм. По другим данным, начальная скорость снарядов была еще больше: для бронебойного 820 м/с, с дальностью полета до 5600 м: для осколочного – 825 м, с дальностью полета 5750 м. Бронепробиваемость пушки на дальности 100 м составляла в зависимости от угла наклона препятствия к нормали (30° - 90°) – 34-42 мм, а на дистанции 1500 м, соответственно: 19-23 мм.  Полуавтоматический затвор позволял достичь боевой скорострельности орудия 12-15 выстрелов в минуту. Завод №8 получил задание на изготовление 350 таких пушек, но по некоторым данным, произведено было не более 223 пушек Б-3.

   Летом 1931 года было принято решение при проектировании БТ установить в башню танка спаренную установку пушки Б-3 и 7,62-мм пулемета ДТ. К концу года выяснилось, что Главное Артиллерийское Управление (ГАУ) РККА не справилось с проектированием и изготовлением опытного образца спаренной установки и вследствие этого отказалось от постановки ее на серийное производство. В результате, в 1 квартале 1932 года пришлось менять чертежи башни, а первые 60 башен, изготовленных Ижорским заводом (ИЗ), — приспосабливать паллиативными мерами под раздельную установку 37-мм пушки Б-3 в маске (Рис.214) и пулемета ДТ справа от орудия в отдельной шаровой установке.

 

 

Рис.214 – Маска 37-мм пушки Б-3.

 

    Однако оказалось, что уже в готовых башнях технически невозможно вырезать отверстие под шаровую установку пулемета ДТ – поэтому первые 60 танков вооружались только 37-мм пушкой Б-3. (Рис.215)

 

Рис.215 – БТ-2 только с пушкой.

 

    Вопрос с раздельным размещением пушки и пулемета удалось решить только на следующих 240 башнях - были выпущены Ижорским (120 шт.) и Мариупольским (120 шт.) заводами. (Рис.216)

 

 

 

Вариант без полки и брызговиков в переднем отделе.

 

 

 

 

Вариант с полной полкой и брызговиками в переднем отделе.

Рис.216 – БТ-2 с раздельной установкой пушки Б-3 и 7,62-мм пулемета ДТ.

 

    Углы наведения орудия по вертикали: от -8 до +25 градусов. Скорострельность пушки с исправлением наводки: до 12 выстр/мин. Приводы наведения: ручные. Боекомплект для варианта с 37-мм пушкой и пулеметом – 92 выстрела, 2709 патронов (43 магазина). Приборы прицеливания – оптические пулеметные и телескопический орудийный прицелы.

    Пока решали вопрос о возможных вариантах установки вооружения на танк БТ, в целях загрузки производственных мощностей заводов зам. наркома тяжелой промышленности Павлуновский дал приказание изготавливать для первых 610 (или 620) танков БТ башни, спроектированные под Б-3. В то же время производство пушек Б-3 на з-де №8 налаживалось тяжело, так как изготавливали их полукустарным способом, без готового комплекта технических документов, необходимого для организации полного промышленного цикла производства. Пушки принимались военной приёмкой медленно, с высоким процентом отбраковки. В связи с этими обстоятельствами завод №8 всего смог поставить ХПЗ 190 пушек Б-3. Чтобы вооружить другие танки правительство в мае 1932 года приняло решение о постановке на оставшиеся 440 танков БТ вместо этих пушек спаренной установки 7,62-мм авиационных пулеметов ДА-2. (Рис.217)

 

Рис.217 – Спарка ДА-2.

 

    Конструкция маски пулеметной установки позволяла без вращения башни осуществлять стрельбу из спаренных пулеметов в горизонтальной плоскости в секторе 20 градусов – по другим данным: вправо 6 градусов, влево 8 градусов. Угол возвышения составлял +22 градуса, а угол склонения -25 градусов. Боевая скорострельность очередями по 4-5 патронов составляла до 180 выстр./мин. Масса спарки составляла 25 кг. Боекомплект пулемётов не увеличивался и составлял 2709 патронов.

   Неясно, до какой степени приказ о вооружении БТ-2 спаркой ДА-2 был выполнен на деле, кажется, что большинство танков получили спарку пулеметов ДТ-2 (некоторые сообщают, что фотографий и других документов о БТ-2 с ДА-2 не обнаружено). Два танка были вооружены авиационными пулемётами ШКАСС.

    Спаренные пулеметные установки вместе с бронемасками (Рис.218) поступали прямо в части РККА в течение IV квартала 1933 года (БТ-2 без вооружения отправляли в части раньше, чтобы их осваивал личный состав), где их монтаж осуществлялся ремонтными органами войсковых частей. (Рис.219)

 

Рис.218 – Пулеметная спарка в бронемаске.

 

Рис.219 – БТ-2 со спаркой пулеметов.

 

      Танки с 37-мм пушкой или спаренной пулеметной установкой, начиная с февраля 1933 года, официально стали именоваться БТ-2. С декабря 1931г. по сентябрь 1932г. группа советских специалистов (КБ Фирсова) переводила чертежи Кристи М1931 из дюймовой системы в метрическую систему. Эта работа получила наименование БТ-3. С сентября 1932г. фактически строили БТ-3, но название по документам не переменили и индекс машины БТ-2 сохранился.

     В начале 1933 года предприняли попытку установить 45-мм пушку 20К, спаренную с пулеметом ДТ в штатную башню БТ-2 – планировалось вооружать танки БТ-2 сорокопяткой, начиная с 301-й машины. Этот проект разработал конструктор Родионов. В кормовой части башни был сделан вырез для снарядного ящика с противовесом из стальных листов массой 80 кг для уравновешивания башни. 45-мм пушка, установленная в новой маске, была выдвинута вперед по отношению к оси башни на 460 мм и, в свою очередь, уравновешена двумя пружинами. Передняя часть люльки и откатывающаяся часть ствола на длине 300 мм имели броневое прикрытие. Сиденья и ножной спуск были взяты от 45-мм пушки без изменений. Испытания улучшенного вооружения БТ-2, проведенные в мае 1933 года, завершились не слишком удачно – пушка имела большой вынос за габариты танка, внутри башни размещение двух человек оказалось чрезвычайно тесным, а пользование прицелами неудобным. Вариант был отвернут и вооружить сорокопяткой БТ-2 не удалось.

   Таким образом танки БТ-2 производились в четырех вариантах: пушечном, пушечно-пулеметном, пулеметном с двумя пулеметами в спарке и с тремя пулеметами – два в спарке, один в боковой шаровой установке. (Рис.220, Рис221, Рис.222)

 

Рис.220 – Варианты одноместных башен для БТ-2 в зависимости от состава вооружения.

 

 

Рис.221 – Вариант, в котором установлено три пулемета.

 

Рис.222 – Разрезы танка БТ-2.

1. Кронштейн направляющего колеса. 2. Направляющее колесо. 3. Рычаг горного тормоза.

4. Люк для посадки и высадки экипажа. 5. Колонка рулевого управления. 6. Рычаг переключения передач. 7. Передний щиток водителя. 8. Ручной механизм поворота башни. 9. Переднее управляемое колесо. 10. Башня. 11. Погон башни. 12. Двигатель. 13. Перегородка моторного отделения. 14. Главный фрикцион. 15. Коробка перемены передач. 16. Жалюзи. 17. Глушитель. 18. Серьга. 19. Ведущее колесо гусеничного хода. 20. Картер бортовой передачи. 21. Гитара. 22. Ведущее колесо колесного хода. 23. Вентилятор. 24. Масляный бак. 25. Опорный каток. 26. Горизонтальная рессора переднего опорного катка. 27. Переднее управляемое колесо. 28. Рычаг управления гусеницами. 29. Бортовой фрикцион.

 

   Масса 11300 кг. Габариты: длина – 5359 мм или 5500 мм, ширина – 2230 мм, высота – 2160 мм или 2174 мм, клиренс 325 мм или 350 мм. Бронирование, катаное гомогенное: лоб, борт корпуса – 13 мм, башня – 13 мм, крыша, днище – 10 мм, корма 6 мм. Броневой корпус одновременно служил и каркасом, на который крепились все остальные детали машины. Бортовые стенки были двойными, причём во внутреннем пространстве между ними и бортовыми бронеплитами размещались топливные баки, а также пружинные элементы свечной подвески. Бронированная башня — цилиндрическая, клепаная была смещена задней частью назад на 50 мм (-?). Спереди сверху башня была скошена. Экипаж 2 чел., но во многих источниках пишут 3 чел. Впереди находилось отделение управления с размещённым по его центру местом механика-водителя. (Рис.223)

 

Рис.223 – Место водителя.

 

     Приводы управления танком были механические. Поворот танка на гусеничном ходу осуществлялся с помощью двух рычагов управления, расположенных в отделении управления справа и слева от сиденья механика-водителя. Для обеспечения поворотов танка на колесном ходу устанавливайся деревянный штурвал, воздействующий через передаточный механизм на передние опорные катки. Для плавного торможения и удержания танка на уклоне применялся ножной тормоз со стопором. Педаль тормоза располагалась с правой стороны рулевого управления и могла стопориться щеколдой (храповиком). Управление коробкой перемены передач осуществлялось с помощью кулисного механизма, установленного с правой стороны сиденья механика-водителя. С левой стороны рулевого механизма располагалась педаль управления главным фрикционом. Педаль подачи топлива располагалась правее педали тормоза на одном валике с ней. Установка раннего или позднего зажигания осуществлялась посредством зубчатого сектора с рычажком, расположенного правее кулисного механизма. Средств внешней связи танк не имел. Внутренняя связь осуществлялась с помощью световой сигнализации, вместе с центральным переключателем Сцинтилла устанавливались на щитке механика-водителя. (Рис.224)

 

Рис.224 – Вид на щиток контрольно-измерительных приборов.

 

     Лобовой бронелист возле сидения водителя монтировался под сильным уклоном, что улучшало обзор. В бронелисте были сделаны люк с открывающейся броневой крышкой и рубка для головы механика-водителя с открывающимся передним щитком со смотровой щелью. Сзади располагалось боевое отделение, где размещался командир танка, выполнявший функции наводчика и, как пишут, мог быть заряжающий – маловероятно, в пулеметных вариантах заряжающего не было точно. Моторно-трансмиссионное отделение отгораживалось от боевого перегородкой с шиберами (дверцами), а за ним находилось трансмиссионное отделение, также отделённое перегородкой с вырезом под вентилятор. (Рис.225)

 

Рис.225 – Вид на МТО.

 

    Силовая установка танка состояла из двигателя и систем, обеспечивающих его работу: системы питания двигателя топливом, системы питания двигателя воздухом, системы смазки, системы охлаждения, системы зажигания и системы пуска. Двигатель М-5-400 с дополнением заводного механизма, воздушного вентилятора и маховика, жидкостного охлаждения, карбюраторный, 12-цилиндровый, мощностью 400 л.с. при 1650 об/мин. (Рис.226)

 

Рис.226 – Вид на двигатель в МТО.

 

    Система питания двигателя топливом — принудительная от одного шестеренчатого насоса. В нее входили: два бензиновых бака, расположенных по бокам двигателя между стенками боковой брони, емкостью по 180 литров каждый; механический бензиновый насос шестеренчатого типа; редуктор для поддержания постоянного давления топлива в системе; манометр; бензопроводы из отожженной красной меди различного диаметра; поршневой воздушный насос для создания избыточного давления в правом бензобаке при запуске двигателя; 4 водяных подогревателя рабочей смеси; 2 двойных карбюратора «Зенит» модели Д-52 или И 5-52. Система смазки — принудительная. Она состояла из: масляного бака емкостью 20 литров; масляного шестеренчатого насоса; двух фильтров, расположенных на двигателе и манометра, расположенного справа, в верхнем ряду щитка механика-водителя. Система охлаждения — жидкостная, принудительная, емкостью около 90 литров. Она состояла из: 2 радиаторов сотового или трубчатого типа; центробежного насоса крыльчатого типа производительностью 550 л/мин. В систему зажигания входили: аккумуляторная батарея марки 6СТА УШБ, положительный полюс которой был подключен к корпусу танка; динамо (генератор) Сцинтилла или Делько; регулятор напряжения с реле; амперметр-переключатель; два трансформатора-распределителя, выполняющих роль и индукционной катушки, и прерывателя-распределителя; вибратор; провода и свечи.

    В кормовой части танка располагались все узлы и агрегаты трансмиссии. К механизмам трансмиссии относились: главный фрикцион, коробка перемены передач, бортовые фрикционы и тормоза. Главный фрикцион располагался на конце вала двигателя вместе с маховиком; на его втулке был расположен вентилятор. Главный фрикцион - сухого многодискового типа без ферродо. Основу главного фрикциона составляли три ведущих и четыре ведомых диска. Смазка шариковых подшипников производилась солидолом через каждые 50 часов работы. Коробка перемены передач располагалась за главным сцеплением и соединялась с ним с помощью фланца, расположенного на ведущем валу коробки перемены передач. Коробка перемены передач трехходовая, четырехскоростная (4 скорости вперед и 1 назад). Доливку масла механик-водитель производил через каждые 30 часов работы, а его замену — через 100 часок. Левый и правый бортовые фрикционы располагались в трансмиссионном отделении на концах главного вала КПП. Фрикционы сухого типа со стальными дисками. Ленточные тормоза состояли из стальных лент, которые огибали наружные барабаны бортовых фрикционов. Ширина тормозной ленты — 160 мм, диаметр тормозного барабана — 393 мм, максимальный тормозной — 23300 кг/см. Бортовые передачи — шестеренчатые, располагались симметрично по обеим сторонам корпуса в задней части трансмиссионного отделения. Передаточное отношение — 4,5. Смазка бордовой передачи производилась автолом Т через каждые 30 часов работы, а ее замена — не реже, чем через 100 часов. Вращение ведущим колесам колесного хода передавалось от полуосей бортовых передач с помощью двух шестеренчатых редукторов, называемых гитарами; одновременно через картер гитары передавалась часть веса корпуса танка на заднее ведущее колесо колесного хода.

    Ходовая часть танка все же претерпела вынужденные изменения по сравнению с прототипом – поскольку на ХПЗ выпуск штампованных дисков смогли освоить лишь в конце 1932 года, вместо них пришлось использовать спицованные литые (Рис.227), утяжелявшие танк на 800 кг.

 

Рис.227 – Опорный каток (колесо) танка БТ-2.

 

   Гусеничный движитель состоял из: 2 стальных многозвенчатых открытых шарнирных цепей (гусениц) гребневого зацепления; 2 задних ведущих колес; 2 направляющих колес с механизмами натяжения гусеничных лент и опорных катков. Каждая гусеница состояла из 23 штампованных плоских и 23 с выступами (гребнями) траков, соединявшихся между собой с помощью стальных цементированных пальцев, которые на концах имели отверстия для шплинтов. Каждый трак имел 13 проушин (7 с одной стороны и 6 с другой). Наружная поверхность трака гладкая, места соединения звеньев траков выступали и играли роль шпор. Плоские траки имели отверстия для крепления дополнительных шпор. Ширина трака — 260 мм, шаг — 225 мм, вес с гребнем около 10 кг, а без гребня около 6 кг. Ведущие колеса стальные, литые, с наружными резиновыми бандажами, двухдисковые, гребневого зацепления. Диски соединены между собой с помощью четырех пальцев, на осях которых симметрично расположены ролики, с помощью которых ведущие колеса за гребни траков вращали гусеницы. Диаметр ведущего колеса — 640 мм. Направляющие колеса стальные, литые, двухдисковые с наружными резиновыми бандажами, располагались в передней части танка на кронштейне передней трубы. Диаметр направляющего колеса — 550 мм. Механизм натяжения гусеничных лент эксцентрикового типа. Эксцентриситет коленчатой оси механизма натяжения составлял 80 мм. Опорные катки — двухдисковые с наружной амортизацией в виде резиновых бандажей. Диаметр опорного катка — 815 мм.

   Для движения по дорогам с твердым покрытием на танке использовался колесный движитель, который состоял из: 2 задних ведущих колес колесного хода; 2 передних управляемых колес и 4 средних опорных колес. На колесном ходу привод передавался на заднюю пару опорных катков, а ведущей (- вероятно, управляющей) становилась передняя пара. (Рис.228)

 

Рис.228 - Крепление левого ленивца и первого опорного катка БТ-2.

 

   Подвеска индивидуальная, пружинная («свечная»), обеспечивающая динамический ход опорного катка до 287 мм. Шесть вертикальных пружин располагались по бокам корпуса между наружным броневым листом и внутренней стенкой корпуса, а две пружины были расположены горизонтально внутри корпуса в боевом отделении. Вертикальные пружины были связаны через балансиры с задними и средними опорными катками, а горизонтальные — с передними управляемыми катками. В августе 1932 года велись работы по установке пневматических колес «ПК» для обеспечения машине достаточного запаса плавучести с сохранением упругости подвески. Масса танка была снижена на 1800 кг. Однако дальнейшие работы в этом направлении были прекращены из-за компоновочных соображений элементов ходовой части.

   При переходе с гусеничного движителя на колесный каждую гусеничную ленту разъединяли на четыре части, укладывали на надгусеничные полки и закрепляли ремнями в трех местах. В ступицы задних опорных катков устанавливали блокирующие кольца, соединявшие их с ведущим валом гитары, и руль на шток рулевой колонки. Время перехода с одного типа движителя на другой силами экипажа, как правило, не превышаю 30 минут. (Рис.229)

 

Рис.229 – В данном случае, очевидно, зафиксирован отлом правого ленивца (как пишут, крепление ленивца на танках БТ было серьезно доработано советскими специалистами), так что перемена хода с гусеничного на колесный становилась необходимой мерой.

 

     Скорость на гусеницах 52 км/ч, на колесах 72 км/ч. Запас хода по шоссе 120 км на гусеницах, 200 км на колесах. Необходимо отметить, что среднетехническая скорость танка была существенно ниже максимальной и составляла на гусеницах 25 км/ч по шоссе и 22 км/ч по просёлку, а на колёсах — 22 км/ч по шоссе (- как-то маловато). На колёсном ходе танк мог передвигаться только по дорогам с твёрдым покрытием, по причине высокого удельного давления на грунт и наличия только одной пары ведущих колёс (катков). Преодолеваемые препятствия: угол подъема 35°, высота стенки – 0,52 м, глубина брода – 0,9 м, ширина рва – 2 м.

     Танк не имел специальных средств наблюдения и связи. В боевой обстановке наблюдение механиком-водителем осуществлялось через смотровую щель, а командиром - через прицел. Радиостанции не было, внешнюю связь планировалось осуществлять с помощью флажковых сигналов, для чего в башне имелся специальный люк. Внутренняя связь осуществлялась с помощью светосигнального устройства.  Все приборы электрооборудования танка были фирмы Сцинтилла. Систему электрооборудования составляли: источники электрической энергии: аккумуляторная батарея и динамо. Потребители электрической энергии: 2 стартера «МАЧ» мощностью по 1,3 л.с. каждый; передние фонари двойного света; задний сигнальный фонарь; гудок (сигнал) вибраторного типа; лампочка освещения щитка механика-водителя; переносная лампочка; две лампочки освещения боевого отделения. Вспомогательные приборы: центральный переключатель Сцинтилла, установлен на щитке механика-водителя; две штепсельные розетки; контрольная лампочка центрального переключателя; бронированные провода. Вся проводка была выполнена по однопроводной схеме - минусом являлся корпус танка.

   Довольно сложным оказался технический регламент машины.

   Наиболее трудоемким было обслуживание ходовой части, так как через каждые 10 часов работы или ежедневно необходимо было производить смазку всех бронзовых втулок (подшипников) солидолом, а через каждые 30 часов работы - всех шарикоподшипников.

     Контрольный осмотр танка перед выездом включал в себя: проверку состояния узлов ходовой части (наличие и надежность стопорения болтов, гаек, тяг и т.п.); осмотр двигателя и систем, обеспечивающих его работу, сначала визуально, а после запуска - на слух; проверку приводов и приборов управления, наличие, состояние и крепление ЗИП. Одновременно с осмотром танка механик-водитель был обязан проверить его заправку и смазку.

   Ежедневное техническое обслуживание заключалось в: очистке танка от пыли и грязи; протирке агрегатов силовой установки и трансмиссии ветошью, слегка смоченной в керосине; обязательной промывке бензиновых фильтров; дозоправке машины ГСМ; сливе воды из радиаторов при отрицательной температуре окружающего воздуха (с 15 сентября по 15 апреля обязательно).

   Периодический уход за танком подразделялся на обслуживание через 30, 50, 100 и 200 часов работы, а также выполнялись работы по особым указаниям и по мере надобности. Через 30 часов работы, как правило, регулировалось натяжение: гусеничных лент, тяг тормозов, бортовых и главного фрикционов, тяг механизма переключения передач, рулевых тяг. Проверялась работоспособность подвески. Производилась смазка всех подшипниковых узлов ходовой части. Промывался масляный фильтр и производилась замена масла в системе смазки двигателя. Осматривалось состояние крепления двигателя к станине. После 50 часов работы промываюсь керосином и заново смазывались подшипники управляемых колес. Проверялась компрессия во всех цилиндрах и осуществлялась регулировка зазоров клапанов двигателя. Производилась смазка узлов и агрегатов трансмиссии. После 100 часов работы, как правило, производилась замена масла в коробке перемены передач и шестеренчатых гитарах, промывалась и продувалась система питания двигателя топливом. После 200 часов работы для удаления накипи промывалась система охлаждения, а также смазывались все шарнирные соединения механизмов управления. По особым указаниям осматривались поплавковая камера и ось дроссельной заслонки карбюратора и производилась смазка шариковой опоры башни. По мере надобности подтягивались или заменялись сальники, проверялось состояние изоляции проводов и т.п.

     БТ-2 можно отнести к машинам рекордсменам по двум позициям. 1. Как танк с наибольшим числом удельных лошадиных сил на тонну веса – 35,4. Например, у советского танка Т-80У этот показатель равен 27,2. 2. Как танк, способный прыгнуть при разгоне с трамплина на 40 м. Конечно, после таких перегрузок и опорные катки, и подвеска танка быстро выходили из строя, зато этот аттракцион эффектно смотрелся на показных учениях. (Рис.230)

 

Рис.230 – В полете.

 

     С запуском БТ в серийное производство количество дефектов не уменьшилось, а даже возросло. (Рис.231)

 

Рис.231 – Сборка БТ-2 на ХПЗ

 

    Дефекты выявлялись как в силовой установке, так и в основных механизмах трансмиссии и ходовой части. Двигатель «Либерти» был капризным, трудно запускался, имел большой расход масла, нередко перегревался, при запуске были случаи возгорания, так как в качестве топлива использовался авиационный бензин. Слабым местом силовой установки длительное время являлись воздухоочистители, которые недостаточно полно очищали воздух, поступающий в двигатель, от пыли, значительно сокращая тем самым срок его службы. Конические пары шестерен 3-й и 4-й скоростей коробки передач были неудовлетворительного качества, не выдерживали длительной работы под нагрузкой. Критическое положение сложилось и с производством траков, так как на Краматорском заводе на протяжении всего 1933 для их производства использовали некондиционную сталь (по другой версии, с Краматорского завода приходила некондиционная сталь, а траки из нее производили уже на ХПЗ).

    Конструкторы, производственники, работники ОТК, военной приемки ХПЗ и НИБТ Полигона сообща работали над устранением недостатков и осуществляли доводку БТ. В 1932 г. танковый отдел ХПЗ получил индекс Т2, и его начальником был назначен Л. Зайчик, начальником ОТК – С. Махонин, главным технологом – К. Церевицкий. Вошедший в него СКБ, получивший индекс Т2К, возглавлял А. Фирсов. В Т2К добавили молодых конструкторов: Н.А.Кучеренко, В.М.Дорошенко, Н. Поляков. Одновременно с началом серийного производства БТ на ХПЗ был создан опытный отдел, в который включили водителей-испытателей в качестве исследователей, возглавил подразделение инженер А.К. Кулик.

     В 1932г. собрали по одним сведениям, 434 машины БТ-2, из которых военной приемкой были приняты 396 шт. Причем, 350 шт. оказались без вооружения, а 13 машин были построены из мягкой стали – 10 были отправлены в учебные заведения, а 3 остались на ХПЗ, использовались для проведения опытно-конструкторских работ. Еще 53 танка получили железные башни. Изготовление железных башен было вызвано тем, что Мариупольский завод своевременно не освоил производство броневых башен из стали «Д» (изобретатель Дыренков), в результате все выпускаемые заводом башни имели сквозные трещины и не могли быть установлены на боевых машинах. Поступавшие на сборку бронированные листы работниками ОТК ХПЗ также браковались в большом процентном отношении. В конце 1932 года Мариупольский завод стал изготавливать бронекорпуса и башни из брони «МИ» собственной разработки. Эта броня представляла собой тип двухслойной стали. Сложная технология изготовления приводила к очень большому проценту брака (из 12 тонн произведенной брони 11 тонн составлял брак). Но по пулестойкости эта броня в 1933 году превосходила броню «ПИ» Ижорского завода.

     В 1933г. появилось еще 224 танка БТ-2, последние 37 машин были сданы в марте 1933г. Получается, всего за 1932-1933гг. построили 658 машин, но военные приняли только 620 танков. Пушки имелись на 280 или 208 танках, чисто пулеметное вооружение получили 350 или 412 машин. Возможно, число пушечных танков было меньше, поскольку на 1 ноября 1936 года в РККА имелось всего 187 боевых и 36 учебных пушек Б-3. (Рис.232)

 

Рис.232 – Пушечный или пушечно-пулеметный танк.

 

     К концу 1934 года на 15 танках железные башни были заменены на бронированные. В первом квартале 1935 года планировалось заменить в войсках 10 корпусов и 48 башен, но это не было сделано из-за перехода ХПЗ на выпуск танка БТ-5. На многих фото танков с башней БТ-2 заметно, что часть спицованых колес (или даже все) заменена на сплошные, видимо, выпускавшиеся уже для БТ-5, некоторые авторы трактуют такие машины как БТ-2М, но в официальных документах такого обозначения не просматривается.

    Для преодоления танками БТ-2 широких рвов или тяжелых участков по проходимости в 1934-1935гг. прорабатывались варианты некоторых дополнительных приспособлений для установки их на танки БТ-2.

   Вероятно, началось все с крепления фашин длиной 1,2 – 1,3 м, которые бы скидывались с танка в двухметровые рвы или перед эскарпами для их преодоления. Для этих целей в 1934 г. в мастерских НИБТ полигона были разработаны и изготовлены хворостяные фашины. Фашины диаметром 1,2–1,3 м устанавливались на башне или на надгусеничных полках танка и сбрасывались при подходе машины к препятствию во время движения на второй передаче. На фото запечатлены несколько вариантов крепления фашин. (Рис.233)

 

Рис.233 – Крепление фашин на одной оси (деревянная балка).

 

   Крепление фашин на башне танка приводило к снижению его устойчивости и значительному демаскированию машины, а их крепление на надгусеничных полках ограничивало угол обстрела из башни сектором 40°-50° по горизонту.

   Для прохождения отдельных заболоченных участков местности или снежной целины в 1934 году в мастерских НИИИТ РККА были разработаны и изготовлены специальные коврики (КБТ). Опытный образец приспособления был изготовлен в единственном экземпляре. Масса приспособления составляла 500 кг. Коврики перед установкой на машину наматывались на специальные барабаны, закрепленные на оси, которые аналогично фашинам по наклонным доскам накатывались в вилки УКСТП командой из 4-5 человек. (Рис.234)

 

Рис.234 - Машина со специальными барабанами.

 

    Укладка ковриков на местность производилась без выхода экипажа из машины: подходя к препятствию, механик-водитель через тросовый привод сбрасывал подкидной брус с тросовым приводом под гусеницы танка, при прохождении через брус трос натягивался и разматывал коврики. (Рис.235)

 

 

Рис.235 – БТ-2 с КБТ.

 

     После прохождения 45-метрового препятствия барабаны при необходимости сбрасывались с танка или производилась укладка ковриков обратно на машину экипажем из двух человек за 30 мин. При установке приспособления на танк стрельба из основного вооружения машины в переднем секторе была ограничена 40-50 градусами. После применения приспособления и его сброса круговой обстрел восстанавливался. Были и другие неудобства. Наблюдение с места механика-водителя было ограничено из-за стоек и барабанов приспособления.  Скорость движения танка по укладке составляла 4-5 км/ч. Движение танка было возможно только по прямой.

    Ввиду очевидных проблем с ковриками была предпринята попытка создать деревянные накладки на гусеницы, которые крепились бы к тракам специальными металлическими скобами. Дополнительная деревянная гусеница для танков БТ-2 была разработана и изготовлена в мастерских НИИБТ Полигона в 1934 году и предназначалась для обеспечения возможности танкам БТ преодолевать болотистую местность с использованием подручных средств, которые могли быть изготовлены силами батальонной мастерской. На изготовление одной деревянной гусеницы требовалось всего 36 человеко-часов при минимальный затратах Опытные образцы проходили полигонные испытания в 1934-1935 годах. Деревянная гусеница надевалась и закреплялась на основной гусенице машины с помощью скоб. Монтаж гусениц на танк силами экипажа составлял 60 минут. Испытания проводились на болотистой местности с шириной растительного покрова 80 метров и глубиной 1,5 м. Скорость движения на деревянных гусеницах при преодолении препятствия составляла 5 км/ч – в противном случае гусеница или рвалась или соскакивала. Движение машины осуществлялось только по прямой и допускало при необходимости поворот машины не свыше 12 градусов. Время укладки гусеницы после преодоления препятствия — 40 минут. За счет установки приспособления среднее удельное давление на грунт снижалось с 0,585 до 0,350 кгс/см², что обеспечивало возможность машине преодолевать болото глубиной 1,5 м и шириной 80 м.

    Испытывался и третий вариант дополнительной гусеницы – болотоходной. Болотоходная гусеница на БТ (БГБТ) была разработана и изготовлена в мастерских НИИИТ РККА в 1935г. и предназначалась для преодоления линейными танками болотистой местности. Был изготовлен и прошел испытания опытный образец. (Рис.236)

 

Рис.236 – БТ-2 на болотоходной гусенице.

 

     Болотоходная гусеница устанавливалась на линейный танк в непосредственной близости перед преодолеваемым препятствием и представляла собой накладные траки, устанавливаемые сверху на траки стандартной гусеницы танка. Монтаж приспособления осуществлялся командой из 3 человек за 2,5 часа. Масса болотоходной гусеницы — 250 кг. Скорость движения с установленной болотоходной гусеницей достигала 10 км/ч, наименьший радиус поворота на болоте — 10-15 м. Среднее удельное давление на грунт при использовании приспособления составляло 0,273-0,3 кгс/см².

    Дальнейшего развития ни одно из приспособлений не получило.

    *Служба БТ-2.

     В марте-апреле 1932г. первые БТ были наконец приняты представителем заказчика, и отправились в войска. (Рис.237)

 

Рис.237 – Фото сделано в Питере на параде 1-го мая 1935г., машины все еще не имеют вооружения.

 

     Из литературы следует, что многие БТ-2, поступившие в войска, долго использовались как учебные из-за отсутствия вооружения. (Рис.238, Рис.239, Рис.240)

 

 

Преодоление эскарпов.

Рис.238 – БТ-2 на занятиях.

 

Рис.239 – На маневрах.

 

Рис.240 – На параде пулеметные БТ-2, фото сделано 1 мая 1934г. в Харькове.

 

    Первые годы эксплуатации танков БТ-2 были связаны с большим количеством технических трудностей. Прежде всего, много нареканий вызывала работа карбюраторов авиационных двигателей, неоднократно прошедших переборку, что зачастую приводило к пожарам. (Рис.241)

 

Рис.241 – «Проветривание» двигателей, фото с маневров Московского ВО, лето 1933г.

 

    Как показал опыт эксплуатации, главными причинами возникновения пожаров в танках БТ-2 были: обратная вспышка в карбюраторе из-за неправильной установки угла опережения зажигания; короткое замыкание в электропроводке системы зажигания; нагрев до красна выхлопных труб; небрежное обращение экипажа с огнем (курение, зажигание спичек, применение паяльных ламп и т. п.); наличие подтеков бензина на двигателе и под ним по небрежности механика-водителя. Тушение пожара осуществлялось эффективным, но крайне ненадежным порошковым огнетушителем «Тайфун», либо более надежным, но более габаритным, пенообразующим огнетушителем типа «Богатырь». Впрочем, наиболее эффективными средствами оказывались песок и земля, а еще лучше – два брезента плюс вода.

    В связи с проблемой моторов, в докладе от 29 апреля 1934 года начальник УММ РККА И.А. Халепский сообщал наркому обороны К.Е. Ворошилову: «…Все танки БТ имеют авиационные моторы типа «Либерти», купленные в Америке и частично моторы «М-5», переданные из авиации в промышленность для установки на танки Б-Т. …Практическим опытом установлено, что эти двигатели могут работать в танке 400-450 часов до капитального ремонта. В целях сбережения материальной части Вами издан приказ № 046, согласно которого 50% танков должны находиться в неприкосновенном запасе, 25% — эксплуатироваться в размере 50% от установленной нормы и 25% — в пределах полной нормы эксплуатации…». 

   В процессе эксплуатации часто возникали проблемы другого характера. Например, ломались коробки передач, бортовые фрикционы и шестеренчатые гитары, выходили из строя траки гусениц. Очень часто сваливались резиновые бандажи с направляющих и ведущих колес гусеничного хода из-за слабой посадки и приварки ломались кронштейны направляющих колес и расходились сварные швы выхлопных коллекторов. Экипажи отмечали, что летом в танке слишком жарко, а зимой слишком холодно. Понятно, что своевременно устранять все выявленные дефекты не удавалось, особенно в условиях острой нехватки запасных частей. Так, в первой половине 1933 года промышленность изготовила лишь 80 (!) запасных траков.

    Немалая часть проблем была связана с подготовкой технического персонала.

    В начале свей карьеры быстроходные танки часто использовались для проведения различного рода пробегов для выявления эксплуатационных технических характеристик. В этом отношении показателен пробег танков на колесах по маршруту Харьков — Москва в период с 27 по 29 октября 1933 года. Технической подготовкой машин занимался завод-изготовитель – ХПЗ. Для участия в этом мероприятии выделили пять танков БТ-2, причем все они уже прошли заводские сдаточные испытания пробегом на колесах. На машинах установили положенное им вооружение, запчасти, инструмент и принадлежности, боевая масса в результате составила 11 т. Как следует из путевого отчета: «Личный состав, на предмет руководства пробегом, а также обслуживания машин в пути состоял из: командора пробега (он же водитель головной машины) — директора завода тов. Владимирова; его помощника по технической части — начальника ОТК завода инженера тов. Махонина; помощника по режиму движения колонны — военпреда УММ РККА тов. Бакуревича (он же водитель последней машины колонны)».   Всего в пути было 29 человек, 5 танков, две легковые и две грузовые машины с ремонтной бригадой, запчастями, горюче-смазочными материалами и т.д. Расстояние от завода до Красной площади в Москве (795 км) было пройдено со средней скоростью чистого движения 36 км/ч. Средняя скорость за все время движения составила 13,9 км/ч. В пути колонна находилась 57 ч 30 мин, из них в движении – 22 ч 53 мин. Общее мнение о танках БТ-2 осталось положительным, так как пять машин благополучно добрались до Москвы. Основная масса поломок в пути пришлась на силовую установку и ходовую часть. В частности, при движении по булыжному шоссе стремительно разрушались резиновые бандажи опорных катков, изготовленные из синтетического каучука.  

     С середины 1930-х гг. значительное количество БТ-2 передавалось механизированным полкам кавалерийских дивизий.

    Около 130 танков БТ-2, переданные из боевых подразделений, поступили в распоряжение следующих учебных заведений: Военная академия механизации и моторизации (ВАММ) РККА, Ленинградские и Московские бронетанковые курсы усовершенствования и переподготовки комсостава РККА, Орловская, Саратовская, Горьковская и Ульяновская бронетанковые школы, Московская школа автотехников и 2-я Ленинградская школа танковых техников.  

    В августе 1938 года, все механизированные бригады, на вооружении которых находились танки Т-26 и БТ, были переименованы в легкотанковые (лтбр). К этому времени танки БТ-2 состояли на вооружении 10, 15, 20 и 25-го танковых корпусов (тк), они также входили в состав тяжелых танковых бригад и полков мотострелковых и кавалерийских дивизий.  

    Встречается утверждение, что танки БТ-2 летом 1939г. принимали участие в боях на территории Монголии у горы Баин-Цаган. Здесь действительно воевала 11-я танковая бригада, которая была оснащена 132 танками БТ, однако некоторые авторы замечают, что документально участие БТ-2 в сражении с японцами не подтверждается.  

    Впервые БТ-2 приняли участие в боевых действиях в сентябре 1939 года. В основном они имелись в танковых полках кавалерийских дивизий, причем их количество колебалось от 34 машин в 44-м тп 3-й кд, до 41 машины в 42-м тп 4-го кк. Начав поход против Польши 17 сентября, танковые подразделения, оснащенные БТ-2, за две недели боёв не потеряли ни одной машины в бою. (Рис.242)

 

 

Рис.242 – Проход колонны танков БТ-2, Польша, 1939г.

 

    Выход из строя танков был связан, прежде всего, с совершением многочисленных маршей, во время которых вышел из строя один двигатель и три КПП. Для восстановления материальной части, например, 44-й танковый полк получил семь двигателей (двигатели танков во время операции отработали по 125-225 часов), три коробки передач, по десять ведущих и направляющих колес. Кроме того, требовали замены 3000 траков. В то же время, личным составом 44-го танкового полка под командованием полковника Старкова были взяты в плен: один генерал, 68 полковников и подполковников, свыше 600 офицеров и 2866 солдат. Захвачено: 2 танка, 4 орудия, 950 пистолетов и 168 лошадей с седлами. Собственные потери оказались мизерными – во время одного из редких боёв один солдат получил ранение.

   БТ-2 приняли участие и в войне с Финляндией 1939-1940гг. К этому времени танки БТ-2 считались учебными, но их использовали и как полноценные боевые единицы. Наибольшее количество БТ-2 имелось в 1-й лтбр, которая оперативно подчинялась 10-му танковому корпусу. На начало боевых действий бригада располагала, в том числе, 82 танками БТ-2. За время боёв в качестве пополнения с заводов было получено ещё 16 БТ-2, при этом потери составили 90(!) танков – возможно, не все из них были БТ-2. Правда, большая часть потерь пришлась на технические причины - 68 единиц. Ещё 8 танков было уничтожено артиллерией противника, 8 подорвалось на фугасах, 4 танка сгорели и 2 утонули. Впрочем, 11 танков удалось отремонтировать прямо на фронте и вновь вернуть в строй. Во время боевых действий танки БТ-2 преимущественно участвовали в блокировке долговременных огневых точек противника и оказывали непосредственную поддержку стрелковым частям. В ходе боевых действий два БТ-2 попали в состав 13-й лтбр, подчиненной 10-му стрелковому корпусу. Эти машины активно использовались при прорыве вражеской обороны у Кямяря (Гаврилово) в ночь с 15 на 16 февраля. В боях за этот н.п. противник потерял около 800 человек убитыми, 80 пленными, было захвачено восемь танков Renault FT-17 без вооружения, уничтожено 12 орудий, 16 пулеметов и 12 ДЗОТов. Небольшое количество танков БТ-2 по состоянию на 30 ноября 1939 года было в составе 40-й лтбр. Об использовании танков БТ-2 в других соединениях сведений не найдено. (Рис.243)

 

Рис.243 – БТ-2 в зимнем камуфляже.

 

    Суммарные потери в танках БТ-2 в конфликтах 1939-1940гг. составили 35 машин, из них 34 списаны после Зимней кампании.

    Общее количество танков БТ-2 по состоянию на май 1940 года оценивается в 597 единиц, входивших в состав 20 танковых полков (в некоторых источниках уточняют, что фактически в наличии было 584 БТ-2, но в качестве БТ-2, якобы, ошибочно посчитали 13 шт. БТ-5 в химическом варианте). В настоящее время удалось установить номера некоторых из танковых полков, где находились танки БТ-2: 11-й (11-я кд), 18-й (32-я кд), 20-й (15-я кд), 26-й (26-я кд), 29-й (14-я кд), 30-й (9-я кд), 32-й (5-я кд), 39-й (16-я кд), 41-й (34-я кд), 42-й (4-й кк) , 44-й (3-я кд) и 45-й (31-я кд). На Дальнем Востоке по состоянию на 1 сентября 1940г. в списках 8-й кавдивизии значилось два танка БТ-2 (оба с 37-мм пушками), а всего в ДВФ и Заб.ВО находилось 13 таких танков.

      Поскольку техническое состояние танков БТ-2 требовало ремонта различной степени сложности, а боевые возможности оценивались довольно скромно, было принято решение «оставить как учебный парк до полного износа». После этого танки планировалось отправлять на разбронировку и реализовывать как лом через отдел финансовой инспекции.

    Приводят, что на 1 апреля 1941г. в войсках имелось 565 танков БТ-2. (Табл.4)

 

Таблица ? – Наличие танков БТ-2 в войсках на 1 апреля 1941г.

Вне округов	7
ДВФ	2
Заб.ВО	11
МВО	50
ЛВО	160
КОВО	114
Зап.ВО	66
Приб.ВО	-
Орл.ВО	38
Од.ВО	41
ХВО	3
СКВО	2
Зак.ВО	4
Прив.ВО	37
УВО	27
САВО	3

 

     В других источниках показывают, что к июню 1941 года количественный состав БТ-2 включал 587 единиц, причем только 366 из них находились на ходу, 119 машин требовали среднего ремонта, 30 – капитального ремонта и ещё 72 использовались преимущественно только в виде учебных стендов. Еще по одним данным картина с танками БТ-2 на 1 июня 1941г. выглядела так: на вооружении РККА находилось 580 линейных танков БТ-2, в том числе, 396 единиц – в западных округах. Из них 366 машин были на ходу и использовались только в качестве учебных машин, 119 БТ-2 требовали среднего, 30 – капитального ремонта, а ещё 72 были чисто учебными и использовались в основном в качестве учебных стендов.

   Встречается и более подробная таблица наличия танков БТ-2 в мехкорпусах на 22 июня 1941г. (Табл.5)

 

Таблица ? – Наличие в мехкорпусах танков БТ-2 на 22.07.1941г.

Ленинградский ВО
1 мк						10 мк
-						157 шт.
Прибалтийский ВО
3 мк						12 мк
-						-
Западный Особый ВО
6 мк		11 мк		13 мк		14 мк		17 мк		20 мк
41 шт.		2 шт.		2 шт.		2 шт.		-		-
Одесский ВО
2 мк						18 мк
-						18 шт.
Московский ВО
7 мк
39 шт.
Киевский Особый ВО
4 мк	8 мк		9 мк		15 мк		16 мк		22 мк		24 мк
-	17		24		-		-		5		-
Харьковский ВО
25 мк
-
Средне-Азиатский ВО
27 мк
-
Закавказский ВО
28 мк
4 шт.
Забайкальский ВО
6 мк						29 мк
11 шт.						-
Дальне-Восточный фронт
30 мк
2 шт.

Итого – 323 танка.

 

    Масса машин БТ-2 имела на вооружении 37-мм пушки Б-3, выпуск боеприпасов к которым прекратился ещё в середине 1930-х гг., да и на складах их запасы оказались невелики. Пулеметные варианты БТ-2 можно было использовать только как противопехотное средство в условиях полного отсутствия у противника ПТО. Тем не менее, с началом боевых действий все танки БТ-2, находившиеся в войсках в качестве учебных машин, были поставлены в строй, входили в состав танковых и моторизованных дивизий и участвовали в боях практически по всему фронту.

    В течение 23-25 июня силами 6-го и 11-го мехкорпусов Западного фронта была проведена серия контрударов по вклинившимся на территорию СССР войскам противника. Основной целью был разгром крупного соединения противника под Сувалками и овладение городом. На этот момент 6-й мк располагал 30 пулеметными БТ-2, а в 11-м мк имелось два танка со смешанным вооружением – все эти танки были потеряны в боях или в ходе отступления. (Рис.244)

 

 

Рис.244 – Потери. Деревня Романищи, Белоруссия.

 

     После перегруппировки сил советское командование ввязалось в ожесточенные бои в междуречье Березины и Днепра. Принимавшие участие в этом сражении 5-й и 7-й механизированные корпуса имели, помимо прочей техники, 10 и 27 танков БТ-2 соответственно. Исход боёв оказался не в пользу РККА и на территории Могилевской и Гомельской областей вновь пришлось оставить значительное количество бронетехники, включая БТ-2. (Рис.245)

 

Рис.245 – Немцы у горящих БТ-2, район Сенно, 6 июля 1941г.

По другим источникам, фото сделано в июне, перед нами танки 34-й танковой дивизии, 8-го мехкорпуса (группа Попеля) в районе Дубно, Юго-Западный фронт.

 

    Некоторое количество танков БТ-2 приняло участие в танковой битве, развернувшейся в районе городов Луцк-Дубно-Броды. На Юго-Западном фронте числились боеспособными 35 танков БТ-2, 21 единица находилась в составе 9-го мк и ещё 14 – в составе 8-го мк. Описание применения этих танков в те дни находим в воспоминаниях командира 20-й танковой дивизии 9-го мехкорпуса М.Е. Катукова (впоследствии командующий 1-й гвардейской танковой армией). На 22 июня танковый парк его дивизии состоял «из 33 учебных подержанных и побитых БТ-2 и БТ-5». Первый бой произошел 24 июня у местечка Клевань на Украине. Дивизия получила приказ атаковать 13-ю моторизованную дивизию противника.   «… в этом первом неравном бою мы потеряли все 33 наши учебные «бэтушки». Наши БТ не представляли собой грозной силы, к тому же использовали мы их неправильно. С такими быстроходными, но слабобронированными и легковооруженными машинами нельзя было вступать в открытый бой». Другой источник уточняет, что в этом бою из 33 танков было безвозвратно потеряно 14 БТ-2. Далее, в течение 25-29 июня на территории противника пришлось оставить все БТ-2, как подбитые, так и брошенные по техническим причинам.

   В июле 1941г. танки БТ-2 воевали на смоленском направлении. Прибывшая на фронт 104-я танковая дивизия к 14 июля располагала 208 танками, включая три БТ-2. Дивизию задействовали при контрнаступлении под Ельней, а с 22 июля её отправили в район Рославля. Бои под Рославлем завершились окружением советской группировки, дивизии удалось пробиться из котла, но танков БТ-2 в ее составе уже не было. (Рис.246)

 

Рис.246 – Немецкие трофеи.

 

  Танки БТ-2 воевали (Рис.247) на центральном направлении достаточно долго в составе Западного, Калининского, Юго-Западного фронтов, возможно, единичные танки этого типа сохранились до апреля 1942г.

 

Рис.247 – В бой.

 

    Еще дольше БТ-2 продержались в составе 23-й армии Ленинградского фронта, оборонявшейся на Карельском перешейке. На 22 июня 1941г. на Карельском перешейке, в районе Выборга, дислоцировался 10-й мк, имевший, в том числе, 139 танков БТ-2, из них 22 требовали ремонта. Как единое целое 10-й мехкорпус прекратил свое существование еще в июле 1941г. – часть корпуса бросили под Лугу, а другую часть выделили в «Армейскую танковою группу», придав ее 23 армии. (Рис.248, Рис.249)

 

Рис.248 – Переброска танков БТ-2.

 

 

Рис.249 – Финские трофеи.

 

    Сохранился отчет о «Потерях боевых машин 23-й армии за период с 22.06 по 1.08.41 г. Армейская танковая группа». В этом документе зафиксированы наиболее типичные повреждения танков БТ-2. «БТ-2 № 107-17. 14.7 получил пробоины в бою в районе Мюлюсильта: а) прямое попадание 75-мм снаряда, разбит ленивец и направляющее колесо колесного хода; б) пробоины 22-мм снаряда: — одна пробоина в левом борту отделения управления механика-водителя; — три пробоины в башне; — одна пробоина в верхнем щитке механика-водителя; — одна пробоина в носовой части танка у правого крюка. Танк требует капитального ремонта. БТ-2 № 0-65. 15.7 в бою при поддержке пехоты получил пробоину 22-мм снаряда в переднюю трубу. Машина восстановлена. БТ-2 № 401-4. 15.7 действуя в группе поддержки пехоты с 65 сп, в районе выс. 66,6 получил пробоины от 22-мм снарядов: а) пробит нижний откидной щиток механика-водителя; б) левый борт отделения механика-водителя; в) верхний лист броне башни; г) нижний обрез башни – башню заклинило; д) два пулемета выведены из строя. Танк требует капитального ремонта. БТ-2 № 283-6. 15.7 действуя в группе поддержки пехоты с 65 сп в районе выс. 66,6 получил пробоины от 22-мм снарядов: а) одну в башне; б) одну в маске – выведен из строя один пулемет; в) три пробоины в левом борту отделения управления механика-водителя; г) одна пробоина в лобовом щитке механика-водителя. Машина требует капитального ремонта. БТ-2 № 25-06 с 22 на 23 июля при буксировке подбитого танка с поля боя в районе выс. 66,6 получил пробоину от 37-мм снаряда в башню. Сорвана маска со шпилек, все пулеметы разбиты. Танк требует капитального ремонта. БТ-2 в количестве трех штук. 15.7 в районе Милюсильта подбиты. Остались на поле боя. БТ-2 № 60-83 с 27 на 28 июля при буксировке разбитых танков в районе Мюлюсильта получил пять пробоин от 37-мм снарядов в корму танка. Разбито два цилиндра двигателя. Одна пробоина от 12,7-мм пули в башне. Требует капитального ремонта. БТ-2 с 22 на 23 июня при эвакуации в районе выс. 66,6 получил пробоины от 22-мм снарядов: а) одну в башне; б) одну в корме; в) одну в правый борт, пробит радиатор и мотор. Требует капитального ремонта». 

    Известно, что по состоянию на 1 апреля 1942г. в 106-м отб 23-й армии числились боеспособными 11 танков БТ-2, 4 танка БТ-2 этого батальона находились в ремонте на заводе в Ленинграде. А в составе 42 армии этого же фронта (обороняла город с юга) в 86-м отб. на 1 сентября 1942г.  имелось 10 танков БТ-2. К лету 1943г. в частях Ленинградского фронта все еще оставалось 12 танков БТ-2 - по некоторым данным, они воевали в 1944 году.

    На сегодня ни одного аутентичного танка БТ-2 не сохранилось, правда, в сети можно встретить, по всей видимости, несколько реплик. (Рис.250)

 

 

Рис.250 – Две верхние фотографии – это, вероятно, фотографии одной и той же машины, сделанные в разные годы, некоторые пишут, что это есть «гибрид» - мол, на шасси БТ-5 установлены подбашенный лист и башня от БТ-2.

 

     *БТ-2, как испытательный стенд.

      На БТ-2 тестировалось оборудование для подводного хода.

      Начиная с 1933 года, велись работы по оснащению танков оборудованием для подводного вождения (хода). Танк с оснасткой для подводного хождения БТ-2ПХ был создан в 1934 году на базе серийного танка БТ-2. Работы по машине были начаты в конструкторском бюро завода N 183 (ХПЗ) еще в 1933 году. Машина отличалась от линейного танка установкой специальных приспособлений, обеспечивающих герметизацию машины, подвод воздуха и отвод выхлопных газов. (Рис.251)

 

 

Рис.251 – БТ-2 с ОПВТ.

 

     Моторное отделение танка перекрывалось специальным коробом с четырьмя люками, изготовленным из жести и крепившимся к корпусу танка с помощью болтов. Два передних люка использовались для охлаждения радиаторов, а два задних — для выхода воздуха из трансмиссионного отделения при движении танка к водной преграде. Для отвода охлаждающего воздуха из моторно-трансмиссионного отделения устанавливались две трубы, соединенные между собой для обеспечения жесткости брезентом. Для питания воздухом экипажа и двигателя устанавливалась третья труба. Труба для подачи воздуха состояла из двух частей длиной по 1400 мм каждая, которые входили одна в другую и соединялись между собой резьбовой муфтой. Крепление трубы к башне производилось из боевого отделения с помощью соединительной муфты с кулачками. Завёртывалось и вывёртывалось верхнее звено трубы специальным ключом, также из боевого отделения танка.

    Герметизация машины обеспечивалась с помощью брезентовых уплотнений погона башни, маски пушки и пулемета, который перед этим снимался и укладывался внутри машины. По периметру маски пушки сверлились отверстия, к которым болтами и прижимной металлической рамкой крепилась резиновая прокладка. На тело орудия надевалась и прижималась к кожуху откатных приспособлений специальная муфта с лабиринтом для фетрового сальника. Пулемёт закрывался резиновым чехлом, имевшим форму усечённого конуса. Малым отверстием чехол надевался на ствол пулемёта, большим, с помощью накладки и болтов, плотно прижимался к маске. В канал ствола пулемёта шомполом загонялась резиновая пробка. Канал ствола пушки, в свою очередь, закрывался резиновой пробкой, закреплённой на конце специального складывающегося шомпола. Отверстия жалюзи радиаторов, обращённые к бортам танка, наглухо заделывались деревянными вставками, а отверстия, обращённые к продольной оси машины, закрывались дверцами с резиновыми уплотнительными накладками, шарнирно прикреплёнными к горизонтальному броневому листу. Открывание и закрывание дверец производилось из боевого отделения. На место сетчатого колпака над трансмиссионным отделением ставилась металлическая броневая крышка с бортиком, который при затяжке прижимался к резине, приклеенной по периметру люка. Подготовка танка к подводному хождению (герметизация) командой из трех человек занимала 1,5 часа.     

    Выпуск выхлопных газов осуществлялся в воду, для чего на высоте 0,5 м устанавливаюсь клапаны выпуска отработавших газов. Охлаждение двигателя при движении под водой осуществлялось через краны, установленные на танке и обеспечивающие поступление в систему охлаждения двигателя забортной воды.

    Для эвакуации экипажа из затонувшей машины на крыше башни устанавливалась спасательная труба прямоугольного сечения (450x550) высотой 1 м или круглого (диаметром 600 мм) сечения, высотой 1 м. (Рис.252)

 

Рис.252 – Лаз-труба крупным планом.

 

    Масса танка, оборудованного таким образом, увеличивалась всего на 40–50 кг, что позволяло не демонтировать приспособления для подводного хода, а постоянно возить их на машине.

    Переход в положение подводного хода осуществлялся экипажем из боевого отделения за 3 минуты (- после полутора часов подготовки). Данная конструкция обеспечивала форсирование водных преград по дну глубиной до 4,5 м (или 3 м) и шириной до 1 км и позволяла открыть огонь после выхода на другой берег уже через 5 минут после проведения работ, требующих выхода экипажа из машины.

    Разработанное оборудование было опробовано в Белорусском военном округе при прохождении брода глубиной 4 м. (Рис.253)

 

Рис.253 - БТ-2 с ОПВТ в момент испытаний. Судя по фото, танк не перемещался полностью под водой, хотя пишут, что глубина брода составляла 4 м.

 

     Скорость движения танка «под водой» 3 км/ч. В целом, конструкция ОПВТ была громоздкой и имела недостаточно прочную конструкцию ограждения спасательного люка.

     БТ-2 оказался первым советским танком, на который установили дизельный двигатель.

    В июле 1931 года на ХПЗ им. Коминтерна по заданию Управления механизации и моторизации РККА началось проектирование 12-цилиндрового V-образного 4-тактного быстроходного дизеля мощностью 400 л.с. (295 кВт). Приступил к работам по созданию быстроходного дизеля коллектив дизельного отдела ХПЗ имени Коминтерна, возглавляемого в то время К.Ф. Челпаном (в некоторых источниках Чеплан) (Рис.254).

 

Рис.254 – Константин Фёдорович Челпан, 1899 -1938гг.

Закончил Харьковский технологический институт.

Посещал заводы Англии, Германии, Швейцарии.

Расстрелян.

 

   Конструкторской группой, разрабатывающей новый двигатель, руководил Я.Е. Вихман. В группу входили А.К. Башкин, И.С. Бер, С.Ф. Горбатюк, Г.Д. Париевский, С.Н. Соколов и др. Интересно, что Челпан не раз свидетельствовал, что Фирсов внес большой вклад в создание этого двигателя. При проектировании использовался опыт разработки создававшихся в тот период в Центральном институте авиационного моторостроения (ЦИАМ) авиационных 800-850-сильных дизелей АН-1, АД-1, разработчиком которых был А.Д. Чаромский (Рис.255), на него же указывают, как на главного идеолога танкового дизеля, так сказать, крестного отца начинания.

 

Рис.255 – Алексей Дмитриевич Чаромский (урожденный Бороничев), 1899-1982гг.

Один из первых выпускников академии Жуковского (1928г.).

Был осужден, в 1938-1942гг. находился в заключении, работая в моторной группе особого техбюро НКВД.

 

    В начале 1932 года был сконструирован 2-цилиндровый V-образный отсек (БД-14) с размерностью 14/16,5, углом развала 45 градусов, развивающий мощность 70 л.с. (51 кВт) при частоте вращения 1700 об/мин. Отрабатывался рабочий цикл двигателя, механизмы кривошипно-шатунный, газораспределения и другие составные части дизеля.

   Выпуск рабочих чертежей для изготовления опытного образца дизеля БД-2 продолжался с октября 1932 года по февраль 1933 года. (Рис.256)

 

Рис.256 – Дизель БД-2.

 

    Основными конструктивными особенностями опытного дизеля БД-2 были: картер, выполненный из алюминиевого сплава и с разъемом по оси коленчатого вала, общий на каждые шесть цилиндров алюминиевый блок со стальными «мокрыми» гильзами, общая алюминиевая распределительная головка и верхнеклапанный механизм газораспределения с одним впускным и одним выпускным клапанами. Нижний картер (также алюминиевый) — не несущий— являлся поддоном для масла. Два шестисекционных насоса фирмы «Бош» располагались в развале цилиндров и соединялись трубопроводами с закрытыми форсунками «Бош», находившимися в головках цилиндров по оси поршня. Поршень — алюминиевый с камерой сгорания в поршне (типа Гессельмана). Коленчатый вал, шатуны, клапаны, шестерни — кованые, с последующей обработкой.

     28 апреля 1933 года первый образец дизеля БД-2, получившего название «быстроходный дизель второй», был размещен на стенде для испытаний. (Рис.257)

 

Рис.257 – Дизельный двигатель БД-2 на стенде.

 

    Полгода дизель проработал на стенде. Испытания выявили много дефектов, конструктивных и производственных недостатков. Наработка испытываемых на стенде двигателей до поломок сначала не превышала 10-15 часов.

    В ноябре 1933 года на танк БТ-2 был установлен быстроходный дизель БД-2 №1. Пробные пробеговые испытания танка с новым двигателем по территории завода были «первыми шагами» нового типа танкового двигателя. (Рис.258)

 

 

Рис.258 – Дизельный двигатель на танке БТ-2. На верхнем снимке уже вариант мотора №7.

Нижние фото – испытания в Кубинке в 1934г.

 

    Дизель в танке работал устойчиво, но сильно дымил. Танк трясло, сказывалась неуравновешенность двигателя. Вибрация вызывала неприятные ощущения у танкистов. На этих и последующих испытаниях было выявлено много недостатков. Ряд конструктивных решений необходимо было пересмотреть, отдельные детали и узлы требовали доработки. В 1934 году в доводку дизеля активно включился И.Я. Трашутин, возвратившийся из США после стажировки.

     Военные и лично Сталин внимательно следили за ходом работ по дизелю.  Первый образец БД-2 был продемонстрирован руководству страны в 1934 году. За эту разработку завод, директор Бондаренко и Челпан были удостоены орденов Ленина.

    После испытаний на стенде и в танке опытного образца БД-2 конструкторы приступили к разработке улучшенной конструкции дизеля первой серии. В 1934 году в КБ по быстроходным дизелям прибыло новое пополнение специалистов. В конструкторский коллектив влились московские специалисты из ЦИАМ Чупахин Т.П., Поддубный М.П. В дизельном отделе завода было организовано три КБ, разрабатывавших до десятка модификаций дизеля БД-2 (танковых, судовых, тракторных, авиационных). Для разработки серийной технологии изготовления и оснастки в ноябре 1935 года было создано технологическое бюро по БД-2, в котором, правда, уже на БТ-5, были продолжены объектовые испытания двигателей первой серии.

     *Машины на базе БТ-2.

     В 1935г. на шасси танка БТ-2 разрабатывалась машина ХБТ-2 для заражения местности, постановки дымовых завес и дегазации – т.н. химические танки. Проектирование и изготовление химического оборудования велось на московском заводе «Компрессор». ХБТ-2, по проекту, отличалась от линейных установкой специального химического оборудования ТДП-3, а также отсутствием пушечного вооружения. В качестве дополнительного вооружения на танке были установлены два пулемета ДТ. Химическое оборудование и резервуары для спецжидкостей разместили по бортам танка. Резервуар боевой химической машины емкостью 1000 литров позволял, при движении танка со скоростью 12 км/ч, произвести заражение местности площадью 25000 квадратных метров. Ширина полосы заражения достигала 25 метров. Ширина непросматриваемой дымовой завесы составляла 10 метров. Дымопуск продолжительностью до 50 минут производился за счет испарения смеси S-IV выхлопными газами. Ни один БТ-2 химическим оборудованием оснащен не был.

    В 1934-1936гг. на базе БТ-2 разрабатывались варианты инженерных машин.

    В 1934 году, Инженерное управление РККА начало работы по проектированию 9-метрового металлического моста, способного выдерживать не только автомашины, но и легкие танки. Первый образец моста длиной 8 м и массой 750 кг имел металлическую конструкцию с деревянным настилом. Второй образец моста длиной 9 м и массой 1200 кг имел усиленный деревянный настил и входил в комплект многопролетного моста, состоявшего из одного танка БТ-2 с тремя мостовыми пролетами, из них два — с выдвижными опорами. Мост мог использоваться для преодоления различного рода противотанковых препятствий, а также для устройства парома для танковой переправы на лодках НЛП и Н2П. Многопролетный мост наводился путем последовательной установки отдельных пролетов, жестко соединенных между собой. Установка как многопролетного моста, так и однопролетного на препятствие производилась без выхода экипажа из машины.

    Каждый отдельный пролет моста укладывался на машину БТ на специальное опорное приспособление и приводился в действие рычагами, имевшими привод от танкового двигателя. В состав привода входили два червячных редуктора, вал с подъемными рычагами, промежуточный вал и рычаги управления. Металлический двухколейный мост имел выдвижную опору и замки для автоматического управления при его наводке и укладке на машину. Конструкция замков была заимствована от СТ-26 (саперный танк на базе Т-26) с некоторыми изменениями — замки поперечных подкосов были разработаны для работы в обе стороны, а также изменена конструкция механизма складывания ног и конструкция замков продольных подкосов. Опора моста состояла из ног длиной 3,5 м, продольных и поперечных подкосов в виде телескопических штанг. К нижней части ног крепились башмаки с ребристой опорной поверхностью. Наводка однопролетного моста на горизонтальное препятствие производилась за 30-50 с, на вертикальное — за 1,5-2,5 мин.

   В 1936г. мост был испытан на шасси танка БТ-2 – вошел в историю, как СБТ обр. 1935г. – образец был изготовлен в мастерских НИИИТ в период 1935-1936 годов. На линейный танк сверху установили стойку с колейным мостом. В дальнейшем, в процессе испытаний, башня с танка была снята (Рис.259) и вместо нее установлен железный колпак (Рис.260).

 

 

Рис.259 – СБТ без башни. Вверху – в походном положении, внизу – наводит мост.

 

Рис.260 – СБТ с бронеколпаком.

Экипаж СБТ состоял из двух человек.

 

   В феврале 1936 года заводом ВИМ был изготовлен новый образец моста с рычажным приводом для укладки моста, сконструированным Гипстальмостом. На машине теперь была установлена пулеметная башня от двухбашенного легкого танка Т-26, которая впоследствии была заменена на пулеметную башню танка Т-38 (или Т-37А). Новый вариант мостоукладчика известен как СБТ обр. 1936г. (Рис.261)

 

Рис.261 – СТБ обр.1936г.

Судя по данному фото и фото СТБ с бронеколпаком, кажется, что оба варианта оснащены одинаковым рычажным приводом (Гипстальмоста). Возможно, что сей привод появился на машине с бронеколпаком, а потом вместо бронеколпака поставили башню. Во всяком случае, это логично.

 

    В состав СБТ обр.1936г. входили два комплекта мостового оборудования: один мост длиной 9 м без опоры и два моста длиной 9 м с опорами. Мостовое оборудование было изготовлено на Подольском заводе им. Орджоникидзе в 1937 году и предназначаюсь для пропуска легких танков массой до 16 т. Масса моста и мостового оборудования составляла 2670 кг, скорость наведения 30-45 секунд, время подъема на танк – от 1 мин 30 с до 2 мин 40 с.

    Испытания СБТ проводились с мая по октябрь 1937 года. Испытания танка СБТ показали, что он может служить средством, обеспечивающим действия танков при преодолении ими различных естественных и искусственных препятствий шириной до 9 м. За это время была проведена 81 операция с мостом, причем по нему было пропущен 51 танк типа БТ и 7 танков Т-26 на трех разных скоростях. Машина массой 11 т развивала среднюю скорость движения на колесном ходу до 35-40 км/ч, на гусеничном до 25 км/ч и имела запас хода на колесном ходу 200 км, на гусеничном 120 км. В качестве положительных качеств было отмечено, что наводка моста и его подъем обратно на шасси машины могут выполняться без выхода экипажа из танка, а конструкция моста имеет неплохой запас прочности и надежности основных механизмов. (Рис.262)

 

 

 

Рис.262 – Испытания СТБ.

 

    Нашлись и изъяны. В транспортном положении передний конец моста выступал за корпус машины на 2 м вперед и 1 м назад. По сравнению с линейным танком центр тяжести был смещен в сторону носовой части корпуса, что ухудшило условия работы узлов ходовой части. Сектор обстрела из пулемета составлял всего лишь 15 градусов вперед (- возможно для мостоукладчика это не так уж и плохо, учитывая, что в разложенном положении моста, башня могла нормально вращаться).

   Пишут, что в 1938 году было издано распоряжение изготовить ещё 5 мостоукладчиков, но собрали только один на базе БТ-5. Работы по теме прекратили в 1939г. после испытаний последнего образца на шасси БТ-5. 

    В 1934г. в Научно-исследовательском институте инженерной техники (НИИИТ) РККА был разработан деревянный мост конструкции Александрова. Он предназначался для преодоления линейными танками БТ рвов шириной до 6 м и эскарпов высотой 2-2,5 м. По замыслу авторов, предполагалось предложить конструкцию моста, которую можно было бы запросто воспроизводить в войсковых мастерских и устанавливать на танковое шасси. Мост имел две колеи (фермы) шириной 0,4 м, связанных между собой рамками жесткости. Колея в продольном сечении имела двояковыпуклую форму, а в поперечном – форму двутавра. Расстояние между колеями составляло 1,66 м. При перевозке мост устанавливался на крыльях и на передних стойках, прикрепленных к кронштейну передней трубы танка. Уложенный на машину мост сбрасывался с нее на препятствие с помощью подкидного бруса при движении машины вперед на 1-й скорости. Брус автоматически (т.е. не требовалось выхода экипажа) сбрасывался, захватывался гусеницами танка, тросы натягивались, мост приподнимался и опрокидывался на препятствие. Масса моста с приспособлением составляла 1050 кг, а длина 7 м.

    В 1935 году в мастерских инженерного склада НИИ ИТ РККА в Жулянах один БТ-2 оснастили деревянным мостом Александрова – получился БТ (ДМБТ). (Рис.263)

 

Рис.263 – БТ-2 с мостом Александрова, получил название БТ (ДМБТ).

 

         В марте-апреле 1935 года провели испытания БТ (ДМБТ). (Рис.264)

 

Рис.264 - На испытаниях.

 

   Все бы ничего, но выяснилось, что после пятикратного применения конструкция деревянного моста разрушалась. (Рис.265)

 

Рис.265 - Мост сломан.

 

    Были и другие «особенности». Передвижение машин по наведенному мосту допускалось только на первой передаче со скоростью не выше 6-7 км/ч. Укладка моста, имевшего массу 750 кг, на танк производилась командой из 8 человек. Установленный на машине мост затруднял маневренность танка. С установленным мостом огонь из башенного вооружения танка мог вестись лишь в секторе 220 градусов. Пишут, что успели изготовить 50 мостов и 10 комплектов креплений, но на другие танки, кроме опытного, их не ставили.

    *Быстроходный артиллерийский.

    Практика создания танков с более могущественным пушечным вооружением, чем однотипные линейные машины была весьма распространена, начиная с Первой мировой и в 1920-1930-е годы. Танки, вооруженные орудиями 76 мм и более были способны вести стрельбу по «обнаруженным целям, главным образом, с места, с закрытых или открытых позиций из линии атаки». Такой тип танков создавали британцы – в помощь линейным средним виккерсам придавались танки CS с 90-мм гаубицей, созданные на той же платформе, что и линейные машины. В СССР решили повторить эту комбинацию. Новые машины отнесли к типу «артиллерийских»: «современный артиллерийский танк — это забронированные полностью или частично танки, главным оружием которых является пушка, как правило, увеличенного калибра, установленная во вращающейся башне, позволяющей осуществлять манёвр огнём в ходе скоротечного боя». Видимо, поэтому в задании УММ на проектирование колесно-гусеничного танка БТ был оговорен вариант вооружения маневренного танка 76,2-мм противоштурмовой пушкой.

     Темой по созданию на базе БТ-2 танка с 76-мм пушкой в 1931-1933гг. занимались сразу несколько КБ: ОКИБ УММ Дыренкова, АТУ ЭКУ ОГПУ.

    6 июня 1931 года были утверждены тактико-технические требования на разработку артиллерийского варианта колесно-гусеничного танка типа Кристи. Во главу угла ставились «быстроходность, высокая проходимость по всем грунтам и высокий километраж службы до ремонта». По требованиям, предполагалось создать машину массой не более 14 т, с двигателем мощностью не менее 500 л.с., скоростью на гусеницах не менее 40 км/ч. Машину предполагалось вооружить 76-мм и 37-мм пушками и двумя пулеметами, причем «одно орудие и один пулемет во вращающейся башне, второе орудие может быть не во вращающейся башне». Максимальная толщина брони определялась, по одним сведениям, в 13-20 мм, по другим в 20–30 мм (- маловероятно, с таким бронированием не уложиться в 14 тонн), экипаж «не менее трех человек». При этом предполагалось, что «при проектировании этой машины должны быть приняты все меры к использованию идущих или предполагающихся в производстве агрегатов, частей и механизмов».

    Вначале Дыренков разрабатывал проект с установкой 37-мм пушки во вращающейся башне и 76,2-мм пушки в лобовом листе корпуса. Проект получил обозначение Д-38.  Через пять месяцев, 18 ноября 1931 года, Дыренков представил макет боевого отделения в натуральную величину и чертежи новой машины. Рассмотрев проект Д-38, комиссия УММ РККА составила следующее заключение:

«1. Размеры боевого помещения совершенно недостаточны для обслуживания и ведения одновременного огня из 37-мм пушки, размещенной в башне, и 76-мм за лобовой стенкой корпуса. Боевое отделение будет достаточно только при условии оставления одного орудия в башне или корпусе что, однако, не соответствует тактико-техническим требованиям. Таким образом, пункт технических требований об увеличении огневой мощи танка Кристи не выполнен.

2. Охлаждение мотора Комиссия считает неудачным по тем же обстоятельствам, что и у Д-5.

3. Трансмиссия Д-38 аналогична по своей конструкции трансмиссии Д-5, и имеет те же недостатки и непропорционально велика по своим габаритам.

4. Конструкция бортовых фрикционов имеет те же недостатки, что и у Д-5.

5. Схема рулевого управления на две пары поворотных колес конструктивно неудачна, рулевое управление требует больших усилий.

6. Передача на ведущие колеса (гитары) неудобна, а расположение гитары заднего колеса за очертанием корпуса, даже при наличии роликов, не предохраняет ее от поломок.

7. Переход с колес на гусеницы сложнее, чем у танка Кристи, и требует большего времени, так как дополнительно необходимо ставить одну пару колес.

8. Исходя из вышеизложенного Комиссия считает, что автор конструкции Д-38 т. Дыренков, имея задание создать на основе танка Кристи машину усовершенствованной конструкции с 37-мм и 76-мм пушками, с поставленной задачей не справился.

Комиссия считает совершенно нецелесообразным осуществление изготовления опытного образца по проекту т. Дыренкова, и рекомендует все дальнейшие работы по танку Д-38 прекратить».

     Однако Дыренков продолжил работы, но теперь на шасси БТ-2 он планировал установить новую башню, в которой разместилась бы 76,2-мм противоштурмовая пушка обр. 1910г. (Рис.266), а от 37-мм орудия следовало вовсе отказаться.

 

Рис.266 – 76,2-мм противоштурмовая пушка обр. 1910г., такие орудия устанавливались на БА Гарфорд-Путилов. 

 

     УММ прислушалось к его новому предложению: «Toв ДЫРЕНКОВУ И .Т.К. …декабря 1931г. Согласно решения НТК от 21/10 с.г. и Вашему пожеланию продолжить работы над усилением вооружения гусенично-колесных танков типа КРИСТИ путем установки в них 76-мм пушки. НТК поручает Вам завершить проэкт большой башни танка Д-38 второго варианта/с пушкой 76 м/м/, при условии ее установки на корпусе танка «БТ-КРИСТИ» без переделок последнего с исключением второй огневой точки в корпусе. Эскизный проэкт большой башенной установки Д38 согласовать с КБ-3 ОРПО не позднее 10/2 с.г. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ НТК УММ РККА /Лебедев/».

    Задел по теме размещения 76-мм пушек в башне у Дыренкова был – он разрабатывал подобные башни для броневагонов типов Д-2. Для шасси БТ-2 конструктор разработал башни двух типов: сварной (граненой, из плоских листов) и штампованной (куполообразной). Второй тип башни так и не был изготовлен из-за отсутствия необходимого оборудования, а вот первый вариант, после очередной доработки, появился в нескольких образцах. В качестве основной артсистемы вначале была выбрана противоштурмовая пушка образца 1910 г. – построили только деревянный макет башни под эту пушку. С этой пушкой огонь мог вестись только по навесной траектории, поэтому решение изменили в пользу более совершенного орудия ПС-3 конструкции П. Сячинтова. Причем башня Дыренкова с 76-мм орудием ПС-3 могла устанавливаться и на шасси БТ, и на шасси Т-26. Военные поддержали такой вариант, но пушка ПС-3 все еще находилась в разработке.

    25 марта 1932 года пушка ПС-3, установленная в опытной башне конструкции Дыренкова, была испытана стрельбой. Испытания проводились на артиллерийском полигоне Пролетарской дивизии. Есть все же сомнения, что в марте 1932г. испытывалась пушка ПС-3, в некоторых источниках указывается, что ПС-3 испытывалась позже, а в башне Дыренкова испытывалась КТ обр. 1927г. (Рис.267)

 

 

Рис.267 - 76-мм полковая пушка образца 1927 года.

Индекс ГАУ – 52-П-353.

 

    Стрельба из орудия производилась при закрепленной в определенном направлении башни конструкции Дыренкова. Всего было сделано 50 выстрелов, причем 9 из них — в незакрепленном положении башни. (Рис.268)

 

 

Рис.268 – Пишут, что на фото запечатлено испытание стрельбой пушки ПС-3, но, скорее, это КТ обр. 1927г. или ее модифицированный вариант КТ обр.1927/32гг. с  укороченной длиной отката ствола с 900 мм до 500 мм.

Фото датируется 25 марта 1932г.

 

    Судя по приведенному выше фото, пушка установлена не в башне, а в полубашне или за щитом. И все же башня Дыренкова с 76-мм пушкой (скорее всего, это был вариант КТ обр. 1927г.) появилась на шасси БТ-2 (возможно, шасси машины было построено на з-де «Большевик», планами предусматривалось строительство одного танка БТ на этом предприятии) (Рис.269) – из некоторых источников следует, что это событие совершилось еще в январе 1932г., т.е. до испытаний пушки стрельбой.

 

 

 

Рис.269 – Артиллерийский танк на шасси БТ-2.

 

   Данный вариант в приведенном выше документе УММ именуется «Д-38 второго варианта». Массу машины оценивают в 11,5 т. Габариты: длина – 5580 мм, ширина – 2230 мм, высота – 2400 мм, клиренс – 325 мм. Бронирование корпуса 13-, 10- и 6-мм, бронирование башни не приводится. Пишут, что башня под 76-мм орудие имела несколько больший погон, по каковой причине нарастили длину подбашенного листа назад. 76,2-мм пушка КТ обр.1927/32гг. (с укороченным откатом) монтировалась на цапфах на специальной станине, приваренной к башне. Максимальный угол возвышения составлял 25 градусов. Для ведения стрельбы при орудии был сохранен штатный прицел полковой пушки обр. 1927 г., для которого в броне башни были сделаны специальные окна. Подъемный механизм был сохранен от полковой пушки. Бронировка орудия на машине не устанавливалась. Справа от пушки автономно размешался пулемет ДТ. Боекомплект машины состоял из 50 выстрелов к пушке и 2700 патронов к пулемету ДТ. Экипаж 3 чел. Двигатель, трансмиссия и ходовая часть не отличались от серийных БТ-2, но некоторые пишут, что гусеницы для машины были сняты со второго оригинального танка Кристи М.1931.

    Испытания танка провели весной 1932г. Танк развивал максимальную скорость движения на колесном ходу до 90 км/ч, на гусеницах — до 60 км/ч и имел запас хода по шоссе соответственно 200 и 120 км. По результатам тестов, приёмочная комиссия сделала лишь обнадёживающий вывод, состоявший в том, что установка пушек калибром более 37 мм на шасси БТ-2 возможна. Башня Дыренкова не понравилась, пишут, в силу эргономических причин. Но есть и некоторые подробности. Неудачный погон заставлял прикладывать на маховик поворотного механизма чрезмерные усилия, особенно при страгивании башни с места. При производстве выстрела заряжающему приходилось буквально вжиматься в правую стенку башни. Интересна оценка Гинзбурга, озвученная им в письме Халепскому от 11 апреля 1932г.: «претензии тов. Дыренкова к конструкции большой башни для танка Т-26 и Кристи выглядят необоснованно… тов. Дыренков своей конструкцией показал, что он не умеет прэктировать башень». Справедливости ради стоит сказать, что и орудие ПС-3, которое намеревались сделать штатным для этой башни, никак не могли довести до удовлетворительного состояния. Дальнейшие изыскания в направлении артиллерийского танка на шасси БТ-2 шли по пути создания оптимальной башни и размещения подходящего вооружения соответствующего калибра.

     Свой вариант башни «грибообразной» (сферической) формы предложило Авто-танковое бюро ЭКУ ОГПУ, под началом Маханова. Проект стартовал в начале 1932 года и предназначался под установку 76,2-мм орудия типа ПС-3. При этом её можно было устанавливать как на Т-26, так и на БТ-2. Башню предполагалось штамповать из листа 11-мм брони, но мощность имеющихся прессов (- очевидно, имеется ввиду мощности з-да «Красный Пролетарий») оказалась недостаточной и не позволяла выпускать их массово. Дело ограничилось изготовлением в начале 1933 года опытного образца башни из 6-мм брони, после чего работы в этом направлении прекратили.

    В декабре 1932 г. состоялось совещание в НТУ УММ по вопросу установки на БТ 76,2-мм полкового орудия обр. 1927г. без удлинения корпуса танка (допускались небольшие переделки). Общий вид башни разрабатывал завод № 1, а укладка снарядов выполнялась заводом «Красный Путиловец». Дальше технического проекта этот вариант усиления огневой мощи БТ-2 не прорабатывался.

     К теме артиллерийского танка, точнее САУ, на шасси БТ-2, вероятно, следует отнести и проект оснащения танка динамореактивной пушкой конструкции Л.В. Курчевского. Из некоторых источников следует, что с предложением установить на БТ 203-мм пушку Курчевского выступил П.И. Гроховский, который возглавлял ОКБ ВВС РККА. В сети даже попадается рисунок: «Проект вооружения танка БТ-2 203-мм динамореактивной пушкой» (Рис.270).

 

Рис.270 – Рисунок БТ-2 динамореактивной пушкой.

 

   Однако мне не попалось информации о разработки Курчевским ДРП калибром 203 мм. Встречаются сведения о НИОКР по теме ДРП Курчевского калибром 37 мм, 76,2 мм, 152 мм и даже 305 мм.

    * Проект танка-истребителя «типа Б-Т».

    Пишут, что весной 1932г. стартовала разработка проекта некоего танка-истребителя на базе БТ. Состав вооружения предусматривался такой же, как на БТ-2: 37-мм пушка Б-3 и пулемет, установленные в единой маске, но, похоже, что этот вариант должен был получить более просторную двухместную башню конической формы – от танка Т-19. (Рис.271)

 

Рис.271 – Приблизительный вид шасси БТ с башней от Т-19.

 

     Ижорский з-д, которому поручили изготовить коническую башню с заданием не справился - не смогли осуществить раскрой криволинейных броневых листов. Тема танка-истребителя заглохла, но Ижорский з-д продолжил работы по новой башне, в результате чего была получена двухместная башня с кормовой нишей, в которой было возможно устанавливать 45-мм орудие.

    *Средний маневренный на базе БТ.

     В начале 1932г. танковому отделу ХПЗ совместно с московским КБ Оружобъединения и конструкторами НАТИ была поставлена задача проработать на базе БТ вариант танка массой 26-28 тонн, с установкой 76-мм противоштурмовой пушки Гатфорда, 4-х пулеметов ДТ с боекомплектом 60 выстрелов и 6000 патронов и мощного бронирования 45, 25 и 20 мм. Предлагалась два варианта. Один – танк массой около 26 тонн, с 76,2-мм «противоштурмовой» пушка Гартфорда в башне с круговым вращением. Экипаж – до 4-х чел. Толщину бронирования лобового листа корпуса планировали увеличить до 30 мм, а башни до 25-30 мм. Танк должен был оснащаться двигателем М-5, но впоследствии его планировали заменить на дизель мощностью 400 л.с. (- который реально появится к концу 1930-х). Второй вариант массой до 28 т предполагал то же пушечное вооружение, но толщина лобового бронирования увеличивалась до 50 мм, бортов до 35 мм. Помимо орудия предполагалась установка четырех 7,62-мм пулеметов ДТ. Боекомплект машины должен был состоять из 50-60 выстрелов и 6000 патронов. Экипаж состоял из 4-5 человек. С дизельным двигателем максимальная скорость на колесном ходу определялась в 40-45 км/ч, на гусеничном ходу — до 30-35 км/ч. Судя по массе и бронированию обоих вариантов, данные предложения выглядели, скорее, не как варианты артиллерийского типа на шасси БТ, а, скорее, как варианты перспективного среднего маневренного танка. Впрочем, такие проекты в 1932г. смотрелись, как благие пожелание на отдаленное будущее.

    *Средний плавающий на базе БТ.

     В 1932г. началась проработка и плавающего варианта среднего по массе колесно-гусеничного танка. Работы велись в конструкторском бюро «КБ-Т», а точнее – в Автотракторном КБ технического отдела экономического управления (ЭКУ) ОГПУ, на производственной базе з-да «Красный пролетарий». Руководил проектом Н.А. Астров. (Рис.272)

 

Рис.272 – Николай Александрович Астров, 1906-1992гг. Профессиональный автомобильный конструктор. В 1929г. арестован, работал в ЦКБ-39 при Бутырской тюрьме. Впоследствии ведущий конструктор советских легких танков.

 

    В качестве базы было выбрано шасси БТ-2.

    Согласно предварительным расчетам, выполненным на Ижорском з-де и з-де «Большевик», масса танка не должна была превышать 15 тонн. Условия плавания диктовали определенные технические решения, которые отразились на конструкции машины. Для подвода мощности к ведущим каткам на колесном ходу использовались понижающие редукторы, размещенные внутри самих катков. Движение на плаву производилось с помощью двух гребных винтов, установленных в специальных тоннелях в кормовой части корпуса. При проектировании танка предполагалось управлять машиной на плаву путем выключения или реверсирования одного из гребных винтов с помощью главного фрикциона при отсутствии водоходных рулей. Управление дифферентом на плаву, согласно техническому проекту, производилось за счет перекачки топлива из передних топливных баков в кормовые и обратно. Перечисленные нововведения сказались на форме корпуса, который стал намного выше и шире, чем у БТ. Для снижения силы сопротивления при движении на воде изменили форму корпуса спереди - корпус танка получил в передней части клинообразную форму, с изогнутым верхним лобовым листом («щучий нос»). Считалось, что новый корпус обеспечит хорошую плавучесть, остойчивость и низкое сопротивление движению на воде. Новая машина получила обозначение ПТ-1. (Рис.273)

 

Рис.273 – Общий вид плавающего танка ПТ-1.

Башня танка на рисунке изображена не корректно, следовало более наглядно подчеркнуть выступавшую кормовую нишу.

 

    Масса машины составила 14200кг. Габариты: длина – 7100 мм, ширина – 2900 мм, высота – 2645 мм, клиренс – 265 мм.  Бортовые катаные бронелисты имели толщину 10 мм, лобовые – 15 мм, маска пушки – 20 мм. Броневой корпус являлся сварной конструкцией.  Компоновка машины была классической: в носовой части отделение управления, в средней – боевое отделение, в кормовой – моторно-трансмиссионное. Экипаж – 4 чел. В передней части корпуса слева располагался механик-водитель, справа – стрелок-радист. Боевое отделение находилось в средней части. На крыше была установлена башня. Башня ПТ-1 заметно отличалась от башни БТ-2, она проектировалась двухместной с небольшой кормовой нишей, в которой для уравновешивания пушки устанавливался снарядный ящик. В башне, слева находился наводчик, справа - командир танка, который также выполнял функции заряжающего. Посадка и выход экипажа осуществлялись через один люк в крыше башни и два люка в крыше отделения управления. В качестве основного вооружения планировалась 45-мм пушка и 4 пулемета – один курсовой в лобовом элементе корпуса и три пулемета в башне. Для ведения прицельной стрельбы использовался телескопический прицел ТОП. Боекомплект 88 выстрелов и 3402 патрона (54 диска).

    Пишут, что специально для этой машины проектировался дизельный 300-сильный двигатель ПГЕ с поршневым компрессором и прямоточной продувкой цилиндров. Приводится и другое описание двигателя ПГЕ: двухтактный V-образный 6-цилиндровый мощностью 400 л.с. (294 кВт). Одни пишут, что работы над дизелем ПГЕ велись в ОКМО завода «Большевик» (з-д №174 им. Ворошилова) – по другим сведениям, проект и рабочие чертежи по заданию УММ от июня 1931г. разрабатывались силами Авто-танко-тракторного бюро технического отдела ЭКУ ОГПУ в Москве, проект был выполнен в 1932г., и автор проекта Б.А. Витт присвоил дизелю марку ПГЕ в честь зам. председателя ОГПУ Прокофьева Г.Е. (Рис.274)

 

Рис.274 – Дизельный двигатель ПГЕ, 1932г.

 

     Однако дизель ПГЕ не получился работоспособным агрегатом, поэтому на машину приспособили другой силовой агрегат - авиационный, двенадцатицилиндровый четырёхтактный V-образный карбюраторный двигатель М-17Ф жидкостного охлаждения мощностью 580 л.с. (427 кВт). (Рис.275)

 

Рис.275 – Двигатель М-17, советский клон немецкого BMW VI.

 

     Двигатель устанавливался вдоль продольной оси машины. Пуск двигателя осуществлялся сжатым воздухом от компрессора «Гарелли» или с помощью электростартера мощностью 3,5 л.с. (2,57 кВт). Система охлаждения двигателя была изолирована от силовой установки, весь воздушный тракт системы охлаждения (воздухоприток – вентилятор - радиатор - воздуховод) располагался в двух симметричных изолированных отсеках - колодцах, затапливаемых забортной водой при движении танка на плаву. Предполагалось, что путем подсоса воды за счет гребных винтов она будет циркулировать через специальные колодцы и трубопроводы, тем самым охлаждая мотор. В то же время, при движении на плаву отключались вентиляторы, прогонявшие воздух через радиаторы при движении на суше. Трансмиссия танка состояла из главного фрикциона, четырехступенчатой КПП, двойного дифференциала, двух бортовых карданных валов привода ко всем опорным каткам, двух коробок отбора мощности на гребные винты, тормоза двойного дифференциала и двух бортовых редукторов.  При движении на колесном ходу ведущими являлись все опорные катки, в которых были встроены понижающие редукторы – оригинальное советское решение! Подвод мощности от коробки передач к опорным каткам осуществлялся с помощью двух бортовых карданных валов, выполненных по схеме автомобиля «Форд». Передняя и задняя пары опорных катков являлись управляемыми. Охлаждение агрегатов трансмиссии производилось эжекционной системой. (Рис.276)

 

Рис.276 – Схема трансмиссии танка ПТ-1.

1 - реверсивная муфта включения гребного винта; 2 - бортовая передача; 3 - тормоз двойного дифференциала; 4 - двойной дифференциал; 5 - внутренний редуктор управляемого колеса колесного хода; 6 - главный фрикцион; 7 - двигатель; 8 - внутренний редуктор ведущего колеса колесного хода; 9 - угловой редуктор привода колесного хода; 10 - привод вентиляторов системы охлаждения со сдающим звеном; 11 - угловой редуктор привода вентилятора.

 

    Движение на плаву производилось с помощью двух гребных винтов, установленных в специальных тоннелях в кормовой части корпуса. При проектировании танка предполагалось управлять машиной на плаву путём выключения или реверсирования одного из гребных винтов с помощью главного фрикциона при отсутствии водоходных рулей. Однако такая система оказалась практически непригодной из-за запаздывания и резкости действия при повороте. На опытном образце управление на плаву осуществлялось с помощью двух водоходных рулей жалюзийного типа. Управление дифферентом на плаву, согласно техническому проекту, производилось за счёт перекачки топлива из передних топливных баков в кормовые и обратно. Общая ёмкость топливных баков, один из которых размещался в корме, а другой в носовой части корпуса, составила до 400 литров (у БТ-2 – 360 литров). Мог использоваться только бензин 1-го сорта.  

   Управление машиной на колёсном ходу и на плаву осуществлялось с помощью рулевого колеса с сервоприводом следящего действия (гидроусилителем), на гусеничном — с помощью двух рычагов управления тормозами двойного дифференциала, выполнявшего функции центрального дифференциала на колёсном ходу и обеспечивавшего возможность движения танка при потере одной из гусениц. При преодолении водных преград поворотные патрубки выхлопных труб устанавливались в вертикальное положение, исключая попадание воды в выхлопные коллекторы.

    Ходовая часть ПТ-1 состояла (применительно на один борт) из следующих компонентов: 4-х сдвоенных опорных катков с индивидуальной свечной подвеской, переднего направляющего колеса с механизмом натяжения гусеницы и ведущего колеса заднего расположения с гребневым безроликовым зацеплением с гусеницей. Крупнозвенчатая гусеница, выполненная по типу гусеницы танка БТ, имела траки шириной 260 мм.

    Электрооборудование машины было выполнено по однопроводной схеме. Напряжение бортовой сети составляло 12 В. В качестве источников электроэнергии использовались две аккумуляторные батареи ЗСТЭ-128 напряжением 12 В, ёмкостью 128 А-ч и генератор мощностью 0,5 кВт. Радиооборудование состояло из опытного образца радиостанции 71-ТК-1 с поручневой антенной, которая устанавливалась по периметру корпуса машины. Средств внутренней связи машина не имела.

    Сборка машины проводилась на заводе «Кранный пролетарий» и была завершена осенью 1932 года. (Рис.277)

 

Рис.277 – ПТ-1.

 

     После заводской обкатки ПТ-1 показали правительственной комиссии во главе с И.В. Сталиным. Вот как об этом происшествии вспоминал сам Астахов уже в 1980-е годы на страницах журнала «За рулем».

    «Показ должен был проходить в Москве, на Хамовническом плацу, куда танк перегнали с завода «Красный пролетарий» по Крымскому мосту, но не современному, конечно, а старому, постройки 1872 года. Перегон танка по мосту - а шел он со скоростью примерно 60 км/ч - стал зрелищем впечатляющим, хоть длился недолго. Заслышав грохот, прохожие останавливались и таращили глаза. Времена были наивные: опытная боевая машина шла по городу среди дня, никакой дополнительной охраны, кроме двух милиционеров, запрещавших другое движение, когда танк приближался к мосту на своем недлинном пути от завода до Хамовнического плаца и обратно.

    ПТ-1 в то время не имел за рубежом аналогов и, хотя был далеко недоработанным, при усовершенствовании мог стать полезной нашей армии боевой машиной. Изготовил танк ПТ-1 «Красный пролетарий», правда, не все его узлы. Завод получил элементы вооружения, оптические приборы и авиационный двигатель. А бронекорпус сделали на Ижорском заводе. «Красный пролетарий» уже тогда был мощным предприятием и, хотя до ПТ-1 танков никогда не изготовлял, справился с этой, в общем, непростой задачей. В процессе испытаний производственных дефектов практически не выявили. В тот хмурый осенний день плац покрывали льдистые корки еще неплотно легшего снега. А поскольку сам он был не очень-то ровным, в некоторых местах стояли довольно большие лужи. Грязища была, можно сказать, полноценной - как раз для испытаний танка.

     Всевозможное начальство сбилось в довольно тесную группу рядом с большой лужей, видимо, надеясь, что автомобили начальства еще более высокого, прежде всего самого Сталина, остановятся перед ней. Возможно, так и случилось бы, будь плац сухим или по-летнему пыльным. Однако машина Сталина остановилась непосредственно у объекта демонстрации. Сталин - в меховой дохе чуть ниже колен, на голове глубоко нахлобученная меховая шапка с модными в те годы непомерно длинными, чуть не до пояса ушами. Цвет лица и кожи рук без перчаток был у него темно-коричневый, можно сказать, с зеленоватым оттенком. Лицо имело множество следов перенесенной когда-то оспы. Глаза - насквозь черные. Детали внешности я разглядел позже, оказавшись рядом.

   Чуть хрипловатым голосом, тихо, словно опасаясь простуды, он спросил, где докладчик (точно я вопроса не слышал, поскольку стоял далеко). Начальство побоялось, что Сталин задаст вопросы, на которые ни один высокопоставленный военный не сможет ответить, и кто-то из группы, несомненно, знавший мою роль в создании ПТ-1, громко выкрикнул: «Астрова сюда, для доклада!» Душа моя дошла почти до пяток, да и промерз я основательно - состояние не из приятных. Все же бодрой рысью припустил к «хозяину» страны. Следуя в полушаге сзади, я, по возможности, четко, и, главное, громко (нас всех предупредили, что слух у него плохой) стал докладывать, а вернее, просто рассказывать об особенностях нового танка. Несмотря на фязь под ногами, Сталин обошел машину, внимательно слушая меня. Потом задал несколько вопросов, которые показывали, что он неплохо знает танки, и заметил, что в ПТ-1 многое необычно. В частности, поинтересовался размерами и объемом башни. Отвечая, я сказал, что 45-мм пушка для такой машины слаба, ее следует заменить более мощной. Вновь последовали вопросы: «Какого калибра, когда сделаете?» Ответил: «Товарищ Сталин, установим, как только будет нужная пушка, сами мы пушек делать не умеем». Спросил, что за двигатель у танка, и, услышав, что авиационный, бензиновый, пробормотал с тенью неудовольствия: «А ведь обещали машину на дизеле». Осмотр занял всего пять - восемь минут. Слегка кивнув, то ли охраннику, неотступно его сопровождавшему, то ли мне, Сталин тихо, как бы про себя, буркнул: «Продолжайте!» и, не сделав никакого знака, даже не кивнув никому из начальников, уехал. Нас, «инженерию», он тоже не удостоил ни прощальным кивком, ни жестом.

     Однако, учитывая опыт предыдущих показов, начальство, не посмевшее и на полшага приблизиться к танку во время его осмотра, поздравило меня с успехом».

    В процессе испытаний, продолжавшихся до декабря 1933 года, были установлены следующие характеристики ПТ-1: на гусеничном ходу скорость по шоссе 62 км/ч, на колесном — 90 км/ч (по другим данным – 58 км/ч?), скорость на плаву 11,5 км/ч, по другим сведениям, очевидно ошибочным – 6 км/ч; запас хода танка по шоссе при движении на гусеницах составил 180–185 км (183 км), на колесах до 200–250 (230 км) км. ПТ-1 уверенно преодолел полосу препятствия, по ходовым качествам почти не отличаясь от БТ. Однако при испытаниях на воде у ПТ-1 возникали большие проблемы. Выяснилось, что после вхождения в воду, из-за особенностей охлаждения проточной водой, двигатель вначале переохлаждается, а затем перегревается, так как циркуляция забортной воды в колодцах была недостаточной. Система управления на плаву остановкой или реверсированием одного из винтов в тоннелях также себя не оправдала, и танк получил возможность маневров на воде только с введением двух водоходных рулей жалюзийного типа с временным приводом к ним от рулевой колонки танка при помощи внешних тяг. (Рис.278)

 

Рис.278 – ПТ-1 с внешними тягами управления рулем.

 

    Невозможным оказалось и управление дифферентом путем перекачивания части топлива из кормовых баков в носовые, так как топливо расходовалось из баков неравномерно и в ходе марша дополнительные топливные дифферентные насосы выходили из строя от тряски и вибрации.

     Однако в целом ПТ-1 был признан перспективной машиной. В трех постановлениях СТО в апреле, июне и августе 1933 года указывались конкретные сроки создания опытных образцов танка ПТ-1, причем как в плавающем, так и в неплавающем вариантах. В постановлении «О системе танкового вооружения РККА» от 13 августа 1933 года, в частности, говорилось: «С 1934 г. начать постепенное внедрение в производство в качестве оперативного танка плавающей машины ПТ-1 с таким расчетом, чтобы с 1936 г. полностью перейти на развернутое производство этого танка на базе и за счет производства танка БТ».

    *Легкий пехотный на базе Vickers Mk.E.

     Судьба принятия на вооружение РККА танков типа Vickers Mk.E и развертывания их крупносерийного производства (по британской лицензии) зависела от того, насколько удачным получится развитие темы Т-18 – вариантов Т-19 и Т-20, на которые делались вполне серьезные ставки. 9 января 1931г. последовало распоряжение К. Ворошилова «…решить наконец вопрос об целесообразности организации производства В-26 в СССР…». Вывод о целесообразности производства танка В-26 по результатам испытаний был сделан следующий: «В настоящее время в СССР имеются два типа конструкций перспективных малых танков:

– на заводе «Большевик» достраивается танк Т-19;

– танк В-26, прошедший первый цикл зимних испытаний.

При примерно равном весе, скоростных и тяговых возможностях, Т-19 имеет:

а. Преимущества:

– мотор вертикального типа с регулятором в 100 л.с. и весьма удобным расположением, имеющим доступ для обслуживания как снаружи, так и изнутри;

– более надежные для танка система двойного зажигания и двойная серия свечей;

– более мощное вооружение и бронирование при той же массе;

– более быстрая возможность освоения производства, особенно с точки зрения мотора;

б. Недостатки:

Худшая компактность, недостаточная простота конструкции трансмиссии и подвески, худшие катки, тележки и гусеничные цепи… Также больший вес элементов подвески и трансмиссии.

в. Представляется наиболее совершенной конструкция малого танка с корпусом и мотором Т-19, а трансмиссией и движителем от В-26.

г. Освоение производства В-26 в СССР потребует:

– изготовление нового комплекта чертежей в миллиметровом масштабе…

– проектирование и изготовление новой технологической оснастки под отечественные возможности…

– привлечение иностранного опыта для освоения производства танка и особенно – мотора…

д. Освоение производства Т-19 в его неизменном виде потребует:

– проектирования технологического процесса и частично – приспособлений

– рабочие чертежи и дополнительный опыт производства будут получены в результате доводки опытной машины…

е. Организация производства нового типа танка по типу двух рассмотренных потребует:

– составление проекта танка;

– изготовление рабочих чертежей на подвеску танка В-26 и его трансмиссию;

– проектирование и изготовление оснастки на производство.

Сравнивая объемы работ следует признать, что по срокам выполнения и стоимости наиболее приемлемо для производства освоение Т-19, затем – комбинированный танк и самый сложный – танк В-26.

ОБЩИЙ ВЫВОД:

а. Немедленно начать проектирование нового малого танка на основании конструкций танков Т-19 и В-26… В основе мотор, корпус и вооружение от Т-19, движитель и трансмиссия от В-26;

б. Провести совместные испытания Т-19 и В-26 для более полного выявления их положительных и отрицательных качеств…».

    К похожему выводу пришла и группа слушателей Академии ВАММ, которая была ознакомлена с документацией на танк. Однако они обратили внимание в первую очередь на некоторые особенности танка В-26 (правое расположение водителя, специальный двигатель воздушного охлаждения, который будет плохо работать жарким летом, и дюймовые размеры), «обычные для буржуазной Англии, но нетерпимые для Советской страны…». Академия ВАММ предлагала приступить к «…немедленному проектированию нового типа танка с использованием конструкции корпуса В-26… с усиленной броней, и с более приемлемым для условий производства в СССР двигателем «Геркулес», или «Франклин» в 100л.с…».

    Как видим, вопрос о запуске В-26 в производство не был столь очевидным для современников – участников процесса.

   16 января 1931г. состоялось рабочее заседание комиссии под председательством заместителем начальника УММ Г. Бокиса, на котором были рассмотрены все мнения и предложения. На следующий день, 17 января 1931г., комиссия (заседание которой проходило уже под председательством Лебедева) выдала два технических задания на проведение работ по новому танку сопровождения РККА с использованием удачных технических решений танка В-26.

    Конструкторская группа С. Гинзбурга принялась реализовывать в проекте танк-гибрид, получивший название Т-19 улучшенный. На корпус от Т-19 с ходовой частью от В-26 следовало установить коническую башню, которую разрабатывали еще для «неулучшенного» варианта Т-19. Разработкой башни занимались сразу четыре человека: П. Сячинтов (37-мм пушка Б-3, прицел и стробоскопическая командирская башенка), А. Александров (установка вооружения и механизмы наводки), В. Симский (общая компоновка) и Д. Ройзман (приспособления и инструменты). Предлагалось два варианта размещения вооружения в конической башне – один, когда пушка и пулемет монтировались в единой маске, второй – пушка и пулемет устанавливались раздельно. 21 января конструкция конической улучшенной башни была одобрена. Эскизный проект танка Т-19 улучшенный был выполнен на основании чертежей Т-19 и В-26 в рекордно короткое время. 26 января Гинзбург уже представлял проект перед высокой комиссией. По сравнению с предшествующим Т-19, состав вооружения и экипаж не менялся, но улучшенный вариант был более дешевой, простой и надежной машиной, ожидалось снижение массы изделия. В своем докладе Гинзбург отмечал, что модернизированный Т-19 будет обладать лучшими ТТХ. (Рис.279)

 

     

Рис.279 - Т-19 «улучшенный», реконструкция М. Свирина.

 

     В целом проект был принят. В заключении комиссии указывалось, что изготовление такого танка сделает его не только более мощным, чем В-26, но и «…более дешевым, а также простым в производстве, чем простое копирование уже не новой английской машины…». Официально работы по Т-19 улучшенный не отменялись, но средства на изготовление улучшенной башни и вооружения отпущены не были, так что проект на этом кончился.

   В то же время академия ВАММ им. Сталина разрабатывала «танк М.М.» с американским 6-цилиндровым двигателем водяного охлаждения Hercules мощностью 95 л.с. при 2400 об/мин.  Курировал этот проект лично М. Тухачевский, поэтому средства на его реализацию нашлись. Согласно уточненному ТЗ, академия занималась разработкой проектов сразу двух танков, отличавшихся трансмиссией, бронекорпусом и вооружением. Танк ММ образец № I (ТММ-1) должен был отличаться от «Виккерса» Мk.Е. компоновкой с размещением водителя слева, усиленной до 15 мм броней, и третьей огневой точкой в корпусе. Трансмиссия полностью заимствовалась от В-26. Танк ММ образец № 2 (ТММ-2) предполагалось оснастить улучшенной КПП и механизмом поворота без бортовых фрикционов. Корпус танка должен был также иметь улучшенную броневую защиту в виде штампованного переднего бронелиста толщиной 15 мм. Приказом по УММ проектные работы по ТММ-1 и ТММ-2 предлагалось закончить к июню 1931г., а опытные образцы танков изготовить и испытать к началу 1932г. Более того, 2 августа 1931г. Комитет обороны в программе танкостроения в условиях военного времени прописал, что в течение первого года войны отечественная тяжелая промышленность должна была обеспечить наличие в армии в угрожаемый период: «– танков ТММ-1/ТММ-2 – 8 200 танков, исполнители «ЛМО» и Ярославский завод».

      Вероятно, зимой 1931/1932гг. появился ТММ-1. (Рис.280)

 

 

Рис.280 – ТММ-1.

 

   Масса 7960 кг. Габаритные размеры: длина – 4610 мм, ширина - 2530 мм, высота – 2058 мм, клиренс – 260 мм. Вначале в качестве третьей огневой точки в корпусе планировали установить 37-мм пушку, которую должен был обслуживать четвертый член экипажа, но затем остановились на обычном курсовом пулемете ДТ. (Рис.281)

 

Рис.281 – Художественная реконструкция ТММ-1.

 

        Весной 1932г. ТММ-1 вышел на испытания. (Рис.282)

 

Рис.282 – ТММ-1 на испытаниях.

 

     Хорошо просматривается рубка для пулемета в лобовом листе корпуса, вероятно, экипаж такой машины должен был составлять 4 чел.

    Летом 1932г. предъявили к испытаниям ТММ-2. (Рис.283)

 

Рис.283 – ТММ-2.

 

      Масса 7,6 т. Пишут, что высота танка уменьшилась до 1990 мм, а длина - до 4270 мм. Судя по фото ТММ-2, правая башня была подготовлена под установку пушки. Сообщается также, что и в этом случае хотели установит курсовой пулемет, но ни рубки, как на ТММ-1, ни других условий для курсового пулемета на ТММ-2 не просматривается.

     Испытания изготовленных танков показали, что никаких особых преимуществ перед серийно выпускаемым к тому времени Т-26 опытные танки ТММ не имели, двигатель типа Hercules сложнее в производстве. Более того, улучшенная КПП и механизм поворота танка ТММ-2 оказались даже хуже, чем таковые у «Виккерса» и Т-26. Танк в ходе испытаний не мог развить скорость свыше 25 км/ч. Двигатель вследствие неудачного режима работы перегревался, а маневренность танка ухудшилась. Попытки улучшить характеристики ТММ оказались тщетными. Далее выяснилось, что при переходе к однобашенной схеме расположение водителя слева создает помехи в работе наводчика, особенно при ведении огня вправо от направления движения. В сентябре 1932г.  УММ РККА и представители Мобилизационного Управления отказались от дальнейших работ по танкам ТММ.

   В некоторых источниках пишут, что было построено с десяток ТММ-1, но это маловероятно - представляется, что версии ТММ создавались путем конверсии установочных/опытных Т-26, выделенных для этой цели, возможно, в августе 1931г.

    23 января 1931г. состоялось рабочее заседание комиссии под председательством заместителя начальника УММ, начальника Технического управления УММ Г. Бокиса по вопросу о выборе типа легкого пехотного танка: Т-19 или 6-тонный виккерс. Расклад мнений был, скорее, неопределенным, но неожиданно рьяно в поддержку британской машины выступили Владимиров и К. Сиркен (креатура Ворошилова, представлял з-д «Большевик»). Позиция Сиркена была выделена особым мнением. Противники Т-19 мотивировали свои выступления тем, что 6- цилиндровый двигатель, предусмотренный для установки на Т-19, Т-19 улучшенный, а также «танки М.М.», усложнит выпуск танков; потребует дополнительных подгонок в поршневой группе; двойное зажигание потребует двойного комплекта запальных свечей и т.д. 6-тонный виккерс, по их мнению, отличался , простой и надежной конструкцией корпуса, ходовой части и трансмиссии. С их мнением согласился и представитель МобУ РККА.

     Интересно, что 26 января, т.е. в день защиты проекта Т-19 улучшенный начальник УММ Халепский пишет письмо-распоряжение С. Гинзбургу, в нем, в частности, встречаются такие пассажи: «…по имеющимся в штабе агентурным данным,… польское правительство ведет закупки образцов 6-тонного танка типа Виккерс и 10-тонного быстроходного танка типа Кристи и усиленно готовится их массовому производству… Тов. Ворошилов, тов. Эйдеманн и тов. Тухачевский согласны, что используя английско-французскую/ помощь поляки в состоянии сделать уже к концу тек/ущего/ года более 300 шт. легких 6-тонных англ. танков и до 100 шт. средних танков типа Кристи… В следующем году они могут удвоить это число… Это может дать им в руки большие козыри с точки зрения использования бронесил, которыми они не преминут воспользоваться, [так как] танки типа Кристи… как нельзя лучше подходят для ведения маневренной войны на просторах СССР… Таким образом Совет счел целесообразным… рассмотреть вопрос о принятии на вооружение КА вышеозначенных иностранных танков и начать их выпуск немедленно как они есть – не дожидаясь окончания опытных работ, чтобы при необходимости нанести отпор возможной агрессии…». Сейчас можно констатировать, что советские руководители, принимавшие решения о немедленном массовом запуске производства танков типа Vickers Mk.E и Кристи М.1931, были жертвами собственных фобий, но в тот момент им, похоже, казалась реальностью неотвратимая и скорая война с Польшей.

    13 февраля 1931г., заслушав доклад начальника УММ Халепского, РВС СССР постановил принять на вооружение 6-тонный виккерс, как «основной танк сопровождения общевойсковых частей и соединений, а также танковых и механизированных частей РГК». Интересно, что протокол заседания РВС, на котором решался вопрос о 6-тонных танках виккерс в литературе не приводится, как указывает Свирин, из-за того, что этот документ пока не найден. Но, видимо, принятие танка на вооружение, подразумевало начало массового его производства в СССР под индексом Т-26.

     Первоначально шла речь о том, что производство новых танков следовало наладить на СТЗ, но этот з-д к тому моменту не выходил на проектную мощность (говоря проще, СТЗ еще не был достроен), тогда все дело переиграли. План на выпуск в 1931г. 500 танков типа Т-26 со сдачей первого танка не позднее 1 мая выдали з-ду «Большевик», правда в середине февраля план был скорректирован до 300 машин.

    Весной 1931г. началась подготовка к производству танков по временному техпроцессу, началось также изготовление первых двух эталонных танков (- возможно, были готовы к августу, а затем предоставлены для опытов по теме ТММ). Над Т-26 первоначально работало всего 5 инженерно-технических работников, которые занимались только переводом чертежей танка из дюймовых единиц в метрические.

    24 апреля 1931г. на заводе «Большевик» состоялось совещание «О танковой программе на заводе на 1931 год». На совещании присутствовали многие важные персоны: К.Е. Ворошилов (наркомвоенмор СССР), Тухачевский (с июня 1931г. будет назначен начальником вооружений РККА), Славин (РВС ЛенВО), Карпенко (ОГПУ), Халепский, Литуновский, Лебедев (все трое от УММ), Сальников (директор завода), К.К.Сиркен, Забржевский (технические директора завода), а также другие представители завода и цехов. В принятом постановлении завод обязали приступить к изготовлению рабочих чертежей танка БТ и до конца года поставить еще и 100 танков БТ. К счастью для з-да «Большевик», уже к концу апреля (всего за неделю!) производство танков БТ решили развернуть на ХПЗ, а з-д «Большевик» мог сосредоточиться на подготовке к производству танков Т-26.  

    Проектными работами по подготовке производства, а впоследствии и модернизации танка, руководил С. Гинзбург. К 1 мая 1931г. все рабочие чертежи танка Т-26 в основном были закончены, а 16 июня одобрен техпроцесс, и завод начал изготовление приспособлений и инструментов для массового производства. Надо заметить, что с самых первых дней работы над Т-26 КБ з-да «Большевик» неоднократно предлагало внести в конструкцию танка изменения, направленные на упрощение технологии изготовления, но вносить любые изменения в конструкцию категорически запрещалось. Так, до ноября 1931г. не разрешали осваивать в производстве башни, по форме отличавшиеся от оригинала. Всякие рационализации категорически пресекались в пользу точного копирования. Послабление вышло лишь в феврале 1932 года, когда Комитет обороны разрешил заводу вносить в конструкцию танка любые изменения, которые «не снижали бы боевых качеств и способствовали увеличению выпуска».

     Конструктивно двухбашенный танк Т-26 был подобен английскому Мк.Е., отличаясь от него башнями, что в свою очередь, было связано с установкой другого вооружения - пулеметами ДТ в шаровых установках вместо «Виккерсов» в рамочных крестовинах башен. Кроме того, башня получила смотровое окно, закрывающееся смотровым щитком. Башня была готова к производству осенью 1931г. (Рис.284)

 

Рис.284 – Чертеж Т-26 с башнями советского типа.

 

    Масса танка 8000 кг или 8200 кг. Габариты: длина – 4600 мм, ширина – 2440 мм, высота – 2190 мм, клиренс 380 мм. Бронирование: вертикальные элементы корпуса 10 мм (лобовые элементы должны были иметь толщину 13 мм, но из-за большого процента брака такие листы в 1931г. и в первой половине 1932г. на производство не подавались), башня 11 мм, горизонтальные элементы корпуса 6 мм. Танки выпуска лета-осени 1931 г. целиком собирались на болтах и винтах. Это делалось для замены впоследствии некондиционных броневых листов полноценным броневым прокатом. Начиная с ноября 1931 г. корпус склепывался целиком. (Рис.285)

 

 

Рис.285 – Борта корпуса, правая и левая стороны, вид изнутри.

 

    Передний и задний наклонные листы корпуса (крыши) в танке выполнялись съемными для удобства доступа к двигателю и механизмам трансмиссии. Однако для этого требовалось отвернуть такое количество винтов, что только разбронировка первых Т-26 перед ремонтом занимала несколько часов. Осенью 1932г. для быстрого доступа к трансмиссии танка в верхнем переднем броневом листе был выполнен откидной люк. Первоначально он открывался в сторону левого борта, но впоследствии (с 1933г.) его размеры были увеличены, и он выполнялся уже откидывающимся вперед по ходу танка. Клепка в нижней части корпуса была частой (говорили: «густой»), что имело целью сделать корпус в нижней части герметичным для прохождения бродов. Танки первых образцов имели даже специальные цинковые прокладки в нижней части корпуса между склепываемыми листами, но уже в 1932г. эти прокладки были упразднены для удешевления конструкции. На подбашенной коробке на шариковых опорах устанавливались две цилиндрические одноместные пулеметные башни. Башни могли поворачиваться независимо друг от друга на 270°, в переднем и заднем секторах (по 100°), из них можно было вести огонь и по одной цели. Поворот башен производился с помощью самотормозящегося механизма поворота, расположенного под левой рукой стрелка. На крыше каждой башни имелся люк для посадки членов экипажа. В качестве приборов наблюдения в боевой обстановке использовались смотровые щели со стеклоблоками, установленные в корпусе и башнях. (Рис.286)

 

Рис.286 – Виртуальное посещение пулеметной башни: снаружи сверху – в интерьер.

 

    Ввиду отсутствия полноценного проката борта башни толщиной 13-мм до осени 1932г. изготавливались из 11-мм листов.

    Экипаж 3 чел. Водитель танка располагался в передней части отделения управления справа и мог покинуть свое место через откидную двустворчатую дверцу в лобовом листе. (Рис.287)

 

Рис.287 – Виды места водителя.

 

   В каждой башне располагалось по одному члену экипажа. Вооружение 2 пулемета ДТ, пулеметы не имели оптических прицелов. Боезапас 3528 патронов. По другим сведениям, боекомплект состоял из 6489 патронов в 103 дисковых магазинах.

    МТО было отделено от боевого отделения перегородкой. (Рис.288)

 

Рис.288 – Вид на перегородку МТО.

 

    Еще одним отличием Т-26 от оригинальной машины было то, что, несмотря на строжайший запрет вносить изменения, мотор отодвинули на 77 см ближе к корме, соответственно удлинив кардан и изменив вывод выхлопной трубы и крепление глушителя. Двигатель карбюраторный воздушного охлаждения, 4-цилиндровый, 4-тактный – копия британского танкового варианта Armstrong-Siddeley "Puma", устанавливавшегося на родные 6-тонные виккерсы. Мощность советского мотора при рабочем объеме 6600 см³ составляла 85 л.с. при 2000 об/мин или 91 л..с. при 2100 об/мин. Двигатель не имел никаких ограничителей оборотов, что приводило к его перегреву и обрыву клапанов при неосторожном обращении, особенно летом. В системе охлаждения двигателя имелся вентилятор, закрепленный над ним в специальном кожухе. Силовая передача состояла из однодискового главного фрикциона сухого трения. (Рис.289)

 

Рис.289 – Сцепление.

 

    Пятискоростная КПП, установленная в носовой части танка, соединялась с двигателем длинным карданным валом, проходившим по всему танку. Рычаг переключения скоростей размещался непосредственно на коробке. Максимальная скорость 31,1 км/ч. Рядом с двигателем размещались бензобак емкостью 182 л. и бачок системы смазки емкостью 27 л. Для питания двигателя требовался, лучше всего, первосортный бензин марки не ниже «Грозненского», но, как правило, танки Т-26 заправляли бензином второго сорта (2с), хотя при этом был риск возникновения детонаций вплоть до разрушения клапанного узла. Запас хода по шоссе 140 км, по проселку – 80 км.

    Ходовая часть состояла применительно к каждому борту, из двух тележек, которые были взаимозаменяемы между собой, и состояли каждая из четырех обрезиненных опорных катков, соединенных балансирами, а также двух четвертьэллиптических листовых рессор и серьги, объединенных на оси. Ведущие колеса танка – литые, со съемными зубчатыми венцами, располагались впереди, а направляющие (ленивцы), с механизмами натяжения – сзади. Для разгрузки гусеницы на бортах располагались по четыре обрезиненных поддерживающих ролика. Гусеничная цепь танка цевочного зацепления – из литых стальных траков, соединенных пальцами.

    Средств внешней связи на линейных танках не предусматривалось, для внешней связи использовали флажки. Для отдания команд водителю первоначально устанавливалась «звуковая труба» - переговорное устройство ТПУ-2, вскоре замененная светосигнальным устройством. Для тушения пожара в 1932-1933гг. танк оборудовался одним-двумя съемными огнетушителями.

    Преодолеваемые препятствия: угол подъема 32°, крен 35°, ширина рва 2 м, высота стенки 750 мм, глубина брода 800 мм.

В ходе начавшегося производства сразу выявился ряд серьёзных проблем. Больше всего неприятностей доставлял двигатель, который, несмотря на кажущуюся простоту, требовал более высокой культуры производства, чем мог обеспечить советский завод. Не ладилось с закаткой коленчатого вала, рассыпались прокладки, при пробных пусках из мотора бесследно исчезало масло, рвались клапана. Первое время считалось нормальным, если брак по двигателям составлял до 65 %.  Добиться удовлетворительной работы двигателя удалось лишь в мае 1933 года, дефорсировав его до 92 л. с. Корпуса, поступавшие с Ижорского завода, тоже не радовали. Они неизменно имели большое число сквозных трещин в броневых листах, особенно у отверстий под заклепочные или болтовые соединения. Броневые листы толщиной 10 мм первоначально пробивались винтовочной бронебойной пулей с дистанции 150-200 м, хотя это считалось невероятным. Положение усугублялось спешкой с освоением танка, что неизбежно вело к кустарщине, которая процветала на производстве фактически до 1934г. Стоимость первых серийных Т-26 оказалась почти вдвое выше, чем цена покупных «Виккерс» Мк.Е., поскольку в танке было большое число покупных импортных деталей и узлов.

    Такая ситуация привела к возобновлению производства снятых было Т-18 (выпускались до конца 1931г.), реанимации интереса к Т-19 и к вопросу создания мобилизационного упрощенного малого танка, с помощью которого предлагалось компенсировать численную нехватку танка сопровождения в случае угрозы войны (мобилизационный Т-34).

    Первые десять или пятнадцать Т-26 были изготовлены по временной технологии из неброневой стали в четком соответствии с английскими чертежами с широким использованием специально закупленных импортных деталей и запасных частей. Однако двигатели на них работать отказались. Следующие пятнадцать танков первой серии также не смогли двигаться своим ходом и приобретали подвижность только при перестановке в них оригинального мотора с эталонного «Виккерса». Лишь осенью 1931г. танки отечественной сборки начали самостоятельно выходить из ворот завода и передвигаться по заводскому полигону. К концу года на заводе скопился задел в 120 готовых танков Т- 26. Но военная приемка не принимала ни одну машину по причине низкого качества изделия. Наконец, после длительных переговоров армия согласилась принять, по разным данным, 88 или 100 танков - пишут, что 12 «машин» представляли собой разрезанные учебные пособия (Рис.290).

 

Рис.290 – Занятия на учебных пособиях Т-26, ВАММ, 1933г.

 

     35 шт. от количества принятых танков были приняты «условно», так как они имели корпуса из неброневой стали. На принятых танках заводу было предписано заменить двигатели, так как при работе под нагрузкой они «издавали множественные посторонние шумы и испытывали перебои». В 1932г. 53 танка из первого выпуска были переделаны в химический вариант ХТ-26.

     Как говорилось выше, КБ з-да «Большевик» на ходу внесло некоторые изменения в конструкцию танка – другая башня, изменение положения двигателя. С начала 1932г. в танке были введены новый бензобак и маслобак. В январе-марте были выпущены 22 танка со сварными корпусами из незакалённой гомогенной брони. Однако массовое изготовление корпусов с применением сварки тогда не было освоено ввиду отсутствия оборудования, необходимых материалов и подготовленных кадров. Все изменения, внесенные КБ в конструкцию танка, были узаконены 5 января 1932г. распоряжением по Наркомату тяжелой промышленности в «Т-26 выпуска 1932г.». (Рис.291)

 

 

Рис.291 – Двухбашенные Т-26.

 

     Вероятно, еще с 1931г. начали прорабатывать вариант с установкой в машине в правой башне пушки. Точная дата этого процесса не указывается, возможно, отправной точкой по теме был танк ТММ-2. В правой башне вместо пулемета ДТ монтировалась 37-мм пушка. (Рис.292)

 

Рис.292 – Интерьер пушечной башни.

 

    Ещё на этапе подготовки к производству предполагалось вооружить Т-26 пушкой ПС-2, причем из-за размеров казенной части орудия и длины отката на Т-26 предполагалось устанавливать орудие в среднюю башню от Т-35 (вероятно, башня под 45-мм пушку). Опытные образцы ПС-2 так и не были доведены до работоспособного состояния. В качестве альтернативы рассматривался вариант с пушкой Б-3. Большим плюсом в этом варианте выглядело то, что такое орудие умещалось в штатную башню Т-26. Испытания пушки в танке осенью 1931 года прошли успешно, но производство Б-3 разворачивалось медленно, и на Т-26 эти орудия попали в незначительном количестве, а с лета 1932 года все производимые орудия этого типа должны были поступать на вооружение танков БТ-2 – не более 15-ти машин Т-26 получили пушки Б-3. В результате, на двухбашенных пушечно-пулеметных танках Т-26 устанавливалась 37-мм пушка Гочкиса. Поскольку выпуск этих орудий сворачивался, то для вооружения Т-26 пришлось демонтировать пушки с выводившихся из боевых частей Т-18 и FT-17. Пушка «Гочкис» имела ствол-моноблок длиной 22,7 калибра/840 мм, вертикальный клиновой затвор, гидравлический откатник и пружинный накатник. Для наведения орудия использовался телескопический оптический прицел производства ММЗ, имевший увеличение 2,45× и поле зрения в 14°20. Скорострельность пушки «Гочкис» составляла до 15 выстрелов в минуту. Пушка размещалась в лобовой части башни на горизонтальных цапфах и в вертикальной плоскости, в пределах от −8 до +30°, наводилась качанием при помощи плечевого упора. Наведение пушки в горизонтальной плоскости осуществлялось поворотом башни. В боекомплект двухбашенного пушечно-пулеметного танка Т-26 входили 113 унитарных 37-мм артиллерийских выстрелов к пушке и 3087 патронов к пулемету ДТ. Боевая масса танка возросла с 8,2 до 8,4 тонн, остальные характеристики остались прежними. (Рис.293)

 

 

  

 

 

Рис.293 – Двухбашенный пушечно-пулеметный танк Т-26, внизу - с пушкой Б-3.

Самое нижнее фото интересно тем, что слева стоит, похоже, директор з-да №174 Сиркен К.К.

 

    В литературе иногда именно двухбашенные пушечно-пулеметные танки Т-26 обозначают Т-26 обр.1932г., хотя это, видимо, не совсем верно – похоже, такое обозначение справедливо для всех вариантов машин, выпускавшихся с изменениями, внесенными в 1932г. 

    В 1933г. 96 двухбашеных пушечно-пулеметных машин выпускались в комплектации с радиостанцией 71-ТК-1 и поручневой антенной (стойки антенны крепилась на крыльях (грязевиках), антенный ввод располагался в передней части крыши подбашенной коробки между башнями) – радиофицированные машины обозначались Т-26РТ. Такие танки, вероятно, предназначались для командиров рот. (Рис.294)

 

 

Рис.294 - Танк Т-26РТ с пушечно-пулеметным вооружением и радиостанцией №7 на испытаниях, 1933 г.

 

   Однако в некоторых источниках указывается, что, первый двухбашенный танк Т-26 был передан по распоряжению Тухачевского в опыты по радиофикации 17 марта 1932г., а в сентябре 1932г. 10 двухбашенных танков с опытной радиостанцией «№ 7Н» вышли на испытания и с 1 января 1933г. официально были приняты на вооружение, но серийное производство их налажено не было. Встречается также, что обозначение Т-26РТ относилось к однобашенным радиофицированным танкам.

   В первые месяцы 1932г. стало окончательно ясно, что СТЗ не способен подключиться к производству танков в скором времени, поэтому в целях оптимизации танкового производства на з-де «Большевик», в феврале 1932г. танковое производство и опытно-конструкторский отдел (ОКМО) завода были выделены в «Ленинградский государственный з-д №174 имени К.Е. Ворошилова». Директором нового завода назначили К. Сиркена (с 1 мая 1932г.). Теперь Комитет Обороны разрешил вносить «любые изменения в конструкцию, и методику изготовления танков, не снижающие их боевых качеств и способствующие увеличению выпуска». Кроме того, для облегчения работы з-да «Большевик» и Ижорского завода КО определил дополнительных соисполнителей по бронекорпусам - Кулебакский и Мариупольский заводы, по моторам предполагалось задействовать НАЗ (будущий ГАЗ) и АМО.

   С 1 марта 1932г. повсеместно на Т-26 над решеткой воздуховывода начали укреплять короб-козырек, предохраняющий от осадков (особенно – снега). В марте 1932 г. С. Гинзбург предлагал перейти к производству танков с монолитным наклонным лобовым листом (подобно Т-19), что позволяло не только поднять его стойкость, но и упростить технологию сборки танка (одна деталь могла заменить три). Но утверждено такое решение не было.

    Несмотря на внесение изменений в конструкцию и принятые организационные меры, производство танков налаживалось со скрипом. 26 апреля 1932 г. К. Сиркен докладывал, что отставание от графика сборки танков имеет место потому, что смежники затягивают доставку узлов и механизмов танка до самого последнего дня, к тому же передавая их совершенно непригодного качества. Так, по моторам входной контроль обнаруживал брак, достигавший 70-88%, а по корпусам 34-41%.

   К июлю 1932 г. было с трудом сдано дополнительно к принятым в конце 1931г. еще 241 танк.

    С сентября 1932 года была усилена бронезащита танка, на смену 13-мм бронелистам пришли бронелисты толщиной 15-мм – по другой версии, на смену 11-мм листам пришли, наконец, предусмотренные проектом 13-мм листы.

   Несмотря на проблемы с танком, 14 ноября 1932г. за Т-26 орденами Ленина (высшая награда СССР) наградили начальника ОКОМО Н. Баранова и технического руководителя ОКМО О. Иванова.

   Относительно небольшие габариты Т-26 и слабая мощность двигателя позволяли машине преодолевать рвы не шире 2 м, военным же хотелось увеличить этот показатель до 3 м. Так родилась идея сцепки двух танков для преодоления широких рвов. Надо сказать, что идея эта появилась еще для Т-19, но вместо него в серию пошел 6-тонный виккерс, который «унаследовал» это решение.

    В 1932 г. в академии ВАММ выполнили проект устройства для сцепки двух танков Т-26 («магнит»), но из-за имевшихся недостатков он реализован не был. В том же году военнослужащий 4-го танкового полка Украинского военного округа (УВО) Н.Ф. Цыганов предложил свой вариант автосцепки двух Т-26, позволяющей преодолевать противотанковые рвы шириной до 4 м и эвакуировать с поля боя подбитые танки. (Рис.295)

 

Рис.295 – Общий вид двух танков Т-26, соединенных сцепкой Цыганова.

 

    Автосцепка конструкции Цыганова состояла из двух полукомплектов, один из которых (два улавливателя и два опорных хвоста) устанавливался в кормовой части переднего танка (Рис.296), другой (два носовых листа и два упорных валика с кронштейнами) – в носовой части заднего танка (Рис.297).

 

Рис.296 – Вид сзади на передний танк, оснащенный элементами автосцепки.

 

 

Рис.297 – Задний танк с элементами сцепки.

 

    Кроме того, имелись замыкающий и размыкающий механизмы, расположенные внутри машины. Замыкающий механизм состоял из двух стальных штырей с пружинами, помещенных в стаканы, которые закреплялись на наружных бортах улавливателей, и двух собачек. Этот механизм оборудовался тросом с роликами и рычагами; с их помощью имелась возможность оттягивать штыри и разъединять элементы автосцепки. Педаль рычага механизма находилась в боевом отделении Т-26 возле командира. Размыкающий механизм служил для расцепки в нормальных условиях и в случае аварии переднего Т-26. Он состоял из штыря, педали и троса: штырь выдвигался, нажимал на трос, соединяющий замыкающие штыри передней машины, оттягивал их и производил расцепку. Масса каждого полукомплекта не превышала 200 кг. Но расчеты показывали, что при полной комплектации танков Т-26 приспособлениями заводского изготовления масса полукомплектов могла увеличиться до 350 кг.

    Сцепка танков производилась автоматически в течение 5–8 с, без выхода экипажа, на различных скоростях движения. Расцепка осуществлялась из любой машины за 5–10 с. Перед преодолением препятствия дополнительная подготовка подходов к нему не требовалась. Для сцепки командир переднего танка нажимал на педаль; замыкающие штыри оттягивались и фиксировались с помощью собачек. Затем либо задняя машина наезжала на переднюю, догоняя ее, либо передняя двигалась назад, соприкасаясь с задней. Боковые листы носовой части автосцепки заднего Т-26 заходили в улавливатели, установленные на переднем танке, нажимали на собачки и освобождали замыкающие штыри. Последние под действием пружин выдвигались и производили сцепку. Одновременно упорные валики на втором танке заходили в вилки опорных хвостов первой машины. Этим задавалось положение одного танка относительно другого в вертикальной плоскости, обеспечивалась возможность смещения одного танка относительно другого при преодолении рвов и движении по пересеченной местности, а также достигалась требуемая жесткость соединения. Сцепку допускалось производить под углом 10–15° как по горизонтали, так и по вертикали. Чтобы расцепить танки, командир передней машины вновь нажимал на педаль, тросы оттягивали штыри, и машины освобождались. При аварии первого танка расцепка могла производиться из второго Т-26.

  Проведенные испытания, в целом, дали обнадеживающие результаты. (Рис.298)

 

Рис.298 – Преодоление рва шириной 4 м.

 

   После монтажа сцепки она совершенно не мешала Т-26 выполнять различные штатные боевые задачи. Оборудование автосцепкой не представляло сложности и могло быть осуществлено достаточно быстро в строевых частях, а ее стоимость была невысока. Допускалось использовать данное приспособление не только на новых танках, но и на машинах, выпущенных ранее и уже находящихся в строевых частях. Более того, предполагалось, сцепляя три танка Т-26, преодолевать рвы шириной до 6 м, однако практических опытов не проводили.

    Старший инженер 3-го Управления УММ РККА Зубенко в записке «к приспособлению для спаривания танков Т-26» сообщал, что необходимо:«1. Срочное изготовление трех комплектов приспособления с устранением мелких недостатков (общая педаль выключения и расположение ее, смещение глушителя и др.) выявленных при испытании, и введение в производство после окончательной проверки на трех машинах. Приспособление должно быть дослано на все выпущенные ранее машины. 2. Установить такое же приспособление на машинах других типов, по возможности унифицировав его (в части разрабат. для БТ и Т-27). 3. Продумать возможность сцепки при равных положениях сцепляющихся машин».

    Однако конструкцию сцепки Цыганова посчитали все же сыроватой (Рис.299), машины ей оборудовать не стали, но идея получила дальнейшее развитие.

 

Рис.299 – При выполнении упражнений сцепка не справилась, и передний Т-26 угодил в ров.

 

    Как пишет М.Н. Свирин: «за разработку устройства сцепки танков Н.Ф. Цыганов был награжден К. Ворошиловым золотыми часами и повышен в звании из младших командиров до командира взвода». 

    В конце 1932г., ввиду принятия на вооружение пулемета ДТУ, танки начали выпускать с шаровыми установками, имеющими больший диаметр. Но поскольку ДТУ оказались сложными и вскоре производство их прекратилось, танки, оснащенные ими, оказались безоружными, так как шаровое яблоко ДТУ не позволяло использовать в нем ДТ. На этих танках в ходе модернизации в 1933г. был полностью сменен лобовой лист башни, предназначенной для установки ДТУ на лист с меньшим диаметром шарового яблока – под пулемет ДТ.

   Пишут, что в 1932-1933гг. постепенно начинает внедряться сварка в конструкции корпусов и башен, при этом параллельно выпускались корпуса как цельноклепанной и цельносварной конструкции, так и смешанные клепано-сварные. На корпуса, независимо от конструкции, могли устанавливаться как клепаные или сварные, так и смешанной конструкции башни, причем на одном танке порой монтировались башни разных типов. (Рис.300)

 

Рис.300 – На этом фото левая башня клепаная, а правая, как будто, сварная или клепано-сварная.

 

    В начале 1933г. появилась новая однобашенная модификация Т-26, но 11 мая 1933г. зам. наркомвоенмора Тухачевский на совещании подчеркнул, что двухбашенные пулеметные танки лучше подходят для целей сопровождения пехоты и именно они должны составлять костяк танковых сил. Отношение Тухачевского к теме иллюстрирует фраза из черновиков штатов механизированных полков, разработанных им в 1932г.: «Танковый взвод состоит из четырех легких танков, вооруженных пулеметами (или аналогичного числа танкеток) и одного танка усиления, вооруженного пушкой…».

    Выпуск двухбашенных Т-26 продолжился и в 1933г., правда, на их базе старались строить инженерные машины, бронированные тягачи. (Табл.6)

 

Таблица 6 – Выпуск двухбашенных танков Т-26

	1931г.	1932г.	1933г.	1934г.	Итого
По данным РГАЭ и РГВА	100°	950	576	1	1627°°°
По данным УММ	18°°	1032	576	1	1627°°°

° Из них 12 шт. – машинокомплекты для тренажеров, 10 машин из конструкционной стали.

°° Из них 10 машин из конструкционной стали, 2 машины были выделены под танки ТММ, возможно, в августе 1931г.

°°° Указано общее количество произведенных шасси, 53 машины были построены (или сразу переделаны) в ХТ-26.

 

    Исходя из соотношения пулеметных и пушечно-пулеметных танков, предложенного Тухачевским - 4:1, и за исключением из общего количества выпущенных шасси под двухбашенные танки (1627 шт.) 27-ми единиц выпуска 1931г. (12 являлись машинокомплектами к тренировочным стендам, 10-15 машин не имели брони) и 53 машины последующих выпусков, которые, возможно, сразу выпускались как химические машины, можно было бы вывести приблизительные цифры пулеметных и пушечно-пулеметных танков: 1627 – (27 + 53) = 1547:4 = ок. 386 пушечно-пулеметных танков и ок. 1161 шт. пулеметного варианта. (Рис.301)

 

Рис.301 – Пулеметные и пушечно-пулеметные варианты в едином строю.

 

     В литературе встречается приблизительно такая же цифра по числу пушечно-пулеметных танков - 450 штук, следовательно, количество пулеметных машин могло быть равно примерно 1097 единицам.

     Некоторое количество линейных двухбашенных Т-26 могли получать дополнительное оборудование для распыления БОВ, для чего на надгусеничные полки устанавливались соответствующие приборы – резервуары под газ. (Рис.302)

 

Рис.302 – Двухбашенные Т-26 с дополнительным химическим оборудованием.

На нижнем снимке схвачен процесс заправки баллона ОВ.

 

  Отрабатывали на двухбашенных танках и возможность плавания. (Рис.303)

 

Рис.303 – Двухбашенный танк Т-26 с устройством АТ-2 для плавания.

 

    На двухбашенных Т-26 прорабатывались и варианты защиты от собак-подрывников. (Рис.304)

 

Рис.304 - Двухбашенный Т-26 с механическим деревянным ограждением, тем не менее видно, как собака успешно преодолевает препятствие.

 

     9 марта 1934г. на шасси Т-26, в одной из башен опробовали 76-мм динамореактивную (безоткатную) пушку Курчевского (Рис.305).

 

Рис.305 – Т-26 с пушкой Курчевского.

 

    Испытания показали, что могущество танка при ведении огня по укреплениям и живой силе противника значительно возросло, но пользоваться орудием было очень неудобно. Особенно большие неприятности вызывало заряжание орудия, так как при движении по пересеченной местности сделать это удавалось далеко не всегда - выстрел иногда сваливался с лотка заряжания или застревал при досылке. На время заряжания (до 3-10 сек.) танк останавливался на ровной поверхности. Вследствие общей недоведённости конструкции, неудобства заряжания орудия, образования позади орудия при выстреле струи раскалённых газов, опасной для сопровождающей пехоты, дальнейшие работы были прекращены.

    Встречается, что в первые месяцы 1941 года 130 двухбашенных танков Т-26 прошли капитальный ремонт, в ходе которого были переделаны в однобашенные установкой на них башен от ХТ-133, но с 45-мм орудием.

    *Служба двухбашенных танков Т-26.

    Легкие танки Т-26 были предназначены для непосредственной поддержки пехоты в составе стрелковых соединений (батальон Т-26 входил в состав ряда стрелковых дивизий) и дальней поддержки пехоты в составе моторизованных подразделений, а также для выполнения самостоятельных тактических и оперативных задач. Первые двухбашенные танки Т-26 поступили на вооружение в механизированную бригаду им. Калиновского (Московский Военный округ), 11-й механизированный корпус (Ленинградский Военный округ) и 6-ю механизированную бригаду (ОКДВА). (Рис.306)

 

Рис.306 – 1932 год, учения 51-й Перекопской дивизии под Одессой: впереди пушечно-пулеметный Т-26, за ним колонна танков Т-18.

Обращает на себя внимание некая длинноствольная пушка с дульным тормозом на Т-26.

 

     По состоянию на 19 марта 1933 г. на вооружение РККА было принято 1411 танков Т-26 обр. 1931г. и обр.1932г. (Рис.307)

 

Рис.307 – На параде 1 мая 1933г., Питер.

 

   По мере поступления на вооружение РККА более совершенных однобашенных Т-26, двухбашенные танки Т-26 передавались в состав танковых батальонов стрелковых дивизий и в учебные подразделения. В 1937 - 1938 годах двухбашенные танки Т-26 с пулеметно-пушечным вооружением были признаны не соответствующими требованиям РККА и переведены в разряд учебно-боевых машин, тем более что снаряды к 37 мм пушкам «гочкис» уже не выпускались. (Рис.308)

 

Рис.308 – На учениях и занятиях.

 

    Двухбашенные танки Т-26 отметились в боевых действиях у оз. Хасан в 1938 году, у реки Халхин-Гол в 1939 году, в польском походе 1939г. (Рис.309), в Зимней кампании 1939-1940гг. (Рис.310)

 

Рис.309 – Указывается, что это фото сделано «вероятно, в Польше». На фото запечатлен очень странный экземпляр. Кажется, что это двухбашенный пушечно-пулеметный Т-26 с пушкой БА-3, но пушечная башня не справа, а слева!

 

Рис.310 – Любопытное фото времен Зимней кампании – в одном строю двухбашенные Т-26 и более поздние однобашенные варианты.

 

   В Зимней войне Красная Армия безвозвратно потеряла 23 двухбашенных Т-26.

   В апреле 1940 года принимается окончательное решение о снятии с двухбашенных пушечно-пулеметных танков пушечного вооружения и переделке их в бронетранспортеры, ремонтные машины и заправщики. Но процесс этот не форсировали. Известно, например, что по состоянию на 1 сентября 1940 года в списках 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий, а также 15-й армии значилось 154 двухбашенных Т-26 (некоторые с 37-мм пушками). Начавшееся в 1940 - 1941 годах широкомасштабное формирование механизированных корпусов и вовсе отменило решение о снятии двухбашенных Т-26 с вооружения.

     По состоянию на 1 июня 1941 года в Красной армии все еще состоял 1261 двухбашенный танк Т-26 с пулеметным и пулеметно-пушечным вооружением. (Табл.7)

 

Таблица 7 – Наличие двухбашенных танков Т-26 на 1 июня 1941г.

категория	лво	пово	зово	ково	одво	закво	саво	забво	двф	мво	при во	орво	хво	скво	сибво	Рем базы	всего
2	65	22	135	173	9	20	31	136	104	25	38	20	64		9		851
3	8		39	15	10	9	10	6	26		8	6	12		3		152
4	14	3/3	37/ 20	42/ 23	17/ 15	7	1/1	14/ 14	19/12	5/1	4/2	11	5/3	1/1		78	258
всего	87	25/3	211/20	230/ 23	36	36	42/1	156/14	149/12	30/1	50/ 2	37	81/3	1/1	12	78	1261

 

     В начале ВОВ и пушечно-пулеметные Т-26, и пулеметные использовались как пулеметные – к 37-мм орудиям Гочкис практически не было выстрелов. Многие двухбашенные танки Т-26 были сильно изношены и быстро выходили из строя по техническим причинам. К концу 1941 года большая часть этих танков была потеряна, хотя пишут, что отдельные машины еще встречались в составе танковых частей весной - летом 1942 года. (Рис.311)

 

Июль 1941г. шоссе Сенно-Лепель.

Фото лета 1941г.

Конец 1941г., р-н Невского пятачка.

Рис.311 – Двухбашенные Т-26 в боевой обстановке.

Нижнее фото сделано в июле 1942г. под Севастополем.

 

    До настоящего времени сохранилось, видимо, несколько образцов двухбашенного Т-26. Один – пулеметный танк строевой номер «351» в сентябре 1941 года был подбит на месте переправы и затонул в р. Неве в районе пос. Невская Дубровка. Летом 1989 года танк извлекли из реки, в 1998г. машина стала экспонатом музея ВОВ. Встречается также фото двухбашенного пулеметного танка Т-26, экспонирующегося в музее военной истории в Падиково, а также фото пушечно-пулеметного варианта, установленного в парке «Патриот» в Кубинке. (Рис.312)

 

Рис.312 – Современный вид сохранившихся двухбашенных Т-26.

 

    *Экспорт двухбашенных танков Т-26.

     В 1932г. советские продемонстрировали свои танки Т-26 турецкой делегации. Как пишут, показано было 4 варианта: два варианта в двухбашненном исполнении и еще два, видимо, в однобашенном. В 1935г. турки действительно закупили в СССР от 60-ти до 67 единиц танков Т-26, из них в пулеметном двухбашенном варианте, предположительно, 16 штук, но встречается, что поставлено было только 2 двухбашенных танка. Встречается, что танки типа Т-26 служили в турецкой армии до 1940г. (Рис.313)

 

Рис.313 – Двухбашенные Т-26 в Турции.

 

    *Машины на шасси двухбашенных Т-26.

    В 1932г. для химических войск разработали опытный миномётный химический «танк» МХТ-1. Он был выполнен на базе двухбашенного Т-26, у которого одну башню сохранили, а в другой части боевого отделения разместили 107-мм химический миномет. (Рис.314)

 

Рис.314 – МХТ-1, внизу показана установка миномета.

 

   Вследствие специфического размещения миномета в корпусе, машина не имела полной бронировки, т.ч. к танкам данный экземпляр отнести нельзя.

   На шасси Т-26 начали прорабатывать тему бронетранспортеров различного назначения.

   Транспортер ТР-1 (некоторые называют его и ТР-26, другие выделяют ТР-26 отдельно) был разработан в 1932-1933гг. слушателями ВАММ им. Сталина. Окончательная доработка проекта была выполнена в КБ Опытного завода Спецмаштреста им. С.М. Кирова (з-д №185). Машина предназначалась для перевозки 14-ти десантников. Опытный образец был изготовлен на з-де №185 летом 1933г. (Рис.315)

 

 

Рис.315 – Транспортер ТР-1.

 

   Масса 9,45 т. Экипаж 1 чел. Вооружение 1 пулемет ДТ. Десант 14 чел., который размещался в броневой кабине, установленной ближе к корме машины. Кабина выполнялась из броневых катаных листов толщиной 6 и 10 мм. Соединение броневых листов производилось с помощью сварки и клепки. Посадка и спешивание десанта осуществлялось через двухстворчатую дверь, расположенную в кормовой части и через десантный люк в крыше кабины. Для ведения огня из личного оружия десанта и наблюдения во время движения в бортовых и передних стенках броневой кабины десанта имелись амбразуры, закрывавшиеся броневыми крышками. Карбюраторный двигатель «Геркулес» жидкостного охлаждения мощностью 90 л.с. устанавливался в едином блоке с коробкой передач и главным фрикционом в средней части корпуса слева от водителя. Такое положение двигателя повлекло перекомпоновку систем, обеспечивающих работу двигателя.

   ТР-1 испытывался на полигоне НИБТ с сентября 1933г. по февраль 1934г. Машина показала максимальную скорость 28 км/ч, запас хода 100 км. Размещение десанта оказалось тесным и неудобным.

   В 1933г. на з-де №185 был спроектирован еще один вариант пехотного бронетранспортера - ТР-4. Машина предназначалась для перевозки десанта из 15-ти чел. (Рис.316)

 

Рис.316 – ТР-4.

 

     Масса машины 9 тонн. Экипаж БТР состоял из водителя, который размещался у правого борта, он вел наблюдение за местностью через смотровой люк, закрывавшийся крышкой со смотровой щелью и триплексом.

     Как и в ТР-1, десант перевозился в бронированной кабине, но теперь кабина занимала место в средней части, вместо подбашенной коробки и башен. Такое решение не подразумевало глубокую перекомпоновку конструкции, как в случае с ТР-1. Броневая защита ТР-4 выполнялась из бронелистов толщиной 2 мм (днище), 6 мм (крыша) и 10 мм (вертикальные элементы), соединялись они с помощью сварки. Посадка и спешивание десанта производилось через боковые двери. В полу десантного отделения имелись люки для десантирования. Десант размещался на пяти откидных сиденьях, установленных вдоль карданного вала, соединяющего двигатель и трансмиссию. Две скамьи располагались вдоль боковых стенок кабины и имели откидные подножки для упора ног. В лобовом и кормовом листах боевой рубки в шаровых установках находилось по одному пулемету ДТ. Боекомплект состоял из 4980 патронов. Для вентиляции десантного отделения предусмотрели вентилятор в специальном отверстии задней стенки, закрытом броневым листом. Моторное отделение было отделено перегородкой от десантного отделения. Интересно, что в этой перегородке имелось два люка для доступа к двигателю. Также, как и на ТР-1 устанавливали 90-сильный «Геркулес».

     Всего было изготовлено 3 образца ТР-4, один из которых проходил испытания в конце 1933г. – начале 1934г. Известно, что запас хода машины составил 120 км. ТР-4 на вооружение принят не был. Сообщается, что летом 1941 года ТР-4 ис­пользовались (или один ТР-4) для подготовки истребителей танков ленинградских дивизий народного ополчения.

    Из альбома з-да №185, подготовленного в 1937г. следует, что по типу ТР-4 в 1934г. построили транспортер боеприпасов ТР-4-1 – внешне машины не различались, видимо, внутри убрали места для десанта и приспособили внутренний объем кабины под транспортировку боеприпасов для танков, правда, масса увеличилась до 9,87 т. (Рис.317)

 

Рис.317 – ТР-4-1.

 

    Упоминаются также проекты транспортеров ТР-4-2 (ремонтный танк), ТР-4-3 (еще один транспортер боеприпасов – в металле машины не строились.

   В 1933г. появился транспортер Т-26-Т для транспортировки «различных повозок» - видимо, в качестве эвакуатора танков. (Рис.318)

 

 

Рис.318 – Т-26-Т.

 

    Машина не имела вооружения и отличалась небольшой бронекабиной, но имелся крюк, как сказано в формуляре машины «для транспортировки танков». Масса машины 8 тонн. Т-26-Т (или Т-26Т) с бронированным кузовом изготавливался набольшими партиями в 1934г., 1935г. и 1936г. на з-де №174. В некоторых источниках указывают, что всего было построено 10 таких тягачей. Шесть машин были показаны во время парада на Красной площади в Москве 1 мая 1937 года. (Рис.319)

 

Рис.319 – Т-26Т на параде с 76-мм орудием Ф-22.

 

    Весной 1933 года (в некоторых источниках указан 1932г.) в КБ завода №174 имени Ворошилова (танковое производство з-да «Большевик») был создан проект артиллерийского тягача с брезентовым верхом. Машина представляла собой шасси танка Т-26 с установленным на месте боевого отделения брезентовым тентом с целлулоидными окнами. Масса тягача составляла 7,77 т или 8 т для транспортировки различных прицепов на корме монтировалось специальное буксирное приспособление. Никакого вооружения машина не имела. Такие тягачи в документах того времени также именовались как «тягач Т-26», «трактор Т-26», но в формуляре альбома з-да №185 за 1937г. тягач с брезентовым верхом назван Т-26-Т2. (Рис.320)

 

 

Рис.320 – Т-26-Т2 с брезентовым верхом.

Вверху формуляр машины (из альбома з-да №185), где указано название Т-26-Т2.

Альбом з-да №185, составлен по распоряжению 8-го Главного Управления НКОП от 11/1- 1937г. за №103с. Издание заверено, в том числе, директором з-да Барыковым.

 

    В сентябре - декабре 1933 года и в январе - феврале 1934 года один из тягачей прошел испытания на НИБТ полигоне под Москвой. Т-26-Т2 прошел 510 км с 4, 5 и 7-тонными прицепами, при этом максимальная скорость движения составляла 18,8, 15 и 11 км/ч соответственно. В заключение отчета об испытаниях тягача было сказано следующее: «В осеннее время Т-26Т может передвигаться по бездорожью с грузом на крюке до 5 тонн на 1, 2 и замедленной передаче. Груз в 7 тонн (прицепка на колесном ходу) Т-26Т тянуть не может по размытому дождем проселку. Недостаточна тяга по сцеплению. Т-26Т может быть использован как трактор безо всяких изменений, за исключением устройства прицепного прибора, но нагрузка на крюке значительно ухудшает режим работы мотора».

     Одни из первых серийных тягачей Т-26 были показаны в Москве на параде 7 ноября 1933 года. (Рис.321)

 

Рис.321 – На параде.

 

    Планом производства на 1933 год завод имени Ворошилова должен был изготовить 200 тягачей Т-26Т. Выпуск тягачей начался с июля 1933 года, и к концу декабря было изготовлено 163 Т-26Т. Пишут, что 151 единица была получена за счет переделки двухбашенных танков Т-26. Указывают, что общее количество тягачей Т-26 составило 183 штуки, из них 173 единицы с брезентовым верхом и 10 с бронекабиной. Но в 1937 - 1939 годах в войсках было переделано в тягачи около 30 танков Т-26 старых выпусков – надо полагать, речь идет о двухбашенных вариантах, и, как будто, 50 штук было получено из более поздних однобашенных танков Т-26. Всего по состоянию на 1 июня 1941 года в танковых частях Красной Армии числилось 211 тягачей на базе Т-26. На 22 июня 1941 года большинство машин значилось в 22-м мехкорпусе (входил в состав 5-й армии КОВО). (Рис.322)

 

Рис.322 – Снимок сделан, вероятно, на Западной Украине во время Польского похода, по одной улице в одном направлении следует колонна бронетехники РККА (слева) и автомобильная колонна вермахта (справа).

 

    Пишут, что практически все тягачи типа Т-26Т были потеряны в первые недели войны. (Рис.323)

 

 

Рис.323 – Дороги 1941-го.

 

   Встречается, что один бронированный Т-26Т числился в 150-й танковой бригаде, как штабная машина по состоянию на 15 мая 1942г.

   В 1934 начали проектировать специализированную машину-заправщик-транспортер топлива. В 1935г. на з-де №185 образец такой машины был построен под индексом Т-26-Ц (Рис.324).

 

Рис.324 – Т-26-Ц.

 

    Масса машины 10,15 т. Броня от 6 до 15 мм. Экипаж 2 чел. Емкость забронированных баков для перевозки горючего 1650 литров. Для забора горючего в бак и для раздачи его по машинам имеется насос шестеренчатого типа, производительностью 400 литров в мин. Предусматривались средства пожаротушения.

    В феврале 1932 года к проектированию машины мостоукладчика на базе Т-26 приступила группа конструкторов Военно-инженерной академии под руководством инженера Гутмана. Машина получила обозначение СТ-26 (саперный танк). СТ-26 предназначался для преодоления рвов и водных преград шириной 6- 6,5 м и вертикальных стенок и эскарпов высотой до 2 м танками Т-27, Т-26 и БТ. В таком варианте на машину по центру корпуса ставили одну пулеметную башню. Оборудование СТ-26 состояло из металлического колейного моста длиной 7 метров, специальных опорных приспособлений и лебедки. Лебедка устанавливалась внутри танка и крепилась к задней стенке боевого отделения, привод к ней осуществлялся от карданного вала двигателя. Опорные приспособления состояли из передней рамы с верхними ватками и двумя направляющими роликами, нижних вилок с подъемным механизмом и тросоотводящим роликом и задней рамы со стойками и двумя тросоотводящими роликами. Укладка моста на препятствия осушествлялась тросом при помощи лебедки за 25-40 секунд без выхода экипажа. Укладка моста обратно на СТ-26 занимала 2-3 минуты, но требовала выхода из танка командира машины. Этот вариант СТ-26 в документах проходил как танк с тросовой системой управления. (Рис.325)

 

Рис.325 – СТ-26 с тросовой системой управления.

 

     Первый образец такой машины испытывался летом 1932 года. Масса машины составляла 9,5 т, экипаж состоял из двух человек - механика-водителя и командира. Угол обстрела пулемета по горизонту составлял 211 градусов, боекомплект состоял из 1008 патронов.

    В сентябре 1932 года испытывался вариант СТ-26 с выдвижной системой моста. От предыдущего образца он отличатся тем, что мост укладывался на препятствие при помощи направляющей рамы специальной конструкции. (Рис.326)

 

Рис.326 – СТ-26 с выдвижной системой.

 

    Одновременно с этим СТ-26 испытывалась машина с мостом опрокидывающейся системы. В этом образце укладка моста на препятствие осуществлялась специальной стрелой, поворот которой осуществлялся при помощи зубчатой реечной передачи. (Рис.327)

 

Рис.327 – СТ-26 с опрокидывающей системой.

 

   Летом 1933 года все три варианта СТ-26 участвовали в маневрах, проходивших в Тоцких лагерях Ленинградского военного округа. По их результатам решено было запустить в производство танк с тросовой системой, который оказался более надежным и менее сложным по сравнению с другими образцами. По решению Комиссии обороны СССР до конца 1933 года промышленность должна была дать армии 100 СТ-26. Однако дело шло медленно: в 1934 году армия получила 44 СТ-26, а в следующем году - еще 20.

   В 1934 году был разработан многопролетный мост, позволявший соединять воедино три и более стандартных 7-метровых моста СТ-26. Для сборки концы мостовых звеньев имели специальные захваты для соединения меду собой и оснащались металлическими опорами высотой 2,5 м. Таким образом, многопролетный мост позволял преодолевать препятствия шириной 20 - 50 м. Однако после проведенных испытаний дальнейшего развития многопролетный мост не получил.

   В 1934 году в проектно-конструкторском бюро НТО УНИ РККА под руководством инженера Александрова был разработан деревянный колейный мост длиной 6,5 м для танков Т-26. Мост мог устанавливаться как на саперные, так и на линейные танки и сбрасываться за 30 - 60 секунд без выхода экипажа из машины. Испытания моста, проведенные 15 июля - 30 августа 1934 года, показали хорошие результаты. Было изготовлено 20 таких мостов, которые передали в войска.

    К 1936 году эксплуатация саперных танков в войсках показала их невысокую надежность: при наводке мостов часто рвались тросы, гнулись стойки креплений. Учитывая все это, Научно-исследовательский институт инженерной техники (НИИИТ) РККА совместно с конструкторами завода «Гипстальмост» Вайсоном, Немцем и Марковым разработал и изготовил УСТ-26 («усовершенствованный саперный танк Т-26») с так называемой рычажной системой. На нем мост наводился при помощи двух рычагов, приводимых в действие гидроцилиндром. Сам танк был изготовлен на заводе № 174, а мостовое оборудование на Подольском заводе имени Орджоникидзе. В 1936 году здесь было собрано два УСТ-26. Испытания, проведенные в марте 1936 года, показали ряд преимуществ УСТ-26 перед серийным СТ-26 - например, укладка моста обратно на танк осуществлялась без выхода экипажа из УСТ-26. Правда, новая машина имела и много недостатков.
   В конце 1936 года созданное к этому времени саперно-танковое отделение НИИИТ РККА совместно с «Гипстальмостом» разработало проект более совершенного саперного танка рычажной системы. Эта машина была изготовлена Подольским заводом имени Орджоникидзе в июле 1937 года и до сентября испытывалась на полигоне НИИИТ (произведено 85 операций с мостом - наводка и подъем, - по нему прошло 70 танков БТ и Т-26). В следующем году этот СТ-26 испытывался на НИБТ полигоне в Кубинке и участвовал в учениях Ленинградского военного округа по преодолению танками инженерных препятствий. По их результатам было принято решение изготовить в 1939 году партию таких машин. Однако до конца года Подольский завод выпустил только один СТ-26 рычажной системы. Таким образом, до конца 1939 года был изготовлен 71 СТ-26 (включая опытные образцы), из них 65 машин с тросовой системой (вместе с опытным образцом), СТ-26 с выдвижным мостом, СТ-26 с опрокидывающимся мостом, 2 УСТ-26 и 2 СТ-26 рычажной системы. (Рис.328)

 

\

\

Рис.328 – Галерея СТ-26.

 

   В некоторых источниках о производстве СТ-26 сообщают следующее: всего собрано 65 машин (1933 - 1, 1934 - 44, 1935 - 20), еще 6 танков были переделаны в мостоукладчики разных систем.

    Впервые в боевых условиях машины типа СТ-26 применялись в Зимней кампании 1939-1940гг. В ходе боевых действий на Карельском перешейке использовалось десять саперных танков (9 с тросовой системой и 1 с рычажной). В ходе войны в каждой танковой бригаде была создана группа инженерного разграждения, состоящая главным образом из саперов. В эти группы включались и саперные танки. Наиболее успешно действовали СТ-26 в составе 35-й танковой бригады. Например, при штурме высоты 65,5 18 февраля 1940 года, СТ-26 этой бригады навели два танковых моста траншею и ров. В ходе боя через эти мосты успешно прошли машины одного из танковых батальонов.

     В ходе боевых действий лучшие результаты показал саперный танк с мостом рычажной системы завода имени Орджоникидзе, который использовался довольно активно. СТ-26 с мостами тросовой системы показали низкую надежность в работе и имели ограниченное применение.
    По состоянию на 1 июня 1941 года в танковых частях Красной Армии имелось всего 57 СТ-26: 9 на Дальневосточном фронте, 26 в Московском, 2 в Ленинградском, 2 в Киевском Особом, 8 в Западном Особом и 1 в Приволжском военных округах, а также 9 машин находились на складах. Из этого количества было исправно только 12 СТ-26, остальные требовали ремонта.

   К числу курьезов можно отнести танк-лимузин на шасси Т-26 для маршала Блюхера – вероятно, творение местного рембата. (Рис.329)

 

Рис.329 – Красный маршал Блюхер на бывшем Т-26.

 

     *Подстраховочный вариант для Т-26.

    Сложности в развертывании серийного Т-26 заставили попытаться разработать более простой вариант машины, отталкиваясь от конструкции В-26 и того, что есть под рукой. Уже осенью 1931г. было принято решение о спешной разработке более дешевого и простого «танка второго эшелона» на базе автомобильных агрегатов, чтобы можно было вести его выпуск на автомобильных заводах АМО-ЗИС и ЯАЗ и, чтобы выпуск этого танка мог покрыть недостачу Т-26 в РККА.

     Тактико-технические требования (ТТТ) на танк были выдвинуты в конце 1931г. Согласно им, предусматривалось создание танка массой 4 т, по броневой защите танк должен был быть аналогичным танку Т-26, в качестве силовой установки выбирался автомобильный двигатель АМО-ЗИС мощностью 63 л.с. (в ходе проектирования сменен на двигатель мощностью 70 л.с.), КПП и системы питания также от грузового автомобиля, рессоры в подвеске следовало заменить на спиральные пружины (- видимо, более простые в изготовлении). По подвижности танк не должен был уступать Т-26 при движении вне дорог, а по дорогам предусматривалась его переброска в кузове 5-тонного грузового автомобиля.

   В марте 1932г. от ОКМО з-да «Большевик» поступил эскизный проект, который вскоре был передан на недавно организованный опытный з-д Спецмаштреста (з-д №185). Проект под руководством Гинзбурга вела бригада конструкторов в составе Г. Михайлова и С. Кузина. В конце 1932г. был изготовлен опытный образец пулеметного варианта танка, получившего обозначение Т-34. (Рис.330)

 

 

Рис.330 – Мобилизационный Т-34.

 

   Масса машины составила 4,7 т или 4,8 т. Габариты: длина – 3600 мм, ширина – 2240 мм, высота – 2200 мм. Бронекорпус танка был собран на заклепках из катаных броневых листов толщиной 4 мм (днище), 6 мм (крыша) и 10 мм (лоб и борт). Передний горизонтальный и нижний вертикальный листы имели небольшие углы наклона. Башня танка, с пулемётным вооружением, цилиндрическая клёпанная с круговым вращением. В её лобовом листе предполагалась установка 7,62-мм пулемета ДТ или ДУ с боекомплектом 2583 патрона (41 пулемётный диск). В лобовом листе башни слева от пулемёта устанавливался стробоскопический прибор наблюдения, закрываемый броневой крышкой. Экипаж танка составлял два человека, размещавшихся: командир танка – в башне, смещённой к левому борту корпуса, механик-водитель – в отделении управления, у левого борта корпуса танка. В силовой установке использовался, установленный в корме у правого борта корпуса, карбюраторный автомобильный двигатель жидкостного охлаждения АМО-2 мощностью 63 л.с. – по другой версии, двигатель с системой охлаждения заимствован от автомобиля ЗИС-5. Для охлаждения двигателя на крыше моторно-трансмиссионного отсека был установлен воздухозаборник, защищенный бронекоробом, через который воздух всасывался вентилятором. Выхлопная труба была выведена на правый борт. Силовая передача позаимствована от автомобиля АМО-3. Ходовая часть Т-34 состояла из четырех опорных катков на борт, сблокированных в две тележки с амортизацией из наклонно расположенных спиральных цилиндрических пружинах, двух поддерживающих роликов, переднего ведущего и заднего направляющего колеса. Опорные катки и поддерживающие ролики оснащались резиновыми бандажами.

    На испытаниях в 1933г. танк показал хорошие результаты. Его тактическая подвижность и проходимость были выше, чем у Т-26. Скорость 45 км/ч, запас хода составлял 180 км. Огорчало слабое вооружение, поэтому летом 1933 г. рассматривался вопрос возможного усиления вооружения Т-34. Предложений было несколько от установки скорострельного пулемета ШКАС до разработки специальной пушечной башни. Наиболее удачным были сочтены предложения П. Сячинтова, Б. Шпитального и Е. Фрайбурга. Суть их заключалась в том, чтобы перевооружить существующую башню 20-мм пушкой, разработанной Б. Шпитальным для самолета (П. Сячинтов, Б. Шпитальный), или 20-мм зенитной пушкой «Рейнметалл» (Е. Фрайбург). По мнению авторов, 20-мм автомат наиболее удачно мог сочетать возможность ведения огня как по живой силе, так и по забронированным целям. Но казенная часть зенитной пушки была чрезмерно велика не только для установки в существующей башне, но даже и во вдвое большей. Кроме того, наличие у зенитной пушки дульного тормоза демаскировало танк, а ее питание из обойм резко снижало боевую скорострельность системы или требовало специально выделенного заряжающего для обеспечения ведения непрерывного огня. Недостатком системы была признана также сравнительно большая длина выстрела. В то же время 20-мм танковая пушка Б. Шпитального, переработанная из авиационного пулемета, имела меньшую длину патрона и ленточное питание. Но и она не помещалась в существующей башне, хотя размер ее казенника был меньше, чем у «рейнметалла». Поэтому в башне пушечного варианта танка, построенного осенью 1933г. установили макет 20-мм автоматической пушки. Башня при этом несколько изменилась. По месту установки макета пушки было прорезано окно в лобовой части, закрытое грубо сваренным коробом, для уравновешивания которого башня была дополнена кормовой нишей. Боекомплект к пушке был рассчитан на 330 выстрелов. Исчез и стробоскопический прибор наблюдения, вместо него поставили фару боевого света (дня ведения огня ночью и в сумерки), в бою закрывалась заслонкой. Пишут, что на втором варианте мобилизационного Т-34 установили двигатель АМО-5 мощностью 72 л.с. На нем применили трансмиссию от автомобиля ЗиС-5 и вынесли наружу корпуса бортовые редукторы. Ходовая часть машины не изменялась. (Рис.331)

 

Рис.331 – Т-34 с макетом пушки.

 

     В таком виде танк прошел ходовые испытания, но без стрельбы, поскольку Б. Шпитальный так и не подал в 1933 г. работающий образец своего 20-мм автомата. В 1934г. были уточнены конструкции отдельных узлов и разработана маршрутно-технологическая карт изготовления танка на заводе АМО-ЗИС, но к концу года работы по танку были полностью прекращены.

     *Танк огневой поддержки на базе Т-26.

     В 1920-1930гг. тема танков огневой поддержки и САУ были весьма близки, практически пересекались, если САУ конструктивно можно было охарактеризовать танком.

     В конце 1930 года председатель НТК УММ Лебедев выдвинул требования по созданию САУ первой линии. Предполагалось, что самоходное орудие будет иметь следующие характеристики: боевой вес – до 9 тонн (для дивизионной пушки – 12 тонн); экипаж – 3-4 человека; вооружение – 76-мм полковая пушка обр.1927г. или дивизионная пушка обр.1902г. Для машины предусматривалась противопульная броня толщиной от 20 мм (лобовое бронирование) до 11 мм (кормовое), или от 30 до 15 мм (в случае вооружения машины дивизионной пушкой). Мощность двигателя должна была составлять от 100 до 150 л. с. Машина должна была развивать скорость до 30–35 км/ч и иметь запас хода до 180 - 200 км.

    Проектирование было предложено немецкой фирме Daimler-Benz, с советской стороны создание САУ курировали 4-я секция НТК УММ и 2-я секция НТК АУ. В соответствии с заключенным договором, конструкторам «Даймлер-Бенц» были переданы два эскизных проекта, выполненных начальником группы перспективного проектирования УММ С. А. Гинзбургом и конструктором В. М. Симским. Немцы разрабатывали САУ на базе трактора Hanomag, но дело затягивалось (проект был представлен только в середине 1932г.) и в 1931г. советские приняли решение создать такую САУ на базе В-26/Т-26.

    19 марта 1931 года КБ завода «Большевик» получило задание на разработку проекта безбашенной самоходной установки, получившей обозначение СУ-1. 

   Радикальных изменений в конструкцию танка Т-26 образца 1931 года не вносили. Изменениям подвергся только корпус. Нижняя его часть, вплоть до надгусеничных ниш, осталась прежней, а верхнюю полностью переделали. Вместо подбашенной коробки и башен была установлена неподвижная четырехгранная рубка. Боковые и задний бронелисты устанавливались вертикально, и лишь лобовой лист надстройки имел небольшой угол наклона. По бортам рубки были выполнены двери для посадки и высадки экипажа. На крыше монтировалась небольшая не вращающаяся командирская башенка с круглым люком и смотровыми щелями. Орудие, представлявшее собой полковую пушку образца 1927г. КТ-27 (индекс ГАУ 52-П-323), было установлено на тумбе, заимствованной у бронеавтомобиля «Гарфорд». Сама пушка также была модернизирована. Для установки на САУ длину отката ствола пришлось уменьшить до 500-550 мм (по другим данным – до 750 мм), однако это не сказалось на начальной скорости шрапнельного выстрела, которая составляла 381 м/с. Максимальная пробиваемость вертикально установленного бронелиста бронебойного снаряда с дистанции 100 метров составляла 34 мм, а на дистанции до 2000 метров этот показатель уменьшался до 24 мм.

    Сборка самоходной установки СУ-1, проведённая в кратчайшие сроки (машина была готова в октябре 1931г.), повлекла за собой множество конструктивных недоработок и изъянов. (Рис.332)

 

 

Рис.332 – СУ-1.

Масса машины 8050 кг. Экипаж 3 чел.

 

     На первых испытаниях, проведенных уже в ноябре 1931г. на Ржевском полигоне, орудие вышло из строя после первого же выстрела, так как орудийная тумба оказалась недостаточно массивной для выбранного орудия. Машину пришлось отправить на ремонт. Кроме того, много нареканий вызвала конструкция рубки, выполненная из неброневой стали. Помимо стесненных условий работы экипажа, вырез под установку орудия делался на глазок, и потому в ходе прицельного обстрела из пулемета ДТ (дистанция 150-200 метров) в боевое отделение свободно залетали пули. Испытания было решено продолжить без вооружения. После 30 км, пройденных по бездорожью и пересеченной местности, СУ-1 показала, что её ходовые качества не уступают серийному танку Т-26. После ремонта орудия и усиления тумбовой установки САУ была вновь подана на огневые испытания, в ходе которых выполнили 41 выстрел с места и 3 с ходу. Была зафиксирована одна осечка. САУ имело лучшую кучность стрельбы (за счет большей жесткости крепления), но вести огонь с ходу не представлялось возможным из-за сильной качки внутри боевого отделения даже на маленькой скорости. Дальнейшие испытания были прекращены в виду отсутствия боеприпасов. В декабре 1931 года появилось официальное заключение о СУ-1: «СУ-1 испытания выдержала и может быть допущена для проведения дальнейших работ по след. направлениям: 1. Угол вертикального обстрела увеличить до 20 гр., для чего повысить высоту цапф на 40 мм 2. Горизонтальный обстрел довести до ±20°. В рубке иметь два открывающихся окна для ускорения наводки и наблюдения целей. Высоту рубки — увеличить, чтобы не мешалась наводчику. 3. Расположение маховиков должно быть удобно для наводчика и не отрывать его от прицела. 4. Предусмотреть возможность проведения спуска как рукой со шнура, так и ногой — педалью. 5. В бортах рубки предусмотреть шаровые яблоки для пулеметов Дегтярева. Заднее яблоко установить с расчетом пропуска через него троса для искусственного отката орудия. 6. Амбразура орудия должна прикрываться дополнительным щитком для защиты от пуль и осколков. 7. Трубку-визир прямой наводки заменить прицелом-телескопом с полем зрения 10 гр. и с резиновым наглазником… Наводчик также должен иметь собственное окно или люк для обзора поля боя… 8. Для предохранения номеров орудия от отката предусмотреть откидные щитки или иное ограждение. 9. Должны быть предусмотрены специальные места для заряжающего и рации. 10. Боекомплект разместить в гнездах. 11. Предусмотреть перевозимый пулемет Дегтярева и 10 магазинов к нему для обороны машины от пехоты. 12. Необходимо наличие переговорного устройства самолетного типа. 13. Противооткатное приспособление прикрыть бронекожухом. Переделанных таким образом самоходов необходима партия в количестве 100 шт. Подписи: председатель 4 секции УММ Павлов Зам. Нач. 5 секции УММ Сакс Член НТК ГАУ Анисимов».

    Пишут, что в 1932г. был подготовлен улучшенный проект СУ-1, но уже в мае того же года все работы по СУ-1 были свернуты в пользу проекта артиллерийского танка на базе Т-26.

    Надо признать, что СУ-1 по конструктивным особенностям (полное бронирование, ведение огня в первой линии) можно отнести и к артиллерийским танкам, танкам огневой поддержки. (Рис.333)

 

Рис.333 – Полная бронировка СУ-1.

Автор модели Александр Егоров.

 

     Идея о создании на базе Т-26 башенного танка огневой поддержки восходит, очевидно, к 1931г., когда Дыренков разрабатывал свою башню под 76-мм орудие, причем, разрабатывал ее уже исходя из того, чтобы она подходила как для шасси БТ-2, так и для шасси Т-26 – для Т-26 разрабатывался сварной вариант, иногда пишут «улучшенная сварная башня», получившая даже свой индекс А-43. Вероятно, в мае 1932г. (некоторые допускают, что это произошло в ноябре) башня Дыренкова с 76,2-мм оказалась на шасси Т-26. (Рис.334)

 

 

 

Рис.334 – Т-26 с башней Дыренкова.

 

   Одни пишут, что в башне была установлена 76-мм полковая пушка КТ обр. 1927г. (даже допускают ПС-3). По другой версии, первоначально была смонтирована 76,2-мм противоштурмовая пушка обр. 1910г. Мол, установить полковую 76,2-мм пушку КТ обр.1927г. не решились из-за чрезмерной длины отката - до 900 мм, а уменьшить откат путем применения дульного тормоза АНИИ не разрешил.

    В целом, версия с установкой на танке 76,2-мм противоштурмовой пушки обр. 1910г. кажется маловероятной, поскольку УММ отказалось от этого варианта еще на ранней стадии проектирования аналогичной башни на шасси БТ-2, появившейся в марте 1932г. Скорее всего, первоначально устанавливали вариант КТ обр.1927г., а затем, в начале 1933г. на танке испытывалась  модернизированная КТ обр. 1927/32гг. с уменьшенной длинной отката до 500 мм. (Рис.335)

 

Рис.335 – Документ от 3 мая 1933г., из которого следует, что на танке Т-26 с башней Дыренкова испытывалась 76-мм полковая пушка обр.1927 г. с укороченным откатом до 500 мм – КТ обр.1927/32гг.

 

   Башня была установлена на несколько переработанный корпус. Большой погон башни заставил нарастить длину подбашенного листа указанных танков назад, что привело к установке их кормового листа под большим наклоном (-? не понятно).

    Испытания башни проходили в НИАП, как будто, с 26 ноября по 5 декабря 1932 г. Было выявлено большое количество недостатков как в конструкции самих башен, так и в конструкции пушки. Неудачный погон заставлял прикладывать на маховик поворотного механизма чрезмерные усилия, особенно при страгивании башни с места. Особенно отмечали тесноту в боевом отделении. Так, при производстве выстрела заряжающему (он также – пулеметчик) приходилось буквально вжиматься в правую стенку башни и, «прерывая всякую возможность ведения стрельбы из пулемета», прижимать к себе левую руку (чтобы его не ударило откатывающейся казенной частью). «Механизированный» спуск давал частые отказы, а производить выстрел со шнура в такой тесноте было невозможно. Угол обстрела из башенного пулемета был никуда не годным. Обзор – крайне ограниченным. Отсутствие вентиляции могло привести к угару экипажа при ведении огня с закрытыми кормовыми дверьми башни. По окончании испытаний башня была забракована УММ.

    Свой вариант башни под 76-мм орудие для шасси Т-26 предложило в 1932г. КБ з-да «Красный путиловец». Проектирование велось ведущим инженером В.И. Ульяновым под руководством Маханова. Правда, считается, что машина проектировалась не как танк, а как САУ – в противовес безбашенной СУ-1. Проект назывался «Путиловец». Артиллерийская часть проекта именовалась А-39. (Рис.336)

 

 Рис.336 - Проект «Путиловца» с башенной установкой А-39, 1932 г.

 

      Масса 8,2 т. Габариты: длина – 4600 мм, ширина 2440 мм, высота 2450 мм, клиренс – 360 мм. Бронирование корпуса, как на Т-26, толщина брони башни, возможно, 13 мм.

     Вооружение должно было состоять из 76,2-мм пушки Л-5 с клиновым вертикальным полуавтоматическим затвором, гидравлическим тормозом отката и пружинным телескопическим накатником. Работы над Л-5 велись по ТТТ, аналогичным требованиям, выдвинутым при создании пушки ПС-3. Орудие снабжалось прицелами РМ - раздельной наводки для стрельбы с закрытых позиций и телескоп для стрельбы прямой наводкой. Подъемный механизм имел две рукоятки управления – по горизонтали у наводчика, а по вертикали у замкового, так как орудие Л-5 имело раздельную наводку. Углы наведения орудия по вертикали составляли от -7° до +43°, расчетная дальность стрельбы – 11000 м. Поворот башни можно было осуществлять как вручную, так и с помощью электромотора двухскоростным механизмом поворота. Посадка экипажа в машину производилась через входную двухстворчатую дверь в корме башни. Боекомплект машины в количестве 68 выстрелов к пушке и 1134 патронов к пулемету ДТ (18 дисков) размещался под полом поворотной платформы.

    Экипаж состоял из трех человек – командира, наводчика и замкового (заряжающего), причем замковый совмещал свои обязанности с обязанностями механика-водителя. Замковый (заряжающий) располагался справа от орудия и обслуживал 7,62-мм пулемет ДТ в шаровой установке лобового листа. Поскольку он совмещал обязанности с обязанностями механика-водителя, вести огонь САУ/танк могла/мог только на остановках. Наводчик располагался слева от орудия. Командир размещался в кормовой части боевого отделения позади наводчика. Для лучшего обзора он имел наблюдательный бронеколпак с откидными дверцами и смотровыми щелями на крыше башни. Командир мог управлять прибором установки дистанционных трубок шрапнелей.

    Машина получилась очень высокой и недостаточно устойчивой. Шариковая опора башни, механизм поворота, прибор установки шрапнельных трубок, приборы наблюдения, в том числе стробоскопический, делали машину очень сложной и дорогой. Кроме того, 76,2-мм пушка Л-5 так и не вышла из стадии чертежей. Пушку Л-5 отлично характеризует фраза из отчета 1934г. по 76-мм танковым пушкам: «универсальная танковая пушка типа «Л» - технически несовершенна, обладает большим количеством недостатков. Разработку пушки типа «Л» немедленно прекратить».

    Проект «Путиловец» замер на стадии эскизного проектирования.

   *Огнеметные танки на базе двухбашенных Т-26.

    В 1932 году РВС СССР принял постановление «О придании мехбригаде химических и других средств для борьбы с закрепившейся пехотой противника», инициировав проектирование танков с огнемётным оборудованием – посчитали, что огнемет хорошо подойдет и для распыления ОВ, постановки дымовых завес. На базе двухбашенного варианта Т-26 проектировалось несколько вариантов.

    В 1932г. в Военно-технической академии началась разработка химического танка СТ. Руководителем бригады конструкторов стал адъюнкт ВТА Григорий Ефимович Шмидт. В работах также принимали участие Василий Ефимович Филиппов, Василий Дмитриевич Ткач, Николай Константинович Соловьев и инженер Владимир Павлович Сивков. По проекту, СТ представлял собой универсальный химический танк, предназначенный для постановки дымовых завес, заражения местности отравляющими веществами, борьбы с закрепившимся противником «мощным огнеструеметанием» и для дегазации зараженной местности. Боевое вещество должно было размещаться в двух цистернах на 600 и 400 л, установленных на корпусе вместо башен. (Рис.337)

 

Рис.337 – «Химический танк» СТ.

 

    Двигатель и шасси СТ были идентичны Т-26. Корпус СТ несколько отличался от базовой машины в связи с установкой цистерн, специального оборудования и обеспечением герметичности. Для всех видов боевой работы задействовалось одно и то же оборудование, требовалось лишь сменить насадки на брандспойте. Конструкторы отказались от подачи специального вещества под давлением сжатого воздуха и решили применить механический зубчатый насос, который мог служить также и для закачивания специальных веществ в емкости. Для зажигания огнесмеси предполагалось использовать электрическое запальное устройство. Помимо огнемета, на чертеже танка прорисован пулемет, установленный в рубке под брандспойтом. СТ должен был оборудоваться средством коллективной защиты, предполагавшим применение нагнетателя для создания избыточного давления в танке и специального фильтра. Предусматривалась установка приемо-передающей радиостанции. Согласно проекту, скорость СТ должна была составить 35 км/ч.

    Проект СТ рассматривался на совещании в НТК УММ 27 июля 1932г., и в целом получил одобрение. 22 декабря 1932 г. приказом председателя РВС СССР №0036 проектировщиков премировали: Шмидт получил 2500 руб., Филиппов — 1000 руб., а остальные члены коллектива — 500 руб. Председатель РВС отмечал: «Выражаю твердую уверенность в том, что своей дальнейшей работой перечисленные военные инженеры дадут на вооружение РККА еще не один новый образец». ВОХИМУ попыталось разместить в промышленности заказ на изготовление двух опытных образцов химического танка СТ, однако встретило возражение УММ, которое предложило использовать для переоборудования уже имевшиеся Т-26. Максимальная унификация химического танка с базовой машиной (в первую очередь, по дорогостоящему бронекорпусу) была предпочтительна по экономическим соображениям. По этой причине танк СТ на вооружение не поступил, и военные решили направить усилия на создание другой химической боевой машины.

    В некоторых источниках пишут, что все же было построено два опытных образца машины СТ.

   Еще один вариант огнеметного танка разрабатывался Военно-химическим управлением (ВОХИМУ) РККА. Правда, пишут, что ВОХИМУ доверило эту работу КБ-2 завода №174 в Питере (основные танковые агрегаты, выделен из з-да «Большевик») и КБ завода «Компрессор» (химическое оборудование). Помимо огнемета на танк предписывалось установить приборы дымопуска и распылители отравляющих веществ, поэтому такие машины именовались не огнемётными, а «химическими». Танк проходил под обозначением ОТ-26 (ХТ-26) или БХМ-3.

    Проект «химического» ОТ-26 (ХТ-26) был разработан, как пишут, все тем же инженером Г.Е. Шмидтом. На серийном двухбашенном танке Т-26 в правой башне устанавливался огнемет пневматического типа КС-24 и спаренный с ним 7,62-мм пулемет ДТ (боекомплект 1512 патронов). Наведение огнемета и пулемета на цель осуществлялось с помощью плечевого упора. Левая башня снималась, а в корпусе под ней разместили бак огнесмеси емкостью 400 л (или 360 л), три 13,5-литовых баллона со сжатым воздухом, бензиновый бачок на 0,7 л, коллектор высокого давления, редуктор и воздухораспределитель. Система подвода огнесмеси к брандспойту состояла из запорных вентилей, распределителя, гибкого шланга и полуавтоматической задвижки. Использование гибкого шланга позволяло обеспечить поворот башни и наведение брандспойта с помощью плечевого упора в горизонтальной плоскости до 20° без поворота башни и в вертикальной плоскости -10° до +10°. Из-за опасности скручивания гибкого шланга, поворот башни был ограничен сектором 270°, что исключало возможность огнеметания в сторону кормы машины. В зависимости от боевой задачи бак ХТ-26, помимо огнесмеси, мог заполняться дымообразующей смесью типа S-III или S-IV, отравляющими веществами стойкого или нестойкого типа, а также водой или мыльной жидкостью для дегазации местности. Если в баках оставалось какое-то количество ОВ для их слива был сделан специальный патрубок, выводивший жидкость под днище танка.

   Конструктивно химический танк ХТ-26 мало чем отличался от Т-26 обр. 1931/32гг. Корпус ХТ-26 подвергся минимальным доработкам. Левая пулеметная башня удалялась, а на подбашенной коробке устанавливался новый верхний бронелист под установку только правой башни специальной конструкции. Её главной отличительной особенностью стала установка пулемета ДТ и огнемета КС-25 в едином лобовом бронелисте. Бак с огнесмесью находился в боевом отделении, рядом с местом командира машины. Боекомплект 400 литров огнесмеси и 1764 патрона. Экипаж танка сокращался, таким образом, до двух человек: механик-водитель и командир-огнеметчик. (Рис.338)

 

Рис.338 – ХТ-26.

 

    Масса машины 9 т. Габариты: длина – 4620 мм, ширина – 2440 мм, высота – 2190 мм, клиренс – 380 мм. Бронирование лоб корпуса — 13 мм, лоб башни — 13 мм, борт корпуса — 13 мм, корма корпуса — 13 мм, крыша корпуса — 10 мм, днище — 6 мм. Двигатель ГАЗ Т-26, четырехцилиндровый, карбюраторный, рабочим объёмом 6600 см.куб., рядный, воздушного охлаждения, с горизонтальным расположением цилиндров, мощностью 93-96 л.с. при 1700 об/мин. Трансмиссия механического типа: однодисковый главный фрикцион, карданный вал, 5-ступенчатая коробка передач (4 скорости движения вперед и 1 заднего хода), два многодисковых бортовых фрикциона беспружинного типа, одноступенчатые бортовые передачи и ленточные тормоза. Ходовая часть (на один борт) 8 опорных катков диаметром 300 мм, сблокированных попарно в 4 тележки, 4 поддерживающих ролика диаметром 254 мм, переднее ведущее колесо, заднее направляющее колесо, мелкозвенчатая гусеница с шириной траков 260 мм.

    Опытный образец ХТ-26 проходил испытания на Научно-испытательном химическом полигоне РККА с 1 июня по 15 июля 1932 года. Дальность огнеметания составляла всего 35 метров при расходе огнесмеси 5 литров в секунду. Также отрабатывались приёмы дымопуска и распыления ОВ. Скорость 30-32 км/ч по шоссе, 12-15 км/ч по проселку. Запас хода по шоссе 100-110 км. (Рис.339)

 

Рис.339 – На испытаниях.

 

     РККА приняла ХТ-26 на вооружение. Выпуск «химических» танков организовали на заводе №174, где до 1935 года изготовили 552 шт. или 605 шт., или 615 экземпляров. (Табл.8)

 

Таблица 8 – Производство танков ОТ-26 (ХТ-26) на з-де №174.

1932г.	1933г.	1934г.	1935г.	Всего
53 (первоначально строились как двухбашенные Т-26)	115	430	7	605

 

    Несмотря на то, что требовалась всего одна башня, сборка и поставка танков ОТ-26 проводилась с задержками. Чтобы не сбивать темп выпуска вместо башен нового типа проводилась модернизация стандартных пулеметных башен от танков Т-26 образца 1931г. Находившаяся справа шаровая установка с пулеметом ДТ и бронещитом сохранялась, а с левой стороны делалась амбразура под установку огнемета КС-25. Кроме того, танки ХТ-26 первых серий выпуска (как, впрочем и часть переделанных серийных Т-26) сохраняла вырез под левую башню, который зашивался круглой бронеплитой.

    В 1933г. началось поступление ХТ-26 в состав мехбригад, где их распределяли по более мелким подразделениям в качестве танков усиления. Затем концепция изменилась и с 1935г. из «химических» танков стали комплектовать отдельные химические танковые батальоны, которые входили в состав химических танковых бригад. Однако, как показала практика, огнеметные машины порой оказывались малоэффективными без поддержки танков с пушечным вооружением. Тем не менее, к 1939 году сформировали три такие бригады — на Дальнем Востоке, в Поволжье и Московском военном округе – просуществовали до середины 1940г.

    Встречается также, что в ходе капитальных ремонтов 200 машин ХТ-26 были модернизированы до уровня ХТ-130 и 70 — до уровня ХТ-133.

    Впервые ХТ-26 пошли в бой в августе 1938 г. у озера Хасан. Вместе с «линейными» Т-26 и бронеавтомобилями БА-6 они составляли основу бронетанковых сил РККА в этом регионе. Хотя у советской стороны было численное преимущество «химические» танки здесь себя не проявили, как ожидалось. Дело было не только в ландшафте, труднопроходимым для бронетехники, но и в тактике её использования. Самым крупным сражением с участием ХТ-26 стал бой за высоту Заозерная. Из 9 ХТ-26 тогда безвозвратно потеряли один танк, а остальные требовали ремонта различной сложности.

    Довольно активно танки ХТ-26 использовались летом 1939г. в боях на реке Халхин-Гол. Перед началом конфликта в войсках имелось 10 танков этого типа, принадлежащих 11-й тб 57-го особого корпуса. К началу августа их число увеличилось до 18. На каждый танк приходилось 7 заправок огнесмеси. Первоначально боевое применение ХТ-26 было достаточно успешным. Уже 27 и 28 мая «огнемётные» танки принесли немало пользы при разгроме японо-маньчжурского отряда под командованием полковника Ямагато. Затем танкам ХТ-26 поставили задачу ликвидировать японский разведывательный отряд подполковника Азума численностью 220 человек, с которой они успешно справились. Неделю спустя положение изменилось. Японцы вклинились в тыл советских войск, сконцентрировав на направлении главного удара много живой силы и артиллерии. Наиболее крупное сражение произошло у горы Баин-Цаган, которое началось для РККА неудачно. Стараясь закрыть брешь в обороне и не допустить прорыва противника к переправам через реку Халхин-Гол, командование приказало 2-му батальону 11-й тб атаковать противника. В бою, происшедшем 5 июля, участвовало 15 БТ-7 и 5 ХТ-26. Танкам пришлось действовать без поддержки пехоты, под сильным артиллерийским огнем. В результате было потеряно 7 БТ и все «химические» танки. Гибель одного из них описал один из японских солдат 70-го пехотного полка. «Один танк подошел к японским окопам и почему-то застрял. Сначала он стрелял из огнемета, потом из пулемета и пистолета. Сержант Ассакура хотел уничтожить его. Он подошел сзади, положил на танк 2-х килограммовый заряд взрывчатки и побежал от взрыва. Все вокруг аплодировали, так как это было похоже на сцену из некоторых средневековых японских сражений. Однако пулеметной очередью с танка Ассакура был убит. Солдаты были в ярости, они окружили этот танк, предлагая экипажу сдаться. Ответа не последовало, тогда под днище танка заложили взрывчатку и подорвали ее. В результате был поврежден передний люк, через который сержант Хигаки вытащил за ворот молодого русского танкиста (второй погиб), которого тут же закололи штыками». Такая «нелюбовь» японцев к советскому танкисту вполне объяснима - при отсутствии ПТО огнеметные танки буквально выжигали вражеских солдат из окопов. Характерным примером может служить бой 12 июля, когда группа японских солдат с 4 ПТО укрепилась в тылу советских войск и оказывала крайне упорное сопротивление, по всей видимости, стремясь оттянуть на себя как можно больше сил. Но как только к ним приблизился огнеметный танк японцы начали разбегаться и были добиты подоспевшей пехотой. Безвозвратные потери ХТ-26 во время боёв на реке Халхин-Гол составили 10 танков.

   В польском походе осенью 1939г. танки ХТ-26 никак не отличились, хотя, разумеется, имелись в наступавших войсках. Следующий эпизод их боевого применения относится к Зимней кампании 1939-1940гг. К декабрю 1939г. на фронт прибыли четыре отдельных химических танковых батальона - 201, 204, 210 и 218-й. Огнеметные танки по-прежнему использовались разрозненно и без проведения разведки местности, что большей частью приводило к неоправданным потерям. В течение двух первых месяцев финнам удалось захватить не менее десятка ХТ-26. (Рис.340)

 

Рис.340 – Финны у захваченного ХТ-26.

 

   Постепенно сложилась тактика формирования блокировочных (штурмовых) групп. В такие группы включались взвод саперов, рота пехоты, одно-два орудия, два «химических» танка и два-три «линейных» (пушечно-пулеметных) Т-26. Первый опыт, всё же, закончился большими потерями — ХТ-26 были вынуждены подойти на предельно близкое расстояние и беспрепятственно расстреливались легкой артиллерией ДОТов. Тогда применили метод одновременной атаки нескольких укрепленных рубежей, когда ХТ-26 удавалось приблизиться на расстояние выстрела и осуществить огнеметание. По опыту боёв огнемётные танки начали оснащать броневыми экранами, но ХТ-26 этот этап модернизации уже не коснулся. Устаревшие танки начали постепенно переводить в резерв, намереваясь заменить их более современными машинами.

    В Зимней войне Красная Армия безвозвратно потеряла 118 танков ХТ-26.  К 31 мая 1941г. у финнов числилось 4 единицы ХТ-26. Поскольку их боевая ценность была небольшой ХТ-26 некоторое время находились в резерве и использовались как учебные. Остальные ХТ-26 были подвергнуты модернизации. С химических танков срезали верхний лист подбашенной коробки и устанавливались новый, с вырезом под погон для башни танка Т-26 образца 1933 года. Также с левой стороны корпуса вырезалось отверстие под установку курсового пулемета ДТ. (Рис.341)

 

Рис.341 – Пишут, что это переделанный финнами ХТ-26, установлена башня от однобашенного Т-26 и курсовой пулемет, снимок 1941г.

 

    Большей частью такие «гибриды» использовались в 1941-1943гг. Вероятно, их могли применять и в 1944г.

    Устаревшие танки ХТ-26 после финской войны танки начали постепенно переводить в резерв, намереваясь заменить их более современными машинами, однако к лету 1941г. в приграничных военных округах всё ещё находилось 128 «химических» танков ранних серий (ЛВО — 64 единицы, ПрибОВО — 10, ЗапОВО — 38, КОВО — 16) и ещё 180 оставались в тылу.

   Встречаются некоторые подробности их применения в составе 1-го мехкорпуса в районе г. Остров. Вот, отчет начальника химической службы 1-го мехкорпуса подполковника В.А. Сапцова: «Огнеметный батальон 5 ТП при атаке г. Остров, бывшим командиром 5 ТП был использован преступно. Одну роту огнеметных танков выслал в первый эшелон с задачей уничтожения ПТО противника. Эта рота в течение 30–40 минут была полностью уничтожена в упор артогнем немцев, т.к. огнеметные танки маневрируя подходили на огнеметный выстрел к ПТО». (Рис.342)

 

Рис.342 – Фото сделано у г. Остров.

 

    Тонкое бронирование не оставляло таким машинам никакого шанса в атаке, дойти до противника и нанести ему урон, техника и люди гибли зря. (Рис.343)

 

 

Рис.343 – Эти фото сделаны в одном месте – у села Карпово (р-н Острога), июль 1941г.

 

    Много химических танков было брошено своими экипажами на маршах из-за нехватки топлива или по техническим причинам — об этом свидетельствую немецкие фотографии, сделанные летом и осенью 1941 года. (Рис.344)

 

Рис.344 – Брошенные на марше.

 

     Некоторые считают, что к октябрю 1941г. ни одного ХТ-26 на центральных участках фронта уже не осталось. Однако небольшое их количество могло использоваться на Юго-Западном, Южном и Крымском фронтах весной 1942 года. 

    Захваченные химические танки ХТ-26 в немецкой армии не использовались.

    В 1936г. к теме огнеметного/химического танка на базе двухбашенного Т-26 обратились вновь. На этот раз сотрудники НИО ВАММ им. Сталина под руководством Ж.Я. Котина изготовили, видимо, экспериментальный образец ОУ-Т-26. Машина отличалась от серийного двухбашенного танка Т-26 установкой дополнительного огнемёта. В связи с установкой огнемёта танк конструктивным изменениям не подвергался. Огнемёт разместили на танке со стороны кормы, он обеспечивал защиту от вражеской пехоты. Огнеметание производилось на расстояние 12-15 м. Ёмкость баллона с огнесмесью составлял 18 литров и позволяла производить 12 огневых выстрелов. В декабре 1936 года опытный ОУ-Т-26 прошёл испытания на полигоне ВАММ. (Рис.345)

 

Рис.345 - ОУ-Т-26 на испытаниях.

 

    Действие огнемета, расположенного на корме, оказалось очень ограниченным. ОУ-Т-26

на вооружении и в серийном производстве не состоял.

    *Трехбашенный средний.

    06.12.1930г. (по другой версии, 2 декабря) инженер Гинзбург представил записку на имя председателя НТК УММ Лебедева, в которой в общих чертах знакомил с конструкцией британского 16-тонного танка «виккерс» (Рис.346).

 

Рис.346 - Mk.III E1, судя по всему, именно этот танк проходил обкатку на глазах у советских представителей.

 

«В доклад зампреду 6/XIII

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ НТК УММ

В результате проведенных мною разговоров с английскими инструкторами, последними мне были сообщены следующие сведения о 16-ти тонном танке Виккерса

1. Танк уже испытан и признан лучшим образцом английских танков.

2. Общие размеры танка примерно равны размерам 12- ти тонного танка Виккерса марка II.

3. Максимальная скорость движения 35 клм в час.

4. Бронирование: башня и вертикальные листы боевого отделения 17-18 мм.

5. Вооружение: в центральной башне – одна «большая» в боковых передних башенках – по I пулемету. Итого одна пушка и 2 пулемета.

6. Команда: 2 офицера/или один/, 2 артиллерийста (- так в источнике), 2 пулеметчика, 1 водитель.

7. Мотор воздушного охлаждения в 180 HP имеет пуск от инерционного стартера и от электростартера (последний – запасной). Пуск производится изнутри танка. Доступность к мотору хорошая.

8. Подвеска на каждую строну имеет по 7 свечей с пружинами. Каждая свеча опирается на один свой каток. Катки примерно устройства шеститонного. Подвеска сообщает на ходу танка устойчивость не хуже чем у шеститонного танка.

9. Ведущие колеса задние.

10. Гусеница мелко-звенчатая со схемными привинтными шпорами. Ведение и направление гусеницы подобно шеститонному танку.

11. Центральная башня имеет оптический прицел и оптическое наблюдение.

12. Место у водителя впереди по середине обеспечивает хорошую видимость для управления.

13. Трансмиссия – коробка скоростей и бортовые фрикционы. Коробка скоростей двух типов: оригинальная/запатентованная/и нормального типа.

14. Радиус действия тот же, что и у шеститонного танка.

15. ПРИМЕЧАНИЕ: Сведения получены только после того, что переводчик заявил, что мы уже купили этот танк и ожидаем его получения.

Сведения дали: инженер механик-моторист старший мастер и водитель, проводившие испытания этой машины.

Сведения о машине до сих пор засекречены.

16. ПРИЛОЖЕНИЕ схема танка и бокового вида танка. (- Рис.347)

ВЫВОД: Присоединяясь к выводу указанных выше инструкторов, что эта машина является лучшим образцом английских танков, считаю, что эта машина представляет максимальный интерес Красной Армии как лучший современный тип маневренного среднего танка.

Вследствие этого покупка этой машины представляет бесценный интерес. Эта машина в настоящее или ближайшее время выйдет в армейские части и следовательно секретность с нея будет снята.

Нач-к Испыт. группы: /ГИНЗБУРГ/».

 

Рис.347 - Эскиз танка «Виккерс 16-тонный», приложенный к записке С. Гинзбурга.

 

    Не найдя общей платформы с британцами в вопросе покупки или разработки для СССР среднего танка типа 16-тонного виккерса, советские, в начале 1931г. приняли решение самостоятельно проектировать подобную машину. В основу конструкции нового танка предписывалось положить полученные сведения о 16-тонном танке «Виккерс», а также опыт, приобретенный в ТЕКО, и отечественный опыт проектирования танков. Выполнить проект 16-тонного маневренного танка доверили сразу двум разработчикам: факультету моторизации и механизации Военно-технической академии им. Ф. Дзержинского и Танко-тракторно-конструкторскому бюро Всесоюзного орудийно-арсенального объединения под руководством С. Гинзбурга (образовано 28 января 1931г.). Гинзбург для реализации подобного проекта был очень кстати. Во-первых, он «снял мерки» с британского прототипа. Во-вторых, он являлся аспирантом в ТЕКО, т.е. непосредственно имел возможность знакомиться с конструкцией немецких средних гросстракторов. В-третьих, он был в курсе отечественных мытарств (опыта) по теме Т-18 и даже будет проектировать перспективную замену Т-18 – танк Т-19. 

    В июле 1931 г. оба проекта были представлены в целом.

    Проект ВОАО выглядел следующим образом: «Краткая пояснительная записка к предварительному проэкту 16-ти тонного танка Т-28 (- интересно, что на такой ранней стадии проектирования разработчик обозначает свой вариант армейским индексом).

I. Общие основания

В основу проэкта положены следуют, тактико-технические требования:

1. Спроектировать танк среднего веса/16000 тонн/с большим радиусом действия для механизированных соединений.

2. Положить в основу конструкции «16-ти тонный танк» Виккерса опыт танков в ТЕКО и отечественный опыт танкостроения.

2. Общие данные к проекту.

I. Общая компановка (- так в источнике) танка.

В основу общего расположения агрегатов, вооружения и объемов положена конструкция «16-ти тонного танка Виккерса».

В носовой части танка находится место водителя, по сторонам от водителя и несколько сзади расположены две пулеметные башни; за пулеметными башнями расположена большая башня.

Боевое помещение отделяется от моторного перегородкой, в которой имеется дверка для доступа к мотору изнутри танка.

В кормовой части танка, отделенной перегородкой от моторного помещения располагается коробка скоростей, бортовые фрикционы и бортовая передача, по обеим сторонам коробки скоростей по бортам располагаются бензиновые баки, изолированные броневыми перегородками.

3. Моторная установка

Исходя из данных тягового расчета в танке устанавливается мотор типа М5-400с теми же доделками, что и для танка Б-Т.

Расположение мотора и конструкция водяного охлаждения по типу Кристи.

Радиаторы несколько раздвинуты с целью получения доступа к мотору изнутри.

Направление потока охлаждающего воздуха тоже по типу «Кристи», а именно – воздух засасывается вентилятором через радиаторы сверху и вытачивается назад через корму; омывая по дороге трансмиссию, выхлопные патрубки и душитель.

Конструкция вентилятора и главного сцепления мотора типа «Кристи», считая принятую систему водяного охлаждения наиболее надежной в процессе дальнейшей разработки и деталировки проэкта будет спроектирована и испытана также система с более мощным вентилятором «СИРОККО».

4. Трансмиссия

На продолжении оси коленчатого вала сзади мотора установлена коробка скоростей нормального шестеренчатого типа с валами параллельно продольной оси танка. Общая схема трансмиссии проделана по схеме «16-ти тонного танка Виккерса» и Т-26. Бортовые фрикционы конструкции Кристи…

5. Движитель

Спроэктирован по общей компановке по типу «16-ти тонного танка Виккерса», т.е. принято ведущее колесо задним, подвеска на свечах в гусеничной раме (коробке) и жесткая верхняя подвеска на катках.

а/гусеничная цепь типа Т-26 с шириной доведенной от 300 мм до 380 мм./подобно танкам в ТЕКО/, с целью понижения удельного дарения до 0,4 кгр. на кв. см. Шаг звена принят в 130 мм. Высота направляющего гребня спроэктирована в 80 мм. Способ производственного выполнения тот же, что и Т-26.

б/ведущие колеса типа Т-26, но с усиленными зубчатыми венцами.

в/ленивец/холостое колесо/подрезиненный со съемными бандажами и амортизаторами натяжения простого компактного типа на кривошипе: Подрезинивание ленивца необходимо вследствие большой скорости движения и значительного веса гусениц танка.

г/верхняя подвеска с жесткими подрезиненными катками у крещена кронштейнами на бортах корпуса. Подвеска сделана по типу Т-26 и 16-ти тонного танка Виккерса.

д/нижняя подвеска – спроэктирована в основном по типу «Танка КР в ТЕКО». На каждой стороне состоит из нескольких деталей: Гусеничной рамы/коробки/, приклепанной к бортовой броне корпуса, со схемной стенкой/открывается в виде трех дверец/. Внутри этой коробки монтируется вся нижняя подвеска и ящик для запчастей и инструмента объемом в 1/8 куб метра/на обе стороны в 1/4 куб. метра/. Мослу установки всех деталей закрытая наглухо коробка изолирует полностью наиболее уязвимые детали подвески от попадания грязи и повреждений…

Система подвески. Спроэктирована в виде двух тележек на каждую сторону. Каждая тележка имеет по три свечи, с двумя парами катков, связанных между собой двумя парами балансиров, согласно схемы ниже…

Такая конструкция подвески и тележек обладает следующими достоинствами…

1. Подъем одного из катков тележки на препятствии уравнивается перемещениями других катков так и образом, что центр тяжести машины перемещается вверх всего на 1/15 высоты перемещения катков на препятствии./в тележке Т-26 эта величина составляет 1/8/, что делает машину чрезвычайно эластичной при движении по пересеченной местности и допускает развитие больших скоростей движения без ущерба управления и стрельбы с хода. Опыт доказал возможность производства стрельбы при движении по целине, пахоте на скорости около 20 кгм/час с результатами не ниже результатов стрельб из Т-26 на скорости 12-15 км/час.

2. Для облегчения поворотливости танка давление под катками без ущерба взаимозаменяемости и прочности распределяется не по прямой, а ступенчато/по кривой/, что приближает характер поворота танка к повороту танков с жесткой подвеской/танк Рикардо поворачивающийся на малой опорной поверхности гусениц, приближающей поворот к повороту на одной точке/.

Таким образом применение этого типа подвески облегчит работу танка на повороте, улучшить его управляемость и снизит напряжения в его агрегатах.

6. Привода управления

Схема приводов, благодаря симметричному расположению КПП и фрикционов, а также размещения водителя на оси, получается в виде простой схемы.

Все тяги будут работать только на растяжение или сжатие, кулиса и рычаг переключения нормального автомобильного типа.

Управление фрикционами и тормозами двух вариантов по типу Т-26 – рычажное, или даже рулевое.

7. Корпус

Конструкция корпуса имеет простую гладкую форму и рассчитана на склепанный или сварной тип.

Толщина всех вертикальных листов принята 16-17 мм, что при цементированной броне будет эквивалентно 20 мм толщине легированной брони. Вертикальные листы носовой части в 20 мм крыша в 10 мм и дно в 8 мм.

В корпусе имеются следующие люки: передние водителя, задние к трансмиссии, верхний к мотору и нижний к коробке скоростей. Кроме того имеются отверстия на крыше под погоны трех башен и жалюзи радиаторов.

8. Башни и вооружение

Танк имеет три башни: Большая центральная башня и две малые. Большая центральная проектируется со спаренной установкой 45-мм пушки и пулемета Дегтярева. Конструкция башни по типу устанавливаемому на танке Б-Т с механическим приводом вращения и перископическим прицелом. Параллельно будет разработана башня с комбинированным поворотным механизмом механически-электрическим.

Электрический привод со скоростью полного оборота в 5- 10 секунд и механический в 50-60 секунд, т.е. будут две скорости вращения башни. Одна для быстрой-грубой наводки башни/перекидки башни/и вторая для точной наводки/подводки/.

Конструкция малых башен по типу Т-26 с вооружением один пулемет Дегтярева. Правая малая башня для командира танка. Левая – для радиста. В обеих малых башнях также как в фонаре водителя широко применяется непробиваемое стекло.

III. ОБЩИЕ ВЫВОДЫ

I. Разработанный в данном предварительном проэкте танк является по своей доработке лучшей и наиболее совершенной конструкцией танка среднего веса, полностью охватывающей весь известный нам положительный опыт по подобным конструкциям как заграничным, так и нашим.

В частности, его отличие от лучшего современного 16-ти тонного танка Виккерса следующее:

а. Установка в два раза более мощного мотора на Т-28 поднимает его проходимость, подвижность, а следовательно, и среднюю скорость Т-28 примерно в такой равности, как скорость движения но пересеченному профилю между автомобилями форда типа АА и Т.

б. Более современная подвеска на Т-28 обеспечит: действит. стрельбу с танка на больших скоростях движения…

2. Детальная разработка проекта и постройка двух первых образцов может быть проделана в следующие сроки:

а/детальная проработка общей компановки, сборочных чертежей агрегатов и основных ведущих деталей к I/XI – с.г.

б/разработка детальных рабочих чертежей для опытного цеха с 1/Х но 15 XII – сг

в/начало спуска рабочих чертежей в производство с I/XI сг. г/выпуск 2-х опытных образцов к 1-му Мая 1932 года.

НАЧАЛЬНИК КОНСТР. БЮРО № 3 /Гинзбург/

ЗАМ НАЧАЛЬНИКА /Заславский/

ИНЖЕНЕР- КОНСТРУКТОР /Иванов/

ИНЖЕНЕР- КОНСТРУКТОР /Гаккель/». (Рис.348)

 

Рис.348 – Проект Т-28.

Чертеж выполнен В. Мальгиновым.

 

    Проект конкурентов – факультета механизации и моторизации Академии им. Ф. Дзержинского под индексом ВТА отличался применением в подвеске тележек танка В-26, что, по мнению проектировщиков, должно было упростить производство танка на существующем оборудовании. (Рис.349)

 

Рис.349 – Проект танка ВТА.

Чертеж выполнен В. Мальгиновым.

 

    Но сравнение проектов показало, что танк ВТА имел массу недоработок с точки зрения чрезмерной нагрузки на подвеску тележек. При массе вдвое большей, чем В-26/Т-26, танк имел лишь 6 тележек вместо 4, КПП оказалась перегруженной, не была продумана система вентиляции, высокий подъем носа ограничивал обзор механика-водителя перед танком, не продумано размещение бензобаков, которые пришлось бы устанавливать во все свободные места корпуса, которых в танке оставалось мало. (Рис.350)

 

Рис.350 – Сравнение проектов Т-28 и ВТА.

 

    В то же время ходовая часть Т-28 (точнее, конструкция тележек и подвески), практически скопированная с немецкого гросстрактора от Krupp (Рис.351), хотя и являлась сложной, но, видимо, казалась подходящей для нагрузок танка массой 17 – 20 тонн (Рис.352).

 

Схема ходовой части Т-28.

Рис.351 – Вверху ходовая часть прототипа Т-28. Внизу - Grosstraktor Krupp.

 

Рис.352 – Схема перераспределения нагрузок в ходовой части типа Grosstraktor Krupp/Т-28.

 

    Применение рычагов, пружин и балансиров обеспечивало танку мягкое подрессоривание, хорошую устойчивость от продольных колебаний и исключало тряску при движении на больших скоростях.

   Таким образом, выбор был сделан в пользу танка Т-28 конструкции ВОАО. 23 октября I931г. УММ заключило с ВОАО договор «на разработку проекта, изготовление рабочих чертежей и постройка двух опытных образцов 16-ти тонного танка типа Т-28. Корпуса образцов изготовляются железные. Срок изготовления чертежей 15/ХП-с.г.; опытных образцов 1/V-32г.» Ориентировочная стоимость работы должна была составить не более 400 000 рублей, по другим сведениям – 300 000 руб.

    Утвержденная Тактико-техническая характеристика танка Т-28 выглядела следующим образом: «1. ТАКТИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА

Прорыв укрепленной полосы в условиях как маневренных, так и позиционных, перекрытие любого окопа полной профит со стрелковой ступенью, быстроходность, проходимость по всем грунтам и достаточный километраж службы до ремонта. Возможность ведения огня с хода на местности.

II. ТЕХНИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ

1. Вес без переменной загрузки не более 17 тон. Полный боевой вес – не более 20 тон.

2. Удельная нагрузка при 100 мм погружении не более 0,5 кг/см

3. Габаритные размеры. Танк должен вписываться в габариты железнодорожного подвижного состава как СССР, так и международный 1435 мм.

4. Километраж службы до износа гусеничного движителя и трансмиссии не менее 3000 клмтр.

5. Скорость по хорошей грунтовой дороге – 30 клм/час. На поле боя по самым тяжелым грунтам с подъемами до 20% скорость не должна падать ниже 10 клм.

6. Подъемы на плотном дерновом покрове должны быть обеспечены до 40град. без остановки вследствие буксования и заглухания мотора.

Танк должен проходить бортовые крены до 30 град. без соскакивания цепи и отказа мотора в работе.

7. Препятствия: лунный ландшафт с воронками снарядов до 6 дюйм, лесные заросли любой густоты с деревьями до 100 млм и повалки одиночных деревьев в 300 мм, через кирпичные кладки в 1,5 кирпича.

Водные преграды – не менее чем 1,3 мтр. глубиной при любом грунте дна, проходимом для стрелков. Клиренс – 350 мм на всем протяжении днища корпуса.

Вертикальные препятствия не ниже I мтр. отвесной стенки с твердой коркой.

Танк должен проходить все типы проволочных заграждений.

Перекрываемый окоп полной профили со стрелковой ступенью не менее 2,5 мтр по верху.

8. Готовность к движению с полной мощностью мотора в любых условиях не более 10-15 мин.

Мотор – воздушного охлаждения мощностью 400-450л.с.

Мотор должен быть отрегулирован на средние сорта топлива русского стандарта и работать на обыкновенном масле.

10. Бронирование: броня башни 16мм; бортовая броня 20 мм; близкие к горизонтальным и горизонтальные не ниже 8 мм.

11. Вооружение 1-45 мм пушка с круговым обстрелом 3 пулемета Дегтярева, из коих один должен иметь круговой обстрел.

Боеприпасы – 100 патронов для пушки; 5000 штук для пулеметов

12. Число команды – 4-5 чел.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ 1-й СЕКЦИИ НТК УММ РККА /Бегунов/».

    Первый образец Т-28 (построен из неброневой стали) совершил испытательный пробег во дворе завода (- «Большевик»?) 29 мая 1932г. – по другой версии, 2 мая того года. (Рис.353)

 

 

Рис.353 – Прототип Т-28 без вооружения.

 

    Пробежки по заводскому двору вызвали перегрев мотора (кажется, на первом прототипе стоял М-6-300 или М-5 мощностью 400 л. с.). За месяц танк прошел 62 км. Лопались траки, заклинивались передачи КПП, вновь перегревался двигатель, переставало поступать в мотор топливо. Но постепенно танк учился преодолевать все большие дистанции. Вероятно, к июлю 1932г. опытный образец получил вооружение. Правда, вместо 45-мм пушки, которая не была подана вовремя, прототип получил 37-мм полуавтоматическую пушку ПС-2 № 002, демонтированную из малой башни танка Гроте. (Рис.354)

 

Рис.354 – Прототип Т-28 с вооружением.

 

    11 и 16 июля 1932г. танк был показан начсоставу УММ, а 28 июля – партийному руководству Ленинграда во главе с С.М. Кировым.

    После первых тестов и смотрин было решено усилить вооружение танка, как пишет М. Свирин «доведя его до уровня гросстракторов» - т.е вооружить 76-мм пушкой. Такое решение позволяло надеяться на унификацию элементов башни танка с башней тяжелого позиционного танка, работы по которому велись параллельно. Также поступило предложение установить на танке 400-сильный дизельный двигатель ПГЕ. Свирин указывает, что предложение испытать на Т-28 дизель ПГЕ поступило в 1933г. Затея не была исполнена, поскольку дизель ПГЕ создан не был.

    В сентябре 1932 г. были рассмотрены переработанные чертежи второго опытного образца Т-28. Изменения были внесены практически во все узлы – подвеску, конструкцию корпуса и башен, силовой агрегат, трансмиссию, вооружение. В качестве основного вооружения планировалось ставить 76-мм пушку ПС-3 (как на тяжелом танке). На танке должны были появиться усиленные бортовые редукторы. Машина получала получил двигатель жидкостного охлаждения М -17 мощностью 420 л.с. (Рис.355)

 

Рис.355 – Компоновка и общий вид Т-28.

Вместо пушки ПС-3 прорисована КТ-28.

 

   Масса 17,5 т (возможно, ок. 20 т). Габариты: длина – 6500 мм, ширина – 2630 мм, высота – 2620 мм, клиренс – 500 мм. Бронирование: лоб корпуса 20 мм, борта корпуса 16 мм, крыша 10 мм, днище 8 мм, башня 20 мм.

   В альбоме з-да №185, составленного для нужд начальства в 1936г., масса Т-28 указана в 27 тонн (Рис.356) – возможно, в момент составления альбома масса танка имела новые значения, отличные о первоначальных, что отразилось в документе, подготовленном заводчанами, но на фотографиях танка, приложенных к формуляру, запечатлен, похоже, ранний вариант машины (Рис.357).

 

Рис.356 – Сведения о танке Т-28 из альбома з-да №185 от 1936г.

 

Рис.357 – Фото Т-28 из альбома з-да №185.

 

    Броневой корпус собирался из катаных броневых листов, сваренных между собой встык. Передняя часть корпуса скошена – для увеличения обзора механика-водителя и уменьшения мертвого пространства перед танком. На стыке верхнего переднего наклонного листа, лобового вертикального и днища вваривались угольники, придававшие лобовой части корпуса необходимую прочность. Сверху к переднему наклонному листу приваривались две вертикальные стенки верхней части кабины механика-водителя. Спереди кабина закрывалась дверкой на петлях, которая откидывалась вперед при помощи двух рукояток изнутри. В дверке имелся откидной щиток на шарнирах с узкой прорезью, прикрытой триплексом. (Рис.358)

 

Рис.358 – Вид на рубку водителя снаружи.

 

     Сверху над дверкой – откидная крышка на петлях для посадки механика-водителя. (Рис.359)

 

Рис.359 – Вид на место водителя через раскрытые створки и откинутую крышку.

 

     Боевое отделение отгорожено от моторного перегородкой с квадратным отверстием для доступа к двигателю. Два круглых отверстия в бортах корпуса предназначались для доступа к приборам (ящикам) дымопуска, которые крепились с наружи каждой стороны корпуса. Верх моторного отделения – съемный, с откидной, на петлях, крышкой (для доступа к двигателю). В середине крышки – отверстие, над которым устанавливался колпак воздухозаборника. (Рис.360)

 

Рис.360 – В средней части крыши МТО — грибовидный колпак воздушного фильтра.

 

    Справа и слева расположены жалюзи для впуска охлаждающего воздуха к радиаторам. (Рис.361)

 

Рис.361 - Варианты надвентиляторных колпаков и жалюзи на танках Т-28 ранних серий выпуска.

 

 За моторным отделением на крыше корпуса имелись два круглых отверстия для крепления патрубков выхлопных труб и отверстия под болты глушителя. (Рис.362)

 

Рис.362 – Ранний вариант глушителя, устанавливался на танках 1933-1934 годов выпуска.

 

   Над отделением трансмиссии – съемный наклонный лист брони с круглым отверстием посередине для крепления диффузора вентилятора.

    К днищу корпуса вдоль моторного отделения была приварена рама двигателя, первичной передачи вентилятора и КПП. Рама для прочности укреплялась двумя подкосами с каждой стороны; последние одновременно служили опорой для радиаторов. Справа и слева от подмоторной рамы в отделении трансмиссии располагались вертикальные нити для бензобаков. Днище корпуса имело восемь люков в моторно-трансмиссионном отделении, предназначенных для доступа к агрегатам, слива бензина и масла. Еще по шесть круглых отверстий с каждой стороны для прохода и крепления свечей амортизаторов размешались в выступающей части днища.

     Одноместные малые башни одинаковы по своему устройству – круглые, с выступом в передней части для шаровой установки пулемета ДТ. Различались между собой расположением смотровых щелей. Между башнями находилась рубка водителя. (Рис.363)

 

 

Рис.363 – Место водителя.

 

      Каждая башня могла вращаться от упора в стенку рубки водителя до упора в стенку корпуса танка, таким образом, горизонтальный угол обстрела из башенного пулемета составлял 165°.

     Главная башня – сварная, эллиптическая, с развитой кормовой нишей. (Рис.364)

 

Рис.364 – Главная башня танка.

 

     Башня могла вращаться от электропривода. Крыша башни имела рёбра жёсткости в виде выштамповок в форме звезды и двух полос с закруглёнными краями. В задней стенке – круглое отверстие (на машинах ранних выпусков – вертикальная щель, закрытая заслонкой) для шаровой установки пулемета. На стенке ниши размещалась радиостанция. В крыше башни имелся один общий прямоугольный люк. Впереди люка – отверстия: два для закрытых броневыми колпаками перископических приборов и одно – для вывода провода к радиоантенне. На правой и левой стенках башни имелись круглые отверстия с задвижками изнутри для стрельбы из личного оружия, а выше и несколько впереди смотровые щели с триплексами. В задней стенке кормовой ниши имелась вертикальная щель для бугельной установки пулемёта.

    Главная башня оснащалась подвесным полом, приподнятым над днищем корпуса. Пол крепился четырьмя кронштейнами к погону башни. Стойки сидений наводчика и командира имели снизу барабанные укладки по 6 гнезд каждая для размещения снарядов. Между сиденьями была установлена стойка с 8 гнездами (на машинах первой серии – с 12 гнездами) под снаряды и шесть магазинов к пулеметам. Сиденье заряжающего (он же – радист) – откидное, крепилось шарнирно на задней стойке пола. Пол был прикрыт сверху резиновым рифленым листом. (Рис.365)

 

 

 

 

Рис.365 – Интерьеры главной башни.

 

   Экипаж – 6 чел.: водитель, радист-стрелок, командир, наводчик (в главной башне), два стрелка в пулеметных башнях. Вот как выглядел «Расчёт боевого экипажа танка Т-28» (документ от января 1936г.): «Командир танка (лейтенант) — помещается в главной башне № 1 справа от орудия у перископа. Ведёт огонь из ДТ, заряжает с помощью радиста орудие, командует танком. Техник танковый младший (воентехник 2 ранга) помещается в передней части танка в отделении управления. Непосредственно управляет движением танка, отвечает за его техническое состояние. Вне боя руководит подготовкой механиков-водителей и моториста. Механик-водитель (старшина) помещается в башне № 2, ведёт огонь из пулемёта, обеспечивает уход за мотором. Командир артиллерийской башни (младший командир взвода) помещается в башне № 1 слева, ведёт огонь из 76 мм орудия. Отвечает за состояние вооружения танка. Вне боя руководит подготовкой пулемётчиков. Командир пулемётной башни № 3 (отделенный командир) помещается в башне № 3, ведёт огонь из пулемёта. Обеспечивает уход за ходовой частью танка. Радиотелеграфист (отделенный командир) помещается в башне № 1, обслуживает радиостанцию, в бою помогает заряжать орудие. Механик-водитель младший (младший командир взвода) находится вне танка. Обеспечивает постоянный уход, чистку и смазку трансмиссии и ходовой части в предбоевой обстановке и после боя. Моторист (младший технический состав) находится вне танка. Обеспечивает постоянный уход за мотором, его чистку и смазку».

     Вооружение танка предполагалось из 76,2-мм танковой пушки ПС-3 Сячинтова. (Рис.366)

 

Рис.366 – 76,2-мм орудие ПС-3.

 

    Удобство этой пушки заключалось в том, что она могла эффективно поражать и бронетехнику, и живую силу, и легкие полевые укрепления. Орудие могло использовать, как заряды, предназначенные для полковой 76,2-мм пушки обр. 1927г., так для дивизионной 76,2-мм пушки обр. 1902г., в котором количество ВВ было вдвое большим. Пушка имела клиновый полуавтоматический затвор, устройства подъемного и поворотного механизмов. Масса орудия (- вероятно, вместе с установкой) 1350 кг. Максимальная длина отката ствола 460 мм. Приводят следующие табличные данные по орудию ПС-3: длинна ствола 21,5 калибра (1640 мм), масса ствола 330 кг, масса качающейся части 614 кг, масса откатных частей 355 кг, длина отката 420-460 мм, скорострельность 10-12 выстр./мин, масса бронебойного снаряда 6,51 кг, начальная скорость 530 м/с (или 520 м/с) при массе заряда 0,95 кг. Максимальная дальность стрельбы 10500 м, но дальность прямого выстрела оказалась всего 500 (489) м.

    В мае 1933г. пушка ПС-3 была принята на вооружение под обозначением «танковая пушка обр.1933г.».  Производство ПС-3 было возложено также на Кировский завод, однако наладить массовый выпуск орудия так и не удалось. На з-де не могли освоить прогрессивную нарезку ствола и производство штока тормоза отката переменного профиля. Заводчане пытались упростить конструкцию «под себя», но получалось очень плохо. Из Справки по системе ПС-3, составлена на основании приказа нач. вооружений КА от 16.10.36г. об организации комиссии по танковым пушкам КА: «ПС-3 – специальная танковая пушка калибра 76-мм, в 1,75 раза превосходящая по мощности 76-мм полковую пушку… Предпочтительнее для вооружения средних и тяжелых танков система со стволом длиной 20 калибров с толстыми стенками и прогрессивной нарезкой, но они труднее в изготовлении, чем вариант с постоянной нарезкой и тонкостенным стволом с кожухом… Работа комиссии убедительно показывает, что система ПС-3 является вполне современной и спроектирована добросовестно… Все недочеты пушек связаны с тем, что рассмотренные образцы имели большие отклонения от утвержденных чертежей…». Пишут, что всего с 1932г. или с 1933г. по 1936г. Кировский завод произвел около 20 орудий ПС-3, но в Отчете об испытаниях орудия ПС-3 № 1Н/853 от 2.12.35г. упоминается орудие под №59 - вероятно, произведено было более 20-ти орудий, но большое количество их отбраковывалось и военными не принималось. В эксплуатацию на танки Т-28 попало, как будто, 12 штук пушек ПС-3. В 1937г. конструктора орудия П. Сячинтова арестовывают и расстреливают, а его орудия признают «вредительскими», после чего их демонтируют с танков Т-28.

    В массовом порядке в Т-28 ставили пушку КТ («Кировская танковая») обр. 1927/32 г. (КТ-28), в установке которой использовалась качающаяся часть 76,2-мм полкового орудия обр. 1927г. (КТ-27), при этом откат был укорочен с 1000 до 500 мм, увеличено количество жидкости в накатнике с 3,6 до 4,8 л, усилены салазки путем утолщения их стенок с 5 до 8 мм, введен новый подъемный механизм, ножной спуск и новые прицельные приспособления. При длине ствола 16,5 калибров начальная скорость 7-кг осколочно-фугасного снаряда составляла 262 м/с, шрапнельный 6,5-кг снаряд вылетал со скоростью 381 м/с. При таких характеристиках борьба с танками противника была затруднительна, но КТ-28 годилась для разрушения полевых ДОТов и борьбы с пехотой. Пушка устанавливалась в маске и имела телескопический и перископический прицелы ТОП обр. 1930 года и ПТ-1 обр. 1932 года (также продукты копирования немецких приборов). Телескопический прицел обр. 1930г. располагался слева от пушки. Перископический прицел обр. 1932г. был установлен на крыше башни с левой стороны и соединялся с пушкой «приводом к перископу». Кроме этих прицелов в крыше башни с правой стороны располагалась командирская панорама. (Рис.367)

 

Рис.367 – Бронировка панорамного прицела.

 

    Пулемет ДТ («Дегтярев танковый») калибра 7,62 мм устанавливался в шаровой установке справа от пушки. (Рис.368)

 

Рис.368 – Размещение пушки и пулемета на Т-28, как видим, разнесены, не имеют единой маски.

 

    Угол горизонтального обстрела пулемета +/- 30°, угол возвышения +30°, снижения -20°. Для стрельбы назад в нише башни имелась бугельная щель для установки запасного пулемета ДТ. (Рис.369) 

 

Рис.369 – Компоновка башни.

1 — пушка КТ-28; 2 — маска; 3 — пулемёт ДТ; 4 — шаровая установка; 5 — прибор наблюдения; 6 — сиденье командира танка; 7 — ограждение пушки; 8 — сиденье радиста; 9 — бугельная установка пулемёта ДТ; 10 — сиденье наводчика (командира башни); 11 — механизм поворота башни; 12 — подъёмный механизм пушки; 13 — телескопический прицел; 14 — бронировка люльки.

 

    В 1939г. вышел приказ Ворошилова об обязательной установке кормового пулемета в башне, возможно, на машинах ранних выпусков теперь вместо бугельной щели появилась штатная шаровая установка под пулемет ДТ.

     Малые башни вооружались одним пулеметом ДТ в шаровой установке, угол обстрела по горизонту 165°. (Рис.370)

 

Рис.370 – Компоновка пулеметной башни.

1 — пулемёт ДТ; 2 — шаровая установка; 3 — прибор наблюдения; 4 — укладка запасных стёкол триплекс; 5 — захват башенного погона.

 

     Боекомплект 69 выстрелов к пушке (осколочно-фугасные и шрапнельные снаряды) и 126 пулеметных магазинов (7938 патронов). (Рис.371)

 

Рис.371 – Схема размещения боеукладок.

 

   На танках Т-28 первых серий устанавливался 4-тактный 12-цилиндровый V-образный карбюраторный авиационный двигатель М -17Л. Эксплуатационная мощность двигателя -450 л.с. при 1400 об/ мин. Степень сжатия – 5,3, сухая масса двигателя – 553 кг. В качестве топлива использовался бензин марок Б-70 и КБ-70. Топливных баков – два, емкостью по 330 л каждый, располагались вдоль бортов в трансмиссионном отделении. Подача топлива – под давлением бензопомпой. Масляный насос – шестеренчатый (на танках первой серии – поршневой). Карбюраторов – два, типа КД-1 (по одному на каждую группу цилиндров). На машинах выпуска 1933–1935 годов бензин, вытекающий из карбюраторов, скапливался на днище танка, вследствие чего часто возникали пожары. Для предотвращения этого были сконструированы специальные карманы, установленные на нижней наружной части картера двигателя. Бензин стекал в них и по специальной трубке отводился наружу за борт танка. Охлаждение двигателя – водяное принудительное; емкость радиаторов 96-100 л. На машинах первой серии радиаторы имели разное число секций. Зажигание – от магнето. На танках первой серии – Сцинтилла; на последующих – магнето Электрозавода.

     Трансмиссия состояла из главного фрикциона (ГФ) сухого трения, пятискоростной КП (пять – вперед, одна – назад), имевшей блокировочное устройство, предотвращавшее переключение передач при не выключенном ГФ, многодисковых сухих бортовых фрикционов и двухрядных бортовых передач. Тормоза – ленточные, с обшивкой ферродо.

    Ходовая часть по каждому борту имела 12 парных обрезиненных катков малого диаметра, наружный диаметр катка 350 мм. Две соседние пары катков, соединенных между собой балансирами, входили в каретку – всего 6 кареток. Каждая каретка имела подрессоривание за счет цилиндрической спиральной пружины. Наибольшая нагрузка на пружину в средних катках от собственной массы танка достигала 1950 кг.  Каретки были сгруппированы в две тележки, которые подвешивались к корпусу в двух точках каждая. (Рис.372)

 

Рис.372 – Схема тележки Т-28.

1 — балансир; 2 — короткое коромысло; 3 — длинное коромысло; 4 — центральный стакан; 5 — внутренняя труба; 6 — обрезиненный каток; 7 — металлический каток.

 

    На борт имелось по 4-ре двойных поддерживающих ролика с резиновыми бандажами, диаметром 280 мм. Ведущие колеса цевочного зацепления с диаметром делительной окружности 720 мм и 17 зубьями расположены сзади. Зубчатые венцы – съемные. Направляющие колеса – литые со стальным штампованным ободом и резиновым бандажом. Наружный диаметр колеса – 780 мм. Натяжное приспособление – винтовое, с помощью кривошипа. В ходе производства многие детали подвески — направляющие шпонки свечей, крепление проушин, упоры стаканов свечей, опоры коромысел, материал стаканов свечей, пружины подвески, кронштейны («скворечницы»), коромысла — претерпели ряд существенных изменений, направленных на увеличение прочности и надёжности механизмов ходовой части.

   Гусеница длиной 15 800 мм состояла из 121 стального литого трака. Ширина трака – 380 мм, длина – 170 мм, шаг гусеничной цепи – 130 мм. Первоначально танки Т-28 оснащались литыми траками из хромоникелевой стали, которые поставлял ленинградский завод «Большевик». Однако эти траки оказались непрочными и лопались, главным образом, в двух местах — у основания клыка и на крайней перемычке. Несмотря на постоянно вносимые изменения в конструкцию траков, их надёжность оставалась довольно низкой — срок службы составлял не более 1000 км пробега.

    На машинах первой партии устанавливалось импортное электрооборудование напряжением 12 В. К концу 1933 года перешли на отечественное электрооборудование напряжением 24 В. Мощность генератора 1000 Вт. Освещение: 2 передние фары, 2 фонаря, 3 лампочки щитка водителя, 2 переноски, 6 штепсельных розеток (3 в главной башне, по одной – в малых и одна в отделении трансмиссии), 4 плафона, гудок «ЗЕТ» вибраторного типа. Любопытно, что в 1933–1935 годах монтаж электрооборудования на Т-28 производила бригада электриков военно-морского флота (около 80 человек), состоявшая из квалифицированных электромонтёров-монтажников. Впоследствии под руководством инженера М. Дроздова на Кировском заводе была создана своя бригада.

     С конца 1933 года на Т-28 стали устанавливать ламповую УКВ радиостанцию 71-ТК с дальностью действия 18–20 км. С 1935 года — радиостанцию 71-ТК-2 с дальностью 40–60 км. Однако последняя оказалась неудачной, её детали были перегружены, вследствие чего она сильно перегревалась. Масса радиостанции составляла 80 кг без учета массы антенны. Отверстие ввода антенны находилось в задней части башни справа. Судя по фото (наличию или отсутствию поручневых антенн, крепившихся к башне), радиофицированы были не все машины, а только командирские (вероятно, от командиров взводов).

   Для внутренней связи в танке имелся танкофон на 6 человек. Для связи с механиком-водителем ставилось светосигнальное устройство. На машинах первой серии устанавливался прибор типа «Сафар».

      Пожарное оборудование состояло из баллона с четыреххлористым углеродом емкостью 3 л, установленного под правым радиатором. Кнопка для тушения пожара – у водителя. Кроме стационарного имелось еще два ручных огнетушителя.

    Танк оборудовался также двумя приборами дымопуска ТДП-3, размещенными по бортам в специальных броневых ящиках. (Рис.373)

 

Рис.373 – Ящик на борту танка.

 

    Снаружи к корпусу танка крепился ЗИП, состоявший из двух домкратов, двух ломов, топора, двуручной пилы, двух лопат, стального бруска для снятия катков, буксирных тросов, брезента, запасной каретки нижней подвески и запасных опорных катков.

    Танк развивал скорость до 42 км/ч, запас хода 180 - 200 км. Удельное давление 0,5 кгс/см².   Преодолеваемые препятствия: подъем 40°, спуск 30°, ширина рва 2,7 м, стенка 770 мм, брод 1250 мм. При довольно большом соотношении L/B = 2,04 манёвренные качества Т-28 были неплохими и по ряду параметров (особенно по скорости) приближались даже к аналогичным характеристикам лёгких танков БТ.

    За успешное проектирование новых танка Т-28 решением КО СССР от 14 ноября 1932 г. высшей наградой – орденом Ленина – были награждены начальник КБ ОКМО С. Гинзбург, руководитель опытного участка ОКМО И. Иванов.

   Еще не был готов эталонный образец, но в конце сентября 1932г. Совет труда и обороны СССР принял решение об организации серийного производства танков Т-28 на заводе «Красный Путиловец» (бывш. «Путиловский завод»).

    Впервые группа инженеров с «Красного Путиловца» — Титов, Ходин, Доброхотов, Четвериков и Белов — ознакомилась с чертежами Т-28 в КБ ОКМО 30 октября 1932 года, а через месяц вся документация поступила на завод – в конце ноября 1932г. В декабре на завод поступили кондукторы и шаблоны для участка механической обработки. Для выпуска Т-28 на «Красном Путиловце» был выделен один из самых больших цехов – МХ-2 («второй механический»), называемый также «паровозным». Ижорский завод осваивал выпуск бронекорпусов и башен танка. Рыбинский моторный завод № 26 должен был отгружать серийные моторы М-17, завод «Красный Октябрь» освоил выпуск КПП.

    В апреле 1933 г. завод сдал первые 12 машин, принявших участие в парадах гг. Москвы и Ленинграда. (Рис.374)

 

 

Рис.374 – Сверху – танки Т-28 на Дворцовой площади, слева – один из первых серийных танков (фото 1 мая 1933г.).

Внизу – танки Т-28 на Красной площади.

 

    После парадов машины вернули на завод, поскольку эти танки были приняты условно, так как требовали доработок в узлах и механизмах, не имели оптических прицелов, устройств внутренней и внешней связи. Полностью эти танки, вместе с еще двумя изготовленными ранее, были приняты Заказчиком 30 сентября 1933 г., а к концу года при плане 90 танков была сдана 41 машина из 44 изготовленных.

   Осенью 1933 года для испытаний и приёмки танков была создана комиссия под руководством С. Гинзбурга, реорганизованная в конце года в опытно-исследовательскую секцию, которую возглавил опытный инженер А. Ланцберг.

   В конце 1933 года из числа конструкторов паровозного отдела и отдела общего машиностроения (всего 27 человек) организуется специальное танковое конструкторское бюро — СКБ-2. Его возглавил 39-летний Олимпий Митрофанович Иванов, который в КБ ОКМО был ведущим инженером при разработке танка Т-28. Сначала СКБ-2 подчинялось непосредственно начальнику цеха МХ-2 и лишь с 1935 года перешло в подчинение главному инженеру завода. (Рис.375)

 

Рис.375 – Начальник СКБ-2 в 1934–1937 годах главный конструктор Т-28 О. М. Иванов (третий справа в первом ряду, расстрелян в 1937г.) в группе выпускников Ленинградского машиностроительного института. 29 апреля 1934 года.

В центре такая колоритная фигура советского начальника.

 

    Следует отметить, что в 1932–1934 годах над СКБ-2 шефствовали КБ заводов им. Ворошилова и им. Кирова (бывший ОКМО завода им. Ворошилова). Однако специалистов-танкостроителей на заводе по-прежнему не хватало, и дирекция обратилась к наркому тяжёлого машиностроения С. Орджоникидзе с просьбой выделить подготовленных людей.

Осенью 1934 года в СКБ-2 прибыла группа выпускников Военной академии моторизации и механизации РККА им. Сталина и Ленинградского политехнического института, всего 14 человек. Некоторые из них — А. Ермолаев, Л. Сычёв, Н. Халкиопов — впоследствии стали известными конструкторами.

  Ввиду возникших сложностей с серийным производством танков, на 1934г. планировалось выпустить 50 машин. (Рис.376)

 

Рис.376 – Серийные танки 1933-1934гг. выпуска.

Пишут, что на верхнем фото - танк с пушкой ПС-3.

Внизу машина оснащена фонарями боевого света.

 

    Есть мнение, что 9 марта 1934г. в одной из башен танка Т-28 испытывали 76-мм (в некоторых источниках указывают 154-мм) безоткатную динамореактивную пушку конструкции Л. Курчевского. Возможно, эта информация верна не в отношении танка Т-28, а двухбашенного танка Т-26. Некоторые авторы указывают, что в 1936г. Т-28 должен был получить либо 152-мм ДРП Курчевского, либо даже 305-мм орудие такого типа. Пишут, что опытный образец 152-мм ДРП испытывался на шасси грузового автомобиля, но на танке Т-28 это орудие не появилось.

   В течение 1933-1934гг. из войск стали поступать рекламации. Танк был ненадежен. Часто заводская бригада выезжала в войска для устранения неисправностей на месте. В такой обстановке план на 1935г. сократили до 30 танков. (Рис.377)

 

Рис.377 – Танки выпуска 1935 года.

 

   В то же время на предприятии вносили изменения в конструкцию – более 700 крупных конструктивных изменений - их нужно было согласовывать с Гинзбургом и представителем заказчика. Окончательно отработать чертежи и технологию производства удалось только к началу 1936г.

    Вероятно, к 1936г. был подготовлен вариант Т-28 с новыми ТТХ – масса танка обр. 1935г., по Барятинскому, составляла уже 25,4 тонны, что могло получиться, в первую очередь, за счет увеличения толщины бронирования – к счастью, немецкая ходовая позволяла увеличивать нагрузку. Таким образом, танки, выпускавшиеся с 1936г., очевидно, следует считать новой модификацией Т-28. Следовательно, пока ограничимся рассмотрением аспектов, связанных с производством и применением танков Т-28 обр. 1933/34гг., относящихся к первой производственной серии с номерами 1549-1699. Часть танков первой производственной серии (27 штук), выпускалось и в 1936г., но, вероятно, эти машины могли обладать новыми ТТХ и их следует относить к варианту Т-28 обр.1935г. (Табл.9)

 

Таблица 9 – Производство танков Т-28 обр. 1933/1934гг.

	1933	1934	1935	шт. танков обр. 1933/34гг.
план	90	50	30
произведено	44	51°	32
Принято заказчиком	41	51	32	124 шт.

° Пишут, что одно шасси использовалось под инженерную машину, однако, один танк №1638 (к тому времени экранированный) был переделан в машину ИТ-28 только в 1940г. Скорее всего, речь может идти о шасси, которое пытались переделать в СУ-8, но переделка не состоялась и на шасси построили танк.

 

    В литературе встречается и иное мнение относительно построенных танков первого серийного образца Т28: «Т-28 образца 1933г. – первый серийный образец производства 1933-1934гг – выпущена 41 шт.». В этом утверждении бросается в глаза некоторая нестыковка - несмотря на то, что к первой производственной серии причисляются танки 1933-1934гг. выпуска, в расчет берутся машины, произведенные только в 1933г. 

    В марте 1939г. на танке с заводским номером 1552 опробовали торсионную подвеску. Опыт проводился в рамках проектных и конструкторских работ СКБ-2 по танку СМК. С серийного Т-28 демонтировали штатную подвеску и установили торсионную. Торсионные валы размещались непосредственно под днищем машины, а для ограничения хода балансиров были установлены стальные упоры с резиновыми демпферами (амортизатор для глушения колебаний). В ходе испытаний танк прошёл 1851 км. Были опробованы три типа опорных катков, различавшиеся диаметром, массой и типом упругого элемента. Испытания показали общую надёжность работы торсионной подвески, которая в доработанном виде была применена на экспериментальных танках СМК и КВ. Торсионная подвеска была рекомендована для применения при постройке новых Т-28, однако в производстве Т-28 с торсионной подвеской освоены не были.

    Встречается информация, что один танк Т-28, возможно, раннего выпуска и, возможно, также в рамках проектно-конструкторских работ конца 1930-х был оборудован гидромеханической трансмиссией. Какие-либо иные подробности на этот счет отсутствуют.

     Первым получил на вооружение танки Т-28 2-й отдельный танковый полк Ленинградского военного округа, затем — 1-й, 3-й и 4-й танковые полки. 12 декабря 1935 года эти полки были развёрнуты в отдельные тяжёлые танковые бригады (ттбр), состоящие из трёх линейных танковых батальонов, учебного батальона, батальона боевого обеспечения и других подразделений. В каждой бригаде насчитывалось пятьдесят четыре машины Т-28. Бригады дислоцировались: 1 ттбр — Белорусский военный округ (г. Смоленск), 4 ттбр — Киевский военный округ (г. Киев), 5 ттбр — Харьковский военный округ (г. Харьков) и 6 ттбр имени С. М. Кирова — Ленинградский военный округ (г. Слуцк). Подготовка танкистов на Т-28 осуществлялась во 2-й запасной танковой бригаде ЛВО, в Орловском бронетанковом училище, а также на Ленинградских бронетанковых курсах усовершенствования комсостава.

    Первые манёвры с участием 15 танков Т-28 прошли в ЛВО в январе 1934 года. Самое большое количество Т-28, одновременно задействованных в манёврах - 52 машины 1 ттбр во время учений БВО 8-17 октября 1936 года. В докладе об этом говорилось: «Танками пройдено 250 километров за три дня «боя». Мы имеем хорошие отзывы из частей о тактико-технических характеристиках Т-28, однако в части качества машин Кировский завод сделал ещё не всё». (Рис.378)

 

Рис.378 – Танк Т-28 на учениях. Белорусский военный округ, 1936 год.

 

   Танки Т-28 принимали участие в Польском походе 1939г. Танки этого типа оказали большую помощь войскам в ходе Зимней кампании 1939-1940гг. при прорыве укрепленной линии обороны противника. После финской войны, вероятно, часть танков первых выпусков была экранирована дополнительной броней. Машины типа Т-28 эксплуатировались вплоть до 1944г.

  *Машины на шасси Т-28 обр.1933-1934гг.

   На базе Т-28 или с использованием их узлов и агрегатов в 1932-1935гг. проектировалось несколько вариантов САУ.

  Пишут, что в 1932г. разрабатывался проект самоходной 152,4-мм мортиры на шасси Т-28. В качестве вооружения рассматривалась 152-мм мортира образца 1931 года (НМ) (Рис.379) и два пулемета ДТ.

 

 

Рис.379 - 152-мм мортира образца 1931 года (НМ) (индекс ГАУ 52-Г-521). Разработана немецкой фирмой Rheinmetall, с ее разрешения был организован выпуск этих орудий в СССР.

 

   В 1932г. проект 76-мм ЗСУ (СУ-8) (разрабатывался в КБ Артакадемии под руководством профессора Ф.Л. Хлыстова) перенесли с шасси Т-24 на шасси Т-28. Первоначально планировали ограничится минимальными переделками шасси Т-28 (Рис.380), но к концу 1933г. появился новый вариант (Рис.381).

 

Рис.380 – СУ-8 на шасси Т-28, первый проектный вариант.

Рисунок М. Павлова.

 

Рис.381 – СУ-8, второй проектный вариант.

 

    Как видим, в первоначальном варианте машина не претерпевала глобальных изменений. Вместо башен в передней части корпуса на тумбовой установке монтировалась пушка 3К. Орудие калибра 76,2 мм имело ствол 55 калибров. При использовании разработанных вместе с пушкой систем наведения угол возвышения мог изменяться в пределах от -3° до +82°. Пушка могла поражать цели на высотах до 9300 м. Максимальная дальность стрельбы по наземным целям – до 14 км! Орудие 3К имело полуавтоматическую систему заряжания. При стрельбе пушка самостоятельно открывала затвор и выбрасывала стреляную гильзу, а при подаче нового заряда закрывала затвор. Подготовленный расчет мог вести огонь с темпом до 15-20 выстрелов в минуту. Для уменьшения раскачивания боевой платформы при стрельбе планировалось использовать откидные упоры. Ожидаемая масса СУ- 8 – 12-13 тонн. Экипаж 6 чел. Боекомплект 108 выстрелов.

    Финальный вариант СУ-8 подразумевал существенную переделку базового шасси. Орудие оказалось в кормовой части машины, практически над моторным отделением.

   Говорят, было получено разрешение на строительство и испытание опытного образца (не совсем понятно, в каком варианте). Строительство прототипа СУ-8 началось во второй половине 1934г., но к концу года от его постройки отказались, а шасси использовали под серийный танк.

   Есть мнение, что на базе Т-28 или с использованием узлов от этого танка проектировалась САУ береговой обороны А.А. Толочкова.

   В 1932г. в АНИИ была разработана концепция быстровозводимой береговой обороны, основу которой должны были составить передвижные батареи на самоходном шасси с железнодорожным или гусеничным движителем. В конце 1932г., когда были сформулированы требования к тяжелой САУ на гусеничном ходу, свои проекты представили КБ завода «Большевик» и опытного предприятия №185. Рассмотрение проектов состоялось в декабре, после чего победителем была объявлена разработка, выполненная А.А. Толочковым и П.Н. Сячинтовым (КБ завода №185). Была сделана оговорка – в целях унификации и ускорения производства САУ должна базироваться на шасси серийного тяжелого танка, но пишут, что разработчики остановились на шасси среднего Т-28. Переработанный проект Толочков представил в марте 1934г. (Рис.382)

 

Рис.382 – САУ Толочкова в походном и боевом положении, эскизный проект 1933г.

 

   Масса изделия 50 тонн. Вооружение – 152,4-мм дальнобойное орудие Б-10 (-?). Пушка устанавливалась в центре корпуса на лафете. Пушка и экипаж (предположительно, 8 чел.) защищались броневыми щитами толщиной от 8 мм до 20 мм. САУ имела конструктивные возможности для ведения кругового обстрела. Это достигалось за счёт того, что гусеницы поднимались, а корпус опирался на поддон специальной конструкции с роликовым погоном, который позволял вращать орудие плавно и со скоростью до 10 градусов в секунду. Перевод из походного в боевое положение занимал до 3 минут. Скорострельность орудия предполагалось повысить за счет использования механического подъёмника и досылателя снаряда. Основные компоненты машины действительно заимствовали от Т-28: главный и бортовые фрикционы, коробку передач, элементы шасси. Правда, ходовая часть САУ больше напоминает ходовую типа Т-24: на борт 12 опорных катков, собранных в 6 тележек, каждая тележка амортизируется за счет пружины; 6 поддерживающих роликов; переднее направляющее и заднее ведущее колесо; крупнозвенчатая гусеница из стальных траков. На САУ планировалось поставить 800-сильный мотор БД-1, разработанный харьковским КБ. При движении по шоссе САУ имела бы скорость 18-22 км/ч.

   Неизвестно, насколько далеко продвинулись работу по САУ Толочкова, но в 1937г. практически все работы по тяжелым САУ были закрыты.

    В 1936г. в НАТИ на базе Т-28 началось проектирование «инженерного танка» ИТ-28. Но проектные работы затянулись до 1940г. Только в марте того года с Кировского завода в НАТИ отправили, видимо, только что экранированный Т-28 № 1638, на котором вместо башен и подбашенной коробки была установлена восьмигранная рубка с толщиной брони от 30 до 50 мм и наклоном листов от 8 до 25°. В лобовом листе рубки размещались два пулемёта ДТ в шаровых установках; боекомплект 4473 патронов. Сверху на рубке монтировался двухколейный мост длиной 13,3 м, шириной 3,35 м. Для наводки моста машина была оборудована специальным мостовым приводом, включавшим в себя устройство отбора мощности от двигателя, муфту сцепления, коробку передач, гидравлический привод, промежуточную передачу, привод главных рычагов, главные рычаги и механизм управления. (Рис.383, Рис.384)

 

Рис.383 – ИТ-28.

Рис.384 – ИТ-28 выезжает со двора завода.

 

    Масса шасси с мостом составляла 29 т, без моста - 25 (или 24) т. Габариты с мостом — 13300x3500x3700 мм; без моста — 7360x2870x3770 мм (с рычагами, уложенными по-походному). Имелось вооружение – 2 пулемета ДТ. Силовая установка осталась прежней. Скорость движения танка с мостом по просёлочной дороге — 14 км/ч. Ширина перекрываемого мостом препятствия — до 12,5 м.

   Испытания ИТ-28 (Рис.385) прошли в июне 1940 года на НИБТ Полигоне и показали, что время наводки моста составляет 3–5 минут, прочность механизмов привода и самого моста достаточны для прохождения танков массой до 50 т.

 

Рис.385 – На испытаниях.

 

    Вместе с тем, был выявлен ряд недостатков, требовавших доработки конструкции. Все дальнейшие работы по ИТ-28 свернули.

   Есть информация, что 8 октября 1941г. ИТ-28 передали роте Максименко, сформированной на Полигоне. Дальнейшая судьба машины неизвестна.

    *Тяжелое усиление.

     В 1930г. советская закупочная делегация видела британский пятибашенный тяжелый танк А1Е1 (Рис.386) и даже пыталась вести переговоры о его приобретении (или приобретении технической документации на его производство) или разработке тяжелого танка на фирме Vickers по советской спецификации.

 

Рис.386 – Британский тяжелый пятибашенный танк A1E1 “Independent”.

 

     Британское правительство запретило продавать А1Е1, а переговоры о разработке тяжелого танка по советской спецификации зашли в тупик. Тем не менее, британцы широко освещали А1Е1 в открытой прессе, как факт несомненного достижения, если ни превосходства британского танкостроения, так что собрать информацию по этой машине легально не составляло труда. Например, встречается, что в ноябре 1930г. представители НТК УММ и Главного управления военной промышленности (ГУВП) провели расширенную коллегию, на которой заслушали следующую информацию о танке «Индепендент»: «Independent Tank Виккерса (закупка танка в целом желательна). Наши окончательные требования для тяжелого танка не установлены. Тяжелый танк Виккерса имеет следующую характеристику: вес около 30 тонн; скорость до 32 километров в час. Мотор с воздушным охлаждением, имеется также малый вспомогательный мотор с воздушным охлаждением в качестве пускового. Коробка скоростей предусмотрена 2-х типов – нормальная и гидравлическая. Охлаждение боевого отделения – вентилятором. Представляет крупный интерес не только общая компоновка танка, но и мотор с воздушным охлаждением, и воздушное управление для скоростей в 32 километра в час при весе танка 30 тонн». Одним словом, все интересно! 

    Видимо, разговоры о возможности проектирования машины с подобной массой и компоновкой начались в начале 1931г., но только в ноябре 1931г. появилось задание УММ: «К 1 августа 1932 года разработать и построить новый 35-тонный танк прорыва типа ТГ». Пишут, что в связи с предполагаемой массой, перспективный танк получил обозначение Т-35 – несколько странная логика, Т-26, например, и близко не весил 26 тонн, и т.д. Проектирование было возложено на коллектив Опытно-конструкторского машиностроительного отдела (ОКМО) завода «Большевик» под руководством Н. В. Барыкова, который имел серьезный опыт по ТГ-1 и задел по Т-30/32. (Рис.387)

 

Рис.387 – Проект Т-35 (впоследствии Т-35-1).

 

     28 февраля 1932г. зам. начальника УММ Г. Бокис докладывал Тухачевскому: «Работы по Т-35 (бывший ТГ) идут ударными темпами и срыва сроков окончания работ не намечается». В документе есть примечательное разъяснение «(бывший ТГ)». С первого взгляда, ТГ-1 и Т-35 практически не имеют ничего общего с точки зрения компоновки – что же имел ввиду Бокис? Возможно, этой оговоркой Бокис раскрыл, что Т-35 создавался на технической платформе ТГ-1, хотя и в иной компоновочной схеме. 

   Т-35 собирались принять на вооружение в сентябре 1932г.

   К 15 июля 1932 года прототип Т-35-1 был собран, а 20 августа готов к испытаниям. Машину собрали на з-де «Большевик». (Рис.388)

 

Рис.388 – Первые фото Т-35-1, фото сделаны 15 июля 1932г. в гараже з-да «Большевик».

 

    Масса машины составила 38 т. Габариты: длина – до 9500 мм (точные габариты по прототипам Т-35 в литературе не встречаются, однако известно, что прототипы были несколько короче серийных машин, чей габарит по длине составлял 9720 мм), ширина – 3200 мм, высота – 3340 мм (вероятно), клиренс – 530 мм (вероятно). Лоб корпуса защищался бронеплитами толщиной от 20 до 50 мм, борта и корма – 20 мм. Лобовые плиты были положены, как на ТГ-1. Еще одно явное сходство с ТГ – сварной корпус танка, клепаными были только бортовые экраны. В плане компоновки – танк делился четырьмя перегородками на пять отделений. Впереди находилось отделение управления с местами командира (справа, там, где курсовой пулемет) и водителя (слева) и отделение передних башен. В правой башне размещалось 37-мм орудие (башня №2), в левой (башня №3) – пулемет. Второе отделение являлось боевым. Над ним находилась основная башня (№1), пишут, что она была штампованной. Третьим было отделение задних башен: левая башня (№4) вооружалась 37-мм пушкой, а правая башня (№5) – пулеметом. Следующим было моторное отделение, в котором располагалась силовая установка танка. В кормовой части располагалось трансмиссионное отделение. Экипаж на борту танка составлял 10 чел., но дополнительно к танку приписывались еще два члена команды - старший механик-водитель и моторист, которые следовали в обозе и помогали поддерживать машину в рабочем состоянии в перерывах между движением.

     Основным вооружением для Т-35 предполагалась 76-мм пушка ПС-3 Сячинтова. На фотографических изображениях Т-35-1, как будто, отчетливо видно полноценное орудие в главной башне, но из многих источников следует, что Т-35-1, вплоть до весны 1933г. имел «технологический» макет орудия (не было нарезной трубы ствола), поскольку на испытаниях 1 ноября 1932г.  пушка №1 отказалась нормально стрелять (имело место неполное закрытие клина затвора при интенсивной стрельбе и недостаточно интенсивный выброс гильзы), а затем и вовсе, будучи установленной в башне танка, пушка вышла из строя. В конце 1932г. ПС-3 №2 была доработана и испытана с тумбы. (Рис.389)

 

Рис.389 – ПС-3 на тумбе.

 

    Согласно отчету полигона №1Н/268 от 11 марта 1933г., с тумбы было произведено 1079 выстрелов, в ходе которых все механизмы пушки работали нормально.

    С 17 по 21 марта 1933г. испытывалось орудие ПС-3 №4. Орудие было размещено в башню танка Т-35-1, а сама башня установлена на специально построенном бревенчатом срубе. Под основанием башни крепился стальной лист толщиной 8 мм, на который приклепали зубчатый венец с шарикоподшипником для горизонтальной наводки. Сруб был дополнительно скреплен железными скобами и болтами с накладками для обеспечения необходимой жесткости. (Рис.390)

 

Рис.390 - Главная башня танка T-35-1 на срубе во время испытаний орудия ПС-3. 17–21 марта 1933 года.

 

     Испытания дали следующие результаты. Усилие на рукоятке подъемного механизма при наибольшем угле возвышения 2,5 кг, при наибольшем угле снижения – 0,3 кг, что сочли нормальным. Усилие на рукоять при повороте на наибольшей скорости 12-13 кг. При установке системы была обнаружена неуравновешенность свода орудия (перевес дульной части), вследствие чего работа механизма наведения производилась рывками при снижении пушки, а при возвышении затруднена. Для устранения этого явления был прикреплен груз к задней поперечной стенке гильзоуловителя весом ок. 6 кг. Работа механизма улучшилась, но оказалась недостаточной. Посчитали, что следует увеличить вес груза до 8-8,5 кг. Подъемный механизм функционировал «прекрасно» (- так в отчете). Повреждений не обнаружено, за исключением ослабления верхних болтов, прикрепляющих коробку подъемного механизма к стенке башни. В поворотном механизме также не обнаружили неисправностей, а большое усилие на рукояти объяснили тем, что зубчатый круг (погон) при скреплении сруба скобами был сильно стянут (сжат). Обратили внимание, что рукоять наведения задевает за колено наводчика, для устранения чего следовало отодвинуть сиденье наводчика назад. При обмере канала ствола орудия после 250 выстрелов увеличение диаметра канала не отмечено – только некоторое выкрашивание полей нарезов в начале нарезной части. Замечены некоторые недочеты в работе полуавтоматики, но повреждений не обнаружено. Скорострельность системы достигнута на уровне 15-18 выстр./мин. Работа противооткатных механизмов «прекрасна» (- так в документе). Откат в пределах 420-423 мм. «Недокаты отсутствуют, накат – плавный, без стука». Заключение: «Необходимо признать: 1) подъемный механизм – выдержал, но нужно уравновесить ствол; 2) поворотный механизм – еще раз испытать с орудием в танке. Возможно, что при кренах танка его работа будет затруднена. Проработать предложение тов. Сячинтова по установке электромотора для привода поворота…».

    Всего из этой установки было выполнено 465 выстрелов, после чего башня была установлена на танк Т-35-1. (Рис.391)

 

Рис.391 - Т-35-1. В некоторых источниках это фото датируется августом 1932г. – в таком случае, на танке технологический макет орудия ПС-3.

 

    В башни №2 и №4 назначались 37-мм пушки ПС-2 того же Сячинтова. Пулеметов ДТ наблюдалось 4: один курсовой, один в главной башне слева от 76-мм орудия, два – в башнях №№3, 5.

     В качестве силовой установки на Т-35-1 использовали двигатель М-6 (или «Испано-300» – советская копия французского двигателя «Испано-Сюиза» 8Fb). Трансмиссия, состоящая из главного фрикциона, коробки передач с шестернями шевронного зацепления и бортовых фрикционов, видимо, была заимствована от ТГ-1, поскольку в ее конструкции была представлена система пневмоуправления (- точное заимствование с ТГ), что делало процесс вождения машины, как пишут, чрезвычайно легким.

   Часто указывают, что ходовая часть машины, применительно к одному борту, состояла из шести опорных катков среднего диаметра, сгруппированных попарно в три тележки, шести поддерживающих роликов, направляющего и ведущего колес. При этом пишут, что тележки опорных катков были сконструированы по типу подвески немецкого танка «Гросстрактор» фирмы «Крупп». Мне кажется это описание не столь очевидным. Не исключено, что опорные колеса имели независимую подвеску на спиральных пружинах – как на ТГ.

   В августе 1932г. машина прошла заводские испытания. (Рис.392)

 

 

Рис.392 – На заводских испытаниях в августе 1932г.

Интересно, что же на самом деле находилось в малых артиллерийских башнях - ПС-2 или Б-3.

 

    1 сентября 1932г. машину показали комиссии УММ РККА во главе с зам. начальника УММ Бокисом. Вживую машина впечатлила своими размерами, количеством башен и вооружения. Вот, что сообщал представитель УММ В. Перельман Ворошилову: «Танк оставляет самое благоприятное впечатление… Он имеет пять башень (- так в источнике), равномерно распределенных по сторонам и содержащих очень мощное вооружение: длинноствольную (- ?) 76-мм полуавтоматическую пушку, две 37-мм полуавтоматические пушки, четыре пулемета ДТ-29, два пулемета ДП-27. Команда танка – 8 человек… Размеры танка позволят ему легко преодолевать любые вражеские укрепления без снижения скорости хода… В лице этого танка мы имеем сегодня весьма сильную боевую машину, предназначенную для качественного усиления стрелковых (в обороне) и броневых (в наступлении) сил республики…».

    После отъезда комиссии испытания продолжились. (Рис.393)

 

Рис.393 – Осень 1932г., вместе прототипы Т-35 и Т-28.

 

   В ходе испытаний выявился ряд недостатков. В управлении танк оказался чрезвычайно легким даже на пересеченной местности, но постоянно отказывала система пневмоуправления, перегревался двигатель, подтекала топливная система, не работало 76-мм орудие ПС-3. Итогом осенних испытаний 1932г. стало то, что на системе управления по типу ТГ был поставлен крест -  являлась слишком сложной в производстве, обслуживании, ненадежной в использовании и дорогой. Также приняли решение по установке более мощного двигателя водяного охлаждения, «как обеспечивающего более надежную работу в малом забронированном объеме». Тогда же отказались от установки на танк полусферической штампованной башни и переходе на клепано-сварную цилиндрическую как более приспособленную к серийному производству.

    Работы по Т-35-1 прекратили в ноябре 1932 года, а опытный образец передали Ленинградским бронетанковым курсам усовершенствования командного состава (ЛБТКУКС) для подготовки командиров. Тем не менее, 1 мая 1933г. Т-35-1 прокатился по Красной площади в Москве. (Рис.394)

 

Рис.394 – Т-35-1 на Красной площади.

 

   Правда, в некоторых источниках указывают, что Т-35-1 показали на Красной площади 7 ноября 1932г., и вождь (тов. Сталин) дал личное указание унифицировать башню Т-35 с Т-28. Так это, или нет, но указывают, что именно с ноября 1932г. начались работы по новому варианту танка – Т-35-2. (Рис.395)

 

Рис.395 – Т-35-2.

 

   Основными задачами вносимых изменений были повышение надежности танка и уменьшение его стоимости. Башню заменили на сварную цилиндрическую. Как будто, были переработаны и малые башни. Т-35-2 получил новый двигатель М-17, также были внесены изменения в конструкцию трансмиссии, коробки передач и фальшборта. В остальном же он практически не отличался от своего предшественника. (Рис.396)

 

Рис.396 – Сравнение Т-35-1 и Т-35-2.

 

    В металле машина Т-35-2 была завершена к 22 апреля 1933 года. 1 мая 1933г. танк показали в Питере на Дворцовой площади. (Рис.397)

 

Рис.397 – Т-35-2 на Дворцовой площади, 1 мая 1933г.

 

   Затем танк отправили в Харьков, на ХПЗ, но 7 ноября 1933г. и Т-35-1, и Т-35-2 вместе прошлись по главной площади страны. (Рис.398)

 

Рис.398 – В Москве 7 ноября 1933г.

 

     Т-35-2 также остался опытной машиной, но сама тема тяжелых пятибашенных танков имела продолжение.

*На старте.

К началу 1931г. все трофейные танки времен Гражданской войны были сняты с вооружения. К этому времени в войска могли поступить около 350 легких танков Т-18. В первую очередь, новые машины направляли в опытную бригаду Калиновского. К концу 1931г. бригада насчитывала 100 штук Т-27 и 119 (или 110) танков типа Т-18. После гибели Калиновского бригадой в 1932-1933гг. командовал Николай Филиппович Артеменко.

Также, с 1931г., каждая кавалерийская дивизия дополнялась механизированным полком с 30-ю легкими танками, 16-ю танками-танкетками и 16-ю бронеавтомобилями.

Незадолго до своей трагической смерти Триандафиллов представил Штабу РККА доклад «Основные вопросы тактики и оперативного искусства в связи с реконструкцией армии», в котором в виде тезисов были изложены основные взгляды на характер глубокого боя и операции. Основная идея состояла в нанесении удара по всей глубине обороны противника с использованием артиллерии, авиации, бронетанковых войск с целью нанести поражение всей оперативной группировке противника. В ходе глубокой операции достигались две цели — прорыв фронта обороны противника одновременным ударом на всю его тактическую глубину и немедленный ввод группировки подвижных войск для развития тактического прорыва в оперативный успех. Конечно, для решения таких задач требовалась «реконструкция» армии. Идеи Трандафиллова и Калиновского, который был великим энтузиастом бронетанковых войск и заразил своими мыслями Триандаффилова, подхватил (почти присвоил) М.Н. Тухачевский.

Краеугольным камнем в «реконструкции» армии под углом задач глубокой наступательной операции являлся вопрос создания бронетанковых войск. 1 августа 1931г. Совет Труда и Обороны СССР принял Постановление «Большая танковая программа», как говорилось в документе, программа исходила из того, что технические достижения в области танкостроения в СССР «создали прочные предпосылки к коренному изменению общей оперативно-тактической доктрины по применению танков и потребовали решительных организационных изменений автобронетанковых войск в сторону создания высших механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи как на поле сражения, так и на всей оперативной глубине современного боевого фронта». Этим же постановлением была создана комиссия для разработки организации автобронетанковых войск (АБТВ).

    2 августа 1931 г. Комитет обороны принимает постановление о программе танкостроения в условиях военного времени. Согласно постановлению в течение первого года войны отечественная тяжелая промышленность должна была обеспечить наличие в армии в угрожаемый период:

«- танков Т-26 – 13 800 танков, исполнители «Большевик» и СТЗ;

– танков ТММ-1/ТММ-2 – 8 200 танков, исполнители «ЛМО» и Ярославский завод;

– танков БТ- 2 000 танков, исполнитель ХПЗ;

– танкеток Т-27 – 16 000 танков, исполнитель Автозавод 2 и Нижегородский/ A3.

Всего – 40 000 танков…»!!!

    В сентябре 1931г. Комитет обороны (КО) в присутствии тт. Орджоникидзе, Тухачевского, Павлуновского, Халепского и Будняка утвердил на 1932г. программу строительства 10 000 танков (3000 шт. Т-26, 5000 шт. Т-27 и 2000 шт. БТ). Впрочем, к началу 1932г. программа была несколько скорректирована в сторону уменьшения - теперь требовалось до 8100 шт. бронированных машин (за счет ограничения заказа на танки-танкетки с 5000 до 3100 шт.).

    Выполнение этой программы зависело как от потенциала КБ, так и от обеспеченности заводов отечественным и импортным оборудованием, необходимой номенклатурой сырья, полуфабрикатов и агрегатов, от наличия квалифицированных кадров.

   На ноябрь 1931г. в стране с разной степенью успешности действовали следующие танковые проектные организации: НТК УММ (И. Лебедев), ОКИБ УММ (Дыренков), ОКМО (Барыкин, Гинзбург), СКБ ХПЗ (Тоскин), танковое КБ з-да «Большевик», ТО ЭКУ ОГПУ, ГКБ ОАТ (Шукалов) – последнее в 1932г. прекратит свое существование.

    Производственных площадок, на которых серийно производились танки было четыре: з-д «Большевик», ХПЗ, з-д №2 ВАТО и Мотовилихинский машиностроительный завод, причем, последний к концу года исключался из танковых программ, но подключался ГАЗ (в то время НАЗ). В опытном порядке танки строились на Ижорском заводе и з-де Можерез.

    В марте-апреле 1932г. в Италию для знакомства с транспортной и бронетанковой техникой выехала еще одна советская закупочная делегация. В ее составе находился, в частности, один из ведущих на тот момент танковых специалистов С. Гинзбург. Были определенные виды на сотрудничество с фирмой Ansaldo в вопросе разработки танков для РККА. Говорят, фирма Ansaldo предлагала 4 варианта новых танков: Ansaldo GL1 (легкий танк), Ansaldo GL2 (средний танк), Ansaldo GL3 (тяжелый танк), Ansaldo GL4 (сверхтяжелый или крейсерский танк). Следы знакомства советских с итальянскими идеями отразились лишь в проектах сверхтяжелых танков прорыва.

    11 марта 1932г. РВС СССР принял решение сформировать в 1932г. два первых механизированных корпуса (мк) – 11-й мех. корпус в ЛенВО (создавался на базе 11-й стрелковой дивизии); 45-й мех. корпус в Украинском ВО (создавался на базе 45-й стрелковой дивизии). Согласно штатному расписанию, каждый мк должен был иметь на вооружении 178 танков Т-26, 32 танка БТ-2, 91 танкетку-танк Т-27, 48 бронемашин, 46 артиллерийских установок, 39 орудий калибра 76 мм, 7 зенитных пулеметов и свыше 600 автомобилей различных типов.

     В марте 1932г. начались опыты по установке радиостанций на советские танки. Центром по созданию специальных танковых средств связи являлся Научно-испытательный институт связи. Институтом была разработана специальная методика поддержания связи в танковых войсках и предложены приборы по ее реализации, вскоре принятые на вооружение. Согласно методике, для связи танков на стоянках, в обороне и в городке каждый танк оборудовался специальным телефоном с кнопочным вызовом. Машина командира взвода вместо телефона имела мини-коммутатор на 6 абонентов. Для удобства прокладки кабеля в кормовой части танков устанавливалась специальная клеммная коробка, к которой делегаты связи должны были подсоединить двухпроводную линию от линейной машины к командирской или для подключения к телефонной сети стрелковых частей. Для связи в движении предлагалась флажная сигнализация и сигнальные ракеты. Танки командира взвода и выше предполагалось оборудовать симплексной радиостанцией с дальностью связи до 10 км. В сентябре 1932 г. первые десять танков Т-26 с опытной радиостанцией «№ 7Н› (- вероятно, скопирована в немецкого аналога) вышли на испытания. Все танки получили поручневые антенны, стойки крепления которых устанавливались на крыльях (грязевиках). Антенный ввод располагался в передней части крыши подбашенной коробки между башен. Как пишут, испытания прошли успешно. В том же году, возможно, на базе «№7Н» под руководством И.Г. Кляцкина было представлено два опытных аппарата внешней связи 71ТК и 72ТК. Первые испытания радиостанций, проведенные на танке БТ 20 марта 1933 года, завершились неудачно – из-за плохой экранировки высоковольтных проводов системы зажигания двигателя в наушниках стоял сильный шум, пользоваться связью было невозможно. После доработок, 14 апреля 1933г. военная комиссия приняла аппараты. В марте 1934 года унифицировали тип радиостанции 71ТК-1, поскольку 72ТК не имела преимуществ.

   27 марта 1932г. Тухачевский в докладе, представленному Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину, Орджоникидзе и Наркомвоенмору СССР К. Е. Ворошилову писал:
«…в связи с последними решениями КО (- Комитета обороны) о быстром оснащении РККА танками, артиллерией и другими техническими средствами резко выросла потребность в военных инженерах различных специальностей, что требует немедленного выделения из Военно-технической академии РККА ряда самостоятельных академий и в первую очередь: механизации и моторизации, военно-инженерной и военно-химической». В этом же докладе он предлагает провести ряд мероприятий и по линии гражданских вузов. Предложения Тухачевского были приняты и сыграли важную роль в подготовке кадров.

    13 мая 1932г. на основании Постановления СТО СССР, приказом РВС СССР № 039 от 13.05.1932г. в Москве, на базе факультета механизации и моторизации Военно-технической академии им. Ф. Э. Дзержинского и Московского автотракторного института имени М. В. Ломоносова основана Военная академия механизации и моторизации РККА (ВАММ РККА) им. Сталина. Было создано четыре факультета: командный, эксплуатационный, конструкторский и промышленный. Формирование Академии закончилось 1 октября 1932г.

    20 апреля и 20 мая 1932г. в РВС был заслушан доклад «Тактика и оперативное искусство РККА на новом этапе». На основе данного доклада были разработаны Временные указания по организации глубокого боя.

   С мая 1932г. началось массовое формирование отдельных механизированных бригад. Помимо 1-ой бригады имени Калиновского (МВО) создавались 2-я бригада (с 10 мая в Украинском ВО, на основе «Киевской отдельной учебной автороты» в г. Киеве, командир Мернов В.И.), 3-я (с 15 мая в Белорусском ВО, на базе 12-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии, в городке Старые Дороги, командир Рулёв П.П.) , 4-я (с 15 мая в Белорусском ВО на основе 24-го стрелкового полка 8-й стрелковой дивизии, в поселке Киселевичи, 7 км от Бобруйска) и 5-я бригада в Белорусском ВО. Пишут также, что в мае 1932г. в ЛВО формировалась 19-я мех. бригада в г. Детское Село (Пушкин). Весь командный состав стрелковых полков, на основе которых происходило формирование мех. бригад был направлен на переподготовку на шестимесячные бронетанковые курсы в г. Ленинград и г. Орёл.

    На 15.05.1932г. организация формируемых мех. бригад выглядела следующим образом:

— Управление бригады

— 1-й отдельный танковый батальон:

     управление 1-го отд. танкового б-на;

     1-я танковая рота: управление 1-й танковой роты (1 танк – командирский), 1-й танковый взвод (3 танка), 2-й танковый взвод (3 танка), 3-й танковый взвод (3 танка)

    Всего в 1-й танковой роте: личного состава не менее 30 чел., 10 танков.

— 2-й отдельный танковый батальон

— 3-й отдельный танковый батальон

— Отдельный учебный танковый батальон

— Отдельный разведывательный батальон

— Отдельный сапёрный батальон

— Отдельный стрелковый батальон

— Отдельный артиллерийский дивизион

— Отдельная химическая рота

— Отдельная зенитно-пулемётная рота

— Отдельная рота связи

— Отдельная рота регулирования

— Техническая база.

    Таким образом, по штату, бригада в своем составе должна была иметь три линейных отдельных танковых батальона и один отдельный учебный танковый батальон, всего – около 150 танков (в некоторых источниках указывают 250 танков), из них 145 линейных и 20 бронеавтомобилей.

     Несмотря на громадьё планов, спущенных с самого верха, к осени 1932г стало очевидно, что войска не получают необходимое количество танков и другой техники. Например, 11-й мк (ЛВО) получил всего 11 БТ-2 и все еще находился в состоянии формирования, а 45-й мк (УВО) имел 14 машин. С комплектованием остальной техникой ситуация тоже выглядела скромно. Лучше всего снабжалась 1-я бригада им. Калиновского – к 1 сентября бригада получила 35 или 32 танка БТ-2, что позволило укомплектовать этими машинами один батальон. (Рис.399)

 

Рис.399 – Строй мехбригады им. Калиновского, лето 1933г.

 

    Понятно, что процесс насыщения бронетанковых войск танками и другой техникой упирался в реальные возможности промышленности. В начале второго полугодия 1932г. вскрылась невозможность промышленности выполнить возложенные на нее обязательства сразу по нескольким критически важным причинам. Во-первых, не удалось наладить широкую кооперацию между заводами по планам поставки деталей и агрегатов машин. Во-вторых, трудности снабжения оборудованием, инструментами и необходимой оснасткой. Отсутствие на заводах точно установленного техпроцесса производства танков. Неудовлетворительное планирование производства на предприятиях. Отсутствие квалифицированных кадров, как рабочих специальностей, так и инженерно-технического персонала. Особенно остро не хватало «волшебников серийного производства – технологов», как их называл наркомтяжмаш Г. Орджоникикидзе. Общая нехватка рабочих рук в отрасли иллюстрируется следующими цифрами: в 1931г. на производстве танков было занято 17 тыс. рабочих, а для выполнения «Большой танковой программы» к концу 1932г. намечалось довести это число до 28 500 чел., однако взять их было практически неоткуда, вследствие отсутствия специальных учебных заведений. Слабая квалификация рабочей силы при неосвоенности производства, новизна программы и частые изменения, вносимые в конструкции основных изделий, часто приводили к браку. При этом размер брака получался не только за счет заводов-производителей, но и в значительной степени по вине кооперированных предприятий других отраслей. Все это определило к концу года невозможность выполнения заводами намеченной производственной программы, в результате чего план был пересмотрен правительством в сторону его снижения, а также поднят вопрос об образовании нового машиностроительного треста для изготовления современной бронетанковой техники.

   26 октября 1932 г. приказом наркома Тяжелого машиностроения Г. Орджоникидзе был создан Трест Специального Машиностроения (СПЕЦМАШТРЕСТ) в составе Ленинградского завода им. Ворошилова №174 (выделен из завода «Большевик»), завода «Красный Октябрь» (прежде специализировался главным образом на производстве станков и запасных частей для тракторов, с 1932 г. также был переведен на выпуск деталей танков для завода им. Ворошилова, а также ремонт двигателей М-5 для ХПЗ), 2-го завода ВАТО в Черкизово под Москвой (с 1933г. з-д №37) и Харьковского паровозостроительного завода (ХПЗ) им. Коминтерна. Также образован опытный завод Спецмаштреста, в 1936 г. получивший номер 185 – предприятие образовалось за счет выделения ОКМО из состава з-да №174 в отдельное лицо.

    Перед руководством только что образованного треста были поставлены задачи не только обеспечить массовый выпуск находящихся в производстве танков, но и провести опытно-конструкторские работы по созданию новых, более совершенных боевых машин. После ознакомления с положением дел на заводах, руководство треста обратилось к правительству СССР с предложением о снижении программы по выпуску танков. Предложение было поддержано и, по утверждённому на 1933 год плану, завод № 174 должен был выпустить всего 1700 двухбашенных танков Т-26, вместо 3000 первоначально заявленных, а основное внимание должно было быть направлено на повышение качества выпускаемых машин.

    В 1933-1934 гг. в состав Спецмаштреста были включены дополнительно ремонтные заводы № 104 и 105, Киевский завод им. В.Я. Чубаря и Харьковский автосборочный завод (с 1936 г. завод №48).

    *Легкие плавающие.

     СТТАВ от 1929г. не предусматривала в структуре бронетанковых сил наличия плавающих легких танков, но в сентябре (или в апреле) 1931г. в Британии был предъявлен образец плавающего танка Vickers-Carden-Loyd light amphibious tank model 1931 (Рис.400) на базе Vickers-Carden-Loyd Artillery Tractor (Рис.401) и оказалось, что РККА просто необходим такой танк.

 

 

Рис.400 - Vickers-Carden-Loyd light amphibious tank model 1931, он же L1E1 (A4E11).

 

Рис.401 - Vickers-Carden-Loyd Artillery Tractor.

 

    Говорят, разработчик light amphibious tank фирма Vickers сама вышла с предложением к советской стороне о покупке нескольких экземпляров новинки. Вероятно, в числе первых высоких руководителей об L1 узнал Тухачевский. После того, как замнаркома оповестили о намерениях англичан, он ответил в тот же день: «Немедленно ознакомиться с танком-амфибией на месте. Начать переговоры о покупке пяти танков-амфибий. Немедленно по фотографиям начать самим конструировать эту амфибию…». Тухачевский всегда был падок на инновации, а в данном случае казалось, что танки, способные действовать без наведения переправ гораздо более эффективнее в роли машин разведки, чем, например, Т-27. Мнение Тухачевского, видимо, разделил и Сталин. Попадается, что как только вождь узнал о британской амфибии, он немедленно позвонил Халепскому (тот находился в больнице с язвой), и, не стесняясь в выражениях, отчитал его за то, что закупочная комиссия в свое время не приобрела некую плавающую машину у Кристи. Впрочем, какую плавающую машину Кристи имел ввиду вождь, было не понятно не только перепуганному Халепскому, но и неясно нам теперь. Кристи действительно в начале 1920-х годов предлагал американскому Корпусу морской пехоты несколько вариантов плавающих бронемашин, но к началу 1930-х, кажется, он не занимался этой темой.

     5 февраля 1932г. УММ через представителя фирмы «Аркос» (All Russian Cooperative Society Limited) Сквирского сделало заказ фирме «Виккерс» на 8 плавающих танков. В июне 1932 г. первые два танка были отправлены в СССР; по другой версии, всего один танк доставлен в СССР через 9 месяцев.

    Пока шли разговоры с англичанами в СССР принялись срочно проектировать свой вариант light amphibious tank. Разработкой легкого плавающего танка занялись почти одновременно в нескольких конструкторских организациях: в Опытно-конструкторском механическом отделе (ОКМО) завода «Большевик» под руководством С. Гинзбурга и на 2-м з-де заводе ВАТО под руководством инженера Н. Козырева.

    Источники хором отмечают, что у советских специалистов, кроме фотографий L1, никаких других документов по машине не имелось. В ОКМО были доставлены от представителя «Аркос» все имеющиеся информационные материалы, в том числе: «Газет иностранных – 5 шт, фотографии – 4 шт, письмо тов. Сквирского с описанием нового танка – 1 шт». Сверившись с фото, нетрудно было убедиться, что шасси L1 представляет собой Vickers-Carden-Loyd Artillery Tractor – благо, комиссия Халепского прикупила два экземпляра этой машины в 1930г. (Рис.402)

 

Рис.402 – Тестирование 3-тонного трактора VCL.

 

    Т.е. получилось так, что советские имели возможность проектировать свои варианты легкого плавающего танка на той же базе, что и британцы.

    Гинзбург пошел по пути наименьшего сопротивления. От виккерса переняли и конструкцию корпуса, и бортовых поплавков, и компоновку (с расположением двигателя вдоль правого борта).

    Прототип танка (имел собственное имя «Селезень», позже получил индекс Т-33) был готов в конце марта 1932г., доделывал машину (Рис.403) М. Зигель, поскольку Гинзбург в начале 1932г. отъехал в составе закупочной делегации в солнечную Италию.

 

Рис.403 – Схема и внешний вид Т-33 «Селезень».

 

    Масса машины 3050 кг. Габариты: длина – 3802 мм, ширина – 2105 мм, высота- 1845 мм, клиренс – 280 мм. Бронирование: лоб корпуса 9 мм, борт корпуса 7 мм (или 9 мм), корма и крыша корпуса 7 мм, башня 7 мм, днище 4 мм. Корпус сбирался методом клёпки. Для поддержания плавучести машины использовали массивные бортовые деревянные поплавки с пробковым наполнителем, обитые жестью. Пишут, что внутри танка также находились поплавки, наполненные пробкой – было ли для этого место? Есть любопытное фото Т-33 с одним поплавком с левого борта (Рис.404), возможно, таким приемом пытались уравновесить машину, поскольку двигатель находился справа от продольной линии машины.

 

Рис404 – Т-33 с одним поплавком.

 

    С левого борта располагались места экипажа, состоявшего из 2-х человек. Ближе к передней части находилось место механика водителя, для большего удобства которого подбашенная коробка была немного удлинена. За ним, в башне размещался командир танка, обслуживавший 7,62-мм танковый пулемет ДТ. Боекомплект 2520 патронов. Для обзора поля боя на башне находился колпак-люк, в котором располагались смотровые щели.  Поворот башни осуществлялся вручную. Пишут, что машина имела бензиновый двигатель жидкостного охлаждения мощностью 63 л.с., радиатор для него устанавливались вдоль правого борта., при этом указывают, что мотор был от грузовика АМО-3 (указывают также АМО-2). Трансмиссия: редуктор, бортовые фрикционы и КПП, также от автомобиля АМО-3, находились в передней части корпуса. Однако представляется, что «Селезень» буквально строился на шасси английского трактора, поэтому, не исключено, что на машине могли стоять родные агрегаты: мотор (Meadows EST жидкостного охлаждения 60 л.с.) и трансмиссия. Ходовая часть также не претерпела никаких изменений по сравнению с британским 3-тонным трактором - на борт: переднее ведущее колесо, две тележки с двумя опорными катками каждая и подвеской с использованием листовых рессор. Ширина трака гусеницы 224 мм. Движение по воду танк осуществлял при помощи трехлопастного винта и руля направления, установленного в кормовой части корпуса.

   Машину тестировали. Удалось установить, что при движении по шоссе «Селезень» разгоняется до 42 км/ч, а на пересеченной местности до 16 км/ч. Удельное давление на грунт – 0,42 кг/см². Преодолеваемые препятствия: подъем 40°, ширина рва – 1,5 м, высота стенки 0,85 м.

    10 апреля 1932г. Т-33 показали на плаву Тухачевскому. Танк, как отмечается, уверенно маневрировал среди льдин по Неве. (Рис.405)

 

Рис.405 – «Селезень» на Неве, 10 апреля 1932г.

 

    Вот, что сообщал в своем докладе, датированном 15 апреля 1932 года, один из представителей УММ РККА на заводе «Большевик»: «Изготовлен первый опытный образец плавучего сверхлегкого танка типа амфибии Carden-Loyd с применением мотора АМО-3 и ходовой части трактора Carden-Loyd. Танк прошел предварительные испытания и был продемонстрирован зам-наркома тов. Тухачевскому 10 апреля сего года на Неве, причем показал способность надежно плавать даже в условиях быстрого течения. Скорость 2-3 км/ч при движении против течения. После подбора соответствующего винта скорость предполагается увеличить до 7-8 км/ч».

   На М. Тухачевского и сопровождавших военных плавающий танк произвел хорошее впечатление. Через несколько дней зам. наркома отбил телеграмму в Италию: «Передайте Гинзбургу, что его «утка» плавает и весьма успешно. Результаты испытаний самые благоприятные». Однако распоряжения о серийной постройке «Селезня» не последовало, видимо, «Селезень» смотрелся, как эксперимент. На этом все работы по «Селезню» были завершены (любопытно, что Т-33 все еще числился на балансе РККА в 1938г.), но в недрах ОКМО продолжились работы по теме легкого плавающего танка. (Рис.406)

 

Рис.406 – Все тот же «Селезень», но, похоже, фото сделано позже 10-го апреля.

 

    Корпус новой машины по теме плавающего танка - Т-37 смотрелся, как корпус «Селезня» и сохранял аналогичную компоновку. Новый вариант обладал совершенной новой ходовой частью, состоявшей из четырех опорных катков на борт, сблокированных попарно в две тележки, переднего ведущего и заднего направляющего колеса, а также трех поддерживающих роликов. Тележки амортизировались за счет пружин. Некоторые считают, что такая конструкция подвески появилась после знакомства с ходовой частью на немецком танке VK 31 Krupp, который тестировался под Казанью. (Рис.407)

 

 

Рис.407 – Т-37.

 

    Масса 2850 кг. Габариты: длина – 3304 мм, ширина 1900 мм, высота – 1736 мм. Бронирование: лоб корпуса — 8 мм, борт корпуса — 8 мм, корма корпуса — 8 мм, башни — 8 мм, крыша — 4 мм, днище — 4 мм. Как видим, снижение массы, по сравнению с Т-33, произошло за счет уменьшения толщины бронирования. Экипаж 2 чел. Места механика-водителя и командира танка были смещены к левому борту. Вооружение один пулемет ДТ.

С правой стороны располагался автомобильный двигатель Форд-АА мощностью 50 л.с. Трансмиссия состояла из главного фрикциона, главной передачи, дифференциала, КПП, карданного вала и привода водоходного движителя. На воде танк должен был передвигаться с помощью 3-лопастного винта установленного в кормовой части корпуса.

    Танк поступил на испытания в июле 1932г. Максимальная скорость Т-37 составила 35 км/ч по шоссе и 4 км/ч по воде (при условии, если на воде не было волн). Запас хода составил 70 км по проселку и 110 км по шоссе. Выяснилось также, что танк обладает многочисленными дефектами ходовой части и МТО, так что в предложенном виде он не мог быть принятым на вооружение бронетанковыми войсками РККА. Дальнейшая судьба опытного Т-37 неизвестна.

Под Москвой на з-де №2 ВАТО с января 1932г. проектировали свой плавающий танк, получил индекс Т-41. За основу был взят все тот же британский 3-тонный трактор VCL, но москвичи внесли существенные изменения в конструкцию. Двигатель на машине, в отличии от британского трактора, устанавливался в кормовой части корпуса вдоль прямой оси, что имело несомненные преимущества в плане центровки машине на воде и на суше. (Рис.408)

 

Рис.408 – Первоначальный проект Т-41.

 

     Масса танка составила 3500 кг. Габариты: длина - 3730 мм, ширина - 1950 мм, высота – 1980 мм, клиренс – 285 мм. Клепано-сварной корпус танка собирался из бронелистов толщиной 4-9 мм при помощи стальных уголков. Чтобы обеспечить его герметичность в стыки устанавливались резиновые прокладки. Конструкция корпуса была выполнена таким образом, чтобы танк имел максимальный запас плавучести. Из-за этого высота танка сильно возросла, с другой стороны, стало возможно полностью отказаться от поплавков. Экипаж 2 чел. Вооружение – один 7,62-мм пулемет ДТ, находился в башне на специальном хомуте. Боекомплект 2520 патронов. Несмотря на симметричное относительно продольной оси машины положение двигателя, башня оказалась смещена к правому борту. Для командира танка, который обслуживал пулемет, был разработан полукруглый вращающийся щиток, смонтированный в лобовом листе башне. Это новшество позволяло вести огонь без поворота башни, однако углы обстрела при этом составляли всего 33° по горизонтали и 24° по вертикали. В качестве двигателя был использован американский мотор Форд-АА мощностью 40 л.с., изготовлявшийся в СССР по лицензии. Топливный бак на 120 литров находился в левой части корпуса, причем топливо подавалось к двигателю самотеком (!). Трансмиссия Т-41 была почти целиком заимствована от грузового «форда»: автомобильное сцепление, главная передача дифференциала, КПП и карданный вал. Для передвижения на плаву использовался гребной винт и киль в кормовой части корпуса. Привод водоходного движителя состоял из жесткой зубчатой муфты, соединяющей вал гребного винта с коленчатым валом двигателя и механизма реверсирования. Конструкция муфты была такова, что для отключения винта требовалась остановка танка и выключение двигателя. Интересно, что Козырев внес некоторые изменения в ходовую часть – появились два поддерживающих ролика. Таким образом, ходовая, применительно на один борт, состояла из четырех опорных катков, последний из которых выполнял роль направляющего колеса, двух поддерживающих роликов и переднего ведущего колеса. Гусеница танка была выполнена по аналогии с танкеткой-танком Т-27 – была узкой, шириной всего 200 мм.

    Опытный образец Т-41 был построен летом 1932г. (Рис.409)

 

 

Рис.409 – Т-41.

 

     Танк сразу же прошел заводские испытания, в процессе которых выявилось несколько технологических недостатков. После их устранения танк передали в Кубинку, где со 2 августа по 29 сентября 1932г. машину тестировали военные. (Рис.410)

 

 

Рис.410 – Прототип Т-41 на испытаниях в августе 1932г.

Как видим, для опытов водоем выбрали тихий.

 

    Военным танк не понравился. Машина была на 450 кг тяжелее, чем Т-33, при этом стоял менее мощный двигатель, из-за чего динамические показатели были ниже, чем у Т-33. Узкие гусеницы ограничивали проходимость – давление на грунт достигало 0,67 кг/см². Высокий корпус и отсутствие наклонных бронелистов делали из танка слишком уязвимую цель. Кроме того, пулемет устанавливался на специальном хомуте, что признали не самым удачным решением. По мнению военной комиссии, в таком виде Т-41 не мог быть передан на войсковые испытания, а тем более рекомендован к серийному производству. Тем не менее, работы по машине продолжились.

    Осенью 1932 г. заводское КБ представило модернизированный вариант танка. (Рис.411)

 

 

Рис.411 – Модернизированный вариант Т-41.

 

   Вызывавший множество нареканий корпус был перепроектирован – при сохранении прежней компоновки его высоту уменьшили на 140 мм, заодно изменив очертания передней и кормовой части. Вместо двигателя Форд-АА был установлен отечественный аналог ГАЗ-АА, увы, той же мощности. Ходовую часть Т-41 также подвергли изменениям, демонтировав один поддерживающий ролик и внеся несколько более мелких конструктивных доработок. Боекомплект к пулемету уменьшили до 2142 патронов. Доработали смотровые приборы механика-водителя, привод водоходного движителя, винт и киль. Этими мерами удалось снизить массу танка до 2950 кг, а удельное давление на грунт до 0,60 кг/см².

   Доработки ненамного улучшили ТТХ танка. Улучшились только показатели подъема и спуска - до 30° (у прототипа этот показатель составлял 25°) и ширины преодолеваемого рва до 1,4 м.

   Модернизированный вариант Т-41 пустили в серийное производство (Т-41 серийный), как подстраховочный вариант, пока не появится более перспективная модель. В течение первого квартала 1933г. завод №37 сдал 12 серийных танков (по другой версии, произвели всего 12 танков Т-41: 2 прототипа и 10 серийных), после чего вопрос о дальнейшем развитии и постройке следующей серии Т-41 не поднимался.

   Все полученные РККА танки были распределены между учебными подразделениями. В более ранних источниках указывалось, что 4 машины типа Т-41 были переданы НКВД.  Спустя пять лет после начала эксплуатации Т-41 серийный в состоянии «на ходу» осталось не более 4 машин. На 1 января 1938 г. в составе 5-го мехкорпуса Московского ВО ещё имелось 5 танков, а в 97-й стрелковой дивизии Киевского ВО – 1. 2 марта 1938 г., АБТУ рапортовало о наличии восьми танков типа Т-41, которые находились в составе военных округов в нерабочем состоянии и хранились на складах. В 1938г. вышел приказ отправить на переплавку 6 танков Т-41. Однако в октябре 1938г. вышел приказ направить старые танки в приграничные ВО и использовать их в качестве БОТов. По одной машине типа Т-41 выделили из Киевского и Приволжского Военных Округов, и ещё 4 танка передали со склада АБТУ №37. Известно, что в начале октября началась отправка двух Т-41 серийный, но танк, который принадлежал КОВО, в Белоруссию не попал, поскольку ещё в конце февраля он убыл вместе с 23-м механизированным полком в другой округ. Очевидно, боевого применения Т-41 не состоялось. Однако пишут, что одна машина Т-41 серийный эксплуатировалась даже летом 1945г. (- возможно, в источниках все же опечатка и речь идет о лете 1941г.) – использовалась в частях ВДВ Московского ВО для отработки переброски танков по воздуху. Примечательно, что самолётом-транспортировщиком выступал не менее заслуженный бомбардировщик ТБ-3. (Рис.412)

 

 

Рис.412 – Т-41 серийный под крылом самолета.

 

      На сегодняшний день ни одного танка типа Т-41 не сохранилось.

      Летом или в ноябре 1932г. в СССР прибыл родной британский L1 или сразу 8 таких машин. Впрочем, эта информация трактуется и по-другому. Мол, куплен был один L1, но в СССР построили еще 7 или 8 копий L1 – другие пишут, что построили 8 копий «Селезня». Родные виккерсы, или построенные в СССР, разобрали по учебным подразделениям различных военных округов, где они эксплуатировались вплоть до начала Второй Мировой войны. Есть мнение, что британским плавающим виккерсам или виккерсам, построенным по подобию британской машины в СССР, присвоили обозначение Т-33, и «Селезень» тогда же получил индекс Т-33. На мой взгляд, версия о 8-ми плавающих виккерсах выглядит весьма туманна – во всяком случае, по ведомости устаревших танков на балансе РККА от 1938г. упоминается только один Т-33 и, не исключено, что это был родной L1E2 (Рис.413).

 

Рис.413 – Британский плавающий виккерс L1E2 (A4E12) в музее в Кубинке.

 

Интересно, что советские не стали пускать в серию L1, а продолжили изобретать свой вариант. В этой связи высказывается соображение, что L1 оказался сложным и нетехнологичным изделием для имевшейся в СССР производственной базы.

     Еще испытывался Т-41, а военные 11 августа 1932г. приняли на вооружение вариант, которого к тому времени не существовало – Т-37А. Предполагалось, что новая машина «по компоновке будет аналогична Т-41, но с подвеской от танка Т-37». Создавать и организовывать серийный выпуск нового танка поручалось з-ду №2 ВАТО в Черкизово – поставили задачу собрать к концу 1933г. 1200 экземпляров пока не спроектированного танка (при том, что параллельно завод должен был доделать еще 507 танков-танкеток Т-27). З-ду №2 ВАТО передавалась вся техническая документация по Т-37. В Черкизово направили и прибывший родной L1E2 – реальные работы по новой машине начались, очевидно, с поступлением британца. Главным конструктором Т-37А был назначен Н. Козырев.

     В результате получился некий гибрид. (Рис.414)

 

Рис.414 – Т-37А, компоновка и эскиз.

 

    Масса 3200 кг. Габариты: длина – 3730 мм, ширина – 1940 мм, высота – 1840 мм. Бронирование соответствовала бронированию Т-37.: лоб, борт, корма корпуса, башня - 8 мм, крыша, днища корпуса – 4 мм. Корпус Т-37А сохранил общие с Т-41 черты, но стал ниже. Отделение управления находилось слева, справа устанавливалась цилиндрическая башня с прямоугольной секцией и небольшим бронеколпаком. Герметичность танка обеспечивалась прокладкой из пропитанной суриком мешковины. Наблюдение за полем боя и прицеливание велось через смотровые щели в корпусе и башне. Экипаж 2 чел.: командир-пулеметчик и механик-водитель. Командир совершал посадку в танк через башенный люк, механик водитель – через люк над отделением управления. Вооружение Т-37А состояло из одного 7,62-мм башенного пулемета ДТ с боезапасом 2142 патрона (34 магазина), установленного в шаровой опоре лобового листа. Хотя башня имела круговое вращение пулемет можно было наводить в пределах 30 градусов по горизонтали и от -20 до +30 градусов по вертикали.

    Двигатель – ГАЗ-АА жидкостного охлаждения, развивавший мощность 40 л.с. при 2200 об/мин., взяли с Т-41, и располагался он сзади, как на Т-41. Пуск двигателя происходил от электрического стартера, расположенного в отделении управления, или специального рычага механизма спуска. А вот трансмиссию позаимствовали от Т-37, она состояла из: однодискового главного фрикциона сухого трения (сталь по фрикционным накладкам); четырехступенчатой КПП; карданного вала; главной передачи; конического дифференциала с колодочными тормозами; привода водоходного движителя с возможностью реверса хода (храповая муфта соединяла носок коленвала двигателя и вал гребного винта). С одной стороны двигатель был связан через сцепление, коробку передач и дифференциал автомобильного типа с передними ведущими колесами гусеничного движителя, а с другой стороны двигателя отбиралась мощность через специальный привод на водоходный движитель – гребной винт, установленный в кормовой нише. Движение по воде осуществлялось с помощью гребного двухлопастного винта, установленного на корме ниже ватерлинии. Некоторые авторы сообщают про интересное решение на этом танке – гребной винт имел поворачивающиеся лопасти, которые позволяли обеспечивать машине задний ход на плаву без изменения направления вращения гребного винта. Для управления на воде использовался кормовой руль, установленный за гребным винтом.

   Ходовая часть танка Т-37А во многом соответствовала опытному Т-37, отличаясь по большей части наличием только двух поддерживающих роликов вместо трех. Опорные катки имели диаметр 400 мм с наружной амортизацией в виде резиновых бандажей. Гусеница осталась мелкозвенчатой, узкой, по типу Т-27. Траки гусеничной цепи изготовлялись из ковкого чугуна с развитыми грунтозацепами и двумя направляющими гребнями. С наружной стороны гусеницы соединительные пальцы удерживались от продольного перемещения в проушинах траков головками, а с внутренней – за счет расклёпанного торца.

    Электрооборудование выполнили по однопроводной схеме с напряжением бортовой сети 6 В и батарейной системой зажигания. 

   Первый опытный образец Т-37А был получен 25 февраля 1933г. (по планам, до конца 1932г. следовало сдать 30 штук Т-37А), причем изготовили его из неброневой стали. Так как изготовление корпуса танка происходило при помощи штамповки с последующей цементацией, чего на заводе №37 до этого не делали, пришлось искать другие пути. В итоге часть бронелистов гнули при помощи подручных средств. Скорость готового танка Т-37А по шоссе составила 40 км/ч, по воде 6 км/ч по воде. Запас хода по шоссе 230 км.

    Танки Т-37А так называемой «первой партии» (Рис.415) отличались отсутствием бортовых поплавков и волноотражательного щитка, а также выштамповкой в передней части корпуса.

 

Рис.415 – Т-37А «первых серий», 1933г.

 

    Все поставленные танки «первой партии» или «опытной партии» имели весьма низкое качество изготовления и с трудом проходили проверку военной приемочной комиссии. Перед поставкой Т-37А каждый танк проходил два этапа испытаний. Первое проводилось на заводском полигоне и Черкизовском пруду, где проверяла работа основных агрегатов и герметичность корпуса. Во время второго этапа танк совершал 25-км марш до Медвежьего озера, на котором предстояло проплыть на максимально возможной скорости 30 минут (при этом внутрь танка не должно было попасть больше 1,5 литра воды).

   В литературе встречается довольно красноречивое описание «водных» способностей танков Т-37А, очевидно, «первых серий», поскольку событие относится к лету 1934г.     

    Итак, летом 1934 года в ходе одного из учений двадцать три танка Т-37А вплавь переправились с западного берега озера Ханка (Ханко) на восточный, преодолев по воде за семнадцать часов около 60 км. Но в середине озера один из танков стал тонуть. Его двигатель из-за неисправности не смог развить необходимую мощность для движения на плаву. Машину попытались буксировать катером, постепенно увеличивая скорость, но вскоре из-за большой осадки и малого запаса плавучести вода стала заливать верхний лобовой лист. Это привело к «заныриванию» танка, и он ушел на дно вместе с экипажем. Основная группа, переправившись, не смогла продолжать марш. Как только танки касались кромки болотистого берега, из-за малого запаса плавучести они кормой уходили под воду. Сцепление гусениц с грунтом оказалось недостаточным, чтобы выбраться из трясины с таким дифферентом. Кроме того, водоросли и прибрежная трава наматывались на открытый гребной винт, и он переставал работать. Танкистам пришлось подняться вверх по реке, впадавшей в озеро, чтобы в более подходящем месте танки смогли выбраться на сушу. (Рис.416)

 

Рис.416 – Любопытное фото танка Т-37А, возможно, «первых серий» с трубой для снабжения экипажа воздухом (на башне) и выхлопной трубой, установленной над моторным отделением.

Такие атрибуты, как правило, сопутствуют танкам, двигающимся не на плаву, а под водой.

 

    В отчетах представителей УММ РККА, посещавших танкостроительные заводы, неоднократно отмечалось, что процесс выпуска новых плавающих танков идет крайне медленно из-за недостаточной оснащенности предприятия («материальное оснащение завода допотопное») и постоянных сбоев в поставках комплектующих. По итогам первого полугодия было выпущено 30 плавающих танков, включая Т-41. В середине октября 1933г., представители УММ докладывали: «Заканчивается сдача первой опытной группы Т-37 (- Т-37А), всего, вместе с Т-41, 45 машин. К концу года будет, вероятно, не более 800 танков». 7 ноября 1933г. «опытная группа» плавающих танков прошла по Красной площади. Прогноз о постройке 800 машин к концу 1933г. не сбылся – к 1 января 1934 г. завод № 37 сдал всего 126 танков Т-37А и 12 Т-41, из них 2 танка были радийными (оснащались радиостанцией 71-ТК).

    Все танки первой партии (- очевидно, выпуска 1933г.) имели большое количество недостатков. Учитывая их низкое качество изготовления, руководство Управления механизации и моторизации РККА приняло решение о «передаче всех этих машин в учебные подразделения для подготовки экипажей».

    В «Отчете о работе заводов Спецмаштреста за 1933 г.» о выпуске танков на заводе № 37 было сказано следующее: «На смену снятой с производства танкетки Т-27 завод имеет совершенно новый тип плавающей машины Т-37 (- Т-37А), которая значительно превосходит по сложности и трудоемкости Т-27. Причины невыполнения плана следующие: отсутствие точно разработанного техпроцесса; абсолютное отсутствие организации производства; неудовлетворительное состояние производственного планирования; плохое тонирование (-?); несвоевременная поставка кооперированными заводами полуфабрикатов и их низкое качество. Отсутствие системы в работе завода заставило завод прибегать к штурмовщине, то есть напряженной работе в конце месяца, квартала и года, и абсолютно спокойной работе в начале этих периодов».

    В 1934г. для улучшения выпуска плавающих танков на заводе № 37 началась постройка двух новых цехов, которые оснащались закупленным за границей оборудованием, было увеличено число рабочих и инженеров, в том числе подготовленных для автомобильного производства. Были прикомандированы представители Академии моторизации и механизации. Сменено руководство завода. Инженерами завода была проделана большая работа по совершенствованию процесса сборки и модернизации танка.

    Отлаживались связи со смежниками. В основном корпуса и башни поставлял Подольский крекинго-электровозный завод им. Орджоникидзе, где их собрали методом клёпки. Сварные корпуса поставлял Ижорский завод, но их выпускали очень немного. В середине 1934г. там планировали развернуть выпуск корпусов для Т-37А в полном объеме, но из-за наличия огромной массы других заказов ижорцы с поставленной задачей справиться не смогли. На плановый объем удалось выйти лишь в 1936г., после очередного укрупнения заводов.

    К началу 1935г. производство плавающих танков на з-де №37 постепенно начало входить в колею. Начальник Треста специального машиностроения в отчете по танку Т-37А за 1934г. писал: «Абсолютно неудовлетворительное как техническое, так и общее руководство заводом в конце 1933 и начале 1934 года создали серьезный прорыв в 1-м полугодии 1934 года… Смена руководства заводом и руководства отдельных участков при напряженной и упорной работе всего коллектива, создали в начале второго полугодия перелом в работе, который и послужил основным фактором выполнения программы по главным изделиям. В течение года завод испытывал большие затруднения в снабжении стальным литьем, ковким чугуном (для изготовления траков гусениц), корпусами, моторами, задними мостами и т.п. Несмотря на довольно неблагоприятные условия работы завода, отсутствие плановости и наличие штурмовщины, последним все же проделана большая работа по освоению новейшей техники».

    В ходе серийного производства в конструкцию Т-37А вносилось множество изменений. Первоначально корпуса танков собирались из брони толщиной 4-6-8 мм, а с марта 1934г. увеличили толщину лба и бортов с 8 до 10 мм. Задний кормовой лист стали выполнять штампованным (ранее его гнули под прессом), а передний лист крепили на болтах. В 1935г. ряд танков получили алюминиевые головки цилиндров, что позволило поднять на них мощность на 15-20%. Надгусеничные поплавки начали изготавливать пустотелыми, без наполнения пробкой, что также упростило изготовление танка. Резиновые бандажи опорных и поддерживающих катков танка изготавливались теперь из «неопрена» – синтетического каучука отечественного производства. (Рис.417, Рис.418, Рис.419)

 

Рис.417 – Машины «поздних серий», 1934-1936гг.

 

 

Рис.418 – Плавание и немножко нервно.

 

Рис.419 – По переправе все же надежнее.

 

   В 1935г. на Т-37А обкатывали шаровую установку для авиационного пулемета ШКАС (Рис.420), который планировали впоследствии ставить на многие советские танки.

 

Рис.420 – 7,62-мм пулемет ШКАС.

Масса пулемета 10,62 кг.

 

   Целью замены было увеличение боевой мощи танков, поскольку ШКАС обладал лучшими по сравнению с ДТ характеристиками: скорострельность – 1800 выстр./мин,  начальная скорость пули 825 м/с. Главным отличием танкового ШКАСа от авиационного было в том, что по требованию АБТУ он изначально был переведён на матерчатую ленту вместо рассыпной металлической. (Рис.421)

 

Рис.421 - Матерчатая (слева) и рассыпная металлическая (справа) ленты для пулемёта ШКАС. Фото В. Антонова.

 

    Посчитали, что матерчатую ленту проще набивать патронами и нет необходимости собирать рассыпавшиеся после стрельбы звенья в отдельную ёмкость. Кроме того, в танке есть риск, что звенья рассыпной ленты могут случайно попасть в движущиеся части и заклинить их. Для реализации этого требования были изменены подача и приёмник патронов в пулемёте.

   Конструкция шаровой установки ШКАС имела небольшие размеры, позволявшие вписывать ее в габариты башни Т-37А. (Рис.422)

 

Рис.422 – Установка ШКАС для танка.

 

   В башне Т-37А пулемёт ШКАС возможно было наводить по горизонтали без поворота башни в пределах: влево 10°30', вправо 18°; по горизонтали пулемет мог стрелять в секторе от −4° до +22°. (Рис.423)

 

Рис.423 – Наведение пулемета ШКАС в башне танка Т-37А, вверху – по горизонтали, внизу – по вертикали.

 

   К пулемету прилагались два прицела: оптический «ПЯ» и позаимствованный от шаровой установки ДТ диоптрический прицел. Питание пулемёта предусматривалось из коробчатого магазина на 750 патронов. Кроме того, в корпусе танка размещался запас патронов в количестве ещё 2000 штук. Полный боекомплект составлял, таким образом, 2750 патронов в лентах по 250 штук, размещённый следующим образом: три ленты укладывались в магазин, непосредственно питающий пулемёт, а 2000 патронов – в короба-магазины по 250 штук, вставлявшиеся в специальную решётку-держатель с гнёздами на 7 магазинов. Ещё одна коробка с патронами лежала отдельно. (Рис.424)

 

Рис.424 – Укладка коробок с патронами.

 

    Подача патронов из магазина происходила посредством гибкого металлического рукава, аналогичного тем, что использовались в авиации. Такое устройство обеспечивало бесперебойное питание пулемёта при стрельбе с любыми углами прицеливания как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскости.

    Во время стрельбы башня закреплялась специальным стопором, позволявшим делать это в 39 положениях. В движении башня крепилась ещё одним дополнительным стопором. (Рис.425)

 

Рис.425 – Т-37А с пулеметом ШКАС, 1935г.

 

    По итогам испытаний установку ШКАС в Т-37А признали неудачной по ряду причин: малые углы вертикальной наводки, ненадёжность матерчатой ленты, которая была чувствительна к влажности, разбухала и рвалась, вызывала перекосы и разбор патронов при таком высоком темпе стрельбы. Устранение этих проблем занимало много времени у командира танка, который вёл огонь из пулемёта. Но и без проблем с лентой пулемётная установка оказалась сложной и неудобной для манипуляций в тесной башне Т-37А. (Рис.426)

 

Рис.426 – Манипуляции по замене горячего ствола ШКАС. 

 

     Недостатком сочли и слишком высокую скорострельность пулемёта – боекомплект можно было расстрелять за 3–5 минут боя, даже с учётом времени замены коробок с патронами. Наконец, для ШКАСа требовались специальные патроны – промышленность не смогла бы обеспечивать ими и авиацию, и танковые войска. В итоге, ШКАС не появился на танках.

    Встречаются сведения, что в 1935г. на двух танках Т-37А в экспериментальном порядке установили четырехцилиндровые дизельные двигатели «Перкинс» мощностью 40,5 л.с. Эксперимент показал, что дизели на танках имеют «некоторые преимущества» перед карбюраторными моторами.

    В 1936г. на Медвежьих прудах с танками Т-37А проводили опыты по возможному десантированию с воздуха в воду. В качестве самолета-носителя был выбран тяжелый бомбардировщик ТБ-3 4-М-17, под фюзеляжем которого на специальной подвеске ПГ-12 (конструкции ЭИ НКТП под руководством Гроховского) подвешивался танк. Для повышения амортизации при ударе о воду Т-37А снабжали различными импровизированными приспособлениями, укрепленными под днищем. В порядке эксперимента опробовали дубовые брусья, брезентовый экран с сосновыми рейками и даже еловый лапник, уложенный между экранами. Несмотря на принятые меры, все три «экранированных» танка затонули по причине частичного разрушения днища. (Рис.427)

 

Рис.427 – Опыты по приводнению.

 

    Не обошли стороной Т-37А и изыскания по «собачей» теме, точнее, способов защиты танков от собак-подрывников. (Рис.428)

 

Рис.428 – Т-37А с защитой от собак.

 

   Вроде бы, существовали планы создать на базе танков Т-37А телемеханическую группу. Проект имел название «Ветер». Степень реализации проекта неизвестна.

   Увы, добиться существенного улучшения качества Т-37А за время его производства не удалось. Эти машины отличались невысокой эксплуатационной надежностью, а их боевые качества, учитывая тонкую броню и слабое вооружение, ставили их боевую ценность под большое сомнение.

     За четыре года серийного производства завод №37 успел собрать 2552 (по другим данным, 2627, видимо, вместе с огнеметным вариантом) танка Т-37А всех модификаций, из которых 1909 были линейными.

    Предположительно, в 1936г. один Т-37А был продан в Турцию. Дальнейших заказов на Т-37А не последовало. (Рис.429)

 

Рис.429 – Т-37А, проданный в Турцию.

 

    Радийные варианты оснащались приемо-передающей радиостанцией 71ТК-1 с поручневой антенной, установленной на надгусеничных полках. Ввод антенны вначале находился за люком механика-водителя, а с появлением надгусеничных поплавков его перенесли вперед на верхний лист корпуса. Для предохранения антенны при движении танка по лесу и кустарнику в передней части поплавков установили специальные защитные ограждения в виде треугольных рамок. С октября 1933 и до конца 1936 г. было построено 643 радийных танка Т-37А, иногда их обозначали как Т-37РТ. (Рис.430)

 

 

 

Рис.430 – Т-37РТ.

Внизу - радийные танки Т-37А на параде 1 мая 1934г.

 

     *Служба Т-37А.

     В середине 1930-х годов плавающие танки поступали в механизированные, затем и в танковые соединения, также в танковые полки кавалерийских дивизий, а с 1936г. в бригады ВДВ. (Рис.431)

 

Рис.431 – Колонны Т-37А.

 

     В частности, в 1937 году в штат механизированного корпуса входило 67 танков Т-37А. В двух боевых эскадронах механизированного полка кавалерийской дивизии имелось до 30 Т-37А. В основном же они поступали в танкетные, а затем в танковые батальоны стрелковых дивизий, в батальоне насчитывалось по одной танковой роте из 22 единиц Т-37А. Боевые машины этого типа состояли и на вооружении воздушно-десантных войск. (Рис.432)

 

 

Рис.432 – Т-37А под крылом бомбардировщика.

 

    Боевое крещение танки-амфибии получили в ходе вооруженных конфликтов на Дальнем Востоке. В частях и соединениях Красной Армии, участвовавших в боевых действиях в районе реки Халхин-Гол, танки Т-37А имелись в составе стрелково-пулеметного батальона 11 тбр (8 единиц) и танкового батальона 82 сд (14 единиц). Судя по отчетам, они оказались малопригодными и в наступлении, и в обороне. В ходе боев с мая по август 1939 года 17 из них были потеряны.

    Т-37А принимали участие в «освободительном походе» в Западную Украину и Белоруссию, в сентябре 1939 года.

    К началу боевых действий с Финляндией 30 ноября 1939 года в частях Ленинградского военного округа насчитывалось 435 плавающих танков – в основном Т-37А в составе стрелковых частей. Но в начале декабря 1939г. появилось распоряжение об организации еще и отдельных подразделений плавающих танков. Всего за две недели, на основе танковых рот было сформировано восемь отдельных танковых батальонов, большую половину танков в которых составляли именно Т-37А. В составе каждого подразделения находилось 183 человека личного состава, 54 танка, 1 легковая машина, 9 грузовиков, 3 бензозаправщика, 1 походная зарядная станция, 1 автомастерская типа Б, 3 ремонтных летучки типа А или машины с инструментами, 2 походные кухни и батальонный набор запасных частей. Первый такой батальон за номером 14 (14-й отб) был сформирован под Москвой на основе танковых рот Московского, Орловского и Приволжского Военных округов. Остальные батальоны формировались в БВО (41-й, 60-й и 81-й отб), ХВО (18-й отб) и КВО (21-й, 38-й и 79-й отб). В период с 11 по 22 декабря 1939 г. батальоны прибыли на фронт. Четыре из них передали в распоряжение 13-й армии, два – 9-й армии и по одному 7-й и 8-й армиям.

    Участвовать в боевых действиях удалось не всем батальонам плавающих танков. Так, например, 14-й отб в составе которого имелось 54 плавающих танка занимался только охранением и потерял 14 машин исключительно по техническим причинам. Аналогично использовались и 21-й и 41-й батальоны такой же численности, с войны они вернулись почти без потерь. (Рис.433)

 

Рис.433 – На Зимней войне.

И пушки пришлось таскать.

Экипаж на верхней фотографии выглядит довольно странно – финны?

 

    Пишут, что единственным подразделением плавающих танков, которое в полной мере было задействовано в боевых условиях, стал 79-й отб располагавший 43 Т-37А и 12 Т-38. Практически сразу после прибытия на фронт батальон был отправлен на поддержку отступавших частей 163-й стрелковой дивизии, находившейся у Суомуссалми. Танкам пришлось действовать в жестоких погодных условиях на очень узком участке фронта, но из-за отсутствия у финнов противотанковых средств больших потерь удалось избежать. Всего за время войны батальон лишился 34 танков: 21 Т-37А был подбит или уничтожен, на территории противника остался один Т-37А и два Т-38, отправлено на ремонт – 4 танка.
   38-ой отб, отправленный на Карельский перешеек (в батальоне имелось 54 Т-37А) в течение декабря 1939 – января 1940 г. использовался преимущественно для охраны штабов и сопровождения механизированных колонн. Лишь в начале февраля, когда развернулось очередное советское наступление, плавающие танки привлекли к поддержке пехотных частей, что повлекло за собой потерю 4-х машин от артиллерийского огня. Ещё 14 танков вышло из строя по техническим причинам. Ввиду того, что отдельные батальоны плавающих танков своё назначение оправдали лишь частично в середине марта 1940г. их расформировали.

    В целом, в условиях специфического карельского театра военных действий и наличия у финских войск сильной противотанковой обороны маломощные, слабобронированные и легковооруженные плавающие танки показали себя неважно – в открытом бою несли большие потери, часто выходили из строя по техническим причинам. В качестве трофеев финны захватили 29 танков Т-37А. По другим сведениям, было захвачено не менее 31 танка Т-37А. (Рис.434)

 

Рис.434 – Захваченный финнами.

 

    После Зимней войны силами ремонтного предприятия в Варкаусе финнам удалось довести до боевого состояния около трех десятков Т-37А. На 31 мая 1941г. их насчитывалась 31 единица. В декабре 1941г. финны передали шведам для ознакомления три танка Т-37А. Остальные машины были списаны к 1 июня 1943 г. ввиду сильной изношенности и низких ходовых качеств.

    В ходе формирования в 1940—1941 годах механизированных корпусов, для укомплектования их материальной частью, использовалась и техника танковых батальонов стрелковых дивизий, в том числе и плавающие танки. По штату, в механизированном корпусе должно было находиться 17 боевых машин этого типа. В действительности такое положение соблюдалось далеко не всегда. В некоторых корпусах плавающих танков не было совсем, а в 40 тд 22 мк КОВО, например, насчитывалось 19 легких танков Т-26 и 139 Т-37! По состоянию на 1 июня 1941 года в Красной Армии имелось 2331 танков Т-37А. В приграничных военных округах, включая ЛВО, соответственно - 1081 танк. Далеко не все эти машины пребывали в боевой готовности. По своему техническому состоянию к 1 -и и 2-й категориям относились 523 Т-37А. Другими словами, только эти танки были технически исправны или, в крайнем случае, требовали мелкого ремонта. (Рис.435)

 

Рис.435 – Ремонт Т-37А в полевых условиях, лето 1941г. Разобрана едва ли не половина танка.

 

    В тыловых ЗабВО, СибВО и ДВФ по состоянию на 1 июня 1941 года насчитывалось 707 Т-37А.

    Основная масса плавающих танков была потеряна в первый месяц Великой Отечественной войны. (Рис.436)

 

Рис.436 – Подбитый Т-37А.

 

    Вероятно, в основном, танки бросали или подрывали свои же экипажи из-за поломок и неисправностей. (Рис.437)

 

 

 

 

Рис.437 – На дорогах 1941-го.

 

     В некоторых случаях, при грамотном использовании, этим слабым машинам удавалось оказать поддержку нашей пехоте. Один такой эпизод описал в своих воспоминаниях офицер-танкист Г. Пенежко, командовавший в первые дни войны ротой плавающих танков Т-37A, причем автор называет свой танк танкеткой: «Наша рота танкеток давит небывало урожайную пшеницу. Мы выходим на правый фланг дивизии. Жарко. Парит полуденное солнце. Далеко слева — Перемышль. Город в дыму. Видны только шпили костелов. Моя «малютка» (- Т-37А), во главе двух взводов танкеток, скребя днищем по кочкам лощины, резво несется к роще, по опушке которой только что подымались черные фонтаны. Нам удалось опередить немцев и занять западную опушку рощи. Но не успел еще левофланговый взвод старшего сержанта Зубова заглушить моторы, как на гребень в четырехстах метрах от нас выскочила группа немецких мотоциклистов. Я подал сигнал «В атаку!» Мой сигнал принят. На правом фланге взвод Зубова уже давит мотоциклы и теснит их ко мне. С ходу врезаюсь в группу мотоциклистов и поливаю ее пулеметными очередями. Верткие трехколесные машины рассыпаются во все стороны. Моя танкетка не может делать резких поворотов. Меня это злит, я ругаюсь и преследую противника по прямой на гребень; повторяю сигнал. Танкетки спешат ко мне, расстреливая на ходу не успевших скрыться за гребень мотоциклистов. Оба взвода вслед за бегущим противником перемахнули гребень, и я увидел над зелеными волнами пшеницы цепь больших темных машин. Они тянули за собой пушки. Едва успев дать красную ракету, я открываю почти в упор огонь по широкому стеклу встречной машины. Вздрогнув и перекосившись, она застыла на месте. Сизые пилотки убегающих немецких пехотинцев мелькают в пшенице. Дымят и пылают разбросанные по полю остовы гусеничных машин, от которых немцы не успели отцепить орудия. Мы носимся между горящими тягачами, забыв уже о мотоциклистах, скрывшихся в направлении хутора. Вдруг над головой что-то резко и незнакомо просвистело, и я увидел показавшиеся со стороны хутора башни вражеских танков. Выбросив сигнал «Делай, как я!», разворачиваю машину «влево 90» и, непрерывно маневрируя, спешу выйти из-под обстрела. Машины выполняют мой приказ. Механики выжимают из своих «малюток» весь их запас скорости. Теперь уже ясно, что мы являемся целью немецких танков. Стреляя с хода, они забирают левее и идут нам наперерез. С обогнавшей меня танкетки покатилась сорванная снарядом башня, и машина, вздрогнув, остановилась». Приводимый отрывок является едва ли не единственным в отечественной мемуарной литературе описанием боя советских плавающих танков с немецкими войсками. Ниже приводится официальный документ - выдержка из донесения политотдела Юго-Западного фронта, датированный 4 июля 1941г. «В течение 25-30 июня 1941 года, разведывательный взвод плавающих танков под командованием тов. Жигарева, был придан для обеспечения поддержания связи батальона тон. Федорченко со стрелковым полком тов. Лифанова. 29 июня в 8.40, доставляя приказ нашта-полка, на опушке леса северо-восточнее с. Баюны, взвод тов. Жигарева столкнулся с группой немецких танков и пехоты, прорвавшихся с юго-востока. Используя малые размеры своих танков, тов. Жигарев произвел смелую атаку спешно окапывающейся группы немецкой пехоты и расчета артиллерийского орудия, рассеяв их по окрестности пулеметным огнем своих трех танков с трех направлении. После чего взвод подвергся нападению двух немецких пулеметных танкеток, открывших массированный огонь из засады, прикрывая беспорядочный отход собственной пехоты. Тов. Жигарсв принял бой, и в течение приблизительно 15-20 минут, маневрируя, вел безуспешный обстрел немецких танкеток из пулеметов своих танков, получая в ответ такие же бесполезные удары немецких пуль. Видя тщетность таких попыток, тов. Жигарев принял решение использовать трофейную противотанковую пушку, развернув ее в сторону противника и произведи из нее 10-12 выстрелов. Один из снарядов пробил борт немецкой головной танкетки под башней и поджег ее. Оба немецких танкиста сгорели внутри. Вторая танкетка, используя дымовую завесу, скрылась в южном направлении. С нашей стороны потерь не было. Выводы: 1. Тов. Жигарев продемонстрировал хорошее знание трофейной матчасти и проявил смекалку на поле боя. 2. Пулеметные танки бесполезны при столкновениях с вражескими танками и иными бронемашинами. Желательно включение в группы обеспечения связи и разведки не менее одной машины, вооруженной пушкой, или противотанковую пушку на механической тяге».

    Из-за больших потерь со складов старались изъять и поставить в строй максимальное число бронетехники, не взирая на её текущее состояние. Отремонтированные танки, среди которых были и плавающие, сразу отправляли в действующую армию. Одно из таких пополнений прибыло в начале сентября 1941г. в состав 9-й армии Южного фронта. В составе двух танковых батальонов, впоследствии переданных в подчинение 150-й стрелковой дивизии, имелось 15 Т-37А. Судя по отчету политотдела армии, в период с 4 по 10 сентября танки провели несколько боёв против немецких пехотных частей, у которых танков не было вообще. За это время танкисты уничтожили одно ПТО, два мотоцикла, несколько пулеметных гнезд и около роты живой силы противника. Ответным огнем был подбит или уничтожен 21 советский танк (из них 9 Т-37А и Т-38). По состоянию на 11 сентября армия располагала 14 плавающими танками, многие из которых находились в сильно изношенном состоянии.

    К началу 1942г. на центральном направлении плавающих танков почти не осталось, а те, что были, в боях преимущественно не использовались. Основными районами боевого применения последних Т-37А стали северное и южное направления. К примеру, на 12 мая 1942 г. в составе Юго-Западного фронта имелось не менее 20 таких машин, большинство из которых находилось в распоряжении 478-го отдельного танкового батальона. Достаточно длительное время его материальная часть использовалась только для обучения экипажей, но к началу наступления под Харьковом батальон перебросили на передний край фронта. К 1 июля в нем имелось 41 Т-37А и Т-38, а также 21 танк других типов. В таком составе 478-му отб пришлось вести ожесточенные арьергардные бои с немцами, в ходе которых безвозвратные потери только в танках Т-37А составили 17 машин, а всего к 12 июля в батальоне осталось 10 танков. Спустя несколько дней были потеряны и они.

     Немного дольше плавающие танки продержались в составе Ленинградского фронта. Приказом НКО от 3 сентября 1942г. из плавающих танков создали три роты охранения, которым поставили задачу обеспечить оборону авиагарнизонов 38-го БАО, 50-го БАО и 8–й авиабазы КБФ. В сформированной чуть позже Невской Оперативной Группе находились 48-й и 86-й танковые батальоны и отдельный батальон легких танков. Это подразделение, сокращенно именовавшееся ОТЛБ, комплектовалось учебными танками Т-37А и Т-38. Как показала их техническая оценка, из 29 машин лишь единичные экземпляры имели возможность идти на плаву, а танковые экипажи не имели никакого опыта по преодолению водных препятствий. Тем не менее, материальная часть батальона активно использовалась для огневой поддержки пехотный частей 55-й армии. Настоящим испытанием для экипажей ОТЛБ стала неудачная операция по форсированию Невы, проводившаяся с 26 сентября по 6 октября 1942 г. В первой же атаке батальон потерял 7 из 10 танков, четыре из которых утонули и три были подбиты после выхода на берег. К 5 октября на захваченный плацдарм удалось переправить 29 танков, но из-за сильного артогня и постоянных налетов немецкой авиации советская танковая группа потеряла ещё 25 машин, в том числе все оставшиеся плавающие танки.

    На Карельском фронте из уцелевших после первых боёв с финнами танков сформировали отдельные бронеотряды, подчиненные Мурманской, Кандалакшской и Кемской Оперативным Группам. Общая численность плавающих танков в них на 19 декабря 1941 г. не превышала 31 машину, включая 14 танков Т-37А и Т-38 из батальона охраны. Большую часть времени их использовали как патрульные танки, однако летом 1944 г. их возможность передвигаться вплавь вновь была востребована. В составе 92-го танкового полка 40 танков Т-37А и Т-38 приняли участие в наиболее удачной за всю их историю войны операции по форсированию реки Свирь. При поддержке трех самоходно-артиллерийских полков ИСУ-152 и авиации плавающие танки с минимальными потерями преодолели реку и завязали бой в глубине финской обороны, продержавшись там до подхода основных сил. На этом боевое применение Т-37А и Т-38 завершилось.

    Оставшиеся в распоряжении тыловых ЗабВО, СибВО и ДВФ танки Т-37А использовались преимущественно как учебные и после войны были отправлены на слом. (Рис.438)

 

 

Рис.438 – Музейный экспонат.

 

     Достаточно много танков Т-37А досталось немцам. Наиболее пригодные танки, как правило брошенные экипажами из-за отсутствия топлива, подвергались текущему ремонту и были переданы учебным подразделениям. Об участии трофейных Т-37А в боях против советских войск информации пока нет. (Рис.439)

 

 

Рис.439 – На службе вермахта.

Не исключено, что на верхнем снимке не Т-37А, а более поздний вариант Т-38.

 

    Не менее десятка Т-37А находилось на вооружении венгерской армии. Судя по сохранившимся фотографиям, эти машины были захвачены в целом состоянии и в дальнейшем использовались в тыловых частях.

    Румынам в ходе боёв на Южном и Юго-Западном фронтах удалось захватить достаточно большое количество плавающих танков и часть из них затем ввели в строй. По состоянию на 1 ноября 1942г. румынская армия располагала 19 танками Т-37А. О том, как их применяли данных, видимо, не сохранилось.

   *Проект САУ на базе Т-37А.

    11 марта 1935г. были утверждены тактико-технические требования к «легкой самоходно-артиллерийской установке с 45-мм противотанковой пушкой на шасси танка Т-37А». Предусматривалось выполнение проекта в двух вариантах, с использованием шасси танка Т-37А без переделок и разработка спецшасси на базе узлов шасси танка Т-37А. В развернутых ТТТ на САУ, имевшую индекс СУ-Т-37, или СУ-37, в частности, говорилось:

«Вес установки в боевом положении не должен превышать 3000 кг. Тактико-технические свойства СУ должны быть не ниже, чем у Т-37… Для самоходной установки использовать 45-мм противотанковое орудие вместе с верхним станком, прицелом и механизмами его наведения… Высота линии огня должна быть не свыше 1200 мм, углы обстрела: по вертикали -8 +25 град., по горизонтали – 30 градусов в каждую из сторон. Самоходная установка должна иметь щит, не препятствующий производить прямую наводку и прикрывать орудийный расчет спереди от пуль. С бортов расчет должен быть прикрыт до пояса 5-мм броней. В походном положении расчет должен быть прикрыт полностью, за исключением крыши. Самоходная установка должна допускать стрельбу как с места, так и с хода под всеми углами и быть устойчивой при стрельбе. Экипаж установки – 3 человека.

Для самообороны предусмотреть укладку ручного пулемета ДП. Боекомплект не менее 50 снарядов и 1000 патронов».

   22 марта 1935г. директор завода № 37 получил распоряжение начальника НТО АБТУ РККА о необходимости разработки к 15 апреля эскизного проекта самоходной установки батальонной пушки на шасси плавающего танка Т-37А.

   В процессе ОКР выяснилось, что при установке 45-мм артиллерийской системы масса машины вырастет до 4300 кг. Тогда поступило предложение проектировать САУ, отказавшись от амфибийных свойств. Согласование этого изменения затянулось до 10 ноября 1935г., когда проект был рассмотрен на заседании макетной комиссии АБТУ РККА. Военные не согласились с подобной постановкой вопроса, поскольку полагали, что СУ-37 в таком случае уподобится обычному легкому танку.

     Переработку машины поручили конструктору Д. Архарову. К тому моменту в серию планировали пустить новый вариант легкого плавающего танка (Т-38), поэтому дальнейшие работы велись на базе этой машины.

 

 

Эволюции в отвалах породы

 

    Стотонники, наследники Вельпри., летающие танки, улучшение Т-18, информация к размышлению, сотрудничество со Штраусслером.

 

    *Стотонники.

      Тема берет начало в конце 1929г., когда УММ разработало предварительное тактико-техническое задание к «позиционному» танку массой 60 тонн. По мнению военных, машины такого типа должны были иметь не менее трех орудий от 76 мм до 37 мм и броню 30-50 мм. По теме в 1930-1932гг. было предложено несколько вариантов танков массой от 50 до 100 тонн: Т-30//Т-32 и ТП-1. Ни один из них не добрался до стадии рабочих чертежей.

    Весной 1932г., возможно в марте, Гроте получил от военного комиссариата задание на проектирование танка прорыва массой 100 тонн, как указывает сам Гроте: «позже названного Т-42» - в некоторых источниках упоминается, как ТГ-V или ТГ-VI. Источники сообщают, что Гроте подготовил и вариант 75-тонной машины – этот вариант, как правило, именуют ТГ-IV.  Известно, что Гроте предложил сразу три варианта 20-тонного танка, один из которых (реализованный в металле) имел обозначение ТГ-1, следовательно, вполне допустимо, что последовавший проект 75-тонного танка мог обозначаться Гроте, как ТГ-IV.

    Встречается также, что Э. Гроте предложил УММ проекты сверхтяжелых танков еще в марте 1931г. Если допустить, что Гроте в августе-сентябре 1931г. не покинул СССР, а продолжил работу в Москве, то представляется, что март 1932г. выглядит более подходящей датой для появления проектов свертяжелых танков Гроте. К тому же, трудно поверить, что Гроте, занятый весной 1931г. проектированием ТГ и испытывавший трудности с разработкой силовой установки к своему танку, мог серьезно отвлекаться на проектирование других танков, тем более, известно, что в конце 1930г. он на некоторое время оказался нетрудоспособен по болезни, хотя, чего только ни придет в голову человеку, изможденному недугом.

   Вариант ТГ-IV, как будто, выглядел, как более тяжелая (тяжелобронированная) модель ТГ-1. А вот 100-тонный Т-42 проектировался по компоновочной схеме британского A1E1 “Independent” (Рис.440) – т.е. пятибашенным танком. (Рис.441)

 

Рис.440 – Общий вид А1Е1.

 

Рис.441 – Рисунки Т-42.

 

    В передней части корпуса размещался отсек управления, место водителя было выдвинуто сильно вперед, находилось в бронированной надстройке по оси танка. За ним располагалось боевое отделение, далее МТО. Интересно, что корпус, как будто, разделялся тремя поперечными перегородками.

   Расчетная масса машины составляла 101,6 тонн. Из габаритов удалось установить только длину – 15 м. В отношении бронирования приводят такие данные: лоб корпуса 70 мм, борт корпуса 25 мм, корма корпуса 20 мм, крыша 15 мм, днище 10 мм, лоб главной башни 70 мм, борта главной башни 30 мм, малые башни – не менее 25 мм. Вооружение находилось в пяти башнях: спереди были установлены две малые башни с 45-мм пушками со спаренными 7,62-мм пулеметами, сзади – две башни, оснащенные пулеметами – один калибра 7,62, другой 12,7-мм, способными вести огонь по воздушным целям. Между малыми башнями, по оси танка на специальной надстройке, устанавливалась главная башня со 107-мм орудием образца 1910/30гг., на крыше которой имелась небольшая командирская башенка. Экипаж оценивается в 10 чел. Водитель находился в носовой части корпуса по продольной оси танка. В главной башне: командир (в командирской башенке слева от казенника 107-мм пушки), наводчик 107-мм орудия (слева от пушки), заряжающий (справа от пушки). В двух передних башнях по два наводчика 45-мм пушек (слева от пушек) и 2 заряжающих (справа от пушек). В двух задних башнях - по пулеметчику.

    В кормовой части корпуса размещалось моторно-трансмиссионное отделение. Кормовая часть крыши корпуса оснащалась съёмными панелями и люками для доступа к силовой установке и трансмиссии. Для обеспечения движения танка со скоростью 20-25 км/ч (требование техзадания) на Т-42 следовало установить двигатель мощностью 2000 л.с. Поскольку в 1932 году такого мощного двигателя не существовало, некоторые исследователи считают, что могла использоваться спаренная установка двух двигателей мощностью 900-1000 л.с., или два карбюраторных двигателя М-34 мощностью 750 л.с., или два дизельных двигателя ПТ-100 мощностью по 1000 л.с. Для облегчения управления танком предполагалось использовать электротрансмиссию и сервоприводы управления, но ввиду сложности и большой массы электротрансмиссии остановились на механической четырёхступенчатой коробке передач с двумя бортовыми фрикционами, оснащёнными пневматическими и электромеханическими приводами, и двумя бортовыми передачами. Ходовая часть Т-42 применительно на один борт состояла из переднего направляющего колеса и ведущего колеса заднего расположения, 17-ти сдвоенных обрезиненных опорных катков малого диаметра. При этом, 1-й и 17-й опорные катки имели индивидуальную пружинную подвеску, три средних катка соединили в общую тележку – 4-ю, без подрессоривания, а остальные сблокировали в 6 тележек (1, 2, 3, 5, 6, 7-я) по два катка, эти

 тележки подрессорены свечными пружинами. Предусматривалось также 7 поддерживающих роликов, мелкозвенчатая гусеница.

    Весной 1932г. происходит еще одно малоизученное событие в истории советского танкостроения – посещение советской делегации Италии. В ее составе находился, по крайней мере, один танкостроитель – Гинзбург - на тот момент едва ли не ведущий советский специалист. Известно, что за деятельностью делегации наблюдал Тухачевский, находившийся в прямом контакте с Гинзбургом. Встречается мнение, что фирма Ansaldo для потенциального советского заказчика подготовила 4 варианта танков: Ansaldo GL1 (легкий танк), Ansaldo GL2 (средний танк), Ansaldo GL3 (тяжелый танк), Ansaldo GL4 (сверхтяжелый или крейсерский танк) (Рис.442), причем, масса последнего указывается в одних источниках 35 тонн, а в других – 75 тонн.

 

Рис.442 – Проект итальянского танка Ansaldo GL-4.

 

    Советских, видимо, в первую очередь интересовал 75-тонный вариант. Машина отличилась оригинальной четырехгусеничной ходовой частью. Предположительно, каждая гусеничная секция не имела жёсткой фиксации и крепилась на балансирах. Вооружение танка, состоявшее из двух пушек и трех (или четырех) пулеметов, располагалось по многоярусной компоновке. Орудия устанавливались в башне по продольной схеме. На крыше главной башне размещалась пулеметная башня с командирским куполом. Ещё два пулемета устанавливались в лобовой и кормовой части корпуса. Исходя из этих параметров, экипаж GL-4 мог состоять из 8-10 человек. Силовая установка, предположительно 300 л.с., размещалась в кормовой части корпуса.

    Довольно сложно судить, что конкретно было получено от итальянцев, но в итоге, видимо, привезли некий эскизный проект, который лег в основу программы танка Т-39. (Рис.443)

 

Рис.443 – Один из вариантов Т-39.

 

    Итальянскую основу для дальнейшей проработки передали конструкторскому коллективу под руководством Н.В. Барыкова, работавшего на опытном заводе №185 им. Кирова Спецмаштреста в Питере. К июню 1933г. подготовили шесть вариантов танка прорыва Т-39.

   Компоновка Т-39 во всех вариантах была одинаковой - подобной ТП-1 с двухъярусным расположением вооружения. Масса подросла до 90 тонн. Габариты: длина – 12500 мм, ширина – 3600 мм, высота – 4300 мм, клиренс – 400 мм. Максимальное бронирование лоб корпуса и, вероятно, главная (главные) башни 75 мм, минимальное бронирование – 15 мм крыша, днище корпуса. Пишут, что размещение вооружения допускалось как в двух, так и в четырех башнях. Рассматривались варианты с орудиями 45 мм, 76 мм, 107 мм и 152 мм (ведущим инженером по артиллерийскому вооружению Т-39 указывают П. Сячинтова), а в качестве вспомогательного вооружения планировали использовать 4-6 пулеметов ДТ и 2 огнемета. Экипаж 12 чел. Чтобы перемещать машину планировали использовать авиационные двенадцатицилиндровые карбюраторные V-образные двигатели жидкостного охлаждения М-34 мощностью 850 л.с. или 970 л.с.  По оптимистичным оценкам, скорость танка в первом случае могла составить 24 км/ч, во втором - 33 км/ч, запас хода соответственно достигал 144 км и 194 км. В качестве альтернативы присматривались к мотору Hispano-Suiza 18W мощностью 1150-1300 л.с., переговоры о покупке которого велись для нужд ВВС. В качестве подстраховочного варианта была поставлена задача построить и испытать паровой двигатель, приспособленный для установки на танк. Для этого, как будто, даже выделили один серийный Т-35, но о его испытаниях на данном танке информации нет.

   Ходовая часть была довольно необычной для советского танкостроения – четырехгусеничной. Два передних трека, каждый имел по два катка, располагались под углом к горизонтали – вероятно, назначались для преодоления существенных вертикальных преград. Задние (основные) треки состояли, каждый из 10-ти сдвоенных опорных катков, 1-го независимого катка, 5-ти поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса. Мелкозвенчатая гусеница из стальных траков. Вероятно, столь оригинальное четырехгусеничное решение ходовой части подчеркивает итальянские корни проекта.

   Как будто, в начале 1933г. по требованию штаба и УММ РККА, были выработаны новые требования к танку прорыва. Прежде всего предстояло усилить вооружение, поскольку мощности 76-мм танковой пушки явно недоставало для преодоления хорошо укрепленных оборонительных полос и долговременных укреплений. Вместо неё запланировали установить орудия намного большего калибра, вроде «пушки калибра 107-мм или тяжелой гаубицы калибра 152-мм», что доводило огневую мощь танка до уровня корпусной артиллерии. Кроме того, звучала желательность одновременного обстрела двух целей. На начальном этапе оформления ТТЗ масса машины оговаривалась в 75 тонн, но предварительные расчеты показывали, что при противоснарядном бронировании с толщиной броневых листов 15, 20, 25, 50, 75 мм масса танка вырастала до 90 тонн.

    Первым, в январе 1933г., эскизный проект сверхтяжелого танка под обновленные требования представило КБ з-да №185 (создан на основе ОКМО из состава з-да №174, этот з-д, в свою очередь, выделен из з-да «Большевик»). В литературе проект называют Танком Сиркена, намекая на автора идеи – директора з-да №174, правда, еще в ноябре 1932г. Сиркен был отозван в Москву на должность первого заместителя председателя по технической части вновь созданного треста «Спецмашиностроение».

    Сиркен в годы Гражданской войны довольно успешно проектировал установку орудий крупного калибра во вращающихся башнях на бронепоездах. Но при проектировании гусеничной машины он решил установить 107-мм орудие в передней части корпуса. Вероятно, положение 107-мм орудия в корпусе диктовали его габариты. Действительно, длина ствола данного орудия без дульного тормоза составляла более 4-х метров, а масса пушки в боевом положении достигала практически 2,5 тонны. Кстати говоря, 107-мм пушка образца 1910/1930 годов (Рис.444) выпускалась на Обуховском заводе, т.е. на з-де «Большевик».

 

Рис.444 – 107-мм пушка образца 1910/1930 годов.

 

    107-мм пушка была специально разработана для России французской компанией «Шнейдер». В ходе модернизации 1930 года в конструкцию орудия были внесены изменения: длина ствола была удлинена на 10 калибров; пушка обзавелась установленным дульным тормозом; появилось раздельно-гильзовое заряжание.

     Помимо 107-мм орудия главного калибра, на танке планировалось установить: 76,2-мм пушку обр. 1914/15гг., два 45-мм орудия 20К, несколько пулеметов. Такой пестрый набор вооружения предопределил несколько необычную компоновку танка, которая немного напоминала компоновку французского тяжелого танка 2С. (Рис.445)

 

 

 Рис.445 – Вверху изображение французского танка 2С; внизу изображение Танка Сиркена.

 

    Итак, в переднем лобовом листе корпуса была размещена 107-мм пушка с углами горизонтального наведения 20°. В середине корпуса была расположенная командирская башня с куполом для наблюдения, эта башня могла вести круговой обстрел (на 360 градусов), в ней планировалось установить сразу два 45-мм орудия и кормовой пулемет. На корме размещалась куполообразная башня с 76-мм орудием, углы горизонтального наведения 220°. При таком ассортименте вооружения экипаж танка указывают в 10 чел.

   Боевая масса машины оценивается в 80 или 85 тонн. Габариты машины в источниках отсутствуют. Некоторые авторы высчитывают, что по длине машина не могла быть менее 10-12 м, по ширине примерно 3-3,5 м, по высоте – 3,5-4 метра. Предполагалось довольно мощное бронирование танка: лоб корпуса, башня – 80 мм, борт, корма – 60 мм, крыша корпуса, днище – 20 мм. Пишут, что при изготовлении корпуса и башен планировалось широко применять сварку и литье крупных деталей. В качестве силовой установки рассматривался вариант карбюраторного двигателя жидкостного охлаждения мощностью 1500 л.с. По расчетам, двигатель такой мощностью мог разогнать 85-тонну машину до 30 км/ч по шоссе. Решения конструкция ходовой части заимствованы от 6-тонного виккерса. Ходовая часть танка, применительно к одному борту включала одно направляющее колесо переднего расположения с реечным механизмом натяжения, одного ограничительного двухскатного ошинованного резиной катка, восьми двухскатных ошинованных резиной опорных катков, сблокированных по два в четыре тележки, оснащённые двумя точками полузависимой подвески на листовых рессорах, шестью поддерживающими роликами, одним ведущим колесом заднего расположения цевочного зацепления и мелкозвенчатой гусеницей.

   И этот проект был, как пишут, тщательнейшим образом исследован. Исследователей порадовала относительно высокая расчетная скорость гиганта, но... И этих «но» было у них. Опасение вызывала подвеска из листовых рессор, которая, скорее всего, не справилась бы с массой 80-85 тонн. Были претензии к нерациональному размещению вооружения. Кроме того, нашли ошибки в чертежах и расчетах конструкции. Таким образом, проект был отклонен.

    В дальнейшем Сиркен проявил себя в конструировании и сборке крейсерских башен, модернизации башен артиллерии крупного калибра береговой обороны. В 1951г. ему вручают Сталинскую премию с формулировкой «За коренное усовершенствование методов производства морской артиллерии» - напомню, человек не имел высшего технического образования. (Рис.446)

 

Рис.446 – Сиркен К.К. на заслуженном отдыхе (с 1956г.).

 

    Пишут, что 10 июня 1933г. на правительственном заседании были рассмотрены проекты тяжелых танков – упоминают, что сравнивались проекты Т-42, фирмы Ansaldo и Т-39.

    Из представленных комиссии проектов, наиболее перспективным показался Т-39. Т-42 выглядел чересчур громоздким. Соотношение его длины к ширине (- значений ширины в литературе не приводится) наводило на мысль, что подвижность машины будет далека от требуемого уровня. Спорным выглядел расчет скорости хода – 20-25 км/ч. Напрягала и техническая сложность танка (электротрансмиссия). Сложность, в свою очередь, задирала вверх стоимость изделия. Подробностей о возможном проекте 75-тонного танка фирмы Ansaldo мало, но скорее всего, он выглядел предвестником проекта Т-39, давший начало вариантам Т-39.  

    По результатам сравнительного анализа проектов группой инженеров под руководством С. Гинзбурга и Н. Барыкова было разработано ещё три варианта Т-39. Точнее, два варианта: Т-39 7-го проекта и Т-39 8-го проекта, один из которых – 7-ой проект - имел две версии установки вооружения в башнях.

    Оба танка были похожи - ходовая часть бронирование и моторно-трансмиссионная группа были одинаковыми; отличались они схемой размещения вооружения. «Седьмой» проект предусматривал установку в одной главной башне одной 152-мм пушки, в другой главной башне – двух 107-мм орудий, в двух малых башнях по одной 45-мм пушке; либо – в двух главных башнях по два 107-мм орудия и в двух малых башнях по одной 45-мм пушке. (Рис.447)

 

 

 

Рис.447 – Два варианта 7-го проекта Т-39.

 

   «Восьмой» предполагал одну 152-мм и три 45-мм пушки. Известно, что в боекомплект 8-го проекта включалось 80 152,4-мм выстрела, 360 45-мм выстрелов к орудиям и 12000 патронов к пулемётам. (Рис.448)

 

Рис.448 – Т-39 8-й проект.

 

     Огнемет или огнеметы в обоих случаях, вроде, должны были помещаться в кормовых башнях.

     Новые варианты рассматривались за заседании НТК УММ 9 августа 1933г. Все варианты понравились и было предложено смастерить их деревянные макеты в масштабе 1:10. Выполненные макеты вместе с пояснительной запиской прислали наркому обороны К. Ворошилову. На этом дело закончилось. В декабре 1933г. Ворошилов докладывал председателю Комиссии обороны СССР В. Молотову следующее: «Представляя особо удачные варианты большого танка, прошу рассмотреть их на Комиссии Обороны и окончательно решить - нужна ли нам вообще такая боевая машина взамен достаточно мощного, на мой взгляд, танка особого назначения Т-35, который в состоянии выполнить большинство боевых задач. Производство опытного образца Т-39 потребует около 3 млн. рублей и не менее одного года». Таким образом, дальнейшая судьба Т-39 была предрешена. В феврале 1934г. тему вычеркнули из планов УММ РККА и Спецмаштреста, решив сконцентрироваться на танке Т-35.

    *Наследники Вельпри.

    В 1923г. по теме сверхтяжелых танков-крепостей высказался французский генерал (некоторые пишут, полковник) Вельпри, который предложил проект 600-тонного танка. Подробности, к сожалению, не приводятся, но в немецком справочнике «Танки» за 1935г. содержится описание некоего французского «тяжелого танка “D”» или Char de rupture массой 92 т, экипажем в 15 человек, вооружением из одной 155-мм гаубицы, одной 105-мм гаубицы и двух 75-мм пушек. В реальности проекта «тяжелого танка “D”» массой 92 т не существовало, но подробности о вооружении машины и составе экипажа могут быть отголосками предложения Вельпри.

    Со слов Гроте, в СССР идеи Вельпри о 600-тонном танке-крепости вернул к жизни Тухачевский, как известно, увлекавшийся оригинальными зарубежными предложениями. Вот, что приводят источники, указывая на авторство Гроте (вероятно, выдержки из статьи Гроте в немецком журнале Kraftfahrkampftruppe за сентябрь 1937г.): «В начале своего изложения я уже упоминал, что одновременно с задачей постройки 100-тонного танка прорыва, названного Т-42, я получил от военного комиссариата инструкцию тщательно продумать конструктивное исполнение «танка-крепости». Поэтому были подготовлены многочисленные проекты, в основе которых лежал мой опыт разработки и производства танков. Контрольных данных не было, так как все его предшественники имели гораздо более низкую мощность. Поэтому были поставлены новые производственные и тактические задачи. Тактические требования предъявлял военный комиссариат, и подробно обсуждал со мной Тухачевский. Во время одного из таких обсуждений было сказано следующее (- сказано Тухачевским): «Для охраны границ большого советского пространства не подходят укрепления, подобные тем, что возводят европейские капиталистические, буржуазные государства. Строительство по такому принципу потребовало бы настолько большого количества материалов и заняло бы так много времени, что на его осуществление ушли бы десятилетия». И далее: «Поэтому необходимо, приняв революционные меры и максимально задействовав технические приёмы, найти способы и средства построить машины-крепости, похожие на мониторы, которые могли бы действовать на широком участке суши, как это делают военные корабли на море». Результатом первых размышлений стали представленные на изображениях машины. Лишь на последующих стадиях разработки советские военные комиссары повысили свои требования и потребовали установить самое тяжёлое вооружение. Больше всего они хотели видеть 38-см или 42-см орудия. (- Рис.449)

 

Рис.449 – Ранние варианты «мониторов» Гроте.

 

Однако соображения специалистов показали, что эти планы пока неосуществимы. Останавливаясь на подробностях, стоит упомянуть, хотя здесь это излишне, что в моём первом проекте была предусмотрена только одна основная башня в задней части корпуса (см. контурный эскиз с отдельным орудием). В двух маленьких боковых башнях в передней части было по одному 75-мм орудию. (- Рис.450)

 

Рис.450 – Очевидно, перед нами первый вариант 1000-тонного танка Гроте.

 

Однако, требования русских породили то, что изображено на рисунках. (- Рис.451)

 

 

Рис.451 – Развитие 1000-тонного танка Гроте.

 

 В каждом случае габаритные размеры машины остались неизменными».

   Итак, разберем возможные ТТХ танка-крепости Гроте, нынче более известного как ТГ-V или ТГ-VI. Масса 1000 тонн. Длина 25 м, ширина – не указывается, высота – 5 м. В трех или шести башнях предполагалось разместить: два 304-мм (!!!) орудия, четыре 152-мм и 76-мм и две 45-мм пушки. Экипаж танка должен был состоять из сорока человек. Броневая защита лобовой части корпуса и башни по проекту достигала 300 мм, бортов - 250 мм, крыши и днища - 60-100 мм. На машине предполагалось установить несколько двигателей суммарной мощностью 24000 л.с. (17630 кВт), которые должны были обеспечить скорость движения до 60 км/ч. Трансмиссия танка - гидромеханическая с электрической системой управления. В ходовой части предусматривалось применение гидравлической подвески и тройных гусениц.

   Проект развивался Гроте до 1933г. Известно письмо Гроте Тухачевскому от 5 марта 1933г., в котором автор все еще переживает по поводу проекта 1000-тонного танка:

«Маршалу Духачевскому (- так в оригинале письма, интересно, что Тухачевскому маршальское звание будет присвоено только в 1935г.),

Военное министерство,

Москва

Уважаемый товарищ Духачевский!

Полагая, что Вы помните мою работу в Ленинграде, а также конструктивные предложения относительно тяжёлого танка прорыва, прошу позволить мне отправить Вам два исправления в проекте большого танка-крепости (1000 тонн) в надежде привлечь Ваше внимание к этому новейшему средству защиты СССР. Разработка полностью готова, её вполне возможно реализовать, и она является весьма ценной ввиду политических волнений и войны на востоке.

К сожалению, со времени моего годичного пребывания в Москве личные отношения не развивались благополучным для меня образом. Трудности, препятствующие осуществлению моих планов, не дают мне возможности в будущем распылять усилия только в одном направлении.

Выражаю Вам благодарность за беседу при личной встрече, которой Вы меня удостоили ранее в Ленинграде.

С глубоким почтением,

преданный Вам

Эдвард Гроте

Э. Гроте, ОКГ, «Спецмаштрест»».

     Автор Юрий Пашолок прилагает даже копию данного послания на немецком языке. (Рис.452)

 

Рис.452 – Фотокопия письма Гроте Тухачевскому от 5 марта 1933г.

 

    К письму Гроте приложил эскизы «танка-крепости» в двух вариантах. В первом, танк предполагалось сделать шестибашенным. В башне главного калибра размещалось два орудия калибра 305 мм, в двух носовых башнях находились по два орудия калибра 152 мм в каждом, по бортам предусматривалось две башни, в каждой из которых стояло по паре пушек калибра 76 мм, сзади стояла башня с двумя 45-мм пушками, которые предполагалось использовать как зенитные. Второй вариант отличался тем, что число башен было сокращено до четырёх, соответственно, спаренные установки 76-мм пушек отсутствовали. Ходовая часть предусматривалась на тройных гусеницах.

    Все бы ничего, да смущает меня в тексте письма написание фамилии Тухачевского через литеру «Д» (мне кажется, что немец был в состоянии уловить, что фамилия адресата начинается с литеры «Т»), а также обращение Гроте к Тухачевскому как к маршалу, ибо в ту пору Тухачевский такового звания не имел. Эти странности подмывают подлинность и самого послания, и всей версии с 1000-тонным танком Гроте. Не удивительно, что часть авторов считают историю с 1000-тонным танком фейком. Встречается даже мнение, что Гроте намеренно распространял слухи в Германии о том, что в СССР рассматривают подобные проекты, чтобы протолкнуть идею танка-крепости на родине – действительно, есть сведения, что в 1940-х годах Гроте разрабатывал проекты сверхтяжелых танков для Германии (проект 1000-тонного танка "Ratte").

    Можно было бы отмахнуться от информации по поводу ТГ-V/ТГ-VI или представить дело комическим или клиническим образом - но факт, что в СССР в начале 1930-х последовал всплеск предложений по разработке сверхтяжелых танков, что может свидетельствовать о намеренности или системности процесса.

    Как будто, в апреле 1932г. (по другим сведениям, в 1934г.) инженер Лев Троянов, только что поступивший конструктором в ОКМО (его дипломный проект – авиационный двигатель), представляет на обозрение проект сверхтяжелого танка массой 300 тонн. Описание боевой машины выглядит так. Два гусеничных шасси («полутанка») соединяются поперечной (-!!!) платформой, на которой крепится главная орудийная башня с 203,2-мм гаубицей. На каждом «полутанке» располагалось по «малой» орудийной башне с пушкой калибра 152,4 мм. Численность экипажа нигде не приводится, но, исходя из состава вооружения, можно допустить, что экипаж состоял примерно из 15-17 чел. Соединенные в одно целое, все три элемента образовывали 4-гусеничную конструкцию длиной 17,5 м, шириной 6,52 м, высотой 5,1 м. Толщина брони, видимо, башен – 150 мм. В качестве силовой установки полагались два паровых (!) двигателя по 1500 л.с., либо дизель-электрические агрегаты от подводной лодки. Пишут также, что каждый «полутанк» имел возможность действовать самостоятельно. Все три элемента танка прорыва Троянова (такое название проект получил в литературе) могли монтироваться на железнодорожных платформах, составляя таким образом бронепоезд. Знатоки замечают, что проект был тщательно изучен.

     Очень трудно комментировать такую информацию. Троянов, действительно, был причастен к «тяжелой теме» - конструировал станок на гусеничном ходу для 203-мм гаубицы Б-4 образца 1931г., впоследствии на этот станок ставили и 152-мм орудия Бр-2, и 280-мм орудия Бр-5, составившие с Б-4 «большой триплекс орудий РВГК» – так что некий сопутствующий фон просматривается. И тем не менее, если танк Троянова, это не плод чьего-нибудь вздорного вымысла, то следует признать, мягко говоря, малое присутствие здравого смысла, как у автора проекта (почитаемого в советском танкостроении весьма заслуженным специалистом), так и у тех, кто это дело тщательно изучал. Единственное возможное рациональное объяснение данного артефакта, если он подлинный – попытка советских переплюнуть Гроте (с которым, кстати, Троянов работал бок о бок) с его сверхтяжелыми идеями. Как декларировалось в известном советском девизе – догнать и перегнать, прибавим: на все времена и во всех отраслях. С другой стороны, неопределенность концепции тяжелого танка прорыва (или усиления) допускала неограниченный полет мысли. Видимо, и поэтому Троянов оказался не одинок на стезе гигантомании в танкостроения.

     В 1933г. в Научно-исследовательском отделе ВАММ под руководством инженера Данченко (впоследствии он возглавил кафедру танков Академии бронетанковых войск) велось проектирование танка массой 500 тонн, в литературе проект получил название Танк Данченко. Непосредственной разработкой занимались военные инженеры П. Федоров, Я.Е. Бинович (один из авторов фундаментальной книги «Теория танков» и автор гидромеханической трансмиссии для танка Т-28) и А.И. Благонравов (говорят, имел отношение к созданию трансмиссии для ряда танков). Проект представлен в июне 1933г.

    Планировался сухопутный дредноут с экипажем в шестьдесят человек! (Рис.453)

 

Рис.453 – Танк Данченко.

 

    Основное вооружение состояло из двух 107-мм пушек, размещённых в маск-установке главной башни, двух 76,2-мм нарезных пушек, размещённых в маск-установке двух носовых малых башен, двух 45-мм пушек, размещённых в маск-установке кормовых малых башен и 4-х - 12-ти 7,62-мм пулемётов ДТ, пять из которых являлись спаренными с пушками, остальные – установлены в шаровых установках корпуса и главной башни. Вспомогательное вооружение танка состояло из трёх танковых огнемётов и одного миномёта. В качестве силовой установки намеревались использовать, по одним сведениям, один карбюраторный двигатель мощностью 6000 л.с.; по другим – два таких агрегата. Разработчики считали, что удастся разгонять танк до 30 км/ч.

    Проект был рассмотрен, дальнейшая разработка прекращена.

    В сети встречается еще одно изображение, которое трактуется, как Танк Данченко (Рис.454) – энтузиазм публики понятен.

 

Рис.454 – Предполагаемое изображение Танка Данченко.

 

     В части вооружения макет в целом соответствует описанию, за исключением, направляющих для реактивного миномета, а вот ходовая часть – показана торсионная, чего явно не могло быть в советских проектах 1933 года.

    В дальнейшем, в предвоенные годы идеями танков-крепостей и сухопутных дредноутов в СССР кормились писатели-фантасты. Известно, что до войны вышел в тираж роман Александра Петровича Казанцева (кстати говоря, военинженера 3-го ранга, имевшего прямое отношение к танкостроению) «Пылающий остров». Часть романа была посвящена аспектам строительства сухопутного флота. (Рис.455)

 

Рис.455 – Иллюстрация из романа «Пылающий остров».

 

    *Летающие танки.

    В 1932г. американский инженер Д.У. Кристи занялся проектированием танка, способным летать в буквальном смысле! «Летающий» танк Кристи – не танк, который транспортируется самолетом или иным летательным аппаратом, но сам может самостоятельно перемещаться по воздуху. Кристи придумал, что к крыше колесно-гусеничного танка можно крепить конструкцию, представляющую собой центроплан, выполненный по схеме биплана, к которой на двух трубчатых балках крепилось крестообразное хвостовое оперение. Спереди на верхнем крыле находился двухлопастной винт, принимающий вращение от танкового двигателя через редуктор по системе приводов. (Рис.456)

 

Рис.456 – Общая схема летающего танка.

 

    По замыслу конструктора, первые 70-80 м летающий (или «крылатый») танк должен был разгоняться на колесах. Затем водитель, он же пилот, переключал редуктор на воздушный винт, после чего, пробежав еще 90-100 м и разогнавшись до скорости 130 - 210 км/ч, танк взлетал. После посадки пилот-водитель при помощи специального рычага мог сбросить оба крыла и хвостовое оперение, и машина становилась обычным ползающим танком. Идея летающего танка Кристи была развернуто представлена в журнале Modern Mechanics and Inventions (также ошибочно пишут Modern Mecanics and Envents) за июль 1932 года. (Рис.457)

 

Рис.457 – Сообщение о летающем танке в американской прессе.

 

    Кристи считал, что аэромобильные танки могут неожиданно наносить удары в глубоком тылу противника или на отдаленных, изолированных ТВД. (Рис.458)

 

Рис.458 – Из публикации журнала «Современные механики и открытия» за июль 1932 года.

 

     Советские агенты не оставили без внимания новую идею Кристи. (Рис.459)

 

Рис.459 – Чертежи вариантов летающего танка Кристи с пометкой «агентурные данные».

 

    Тема летающего танка захватила воображение советских специалистов. В сентябре 1932г. УММ сформулировало технические требования к советскому летающему танку. «1. Боевой вес танка со всеми приспособлениями для летания в пределах 5-6 тонн. 2. Максимальная скорость на колесах 70-80 км/ч гусеницах 50-60 км/ч в воздухе 150 км потолок 1-3 км. 3. Тип движителя – колесно-гусеничный. 4. Принцип подъемного аппарата для взлета — нормальные крылья или автожиры. 5. Тип летательных приспособлений — съемные автоматически выключающиеся при посадке танка без выхода команды и одевающиеся при взлете с выходом команды. 6. Продолжительность выключения летательного приспособления – 5 минут, продолжительность одевания летательного приспособления – 15 минут. 7. Потребная аэродромная площадь для посадки и взлета: а) при наличии автожира 100-200 м. б) при наличии нормальных крыльев самолета до 500 м. 8. Тип и мощность мотора — авиационный марки М-34. Допускается использование для охлаждения мотора этиленгликоль. 9. Бронирование танка 8-6-4 мм. 10. Вооружение одна 45 мм пушка с круговым обстрелом спаренная с пулеметом. Один лобовой пулемет. 11. Боеприпасы – артиллерийский комплект 50 снарядов. Пулеметный комплект 3000 патронов. 12. Команда 2 человека. 13. Запас горючего а) при движении по дорогам 150 км б) при движении в воздухе 250 км. Бензобаки для движения танка по дорогам и для воздуха д.б. самостоятельными, однако при проектировании д.б. предусмотрена возможность использования всего запаса горючего как для движения по дорогам так и для движения в воздухе. 14. Для получения указанного боевого веса допускается применение легких сплавов и специальных высококачественных сталей. 15. Указанные требования являются ориентировочными и могут быть изменены в соответствии с данными, полученными в результате предварительного эскизного проекта и расчетов».

    Как видим, допускалось две конструкции оснастки для полетов: «нормальные крылья» и автожиры. Поэтому почти параллельно стартовали три варианта летающего танка: «Летающий Танк Вертолет» старшего инженера-конструктора Секции Особых Конструкций ЦАГИ Н.И. Камова, летающий танк от т.н. КБ инженера ЦАГИ Арама Назаровича Рафаэлянца и такой же проект инженеров ЦАГИ Добровольского и Самсонова.

    28 сентября 1932г. Камов запросил заместителя начальника Воздушных Сил РККА выделить ему двух конструкторов из танкового бюро, 10-15 молодых специалистов или 5-6 человек из ЦКБ, а также предоставить консультации по вопросам танкостроения за рубежом.

   Конструкция танка Камова базировалась на гусеничном шасси оригинальной разработки, представлявшей собой платформу шириной 3,5 метра, обеспечивавшей хорошую устойчивость при посадке. На борт ходовая часть состояла из 7-ми опорных катков малого диаметра, сгруппированных в две тележки и одного катка такого же диаметра, не включенного в систему тележек, видимо, этот каток был ведущим, хотя встречается, что задний каток был ведущим, имелось также 4 поддерживающих ролика. Мелкозвенчатые гусеницы оснащались масляными подвесками (стойками), за счет которых, видимо, можно было менять высоту ходовой части.  На платформе устанавливался короткий и узкий фюзеляж обтекаемой формы. Пулеметное вооружение размещалось в двух башнях, одна из которых устанавливалась над несущим винтом, и в двух бортовых огневых точках – всего 4 пулемета. (Рис.460)

 

Рис.460 – Чертеж танка-автожира Камова.

 

   Масса 4 – 4,5 т. Габариты (без винта): длина ок. 7 м, ширина – 3500 мм, высота 4300 мм. Бронирование 5-8 мм. Экипаж, вероятно, 3 чел.

   Несмотря на то, что во всех источниках пишут, что конструкция летающего танка Камова являлась автожиром, строго говоря, это не так. Автожир, как правило, имел основной винт, установленный вертикально, как на самолетах и горизонтальный винт, как впоследствии будут устанавливать основной винт на вертолетах. (Рис.461)

 

Рис.461 – Классический автожир 1930-х годов.

 

   У Камова же предлагалась конструкция с одним винтом, установленным горизонтально, что ближе к геликоптерам или вертолетам (в начале 1930-х в ЦАГИ и в самом деле велись изыскательские работы по теме геликоптеров, был создан даже один опытный образец, поднявшийся на высоту 600 м). Трехлопастный несущий винт диаметром 20 метров должен был изготовляться из нержавеющей стали и хромомолибденовых труб. Для облегчения транспортировки лопасти могли складываться назад и, скорее всего, постоянно находились на танке при действии машины на земле. Система передачи мощности от двигателя описывалась так: «…Механизм передачи энергии, рассчитай на муфту у толкающего воздушного винта (устанавливающегося вертикально на земле), на муфту и редуктор для раскручивания ротора (механический запуск), муфту у горизонтальных валов к гусеницам». К кормовой части корпуса, за толкающим винтом, крепился руль направления высотой более 3,5 метров. Взлётная масса винтокрылой машины оценивалась в 4000-4500 кг, а в качестве силовой установки был выбран авиационный рядный двигатель М-34, имевший максимальную мощностью 850 л.с. Планировалось также, что в ближайшее время его мощность удастся довести до 1000-1200 л.с. При нагрузке на единицы площади несущего винта порядка 12,7-13 кг/м², вертикальная расчетная скорость снижения составляла 5,9 м/с, посадочная скорость – около 20 км/ч, пробег — 5 метров. Прочие расчеты в теории показывали, что танк-автожир будет иметь разбег по ровной поверхности не более 50 метров, скорость отрыва 50 км/ч и максимальную скорость 150 км/ч. Кроме того, Камов использовал шаровую кольцевую втулку вертолета, что, по его мнению, позволяло строить вертолеты большого тоннажа с башенными или турельными установками на втулке.

     Разработка понравилась руководству УВВС и ЦАГИ, которое отметило, что «Летающий Танк Вертолет» может быть вполне реализован. Разногласия между военными и конструкторами возникли из-за вооружения – в УВВС посчитали, что одних пулеметов будет недостаточно и для борьбы с легкой бронетехникой противника, танк-автожир следует оснастить автоматической пушкой в верхней турели. Однако, таковая на тот момент отсутствовала, а закупка лицензий у иностранных фирм только обсуждалась. Помимо прочего, была выдвинута идея возможности вести огонь через плоскость несущего винта, для чего пушку предстояло оснастить системой синхронизации. Пока шли споры, тему закрыли – подготовка танкистов-вертолетчиков выглядела незаурядным делом, да и приоритеты сменились.

    13 октября 1932 года в США прошла публичная демонстрация летающего танка Кристи М1932. (Рис.462)

 

 

 Рис.462 – Танк Кристи М1932.

 

      Корпус машины был выполнен двойным: внутренняя часть собиралась из дюралюминиевых листов, внешняя – из броневых, толщиной: 6 мм (крыша, днище), 10 мм (борт, корма корпуса), 12,7 мм (лоб корпуса). Опорные катки также выполнили из дюралюминия. Широкое применение дюралюминия в корпусе и ходовой позволило ограничить массу танка в 5,5 т при габаритах: длина – 6710 мм, ширина – 2130 мм, высота – 1720 мм.  На эту массу приходилось 750 л.с. от новейшего авиационного 12-цилиндрового двигателя Hispano-Suiza 12Y (указывают также Hispano-Suiza HS12) воздушного охлаждения, что обеспечивало удельную мощностью 150 л.с. на тонну массы. Все эти усилия по снижению массы и увеличению мощности двигателя преследовали одну цель – максимально увеличить скорость M.1932 – очевидно, для разгона при взлете. В целях улучшения динамических характеристик машины Кристи внес изменения в ходовую часть. Колесно-гусеничная ходовая часть, состояла из 4-х двойных обрезиненных опорных катков на борт (передняя пара на колесном ходу была управляемой), переднего направляющего и заднего ведущего колёс. На катках вместо цельных бандажей использовались пневматические шины Firestone, наполненные гусматиком. Колёса задней пары имели несколько больший диаметр. Ход пружинной подвески составлял 24 дюйма (60,9 см). Траки представляли собой стальные плиты 11 дюймов (279 мм) шириной и шагом 7 дюймов (178 мм). Вооружение танка – 75-мм гаубицу М1920 расположили в носовом спонсоне, орудие крепилось на подвижной станине. Кристи заявлял, что система наведения орудия будет синхронизирована с рулевым колесом. Эта система в сочетании с высокой маневренностью делало наведение, по мнению изобретателя, более быстрым, чем поворот башни танка. Кристи планировал поставить на машине и пулемет, но его бы пришлось размещать в башенке, что было неудобно с точки зрения крепления центроплана к крыше танка – от пулеметной башенки отказались. Экипаж летающего танка должен был состоять из двух человек: пилота-водителя и стрелка. Запас топлива составлял 89 галлонов (337 литров). Трансмиссия танка была механической, с 4-скоростной (3 вперед и 1 назад) коробкой передач. Пишут, что на танке М1932 был применен шестеренчатый редуктор.

     Машина ошеломила зрителей своими динамическими характеристиками. Танк развил на гусеницах максимальную скорость 96,5 км/ч! На колесном же ходу скорость оказалась фантастической – 193 км/ч! M.1932 установил неофициальный мировой рекорд движения танков на колесах, который не побит до сих пор! (Рис.463)

 

Рис.463 – Погоня за скоростью на М1932.

 

     Подобные динамические характеристики позволяли машине буквально перелетать через разнообразные препятствия. Танк свободно перепрыгивал ров шириной больше 6 метров и мог преодолевать уклон в 45 градусов.

    4 декабря 1932г. Комиссия Обороны СССР постановила вести переговоры с Кристи о приобретении танка М1932, причем оговаривалось, что прибытие самого Кристи в СССР не нужно. Однако в самом СССР работы по летающему танку продолжились.

     Вероятно, под впечатлением от новостей из США, в декабре 1932г., как пишут, утвердили окончательные требования к советскому летающему танку. Видимо, теперь отпал тип автожира, а тезис о необходимости специальной гусеничной платформы для летающего танка потерял актуальность – можно обычный колесно-гусеничный танк, подходящей массы, оснастить авиационным опереньем, и - вауля. 

     Проект машины заключался в подвеске танка типа БТ к безмоторному планеру. Планер выглядел монопланом на собственном шасси, винт монтировался не спереди, а в кормовой части. Двухлопастной воздушный винт приводился во вращение с помощью механической передачи от двигателя танка. (Рис.464)

 

 

Рис.464 – Танколет.

 

     В первом эскизном варианте КБ Рафаэлянца (Рис.465) фигурировал серийный БТ-2, но в скором времени стало понятно, что использовать этот танк в текущем состоянии не удастся.

 

Рис.465 – Проект летающего танка Рафаэлянца.

После приземления танк падал с высоты 1,5 м.

Внизу - лишившись воздушного оперения, танк устремляется в бой.

 

    Совместными усилиями 9 конструкторов ЦАГИ (Никитина, Государева, Флерова, Шварца, Ермонского, Кургузова, Астахова, Асачина, Гришина) и завода №9 проект был переработан в течение месяца. Корпус танка приобрел характерную «ступеньку» в носовой части, а толщина бронирования теперь составляла от 4, 6 и 8 мм. Башня сохранила прежнюю форму, однако состав вооружения уменьшили до одной 20-мм пушки (боекомплект 500 выстрелов) или одного 7,62-мм пулемета ДТ (боекомплект 3000 патронов). В ходовой части количество опорных катков уменьшили на один. Также предполагалось использование специальных легких сплавов. В кормовой части машины продольно устанавливался двенадцатицилиндровый карбюраторный двигатель М-17 мощностью 650 л.с. Вместе с «полётными приспособлениями» взлетная масса танка не должна была превысить 5500 кг, а на земле – 4 тонны. Пишут, что на предварительном этапе проектирования масса составила 5176 кг, но не уточняется, относится это к взлетной массе или к массе на земле. Время установки приспособления составляло 15 мин., а время снятия 5 мин. Расчетная максимальная скорость на колесном ходу до 70-80 км/с, на гусеницах — до 50-60 км/ч, в воздухе — до I60 км/ч; запас хода на колесах 150 км, в воздухе — 250 км. Пробег при посадке составлял 400 м, для взлета требовался разбег 500-600 м. Максимальная высота 3000 м.

    Демонстрационная масштабная модель летающего танка была готова 15 января 1933 года. (Рис.466)

 

Рис.466 – Деревянная модель Танка Рафаэлянца.

 

    По другой версии, 24 января 1933г. готовая документация была передана комиссии, которая разрешила продолжить проект, а в феврале была изготовлена деревянная модель. 31 марта 1933г. модель Рафаэлянца продули в аэродинамической трубе. К концу мая 1933 года, после ряда технических опенок проекта, проведенных Научно-испытательным институтом ВВС РККА, стало ясно, что мощности двигателя будет недостаточно для обеспечения требуемых летных данных. В заключении было отмечено, что «проект вызывает большие сомнения как с тактической, так и с экономической стороны в сравнении с другими уже имеющимися способами переброски танков (высадка с самолета, сбрасывание на парашюте)».

    О проекте Добровольского и Самсонова известно, что он был аналогичен проекту Рафаэлянца, но отличался конструкцией гидравлической или гидромеханической передачи мощности на воздушный винт.

    Окончательное решение по советским летающим танкам было вынесено 31 мая 1933 года Ворошиловым. Отмечая теоретическую возможность реализации данных проектов, была отмечена большая предполагаемая длительность работ по доведению подобных конструкций до боеспособного состояния. Поэтому дальнейшие экспериментальные работы по переброске танков при проведении десантных операций было решено осуществлять с помощью подвески танка к самолету – к тому времени были доступны тяжелые бомбардировщики ТБ-3, способные транспортировать боевые машины массой около 4 тонн. Летом 1933 года работы по летающим танкам свернули.

    А что же с летающим танком Кристи, который советские постановили купить?

   12 декабря 1932г. представитель УММ инженер Угер предупреждал начальство: «авиационная часть летающего танка, еще совершенно не разработана, люди, окружающие Кристи, не сведущие в авиации, и мы возьмем на себя очень тяжелую ответственность, если закажем ему такого рода работу, не обратившись за соответствующим содействием к компетентной авиационной фирме. Кристи не договаривает, как он планирует реализовать проект сооружения летающего танка. Материальное положение Кристи настолько тяжелое, что он дает устное или письменное обещание продать нам все, что мы пожелаем купить, — ему нечего терять. Поэтому мы не можем на него положиться. Все, что мы сможем добыть от Кристи - это в лучшем случае будет модель 1933 г. без какой-либо авиачасти.

Боевая машина мод. 1932 года имеет корпус, изготовленный из дюралюминия (а не стальной). Вес уменьшен на 1/3 и составляет приблизительно 5,5 тонн (без брони). Колеса - пневматики. Скорость на колесном ходу до 160 км/час.

Идея авиатанка (аэротанка), по мнению автора. 1). На земле и в воздухе танк передвигается самостоятельно за счет передачи крутящего момента от двигателя к пропеллеру. У танка свои крылья, которые после посадки отсоединяются, а пропеллер — отключается. Этот вариант полностью раскритикован. 2). Танк перевозится специально сконструированным самолетом с помощью специального приспособления. Только Сикорский считает возможным создание подобного самолета, так как у него также финансовые затруднения...

Танк Кристи мод. 1933 года имеет двигатель горизонтального типа с противоположно расположенными поршнями. Цилиндров — 8. Вес двигателя — 272 кг, мощность — 450 л.с. при 4500 об/мин. Масса танка 4 тонны. Максимальная скорость на колесах — до 160 км/час, на гусеницах — 96-105 км/час. Вооружение: одна 48-мм пушка и пулемет. Экипаж 3 человека.

Если мод. 1932 г. является улучшенной моделью старой конструкции боевой машины и могущей быть «истребителем танков» (75-мм пушка), то М.1933 является прототипом будущего летающего танка».

    На деле, Кристи М.1933 представляла собой колесную двухосную бронемашину (Рис.467).

 

Рис.467 – Бронемашина Кристи М.1933.

 

     23 или 24 января 1933г. в НИИ ВВС прошло совещание с участием зам. начальника РККА Наумова, начальника 4-го управления штаба РККА Берзина, пом. начальника УММ Бокиса и начальника НТУ УММ Лебедева, на котором обсуждались технические детали летающего танка Кристи. Выводы, закрепленные в постановлении, получились следующими: «1. По полученным 4-м управлением штаба РККА материалам можно совершенно точно установить, что у Кристи имеется только идея летающего танка, невыполненная даже в чертежах, а представленные материалы ни в технической, ни в расчетной части не обоснованы, совершенно не разработана летная часть конструкции танка и не обоснована мощность мотора, что показали ориентировочные подсчеты НИИ ВВС и опыт проектирования и разработки чертежей летающего танка, выполненный нашим конструктором т. Рафаэлянц. 2. Напечатанные в мировой прессе сообщения о летающем танке Кристи являются не более и не менее как рекламой, и в настоящее время Кристи имеет улучшенный образец танка 1932 г., который не прыгает и не летает. 3. Просить заместителя председателя РВС СССР тов. Тухачевского поручить начальнику УММ тов. Халепскому на месте уточнить вопрос о летающем танке и только после его доклада принять решение. 4. Учитывая финансовые затруднения Кристи и его желание приехать к нам в Союз для работы – считать целесообразным приглашение к нам и просить зампреда т. Тухачевского поручить ведение переговоров с Кристи т. Халепскому». Однако присутствовавший на этом совещании пом. начальника УММ Бокис сообщил, что «на основании протокола N24 Комиссии Обороны СССР от 4 декабря 1932 года т. Халепскому уже поручено ведение переговоров с Кристи о приобретении танка мод. 1932г. А в отношении приглашения Кристи для работы в СССР было принято отказаться».

    2 февраля 1933 года между компанией US Wheel Track Layer Corporation и «Амторгом» был заключен договор «о приобретении автомобильного колесно-гусеничного шасси специального типа, последней модели 1932 года. Причем продавец подтверждает наличие у него разрешения для подобной продажи от Правительства США». Согласно подписанному представителем «Амторга» в Нью-Йорке Смоленцывым и У.Кристи договору, последний обязался «продать 1 образец и переслать чертежи за сумму 33 000 US долларов после испытаний и доставки шасси в порт N.Y. не позднее 31 марта 1933 года. Испытания проводит «Амторг» за счет Кристи на заводе в Роуей (Rahway), New Jersey». Несмотря на то, что Кристи подтверждал (гарантировал) советской стороне законность приобретения «автомобильного колесно-гусеничного шасси специального типа» в договоре прописывалось, что приобретаемое шасси должно быть упаковано в полностью закрытый ящик. К договору были приложены «Спецификация колесно-гусеничного шасси Кристи модели 1932 г.» и «Разрешение на посещение завода по производству шасси».

    16 июня 1933г. ВрИО.нач.УММ Бокис в своем докладе Ворошилову поясняет суть сделки с Кристи - предусматривалось «...не установка его (- танка М.1932) на производство, а изучение новых достижений конструкции коробки передач, ведущих колес, подвески, гусениц, крепления ленивцев, главного фрикциона».

    Машина благополучно покинула территорию США на корабле и в конце августа 1933г. прибыла в СССР, вместе со 109 чертежами. Машина «Аэротанк М.1932» в первых числах сентября прибыла в опытный цех отдела Т2 ХПЗ, а комплект чертежей доставили в СПЕЦМАШТРЕСТ.

    В СССР машине присвоили индекс БТ-32. В период с 4 сентября по 11 ноября 1933 года БТ-32 был подвергнут ходовым испытаниям в окрестностях Харькова.

    В первый же день во время 30-км пробега на гусеничном ходу по маршруту ХПЗ-Безлюдовка-ХПЗ гребни траков левой гусеницы нашли на пневматические покрышки опорных катков и повредили их. (Рис.468)

 

Рис.468 - Разрушение покрышек катков танка БТ-32 на испытаниях. Осень 1933 г.

 

     Для продолжения испытаний покрышки пришлось заменить. Во время второго выезда 8 сентября в районе Липцы на 35-м км движения произошла авария: повторился первый дефект (от 4.09), а также вышла из строя большая полуось бортовой передачи и погнулись зубцы с ведущими роликами палевом ведущем колесе. Неисправную машину пришлось танком типа БТ на колесном ходу отбуксировать на завод. Во время третьего пробега на 18-м км после начала движения было обнаружено повреждение пневматических покрышек не только управляющих, но и опорных катков левой стороны. После устранения дефектов машина своим ходом вернулась на ХПЗ, пройдя 36 км. К началу следующего пробега 22 сентября на БТ-32 заменили все или почти все пневматические шины - на испытываемом образце БТ-32 частично были использованы опорные (управляющие) катки от советского танка БТ и катки с оригинала - танка Кристи М. I931. Колесный пробег 22 сентября протяженностью 75 км прошел без поломок. 7-го ноября танк промчался от завода ХПЗ до центральной площади Харькова и обратно (всего 15 км). Председатель комиссии по испытанию БТ-32 Петров засчитал машине эти пройденные I5 км с общей оценкой «удовлетворительно». Последний заезд состоялся 11 ноября 1933г. При движении на гусеничном ходу на II передаче, как пишут, из-за низкой жесткости сломалось ведущее колесо гусеничного хода. (Рис.469)

 

Рис.469 – Разрушение ведущего колеса БТ-32.

 

    В целом, проведенные испытания показали, что расчет на улучшение конструкции ходовой части и силовой передачи серийно выпускаемых БТ за счет изучения последней модели «Кристи» не оправдался.

    Видимо, информация о появлении танка Кристи М1932 на улицах Харькова преодолела океан – говорят, что по факту продажи Кристи своего танка М1932 советским, в Америке разразился скандал, окончательно похоронивший на родине репутацию У. Кристи, хотя американцы и не собирались покупать летающий танк.

    В ноябре 1933г. Ворошилов обратился было к Председателю Комиссии Обороны Молотову с просьбой о закупке другого «летающего танка» Кристи – колесного броневика М.1933, но последовал отказ.

     *Улучшение Т-18.

       В 1933г. в конструкторском бюро з-да «Большевик» был разработан проект модернизации танка, получивший обозначение МС-1а. Заводчане предложили изменить на  Т-18 ходовую часть, приспособив для машины ходовую часть по типу той, что ставилась на Vickers Mk.E – к тому времени на заводе был налажен выпуск аналогичных Vickers Mk.E танков Т-26. Новая ходовая для МС-1а включала ведущее колесо диаметром 660 мм, три поддерживающих ролика большого диаметра и полторы (-!) тележки с 6-ю опорными катками на борт, тележки снабжались листовыми рессорами. (Рис.470)

 

Рис.470 – Экспериментальный МС-1а.

 

   Предполагалось, что с помощью такого решения по ходовой части (в остальном танк был идентичен Т-18 обр. 1930г.) удастся повысить ресурс ходовой и скорость движения, а также уменьшить продольные колебания танка.

   Опытный экземпляр МС-1а поступил на испытания 19 мая 1933 года, но эффект был получен, скорее, отрицательный. (Рис.471)

 

Рис.471 – МС-1а на испытаниях.

 

     Из-за неравномерной нагрузки на опорные катки машина приседала при трогании с места и кивала при торможении – это приводило к преждевременному износу подвески. По ходовым качествам обновленный Т-18 оказался даже хуже серийных машин. При попытке двигаться на третьей передаче глох двигатель, а подъём в 30° оказался для танка непреодолимым. дальнейшие работы по МС-1а были прекращены.

    *Информация к размышлению.

    Не успели разобраться с летающими танками, как из США новая напасть – боевые интроциклы. (Рис.472)

 

Рис.472 – Патент Гутиерреса на боевой инторцикл.

 

    В ноябре 1933 года журнал Popular Science опубликовал заметку, озаглавленную «Военный танк на одном колесе, управляемый одним человеком». (Рис.473)

 

Рис.473 – Иллюстрация из статьи про «Военный танк на одном колесе» Гутиерреса.

 

          Публикация была замечена в СССР. (Рис.474)

 

Рис.474 – Статья в газете «Звезда» с сообщением об изобретении в США «одноколесной бронемашины – амфибии».

 

    Некоторые пишут, что советские специалисты полагали, что танк-интроцикл был построен и даже испытан. Впрочем, немедленных последствий на очередную американскую инновацию не наступило.

    В 1933г. в УММ начала поступать информация по шведским танкам. Пишут, первыми в разведывательные сводки РККА попали данные на проект фирмы Landsverk с заводским индексом S-138. (Рис.475)

 

Рис.475 – Чертеж шведского танка S-138.

 

     Согласно отчёту, этот танк советские специалисты считали вполне пригодным для использования в качестве разведывательной машины и (отчасти) танка-истребителя. Огневой мощи 20-мм пушки Madsen хватало для поражения большинства существовавших в то время танков.

    А в конце года пришли сведения о колесно-гусеничном танке L-30 (Рис.476).

 

Рис.476 – Шведский колесно-гусеничный танк L-30.

 

    Надо заметить, что утечка из Швеции носила, скорее всего, добровольный характер. Все шведские танки проектировались и строились на з-де Landsverk, предприятии фактически подконтрольном немцам. Однако ни в Германии, ни в Швеции не проявляли серьезного интереса к продукции Landsverk, вот и решились владельцы фирмы на прощупывание советского рынка.

    *Сотрудничество со Штраусслером.

    На территории Британии, помимо собственно британских изобретателей, на поприще разработки бронетанковой техники подвизался инженер венгерского происхождения Миклош Штраусслер (Рис.477).

 

Рис.477 - Straussler Miklós, 1891-1966гг.

В некоторых источниках пишут: Р.Штраусслер или Niklós Straussle.

 

     Изобретатель имел прочные связи с семьей Weiss – семья владела крупнейшим венгерским машиностроительным предприятием Weiss Manfréd Acél-és Fémművek ("Manfréd Weiss Steel and Metal Works").

   С начала 1930-х годов Штраусслер увлекся проектированием полноприводных автомобилей повышенной проходимости. (Рис.478)

 

Рис.478 – Колесный полноприводный минитягач “Heavy Tractor”.

Из чертежа выше следует, что передняя и задняя части машины были сочленены таким образом, что могли поворачиваться в вертикальной плоскости почти независимо друг от друга.

    В 1933 году изобретатель основал на британской земле компанию Straussler Mechanization Ltd., и тогда же он выдвинул мысль о постройке легкого танка на гусеничном шасси с использованием в конструкции гусеничной ходовой части балансиров, допускающих независимый подъем каждой гусеницы на препятствиях при обеспечении относительной стабильности корпуса машины. (Рис.479)

 

Рис.479 – Поперечные балансиры для гусеничной машины, проходящие через корпус машины.

 

    Такая конструкция ходовой части теоретически максимально уменьшала колебания танка при движении на местности, что позволяло получить достаточно стабильную платформу для стрельбы. (Рис.480)

 

 

Рис.480 – Танк на шасси Штраусслера.

 

     Кроме того, при повреждении гусеницы трансмиссия машины позволяла продолжать движение и на колесах, хотя основным способом передвижения являлся гусеничных ход.

    Масса танка на таком шасси оценивается в 6 тонн. Предполагалось, что танк будет комплектоваться одним 8-мм пулеметом Gebauer. Экипаж, вероятно, 2 чел.

    В Британии у Шраусслера не было возможности добиться государственного заказа на выполнение своей задумки – пригодился контакт с семьей Вейс. Непосредственная политическая и финансовая поддержка компании Manfred Weiss позволила компании Штраусслера (“Straussler Mechanization Ltd.”) в 1933г. получить заказ от венгерского правительства на разработку и изготовление танка, получившего обозначение V/3 (vontato – трактор).

    В 1934г. Британию вновь навестила представительная депутация советских специалистов, в состав которой, в частности, входил Н.В. Барыков, в то время уже директор опытного завода №185 Спецмаштреста. При посещении з-да Alvis Car, с которым сотрудничал Штраусслер, советские узнали о чудесном шасси Штраусслера. Увы, никакого готового танка или шасси для танка им не показали (не имелось в наличии), продемонстрировали только отдельные элементы: двигатель, коробку передач и приводы управления, используемые на бронеавтомобилях, выпускаемых фирмой.

    По инициативе Н.В. Барыкова были выработаны технические условия на приемку танка для СССР. В основном они сводились к проведению 500-км испытаний в Англии и предоставлению фирмой гарантии на 3000 км пробега в СССР. Оговаривалось, что корпус машины будет выполнен из конструкционной стали, а броневой корпус англичане поставят отдельно, причем советские специалисты должны были присутствовать при проведении обстрела брони, а также контролировать качество сварки и сборки. Технический директор «Альвис-Штраусслер» не преминул предложить дополнительно и продукцию «Штрауслер Механизация» – колесный “Heavy Tractor” по цене 750 фунтов стерлингов за штуку и модернизированный образец передвижной полевой пекарни Manfred weiss тип 01/35. Однако данные образцы интереса у советской делегации не вызвали.

     Изготовление опытного образца шасси V/3 (Рис.481) для СССР сильно затянулось – до лета 1936г.

 

Рис.481 – Так танк V/3 должен был выглядеть в полном виде.

 

    За три дня до начала испытаний сотрудники завода №185 П.Х. Мурашко и С.А. Россе составили программу испытаний и согласовали ее лично со Штраусслером. Тесты планировалось провести в период с 10 июля по 10 августа 1936г. Поскольку у фирмы не имелось собственной испытательной базы, заезды проводились на танкодроме британского военного министерства в военном городке Фарнборо, в 50 км от Лондона. В первый день на новинку прибыли взглянуть представители британского командования, из-за чего советская программа испытаний была скомкана. К утвержденной сторонами программе вернулись уже на следующий день. (Рис.482)

 

 

 Рис.482 – Испытания «советского» шасси V/3 в Британии.

 

    За время испытаний машина прошла 525,5 км, из них на гусеницах – 91 км, на колесах – 434,5 км.  Максимальная скорость движения V/3 на колесах по шоссе составила 57,6 км/ч и определялась замером по спидометру автомашины, следовавшей за макетом (произвести замер максимальной скорости традиционным способом на мерном участке не позволил плотный автомобильный поток на шоссе). Максимальную скорость на гусеницах по местности в 35,5 км/ч определили на ровном участке с твердым грунтом. Максимальную скорость на колесах в 40-48 км/ч (в тех же условиях) установили также по спидометру сопровождавшей автомашины. Среднюю скорость на колесах по шоссе определяли ежедневно в процессе езды по шоссе от завода до танкодрома. На дистанции 50 км до танкодрома и обратно в различные дни она составила от 25 до 30 км/ч. Для определения средней скорости машины на гусеницах по местности подобрали специальный 3,2-км участок, причем ввиду отсутствия прямолинейного участка необходимой длины движение выполнялось по кругу. В итоге полученный результат (24 км/ч) не зачли, так как участок местности скорее походил на дорогу, а движение по кругу требовало производить торможение одним бортом, что снижало среднюю скорость машины. Расход топлива на колесах при движении по шоссе составил 0,53 л/км, а на гусеницах по местности -1,1 л/км, что объяснялось малой мощностью двигателя. Серьезных поломок не зафиксировали. Движение V/3 на гусеницах по пересеченной местности сопровождалось перегревом масла.

Принцип поворота машины на колесном ходу без рулевого управления признали заслуживающим внимания. Управляемость V/3 определялась как в движении, так и при помощи специальных замеров радиусов поворотов на местности. При удовлетворительной поворачиваемости на ходу (на местности) на четвертой передаче радиус поворота машины составил 3 м, а на третьей – 2 м. На более высоких передачах радиус поворота определить не удалось из-за низкой мощности мотора; по этой же причине оказался невозможен разворот на месте на 360° или 180°. Управляемость машиной на колесном ходу при отсутствии рулевого управления оказалась вполне приемлемой и позволяла проходить все встречающиеся на шоссе повороты и перекрестки даже в условиях плотного автомобильного движения. Наличие пневматики в системе управления значительно облегчало работу водителя, и за 500-км пробег никаких дефектов в ее работе не выявили. Серьезные дефекты и износы обнаружили позднее, при разборке двигателя, но, учитывая тяжелые условия работы, их посчитали закономерными. В то же время отдельные характеристики машины не соответствовали указанным в договоре. 700-мм вертикальная стенка оказалась для V/3 непреодолимой; удалось взять только стенку высотой 460 мм. Окоп шириной 1,8 м также был непроходимым, а при прохождении 1,54-м окопа в результате соприкосновения машины с его стенкой разрушился левый кронштейн передачи на гребной винт, служивший для преодоления водных преград на плаву. Двойная попытка преодолеть подъем крутизной 37° окончилась неудачно из-за пробуксовки главного фрикциона; только после его регулировки машина взяла подъем.

    Основным недостатком машины сочли низкую мощность двигателя, снижающую в значительной степени и все остальные показатели. Кроме того, фирма предъявила на испытания неукомплектованную машину: отсутствовали спидометр (для него не предусмотрели даже места), тахометр, указатель уровня топлива и часы. В корпусе машины не выполнили погон для установки башни, не изготовили дверцы к передним и боковым люкам. Однако советские машину все же решили принять, обязав фирму укомплектовать ее недостающими элементами при отправке в СССР.

    В сентябре 1936 г. макет танка V/3 доставили в Питер на завод №185. Отсутствие башни, вооружения, укладки боеприпасов, смотровых приборов, крыльев (места для укладки гусеницы при движении на колесном ходу), а также наличие корпуса из неброневой стали и нештатной установки бензобака не позволяли считать V/3 полноценной боевой машиной. На заводе №185 испытания машины планировалось провести, уделив основное внимание изучению подвески и проверке принципа поворота машины на колесном ходу без рулевого управления.

   С 7 сентября 1936 г. пробные выезды проводились с целью обучения механика– водителя, так как машина имела весьма чувствительное пневматическое управление и восемь скоростей в КП. Всего до начала холодов на предварительных испытаниях машина прошла на гусеницах 70 км.

     В октябре 1936г. из Англии прибыл броневой корпус, при осмотре которого на заводе №185 выявили серьезные дефекты. Толщина листов брони 9 мм. Приемная комиссия обратила внимание на низкое качество изготовления корпуса. «...Не выполнена сварка переднего лобового и подбашенного листов корпуса, отсутствуют швеллера на днище корпуса, служащие для жесткости корпуса и монтажа двигателя и КПП, установлены кустарные замки переднего и заднего люка, отсутствуют жалюзи, задний верхний наклонный лист над моторным отделением не соответствует своим размерам, ввиду чего кромки листа выступают за габариты корпуса».

    5 октября 1936 г. корпус V/3 передали на Ижорский завод для обстрела. Предварительное ознакомление с корпусом, снятие эскизов и замер толщин деталей (Рис.483) поручили конструкторскому бюро завода, а определение бронестойкости его деталей и исследование их материала – Центральной броневой лаборатории завода с участием военного представителя АБТУ РККА.

 

Рис.483 – Чертеж броневого корпуса танка V/3 (по советскому заказу), выполненный на Ижорском заводе.

 

     Сотрудники КБ Ижорского завода отметили продуманность некоторых элементов корпуса, а также установку отдельных бронелистов с рациональными углами наклона, что увеличивало его практическую бронестойкость. В первую очередь, это касалось лобовой части. Отмечалось и применение цельной детали борта для упрощения сборки корпуса.

    Обстрел корпуса по намеченной программе провели уже в 1937г. Это мероприятие происходило на фоне странных событий. При транспортировке из опытного цеха на полигон в цехе №6 корпус по невыясненным причинам был помещен в собранном виде в отпускную печь и отпущен. Это обстоятельство выяснилось лишь спустя несколько дней, после завершения работ по определению бронестойкости основных деталей при обстреле простыми трехлинейными пулями обр. 1908 г., бронебойными трехлинейными пулями обр. 1930г. (стрельба по нормали и под углами); некоторые детали обстреляли бронебойными пятилинейными пулями ДК (стрельба под углами). Кроме того, определялась прочность сварных швов при обстреле.

    Отпуск корпуса в печь, само собой, изменил состояние металла, что не позволило объективно оценить качество брони. Степень приближения полученных результатов к истинным удалось произвести благодаря наличию детали, которую не успели смонтировать в корпус. И тут выяснилось, что сравнительные испытания не выявили снижения бронестойкости деталей в результате отпуска. Более того, оказалось, что за счет ослабления внутреннего напряжения в основном металле улучшилось качество сварных швов. Т.е. можно говорить о нечаянном открытии!

    Несмотря на то, что, как пишут авторы, советская броня оказалась не хуже британской, а швы не обладали требуемой прочностью, в итоге предлагалось изготовить опытную партию брони, аналогичную по химическому составу и свойствам английской броне, поскольку она легко подвергалась механическому воздействию после термообработки и обладала большей вязкостью.

    Дальнейшие испытания возглавил Мурашко П.Х., который с 7 марта 1937г. вернулся из Англии. Опыты проводились без доведения машины до полной боевой массы и соответствующего распределения нагрузок. Отсутствие башни, вооружения, боеприпасов и прочего оборудования привело к получению завышенных показателей при преодолении препятствий. Тем не менее, и в этих условиях (при массе машины 6,1 т) сказалась низкая мощность двигателя. (Рис.484)

 

Рис.484 – Проекции и художественный образ V/3, изготовленной по советскому заказу.

 

    Однако достигнутые результаты все же свидетельствовали о хорошей проходимости машины и достаточной приспособляемости ее ходовой части к неровностям местности. (Рис.485)

 

 

 

 

 

Рис.485 - Фотоотчет испытаний шасси V/3. Танкодром ЛКБТКУКС, г. Красное Село, май 1937г.

 

    Предполагалось, что при увеличении мощности двигателя ходовая часть типа V/3 позволит получить более высокую проходимость. (Рис.486)

 

 

Подъем в 42° при твердом слежавшемся укатанном грунте машина преодолеть не смогла.

 

Преодоление 1,5-м стенки, стенка взята на 2-й передаче, при переходе машины на другую сторону стенки наблюдалось буксование гусениц.

 

Треугольный земляной ров с вертикальной стенкой машина не преодолела.

Рис.486 – На пределе возможностей.

 

    Основные выводы по машине гласили:

«– подвеска танка, уменьшающая в значительной степени колебания корпуса при езде по пересеченной местности, обладает значительной жесткостью и отсутствием натяжного механизма гусеницы, что при набивании песка и гравия, между колесами и гусеницей, приводит к разрыву последней;

– представляет интерес конструктивное исполнение четырехскоростной КПП. При малых габаритах в ней сосредоточено по существу четыре необходимых колесно-гусеничному танку агрегата: коробка скоростей, дифференциал, бортовые фрикционы (их заменяют планетарные передачи) и бортовые передачи (вынесены во внутрь ведущих колес);

– представляет интерес отсутствие механизма рулевого управления колесным ходом и отдельно управления машиной на плаву. К недостаткам управления танком на колесах без рулевого управления нужно отнести более повышенный износ резины на бандажах колес;

– несомненный интерес представляет воздушное управление танком;

– возможность движения танка на одной гусенице и колесном ходу одновременно».

    Сотрудничество советских со Штраусслером не ограничивалось только шасси V/3.

    Одновременно с V/3 (т.е. в сентябре 1936г.) на завод №185 поступили чертежи другого танка Штрауслера марки “R” (в советских источниках часто пишут «Р»).

    Вариант R – танк массой 9-10 тонн, известен также, как Alvis-Straussler Light-Medium Tank. На варианте R планировалось разместить два двигателя, по одному на каждую сторону корпуса, но предусматривался механизм спаривания трансмиссий (в образце для СССР). Машина должна была иметь установку одного пулемета рядом с водителем и спаренную установку 47-мм пушки и пулемета во вращающейся башне. Советская сторона закончила ознакомление с проектом R в сентябре 1936г., 24 сентября 1936г. фирме «Альвис-Штрауслер» выдали заказ №48210 на изготовление к 1 марта 1937г. такой машины стоимостью 6500 фунтов стерлингов. Оговаривалась возможность уточнения технических условий в течение 40 дней с момента выдачи заказа.

    Для согласования технических условий и сопровождения сборки танка «Р» в Англию командировали инженера завода №185 П.Х. Мурашко. Мурашко встретился со Штраусслером и обговорил технические подробности проекта (всего 20 пунктов), вот его отчет: «При первой встрече с техническим директором фирмы (- фирмы Alvis-Straussler Ltd.) – Штрауслером, последний большинство представленных пунктов отклонил, под предлогом, что вопросы поставлены впервые, он никогда над ними не думал и не знает, как их разрешать.

1. Приспособление для запуска мотора в холодную погоду до -30°С. – В Англии зимы не бывает и Штраусслеру никогда в голову не приходили такие мысли.

2. Обивка корпуса изнутри теплоизоляционным материалом – вопрос для него совершенно новый.

3. Устройство центрального отопления в танке – вопрос для него новый (- был ли предусмотрен обогрев обитаемого отделения танка, скажем, на советских Т-26 или БТ?).

Основной вопрос – о спаривании обоих моторов для возможности двигаться на одном моторе в случае аварии с одним из моторов, Штраусслер, при первом разговоре, принять категорически отказался, ссылаясь, что получится слишком сложно и громоздко. По целому ряду других вопросов также возражал. После ряда очень длинных разговоров, постепенно все пункты, за исключением централизации смазки механизмов, принял к исполнению. Причем пункты по спариванию моторов, двум дополнительным моторам «Альвис» с электромагнитными КПП и автоматическим сцеплением, подъемному механизму для пушки и контрольным приборам для испытания, он согласился принять только за дополнительную плату. Большие споры вызвал подъемный механизм для пушки, Штраусслер требовал габаритный чертеж пушки, чего ему дать не могли».

    В целом удалось прийти к соглашению по конструктивному облику танка «Р» со следующими добавлениями: «– на случай аварии одного из моторов должна быть гарантирована возможность работы машины на одном моторе с полной управляемостью (допускается движение на сниженных скоростях); управление моторами и трансмиссией должно обеспечивать возможность несбиваемости направления движения машины на протяжении 100 м; к машине должны быть приложены два мотора Альвис с автоматическим сцеплением и электромеханической КПП типа Коталь. Причем должна быть обеспечена взаимозаменяемость второго варианта моторной установки в трансмиссии первого варианта; моторная установка должна быть обеспечена возможностью легкого запуска в холодное время года при температуре -30°С (2 снимаемые лампы); – в машине должно быть предусмотрено центральное отопление на случай ее работы при низких температурах наружного воздуха (-30°С); – машина должна быть герметизирована для перехода брода до 1,5 м. Машина должна развивать на колесах до 60 миль в час, на гусеницах до 48 миль в час. Машина должна иметь установку одного пулемета рядом с водителем и спаренную установку 47-мм пушки и пулемета во вращающейся башне. Бронирование машины: вертикальные стенки 12 мм, крыша и днище 6 мм, щиток водителя 20 мм (броня «Hatfils MQ-116» повышенной пулестойкости)».

    Принимая во внимание количество согласованных изменений, срок поставки машины в СССР перенесли на 15 мая 1937г.

   Советские внимательно сопровождали весь процесс строительства танка R. 7 марта 1937 г. в Англию для замены находящегося в длительной командировке П.Х. Мурашко прибыли представители завода №185 – инженер-конструктор Б.Н. Новиков и заместитель начальника сборочно-испытательного цеха А.Ф. Гришин. Как следует из докладов работников завода №185, постоянно возникали вопросы, требующие немедленного решения: «– отсутствие люков в днище для выемки стартеров без демонтажа двигателей. Представитель фирмы, м-р Дан, объяснил это ошибкой при проектировании и обещал люки сделать; – конструкция жалюзи радиатора и выхода воздуха не обеспечивает защиту от осколков снарядов и гранат и требует изменения. С нами согласились и обещали приступить к разработке новых вариантов; – из-за ряда изменений, внесенных после испытаний машины для Польши (- вероятно, упоминается танк D для Польши, если, конечно, вариант для Польши не был танком R), в корпусе сверлится очень много новых отверстий, что осложняет и затягивает работу. Были также изменены модели некоторых стальных отливок, которые до сих пор не получены заводом. Необходимо отметить чрезвычайно неудобный вход и выход из машины, но так как данную конструкцию переделать практически невозможно, этот вопрос перед фирмой не ставился чтобы не затягивать сроки изготовления машины, т.к. срок поставки уже истек и не смотря на наши требования, фирма до сих пор не установила окончательного срока поставки машины».

     Сложности при изготовлении танка для СССР были вызваны и неудовлетворительной конструкцией механизма спаривания двух бортовых трансмиссий. 7 сентября в ходе технического совещания фирма предложила очередной вариант механизма, но его признали неприемлемым из-за отсутствия возможности регулировки и значительных габаритов. Возражения советской стороны были приняты. В итоге, только через двадцать дней конструкцию доработанного механизма утвердили и приняли к изготовлению.

    На 20 октября 1937г. степень готовности деталей танка «Р» составляла около 85% (без башни), а в целом по сборке – 45-50%. В отношении башни ситуация находилась в плачевном состоянии: «... представитель фирмы мистер Ланчестер сообщил, что башни для танка на заводе не имеется, окончательные ее чертежи будут закончены к 21 октября... Вопрос об изготовлении башни прорабатывается и о принятых мерах по машине в целом и в частности по башне будет сообщено нам при очередной встрече».

    Штраусслер предлагал установить на танке рацию, но не сообщил при этом ни ее технические характеристики, ни способ установки и стоимость.

   К концу ноября 1937г. на машине полностью завершили монтаж ходовой части и начали установку в корпус двух двигателей, спаренных с гидравлическим маховиком и КП «Коталь». Но к постройке башни фирма не приступила. 22 ноября при очередном представлении чертежей башни советские специалисты указали на необходимость уравновешивания верхней крышки башни пружиной. Фирма в ответ назначила новый срок завершения чертежей с учетом всех замечаний – 26 ноября. По достигнутым договоренностям, в башне требовалось установить макет 47-мм пушки «Виккерс» с углами наведения по вертикали от -10° до +20° в паре с пулеметом и разместить боекомплект (60 снарядов) в специальных укладках. Кроме того, для вращения башни наряду с ручным приводом предусматривался и электропривод. Из-за отсутствия брони фирма приступила к изготовлению башни из конструкционной стали с последующей заменой ее броневой. Найти способ легкого запуска мотора при -30°С специалисты «Альвис-Штрауслер» самостоятельно не смогли и обратились за консультациями к третьим лицам, согласившись с доводами советских представителей о необходимости испытаний проектируемого приспособления в холодильной камере г. Бирмингэм. Для утепления танка англичане использовали теплоизоляционный материал «Ураляйт» (на основе прессованного асбеста с добавлением связующего состава) и продемонстрировали способ его приклеивания к броне особым цементом. Для обогрева боевого отделения фирма предложила схему с обдувом воздухом горячих коллекторов мотора и масляного радиатора и последующей подачей нагретого воздуха специальным вентилятором в боевое отделение.

    Наконец, к 1 июля 1938г. все работы по советскому образцу колесно-гусеничного танка «Р» фирме удалось завершить и представить к приемке готовую машину. (Рис.487)

 

Рис.487 – Приемка танка R советскими специалистами.

 

    Во время испытаний танк на колесном ходу выполнил непрерывное движение по дорогам в объеме 250 км. Выяснилось, что машина не полностью соответствует требованиям по боевой массе - превышение на 2 т (- т.е. масса машины составляла 11-12 тонн), требованиям по скорости, возможности движения под уклоном в 35°, а также по времени установки и снятия гусениц. По заключению представителей завода №185, конструктивные недостатки машины заключались в следующем: «...– из-за неудачной конструкции корпуса, совершенно невозможно переходить водителю в боевое отделение и наоборот;

– общий козырек для командира и водителя;

– снарядная укладка размещена в одном месте – в башне;

– большая сила тока, (до 200 ампер) при пуске электромотора поворота башни;

- неудачно выбран ход ролика для натяжки гусениц (если 87 звеньев, то гусеница очень сильно натянута, если 88, то очень слабо);

– максимальный угол косогора 22°, при котором возможно движение танка. Увеличение угла вызывает спадение гусениц;

– очень сложное и кропотливое одевание гусениц из-за двух ведущих колес, т.к. малейшая неровность земли вызывает складку гусеницы, которая без помощи домкрата не устраняется;

– повышенный износ резины ведущих колес при движении танка на колесном ходу из-за большого истирания ее при поворотах. После 200 км пробега диаметр ведущих колес уменьшился на 20 мм, что влияет на зацепление и вызывает дополнительные потери при перетягивании гусеницы. На боковых поверхностях поддерживающих катков также наблюдается повышенный износ, так как направление траку дается исключительно резиновой шиной катка».

    Был сделан следующий вывод: «Несмотря на наличие недостатков конструктивного порядка и обнаружения во время испытаний не полного соответствия в выполнении требований и, имея ввиду, что данный танк, являющийся оригинальным по своей принципиальной схеме, имеет ряд конструктивных особенностей и материалов, применяемых для его изготовления, тем самым представляет значительный интерес как экспериментальный образец и его дальнейшее испытание сможет выявить ряд ценных свойств, считаем возможным данный танк принять. Несоответствие условиям договора в части: неразрешении вопроса пуска двигателя в холодную погоду; превышении боевой массы на 2 т; уменьшении скоростей; спадению гусениц; превышению времени надевания и съема гусениц. Считаем нужным инженерному отделу Торгпредства учесть это при оплате фирме за машину».

    7 июля 1938 г. танк «Р» погрузили на пароход «Сибирь» и отправили в СССР. 1 августа он поступил на завод №185 (Питер), где проходил испытания под обозначением «машина «Алвис-Штрауслер» №2». Основная задача при этом заключалась в изучении наиболее интересных агрегатов и их взаимодействия в ходе эксплуатации. В частности, следовало обратить особое внимание на двигатель, гидродинамическую муфту, электромагнитную КП «Коталь», способ утепления, электрооборудование, ходовую часть и схему управления. Планировалось в процессе ходовых испытаний в объеме 1500 км (на гусеницах – 200 км, на колесах – 1300 км) пройти по шоссейным дорогам 600 км, по грунтовым и проселочным дорогам – 600 км, по пересеченной местности – 300 км. Кроме того, предлагалось провести испытания на выход машины из боя при различных повреждениях ходовой части: без одной гусеницы, без одной рессоры, без одного среднего катка и рессоры, без двух рессор и без двух средних катков, без заднего ведущего катка.

   Практически сразу же на танке «Р» обнаружили ряд серьезных дефектов:

– трудная регулировка синхронизации работы двух двигателей, вследствие этого движение машины по прямой затруднено;

– конструкция тормозов не совершенна и не обеспечивает надлежащего торможения;

– управление машиной очень сложное; наблюдается чрезмерный нагрев масла (до 300°С) в гидравлических муфтах, что нарушает сцепление двигателей с трансмиссией и дальнейшее движение становиться невозможным. Перегрев наступает после 20-25 км движения машины;

– горят сальники гидравлических муфт после 8-10 часов работы двигателей, а замена сгоревших сальников новыми требует 2-2,5 шестидневки рабочего времени;

– шестерни, главных конических передач к ведущим колесам, работают с чрезмерно высокими напряжениями (17900 кг/ см.кв.), а поэтому ломаются;

– трудность регулировки тяг управления;

– для осмотра двигателей необходимо поднять крышу с радиаторами, для чего требуются усилия 4 человек;

– трудное и неудобное обслуживание агрегатов трансмиссии с силовой установки;

– шариковые подшипники в башне танка установлены неправильно и поэтому разрушаются их наружные обоймы;

– движение в зимних условиях затруднено, так как снег набивается в звенья гусениц и там запрессовывается, гусеница чрезмерно натягивается, а машина останавливается. Такое же явление наблюдается и при движении по грязи;

– механизмы натяжения гусениц способны заклиниваться».

    Испытания пришлось прекратить. В дальнейшем решили исследовать возможность применения отдельных узлов и механизмов машины на советских танках. В первую очередь, это касалось гидромуфты сцепления и КП «Коталь».

     В январе 1937 г. Штрауслер выдвинул очередное коммерческое предложение, пытаясь заинтересовать советскую сторону колесным тягачом с 2-т прицепом. Однако предложенная конструкция особого интереса у советских не вызвала.

 

 

Переход в новое качество

 

    Первые итоги, дальнейшие планы, долгожданная сорокопятка, варианты модернизации БТ, плод компромиссов, сухопутные аксессуары для БТ-5, аксессуары для водных преград, служба танков БТ-5 в РККА, БТ-5 у иностранных операторов, машины на базе БТ-5, БТ с ракетным вооружением, отмененная замена, новая базовая модель БТ, дополнительное навесное оборудование на БТ-7, служба БТ-7 в РККА, БТ-7 у иностранных операторов, машины на шасси БТ-7, альтернативное развитие БТ, быстроходный артиллерийский (продолжение), быстроходный химический, однобашенный Т-26, эксперименты на базе однобашенного Т-26, служба однобашенных Т-26 в РККА, иностранные операторы однобашенных Т-26, САУ на шасси Т-26, машины на шасси однобашенных Т-26, колесно-гусеничный Т-26, артиллерийский танк на базе Т-26, огнеметные варианты на базе однобашенного Т-26, телеуправляемая группа Т-26, не плавающие отпрыски танков ПТ, серийный пятибашенный, САУ на базе Т-35, и снова легкие плавающие, новый базовый легкий плавающий танк, Т-38 у иностранных операторов, самоходка на базе Т-38, огнеметные плавающие, организационные аспекты на 1934г., трансформация Т-28, эксплуатация и боевое применение танков Т-28, иностранные операторы Т-28, машины на шасси Т-28, на перегибе тридцатых, подготовка кадров для бронетанковых войск.

 

    *Первые итоги.

    Практически все маститые исследователи советского танкостроения отмечают, что к 1933г. закончился период «слепого копирования» иностранных танков. В 1932-1933гг. в серию пошли новые варианты легких, основных на тот момент, танков типа БТ и Т-26. Машины не получили противоснарядного бронирования, технически по-прежнему не были совершенными, но отчетливо наметилась тенденция, отличавшая советские машины от зарубежных аналогов. Если французы уже в первой половине 1930-х во главу угла ставили вопрос защищенности танков – противоснарядного бронирования, прежде всего от воздействия противотанковой артиллерии; британцы увлеклись скоростными малыми формами танков, то советские решали задачу усиления вооружения танков. На советских легких машинах теперь утвердилось 45-мм орудие, боеприпасы которого, по мнению советских специалистов, обладали достаточным осколочно-фугасным и бронебойным действием.

   Однако начнем с подведения итогов. Осенью 1932г. начался анализ итогов 1-го пятилетнего плана развития СССР, в рамках которого протекал процесс вооружения армии. 12 октября 1932г. появился документ центрального планирующего органа «Аналитический обзор Госплана СССР «Итоги оборонной подготовки промышленности в первой пятилетке». Документ признает, что на начало 1-й пятилетки (1928г.) военная промышленность СССР «находилась почти в состоянии консервации». Изменение ситуации анализируется с позиции существа заявки НКВМ на год ведения войны и степени ее удовлетворения промышленностью. Военная заявка НКВМ отражала, как военную доктрину, так и материально-технический уровень вооруженных сил. «Основная линия, проходящая через все разновременно данные заявки НКВМ, есть линия роста технической вооруженности РККА. До разработки задания МВ-10 (осень 1930г.) (- термин «задание МВ-10» документ поясняет так: «встречается в данной работе в двояком смысле: он означает последний вариант заявки НКВМ, причем в тех случаях, когда имеются в виду поправки, внесенные в эту заявку правительством») заявка росла главным образом в количественном отношении: по всем основным номенклатурам заявка 1928г. намечает весьма значительное (на 50-100%), но почти равномерное увеличение против заявки 1927г.,… а решительный скачок делается только по танкам (+ 600% к заявке 1927г. (- в заявке 1927г. заказывалось 150 танков)». Заявка на 1930г. намечала большой скачок по гаубичной и тяжелой артиллерии (+ 200-300%), мелкокалиберной артиллерии (+ 600%) и танкам (+ 1200% к заявке 1927г., удвоение к заявке 1928г.). В 1931г. серия постановлений правительства вносит коррективы в задание МВ-10, устанавливает новые задания к весне 1933г., подчеркивая тенденции роста производства тяжелого вооружения, в том числе, танков и авиации.

    Анализ Госплана указывает, что развертывание военного производства преследовало невыполнение намеченных планов. Помимо прочих, выделяются организационные проблемы, однако подчеркивается: «К настоящему времени военные производства, организовавшись в виде ряда четко обособленных отраслей, в основном закончили и развертывание органов технического руководства: созданы конструкторские бюро, научно-исследовательские и опытные центры, специализированные проектирующие организации». «Военная промышленность СССР представляет собой в настоящее время громадную отрасль с основным капиталом в 1400 – 1500 млн. руб., с производственной программой в 2400 млн. руб. на 1932г., с армией рабочих и служащих в 400 тыс. чел.». В отношении танковой промышленности указывается, что она была создана за эти годы заново (т.е. с нуля и примерно до 25 тыс. работников, по плану), и перелом к лучшему в этой отрасли наступил в 1932г. за счет создания кооперации между смежными предприятиями. Правда, удельный вес танковой промышленности, исходя из заданной заявки МВ-10 с учетом полного достижения мощностей составляет к весне 1933г. всего 15%. (Табл.10)

 

Таблица 10 – Структура и удельный вес танковой промышленности, по отношению к заявке МВ-10 по мощностям, к весне 1933г.

Номенклатура	Удельный вес мощности военных заводов	Структура танковой промышленности
таки	15%	Входит кадровый танковый завод (- очевидно, з-д №174), работающий в кооперации с несколькими гражданскими з-ми. Все остальные з-ды – гражданские и, за исключением ХПЗ, входят в ВАТО.

 

     Обзор Госплана особо выделяет: «Медленные темпы освоения производства (- относится не только к танковой отрасли, но ко всей военной промышленности) сопровождаются чудовищными (-!!!) цифрами брака, превосходящими всякие плановые и мобилизационные расчеты». Судя по приводимым в документе примерам, процент брака в военной промышленности СССР в среднем был не ниже 65-70%, а по отдельным производствам – до 90% и даже более!

   Выводы Госплана довольно осторожны и, пожалуй, далеки от победных реляций в духе громогласной советской пропаганды. «Показатели работ военной промышленности в первой пятилетке свидетельствуют об определенной угрозе ее мобилизационной готовности с этой стороны: военная промышленность, не выполняющая в мирное время производственных программ, с недозагруженным основным капиталом, слабо насыщенная рабочими, с недостаточным и плохо организованным жилфондом, плохо ведущая капитальное строительство, не может рассчитывать на удачную мобилизацию и бесперебойное развертывание производства продукции для фронта во время войны. При всех успехах и достижениях, которые военная промышленность имеет за первую пятилетку, эти выводы являются решающими для оценки положения…».

   В переводе на бытовой язык выводы Госплана звучали не только, как приговор для замыслов немедленной возможной агрессии с целью освобождения Европы от ига капитала, но и как основание для проведения чисток от «вредителей» в руководящих и инженерно-технических слоях организаторов советской индустриализации.

    В прежних советских источниках, не вдаваясь в детали, обычно приводили: за 1929-1933гг. промышленность построила 7,5 тысяч танков, успешно выполнив «Первый пятилетний план развития и реконструкции Вооруженных сил СССР на 1928-1932гг.», подчеркивая, что план составлял 5,5 тысяч танков.

   Этот вывод требует некоторого осмысления.

   Во-первых, о том, какое же все-таки количество танков рассчитывали получить, допустим, к концу 1933г. Количество 5,5 тыс. танков было определено Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) «О состоянии обороны СССР» от 15 июля 1929г., но в августе 1931г. была принята «Большая танковая программа», согласно которой к 1933/1934гг. рассчитывали получить сначала 10000 танков, а затем 8500 шт. А в постановлении КО от сентября 1931г. о производстве танков в военное время зафиксировано требование в 40 тыс. танков. Видимо, все же корректно подводить количественные итоги ориентируясь на цифру 8500 танков.

   Во-вторых, попробуем провести уточненный подсчет выпущенных в 1929-1933гг. танков.

   Сначала обратимся к цифрам по производству танков согласно сводке Главного военно-мобилизационного управления наркомата тяжелой промышленности СССР на 12 января 1933г. (Табл.11)

 

Таблица 11 - Сводка Главного военно-мобилизационного управления наркомата тяжелой промышленности СССР на 12 января 1933г.

Типы танков		Выполнение заказа НКВМ в 1931г.		Заказ на 1932г.		Выполнение заказа на 1932г.			Заказ на 1933г.	Процент изготовления к годовому заказу			Процент предъявления к годовому заказу
	По данным производ-ственного сектора		По данным завода		Изготовлено		Предъявлено	Сдано
Т-26 обр. 1931/32гг.	120		120	1600	°1410 ------ 1396		1361	950	1800		°88,1 ----- 87,3	85,1
Т-27	365		303	2100	1703		1694	1694	900. в т.ч. 300 УММ		81,9	80,7
Т-37А//Т-37РТ	-		-	-	-		-	-	1200		-	-
БТ-2	3		3	600	600		434	396	1000		100	72,3
Т-28 обр. 1933/35гг.	-		-	-	-		-	-	90		-	-
Т-35	-		-	-	-		-	-	30		-	-

° Числитель – собрано, знаменатель – принято ОТК.

 

    Судя по приведенной вполне официальной статистики, в 1931г. было построено и сдано от 426 танков до 488 (из них от 303 до 365 шт., это танкетки-танки). В 1932г. было построено 3713 единиц танков, а сдано – 3040 штук (из них, соответственно – 1703 шт. или 1694 шт. это танкетки-танки).  В таблице не отражено производство танков Т-18, хоть и считавшихся устаревшими, но находившихся на вооружении в войсках – еще 950 машин. Итого, на круг максимум – 5151 танк, но это без учета производства за 1933г.

    Интересно также узнать количество произведенных пушек, годных для установки на танки за тот же период. (Табл.12)

 

Таблица 12 – Производство танковых пушек и орудий, годных для установки на танки, в 1931-1932гг., согласно сводке Главного военно-мобилизационного управления наркомата тяжелой промышленности СССР на 12 января 1933г.

	Сдано в 1931г.	Заказ на 1932г.	Изготовлено в 1932г.	Сдано в 1932г.	Заказ на 1933г.	Процент изготовленных к годовому заказу
20-мм		100	44	3	50	44
37-мм Гочкиса	844	40	41	40	-	102,5
37-мм Б-3	75	200	200	-	-	100
45-мм танковая	-	1950	580	8	2850	29,7
76-мм полковая 1927г.	-	220	220	153	-	100

 

   Теперь заглянем в документ «О системе танкового вооружения на вторую пятилетку», подготовленный 15 июля 1933г. на имя председателя Комиссии обороны при СНК Молотова за подписью наркомвоенмора и председателя РВС Ворошилова. В его преамбуле - «Итоги первой пятилетки» - приводится еще одна официальная статистика по производству танков в СССР на указанную дату.

«1. Количественные и качественные показатели.

Система авто-броне-танкового вооружения, с которой мы вступили в первую пятилетку, в основном, была построена на принципе внедрения танков в общевойсковые соединения, как средство их усиления при действиях в тактической зоне. Однако, на основе лучших заграничных типов и ряда собственных совершенных конструкций в течение Первой Пятилетки удалось поставить на массовое производство образцы наиболее совершенного танкового вооружения, и эти технические достижения создали прочные предпосылки к коренному изменению оперативно-тактических взглядов на применение танков и потребовали решительных организационных изменений момтомеханизированных войск в сторону: 1) Создания самостоятельных мехсоединений; 2) Создания мощного танкового резерва Главного Командования; 3) Организационного оснащения мехчастями кавалерийских дивизий и бригад; 4) Органическое оснащение танковыми частями стрелковых дивизий.

Успехи социалистического строительства обеспечили создание собственной авиационной, автотракторной и танковой базы, и Первая Пятилетка превратила РККА из армии в отношении механизации отсталой – в армию передовую, и во всяком случае, по числу и качеству боевых машин, не уступающую самой сильной капиталистической армии (- интересно, армию какого государства Ворошилов имел в виду?).

Количество танков в РККА на 1.05.1933г.

Т-27 – 2.430, Т-37 – 50, Т-18 – 950, Т-26 – 1.550, Б-Т – 710 (- вероятно, уже с БТ-5, этот вариант БТ начал производится с марта 1933г., но все равно количественный показатель выглядит завышенным), Т-24 – 25, Т-28 – 12, Т-35 – 2 (- опытные).

Всего – 5729 танков.

Оценка. Это свидетельствует об исключительном успехе нашей советской техники и производства, так как на 1-е января 1929г. РККА имела всего 90 танков устарелых заграничных систем и несколько десятков танков Т-18».

    Как видим, и в этом варианте количество произведенных танков далеко от показателя 7,5 тыс., который указывали советские авторы

   Теперь попробуем подсчитать количество танков, построенных за более широкий временной диапазон с 1927г. до конца 1933г. Следует уточнить, что учитываться будут только танки, строившиеся серийно и принятые на вооружение в указанный период, а именно: все танки типа Т-18,  Т-27 и танки первых моделей типа БТ, Т-26, включая огнеметный вариант, Т-28, плавающие. (Табл.13)

 

Таблица 13 – Расчет построенных в 1929-1933гг. танков, принятых на вооружение.

Тип	Производитель	1927-1929гг.	1930г.	1931г.	1932г.	1933г.	Итого
МС-1/Т-18 обр. 1927/29гг.	З-д «Большевик» (бывш. Обуховский), он же з-д №174	109					109
Т-18 обр. 1930г.	З-д «Большевик» (бывш. Обуховский), он же з-д №174 Мотовилихинский з-д	12	325	476?       37?			813       37   850
Т-27	З-д «Большевик» (бывш. Обуховский), он же з-д №174 З-д №2 ВАТО, он же з-д №37 и НАЗ, он же ГАЗ			45       320	1703	900	45       2923     2968
ОТ-27/ХТ-27	З-д №2 ВАТО, он же з-д №37 и НАЗ, он же ГАЗ				87	100	187°
Т-24	ХПЗ			25			25
БТ-2	ХПЗ			3	434	224	661°°
Т-26 обр. 1931/32гг.	З-д «Большевик» (бывш. Обуховский), он же з-д №174			88?	897	576	1561
ОТ-26/ХТ-26	З-д №174					115	115
Т-28 обр. 1933/35гг.	З-д «Красный Путиловец», он же Путиловский					44/41°°°	41
Т-41 серийный	З-д №37					12	12
Т-37А//Т-37РТ	З-д №37					126	126

° Приблизительные значения по производству ОТ-27/ХТ-27

°° Военной приемкой было принято 620 БТ-2.

°°° Произведено 44, принято заказчиком – 41.

 

    Итого с 1927г. по 31 декабря 1933г. было построено и принято заказчиком 6614 танков, что, все равно, почти на тысячу меньше, чем по подсчетам, приводившимися советскими авторами и на две тысячи меньше, чем требовала «Большая танковая программа».

    Итак, по валу танков СССР в 1933г. вышел на первое место в мире, точнее говоря, во всех остальных странах мира вместе взятых танков теперь было меньше, чем в СССР.

   Однако эти цифры не вполне отражают истинное положение вещей. Советские военные еще в 1929г. признали танки типа Т-18 устаревшими, т.е. практически не годными к боевой службе. Такая же ситуация сложилась к 1933г. и с танкеткой-танком Т-27, пущенный в производство плавающий танк Т-37А призван был наскоро заменить еще не успевший состариться Т-27. На многих новейших БТ-2 стояли бэушные иностранные двигатели, отличавшиеся пожароопасностью и требовавшие постоянного ремонта. Только примерно 127 танков получили штатное пушечно-пулеметное вооружение, а до 350 БТ-2 первое время вообще не имели вооружения. Машины этого типа, едва ли не официально относили в разряд учебных. Двухбашенные танки Т-26 также вызывали множественные нарекания из-за плохого качества. Пушечно-пулеметные варианты Т-26 получали зачастую старые 37-мм орудия, причем разного типа. Из 25-ти произведенных Т-24, только два на тот момент имели пушечное вооружение.

    Интересно, что в отчетных документах советские руководители высказывают другое мнение насчет советских танков - скорее, идеальное, чем реальное. В документе «О системе танкового вооружения на вторую пятилетку», например, встречается такая оценка: «Конструкция танков, состоящих в данный момент на вооружении РККА, могут быть сравнимы в отношении их боевых качеств только с самыми лучшими аналогичными образцами заграничной техники, так как они не только не уступают им по отдельным своим элементам, но даже по некоторым критериям машин превосходят лучшие заграничные образцы… Оперативный танк Б-Т ничем не уступает американскому быстроходному танку Кристи, а по мощности вооружения превосходит его (- верно по отношению к моделям следующим за БТ-2, но не к самому БТ-2)… Мощный танк особого назначения Т-35, не имеющий себе равного за границей (- т.е. его британский прототип А1Е1 уже не ровня), значительно превосходит французский танк 3С (- так в источнике) по скорости хода и качествам ходовой части (- весьма спорно, учитывая, что 2С имел вдвое более толстое бронирование и почти вдвое большую массу, чем опытные Т-35)… Опытный образец оперативного плавающего танка ПТ-1 по новизне и совершенству конструкции не имеет себе равного за границей (- это отчасти верно, но, забегая вперед - тема ПТ-1 так и останется опытной)».

   Возникает закономерный вопрос, а стоило ли гнать в большие серии сырые изделия, зачастую не имевшие даже штатной комплектации? Вполне можно было обойтись гораздо меньшим количеством установочных партий, чтобы отработать технологию производства, опробовать тактические характеристики машин в войсках, сделать выводы, внести коррективы в конструкции или выбрать более лучшие типы. Нет, во всем этом была какая-то иная логика. В цитируемом выше анализе Госплана встречается фраза, косвенно раскрывающая причины невероятной спешки в оснащении армии танками. В тексте документа сказано: «Если учесть, что в заявке (- НКВМ) 1927г. танки значились в цифре 150 шт., этот (- последовавший) скачок свидетельствует лишь о начавшемся выравнивании уровня вооружения РККА с западноевропейскими армиями».  А что это такой за уровень был у западноевропейских армий на начало 1930-х годов? Вплоть до 1933г. самым мощным танковым парком располагали французы – около 2300 танков, но практически все это были ветераны Первой мировой Renault FT с запасом хода в 35 км – на таком оборудовании далеко не уедешь в русских степях и чащобах. Самый опасный противник СССР – Польша располагала примерно 140 аналогичными танками Renault FT. Самый ненавистный противник советской власти – Британия практически вообще не имела сухопутных войск, а ее танковый парк, самый современный на тот момент, насчитывал всего пару сотен машин. Что касается Германии, то только в 1935-1936гг. в вермахт начнут поступать пулеметные тонкобронные Pz I, а пока - только фанерные макеты для поднятия тевтонского духа и упорных тренировок.

      Куда же так спешили товарищи? Оставим этот вопрос без ответа, но фактом является то обстоятельство, что СССР первым начал реально готовиться к масштабной войне, войне нового типа (войне моторов). Кстати говоря, процесс перевооружения Красной армии сопровождался невероятной пропагандистской шумихой, что насторожило соседей СССР и, в конечном счете, спровоцировало европейские страны к ответным мерам. Итог известен.

     Правда первыми, кто реально заинтересовался советскими танками были не враги, а друзья – на тот момент. В 1932г. советские радушно показали турецкой стороне четыре танка Т-26 в разной комплектации, разведывательный танк Т-27 и даже только что собранный прототип пятибашенного гиганта Т-35. В 1933г. представители турецкой закупочной комиссии договорились о поставках бронетехники. Доставка была произведена в 1935 году. Пишут, что поставили 60 (по различным источникам – 61, 64, 65 или 67 единиц) танков Т-26, в основном однобашенного варианта, но было также небольшое количество двухбашенных пулеметных машин. В числе прочих образцов техники присутствовало несколько танкеток-танков Т-27 (как минимум, 2 единицы), бронеавтомобили БА-6 и один плавающий танк Т-37А.

    Создание танковой армады проходило на фоне уточнения тактики применения танков, развития теории глубокой наступательной операции, организации механизированных войск.

     Рабочим органом процессов разработки, производства и оснащения армии танками по-прежнему выступало Управление Механизации и Моторизации РККА. По штату №1/37 на 01.02.1933г. руководящий состав УММ состоял из: начальник управления – Халепский Иннокентий Андреевич, заместитель начальника управления – Грязнов Иван Кенсоринович, для особых поручений – Ратнер Иосиф Маркович, секретарь – Зиновьев Александр Иванович.

     Как мы помним, теоретические основы глубокой наступательной операции заложил Триандафиллов, но после его гибели в 1931г., тему подхватил и продолжил Тухачевский. В феврале 1933г. после утверждения наркомвоенмором Ворошиловым в войска были спущены временные указания по организации глубокого боя – специальная инструкция, по которой войскам надлежало проводить опытные учения, документ подготовил Тухачевский, видимо, не без штудирования британского опыта. (Рис.488)

 

Рис.488 - «Панорама» развертывания английских мотомехчастей. Танкетки на переднем плане и в глубине порядков. Фото или рисунок по фото из книги советского автора К. Степного «Современные средства броневых войск», изданной в 1933г.

 

    14 сентября 1933г. начальник УММ И. А. Халепский писал заместителю наркомвоенмора СССР М. Н. Тухачевскому: «… вот уже восемь дней, как нахожусь в Тоцких лагерях и вплотную работаю над основами организации наступательного глубокого боя… В проработке своей темы положил в основу разработанные Вами тезисы «глубокого боя». Могу Вас порадовать, Михаил Николаевич, что Ваша теоретическая разработка, Ваши тезисы, практически проверяемые на боевой практике, в основном, полностью и целиком себя оправдывают». Обращает на себя внимание подобострастный тон письма Халепского – в 1929г. он был более смелым в переписке с самим Сталиным, позволял себе острую критику, открыто высказывал собственное мнение. К 1933 году все переменилось в отношениях между товарищами.

    9 марта 1933г. Комиссия по разработке и организации автобронетанковых войск предложила систему организации механизированных войск. В результате был изменен боевой порядок РККА. Была разработана организационно-штатная структура для танковых подразделений, частей и соединений. В РККА появились механизированные корпуса, состоящие из механизированных бригад, отдельные механизированные танковые бригады – вероятно, они же танковые бригады Резерва Главного Командования, механизированные полки в кавалерийских корпусах и танковые батальоны в стрелковых дивизиях (кстати, заново была определена глубина боевого порядка стрелковой дивизии в обороне – 10 км, при ширине фронта от 6 до 12 км).

    В 1933г. продолжилось формирование двух механизированных корпусов, начатое в 1932г. Состав механизированных корпусов образца 1932 года не был однородным. Каждый из них формировался из двух-трех механизированных бригад, включавших по два танковых батальона. Батальон, в свою очередь, состоял из трех рот. Всего мехбригада должна была состоять из 220 танков. Предполагалось (и по большей части выполнялось), что два батальона будут оснащаться танками сопровождения пехоты типа Т-26, а два других – танками БТ. Встречается и несколько иное описание мехкорпусов того периода. Мол, каждый корпус имел по две бригады трехбатальонного состава: одну из танков БТ, вторую – из Т-26.  

    Помимо двух мехкорпусов, формировались шесть отдельных механизированных бригад. (Рис.489)

 

Рис.489 – Смешанный состав танковых бригад, бригада Калиновского, 1933г.

 

     Формировались также механизированные полки кавалерийских дивизий. Эти полки, в каждом из которых насчитывалось 60 танков БТ и 30 танков Т-37, являлись основной ударной силой кавалерийской дивизии.

     Встречается, что по состоянию на 19 марта 1933г. на вооружение РККА было принято 1411 танков Т-26, 2146 танкеток-танков Т-27 и 522 танка БТ, плюс, о чем постоянно забывают, 950 танков Т-18 (их начнут выводить «во вторую линию» с 1934г.) – всего 5029 шт. А вот, какая справка по этому поводу приводится в документе «О системе танкового вооружения на вторую пятилетку»:

«2. Организационная структура мехвойск.

К 1.05.1933г. РККА имеет:

А) Механизированные соединения:

	2 мех-корпуса	6 отд. мех. бригад	14 мехполков и 7 мехдивизионов конницы	Итого
Т-27	40	280	30	350
Т-18	30	30	25	85
Т-26	300	500	120	920
БТ	250	180	112	542
Итого	620	990	287	1.897

 

Б) Танковый Резерв Главного Командования:

	4 танковых полка	8 танковых батальонов и 4 танковые роты	Итого
Т-27	70	110	180
Т-18	250	150	400
Т-26	80	120	200
Т-24	25	-	25
БТ	30	-	30
Т-28 и Т-35	-	14	14
Итого	455	394	849

 

В) Органически внедренные в общевойсковые соединения:

28 отдельных танковых батальонов в стрелковых дивизиях, 23 отдельных танкетных (- т.е. вооруженных танкетками, танкетками-танками) батальона в стрелковых дивизиях, 37 танкетных рот, 6 авто-бронерот и 1 мото-мехбатальон с общим количеством:

Танкеток Т-27 – 1.950, танков Т-18 – 380, Т-26 – 460 и Б-Т – 138. Итого – 2.898 боевых машин». В документе в пункте В) итог «2.898 боевых машин» посчитан неверно – правильная цифра: 2928 боевых машин.

    Подсчет по пунктам А), Б) и В) документа дает в сумме число 5674 танка в составе РККА на середину 1933г.

   С появлением танковых частей и других новых родов войск (например, ВДВ) создавались условия для уничтожения противника путём одновременного воздействия на всю его тактическую глубину.

    7 октября 1933г. Тухачевский представил Ворошилову доклад о результатах проведённого им учения на тему «Прорыв усиленной стрелковой дивизией укреплённой полосы противника на узком фронте». В докладе М. Н. Тухачевский изложил основы общевойскового боя, получившие потом официальное признание и закрепление в уставах. Михаил Николаевич рассматривал современный общевойсковой бой как бой, в котором победа достигается согласованными действиями всех родов войск и в котором танки играют видную роль. «…Современные средства подавления, будучи применённые в массовых масштабах, — писал М. Н. Тухачевский, — позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей глубины тактического расположения обороны противника.
Эти средства, и в первую очередь танки, позволяют: а) подавить систему огня обороны противника так, чтобы большая часть артиллерии и пулемётов не могла принять участия в отражении атаки и проникновения наступающей пехоты и танков НПП ( - непосредственной поддержки пехоты) в глубь оборонительной полосы; б) нарушить систему управления, сковать и изолировать резервы противника с тем, чтобы в период боя в глубине оборонительной полосы разгромить по частям разные эшелоны боевого порядка противника. Так как в этом случае успех продвижения пехоты зависит от успеха продвижения танков, то основная масса артиллерии должна быть обращена на поддержку танков и только после выхода их в свои районы действий обращается для поддержки пехоты на участках, где нет танковой поддержки. Таким образом, поддержка пехоты возлагается на танки, а поддержка танков на артиллерию». В связи с тем, что на этом учении танковая атака сопровождалась огневым валом, Тухачевский отмечал: «…это заставляет, с одной стороны, артиллеристов продолжать разработку организации огневого вала в различных условиях и применительно к разным скоростям атакующих танков, с другой — обратить особое внимание на способы связи между танками и артиллерией танковой поддержки. Наконец, совершенно необходимо, чтобы танковые части учились действовать в условиях пониженной видимости и совместно с мощной артиллерией. Установление прочных способов связи между танками и артиллерией должно быть основательно разработано… Взаимодействие танков, авиации и авиадесантов в глубине оборонительной полосы противника должно быть обеспечено предварительной увязкой их действий в плане боя по времени и пространству».

    Несмотря на в целом здравые постулаты Тухачевского по тактике применения танков во взаимодействии с другими родами войск, его позиция подверглась резкой критике со стороны его непосредственного шефа Ворошилова. К сожалению, мне не известны подробности мнения Ворошилова, пишут так: «Известное недопонимание основ глубокого боя проявил в то время народный комиссар по военным и морским делам К. Е. Ворошилов, который на Пленуме РВС СССР резко критиковал заместителя народного комиссара по военным и морским делам СССР М. Н. Тухачевского». 20 ноября 1933 года Тухачевский обратился с письмом к К.Е. Ворошилову: «…после Вашего выступления на Пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой…». Письмо заканчивалось словами: «Я потому решил написать это письмо, что после Пленума началось полное брожение в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития, и, так как, повторяю, это целиком расходится с тем, что Вы неоднократно высказывали, я решил Вас поставить в известность о происходящем разброде…». Отголоски борьбы между взглядами Тухачевского и Ворошилова (или между ними лично) можно найти в статье Тухачевского, посвященной новому Полевому уставу РККА 1934 г. (ПУ-34), в которой он допустил критику тех, кто утверждал, что «танки имеют значение лишь как средство непосредственной поддержки пехоты». Тухачевский настаивал, что «средства наступательные или средства подавления, к которым относятся танки, авиация, химия, требуют очень большого искус­ства в организации их взаимодействия». Он призывал к тому, чтобы отрабатывалось «кропотливое, тщательное взаимодействие между пехотой, тан­ками и артиллерией». Тухачевский видел тактическую разницу в типах танков, он подчеркивал, что задача танков дальнего дей­ствия (тип БТ) - прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную группировку артиллерии и отрезать главным силам про­тивника пути отхода. Увы, аргументы его противников не приводятся.

    *Дальнейшие планы.

    Определяющим документом развития танкостроения в СССР с 1933 по 1937 годы стал документ «О системе танкового вооружения на вторую пятилетку», появившийся 15 июля 1933г. за подписью наркомвоенмора и председателя РВС Ворошилова. В нем, в частности, говорилось: «Система авто-бронетанкового вооружения, утвержденная РВС СССР 17-го июля 1929 г., в отношении танков была построена в соответствии и оперативно-тактическими требованиями, основанными на принципе внедрения их в войсковые соединения, как средство усиления основных родов войск. Соответственно этой материально-технической базы, построение танковых частей шло по линии создания преимущественно танковых частей, резерва главного командования, как средства прорыва в войсковых танковых батальонов, как средства усиления ударной, пробивной силы стрелковых и кавалерийских соединений.

     В отношении соединения самостоятельных механизированных соединений оставались лишь задачи опытного порядка. Однако на основе лучших заграничных образцов и ряда собственных совершенных конструкций, в течение 1-й пятилетки удалось поставить в массовое производство и оснащение РККА лучшие образцы наиболее совершенного танкового вооружения, обладающие совершенно новой тактико-технической характеристикой и резким увеличением быстроходности, подвижности, маневренности увеличения радиуса действия и огневой мощи».

    Намечались основные направления развития организации мехсоединений в контексте задач глубокой операции:

«- значительное увеличение огневой мощи как мехсоединений в целом, так и каждой боевой машины, входящей в их состав;

– оперативный размах действий мехсоединений требует наличия их оперативной подвижности, для чего все основные типы машин, входящие в состав мехсоединений, должны иметь обязательно двойной ход, т.е. колесный и гусеничный;

– современная противотанковая защита и особенно наличие крупнокалиберных пулеметов, выдвигает требования увеличения скоростей и маневренной способности танков и увеличение стойкости их брони…».

В разделе «Задачи на Вторую Пятилетку» сообщается:

«Вторая пятилетка должна сделать механизацию одним из решающих элементов будущих операций Красной Армии. Вытекающие из этого требования:

а) Лучшие, наиболее мощные и быстроходные танки должны быть сгруппированы в сильные мехсоединения оперативного и стратегического значения (мехбригады и мехкорпуса);

б) В распоряжении Главного Командования должен быть сильный резерв танков (количественного и качественного значения), который бы обеспечил создание абсолютного танкового превосходства над противником на ударных направлениях;

в) Стратегическая конница, сохраняющая и впредь своё значение, прочно оснащается мехсредствами и самоходной артиллерией;

г) Общевойсковые соединения (большинство дивизий, а в дальнейшем и полков) должны иметь свои органические мехчасти, как для разведки, так и для боя.

Исходя из этих требований на ближайшие годы на массовом производстве должны находиться следующие основные типы боевых машин:

а) Разведывательный танк (танк Т-37). Основной танк службы боевого обеспечения всех мехсоединений и средство боевой разведки и боя пехоты. Основные требования: быстроходность, вездеходность (в том числе – плавучесть), маневренность, низкий габарит, дешевизна и массовость производства.

б) Общевойсковой танк (танк Т-26). Основной, органический танк общевойсковых соединений, он же танк количественного усиления ТРГК. Основные требования: маневренность на поле боя, броня, защищающая от бронебойных пуль, разнообразное вооружение (пушка, пулеметы, огнемет, химприборы), наконец, дешевизна и массовость производства.

в) оперативный танк (танк БТ, в дальнейшем типа ПТ-1). Танк самостоятельных мехсоединений. Все в этом танке подчиняется требованиям быстроходности, вездеходности (в том числе плавучести) и мощного вооружения.

г) Танк качественного усиления (ТРГК) (танк Т-28). Основные требования: сильное вооружение и броня, быстроходность, позволяющая его применять также в операции совместно с мехсоединениями.

д) мощный танк особого назначения (подходящий на сегодня Т-35). Танк качественного, добавочного усиления при прорыве сильно и заблаговременно укрепленных полос. Основное требование – мощное вооружение и броня, защищающая от мелкокалиберных снарядов.

Предусмотреть возможность использования и постановки на производство во время войны опытного образца танка Т-34 (- мобилизационный) на базе автомобильной промышленности.

Исходя из вышеизложенного, РВС СССР утвердил следующую систему бронетанкового вооружения:

1. Основные танки – 5 типов:

а) Разведывательный – типа Т-37;

б) Общевойсковой – типа Т-26;

в) Оперативный – типа Б-Т, в дальнейшем ПТ-1;

г) Танк качественного усиления ТРГК – типа Т-28;

д) Мощный танк особого назначения – типа Т-35.

2. Специальные танки – 7 типов (на шасси, стандартных с перечисленными выше):

а) 3 химических (на шасси общевойскового, разведывательного и оперативного танков);

б) 2 саперных (на шасси общевойскового танка и танка качественного усиления ТРГК);

в) Самоходная артиллерийская установка (на агрегатах общевойскового танка);

г) Танк управления (на шасси общевойскового танка и танка качественного усиления ТРКГ).

3. Бронемашины – 2 типа (на шасси ФОРД-А и ФОРД-3А):

а) Разведывательная (на шасси ФОРД-А);

б) Боевая (на шасси ФОРД-3А).

4. Железнодорожные боевые машины – 2 типа:

а) Мотто-броне-вагон (- так указано в источнике);

б) Разведывательная дрезина-броне-автомобиль (стандартный с бронемашиной).

5. Тракторы – 3 типа (все типы общегосударственные):

а) Легкий быстроходный трактор СТЗ-3;

б) Тяжелый быстроходный трактор «Коммунар»;

в) Тяжелый мощный трактор «Сталинец».

6. Транспортеры – 2 типа:

а) Транспортер боеприпасов на поле боя (шасси стандартное с разведывательным танком);

б) Транспортер пехоты (на шасси легкого трактора).

7. Транспортные машины (существующие в массовом производстве с установкой 3-х осных ходовых частей и полугусеничных снежных ходов):

а) ФОРД-А;

б) ФОРД-АА;

в) АМО-5;

г) Я-5.

Основные тактико-технические требования к этим машинам должны быть предъявлены следующие:

I. Основные танки.

1). Разведывательный танк (танк Т-37):

боевой вес – 3,3 тн, скорость – 40 км/ч, вооружение – 1 пулемет, броня – защита от бронебойных пуль с дистанции 400 м, конструкция – плавающий.

2). Общевойсковой танк (танк Т-26):

боевой вес – 9,5 тн, скорость – 50 км/ч, вооружение – 45 мм пушка (часть машин с 76 мм пушкой) и 1 пулемет, или 2 пулемета и 1 огнемет, броня – защита от бронебойных пуль, конструкция – желательно колесно-гусеничный.

3). Оперативный танк (тип – танк БТ, в дальнейшем – ПТ-1):

боевой вес – 11-14,5 тн, скорость – 60 км/ч на гусеницах и 80 км/ч на колесах, вооружение 1 – 45 мм пушка (часть машин с 76 мм пушкой) и 3 пулемета, броня – защита от бронебойных пуль, конструкция - плавающий, колесно-гусеничный.

4). Танк качественного усиления ТРГК (тип – танк Т-28):

боевой вес – 20-30 тн, скорость – 40 км/ч на гусеницах и 70 км/ч на колесах, вооружение – 76 мм пушка и 3 сверхскоростных пулемета, броня – защита от бронебойных крупнокалиберных пуль с любой дистанции, конструкция – колесно-гусеничный.

5). Мощный танк особого назначения (тип – танк Т-35):

боевой вес – 45 тн и более, скорость – 30 км/ч, вооружение – 76 мм пушка или 152 мм пушка, две 45 мм пушки или одна 45 мм пушка и 4-6 пулеметов, броня – защита от бронебойных крупнокалиберных пуль с любой дистанции и от мелкокалиберных снарядов (37-45 мм) с дистанции 500-700 м, конструкция – желательно колесно-гусеничный.

II. Специальные танки.

1. Передовой химический танк (шасси Т-27):

Назначение – средство поражения огнеметом огневых точек, живой силы, танков и бронемашин, постановка дымовых завес, заражение местности стойкими ОВ и дегазация, работает преимущественно в зоне действия разведывательных частей. Вооружение – пулемет или автоматическая винтовка, огнемет с дальностью огнеметания 50 м, прибор установки дымовой завесы (длиной 500 м и шириной 2 м).

2. Общевойсковой химический танк (шасси Т-26):

Назначение – то же, что и предыдущий. Вооружение – 1 пулемет. Специальное оборудование – 1 огнемет с силой струи до 80 мтр, дымприборы, дающие дымзавесу 1.500х3 мтр. Или приборы заражения местности ОВ (6.000 км. мтр.) со средней плотностью ОВ.

3. Оперативный химический танк (шасси БТ, в дальнейшем ПТ-1):

Назначение – то же, что и у общевойскового. Вооружение и специальное оборудование – то же, что и у общевойскового химического танка.

4. Саперный танк (шасси Т-26):

Назначение – средство для наводки мостов и траления мин. Вооружение – 1 пулемет. Специальное оборудование – 1 колейный мост длиной 9 мтр., допускающий переход по нему танков весом до 14,5 тн. Съемное приспособление для траленья мин на ширину танка и съемное приспособление для очистки снега на ширину танка.

5. Большой саперный танк (шасси Т-28):

Назначение – то же, что и предыдущий. Вооружение – 2 пулемета. Специальное оборудование – 1 колейный мост длиной 15 мтр, допускающий переход по нему танков весом до 25 тн. Съемное приспособление для траленья мин га ширину танка или приспособление для разбрасывания мин и съемное приспособление для очистки снега на ширину танка. Конструкция – должна допускать работу, не выходя из танка.

6. Танк управления – штабной (шасси Т-26 и Т-28):

Назначение – подвижной бронированный командный пункт для командования и штаба мехсоединений и частей и для управления артиллерийским огнем. Вооружение: 1 пулемет для общевойскового и оперативного танка и 2 пулемета для танка качественного усиления. Специальное оборудование, необходимое для работы командира и штаба и радиостанции (общевойсковой танк рассчитывается на 3 чел. – остальные на 5 чел.). Танки управления арт. огнем – снабжаются спец. приборами.

7. Самоходные артиллерийские установки:

Назначение – артиллерия непосредственной поддержки мехсоединений. Артиллерия сопровождения общевойсковых соединений и конницы. Тип шасси – агрегаты общевойскового танка (Т-26), броневая защита – от бронебойных пуль с дистанции от 300 м. Типы орудий: а) малый триплекс: 76 мм дивизионная пушка или 122 мм гаубица или 152 мм мортира; б) 76 мм зенитная пушка ( в случае невозможности осуществить конструкцию – решение ищется путем установки пушки на быстроходный трактор); 152 мм гаубица «К».

Новые проблемы механизации РККА.

В качестве специальной научно-исследовательской работы по разрешению новых проблем механизации РККА ставятся следующие задачи:

1) Разработка вопросов переброски с десантными целями танков по воздуху на самолетах;

2) Изготовление образцов приспособлений к существующим типам машин для движения их в зимних условиях;

3) Окончательное решение проблемы создания телеуправляемых танков;

4) Перевод всех моторов на тяжелое топливо.

Прошу утвердить представленную систему бронетанкового вооружения.

Народный Комиссар по военным и морским делам и Председатель РВС Союза ССР

Ворошилов». 

   В документе бросается в глаза явное увлечение колесно-гусеничными танками. Уже само собой разумеется, что оперативный танк – это колесно-гусеничный танк, но теперь пожелание о необходимости колесно-гусеничного хода выдвигается и для общевойскового танка, и к танку качественного усиления, и даже к танку особой мощности. Кроме того, оказывается, намечался закат танков типа БТ в пользу ПТ-1.

    Свирин, ссылаясь на документ «О системе танкового вооружения на вторую пятилетку», приводит пассаж, который я, увы, не нашел: «Таким образом, исходя из основного направления работ по усовершенствованию существующих типов боевых машин, которое характеризуется созданием быстроходных колесно-гусеничных машин оперативного назначения и применения дизель моторов на 4- й год 2-й пятилетки, должны быть внедрены в производство, вместо существующих Т-26 и Б-Т – новый колесно-гусеничный оперативный танк Т-26А с дизель мотором, а вместо танков ПТ-1 и Т-28- новый колесно-гусеничный танк оперативного назначения Т-28-Б с новым мощным дизель-мотором. Остальные типы машин остаются без капитальных изменений до конца 2-й пятилетки на производстве. Поэтому начиная с 1936 г. в производстве должны быть следующие типы танков:

а. танки тактического назначения – Т-37А, Т-34А

б. танки оперативного назначения – Т-26А, Т-28Б

в. мощный танк прорыва – Т-35А».

     Получается, что, начиная с 1936г. должны были преобладать колесно-гусеничные машины, а вместо двух легких машин, планировалось перейти к выпуску единого танка, одинаково пригодного для мотомехвойск и для танковых частей стрелковых соединений. Согласно новой системе вооружения, судьба танков БТ была предрешена. Они должны были уступить место единому танку типа Т-26А. В этом случае Харьковский завод планировалось переориентировать на выпуск танка РГКА ПТ-1А с возможностью освоения там же колесно-гусеничных истребителей со всеми ведущими колесами по типу ПТ-1, но с более мощным вооружением. Обращалось внимание на необходимость оснащения танков дизельными двигателями.

   13 августа 1933г. Постановление №71сс/о Совета Труда и Обороны утвердило Систему бронетанкового вооружения РККА на вторую пятилетку.

   Параллельно с танками развивалась тема самоходных артиллерийских установок. Вплоть до 1933г. бытовало мнение, что самоходная артиллерия для сопровождения мотомехчастей и пехоты должна создаваться с условием особенностей применения и потому не может быть взаимозаменяемой. В ноябре 1932г. Тухачевский отправил УММ рекомендации, в которых, в частности, говорилось: «Не следует увлекаться созданием универсальных пушечных систем для оснащения мотомеханизированных войск и пехоты… Механизированные войска нуждаются более в мобильных легкозабронированных пушках и гаубицах, тогда как для пехоты нужны хорошо забронированные установки, которые можно использовать для укрытия от огня противника… Их вооружение достаточно иметь в виде полковой или дивизионной пушки калибра 76-мм с дальностью выстрела около 2000 мтр…». В 1933г. взгляды на разработку САУ меняются. В середине 1933 г. на совещании с участием Г.К. Орджоникидзе, М.Н. Тухачевского, И.П. Павлуновского и И.А. Халепского, было определено, что «…разработка во многом дублирующих друг друга боевых машин расточительна… лучше ограничиться разработкой унифицированных шасси, одинаково пригодных для установки артиллерии для нужд пехоты, мотомехвойск и кавалерии…».

    В конце 1933 г. УММ РККА совместно с ГАУ разработали рекомендации для включения самоходно-артиллерийских установок во вновь разрабатываемую «Систему артиллерийского вооружения Красной Армии на вторую пятилетку 1934-1938 гг.» 11 января 1934 г. эта система была утверждена Наркомом обороны СССР и предусматривала наличие в РККА следующих типов САУ:

1. Самоходная 76,2-мм динамо-реактивная пушка типа «К» (Л.В. Курчевского), как орудие непосредственного артиллерийского сопровождения войск.

2. Малый триплекс в виде комплекса пушки-гаубицы-мортиры, полностью соответствующих триплексу дивизионной артиллерии на шасси общевойскового танка для широкого оснащения пехоты, конницы и мотомехвойск.

3. 76-мм самоходная зенитная пушка на шасси танка общевойскового типа для мехсоединений, общевойсковых соединений и, в перспективе, кавалерийских соединений.

4. 37-45-мм универсальная противотанковая пушка на самоходной установке для вооружения стрелковых полков и стрелковых дивизий в случае принятия решения об их моторизации в указанное время.

5. 76-мм полковая самоходная пушка или артиллерийский танк сопровождения пехоты и борьбы с бронецелями.

6. 152-мм самоходная полковая мортира для моторизованной пехоты для разрушения укреплений полевого типа.

7. Большой самоходный триплекс в виде 254-мм пушки, 305-мм гаубицы и 400-мм мортиры для действия по особо важным объектам и разрушения железобетонных укреплений долговременного типа.

     Серийное производство всех введенных в систему САУ планировалось начать уже в 1935г., а в отношении остальных систем самоходной артиллерии предписывалось продолжать опытные работы и исследования.

   Начальникам УММ и ГАУ предлагалось в срок не позже 1 января 1935г. разработать штаты самоходных подразделений и частей.

   22 марта 1934 г. постановлением Совета труда и обороны (СТО) при Совете народных комиссаров (СНК) СССР была утверждена упомянутая система вооружения Красной Армии современной артиллерийской техникой.

    *Долгожданная сорокопятка.

    Ахиллесовой пятой советского танкостроения было отсутствие адекватного артиллерийского вооружения для массовых типов танков – прежде всего, для общевойскового типа Т-26 и для оперативного типа – БТ. И в том, и в другом случае речь шла о пушке калибром 45-мм, обладавшей хорошими осколочно-фугасными и бронебойными характеристиками. Появление такого орудия на советских танках действительно превращало их из полукустарных, не имевших серьезной боевой ценности машин, в полноценные танки.

      Проектированием 45-мм пушек занялись с 1923г., но это были не танковые или противотанковые системы, а батальонные орудия малой мощности. В 1927г. появилось несколько образцов таких орудий от конкурирующих авторов: 45-мм пушка Соколова (Рис.490), 45-мм пушка малой мощности системы Лендера, которая, в конце концов, была принята на вооружение под официальным названием «45-миллиметровая батальонная гаубица образца 1929 года» (Рис.491).

 

Рис.490 – 45-мм батальонная пушка Соколова.

 

Рис.491 – 45-мм батальонная гаубица обр. 1929г.

 

    К началу 1930 года АУ выдало заказ на 130 45-миллиметровых батальонных гаубиц образца 1929 года, из которых 50 штук следовало сдать заводу № 8. Причем, на заводе № 8 довольно часто чужим пушкам («Рейнметалл», Максима и других) любили присваивать собственный заводской индекс. Таким образом, система Лендера также получила обозначение «12-К» (литера «К» обозначала завод Калинина). Всего в 1931-1932 годах сдали около сотни 45-миллиметровых гаубиц.

   45-мм пушки батальонного типа не годились в качестве танковых орудий, поскольку их снаряд имел малую начальную скорость и, следовательно, не мог быть эффективным бронебойным средством, а для танка возможность бороться с себе подобным выступает важным качеством.

   Вопрос о создании 45-мм танковой пушки встал на повестку дня уже в связи с проектированием среднего типа танка Т-12. 24 апреля 1930г. УММ РККА направило в артиллерийское управление письмо с просьбой прислать к 1 мая 45-мм пушку для установки его в танк. Спустя три дня ГАУ ответило УММ: «45-мм танковая пушка также имеется только в одном экземпляре, и до окончания испытаний на НИАПе дать не представляется целесообразным. По окончании испытаний можно будет дать. Срок окончания испытаний выяснится в ближайшие дни». Только в конце июля 1930г. опытный Т-12 получил 45-мм пушку, но что это за орудие, откуда оно взялось?

     Пишут так: 28 августа 1930 года советскими представителями был заключён договор через подставную немецкую компанию «Бютаст», с помощью которой Советскому Союзу удалось приобрести у немецкой корпорации Rheinmetall шесть (или двенадцать) экземпляров противотанкового 37-мм орудия 3,7 cm Pak 29 (Panzerabwehrkanone – противотанковая пушка) (Рис.492) и, вероятно, лицензию на ее производство.

 

Рис.492 – Немецкая противотанковая пушка 3,7 cm Pak 29.

 

Орудие создавалось немцами негласно с 1924г. или 1926 года. Получилась противотанковая пушка привычного для нас вида. Длинный ствол и мощный боеприпас (вместе с орудием разработали 37-мм бронебойный снаряд с латунной гильзой и взрывателем) обеспечивали высокую начальную скорость снаряда, щит прикрывал расчет, раздвижные станины давали большой угол горизонтального обстрела. Пушка имела хорошую точность, высокую скорострельность, достаточную тактическую подвижность. 3,7 cm Pak 29 пробивала 29-мм броню с расстояния в 1,5 км при угле возвышения 60°.

В 1928г. пушка была тайно принята на вооружение рейхсвера. К маю 1929г. было произведено 13 орудий, 5 принято заказчиком и заказано еще 100 пушек. Пушки 3,7 cm Pak проходили цикл испытаний на полигоне в Куммерсдорфе. В начале 1930г. испытания успешно завершились.  Программа создания противотанковой пушки была окончена. 

Получается, советские купили орудие тотчас по завершении испытательного цикла. Немецкую пушку приняли на вооружение РККА под названием 37-мм противотанковая пушка образца 1930 года (в некоторых источниках встречается: 37-мм противотанковая пушка образца 1931 года) и стали выпускать на заводе №8 под индексом 1-К. Несмотря на простоту конструкции и наличие отработанной технологии, производство наладили с большим трудом — в первый год забраковали все 255 изготовленных пушек (всего в СССР, по данным справочника А. Иванова «Артиллерия СССР во Второй мировой войне», выпустили 509 орудий 37-мм противотанковых орудий, из которых лишь небольшая часть дожила до начала Второй Мировой войны). Есть мнение, что на базе этого орудия был создан танковый вариант Б-3 (заводской индекс 5-К) – как пишут, пушка получалась путем наложения ствола немецкого 37-мм противотанкового орудия фирмы «Рейнметалл» на ложе ПС-2. Но, возможно, речь идет о другой 37-мм пушке –  танковой 37-мм пушке фирмы «Рейнметалл», ставившейся на немецкие легкие танки типа VK 31.

Вероятно, практически сразу встал вопрос об увеличении калибра орудия до 45 мм, поскольку советских военных не устраивало слабое фугасное действие 37-мм снаряда. Первая советская противотанковая 45-мм пушка появилась на свет в конце 1931 года. Конструкторы з-да №8 установили в кожух 37-мм противотанковой пушки новый ствол калибра 45 мм. Система была принята на вооружение в марте 1932г. под обозначением «45-мм противотанковая пушка обр. 1932 года» или 19-К (индекс ГАУ 52-П-243А). (Рис.493)

 

 

Рис.493 – Противотанковая пушка 19-К обр. 1932г.

 

    Начальная скорость снаряда 760 м/с (бронебойного БР-240 – 757 м/с). Масса осколочного снаряда 2,15 кг (масса взрывчатого в-ва 118 гр) – эти же показатели у 37-мм орудия Б-3, соответственно: 0,645 кг и 22 гр. Эффективная дальность стрельбы осколочным боеприпасом 4200 м, бронебойным 2000 м. (Табл.14)

 

Таблица 14 – Бронепробиваемость пушки 19-К

	100 м	500 м	1000 м	1500 м	2000 м
0°	51/52	43	35	28	23
30°	43	35	28	23	19

 

   Правда, авторы указывают, что в реальных условиях (качество серийных пушек и боеприпасов) показатели бронепробиваемости были значительно скромнее.  По сведениям М. Свирина, на самом деле серийная 45-мм пушка на дальности 500 м пробивала броню толщиной 18 мм, вместо указанных в справочнике 43 мм.

   С. Гинзбург, ознакомившись с конструкцией 45-мм противотанковой пушки, предложил установить ее в башню без переделок. Однако ряд конструкторов, в том числе П. Сячинтов, считали, что такое решение не будет успешным. Орудие слегка перепроектировали для установки в танк в единой маске с пулеметом, так получилась «45-мм танковая пушка образца 1932 года», заводской индекс 20-К (Рис.494).

 

Рис.494 – Установка танковой пушки 20-К.

 

   Масса пушки 313 кг. Углы обстрела: - 6° до +22°. Прицельная дальность по прицелу ПТ-1 (на танках Т-26 и БТ) до 3200 м. Скорострельность – до 12 выстрелов в минуту.

   Пишут, что опытный образец 20-К прошел испытания во 2-м квартале 1932г. и был принят к производству на з-де №8.

   Получается, что раньше весны 1932г. 45-мм танковая пушка в СССР произведена быть не могла, или могла? Некоторые сообщают, что еще до 19-К на з-де «Красный Путиловец» и на з-де №8 были созданы некие 45-мм противотанковые орудия, а из них, теоретически, могли получится опытные танковые сорокопятки. Все же более вероятным кажется, что в 1930г. в Германии могли купить и 45-мм вариант противотанковой пушки Rheinmetall, а затем внедрить ее в маску танка Т-12. Известно, что на Rheinmetall разрабатывались и 44-мм, и 45-мм, и 47-мм варианты противотанковых пушек, но немецкие военные забраковали идею с увеличением калибра Pak, поскольку при этом снижалась бронепробиваемость.

   Под новую пушку требовалась новая башня. Авторы ведут родословную новой башни от некоего проекта танка-истребителя «типа Б-Т», стартовавшего весной 1932г. Известно, что на шасси БТ намеревались установить двухместную башню конической формы от Т-19, при этом вооружение не отличалось от штатного вооружения БТ-2: 37-мм пушка Б-3 и спаренный с ней пулемет в одной маске (на БТ-2 также планировали устанавливать такое же вооружение в одной маске, но не вышло). Изготовить башню должен был Ижорский з-д, но там не смогли осуществить раскрой криволинейных броневых листов, и башня вышла цилиндрической. В марте 1932г. ижорцы предъявили два варианта собственной двухместной башни цилиндрической формы. Одна башня была клепаная с одностворчатым люком, вторя – сварная с двустворчатым люком. Проверка качества изготовления башен показала, что в сварной башне, несмотря на лучшую герметичность швов, были деформированы листы дна и крыши, что не позволяло установить ее на шариковую опору и закрепить на предусмотренных местах собранную крышку люка. По броневой стойкости также преимущества остались за клепаной башней, так как бронебойные пули «немецкого образца», попавшие в район сварных швов, вызвали образование глубоких шрамов и микротрещин на обратной стороне листов. Было понятно, что технология сварки нуждается в совершенствовании, и освоение серийного выпуска уже велось только в отношении клепаной конструкции. В сентябре-октябре 1932г. новая башня испытывалась с установленным в ней 37-мм орудием. После окончания испытаний двухместная клепаная башня Ижорского завода была рекомендована к принятию на вооружение, но с учетом добавления в ее кормовой части бронеящика для радиостанции из листов толщиной 10-12 мм. Осенью 1932г. становилось ясно, что в новую башню следует устанавливать новую 45-мм танковую пушку 20К. (Рис.495)

 

 Рис.495 – Первоначальный вариант двухместной башни под 45-мм пушку Ижорского з-да.

 

     Похожая башня с 45-мм орудием появилась осенью 1932г. на танке ПТ-1. (Рис.496)

 

Рис.496 – Башня с танка ПТ-1.

 

    Однако данный вариант башни был признан тесной. КБ завода №174 (- или КБ Ижорского з-да?) оперативно разработало несколько проектов, из которых УММ РККА выбрала проект с более развитой нишей в корме - двухместная башня получила характерную овальную (эллиптическую) форму: «уравновешенная конструкция с цельнокроеными бортами». Башня по конструкции повторяла предыдущую, отличаясь тем, что ниша являлась продолжением бортовых листов. Соединения бронелистов сварные, хотя в некоторых местах использовалась клепка. Для проведения войсковых и государственных испытаний Ижорский завод должен был изготовить 10 башен с учетом устранения отмеченных недостатков. Серийное производство увеличенных башен должно было начаться в октябре 1932г. К этому времени подоспело новое танковое орудие 20-К. (Рис.497)

 

Рис.497 – Компоновка башни под 45-мм орудие.

 

    Несмотря на казалось бы очевидное преимущество 45-мм орудия против 37-мм по силе осколочного снаряда при сходной бронепробиваемости, в начале 1933г. провели три цикла сравнительных испытаний пушек Б-3 и 20-К, установленных в единой маске с пулеметом в башнях нового типа.

«ПРИКАЗ Начальника вооружений РККА

№ 4/3/с 10 февраля 33 г.

§1

Для выявления прочности орудийных установок 45-мм пушки (20-К) и 37-мм пушки (Б-3) в танке Т-26, прочности танка, правильности и безотказности функционирования систем, удобства их обслуживания, провести параллельные испытания их стрельбой и пробегом.

§2

Объем и характер испытаний согласно объявляемой при сем программы.

§3

Для чего назначаю комиссию под председательством Нач. ГАУ т. ЕФИМОВА в составе членов – зам нач. УММ т. БОКИС, зам нач. НТУ т. ЗАХОДЕР, нач. УМА ГАУ т. ДРОЗДОВА и представителя от промышленности по нaзнaчeнию нач. В О АО

§4

Начало испытания 3 марта. Заключение о результатах испытаний представить 15 марта

ЗАМ НАРКОМА по ВОЕННЫМ и МОРСКИМ ДЕЛАМ и НАЧАЛЬНИК ВООРУЖЕНИЙ РККА…….. (ТУХАЧЕВСКИЙ)»

    19 февраля 1933 г. состоялись испытания возкой артиллерийских систем Б-3 (5К) и 20К, а 3 марта начались испытания «стрельбой и пробегом». Целью этих испытаний было выявление прочности башни, безотказности работы всех систем башни после пробега, а также впервые в практике проектирования танков в СССР рассматривался вопрос удобства обслуживания пушки в башне на походе и в бою. Испытания показали преимущества сорокопятки по бронепробиваемости и эффективности фугасного воздействия, но полуавтоматика орудия 20К работала плохо. Один из членов комиссии (замечания написаны от руки карандашом и подписи не имеют) отмечал: «Новая башня с мощным вооружением выдвигает наши танки в разряд передовых образцов… Однако не вполне понятно почему была избрана именно эта 45-мм пушка, отличающаяся плохой безотказностью в работе… Вновь должен заметить, что 45-мм пушка, предложенная заводом «Красный Путиловец» много перспективнее и работает лучше, но почему-то не изготавливается и на новые танки не устанавливается».

   Несмотря на то, что полуавтоматика 20-К давала большое число отказов (не выбрасывалась стреляная гильза), что приводило к необходимости частого ручного разряжания и значительно снижало скорострельность с весны 1933г. 45-мм пушка считается основным оружием для танков Т-26 и БТ.

    Акт формального принятия орудия на вооружения не снял вопросов к ее качеству. Согласно докладу директора з-да №8, летом полуавтоматика пушки 20К давала до 30% отказа, а в зимнее время – «сплошные отказы»!

    В конце 1933г. коллектив спецбюро завода № 8 («шарага» из заключенных инженеров) предложил вариант улучшения конструкции орудия. В частности, они усилили раму орудия, немного изменили конструкцию штока тормоза отката, ввели электроспуск, а также новый инерционный механизм полуавтоматики, который стал надежно работать, но только при стрельбе бронебойным снарядом. При стрельбе осколочными снарядами механизмы работали в режиме автоматики только на четверть. В целом, число отказов снизилось до 2%.  Иногда это улучшенное орудие называют 45-мм танковой пушкой обр. 1934 года, но этот индекс прижился только в танковых частях, тогда как в артуправлении орудие по-прежнему называлось «45-мм танковая пушка 20-К обр. 1932 г.». Чтобы иметь возможность отдельного учета, с 1936 г. данное орудие начали именовать «45-мм танковая пушка 20К обр. 1932/34 гг.». Именно эта пушка и стала наиболее массовой в отечественном предвоенном танкостроении.

    В начале 1934г. по заказу УММ под 45-мм танковую пушку разработали «тяжелую осколочную гранату» 0-240. Пушки 20-К выпускали до конца ВОВ, всего было произведено 32 453 орудия.

    *Варианты модернизации БТ.

     Пишут, что еще в июле 1932г. конструкторским бюро Т-2К (ХПЗ) под руководством А.О. Фирсова был разработан несколько иной вариант БТ-2, вошедший в историю, как БТ-4.  БТ-4 отличался от серийных БТ-2 (БТ-3) сварной конструкцией корпуса, боковыми буксирными крюками вместо передних буксирных крюков (они были заменены на кольцевую конструкцию в носовой части корпуса). Кроме того, жалюзи для выхода горячего воздуха были выполнены управляемыми с места механика-водителя. Была изменена конструкция подкосов корпуса, обеспечивающая снятие пружин подвески без демонтажа бокового листа и сравнительно быструю и легкую навеску брони, появились упрощенные надгусеничные крылья. Сообщают, что был произведен образец БТ-4 (причем, вроде бы без башни и вооружения), однако в отличие от проекта корпус опытного образца был выполнен клепано-сварным по причине трудностей в освоении сварки корпуса. Летом 1932г. БТ-4 испытывался. По другим сведениям, произвели три корпуса или танка БТ-4, которые могли иметь незначительные отличия. Попадается даже такая история – источник портал AVIARMOR: «Можно предположить, что БТ-4 использовались как опытные машины или в качестве учебных танков и смогли дожить до начала войны. Вот что было записано в журнале боевых действий 14-й тд. «9.7.41г.при прорыве противника на Витебск танки, находящиеся в ремонте в РВБ и ремонтных ротах, распоряжением командира 69 СК генерал-майора Могилевец и коменданта г. Витебска подполковника Ушакова, были взяты для обороны города в количестве: 2 танка КВ, 2 танка Т-34, БТ-4, 2 машины БА-10. Из них, по имеющимся в частях данных, погибло 12, а о 6-ти танках сведений нет. Машины находились в распоряжении подполковника Ушакова, о чём командование дивизии узнало позднее». Далее источник замечает: «Сейчас трудно сказать, действительно ли это был БТ-4 или имелось в виду 4 танка типа БТ (возможна опечатка) ...». Увы, опечатка возможна и даже очень.

    Ситуация с проектированием новых вариантов БТ на 1933г. выглядела так: «Программа работ секции нового проектирования Т-2К в 1933 году. Согласовано с начальником Т-2К В.В. Фокиным. 1. БТ-5-М5 — выпуск в серийное производство всех устройств машины БТ-5 с 45-мм установкой – в чертежах. 2. БТ-3 — выпуск в серийное производство чертежей с метрическими резьбами, полностью во всем согласованными со всеми особенностями производства БТ-2. 3. БТ-5-М17 - разработка проекта, изготовление рабочих чертежей для выпуска в серийное производство машины БТ-5 (45 мм) с М17. 4. БТ-5-БД-2 - предварительные эскизные проекты и изготовление рабочих чертежей для выпуска в серийное производство БТ-5 (45мм) с двигателем дизеля БД-2. 5. БТ-6 - завершение сборочных чертежей машины, полностью электросварной в своем корпусе и его устройствах с упрятанными от цементационного слоя брони электрошвами, с учетом результатов испытаний БТ летом 1932г. (- видимо, речь идет об испытаниях БТ-4), устроенной как БТ-5 с 45 мм. Выпуск в производство рабочих чертежей для изготовления опытных образцов этой машины. 6. БТ-76-М5 - предварительные эскизные чертежи, а вслед разработка проекта и рабочих чертежей для выпуска в серийное производство машины на основе БТ-3 с установкой 76 мм и М5. 7. БТ - эскизный проект с наименьшим весом, наивысшими скоростями, в особенности на гусеницах, при наибольшем вооружении. 27.01.33 года».

    В отношении варианта БТ-3 выше уже говорилось, что к сентябрю 1932г. КБ Фирсова перевело чертежи танка Кристи из дюймовой систему в метрическую и по этим чертежам с сентября или чуть позже выпускался БТ-2, который должен был бы сменить индекс на БТ-3, но этого не произошло.

     Вариант БТ-6 просос из БТ-4. Идея сварного корпуса сохранилась, но на танке появилась башня нового типа под 45-мм орудие. Довольно похожую башню еще с узкой кормовой нишей получил осенью 1932г. танк ПТ-1. Вероятно, справедливо предположить, что БТ-6 был собран примерно в то же время. Некоторые источники так и указывают: «Сборку опытного образца БТ-6 начали осенью 1932 г.». (Рис.498)

 

 

  

Рис.498 – БТ-6.

 

   Масса танка 11,5 т. Габариты: длина – 5580 мм, ширина – 2230 мм, высота – 2250 мм, клиренс 325 мм. Экипаж 3 чел. Планировалось вооружить одной пушкой 45 мм и пулеметом ДТ. 400-сильный карбюраторный 12-цилиндровый двигатель М-5-400. Трансмиссия: 4-ступеньчатая КП, два бортовых фрикциона, два однорядных редуктора. Ходовая часть на борт: 4 опорных катка с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками.

    Итак, на БТ-6 максимально применили электросварку, хотя петли ручек и прочих деталей были вновь переведены на клепку. Говорят, использовалась более дешевая углеродистая броня вместо молибденовой. Толщина листов лоб, борт корпуса, башня – 13 мм, крыша корпуса, корма башни – 10 мм, днище – 6 мм. На танк вернули буксирные крюки, приварив их к консолям крыльев жесткости. Для лучшей защиты механика-водителя от поражения пулями, мелкими осколками и брызгами свинца спроектировали новый щиток с запорным замком. Вместо сварки при креплении мелких деталей вновь использовали клёпку, как более дешевую в производстве. Изменениям также подвергся кормовой бронелист и бронировка гитары. Танк не был полностью закончен (вооружен) – работы по нему были прекращены в пользу варианта БТ-5.

    *Плод компромиссов.

    Первоначальный проект перспективной машины типа БТ предполагал наличие новой башни с уширенным погоном, усиленное вооружение и удлинение корпуса на 225 мм в районе боевого отделения. Сделать это предстояло таким образом, чтобы дать возможность увеличить расстояние между первыми и вторыми опорными катками. Расчеты оказывали, что в этом случае удастся улучшить маневренность танка при движении на колёсах. Ознакомившись с проектом, комиссия УММ отвергла его. Причина отказа заключалась в том, что для освоения в производстве нового корпуса промышленности понадобилось бы несколько месяцев, что было абсолютно неприемлемо, учитывая жесткий график поставки новых танков. Однако, БТ-2 требовалась срочная замена, что привело к появлению, скажем, переходной модификации, получившей обозначение БТ-5. От серийного танка БТ-2 заимствовалось практически всё, за исключением новой башни на уширенном погоне и нового вооружения. Кроме того, на танке второй модификации использовалось два вида резьбы (метрическая и дюймовая), в результате чего получилось, что метрическая система охватывала броневые листы корпуса, детали башни, боеукладку и крепление радиоприборов, а дюймовая использовалась в коробке скоростей, главном и бортовых фрикционах, и в приводах управления (- очень странно, учитывая историю о БТ-3).

    Как следует из «Программы работ секции нового проектирования Т-2К в 1933 году», рассматривалось несколько вариантов перспективного танка типа БТ-5. 1. БТ-5-М5 — БТ-5 с 45-мм установкой. 2. БТ-5-М17 — БТ-5 (45 мм) с М17. 3. БТ-5-БД-2 — БТ-5 (45мм) с дизельным двигателем БД-2. Все варианты объединяла установка на машине 45-мм пушки, разница заключалась в моторах: М5, М17 или дизель БД-2.

   Самым очевидным, хотя и не самым лучшим выглядел БТ-5-М5. Проблема заключалась в моторе. На танки БТ ставились авиационные М-5, зачастую выработавшие свой ресурс и прошедшие капитальный ремонт, что негативно отражалось на эксплуатационной надежности танков этого типа. Поэтому обратили внимание на М-17, который отличался высокой надежностью, но, говорят, на танки также планировали пустить не новые агрегаты этого типа, а после капремонта. Постановили к 10 апреля 1933 года разработать проект БТ-5 с мотором М-17, а в июле собрать опытный образец. Однако заказчик торопил и вначале пришлось строить БТ-5 с мотором М-5.

    Разберем устройство нового БТ. (Рис.499)

 

Рис.499 – Компоновка и общий вид БТ-5.

 

    Масса 11500 кг. Габариты: длина – 5580 мм, ширина – 2230 мм, высота – 2250 мм., клиренс – 325 мм. Бронирование гомогенными листами: лоб, борт корпуса, башня – 13 мм, корма корпуса, крыша корпуса – 10 мм, днище – 6 мм. (Рис.500)

 

Рис.500 – Схема бронирования БТ-5.

 

    Первоначально изготовлением броневых листов для танков БТ-5 занимались на Мариупольском з-де и на Ижорском з-де. При этом, броня производителей сильно отличалась. Броня Мариупольского завода типа МИ была двухслойная, требовала высокой культуры производства, чего, видимо, не было. Это вело к большому проценту выбраковки корпусов танков. Однослойная броня типа ПИ Ижорского завода, была намного проще в изготовлении, но уступала в пулестойкости. Весной 1934 года, на Ижорском заводе была получена кремне-марганцево-молибденовая сталь повышенной вязкости. Изготовленная из неё броня практически не давала отколов и трещин, а отсутствие хрома позволяло отправлять броневые детали на переплавку без дополнительной обработки. В то же время, после обобщения данных об эксплуатации серийных БТ-5 оказалось, что броня МИ обладала целым рядом скрытых дефектов, включавших сколы, трещины и недержание кромок (кстати говоря, такими же дефектами страдала броня марки «Д» изобретателя Дыренкова, внедрявшего ее как раз на Мариупольском з-де, очень возможно, что броня МИ была создана на основе броны Дыренкова, а, возможно, просто переименовали броню марки «Д» в броню марки «МИ»). Огромный процент корпусов, выполненных из брони МИ браковался на стадии сборки танков на ХПЗ. Некоторые броневые детали приходилось изготавливать по нескольку раз, что тормозило процесс постройки танков. Постановлением Броневого Совета НКТП от 25\27 мая 1934 года для производства танков БТ-5 впредь принималась броня марки ИЗ.

    Экипаж танка БТ-5 составлял уже 3 чел. В передней части корпуса по центральной оси размещалось место механика-водителя и органы управления. Верхний лобовой 13-мм бронелист устанавливался под значительным наклоном, поэтому над головой мехвода имелась небольшая рубка с двухстворчатым люком, в верхней половине которого находилась смотровая щель. В боевом отделении, в отличии от танка БТ-2, теперь размещалось два человека: командир и заряжающий. На крыше боевого отделения устанавливалась двухместная башня. Первоначально башни выпускались в двух варианта – от Мариупольского и от Ижорского заводов. Дело в том, что на Мариупольском заводе не смогли использовать свою двухслойную броню для создания эллиптического (овального) обвода кормовой ниши башни. Поэтому придали кормой нише более простую форму, практически повторяя ранний вариант башни с маленькой нишей, а выполнять нишу стали из неброневой стали (незакаленной брони)! Мариупольский тип башни в литературе характеризуют так: «был более простым, но обладал небольшой кормовой нишей и дефектным бронированием». Из некоторых источников следует, что первые башни, выполненные на Мариупольском з-де, были полностью небронированные: «весной 1933г. на Мариупольском з-де сдали 30 неброневых башен и 10 из незакаленной брони, которые большей частью были установлены на танки первой партии. В дальнейшем предприятию надлежало провести замену, но полностью заменить их броневыми удалось только в 1935 году». Всего в 1932-1933г. (- видимо, все же в 1933г.) в Мариуполе построили 230 своих башен с маленькой небронированной кормовой нишей, после чего от постройки башен в Мариуполе отказались – невыносим оказался процент брака. (Рис.501)

 

 

Рис.501 – Башня Мариупольского з-да и изображение танка БТ-5 с ней.

На нижнем снимке башня повернута назад, а кпереди – кормовая ниша.

Кстати, на нижнем снимке редкая модификация БТ-5-ИС, но внешне машины мало отличались (речь об этом варианте ниже).

 

     Более характерной считается башня, разработанная и выпускавшаяся на Ижорском з-де. Пишут даже, что первоначально она назначалась для Т-26, но подошла и для БТ-5. В увеличенной кормовой нише размещался боекомплект для пушки. На крыше монтировался командирский наблюдательный прибор, отверстия для флажковой сигнализации и вентиляции, а также прямоугольные люк для высадки и посадки экипажа. Все вооружение танка помещалось в башне - одна 45-мм пушка 20К и пулемет ДТ. Впоследствии на БТ-5 стали устанавливать модернизированные 45-мм пушки образца 1934 г., которые отличались полуавтоматикой инерционного типа. Кроме того, была изменена конструкция противооткатного устройства и подъемного механизма, усилен клин затвора, проволоку ножного спуска заменили тросом, усилили крепление люльки с маской и внесли еще ряд небольших усовершенствований. Спаренная установка имела углы наведения по вертикали в пределах от -5° до +21°. В боевом положении огонь из неё вёл наводчик при помощи ножных и ручных спусков пушки и пулемета, расположенных под его правой ногой на подножке. В случае необходимости огонь из пулемета мог вести заряжающий. Пулемет имел свой открытый прицел и мог стрелять независимо от орудия. При этом угол его горизонтального наведения находился в пределах +4,5°, вертикального – до +5°.; Боекомплект для пушки у танков с клёпаной башней производства Мариупольского завода составлял 110 выстрелов (по другим данным – только 86), 25 из которых размещались в кормовой нише. Более поздние танки БТ-5 получили 115 снарядов, которые размещались следующим образом: на полу боевого отделения горизонтально на деревянных подкладках укладывались 29 снарядов, на правой и левой стенках в вертикальных обоймах в два ряда — 32 снаряда (по 16 на каждой), на стенках башни по одну и другую стороны от ниши вертикально размещалось по 7 снарядов. К пулемету полагалось 2709 патронов (43 магазина по 63 патрона в каждом). Из них 38 располагались в гнездах на правой и левой стенках боевого отделения над снарядной укладкой и ещё 5-6 дисков укладывалось на стенке башни.

     Приборы прицеливания: телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1. Танковый телескопический прицел ТСМФ обр.1930 года располагался в маске пушки с левой стороны и обеспечивал 2,5-кратное увеличение с углом обзора 15°.; Танкового перископический панорамный прицел ПТ-1 обр. 1932 года устанавливался в броневом стакане на крыше башни с правой стороны. (Рис.502)

 

Рис.502 – Установка прицелов ПТ-1 (А) и ТОП (В) в башне танка.

 

     Моторное и трансмиссионное отделения были совмещены. Здесь устанавливался 12-цилиндровый V-образный двигатель М-5 мощностью 400 л.с., использовавший в качестве топлива авиационный бензин. Двигатель оснащался двумя карбюраторами пульверизационного типа системы «Зенит-52» с постоянным уровнем. Развал цилиндров в 45° усложнял старт при помощи магнето, поэтому на танках БТ-5 устанавливалось зажигание системы «Делько» батарейного типа. Пуск двигателя мог производился при помощи стартеров нескольких типов: двух МАЧ мощностью 1,3 л.с. каждый, одним системы «Сципцилла» мощностью 2 л.с., одним системы «Бош» мощностью 3,5 л.с. (его получили всего несколько танков) или одним СМС мощностью 3,5 л.с. Кроме того, был предусмотрен запуск от ручного привода. Для запуска двигателя в условиях сильного мороза имелось два химических обогревателя, установленных между картером двигателя и радиатором системы охлаждения. В системе охлаждения наиболее часто применялась низкотемпературная жидкость, состоящая из смеси спирта с глицерином. Ёмкость топливных баков танка БТ-5 составляла 360 литров. Трансмиссия механическая, состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, трёхступенчатой КПП (4 передачи переднего хода и одна заднего), двух многодисковых бортовых фрикционов с ленточными тормозами, двух одноступенчатых бортовых редукторов и двух редукторов (гитар) привода к задним опорным каткам – ведущих при колёсном ходе.

    Электрооборудование был выполнено по однопроводной схеме, с напряжением в сети 12В, и включало генератор «Сцинцилла» мощностью 190 кВт с реле-регулятором DS-150. В качестве альтернативных вариантов устанавливались генераторы ГТ (180 кВт) или ГА (250 кВт). Электроэнергия подавалась на следующие приборы: электростартеры, распределители к свечам зажигания, вибратор «Делько» для облегчения пуска, сигнал вибраторного типа, передние фонари «Сцинцилла» двойного света, стоп-сигнал, лампочки внутреннего освещения и переносная лампочка.

    Ходовая часть. Применительно на каждый борт имелось по четыре сдвоенных опорных катка диаметром 830 мм с индивидуальной пружинной свечой Кристи и резиновыми бандажами. Машины первых серий получали литые катки, которые с 1935 года заменили на штампованные. Вертикальные пружины подвески располагались между корпусом и закрывавшим их броневым листом. (Рис.503)

 

Рис.503 – Свеча Кристи на БТ-5.

 

     Горизонтальные пружины - внутри корпуса в боевом отделении танка. Направляющие колеса диаметром 550 мм находились в передней части корпуса, ведущие колеса диаметром 640 мм устанавливались сзади. Гусеничные цепи изготавливались из штампованных траков шириной 263 мм. Продолжительность перемены хода с колес на гусеницы и наоборот командой из трех чел. – 25-30 мин. Гусеничные цепи снимались, разбирались на 4 части и укладывались на надгусеничные полки. Привод от КПП в этом случае осуществлялся на заднюю пару опорных катков, управлялся же танк поворотом передних катков. Минимальный радиус разворота на гусеницах – 2,5 м, на колесах – 9-10 м.

    Средства связи на линейных танках представляли собой флажковую сигнализацию и систему световой сигнализации для внутренней связи. В ноябре 1932г. на ХПЗ приступили к разработке командирского танка с радиооборудованием. Командирские танки оборудовались радиостанцией и поручневой антенной, установленной на башне. В 1932 году имелось два опытных аппарата внешней связи 71ТК и 72ТК, разработанных под руководством И.Г. Кляцкина. Первые испытания радиостанций, проведенные на танке БТ-5 20 марта 1933 года, завершились неудачно – из-за плохой экранировки высоковольтных проводов системы зажигания двигателя в наушниках стоял сильный шум, пользоваться связью было невозможно. После доработок военная комиссия изменила своё решение и 14 апреля было издано постановление СНК, предписывавшее устанавливать на каждый 5-й и 16-й танки радиостанцию 71ТК-1, а на каждый 50-й – радиостанцию 72ТК. В дальнейшем количество командирских машин должно было увеличиться до 200 и 20 соответственно. В марте 1934 года тип радиостанции 71ТК-1 унифицировали, поскольку 72ТК не имела преимуществ.

   Скорость танков БТ-5 на гусеницах составляла 51 км/ч, на колесах - 72 км/ч. Запас хода на гусеницах 120-150 км, на колесах – 180-200 км. Давление на грунт на гусеницах без погружения 0,65 кг/см², на гусеницах с погружением на 100 мм 0,55 кг/см², на колесах 5,65 кг/см². Преодолеваемые препятствия: угол подъема 40°, высота стенки 0,55 м, глубина брода 1,9 м, ширина рва 2 м, толщина сваливаемого дерева 250-300 мм. (Рис.504)

 

Рис.504 – Документ с характеристиками БТ-5 из альбома з-да №185, составленного по распоряжению 8-го Главного Управления НКОП от 11/1- 1937г.

 

   Собственно, первые 10 машин БТ-5 (из неброневой стали) надлежало изготовить уже к 7 ноября 1932г. Пишут, что опытный образец был собран 21 октября 1932г., но машина не имела башни с вооружением. Далее события излагаются несколько путанно. Одни пишут, что в ноябре 1932г. на Мариупольском з-де состоялась закладка 5 корпусов и 25 башен, 5 из которых выполнялись из конструкционной стали. По другой информации, чертежи башен на Мариупольский з-д были поданы только в январе 1933г.

     Первоначально Харьковский з-д планировал перейти на выпуск БТ-5 с 1 января 1933г., после сборки 600 танков БТ-2, этого не случилось. Пишут, что 1 января состоялось совещание у начальника танкового управления УММ Свиридова. Представители от ХПЗ заявили, что процесс перехода на выпуск новой модификации будет связан с тремя доработками: предстояло заменить верхний бронелист корпуса, арку над водителем и укладку боеприпасов. Понимая, что даже небольшие доработки в конструкции танка могут повлечь самые негативные последствия для серийного производства, совещатели внесли в протокол заседания отдельный пункт, в котором указывалось, что «указанные переделки должны производиться не вклиниваясь в серийное производство во избежание срыва программы выпуска танков БТ». Также было принято формальное решение установить на БТ-5 двухместную овальную (эллиптическую) башню, приспособленную под 45-мм пушку.

    Похоже, что в январе 1933г. опытный БТ-5 с башней и вооружением был отправлен в 300-килиметровый пробег, но через 220 км у танка вышел из строя вентилятор охлаждения двигателя.

    Окончательные испытания новой башни с вооружением закончились в феврале.      Только в марте 1933г. новая башня с 45-мм пушкой были приняты, и с марта же началась серийная сборка танков БТ-5. (Рис.505)

 

 

 

Рис.505 – БТ-5.

Похоже, что с башней Мариупольского з-да.

 

     План выпуска на 1933 года предусматривал поставку 700 танков БТ-5. Первые 16 машин были предъявлены военной приёмке 22 марта. Ещё 55 корпусов находились на различных стадиях сборки, причем 50 из них изготавливались под особым контролем, поскольку новым танкам предстояло принять участие в параде 1 мая. 25 октября 1933 года было принято решение увеличить количество танков БТ до 1000 единиц (- видимо, имеются ввиду и танки БТ-2, сдававшиеся в 1933г.).  В донесении, составленным военпредом ХПЗ о выполнении программы 1933 года, говорилось следующее: «Несмотря на выполнение программы (вместо 1000 машин по плану сдано 1005, из них 20 радиофицированных с аппаратами связи 71ТК-1), качество машин нельзя признать хорошим… По результатам испытательных пробегов забраковано за первое полугодие 5-8% машин в месяц, за второе – 9- 41%, что говорит о снижении внимания к качеству, особенно по сборке». Качество сборки удалось повысить с середины 1934 года, когда Ижорский завод начал поставлять броню марки ИЗ. Проведенные доработки конструкции БТ-5 позволили довести его эксплуатационный ресурс до 9 месяцев (2000 км пробега), хотя недостатков по-прежнему хватало. В частности, отмечалось низкое качество резиновых изделий, поставляемых заводом «Красный треугольник», и некондиционная сталь для траков, поступавшая с Краматорского завода. Но в целом качество танков БТ-5 улучшилось.

    За весь 1934 год на ХПЗ построили 1103 танка БТ-5 из которых 243 приходилось на командирскую модификацию БТ-5РТ (Рис.506).

 

 

Рис.506 – БТ-5РТ.

 

     Если из 1005 танков БТ, построенных в 1933г. 224 являлись машинами БТ-2, то получается, что в 1933г. было произведено 781 единиц БТ-5. В таком случае, совокупно, за 1933г. и 1934г. было выпущено 1884 штук танков БТ-5. Некоторые сообщают, что к 3 декабря 1939г. на мощностях рембазы 2-й Краснознаменной армии ДВФ был получен еще один БТ-5 путем переделки БТ-2.

     Процесс модернизации конструкции БТ-5 продолжался в течение всего времени его серийного выпуска.

    С осени 1933 года на танки начали устанавливать цельноштампованные диски опорных катков.

   Наиболее важной выглядела попытка оснастить танк двигателем М-17. Такой вариант танка предстояло разработать к 10 апреля 1933 года и в июле собрать опытный образец. Этот тип силовой установки был хорошо освоен моторостроителями и отличался высокой надежностью, но на БТ-5 собирались ставить не новые движки, а после капремонта. Установка опытной силовой установки на БТ-5 сильно затянулась по вине Рыбинского завода, который несколько месяцев не мог наладить ремонт двигателей. Лишь 27 ноября 1933г. отремонтированный М-17, с укороченным до 160,9 мм валом, поступил на ХПЗ. Заводские испытания опытного образца БТ-5-М-17 провели в феврале-марте 1934 года, после чего был составлен проект установки на БТ-5 модифицированного двигателя М-17Б. По указанию начальника УММ установка модифицированного мотора должна была проводиться без серьёзных изменений в конструкции БТ-5. Опытный образец танка с М-17Б надлежало предъявить к 1 августа 1934 г. Харьковский завод справился быстрее намеченного срока, но без доработок корпуса обойтись не удалось. Двигатель М-17Б, в отличии от М-5, имел в основе своей конструкцию немецкого двигателя BMW IV и требовал совершенно иной системы охлаждения. Чтобы уберечь мотор от перегрева КБ ХПЗ пришлось установить новый вентилятор двигателя, из-за чего в днище танка появился люк с выштамповкой, уменьшивший клиренс на 50 мм. Но даже в этом случае нормального охлаждения добиться не удалось. На испытаниях в июне 1934 года танк с М-17Б совершил 400-км пробег, во время которого температура масла поднималась до 117°С, воды – до 105°С. При таких условиях нормальная эксплуатация БТ-5 с данной силовой установкой была невозможна и дальнейшие работы по М-17Б прекратили.

    В плане работ на 1933г. под пунктом 3. значился вариант БТ-5 с дизельным двигателем БД-2. В ноябре 1933г. дизельный двигатель опробовали на БТ-2. В 1934 опытный образец показали Сталину, за что вскорости ряд товарищей получил ордена. После испытаний на стенде и в танке опытного образца БД-2 конструкторы приступили к разработке улучшенной конструкции дизеля первой серии. В ноябре 1935 года было создано технологическое бюро по БД-2, в котором были продолжены объектовые испытания двигателей первой серии. Некоторые сообщают, что в 1935г. БД-2 в опытном порядке был установлен на БТ-5 (Рис.507).

 

 

Рис.507 – Это фото трактуется, как опытный БТ-5 с дизелем БД-2.

 

     Кстати говоря, разрабатывалось до десятка модификаций дизеля БД-2: танковый, судовые, тракторные, авиационные. По результатам испытаний первой серии и замечаниям специалистов ЦИАМ конструкторы выпустили техническую документацию дизеля БД-2 второй серии. Для повышения надежности и технологичности предусматривалось изготовление коленчатых валов, шатунов, поршней из штампованных заготовок. Но работы по дизелю затянулись до конца 1938г.

    В течение 1934-1938 гг. неоднократно проводились попытки увеличить дальность хода БТ-5 путем увеличения запаса топлива - серийные танки могли пройти на гусеницах всего 120-130 км. Группой инженеров харьковского КБ Т-2К под руководством представителя УММ И.А. Лебедева, было разработано два варианта кормовых баков, увеличивавших запас бензина на 400-500 литров и масла на 25 литров. Испытания прошли успешно, но на серийные БТ-5 их не ставили, новинка появилась уже на следующей серийной модели БТ. Поступали и инициативные предложения. В 20-х числах августа 1934 года, мастерскими технической базы 11-го мехкорпуса ЗабВО был реализован проект военного инженера Иванова, который заключался в установке десяти дополнительных топливных баков общей ёмкостью 270 литров. Восемь баков монтировалось вдоль корпуса, а другие два устанавливались в пространстве между третьим и четвертым катками. Проект Иванова был отвергнут - переделка повлекла за собой поднятие надгусеничных полок на 150 мм, что сделало укладку гусеничных цепей после смены хода невозможной.

    Рассматривались также разнообразные способы усиления вооружения.

    Предлагался вариант оснащения БТ-5 динамореактивной 152-мм пушкой конструкции Курчевского. Предполагалось, что такие машины будут действовать в составе танковых подразделений в качестве тяжелых истребителей и использоваться для уничтожения средних и тяжелых танков противника. Из-за размеров и особенностей ДРП обстрел мог вестись в секторе 240° по горизонту и -5\+15° по вертикали. Мощности 24-25 кг фугасного снаряда, выпущенного со скоростью 350 м/с, было вполне достаточно для разрушения ДОТов или любого танка того времени. При скорострельности 5-6 выстрелов в минуту боекомплект из 15 снарядов расходовался бы весьма быстро. Проект существовал, видимо, в форме предложения.

    Одним из самых оригинальных способов усилить огневую мощь БТ-5 стал проект установки на этот танк уникального вида оружия – центробежного пулемета (ЦП), опытный образец которого был изготовлен к октябрю 1934 г. Особенность этого устройства состояла в том, что конструкция ЦП не требовала никакой сложной механики и затворов, а стрельба велась металлическими шариками. Суть ЦП состояла в следующем. В боевом отделений устанавливался электрогенератор, забиравший мощность от двигателя и раскручивавший горизонтально установленный диск с шариками диаметром 13,5 мм. Под действием центробежных сил пули по спиральному каналу перемещались к ободу, где стопор открывал пулепропускное отверстие, после чего они попадали в выводной канал (ствол) и выбрасывалась в цель. Имелись определенные ограничения. Например, максимальная скорость пули не превышала 350 м/с при дальности 1000 метров, что для пулемета было слабовато, но перевешивал фактор скорострельности. Если авиационный ШКАС мог стрелять со скоростью 1800 выстрелов в минуту, то у центробежного пулемета этот показатель составлял от 3000 до 6000 (!) выстрелов - начальная скорость здесь играла второстепенную роль. Против танков и прочей бронетехники ЦП был абсолютно бесполезен, а его полная масса с генератором доходила до 2 тонн. Помимо этого, вся пулеметная установка почти полностью занимала боевое отделение и требовала проектирования новой башни. В итоге все перечисленные факты привели проект к закрытию.

    В 1935г. для большей комфортности водителей разработали целлулоидные щитки на люки водителей. (Рис.508)

 

 

Рис.508 – Щиток для механика-водителя.

 

    Щитки были признаны пригодными для эксплуатации в частях.

     В 1939 году, как, пишут на ремонтном заводе был изготовлен опытный образец танка с двигателем М-5, основные улучшения которого сводились к установке дополнительных 13-мм бронелистов на корпус – скорее всего, переделка серийной машины за счет дополнительной экранировки, т.н. «малая модернизация». Кроме этого, были введены мелкозвенчатые гусеницы, усилены качающиеся рычаги управляемых передних катков и установлены синхронизированные редукторы, обеспечивавшие движение танка на одной гусенице. Вариант получил обозначение БТ-5/М-2. В августе-сентябре 1939г. танк испытывался. Есть сведения, что в ходе ремонта поврежденных в боях летом-осенью 1941г. танков БТ-5 в ремонтных цехах также пытались усиливать бронирование БТ-5 путем наложения дополнительных бронелистов толщиной 15-20 мм. Кроме того, на отдельные ремонтируемые танки устанавливали глушители, колпаки вентиляторов и другое оборудование от более поздней модели БТ-7, по возможности максимально унифицируя оба варианта (встречается, что эта тенденция наметилась еще после Зимней войны).

   *Сухопутные аксессуары для БТ-5.

    С помощью различных дополнительных навесных приспособлений искали пути повышения проходимости танка, возможности преодоления водных преград.

    В самом начале серийного выпуска инженерами КБ ХПЗ был предложен проект приспособления, позволявшего танку преодолевать рвы и канавы значительной ширины. Если обычный БТ-5 мог с ходу пройти ров шириной до 2 метров (Рис.509), то после модернизации этот показатель увеличивался до 4 метров.

 

Рис.509 – Проходимость на колесах.

 

    В 1933 году специалистами КБ ХПЗ был предложен свой вариант приспособления для преодоления препятствий. По схеме он напоминал конструкцию, использованную ещё в 1929 году на легком танке Т-18. Её особенность заключалась в увеличении общей длины танка за счет использования двух «хвостов», или «носа» и «хвоста». (Рис.510).

 

Рис.510 – Вверху танк Т-18, оборудованный двумя «хвостами».

Внизу БТ-5 с «носом».

 

    Конструктивно эти элементы представляли собой две треугольные фермы, между которыми крепился стальной лист. Передняя ферма («нос») крепилась к подкосам с помощью специальных стержней, из-за чего пришлось демонтировать передние грязевые щитки. Задняя ферма «хвост» монтировалась к кормовому бронелисту с помощью пальца и дугообразных кронштейнов, прикрепляемых к двум форкопам. На испытания доработанный танк БТ-5 был подан в декабре 1933 года. Первый этап проводился на полигоне Белорусского ВО, а в январе 1934 года опытную машину отправили на полигон НИБТ. В обоих случаях был сделан вывод, что использование ферменных конструкций для увеличения длины танка типа БТ неприемлемо. При попытке преодоления рвов шириной более 2 метров и эскарпов «нос» и «хвост» воспринимали столь сильный динамический удар, что разрушалась не только они, но и элементы корпуса.

   Для танков БТ-5 были разработаны хворостяные фашины диаметром 13,-1,5 метра, которые крепились на башне или на надгусеничных полках и сбрасывались при подходе к препятствию. Для БТ-5 этот метод не подошел. При креплении на башни танка он сильно демаскировался, а установка фашин перед башней уменьшала сектор обстрела из пушки до 40-50°. Испытания были продолжены с использованием деревянных фашин, с которыми проводили эксперименты с системой автоматического сброса и универсального крепления, но положительных результатов они не принесли. (Рис.511)

 

Рис.511 – Система сброса фашин на танке БТ-5.

 

    Также на БТ-5 пытались использовать приспособления для улучшения проходимости на мягком грунте или болотистой местности. Первые опыты с брезентовыми ковриками были проведены в 1934 году. Приспособление, включавшее специальные барабаны и сбрасываемую балку, устанавливались в носовой части танка, частично перекрывая обзор водителю и сокращая сектор стрельбы из орудия. После сброса обзорность восстанавливалась, однако сама идея с ковриками не прижилась, поскольку скорость танка ограничивалась 5 км/ч и двигаться он мог только по прямой при условии определенной вязкости грунта. С другой стороны, были и положительные моменты – укладка ковриков производилась без выхода экипажа наружу, а их укладка на танк подготовленной командой из двух человек занимала 30 минут. При необходимости барабаны могли быть сброшены.

    Ещё одним средством повышения проходимости были деревянные гусеницы. Ранее этот приём использовали на танке БТ-2, но без особого успеха, в 1934 году дошла очередь и до БТ-5. Гусеницы из специально подготовленной древесины в походном положении укладывались по бортам в кормовой части танка. В случае необходимости экипаж за 6-8 минут надевал их поверх основных гусениц – благодаря уменьшенному давлению на грунт танк мог проехать по заболоченному участку или снежной целине около 4 км при максимальной скорости до 5 км/ч. Движение осуществлялось только по прямой, хотя в некоторых случаях допускался поворот на 12°. В октябре 1935 года был предложен несколько измененный вариант этого приспособления, но на этот раз деревянные гусеницы крепились к основным при помощи скоб. Утверждается, что на испытаниях, проводившихся на оз. Палецкое вблизи полигона НИБТ, танк успешно преодолел болотистую местность с шириной растительного покрова 80 метров и глубиной до 1,5 метра. Вместе с тем, на установку и обратную укладку гусениц экипажу требовалось 3 часа 40 минут, а двигаться танк мог по-прежнему только по прямой. Совокупность этих недостатков не позволила принять деревянные гусеницы на оснащение БТВ РККА.

     На тех же болотах испытывалась вездеходная гусеница разработанная КБ НИИТ. Монтаж силами экипажа занимал 1 час. Имея вдвое большую ширину, чем стандартная гусеница, она позволила добиться неплохого улучшения ходовых качеств. Однако, серьёзным препятствием для опытного танка стали деревья диаметром 0,5 метра и более.

     Гораздо более перспективной казалась болотная брезентовая гусеница конструкции инженера Богачева, который работал в КБ НИИТ. Ширина гусеницы, представлявшей собой брезентовую ленту повышенной прочности, составляла 300 мм, а крепилась она к основной гусенице с помощью специальных удлиняющих стержней и скоб. Таким образом, общая ширина сдвоенной гусеницы составила 563 мм. С таким приспособлением, на испытаниях вблизи деревни Нара-Осана в октябре 1935 года, танк мог передвигаться со скоростью до 10 км/ч и совершать полный разворот радиусом 25 метров. Недостатков оказалось больше – к примеру, для установки этих гусениц экипажу потребовалось более 2-х часов. В отчете по испытаниям было также указано, что конструкция инженера Богачева слишком сложна в производстве и трудна при транспортировке – на этом эксперименты были завершены.

     В течение 1935 года проводились опыты с дополнительными накладными гусеницами, разработкой которых занимались КБ полигона НИИТ и НИБТ. В обоих случаях траки позволяли уменьшить удельное давление на грунт до 0,31 кгс/см². Комплект траков конструкции КБ НИИТ весил 250 кг, а на их монтаж требовалось 2,5 часа. На испытаниях опытный БТ-5 мог передвигаться по болотистой местности со скоростью 10 км/ч и совершать разворот радиусом 10-15 метров. Несколько лучше прошли испытания траков от КБ НИБТ. Они имели ширину 250 мм и крепились к основным гусеницам помощью специальных кронштейнов. Процесс монтажа дополнительных траков (92 штуки на оба борта) занимал 2 часа. В целом, результаты были получены обнадеживающие, однако развития разработка КБ НИБТ не получила.

     В числе экспериментов с повышением проходимости можно отметить «автоматические» гусеницы конструкции инженера Кравцева. По сути, это были грунтозацепы, которые устанавливались на основные гусеницы и обеспечивали лучшее сцепление с опорной поверхностью. В походном положении эти траки находились в пассивном режиме, а при переходе танка на мягкий грунт проводилась их активация. Для этого рядом с местом мехвода устанавливалось специальное устройство. Данная конструкция оказалась бы слишком сложной, как в изготовлении, так и при эксплуатации и потому до уровня опытного образца проект не дошел.

    В феврале-марте 1935 года, когда в СССР активно проводились работы по собакам-подрывникам, специальное оборудование предлагалось и для БТ-5. Два кронштейна с шарнирно закрепленной вертикальной рамкой, размерами 1500х800 мм, устанавливались на передней наклонном бронелисте. В рамке были закреплены 3-мм стальные прутья длиной 1500 мм, которые выступали наружу на 300 мм сверху и на 200 мм снизу. Поскольку центр тяжести рамки находился выше при любом наклоне корпуса она сохраняла вертикальное положение. Главной особенностью проекта был умформер, который подавал на сетку ток напряжением 10000 Вольт и силой 12 Ампер. (Рис.512)

 

Рис.512 – БТ-5 с электрической сеткой от собак.

 

    В ходе опытов было установлено, что силы вырабатываемого тока не хватает для гарантированного уничтожения собаки, и смысла отпугивать её уже нет - в случае касания ограждения и получения удара током отскочить она уже не успевает, и заряд все равно попадает под танк. Электрифицированные ограждения были рекомендованы для защиты танка только с кормовой проекции. (Рис.513)

 

Рис.513 – Корма под защитой.

 

     Результаты применения защитного приспособления признали положительными, но дальнейшие работы прекратились.

   В качестве дополнительного аксессуара для БТ-5 разрабатывалось и устройство под названием РПП – растаскиватель проволочных препятствий. Данная разработка КБ НИБТ включала следующие компоненты: барабан с кабелем длиной 30-35 метров и стволом, где размещался взрывной заряд, а также якорь и тросоотключатель, который устанавливались на левом щитке защиты радиатора. Якорный трос крепился к буксирной серьге. Схема действия РПП оказалась достаточно сложной, что в условиях переднего края фронта ставило танк в невыгодное положение. Для начала требовалось остановиться перед заграждением на расстоянии 5-6 метров и произвести выстрел якоря. После этого танк разворачивал и растаскивал препятствие. (Рис.514)

 

Рис.514 – БТ-5 с установленным на крыше моторного отделения устройством для растаскивания проволочных заграждений. Кошка, снабженная тросом, выстреливалась при помощи порохового заряда.

 

     В случае необходимости срабатывал отключатель троса, после чего на повторную зарядку требовалось около 30 минут. Масса РПП составляла 50 кг. На установку приспособления требовалось 2-4 минуты, на демонтаж – не более 2,5 минут. В течение 1936-1937 гг. на полигоне в Нахабино испытания прошли 10 опытных комплектов. Приспособления РПП устанавливались на линейные танки БТ-5 и в целом неплохо себя зарекомендовали. Из-за многочисленных манипуляций, которые приходилось проводить экипажу лёгкого танка, эта конструкция так и осталась опытной.

     Предполагалось также оснащать танки БТ-5 минными тралами, как бойкового, так и нажимного типа.

     *Аксессуары для водных преград.

     Не обошли БТ-5 стороной эксперименты с применением различного рода плавсредств.

     Работы по оснащению танков приспособлениями подводного хода плавно перешли с БТ-2 на БТ-5. Первый образец танка подводного хода БТ-5ПХ (разработка НИБТ) был построен в 1933 году в мастерских 5-го учебного полка Белорусского ВО и осенью поступил на испытания. В качестве опытного был взят один из танков первых серий с малой кормовой нишей и без штатного орудия (-?). Обычно пишут, что первая машина БТ-5ПХ прошла следующие доработки: — сварные швы и щели герметизированы свинцовым суриком; — маска пушки защищена чехлом и сальником (пушка 20К не устанавливалась); — погон башни герметизирован резиновой трубкой; — бортовые жалюзи закрыты двумя 5-мм пластинами с двумя патрубками диаметром 175 мм, соединенными с трубой диаметром 300 мм и длиной 2 метра для подвода охлаждающего воздуха; — жалюзи над трансмиссией закрыты металлическим листом с отверстием для 300-мм трубы длиной 2 метра для отвода нагретого воздуха; — стандартный глушитель демонтирован; — выхлопные трубы заменены на новые длинной 1400 мм с обратными клапанами; — на крыше башни (вместо перископического прицела) установлена воздохопитающая труба диаметром 200 мм; — установлен проводной телефон для связи с экипажем. (Рис.515)

 

Рис.515 – Судя по описанию, перед нами первый вариант БТ-5ПХ, но он определенно имеет штатную пушку.

 

   Видимо, этот вариант вскоре потерял двухметровые трубы для отвода нагретого воздуха, такой вариант обозначают БТ-5ПХ 1НИБТ. (Рис.516)

 

 Рис.516 - БТ-5ПХ 1НИБТ.

 

    Единственная труба для подачи воздуха состояла из двух частей длиной по 1400 мм каждая, которые входили одна в другую и соединялись между собой резьбовой муфтой. Крепление трубы к башне производилось из боевого отделения с помощью соединительной муфты с кулачками. Завёртывалось и вывёртывалось верхнее звено трубы специальным ключом, также из боевого отделения танка.

    Выпуск отработанных газов производился в воду через предохранительный клапан. (Рис.517)

 

Рис.517 – Схема подачи воздуха при движении под водой.

 

    Масса танка, оборудованного таким образом, увеличивалась всего на 40–50 кг, что позволяло не демонтировать приспособления для подводного хода, а постоянно возить их на машине. Переход в положение подводного хода осуществлялся экипажем из боевого отделения за 3 минуты, после чего танк мог преодолевать водную преграду глубиной до 4,5 м.

     Предполагалось, что данный вариант БТ-5ПХ сможет на 1-й передаче преодолевать броды глубиной до 4 метров и шириной 40 метров. Экипажу рекомендовалось во время погружения использовать респираторы типа С-Ш-1. Первый этап испытаний, на котором проверялся температурный режим работы двигателя, начался 31 октября 1933 года на реке Березина под Борисовом – танк просто вошел в реку на глубину штатно преодолеваемого брода. Полученные результаты (нагрев не превышал 80°С) позволили начать тесты с погружениями в воду, однако в самом начале второго этапа, отойдя от берега 15 м, БТ-5ПХ попал в обрыв и был затоплен через открытые люки. Машину вытащили на берег. Опыты продолжили 4 ноября – в этот раз танку удалось отойти от берега на 50 метров, но тут он наскочил на подводное препятствие, после чего заглох двигатель. В течение 45 минут, пока проводились работы по буксировке машины, в корпус поступала вода, частично затопив его (уровень воды достигал сиденья механика-водителя). Тем не менее, после протаскивания через препятствие двигатель удалось завести и БТ-5ПХ смог сам выбраться на берег. (Рис.518)

 

 

Рис.518 - БТ-5ПХ 1НИБТ переходит водную преграду.

 

     Полученные результаты позволили продолжить работу над проектом, и в скором времени был собран улучшенный образец. Его отличия заключались в установке на крыше башни коробчатой конструкции с верхним люком, которая предназначалась для высадки-посадки экипажа и охлаждения водяных радиаторов герметично закрытыми 5-мм стальными листами. Диаметр трубы над трансмиссией был увеличен до 500 мм, а для принудительного удаления угарных газов из боевого отделения и МТО в ней устанавливался вытяжной вентилятор. (Рис.519)

 

Рис.519 – Наличие коробчатого лаза для экипажа говорит в пользу того, что перед нами улучшенный вариант БТ-5ПХ.

 

     Из-за особенностей конструкции танк мог передвигаться по суше только на расстояние до 500 метров, поскольку далее закипала вода в радиаторах. Характеристики подводного хода остались такими же, как у первого варианта. (Рис.520)

 

Рис.520 – БТ-5ПХ под водой.

 

     Испытания БТ-5ПХ продолжались в 1934-1935 гг. с переменным успехом, причем конструкция была модернизирована. И всё же, для боевого использования подобная схема оказалась непригодной.

    В апреле 1936г. по результатам испытаний были разработаны и утверждены ТТТ к ОПВТ для танков БТ-ПХ. Предусматривалось, что оснащенный таким оборудованием танк должен преодолевать по дну водную преграду шириной до 3000 м на глубинах до 5 м, углы выхода машины из воды должны находиться в диапазоне до 30°, а продолжительность непрерывной работы двигателя под водой – 45 минут. Устанавливались нормы монтажа и демонтажа оборудования – соответственно, 60 и 40 мин. Десять комплектов данного оборудования поручили выпустить заводу №48.

     В качестве альтернативного варианта в 1934 году был предложен танк с системой подводной буксировки. Эта машина, известная как БТ-5ПБ, была изготовлена в мастерских полигона НИБТ. Суть данной системы заключалась в следующем. Танк полностью герметизировался силами экипажа при помощи брезента, сурика, резины и прочих материалов, на что уходило не менее одного часа. Далее следовало установить два короба с трубами для подачи и отвода воздуха, что занимало ещё 1,5-2 часа (демонтаж – около 20-25 минут). Перед спуском в воду экипаж покидал танк, оставляя включенным двигатель, а на противоположный берег его должен был вытащить другой танк. По проекту, скорость танка под водой составляла бы 3 км/ч. В оптимальном режиме БТ-5ПБ мог пройти 1000 метров по дну с максимальной глубиной 3 метра, но вместе с тем, под водой танк мог находиться не более 30 минут, пока не закипала вода в системе охлаждения. Испытания опытного образца БТ-5ПБ начались 8 августа 1935 года на реке Нара и закончились с отрицательными результатами. Танк прошел 1000 метров, но за это время вода закипела и двигатель едва не вышел из строя.

    Второй вариант оборудования для подводного хода был изготовлен по проекту начальника КБ полигона НИБТ Фролова. На этот раз герметизация швов корпуса производилась губчатой резиной, а погона башни – резиновым бандажом, причем его затяжку контролировал водитель при помощи специального приспособления с тросовым приводом. В этом случае башня уже не могла свободно вращаться - но под водой этого и не требовалось. Герметизацию маски обеспечивалась металлической и резиновой рамкой, канал ствола орудия – специальной муфтой и пробкой, пулемет закрывался резиновым чехлом. Крыша моторно-трансмиссионного отделения герметизировалась деревянными вставками в отверстиях воздухозаборников, специальными закрывающими дверцами с уплотнениями из губчатой резины и броневой крышкой вместо сетки над трансмиссией. (Рис.521)

 

Рис.521 – Машина, подготовленная к подводному ходу.

 

    Все остальные швы и стыки замазывались свинцовым суриком. Для подвода воздуха использовалась труба, состоявшая из двух колен, которая устанавливалась в левом люке башни с помощью специальной соединительной муфты. Выпуск отработанных газов производился в воду через предохранительный клапан.

     На испытаниях танк с таким оборудованием прошел 12 км по суше на 2-й и 3-й скоростях, неоднократно преодолевая Москву-реку. Максимальная глубина погружения составляла 4 метра при времени нахождения под водой не более 20 минут. Этот показатель достигался при условии, что экипаж будет находится в респираторах – без них время сокращалось до 4 минут. Полигонная комиссия отметила, что данный вариант БТ-5ПБ является наиболее отработанным. Подготовленный экипаж готовил танк к преодолению водной преграды всего за 4 минуты. Кроме того, изготовление самого приспособления подводного хода производилось силами полевых мастерских всего за 350 человеко-часов.

    Ссылаясь на воспоминания Жукова Г.К. пишут, что в 1936г. на ученьях БО в присутствии высокопоставленных наблюдателей (нарком обороны К. Е. Ворошилов, начальник Генерального штаба Красной Армии А. И. Егоров и командующий округом И. П. Уборевич) 4-й мех. полк (входил в состав 4-й Донской дивизии, которой командовал Жуков), имевший на вооружении танки БТ-5, подготовленные к подводному ходу, с ходу форсировал р. Березину: «когда дым окончательно растаял, стало хорошо видно, как 15 танков мехполка, с рёвом выбравшись на берег «противника» и стреляя на ходу, быстро подходили к подразделениям, наступавшим на захваченном плацдарме. Скоро вся дивизия была на другом берегу и, опрокинув «противника», успешно продвигалась вперёд. На разборе манёвров нарком дал высокую оценку нашей дивизии, похвалив за хорошую организацию форсирования реки и новаторство танкистов, рискнувших своим ходом преодолеть такую глубокую реку, как Березина».

    Вероятно, в разборе форсирования реки танками ключевое слово «рискнули». Этот метод также не нашел массового применения.

    Теперь обратимся к опытам с ИСП (индивидуальные средства переправы), когда танк преодолевает водные преграды не по дну, а вплавь.

     Одним из первых плавсредство для танков предложил выпускник ВАММ, пишут, инженер Анатолий Федорович Кравцев (встречается также - Кравцов). Говорят, он наблюдал в 1934г. за заплывом 23-х плавающих танков Т-37А по оз. Ханка.

     Первая конструкция ИСП Кравцева состояла из двух резиновых лодок А3, прикрепленным к двум поперечным балкам на корпусе танка. Движение на плаву осуществлялось при помощи гусениц с «двойными автоматическими» траками, управление танком проводилось бортовыми фрикционами. (Рис.522)

 

Рис.522 – БТ-5 с ИПС Кравцева, 1935г.

Вверху – последние приготовления перед тем, как танк «оденет» на себя ИПС.

 

    Поскольку движение по воде осуществлялось за счет перемотки гусениц, Кравцев уделял много внимания разработке специальных амфибийных гусениц. На траки шарнирно крепили специальные плицы. На длительных маршах экипажи болтами прижимали их к опорной поверхности трака, а при движении с небольшой скоростью они устанавливались на шарнирах в рабочее положение, что повышало проходимость на слабых грунтах. Кроме того, разрабатывали оригинальную конструкцию трака с Т-образным выступом, который обеспечивал автоматическую фиксацию плицы в походном положении. Как только танк оказывался на твердом грунте, она прижималась опорным катком к траку, а Т-образный выступ входил в соответствующее отверстие и удерживался в нем пружиной. В дальнейшем устройство усовершенствовали, и механик-водитель специальным серповидным рычагом мог перевести плицы в рабочее положение, не покидая отделение управления. К сожалению, за счет плитц масса танка БТ возрастала на 10%. Тогда Кравцев предложил и специальный перфорированный трак, который не забивался грязью, что существенно повышало надежность его работы. Пишут, что завод № 183 (ХПЗ) даже изготавливал подобные траки специально для танкистов-дальневосточников. Чтобы люки не заливало водой на корпусе установили тент. Установку этого приспособления провели в мастерских Приморского ВО. Попадается снимок БТ-5 с водонепроницаемым тентом, натянутым по периметру корпуса и очень напоминающий систему DD, разработанную британским инженером Штраусслером для плавания танков (во второй половине 1930-х Штраусслер очень плотно сотрудничал с советскими и даже выполнял советские танковые заказы). (Рис.523)

 

 

Рис.523 – БТ-5, оборудованный чехлом-«изгородью» для преодоления вплавь водных преград.

 

     Движение на плаву осуществлялось за счёт перемотки гусениц, к которым крепились специальные гребни, а повороты на воде — с помощью руля, расположенного в кормовой части танка.

   Первый опыт, проведенный 29 сентября 1935 года на танках БТ-5 и Т-26, оказался успешным. Машины самостоятельно вплавь преодолели Амурский залив северо-западнее Владивостока (в других источниках пишут, что заплыв был через Татарский пролив), пройдя за 4 часа 14 км. (Рис.524)

 

Рис.524 – Заплыв танков на Дальнем Востоке, 1935г.

 

    Спустя год, в начале июля 1936 года, плавсредство Кравцева было испытано на полигоне НИИТ. Местом для испытаний послужило озеро Ново-Никольское. Конструкция была незначительно доработана под условия использования лодок типа А-3. Кроме того, на корме танка устанавливался наружный штурвал, связанный с тягами управления водоходного руля. Испытания дали противоречивые результаты. Лодочная конструкция могла быть собрана за 20 минут и разобрана за 5 минут хорошо подготовленной группой из 6-8 человек. Среднетехническая скорость на воде не превышала 2,5 км/ч, а на третьей передаче она повышалась до 6 км/ч. Вместе с тем, военная комиссия сделала вывод, что плавсредство Кравцева является слишком громоздким, сложным по конструкции и не имеет преимуществ перед обычными понтонными переправами.

    Позже А. Кравцев предлагал и другой вариант ИПС. На этот раз к танку крепились два сигарообразных металлических поплавка, причем в каждый из них на тот случай, если они могли быть прострелены пулей предусматривалась подача сжатого воздуха для сохранения плавучести. Движителем служил гребной винт, работавший от бортовой передачи танка. (Рис.525)

 

Рис.525 - Второй вариант ИПС Кравцева для танка БТ: 1 – понтон танка; 2 – танк; 3 – гребной винт.

 

    Для лучшей обтекаемости передняя часть машины приподнималась над поплавками домкратами, установленными в узлах крепления. При этом осадка танка БТ не превышала 900 мм, и в воде оставались только его днище и гребной винт. После выхода на берег поплавки сбрасывались за 1 - 2 минуты. В походном же положении они могли прижиматься к корпусу танка, лишь незначительно увеличивая его габариты. Танк с таким устройством развивал на воде скорость около 14 км/ч, что в то время было значительным достижением.

     Кажется, этот вариант не вышел за границы ОКДВА.

     В мае 1936 года свою версию плавсредства для БТ-5 представил инженер саперного батальона 74-й стрелковой дивизии Алексеев. Конструктивно оно оказалось проще варианта Кравцева. Алексеев предложил оснастить танк двумя поплавками, которые крепились по бортам при помощи кронштейнов и механизмов складывания. (Рис.526)

 

Рис.526 – БТ-5 с ИСП Алексеева. На верхнем снимке поплавки, вероятно, сдуты, на нижнем – накачены воздухом.

 

    Длина каждого поплавка составляла 5 метров, общая масса – 700 кг. Для надувания использовалось два меха, которые заполняли воздухом поплавки за полтора часа. Для предотвращения заливания корпуса набегающим потоком воды в передней части корпуса танка устанавливались фанерные щиты. В качестве водного движителя по-прежнему служили гусеницы, а управление на воде проводилось бортовыми фрикционами. Испытания, проведенные на полигоне НИИТ, показали неважные результаты. Скорость танка на плаву оказалась небольшой, но при этом фанерные щиты гнулись и трескались. После выхода на берег дальнейшее передвижение танка с наполненными поплавками неизбежно привело бы к их повреждению, поэтому поплавки приходилось сдувать и складывать, на что уходило много времени. На этом опыты с плавсредством Алексеева завершились.

    Осознав, что кустарными методами данный вопрос не решить, НИИТ выдало распоряжение собственному проектно-конструкторскому бюро 1-го отделения на разработку аналогичной конструкции. Созданное плавсредство напоминало проект Алексеева, но имело ряд существенных отличий. На бортах танка крепились кронштейны, упорные доски и легкосъёмные приспособления, на которые подвешивалось два резиновых поплавка длиной 5 и диаметром 1,05 м, изготовленных заводом «Каучук». Монтаж поплавков производился в течение 10 минут, а в походном положении их можно было перевозить на надгусеничных полках или на транспортере. На воде танк передвигался при помощи двух гребных винтов диаметром 400 мм, установленных в кормовой части на длинных кронштейнах с приводом от ведущих колёс. При этом, во время маршей могли сниматься только винты, которые монтировались экипажем танка в течение 4-х минут. Испытания танка, иногда называемом ПБТ (Рис.527), начались в июне 1936 года на пруду полигона НИИТ.

 

Рис.527 – ПБТ.

 

     Во время первого заплыва на дистанцию 100 метров ПБТ показал максимальную скорость на воде 8 км/ч при достаточной плавучести. После выхода на берег, на скорости 7 км/ч, танк сбросил поплавки без выхода экипажа. Скорость передвижения по местности вместе с ИСП составила около 30 км/ч. На основе этой конструкции был разработан её упрощенный вариант, отличавшийся отсутствием гребных винтов. (Рис.528)

 

Рис.528 – Упрощенный вариант ПБТ.

 

     Это позволило сократить общую массу приспособления до 350 кг. На сборку нового ИСП теперь требовалось 16 минут, на разборку – 7 минут. ПБТ мог буксироваться катером, либо экипаж мог воспользоваться веслами или канатом. Благодаря запасу плавучести 33% имелась возможность взять на борт 6-8 пехотинцев. Сброс поплавков мог проводиться без выхода экипажа из танка на скорости 4-7 км/ч. В целом, ПБТ получили положительную оценку, но из-за малого клиренса (200 мм) и высокой уязвимости резиновых поплавков от огня противника на вооружение они не принимались.

  *Служба танков БТ-5 в РККА.

    Первые 10 предсерийных танков, получившие корпуса и башни из незакалённой брони и не могли считаться полноценными боевыми машины. В войска было передано всего три таких БТ-5, которые отправили в 5-й механизированный корпус им. К.Б. Калиновского. Ещё три машины передали в 5-й учебный полк, а остальные четыре распределили между полигоном НИБТ, Орловской бронетанковой школой, Химическим полигоном и Реактивным институтом.

   Серийные танки стали поступать в войска с лета 1933 года (Рис.529), но качество их изготовления было настолько низким, что часть машин отправлялась назад на завод-изготовитель.

 

Рис.529 – На параде в Москве, 1933г.

 

     Больше всего претензий вызвала некачественная броня. В относительно массовом порядке механизированные части РККА начали получать БТ-5 зимой 1934 года. Первыми новые танки начали осваивать экипажи 5-го мехкорпуса, где к июню имелось 79 БТ-5 и 31 БТ-2. К осени того же года БТ-5 поступили на оснащение 45-го мехкорпуса – всего там имелось 59 машин этого типа. В тот же период порядка 70 танков было направлено в 7-й и 11-й мехкорпуса. Также танки этого типа направлялись в отдельные механизированные бригады и механизированные полки кавалерийских дивизий. (Рис.530, Рис.531, Рис.532)

 

Рис.530 – Танки БТ-5 одного из мехкорпусов.

 

 

Рис.531 – Вверху – БТ-5 на марше, сентябрь 1935г. Внизу - строй танков БТ-5 на Больших Киевских маневрах, 1936г.

 

Рис.532 – БТ-5 ЛВО на занятиях, 1936г.

 

   Впервые БТ-5 опробовали в боевых условиях во время Гражданской войны в Испании. СССР в 1937г. отправил 50 штук БТ-5 вместе с добровольцами-танкистами, в основном, из 5-го мехкорпуса. Часть танков относилась к ранней серии с башней Мариупольского з-да. Считается, что было и несколько радиофицированных машин. Формально танки БТ-5 являлись собственностью республиканского правительства, поскольку машины были фактически куплены у СССР. В Испании БТ-5 направили на формирование 1-го отдельного интернационального танкового полка. Большинство должностей командиров и механиков-водителей танков занимали советские танкисты, испанцы и иностранные добровольцы включались в экипажи БТ-5 на должность заряжающих. В целом, танки БТ-5 на поле боя проявили себя посредственно – скорость хода не компенсировала тонкой брони, и машины этого типа понесли большие потери именно от артогня артиллерии. Иногда указывается, что из 50-ти танков БТ-5, прибывших в Испанию 31 танк был потерян, преимущественно, от артиллерийского огня. К положительным моментам можно отнести факт 630-километрового марша, совершенного танками за двое суток. Танки шли переменно на гусеничном и колесном ходу, почти не имея потерь по техническим причинам. В конце марта 1938г. советские танкисты были отозваны на родину.

   В августе 1938г. танкам БТ-5 пришлось воевать уже на другом конце света – на Дальнем Востоке у оз. Хасан. Первая крупная атака с применением танков БТ-5 привела лишь к большим потерям. Боевые действия продолжались до 11 августа. На заключительном этапе сражения танки участия практически не принимали, используясь в основном в качестве неподвижных огневых точек.

    К концу 1938 года общая ситуация с танками БТ-5 была такова. Машины этого типа находились на вооружении 24 отдельных легкотанковых бригад, четырех отдельных тяжелых танковых бригад, 30 танковых полков кавдивизий и четырех механизированных корпусов (10, 15, 20 и 25-й). Присутствие БТ-5 в составе тяжелых танковых бригад объяснялось условиями их комплектования – легкие танки были нужны для поддержки Т-28 и дальнейшего развития наступления вглубь обороны противника. БТ-5 подлежали скорейшей замене в составе ттбр, но известно, что к декабрю 1939г. восемь БТ-5 все еще состояли в 20-й ттбр.

   Летом 1939г. разгорелся нешуточный военный конфликт между японцами и СССР на территории Монголии – в районе реки Халхин-Гол. И японцы, и советские активно применяли бронетехнику. Апогеем кампании стали события 4 июля у горы Баин-Циган -всего в этот день в бой было введено не менее 400 танков и бронемашин с обеих сторон, из них, не менее семи десятков БТ-5. Одна из самых примечательных схваток между танками сторон произошла утром 5 июля, когда четыре БТ-5 встретились с 11 японскими танками «Ха-го». В ходе боя советские танкисты, ведомые лейтенантом А.Ф. Васильевым, подбили четыре машины противника, обратив остальных в бегство. Командир роты, за проявленное мужество и героизм был удостоен звания Героя Советского Союза.

    Танки БТ-5 в массовом количестве применялись до конца операции в Монголии. В общей сложности в Монголии было безвозвратно потеряно 84 танка БТ-5. За время боевых действий текущий ремонт прошли 82 БТ-5, 14 машин – средний ремонт и 12 – капитальный. Как показала оценка боевых повреждений БТ-5, основная часть пробоин пришлась на борта корпуса (77 попаданий), ходовую часть (64), башню (57) и лоб корпуса (35). Снаряды 37-мм японских ПТО и танковых орудий пробивали 13-мм броню насквозь, вызывая вторичные осколки. Было также зафиксировано одно прямое попадание авиабомбы и 8 пробоин от крупных осколков. Как правило, танки ремонтировались силами полевых бригад. Если машину восстановить не представлялось возможным с неё снимали уцелевшие агрегаты и закапывали в землю, превращая танк в бронированную огневую точку.

     16-го сентября 1939г. между СССР и Японией было подписано перемирие, а 17-го сентября, СССР, верный своему договору с Германией, направил Красную Армию в Польшу. На Белорусском фронте имелось около 150 танков БТ-5 в составе шести танковых полков кавалерийских дивизий, но в сентябре 1939 года они в боях не участвовали и находились в местах постоянной дислокации. В составе Украинского фронта, помимо прочего, действовала конно-механизированная группа, имевшая 29 БТ-5 в 5-й кав. дивизии и 31 БТ-5 в 16-й кав. дивизии. В период с 17 сентября по 2 октября 1939 года, боевых потерь среди БТ-5 практически не было.

   Следующий конфликт начался 30 ноября 1939г. с Финляндией. Одной из первых в боях приняла участие 1-я легкотанковая бригада, действовавшая в подчинении 10-го танкового корпуса. Помимо прочих танков, бригада располагала 83 машинами БТ-5. Бригада сражалась вплоть до последнего дня кампании. 12 марта ее танки вели тяжелые бои под Выборгом в районе Таммисуо. За время боёв, вплоть до 13 марта включительно, 1-я лтбр потеряла танков БТ-5: 18 танков от артиллерийского огня, 19 подорвалось на минах и фугасах, 2 сгорело, 3 утонуло и ещё 74 вышли из строя по техническим причинам. В то же время в качестве пополнения было получено 22 танка БТ-5. Превышение количества потерянных танков над общим объясняется тем, что часть БТ-5 ремонтировалась и вводилась в строй силами полевых ремонтных бригад.

   34 танка БТ-5 находились в составе 40-й лтбр. Эта бригада практически не действовала, как единый организм – ее машины придавались стрелковым частям, штурмовавшим линию Маннергейма. До конца войны потери среди БТ составили 12 машин, из которых три – безвозвратно.

   8 танков БТ-5 имелось в 20-й ттбр. Все танки БТ-5 были потеряны по следующим причинам: 2 от артогня, 1 подорвался на мине, 4 утонуло и ещё один вышел из строя по техническим причинам. Лишь две машины удалось отремонтировать на фронте.

    В районе Ладожского озера против финских войска из крупных танковых частей действовала 34-я лтбр, которая на 30 ноября 1939 года располагала, в том числе, 143 танками БТ-5. В начале января 1940г. бригада была окружена вместе со всеми танками. Те машины, которые финны не сумели увести, были ими основательно испорчены.

   Из других армейских соединений можно отметить 114-й отдельный разведывательный батальон, в его составе также имелось 16 БТ-5. На фронте 114-й отбр находился с 30 января 1940 года вплоть до завершения войны и потерь не имел.

    В Заполярье танки БТ-5 также использовались. В декабре 1939 года в состав 14-й армии был передан 86-й отдельный танковый батальон. По штату в нем числилось 53 БТ-5, но техника не была приспособлена для ведения боевых действий условиях севера. Танковые гусеницы на условия суровой и снежной зимы рассчитаны не были, поэтому на покрытых ледяной коркой грунтовках БТ-5 нередко буксовали и срывались в кювет. В результате в боевых действиях батальон не участвовал, занимаясь охраной аэродрома в Лоустари. Тем не менее, один БТ-5 сгорел при пожаре, по всей видимости случившийся из-за технической неисправности.

    В июне 1940г. танки БТ-5 имелись в составе армий Южного фронта, занявшего часть Румынии – Бессарабию.

    Попадается статистика по танкам БТ-5 по состоянию на 1 сентября 1940 года в списках Дальневосточных армий. В составе 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий, а также 15-й армии (второе формирование) насчитывалось 68 линейных БТ-5 (один танк без вооружения) и 27 радиофицированных танков. Наибольшим количеством БТ-5 располагала 8-я кавалерийская дивизия, где числилось 38 линейных и 16 радийных машин. В составе 42-й легкотанковой бригады находилось 24 линейных и 10 радийных БТ. В других частях (вспомогательных и учебных) имелось ещё шесть БТ-5, из которых один относился к варианту БТ-5РТ.

    По состоянию на 1 апреля 1941г. в РККА состояло 1247 линейных танков БТ-5 и 397 радийных танков, а также 12 БТ-5, оснащенных дизелями. От этого количества на Дальнем Востоке в составе ДВФ и Заб.ВО находилось 293 линейных БТ-5 и 121 радийный танк (всего 414 машин). По другим сведениям, на 1 июня 1941 года танковые части РККА располагали 1270 или 1277 линейными и 402 или 399 радиофицированными танками БТ-5, из них 12 машин были оснащены дизелями. От этого количества на капитальном ремонте находилось 302 и 58 танков, соответственно. В состоянии среднего ремонта пребывали 119 линейных и 49 радийных танков БТ-5. То есть, боеспособными можно было считать только 1075 БТ-5 обоих вариантов. В западных военных округах находилось 632 машины, считая учебные и находившиеся в ремонте.

     Встречаются и другие данные наличия танков в мехкорпусах на 22.06.41г. (Табл.15)

 

Таблица 15 – Наличие в мехкорпусах танков БТ-5 на 22.07.1941г.

Ленинградский ВО
1 мк						10 мк
169 шт.						142 шт.
Прибалтийский ВО
3 мк						12 мк
-						-
Западный Особый ВО
6 мк		11 мк		13 мк		14 мк		17 мк		20 мк
125 шт.		44 шт.		-		4 шт.		-		-
Одесский ВО
2 мк						18 мк
-						14 шт.
Московский ВО
7 мк
-
Киевский Особый ВО
4 мк	8 мк		9 мк		15 мк		16 мк		22 мк		24 мк
-	-		61		-		42		-		-
Харьковский ВО
25 мк
-
Средне-Азиатский ВО
27 мк
23 шт.
Закавказский ВО
28 мк
14 шт.
Забайкальский ВО
6 мк						29 мк
161 шт.						161 шт.
Дальне-Восточный фронт
30 мк
29 шт.

Итого – 989 танков.

 

   Несмотря на большое количество танков БТ-5 в приграничных округах накануне войны, их постигла та же участь, что и другие советские танки – все они были потеряны в первые недели (за исключением Карельского перешейка, Карелии и Юго-Западного фронта). (Рис.533)

 

Рис.533 – Потерянный.

 

     На Западном направлении танки БТ-5 вновь появляются с середины июля 1941г. с прибытием на фронт только что сформированного 27-го мехкорпуса. Прибывшая первой в район Смоленска 9-я отдельная танковая дивизия (вскоре переименованная в 104-ю танковую дивизию), помимо прочего, насчитывала 19 танков БТ-5. К концу июля эта группа практически лишилась танков. В сентябре на центральном участке советско-германского фронта общее количество танков и бронемашин едва дотягивало до уровня одного полнокровного мехкорпуса по штату 1940 года. Общее количество танков БТ-5 на этом направлении, вероятно, не составляло и сотни. На 28 октября 1941г. на передней линии Западного фронта оставалось 45 БТ-5 (в 1-й мотострелковой дивизии, 4-й, 18-й, 22-й и 24-й танковых бригадах) и еще 21 числилась в резерве командования фронта.

     Танки БТ-5 применялись РККА и в 1942г. Например: по состоянию на 26 февраля указанного года в составе 150-й тбр 3-й армии числилось 3 БТ-5 (танки прибыли после ремонта); на 8 марта 1942г. в 10-й отдельной танковой бригаде указано 11 БТ-5.

      Небольшое количество БТ-5 (вероятно, около десятка) также имелось в составе ударной группировки, осуществлявшей удар с Барвенковского выступа на Харьков и Белгород. Наступление началось 12 мая 1942 года, но к 30 мая войска РККА были окружены и разгромлены, потеряны и все БТ-5.

    На советско-германском фронте БТ-5 дольше всего задержались под Питером. По состоянию на 1 июля 1942 года в составе 3-го отдельного разведбата 42-й армии числилось 2 танка БТ-5, а на 1 сентября шесть танков имелось в 86-й отдельной танковой бригаде 55-й армии. (Рис.534)

 

Рис.534 – Разрушенный БТ-5.

Пишут, что снимок сделан у южного берега Ладожского озера, на заднем плане танк КВ.

 

     К 1 июня 1943 года на Ленинградском фронте насчитывалось 28 БТ-5. Относительно большое количество этих танков объяснялось близостью танковых заводов и мастерских Питера, на которых в сжатые сроки проводился ремонт танков всех типов. Отдельные машины были задействованы в начале 1943 года в операции по частичной деблокаде Ленинграда. В этот же период один БТ-5 числился в составе Волховского фронта. На этом моменте использование танков БТ-5 на главных участках советско-германского фронта можно было считать завершенным. Единичные машины продолжали использоваться для боевого охранения вплоть до полного износа. К концу войны в учебных заведениях доживали свой век 23 танка БТ-5.

    Суммарные потери танков БТ-5 в 1941-1943гг., вероятно, следует оценивать в 1400-1500 единиц, из которых, возможно, только половина приняла непосредственное участие в боях.

    Неясно точно, сколько все же танков БТ-5 пережило ВОВ на Дальнем Востоке. В некоторых источниках говорят о 255 танках БТ-5, т.е. во время ВОВ примерно 159 машин было отправлено на действующий фронт (на 1 апреля 1941г. на Дальнем Востоке имелось 414 танков БТ-5). Есть сведения, что 99 танков БТ-5, числившихся в составе Приморской группы (44-я танковая бригада), в июле-августе 1945г. были сданы на склад №129 и сняты с вооружения, а бригада получила танки Т-34. Пишут, что  к моменту объявления войны Японии в августе 1945г. на оснащении дальневосточных армий находилось 159 или 156 танков БТ-5. Из 43-х или 49-ти танков БТ-5 Забайкальского фронта был сформирован один танковый батальон в составе 209 танковой бригады, вошедший в состав 6-ой гвардейской танковой армии. По плану операции 6-я гв.т.а. совершала многосоткилометровый марш-бросок в условиях пустыни. Как будто, все танки БТ-5 вышли из строя по техническим причинам в ходе этого мероприятия.

    Указывают также, что на 30 сентября 1945 года в составе Дальневосточного фронта оставалось 118 БТ-5, из которых 101 был исправен, 23 требовали ремонта и 66 подлежали списанию – довольно странная арифметика, если сложить исправные танки с прочими, то получится гораздо большее количество. Вскоре все эти машины были отправлены на слом.

    Пишут, что в настоящее время сохранилось восемь БТ-5. Одна из них, в линейном варианте, находится в экспозиции Музея БТВТ в Кубинке. Второй БТ-5, поднятый со дна Невы в июне и отреставрированный в сентябре 2007 года, можно увидеть в городе Кировск (Ленинградская область). Ещё один БТ-5 (мариупольская башня с малой кормовой нишей) в качестве памятника установлен в городе Борзя. Четвертая машина, в варианте БТ-5РТ, установлена в качестве памятника бойцам, павшим в ходе сражения на вершине горы Баин-Цаган в Монголии. Еще четыре линейных танка БТ-5 находятся в городах Ундэр-Хан, Сумбер и других.

     *БТ-5 у иностранных операторов.

      Формально танки БТ-5 на экспорт не поставлялись, но все же партия из 50-ти штук была продана республиканскому правительству Испании (по $30.000 за штуку). Решение об отправке БТ-5 в Испанию было принято осенью 1936г. Погрузка состоялась 24 июля 1937 года в Севастополе на испанское транспортное судно “Kabo San-Augustin”. Судно прибыло в Картахену 1 августа. (Рис.535)

 

Рис.535 – БТ-5 в Испании.

 

     Из машин БТ-5 и смешанных советско-испанских экипажей сформировали 1-й отдельный интернациональный танковый полк. Боевое крещение 1-й оитп получил на Арагонском фронте. Для прибытия к месту назначения полку пришлось совершить за двое суток 630-километровый марш попеременно на гусеничном и колесном ходу, при этом потерь по техническим причинам почти не было. (Рис.536)

 

Рис.536 – БТ-5 на колесном ходу в Испании.

 

    40-48 танков БТ-5 пошли в бой 13 октября 1937г. Увы, бой завершился неудачей. Потери танкового полка, по различным данным, составили от 16 до 28 машин, часть поврежденных БТ-5 удалось эвакуировать. Утверждается, что полностью погибло 16 танковых экипажей (по другим данным – 37 танкистов).

  Танки БТ-5 активно применялись осенью 1937г. – весной 1938г. К концу марта 1938г. в 1-м интернациональном полку осталось 18 танков и 22 танкиста. В это время СССР отзывает своих специалистов, в том числе, танкистов на родину, материальная часть остается в Испании. С этого начинается собственно испанская эксплуатация танков БТ-5. 

    Летом 1938 года республиканцы применили танки БТ-5 в сражении на реке Эбро, носившей характер решающей битвы. Как пишут, местность для развертывания танков была не самая благоприятная, поскольку изобиловала заболоченными и каменистыми участками. Ближе к городу Гандеса (главной цели республиканцев) начинались холмы, где быстроходным БТ негде было реализовать своё преимущество в маневре и скорости. В общем танки БТ-5 не проявили себя сколь-нибудь значимо в этом сражении. Многие БТ-5 были брошены у переправы через реку Эбро. Пишут, что только единичные танки БТ-5 могли применяться республиканцами до капитуляции 1 апреля 1939г.

   К франкистам перешло, как считается, «порядка» 5 танков БТ-5 в боеспособном состоянии. Как долго использовались танки БТ-5 после Гражданской войны установить не удалось.

    В Испании танки БТ-5 эксплуатировали и итальянцы, воевавшие на стороне франкистов. В 1938г. в составе итальянской Raggruppamento Carristi имелось пять Т-26, которые были сведены в одну «русскую» группу. В ходе боевых действий три танка были потеряны безвозвратно и заменены на трофейные БТ-5. По всей видимости, до победы франкистов ни один танк из «русской» группы не дожил, либо итальянцы передали свои трофеи испанцам.

   В ходе конфликтов 1938-1939гг. несколько танков БТ-5 попало в руки к японцам. Их техническое состояние и дальнейшая участь остаются неизвестными, но советские авторы находят, что конструкция БТ легла в основу спецификации японского танка 2598 “Чи-хо”, но это утверждение спорно. 

    Во время Зимней войны финскими войсками ни одного БТ-5 в боеспособном состоянии захвачено не было. Как правило, с поврежденных танков, если была такая возможность, снималась башня и вооружение. Первые настоящие трофеи появились только летом 1941 года. В июле-августе финнам досталось около десятка относительно целых БТ-5, которые после небольшого ремонта можно было вернуть в строй. Финская армия приняла и использовала в боях только четыре БТ-5. Эти танки вместе с четырьмя БТ-7 были сведены танковое подразделение «Кристи». В конце августа 1941г. подразделение участвовало в наступательной операции в направлении на Свирскую ГЭС. Из-за раскисших дорог две машины застряли и их пришлось бросить. Уже в начале сентября танки БТ находились в очень плохом состоянии и, в связи с этим 16 сентября 1941 г. подразделение «Кристи» было расформировано, танки отправлены в Варкаус, личный состав распределён по другим частям бронебатальона. Четыре отремонтированных трофейных БТ-5 использовались до весны 1942г. Один танк, бортовой номер 99, участвовал летом 1942г. в съёмках пропагандистского фильма о финской армии.

     В декабре 1941 года финны по договору о взаимопомощи передали Швеции небольшую партию советской трофейной бронетехники, среди которой был и один БТ-5. Техническое состояние его было плохим, шведы приняли решение не восстанавливать машину.

    В вермахте все танки БТ обозначались общим индексом Panzerkampfwagen BT 742(r) без разделения на модификации. Можно предположить, что наиболее боеспособные машины БТ-5 могли найти себе применение в составе полицейских и охранных частей, хотя точные сведения на этот счет отсутствуют. Не исключено также, что летом 1941г. танки БТ-5 «на ходу» использовались частями вермахта в боях до их материального износа.

    Небольшое количество БТ-5 в июне-августе 1941 года также было захвачено войсками Венгрии, Словакии и Румынии, но данные о применении этих машин отсутствуют.

    *Машины на базе БТ-5.

     Как и в случае с БТ-2 на танках БТ-5 предпринимались опыты по установке передвижного моста типа ДМБТ. Конструкция моста, разработанная по проекту инженера Александрова, была деревянной, но позволяла преодолевать танкам типа БТ или Т-26 ров шириной 6 метров или эскарп высотой 2,5 метра. Мост мог сбрасываться с помощью деревянной балки с двумя тросами без выхода экипажа наружу. При установке моста башня танка была повернута только назад, сектор обстрела был ограничен. Испытания ДМБТ, установленного на БТ-5, проводились в 1934 г. на полигоне НИБТ, но результаты были получены те же, что и с БТ-2. Конструкция оказалась чрезвычайно ненадежной, поскольку уже после прохождения по нему пяти машин он разрушался. Мост также затруднял маневрирование танка, а ведение радиопереговоров (при условии наличия радиостанции) оказалось невозможным.

     Второй вариант моста конструкции Александрова был готов в январе 1935 года. Его изготовлением по проекту НИИИТ РККА занимались мастерские 5-й механизированной бригады в Смоленске. Мост длиной 7 метров и массой 1050 кг теперь имел двояковыпуклую форму и требовал внесения некоторых изменений в конструкцию корпуса БТ-5. (Рис.537)

 

Рис.537 – Мостоукладчик, построенный по проекту НИИИТ РККА, во время полигонных испытаний, март 1935г.

 

    Конструкция моста включала две фермы (колеи) шириной 0,4 м, связанных между собой рамками жёсткости. Колея в продольном сечении имела двояковыпуклую форму, а в поперечном — форму двутавра. Расстояние между колеями составляло 1,66 м. При перевозке мост устанавливался на крыльях и на передних стойках, прикреплённых к кронштейну передней трубы танка. Мост, уложенный на машину, сбрасывался с неё на препятствие с помощью подкидного бруса при движении машины вперёд на 1-й скорости.

   Испытания, проведенные в марте-апреле 1935 года, не выявили существенного улучшения. Способ наведения моста остался прежним, при этом его укладка производилась расчетом из 15 человек за 10 минут, а максимальная скорость движения по мосту легких танков составляла 6-8 км/ч. Второй вариант моста также показал крайне низкую надежность конструкции и не был принят военной комиссией.

    К сентябрю 1939г. была воспроизведена система СБТ на одном БТ-5 (в 1938г.предполагалось построить 5 машин СБТ на базе БТ-2, но построили всего один на шасси БТ-5). Говорят, эта машина успешно действовала во время советско-финской войны в составе 13-й легкотанковой бригады. (Рис.538)

 

Рис.538 – СТБ на маневрах.

 

    *БТ с ракетным вооружением.

    Помимо создания на шасси танков БТ артиллерийских танков в целях усиления их огневой мощи, экспериментировали с размещением на танках этого типа систем реактивного вооружения и минометов.

     В октябре 1933 году начальник управления механизации и моторизации И. А. Халепский поставил перед начальником ВАММ бригадным инженером Лебедевым задание создать на базе БТ-5: «танка торпедоносца, вооружённого 250 кгр. торпедами, предназначенными для разрушения узлов сопротивления в тылу противника…». 

    Танковые торпеды, начиненные 130-ю кг тротила, были испытаны еще в 1931-1932гг. Внешне 250-ТТ представляли собой корпуса обтекаемой формы длиной 1805 мм, диаметром 450 мм, оснащённые четырьмя лопастями-стабилизаторами. По своей мощности они были эквивалентны снаряду 305-мм орудия. В теории, такие торпеды можно было использовать для борьбы против вражеских укреплений, бетонных огневых точек, железнодорожных узлов, уничтожение тяжёлой бронетехники противника. Танк БТ, оснащенный таким видом оружия, обладал бы исключительной ударной мощью.

     Для начала инженеры проверили, насколько прочны корпуса самих торпед. В реактивную камеру заложили девяносто пять пороховых шашек, воспламенили — корпус выдержал, заряд оказался достаточным по мощности. Затем испытали 250-ТТ стрельбой со станка (опыты проводились на полигоне в подмосковном Ногинске). Для испытаний две торпеды вместо взрывчатки начинили влажным песком, а еще четыре корпуса залили тротилом. Испытание показало, что «полёт всех 6 бомб правильный, устойчивый, дальность для угла возвышения 50 градусов колеблется в пределах 1450–1500 метров». На четырёх воронках замерили и мощность фугасного разрыва. В среднем они достигали 10 метров в диаметре и четырёх в глубину.

     Затем инженер 2-го ранга Тверской разработал одинарную и спаренную установку под 250-ТТ для танка БТ-5. (Рис.539)

 

Рис.539 – Чертеж и проекции БТ-5 с установкой ТТ.

 

   Установка для торпед была смонтирована на башню танка, при этом одолевали сомнения, сможет ли вращаться башня, приняв дополнительную нагрузку в 400 кг с каждого борта. Чтобы защитить радиаторные решётки на корме от реактивных струй, конструкторы приделали к ним специальные козырьки. Управление установкой производилось из башни при помощи двухскоростного механизма, а запуск торпеды осуществлялся при помощи электрозапала. Углы возвышения торпедам задавали вручную, с разницей в 10 градусов. Максимальный угол возвышения составлял 48°. 

   Модернизированная машина получил обозначение РБТ-5 (Рис.540).

 

Рис.540 – РБТ-5.

 

    Испытания РБТ-5 производились, по одним сведениям, в августе-декабре 1934г., по другим, с 19 июля 1936г. (первый пуск) до ноября 1936г. Опыты производились на полигоне у станции Подсолнечная. Первый раз выстрелили с закрытыми люками, второй — с открытыми, чтобы проверить, как газы от ракетного выхлопа воздействуют на экипаж машины. (Рис.541)

 

Рис.541 – Пуск 250-ТТ с танка БТ-5.

 

    Полёт торпед оказался правильным, устойчивым, с разницей по дальности 100 метров — в зависимости от угла возвышения. Газовый столб работающего реактивного двигателя отражался от корпуса танка, не причиняя ему вреда. Башня БТ-5 с установленными торпедами поворачивалась плавно и легко.

   Выявились и проблемы. Во-первых, требовалось на основании многократных опытов составить таблицу прицеливаний. Во-вторых, торпеды в полете все же не всегда вели себя стабильно, а, значит, уклонялись от цели. Обращалось внимание и на демаскирующий эффект при запуске торпеды. Перезарядка торпедной установки была сопряжена с риском для экипажа, которому нужно было для этого покинуть танк в разгар боя. В качестве решения этой проблемы инженеры предложили разработать специальный «зарядный танк». В таком контексте, можно говорить, что БТ-5 рассматривался не как танк, а как средство доставки «торпед», т.е. выступал в роли «торпедной» СУ.

    Эксперименты с использованием 100-кг и 300-кг торпед положительной оценки также не получили.

   На основании испытаний комиссия составила итоговый перечень недостатков танка-торпедоносца: «а/ громоздкость установки; б/ уменьшение боевых свойств танка; в/ малое количество торпедных снарядов; г/ невозможность перезаряжания без выхода экипажа из внутри танка; д/ незащищенность реактивных снарядов от пулеметного огня; е/ малая дальность полета снаряда…; ж/ малая начальная скорость…».

   Далее работы по РБТ-5 с установкой под 250-ТТ остановились, документацию по проекту сдали в архив.

   28 января 1935 года начальник НТК УММ Лебедев утвердил новые требования к ракетной танковой установке. Вместо массивных торпед теперь предлагалось использовать два РС-132 (неуправляемый авиационный реактивный снаряд), смонтированных на двух направляющих на левой стороне башни танка. (Рис.542)

 

 

Рис.542 – БТ-5 с установкой для РС-132.

 

    Установка позволяла менять угол возвышения от 0 до +20°. Если рассматривать компактные РС-132, как дополнительное вооружение, то в данном случае, БТ-5 в такой модификации по-прежнему являлся, скорее, танком – танком с усиленным вооружением.

    Помощь в работе оказал РНИИ с привлечением инженера АБТУ В.И. Александрова, которым предстояло выяснить воздействие газовой струи на механизмы и экипаж танка. На первом этапе испытаний, начавшихся в мае 1935 года, было выполнено три выстрела без особого ущерба для РБТ-5. Комиссия отметила, что звук при старте ракет не демаскирует танк, а отдача весьма незначительная. Вторая стадия испытаний началась 22 мая, но при первом же выстреле ракетное пламя сорвало защитный кожух над воздухоочистителем и защитным жалюзи, а также пробку заливной горловины топливного бака. Это вынудило прервать испытания на четыре дня и повторные пуски были проведены 26 мая в присутствии представителей АБТУ и РНИИ. Всего было выполнено четыре запуска фугасными снарядами и два агитационными, прошедших вполне успешно. Опыты продолжались вплоть до февраля 1936 года, но всё же систему признали слишком пожароопасной и в серию внедрять не стали.

    Помимо рассмотренных выше вариантов «ракетных танков» в НИИ №3 в 1934-1938гг. тема оснащения танков ракетными установками велась работы сразу по трем направлениям. Помимо установки ракетного вооружения в качестве вспомогательного предлагалось сконструировать специальную башню и создать на базе БТ телеуправляемый танк с ракетными установками. Детальную проработку этих проектов проводил Александров, который в скором времени представил два варианта с РС-132, размещенными в специальной пусковой установке. Конструктивно она представляла собой трубу длиной 2000 мм, внутри которой находилась ракета на трех направляющих и удерживаемая двумя стопорами, убираемыми при выстреле. В первом случае две пусковые установки, с механизмами подачи ракет и простыми прицельными приспособлениями, крепилась на башне. Углы вертикального наведения находились в пределах от -5 до +25. В кормовой нише башни размещался боекомплект магазинного типа с 8 ракетами. Расчетная скорострельность должна была составить 4 выстрела в минуту. При этом основное вооружение сохранялось. Второй проект предусматривал наличие новой башни прямоугольной формы, в носовой части которой монтировалась пусковая установка. Боекомплект из 18 РС-132 размещался в боевом отделении и в нише башни, однако заряжение проводилось вручную. Существовал ещё и третий вариант, но он разрабатывался на основе танка БТ-7. Все проекты были рассмотрены в АБТУ, но не приняты к реализации.

   Существовал проект и самоходного миномета на базе БТ-5. На шасси танка предполагалось установить газодинамический 165-мм миномет, который был разработан в Артиллерийском НИИ. Башня на танке сохранялась, но сектор её разворота уменьшался до 30° относительно продольной оси, поэтому грубая наводка проводилась только при повороте всей машины. Углы вертикального наведения составляли от +40° до +80°. Предлагалось также оснастить самоходный миномет специальным устройством, обеспечивающим более удобное заряжание, что позволило бы довести скорострельность до 4 выстрелов в минуту. Боекомплект составлял из 50 комплектов зарядов и мин. Работы по этой машине были прекращены в 1936 году.

    *Отмененная замена.

    В Системе автобронетанковых войск на Вторую пятилетку довольно внятно указывалось, что в качестве оперативного типа на смену танкам типа БТ должен поступить танк типа ПТ-1: «С 1934 г. начать постепенное внедрение в производство в качестве оперативного танка плавающей машины ПТ-1 с таким расчётом, чтобы с 1936 г. полностью перейти на развёрнутое производство этого танка на базе и за счёт производства танка БТ».

    В 1933г. на ТО ЭКУ ОГПУ бывшим сидельцем по делу «промпартии» Н. Астровым был создан улучшенный вариант танка ПТ-1А (Рис.543).

 

Рис.543 – Рисунок ПТ-1А.

 

    Танк построен в 1934г. на з-де опытного машиностроения №185 под руководством В. Цейца (еще одним конструктор-заключенный)  - договор между Техническим отделом ЭКУ ОГПУ и Опытным заводом Спецмаштреста №185 на строительство танка заключен 20 декабря 1933г. Говорят, первый прототип ПТ-1А изготавливали на з-дах «Серп и Молот» да «Красный пролетарий» в Москве, но эти предприятия так и не собрали свой экземпляр (опытные машины имели номера №2423 и №5109). (Рис.544)

 

Рис.544 – ПТ-1А.

 

   Масса машины выросла до 15,35 тонн за счет удлинения корпуса на 560 мм – корпус удлинили для увеличения водоизмещения. Габариты: длина – 7661 мм, ширина – 2990 мм, высота – 2645 мм, клиренс - 450 мм. Т.е. по массогабаритным показателям, перед нами вполне себе средний танк того времени. Бронирование: лоб корпуса 15 мм, борт, корма корпуса, башня – 13 мм, крыша, днище – 5-6 мм.  На верхнем лобовом листе корпуса, который теперь был прямым, были размещены две небольших броневых рубки. Место водителя перенесли на правую сторону, стрелка-радиста – на левую. В лобовом листе рубки механика-водителя имелся откидной броневой щиток со смотровой щелью и стеклоблоком триплекс. На танке устанавливалась новая цилиндрическая башня с немного увеличенной кормовой нишей и большим прямоугольным люком для демонтажа пушки и загрузки боекомплекта в кормовой части ниши, люк закрывался броневой крышкой на петлях. Для посадки и выхода экипажа использовались: один люк в крыше башни и два люка в крыше отделения управления в носовой части корпуса. Экипаж не изменился, а количественный состав вооружения стал другим. 45-мм пушка 20К сохранилась, но вместо 4-х пулеметов теперь устанавливалось три. Два пулемета нашли себе места в башне: один рядом с пушкой, второй – в кормовой нише. В случае необходимости тыльный пулемет мог быть установлен в специальной турели на крыше башни и использоваться для стрельбы по воздушным целям. Третий пулемет ДТ устанавливался в шаровой опоре в правой рубке стрелка-радиста. Для ведения прицельной стрельбы из спаренной установки использовался телескопический прицел ТОП. Боекомплект танка состоял из 96 выстрелов к пушке и 4851 патрона.

    В кормовой части танка вдоль продольной оси корпуса был установлен двенадцатицилиндровый, четырехтактный, V-образный, карбюраторный двигатель М-17 мощностью 500 л.с. (368 кВт). Пуск двигателя производился с помощью сжатого воздуха или электростартера мощностью 3,5 л.с. (2,57 кВт). Топливные баки емкостью 414 л были перенесены под пол боевого отделения. Схема трансмиссии и приводов управления была упрощена. В трансмиссии использовались: двухдисковый главный фрикцион сухого трения, четырехступенчатая коробка передач, двойной дифференциал, два бортовых карданных вала привода к трем задним парам опорных катков колесного хода, коробка отбора мощности на гребной винт (от второго гребного винта отказались), два бортовых фрикциона с ленточными тормозами и два бортовых редуктора. Конструкция тормозов была усилена, а также был введен уравнитель тормозов.

    В состав гусеничного движителя входили восемь опорных катков, два направляющих колеса с механизмами натяжения гусениц и два ведущих колеса кормового расположения с цевочным зацеплением с гусеницами. Опорные катки и направляющие колеса имели наружную амортизацию. Ширина трака гусеницы составляла 265 мм.

    При движении на колесном ходу передние управляемые опорные катки не были ведущими, а задняя пара управляемых опорных катков имела механизм отключения. Синхронизация работы гусеничного и колесного движителей при спадании одной гусеницы обеспечивалась двойным дифференциалом. Время перехода с гусеничного хода на колесный составляло 25-30 мин. Движение на плаву производилось с помощью одного гребного винта, установленного в специальном тоннеле в кормовой части корпуса. Управление машиной в этом случае осуществлялось двумя членами экипажа - механик-водитель воздействовал на педаль подачи топлива, а командир машины - на привод управления гребным винтом. Маневрирование машины на плаву осуществлялось с помощью водоходного руля. Для увеличения запаса плавучести машины использовались пробковые поплавки, установленные на надгусеничных полках.

    Электрооборудование машины было выполнено по однопроводной схеме. Напряжение бортовой сети составляло 12 В. В качестве источников электроэнергии использовались две аккумуляторные батареи ЗСТЭ-128 напряжением 12 В, емкостью 128 А-ч и генератор мощностью 0,5 кВт.

    В качестве средств радиосвязи на танке была установлена радиостанция 71-ТК-1. Средств внутренней связи машине не имела.

   Пишут, что машина ПТ-1А была подана на испытания в октябре 1934г., но судя по фото, она, возможно, тестировалась и летом. (Рис.545)

 

Рис.545 – ПТ-1А на испытаниях.

 

    В целом, улучшенный танк оказался не хуже первого ПТ-1. Скорость на колесах – 80 км/ч, на гусеницах – 62 км/ч (по шоссе). Скорость на плаву – 10 км/ч – это неплохой результат, относительная скорость на воде (число Фруда) равнялось 0,565 – максимальное значение этого числа у водоизмещающих машин составляет 1. Запас хода по шоссе при движении на гусеничном ходу достигал 150 км, на колесном - 300 км. Удельное давление на грунт при погружении на 100 мм – 0,59 кг/см². Время перехода с гусеничного хода на колесный 25-30 мин. Преодолеваемые препятствия: угол подъёма 33°, высота стенки 1,20 м, ширина рва 3,30 м.

    К недостаткам танка относились: невозможность ведения стрельбы из пушки на плаву командиром машины и одновременного управления водоходным рулем, сложность передачи мощности на вентилятор системы охлаждения, ненадежная работа компрессора «Гарелли», предназначенного для обеспечения пуска двигателя сжатым воздухом, плохая доступность к шарнирам передач колесного хода при их обслуживании.

   Вскоре после испытаний документация по ПТ-1А и опытный образец были переданы на ХПЗ для производства установочной партии для войсковых испытаний. Но, несмотря на ожидания, ПТ-1А не был принят на вооружение. Согласно постановлению СТО от 19 июня 1935 года, было решено «Оставить на вооружении танк БТ. Отказаться от замены его на ПТ-1». Вероятно, танки типа ПТ-1 показались значительно сложнее в производстве, чем танки БТ, и переход на их строительство привел бы к снижению вала производимых танков. Руководители выбрали количество, тем более что к этому времени был освоен массовый выпуск новой базовой модели БТ.

    *Новая базовая модель БТ.

    Пишут, что в начале января 1933г. УММ направило в адрес КБ ХПЗ под руководством А.О. Фирсова техническое задание на разработку новой базы БТ, которая могла бы нести, как башню с 45-мм орудием, так и башню с 76,2-мм орудием. Следует отметить, что работы по этой теме не предусматривались программой работ харьковского танкового проектного бюро Т-2К на 1933г. И тем не менее, источники сообщают, что КБ Фирсова, в составе которого применительно к теме упоминают А.А. Морозова, Бондаренко, Дорошенко, Курасова, Таршинова, Веселовского и Райхлера, одновременно с разработкой документации по БТ-5, занялись проектированием нового варианта БТ.

    Далее излагают так: «после внутреннего обсуждения, задание подвергли коррекции – решено было оставить только вариант с 76,2-мм орудием». С этого момента события начинают развиваться, как бы, два в одном. УММ, вероятно, оценило такой поворот, как курс на разработку артиллерийского типа танка на быстроходном шасси, а в Харькове, скорее всего, считали, что разрабатывают новый тип «ударного колесно-гусеничного танка дальнего действия», который совмещал возможности линейного и артиллерийского типа (танка огневой поддержки). Следует вспомнить, что пункт 6 программы работ харьковского танкового проектного бюро Т-2К на 1933г. уже предусматривал разработку артиллерийского типа: «БТ-76-М5 — предварительные эскизные чертежи, а вслед разработка проекта и рабочих чертежей для выпуска в серийное производство машины на основе БТ-3 с установкой 76 мм и М5».

    Договор с ХПЗ на проектирование и постройку танка с 76-мм орудием на новой базе БТ был подписан 28 января 1933 года.

     Имея довольно ограниченный ресурс по модернизации текущей базы танка БТ, конструкторы внесли максимально возможные изменения в носовой части танка. Носовая часть корпуса была расширена с 210 мм, как на БТ-5, до 440 мм, что позволило сдвинуть вперед место механика-водителя. Ударный БТ получал эллиптическую башню со скошенной крышей, в которой должно было размещаться 76,2-мм орудие ПС-3 и пулемет.

Установка башни эллипсоидной формы обеспечивало наведение орудия в вертикальной плоскости в пределах от -9° до +25°. Пулемет ДТ, смонтированный в шаровой установке справа от орудия, мог наводится по горизонту в пределах 20°. Второй пулемет – курсовой – намеревались установить в лобовом элементе корпуса, а рядом с водителем усадить четвертого члена экипажа стрелка-радиста. Боекомплект состоял из 55 выстрелов и 2898 патронов, причем 22 снаряда размещались в «карусельной» укладке, подобно тяжелому танку Т-35. Массу машины, вероятно, следует оценивать в 13,5 т, по аналогии с артиллерийским вариантом танка на такой же платформе.

    В июне 1933г. УММ получило фотоснимки модели нового танка. (Рис.546)

 

 

 

Рис.546 – Концепт «ударного колесно-гусеничного танка дальнего действия».

 

    Начальник 3-го управления УММ Г. Бокис запросил на рассмотрение весь проект, но КБ ХПЗ смогло предоставить только эскизы. Лишь в декабре 1933 года проект улучшенного танка БТ с 76-мм пушкой был рассмотрен руководством УММ. (Рис.547)

 

Рис.547 – Проекции ударного танка БТ.

 

   Проект получил одобрение, однако было решено упразднить курсовой пулемет из-за большой тесноты в отделении управления и невозможности обслуживать пулемет водителем. Новый танк получил обозначение БТ-7. Прототип танка появился на свет не позже 30 апреля 1934г. (Рис.548)

 

Рис.548 – Первый прототип БТ-7.

 

    В башне была установлена 76,2-мм пушка КТ обр.1927/32гг., поскольку ПС-3 не была подана. Несмотря на требования военных, курсовой ДТ был оставлен, но экипаж состоял из трех человек. Судя по расположению выхлопных труб, на танке стоял двигатель М-17.

    В апреле 1934г. появилось официальное предписание управляющего Спецмаштреста К. Неймана устанавливать на шасси БТ модернизированный вариант авиационного двигателя М-17Б (прототипом для которого был немецкий мотор BMW-VI). Для установки этого мотора на шасси БТ моторостроители завода №26 в Рыбинске внесли некоторые изменения, чтобы мотор М-17 не превышал габариты М-5. В результате был доработан шестеренчатый бензонасос, длина коленвала уменьшилась на 160 мм, были уплотнены воздушные трубопроводы и т.д. Избыточная для танка мощность ограничивалась и была доведена до 400 л.с. В таком виде мотор получил обозначение М-17Т.

     В ходе первых пробегов выявился сильный нагрев охлаждающей жидкости, температура которой поднималась до 105°. После установки водяного насоса конструкции ЦИАМ и вентилятора конструкции ЦАГИ этот недостаток был устранен, и в дальнейшем испытания проходили без особых нареканий.

    К моменту появления прототипа нового БТ СТО СССР из-за проблем с освоением серийного производства пушки ПС-3 (которую предполагалось ставить на новый танк) рекомендовал «вплоть до освоения серийного выпуска ПС-3… вооружать новый танк ХПЗ 45-мм полуавтоматической пушкой». Удобство пушки ПС-3 заключалось в том, что она должна была обладать универсальными способностями, как средство борьбы с бронетехникой, так и как средство огневой поддержки (против пехоты и легких полевых укрытий). Заменой ПС-3 могла выступить усовершенствованная пушка КТ-28 (с укороченным откатом), но ее баллистические характеристики позволяли использовать это орудие преимущественно в качестве орудия огневой поддержки, против бронетехники КТ-28 не являлась оружием выбора. Следовательно, установка пушки КТ-28 на шасси БТ-7 вела к созданию совершенно иного тактического типа танка – артиллерийского танка (танка огневой поддержки).

     УММ пришлось согласиться с рекомендацией СТО, и было принято решение, что танк типа БТ-7 следует оснащать 45-мм пушкой 20К в маске специальной конструкции, а также двумя резервуарами и оборудованием для распыления серной кислоты.

     На этом моменте формально обрубается общая пуповина, связывавшая БТ-7 с типом «артиллерийского» танка.

    Как будто, на доработки давалось 4 месяца. Доводили проект танка БТ-7 инженеры Дорошенко, Веселовский, Ульяненко и Райхель. Однако в 1934г. были ожидания, что на смену танкам БТ придут танки типа ПТ-1, поэтому дело велось неспешно.

   Второй прототип БТ-7 появился осенью 1934г, кажется, в октябре (примерно одновременно с ПТ-1А). Машина все еще имела эллиптическую башню, но в ее амбразуре уже торчала 45-мм пушка во временно приспособленной маске.

    По другим сведениям, второй прототип БТ-7 выглядел иначе. На корпус БТ-7 с двигателем М-17 установили башню от БТ-5. В одних источниках пишут, что новый прототип БТ-7 не имел радиооборудования и поручневой антенны, но был снабжен пресловутыми резервуарами для распыления серной кислоты. Другие утверждают, что новый прототип был радийной машиной, и ни о каких резервуарах речи не идет. (Рис.549)

 

Рис.549 – В книге Свирина «Танковая мощь СССР часть I Увертюра», под этим снимком такая подпись: «Испытания танка БТ-7, осень 1934г.». Следовательно, перед нами прототип означенной машины, и это радийный танк с башней от БТ-5 – если, конечно, комментарий Свирина не ошибочен.

 

    В любом случае, в серийное производство был запущен вариант БТ-7 с двигателем М-17 и башней с вооружением от БТ-5. Разберем подробнее конструкцию новой базовой модели БТ. (Рис.550)

 

Рис.550 – Проекции и компоновка БТ-7.

 

   Масса машины 13 т. Габариты: длина – 5660 мм, ширина 2230 мм, высота 2373 мм, клиренс 390-410 мм. Бронирование: лоб корпуса - лобовой 20-мм бронелист устанавливался под наклоном 18°, верхний передний бронелист имел толщину 15 мм и наклон 60° (в формуляре з-да №185 лобовая броня указана 13 мм) , борт, корма корпуса 13 мм, крыша корпуса 10 мм, днище 6 мм; лоб, борт башни 15 мм (по другим сведениям, 13 мм), корма башни 13 мм, крыша башни 10 мм.   Обычно замечают, что изменилась носовая часть машины (о чем говорилось выше), но, очевидно, что и корма стала выглядеть иначе – появились новые глушители, изменились жалюзи над двигателем. Корпус представлял собой жесткую коробчатую конструкцию с двойными бортовыми стенками, удлиненной суженной закругленной передней частью и трапециевидной тыльной частью.  Корпус собирался из броневых и стальных листов, причем все неразъемные соединения корпуса выполнялись преимущественно сварными и в меньшей степени клепаными – в некоторых источниках даже пишут, что корпус был цельносварным (видимо, плоды наработок по БТ-6). В верхних и нижних листах носа бронекорпуса имелись вырезы, образующие люк для посадки механика-водителя. Люк закрывался двухстворчатыми створками. Наружные броневые стенки, были съемными, а внутренние представляли собой 4-мм стальные листы, с внешней стороны которых было приварено по 6 подкосов. К подкосам крепились вертикальные пружины и съемные наружные броневые листы. Второй и третий подкосы внизу соединялись между собой броневой планкой, являющейся нижней опорой (поддоном) расположенных в этом месте бензобаков. Между четвертым и пятым подкосами находились масляные баки. Между вторым и третьим подкосами внутренние стенки корпуса выполнялись с развалом для дополнительного подвода воздуха к радиаторам. В кормовой части 4-мм лист имел отверстия для выхода воздуха при движении танка с закрытыми жалюзи, в передней верхней части с левого борта – отверстие для крепления в нем сигнала, а с правого – люк для удаления из танка стреляных гильз. На внутреннем листе в местах, не защищенных наружными броневыми листами (у гитары и балансиров), наваривались броневые накладки. Наружная съемная навесная броня, состоявшая из пяти отдельных листов, крепилась к подкосам винтами с конусной головкой. Крыша над боевым отделением состояла из трех сваренных друг с другом броневых листов, образующих круглое отверстие нижнего погона башни. Крыша над двигателем – съемная, она включала в себя средний лист, два колпака над радиаторами и поперечную планку. Для доступа к двигателю в средней части листа имелся большой прямоугольный люк. закрывающийся крышкой на петлях. В передней части крышки крепилась ручка, которая одновременно служила ограничителем угла склонения пушки при стрельбе назад. В средней части крышки был установлен воздухоочиститель. Над радиаторные колпаки устанавливались над отверстиями для входа воздуха в радиаторы, зашитая их от поражений. Крыша трансмиссионного отделения состояла из двух броневых листов жалюзи и расположенного над ними сетчатого колпака. Задний лист жалюзи имел два выреза для прохода выхлопных труб. С правого борта танка проходила тяга управления поворотом жалюзи. Крыша над кормовым бензобаком – съемная, она крепилась винтами с конусной головкой к уголкам внутренних стенок корпуса и заднего листа кормы.

     Внутри корпуса танка имелись три поперечные перегородки: моторная, вентиляторная и кормовая. Последняя – между трансмиссионным отделением и кормовым бензобаком. Между отделением управления и боевым находилась распорная арка, усиливавшая подбашенный лист.

    Экипаж 3 чел. В передней части корпуса, по центральной оси, размещалось место механика-водителя. Здесь помещались механические приводы управления танком. Для поворота на гусеничном ходу служили два рычага, воздействовавшие на бортовые фрикционы и тормоза; для поворота на колесном ходу – штурвал. При движении на гусеничном ходу штурвал снимался и укладывался в отделении управления у левого борта танка. В боевом отделении размещалось два человека: командир и заряжающий.

    На крыше боевого отделения устанавливалась цилиндрическая башня. Корпус башни состоял из двух полукруглых броневых листов, крыши и ниши. Полукруглые листы сваривались встык и образовывали усеченную конусную часть корпуса. Стыки листов с наружной стороны защищались накладками. Передний полукруглый лист башни имел амбразуру для спаренной установки пушки и пулемета. Кроме того, в переднем листе находились два смотровых отверстия и под ними два круглых отверстия для стрельбы из личного оружия, закрываемых стальными грушами. Задняя стенка ниши – съемная, крепилась четырьмя болтами с конусными головками. В верхней части задней стенки также было предусмотрено отверстие для стрельбы из личного оружия. В передней части крыши находились три круглых отверстия. Правое предназначалось для установки командирской панорамы, среднее в центре – для вентиляции и левое для перископического прицела. Над нишей в крыше имелось круглое отверстие, и сюда же приваривался броневой стакан для защиты ввода антенны. На танках без радиостанции это отверстие закрывалось заглушкой. На крыше башни имелся также прямоугольный люк для высадки и посадки экипажа Поворот башни осуществлялся вручную с помощью червячного поворотного механизма.

     Вооружение размещалось в башне: танковая 45-мм пушка 20К образца 1932 г., с пушкой, в общей бронемаске, устанавливался спаренный пулемет ДТ калибра 7,62-мм. Спаренная установка имела углы наведения по вертикали в пределах от -5° до +23°. Прицельные приспособления спаренной установки состояли из двух оптических прицелов. Танковый телескопический прицел ТСМФ обр.1930 года (указывают также ТОП-1) располагался в маске пушки с левой стороны и обеспечивал 2,5-кратное увеличение с углом обзора 15°. Танковой перископический панорамный прицел ПТ-1 обр.1932 года устанавливался в броневом стакане на крыше башни с правой стороны. Пулемет имел свой открытый прицел и мог стрелять независимо от орудия. При этом угол его горизонтального наведения находился в пределах +1,5°, вертикального – до +5°.

     Боеукладка танка располагалась на полу боевого отделения, на боковых стенках корпуса, в нише башни, на стенках башни. Укладка 45-мм снарядов на полу боевого отделения находилась между передней перегородкой и передней балансирной трубой и состояла из двух симметрично расположенных ящиков, в которых были установлены специальные обоймы, заполненные снарядами. Обоймы имели вид чемоданчиков с тремя перегородками, являвшимися опорами для патронов, и крышкой с откидной застежкой и брезентовой ручкой. В каждую обойму укладывались три снаряда. Каждый ящик содержал 14 обойм, таким образом, в двух ящиках насчитывалось 84 снаряда. Стреляные гильзы убирали обратно в обоймы, а обоймы – в ящики, чтобы не загромождать ими боевое отделение. На стенках боевого отделения с помощью специальных планок с резиновой прокладкой и клипс крепилось 34 снаряда: на левой стенке – 15, на правой – 19. Снаряды располагались вертикально в два ряда. На стенках башни, по обе стороны от ниши, вертикально размешалось по семь снарядов, закрепленных так же, как и на стенках корпуса.  Укладка снарядов в нише цилиндрической башни состояла из двух стальных коробок по 20 снарядов в каждой (5 рядов по 4 шт.). В нише конической башни снаряды укладывались в трех коробках- стеллажах по 12 штук в каждой.

    Боекомплект для пушки составлял 172 выстрела у линейных и 132 выстрела у радийных танков. В обоих случаях боекомплект к пулеметам не изменялся и составлял 2394 патрона – 38 магазинов.

    Моторное и трансмиссионное отделения были совмещены. Здесь устанавливался 12-цилиндровый V-образный двигатель М-17Т мощностью 400 л.с. при 1550-1650 об./мин, использовавший в качестве топлива авиационный бензин марки Б-70. Сухая масса двигателя 550 кг. Подача топлива – принудительная, шестеренчатым насосом 18ПБ-1 или насосом коловратного типа БНК-5Б (БНК-5). Карбюраторов – два, марки К-17Т. Масляный насос – шестеренчатый. Емкость двух масляных баков – 48-50 л. Ёмкость топливных баков составляла 790 литров (бортовые баки – 250 л, кормовой – 400 л, дополнительные четыре на крыльях – 140 л). Система охлаждения водяная, принудительная, с помощью центробежного насоса M17. Емкость радиаторов составляла около 100 литров. Трансмиссия состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения (сталь по стали), четырехскоростной коробки передач (начиная с зимы 1937 г. на танках устанавливалась трехскоростная КП), двух многодисковых бортовых фрикционов с ленточными тормозами, двух одноступенчатых бортовых передач и двух редукторов привода к ведущим колесам колесного хода.

     Ходовая часть по сравнению с БТ-5 не изменилась. Применительно на каждый борт имелось по четыре сдвоенных опорных катка диаметром 830 мм (теперь стали литыми) с индивидуальной свечой Кристи и резиновыми бандажами. Пружины подвески располагались между корпусом и закрывавшим их броневым листом. Вертикальные пружины располагались между бортовыми листами и внутренней стенкой корпуса. Горизонтальные - внутри корпуса в боевом отделении танка. Направляющие колеса диаметром 550 мм находились в передней части корпуса, ведущие колеса диаметром 640 мм устанавливались сзади. Гусеничные цепи изготавливались из штампованных траков шириной 263 мм. При переходе на колёсный ход привод от КПП осуществлялся на заднюю пару опорных катков, управлялся же танк поворотом передней пары катков.

    Электрооборудование включало два параллельно соединенных аккумулятора 6СТ-128 (на танках ранних выпусков 6СТА-У111Б), работавших параллельно с генераторами постоянного тока ДСФ-500, ДСФ-500ХПЗ или ДСФ-500-Т мощностью 336 Вт (на танках 1-й серии генератор ГА-4561 мощностью 270 Вт). Потребителями электроэнергии являлись: электростартеры CMC (3,5 л.с.) или СТ-61 (4 л.с), мотор-вентилятор, умформер радиопередатчика, телефонные аппараты, приборы звуковой и световой сигнализации, прожекторы, аппаратура внутреннего и внешнего освещения танка.
    Связное оборудование на линейных танках включало флажковую сигнализацию и систему световой сигнализации для внутренней связи, указывают также переговорное устройство ТПУ-2. Командирские танки БТ-7РТ оборудовались радиостанцией 71ТК-1 «Шквал» с антенной поручневого типа или 4-метровой штыревой антенной, установленной на башне.

    Скорость на гусеницах 51,6 км/ч, на колесах – 72 км/ч. Запас хода по шоссе на гусеницах 200-250 км, на колесах – 450-500 км. Удельное давление на грунт на гусеницах без погружения 0,73 кг/см², на гусеницах при погружении на 100 мм 0,62 кг/см², на колесах 6,38 кг/см².   Преодолеваемые препятствия: подъем 42°, спуск 37°, высота стенки 0,55 м, глубина брода до 1 м, ширина рва 2,4 м.

     Танк БТ-7 по приведенной выше спецификацией теперь известен, как БТ-7 обр. 1935г. (Рис.551)

 

 

Рис.551 – БТ-7 и БТ-7РТ обр. 1935г.

 

    Серийное производство танков БТ-7 обр. 1935г. велось с 1935 до конца 1937 года Харьковским паровозостроительным заводом (который вскоре стал танковым заводом №183) в кооперации с Мариупольским металлургическим заводом имени Ильича, поставлявшим броневые листы и заводом № 26 (г. Рыбинск), производившим двигатели М-17.

    В декабре 1934 года ХПЗ получил заказ на поставку 650 танков по цене 98000 рублей за единицу. Доработка и изготовление рабочих чертежей продолжалась всю первую половину 1935 года, и только осенью они были поданы на производство. Мариупольский завод не смог дать планового количества бронекорпусов, а моторостроительный завод №26 выполнял первоочередную задачу поставки двигателей М-17 для авиации. По изложенным причинам, до конца 1935 года удалось сдать заказчику 240 линейных и 260 радийных танков.

    К июню 1936 года, когда было сдано 687 танков, из армии буквально шквалом пошли рекламации о поломках КПП, что создавало катастрофическое положение с боеготовностью БТ-7. Оказалось, что при проектировании установки двигателя М-17Т, имевшего на 18-27% больший крутящий момент по сравнению с М-5, не провели соответствующие доработки трансмиссии. Усилили только коническую пару шестерен КПП, что конструкторам из Т2К показалось достаточным. Испытания прототипа, который прошел 2300 км не выявили эту проблему по той причине, что прототипом управлял опытный водитель. В войсках же, где танками управляли обычные мехводы этот скрытый недостаток вышел наружу, что привело к массовым поломкам машин.

     Последствия этой вполне конструкторской ошибки оказались глобальными, как для Т2К, так и для з-да №183. Первым делом от управления КБ отстранили Фирсова. 28 декабря (некоторые пишут: 25 декабря) 1936г. нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе подписал приказ о направлении на з-д №183 на должность руководителя танкового КБ (Т2К в 1936г. переименовывают в КБ-190) М.И. Кошкина (Рис.552).

 

Рис.552 – Михаил Ильич Кошкин, 1898-1940гг.

Почитается в России, как создатель танка Т-34.

Из беднейшего крестьянства. В 1923г. закончил Коммунистический университет в Москве.

Затем на руководящих хозяйственных и партийных должностях.

В 1929г. в числе «парттысячников» зачислен в Ленинградский технологический институт, но вскоре перевелся в Ленинградский политехнический институт.

В 1934 году защитил диплом по специальности «инженер-механик по конструированию автомобилей и тракторов», тема дипломной работы «Коробка передач среднего танка» (речь шла о КП для танка Т-29).

С 1934г. по 1936г. работал в КБ опытного танкового з-да №185.

 

     Нового главного конструктора встречал лично Фирсов, продолжавший работать в КБ и вводивший Кошкина в курс дела. Но в марте 1937г. Фирсова арестовали и спустя шесть месяцев расстреляли, а танк БТ-7 объявили «вредительским», хотя в 1935г. Фирсова наградили орденом Красного Знамени все за тот же БТ-7. Вероятно, можно было не заострять внимание на фигуре Фирсова и его биографии, если бы не одно обстоятельство.  Занимаясь совершенствованием колесно-гусеничных танков семейства БТ, Фирсов пришел к пониманию, что это тупиковое направление, где не может быть прорыва – запас модернизации базы Кристи почти исчерпан. Он начал искать пути создания принципиально нового танка. Под его руководством небольшая группа в составе Александра Морозова, Михаила Таршинова и Василия Васильева в течение 1935 года вела аналитические проработки такого танка. Васильев вспоминал: «Уже в конце 1935г. на столе главного конструктора лежали проработанные эскизы принципиально нового танка: противоснарядное бронирование с большими углами наклона, длинноствольная 76,2-мм пушка, дизельный двигатель В-2, масса до 30 т…». Также перспективный танк должен был иметь полностью сварной корпус (сварной корпус, это вообще конёк Фирсова – БТ-6), а от танков БТ наследовалась ходовая часть, уже в чисто гусеничном варианте, и элементы трансмиссии. Эта деятельность выглядит, как продолжение изыскания по теме «ударного танка дальнего действия». В известном смысле, Фирсов обозначил в общих чертах пути разработки танка типа Т-34. Однако к этой информации нужно относиться несколько осторожно, чтобы не впасть в преувеличение роли Фирсова, хотя, вероятно, Фирсов или кто-то из его окружения могли донести до Кошкина соображения о новом возможном подходе. 

      Коллективу КБ-190 первым делом пришлось исправлять проблему с трансмиссией. Модернизацию КПП провели за счет уменьшения числа передних передач с четырех до трех. Пишут, что модернизацию выполнил А. Морозов под руководством Фирсова еще до прибытия Кошкина. Трехскоростные КПП стали устанавливать, начиная с зимы 1937г.

    На этом улучшение БТ-7 обр. 1935г. не закончилось. В числе других доработок можно отметить установку телескопического прицела ТОП-1 (или ТОС-1) с гироскопической стабилизацией линии прицеливания. (Рис.553)

 

Рис.553 – При гироскопической стабилизации прицеливания выстрел происходил автоматически при совмещении оси ствола с осью прицела.

 

    В период с 6 по 14 января 1937 года на Сенежском полигоне ВАММ РККА прошли испытания три БТ-7, оснащенные этими прицелами. Прицелы были приняты на вооружение. До конца года планировалось сдать 420 БТ-7, оснащенных прицелами ТОП-1, однако с середины 1939 г. прицелы со стабилизацией начали постепенно демонтировать ввиду того, что стрельба велась в основном с места, а освоение нового оборудования в войсках посчитали слишком трудоёмким процессом (- жаль, и прибор, и навыки обращения с ним явились бы крупным бонусом для советских танкистов в 1941-м).

    В конце 1938г. на БТ-7 начали устанавливать модернизированную 45-мм пушку образца 1938г. с электроспуском, причем боекомплект к орудию возрос на 44 снаряда - для линейного танка он теперь составлял 188 снарядов, а радийного 146. Число патронов к пулеметам осталось неизменным. В этот же период часть танков получили две специальные фары-прожекторы «боевого света», которые монтировались на маске пушки для ведения стрельбы из пушки и спаренного пулемета в ночное время. (Рис.554)

 

Рис.554 – Навороченный БТ-7 обр.1935г.

 

    Дефектом всех машин серии БТ, который так и не смогли устранить за все годы их производства, был малый срок службы резиновых бандажей опорных катков. Это был чисто технологический дефект Ярославского завода резинотехнических изделий, который не мог обеспечить необходимого ресурса резины из-за ее «двойного» использования при колесно-гусеничном движителе машины. Для частичной компенсации этого недостатка на танках ликвидировали резиновые бандажи на ведущих колесах гусеничного хода. И в целом, рекомендовалось эксплуатировать машины преимущественного на гусеничном ходу. В 1939 году крупнозвенчатые гусеницы стали заменять на мелкозвенчатые.

    В 1941г. один танк БТ-7 был экранирован дополнительными листами брони. К сожалению, подробностей почти нет, пишут лишь, что танк был показан на параде – непонятно каком, в мае или в ноябре того года.

    Интересно, что во время ВОВ в Питере на 27-м ремонтном заводе (начальник завода — инженер-полковник А. Хопров), восстанавливая танки БТ, ремонтники завода, ввиду отсутствия штатных двигателей М-17 устанавливали на танки дизели В-2. Необходимые детали топливной системы снимались с подбитых и не подлежащих восстановлению танков Т-34. Параллельно, за счет установки экранированной брони, усиливались башня, лобовая часть корпуса, а иногда и борта. Для экранировки машин использовались броневые листы с Ижорского завода.

    Выпуск танков БТ-7 обр. 1935г. завершился в 1937г. В литературе встречается несколько вариантов подсчета произведенных танков БТ-7 обр. 1935г. – по данным Военной приемки и по данным ГАБТУ. (Табл.16)

 

Таблица 16 – Производство танков БТ-7 обр. 1935г.

По данным Военной приемки
Заказчик	1934г.	1935г.	1936г.	1937г.
РККА	1°	500	1044	628
НКВД			10	11
Всего	1°	500	1054	639
По данным ГАБТУ
Линейные танки		260	345	406
Радийные танки	1°	240	699	222
Всего	1°	500	1044	628

° Прототип.

 

     Как видим, данные в обоих случаях совпадают – военные получили 2172 танков (без учета прототипа), а НКВД – 21 штуку. Всего было произведено 2194 танка БТ-7 обр. 1935г., включая прототип. Отношение линейных и радийных танков составляет 1:0,82. Получается, что линейных танков БТ-7 обр. 1935г. могло быть примерно 1229 штук, а радийных – 965 единиц.

    *Дополнительное навесное оборудование на БТ-7.

     Как и в случае с БТ-5, БТ-7 пытались снабдить разными полезными приспособлениями. На машине испытывались деревянные фашины типа ДФБТ-7 с унифицированным креплением саперно-танковых приспособлений (УКСТП). В совокупности эта система позволяла преодолевать рвы шириной 4,5 метра и глубиной до 2 метров. В целом, испытания прошли успешно – отмечалось лишь уменьшение сектора обстрела в передней полусфере до сброса фашин. (Рис.555)

 

Рис.555 – БТ-7, вероятно с системой ДФБТ-7 + УКСТП.

 

   Другой темой стало применение установки минно-взрывных заграждений (МВЗ), разработанной в 1937 году. Данная установка монтировалась на специальном гусеничном прицепе (МЗП), имевшем бронированный корпус и элементы ходовой части от танка Т-37А. Вместительность прицепа составляла 552 мины ТМ-35, механическая укладка которых производилась на глубину до 250 мм. Испытания системы минного заграждения успешно прошли в ноябре-декабре 1940 года, но от дальнейших экспериментов с танками БТ-7 отказались.

    Также на БТ-7 опробовалась установка бойкового минного трала, ширина траления которого составляла 3,5 метра. Рекомендованная скорость ограничивалась 8 км/ч, однако допускалось её увеличение до 20 км/ч.

     Из других экспериментов можно отметить опыты с системой автосцепки. Для этого использовался тросовый механизм, который мог крепиться как к передней, так и к задней части корпуса. С его помощью можно было отбуксировать подбитый танк с поля боя, причем без выхода экипажа наружу. В 1937 и 1940 году испытания прошли две различные версии автосцепок, но на серийных танках они применения не нашли.

    *Служба БТ-7 в РККА.

    Танки БТ-7 поступали как в РККА, так и в народное хозяйство, с которым тесно был завязан НКВД. Поскольку почти все, что связано с НКВД, видимо, до сих пор засекречено, обратимся к теме службы танков данного типа в РККА.

   Основное назначение танков БТ-7 - развитие прорыва в глубину обороны противника. Танки этого типа поступали на вооружение танковых бригад танковых корпусов РККА, а также в отдельные легко-танковые бригады. Но некоторое количество их попало и в тяжелые танковые бригады, где они поддерживали более крупных собратьев.

    Первым новыми танками БТ-7 летом 1935 года укомплектовали механизированный корпус имени К.Б. Калиновского. (Рис.556)

 

Рис.556 – Показательные номера.

 

    Затем машины этого типа формировали костяк формировавшихся мехкорпусов. (Рис.557, Рис.558)

 

 

Рис.557– Фото танков БТ-7 на марше, интересно тем, что танки «дооборудованы» - на надгусеничных полках уложены деревянные шпалы, использовавшиеся для самовытаскивания и укладки на слабый грунт, а на подбашенном листе лежит запасная пружина от свечи Кристи.

 

 

Рис.558 – Мощь мехкорпусов.

 

     Первое боевое крещение танки БТ-7 получили в ходе боевых действий в районе озера Хасан в августе 1938 года, когда они в составе разведывательного батальона 2-й механизированной бригады приняли участие в боях с японцами у сопки Заозерная. Дебют оказался не слишком удачным. Атака, начавшаяся днем 6 августа 1938 г., в которой участвовало 16 танков БТ-7, закончилась неважно. Танки бригады, преодолев на большой скорости без потерь зону артогня японцев, попали в болото и потеряли застрявшими 14 машин. После безуспешной попытки вытащить танки из трясины экипажи были вынуждены перейти к круговой обороне для исключения захвата японцами боевых машин.

     Через год, летом 1939 года, танки БТ-7, в составе 6-й и 11-й отдельных легко-танковых бригад использовались в разгроме японских войск у р. Халхин-Гол. За время боевых действий две танковые бригады совершили довольно длительные марши. 11-я отдельная легко-танковая бригада совершила 500-километровый марш к месту боевых действий на колесах. 6-я лтбр за 55 ходовых часов или за 6 суток прошла около 800 км (среднесуточный переход танковых батальонов бригады составлял до 150 км). В целом, танки БТ-7 в этих боях получили хорошие отзывы, однако отмечались сложность управления, требовавшая высокого уровня подготовки механиков-водителей, недостаточность броневой защиты и неудовлетворительная оснащенность средствами связи. Жуков Г.К., организовавший разгром японцев на Халхин-Голе, в своих воспоминаниях написал, что при встрече со Сталиным он, де, заметил: «Очень хорошо дрались танковые бригады, особенно 11-я, возглавляемая комбригом Героем Советского Союза М. П. Яковлевым. Но танки БТ-5 и БТ-7 слишком огнеопасны». (Рис.559)

 

 

Рис.559 – Монгольские пейзажи.

 

     Танки БТ-7 также участвовали в Польском походе. Для обеспечения высоких темпов продвижения Белорусского и Украинского фронтов (в состав которых вошли два танковых корпуса и три танковые бригады) были созданы подвижные группы, основу которых составляли танковые соединения, укомплектованные 1617 танками БТ-5 и БТ-7.

   17 сентября 1939г. в 5 часов соединения 15-го тк (27-я лтбр под командованием полковника И. Ющука в составе 223 танков БТ-7 и 31 бронеавтомобиля, 2-я лтбр под командованием комбрига А. Куркина в составе 234 танка БТ-7 и 30 бронеавтомобилей, 20-я мсбр под командованием полковника Бордникова в составе 61 бронеавтомобиля) перейдя государственную границу, сломили сопротивление польских пограничников и стали стремительно продвигаться вперед, не встречая сопротивления. Но уже 20 и 21 сентября пришлось штурмовать Гродно. Было потеряно безвозвратно 2 танка БТ-7 (сожжено) и подбито еще 12 штук. Возможно, это были самые крупные единовременные потери в танках в том походе. Интересный эпизод с участием советских, поляков и немцев произошел во время захвата Львова. На Львов наступала 24-я лтбр под командованием полковника П. Фотченкова, имея в своем составе 205 танков БТ-7, 8 БХМ Т-26 и 28 бронеавтомобилей. Бригаде был отдан приказ - к 2.00 19 сентября захватить г. Львов. 80 танков БТ-7 под личным командованием полковника П. Фотченкова в 19.30 18 сентября выступили на Львов, разоружая по пути сопротивлявшиеся польские части. Совершив 145-км ночной марш, 19 сентября в 2.00 танки бригады ворвались во Львов разрушив 2 баррикады и уничтожив 2 ПТО, вышли в центр города, после чего был получен об отводе бригады. Не уяснив приказа вышестоящего командования, комбриг 24-й лтбр решил блокировать город танками. В самом городе был оставлен разведывательный батальон, а остальные части к 6.00 были выведены в район Винник. В 8.30, окружавшие Львов немецкие части 2-й горнострелковой дивизии, предприняли неожиданную атаку города с юга. Разведывательный батальон, оставленный в городе, оказался между немцами и поляками. Немцы, приняв советские танки за польские, открыли по ним артиллерийский огонь, поляки также открыли огонь по советским танкам. Выброшенные танкистами белые флаги, не остановили огня с двух сторон и тогда, танкисты открыли ответный огонь. В результате боя бригада потеряла 4 подбитыми и 2 сгоревшими БА-10 и один танк БТ-7, 3 человека были убиты и 4 ранены. Немцы в этом бою потеряли 3 ПТО, 2-х офицеров и 1 унтер-офицера убитыми и 9 солдат ранеными. О потерях польской стороны не сообщается. В течение 19 и 20 сентября командованием велись переговоры с немцами о выводе их войск из Львова, что было ими выполнено 20 сентября.

     Считается, что в период с 17 сентября по 2 октября 1939г. советские войска потеряли 17 танков БТ, подавляющее большинство из них – БТ-7.

   С настоящим сопротивлением РККА столкнулась во время Зимней войны с Финляндией.

Участвовавшие в ней танки БТ-7 были сосредоточены в основном в 10-м танковым корпусе (1-я и 13-я легко-танковые бригады), 34-й легко-танковой бригаде и в разведывательном батальоне 20-й танковой бригады. К началу советско-финляндской войны материальная часть 10-го тк была слегка изношена в результате совершенных своим ходом маршей на эстонскую и латвийскую границы в сентябре — октябре этого же года, а затем и на Карельский перешеек, общая протяженность которых составила около 300 км. 10-й тк был введен в бой 1-го декабря 1939г. (на второй день войны) с задачей внезапным броском захватить переправы через р. Вуокса и, оставив заслон, повернуть на запад. Затем, соединившись с 20-й тбр, наступавшей в центре, окружить и уничтожить финские войска в восточной части Карельского перешейка. Корпус действовал по-бригадно с усилением бригад стрелково-пулеметными батальонами. Но из задуманного броска танков по финским тылам ничего не вышло. 6 декабря 1939 г. корпус был выведен в армейский резерв. В результате проведенных боевых операций командование РККА убедилось, что самостоятельное применение крупных танковых частей в условиях театра боевых действий на Карельском перешейке невозможно. После прорыва основной полосы обороны линии Маннергейма к 15 февраля 1940г. командованием было принято решение о использовании танков в составе временных подвижных групп для развития успеха наступления в общем направлении на Выборг.

    В целом, тонкобронные танки БТ в условиях густого таежного зимнего леса и продуманной, часто мощной обороны противника были не слишком уместны, несли большие потери при минимуме тактических достижений. Общие потери в танках БТ-7 автору неизвестны, об их масштабе можно судить по количеству захваченных финнами танков БТ – 53 штуки, из них не менее 4-х машин это БТ-5.

    В феврале — марте 1941 г. началось формирование новых 20-ти мехкорпусов в составе двух танковых и моторизованной дивизий. Согласно новой организации, основная часть танков БТ-7 должна была войти в состав механизированных дивизий. По новому штату в каждой моторизованной дивизии механизированного корпуса должно было состоять 258 танков БТ-7. Так планировалось на бумаге, на деле на 22 июня 1941г. в мехкорпусах находилось от 0 до 500 танков БТ-7 разных модификаций. Следует учитывать, что не все танки типа БТ-7 находились в европейской части СССР, по состоянию на 1 сентября 1940г. в списках 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий, а также 15-й армии отмечалось 306 танков типа БТ-7. По данным на 1 апреля 1941г. в составе ДВФ имелось 339 БТ-7 всех модификаций, а в составе Заб. ВО – 956 танков этого типа всех модификаций.

    К лету 1941 г. многие танки БТ находились на консервации в ожидании перевооружения частей на новую технику. При этом с некоторых из них были сняты коробки передач, аккумуляторы и пулеметы. Даже относительно укомплектованные танки при пуске двигателя часто загорались, как правило, из-за неправильной регулировки карбюраторов. Во избежание воспламенения двигателя танковые техники пилотками закрывали всасывающие коллекторы двигателя и таким образом спасли машины.

    В приграничных округах 7% танков БТ нуждались в капитальном, а 10,3% — в среднем ремонте. Заявки промышленным наркоматам от округов на запчасти были приняты всего на 31%. Исправные танки БТ в приграничных округах составляли 82,7% от их общего количества.

   В начале ВОВ танки БТ-7 постигла та же участь, что и остальную советскую бронетехнику. (Рис.560)

 

Рис.560 – БТ-7 на дорогах.

На нижнем снимке машина повреждена пожаром в моторном отсеке, фото сделано недалеко от города Опочка Псковской области (21 мехкорпус).

 

   С первых дней войны танкам БТ зачастую приходилось выполнять значительные по протяженности марши (главном образом, на Украине). Так, протяженность маршрута выдвижения на рубеж нанесения контрудара 6-го, 9-го и 8-го мк, где процент танков БТ был наиболее значительным, составила 90, 200 и 500 км соответственно. И это при том, что межремонтный пробег большинства танков не превышал 500 км.

    Практически все исследователи отмечают, что основными причинами неоправданно больших потерь РККА в танках вообще, и в легких танках БТ в частности, в ходе приграничных сражений лета 1941 г. являлась низкая техническая готовность и тактически неграмотное использование танков, а также отсутствие отлаженной системы эвакуации и ремонта поврежденных машин. Другими словами, подавляющее большинство танков было потеряно не на поле боя в столкновении с противником, а на маршах или по другим причинам.

    Например, в 10-й тд 15-го мк из имевшихся к 22 июня 1941 г. 181 танка БТ выступило в поход по боевой тревоге — 147 машин, потеряно в боях — 54, оставлено при отходе по разным причинам — 46 машин. Причем большинство танков досталось противнику по причине таких технических неисправностей, устранение которых в полевых условиях при наличии организованного ремонта не вызвало бы затруднений.

     Потери танков БТ в 8-й тд 4-го мк к 1 июля 1941 г. распределялись следующим образом. Из имевшихся 31 танка БТ подбито в бою — 2, пропало без вести — 1, завязло в болоте — 1, оставлено и уничтожено экипажами — 12, эвакуировано на танкоремонтные заводы — 3, потеряно по другим не установленным причинам — 1.

    К осени 1941 г. количество танков БТ-7 в танковых частях сильно сократилось – потери в танках этого типа составили до 85%.

   Танки БТ-7 приняли участие и в параде на Красной площади 7 ноября 1941г. На парад были привлечены 70 танков БТ-7 из состава 31-й и 33-й тбр. После парада бригады направились на фронт: 31-я — с 12 по 14 ноября, совершив 150-км марш, в составе 2-го кк приняла участие в боях в районе Поповка, Борово, Кременки, а 33-я — 18 ноября сосредоточилась в районе Ново-Петровское (под Москвой).

      В ходе общего контрнаступления РККА зимой 1941–1942 гг. танки БТ-7 действовали в составе ряда отдельных танковых бригад.

    Танки БТ-7 активно участвовали в боевых действиях на центральном и южном участке советско-германском фронте до лета-осени 1942 г. - на Северокавказском фронте осенью 1942 г. 5-я гв тбр получила три танка БТ-7.

     На Ленинградском фронте отдельные машины воевали вплоть до окончательного снятия блокады в январе 1944 г., действуя в составе 98-го отп с Ораниембаумского плацдарма.

    К началу операции по разгрому Квантунской армии в войсках 1-го Дальневосточного фронта имелось 474 танка БТ-7, причем, 377 из них находились в исправном состоянии. В войсках Забайкальского фронта в тот момент имелось 422 танка БТ-7 различных модификаций. Из танков БТ-7 Заб. Фронта было сформировано три батальона (примерно 162 танка БТ-7), вошедшие в состав 6 гв.т.а. Армии довелось совершать многосоткилометровой переход в сложных природных условиях. Во время этого марша 30% танков БТ-7 вышли их строя по техническим причинам.

     За время боевых действий по освобождению Маньчжурии и Кореи безвозвратно потеряно только 10 танков БТ-7. Основная же часть танков (154 — БТ-5 и БТ-7) вышла из строя по техническим причинам. Еще 35 танков БТ-7 были подбиты огнем артиллерии.

    В настоящее время известны пять сохранившихся в разной степени танков БТ-7.

    *БТ-7 у иностранных операторов.

     Во время Зимней кампании 1939-1940гг. финны захватили 53 танка БТ. По итогам боев лета-осени 1941г. их количество увеличилось до 100-120 штук. По другим сведениям, летом 1941г. финский парк танков БТ увеличился на 20 штук. 4 танка БТ-7 летом 1941г. были включены в состав подразделения «Кристи», действовавшего в конце августа – начале сентября в направлении Свирской ГЭС. 2 танка застряли в грязи и были брошены. 4 сентября был подбит танк БТ-7 №100. 16 сентября подразделение «Кристи» было расформировано.

   19 сентября 1942г. фортификационным отделом Генерального штаба финской армии был поднят вопрос об использовании башен от советских танков БТ. В 1944г. было получено разрешение передать башни от 100 танков БТ на линию “Salpa”. Всего линия “Salpa” получила 38 башенных установок с 45-мм пушками и спаренным с ней 7,62-мм пулеметом ДТ. При этом с танков демонтировались элементы ходовой части, а корпус целиком закапывался в землю и бетонировался. Башни и сейчас можно встретить в секторе оборонительного района Луумяки – Юнтола. Предлагалось также машины без башен переделывать в бронетранспортеры. Согласно планам, на 1942 года предполагалось переделать 18 танков БТ-7 (по другим данным – 13), но фактически удалось построить только один образец тягача ВТ-43 на базе шасси БТ-7.

    Что касается немцев, то, понятно, что среди огромного числа трофейных танков БТ-7 попадались машины в боеготовом состоянии. В кадрах кинохроники, относящихся к лету 1941г. иногда мелькают танки БТ-7 с крестами на башне, облепленные пехотой вермахта. Вероятно, эксплуатация таких машин заканчивалась с выработкой их ресурса или до серьезной поломки. Надо заметить, что немцы не идентифицировали отдельно танки БТ-5 или БТ-7 – все машины шли под индексом Panzerkampfwagen BT 742(r). Кстати говоря, число 742 в немецком шифре может указывать на количество принятых немцами танков БТ.

   *Машины на шасси БТ-7.

    В 1935-1936 гг. проводились работы по созданию танков-мостоукладчиков на базе БТ-7, которые часто упоминаются как СБТ. Первым на испытания поступил деревянный мост конструкции Александрова, имевший двояковыпуклую форму, массу 1050 кг и длину 7 метров. Демонтаж башни не проводился, но, чтобы обеспечить укладку моста без выхода экипажа из танка пришлось внести ряд доработок. Помимо креплений на корпусе для сброса моста применялся специальный брус из дерева, который зацеплялся гусеницами при помощи двух тросов. На испытаниях выяснилось, что после пятикратного применения дальнейшее использование моста становится невозможным. Также было отмечено ухудшение обзорности, затруднение маневра и невозможность осуществлять радиосвязь.

    Аналогичная судьба постигла металлический мост длиной 7,5 метра конструкции военинженера 2-го ранга Богалева. Предложенная их схема в целом повторяла мост Александрова и также проходила испытания в 1936-1937гг. (по некоторым сведениям, в январе 1937г.), но была забракована из-за плохой системы сброса.

В 1937г. на базе БТ-7 разработали командирскую машину КБТ (Рис.561).

 

 

Рис.561 – Командирская колесно-гусеничная машина КБТ, 1937г.

 

Считается, что машина сделана с оглядкой на британский опыт. Вместо башни на КБТ-7 устанавливалась неподвижная бронированная рубка с дополнительным радиооборудованием и смотровыми приборами. Пушка на машине отсутствовала, но стрелковое вооружение усилили за счет установки двух пулеметов в корпусе и одного на крыше рубки (зенитного). Серийно этот вариант не выпускался.

*Альтернативное развитие БТ.

Вероятно, еще во время испытаний оригинального шасси Кристи обратили внимание на неважную проходимость данного шасси по бездорожью на колесном ходу. Как будто, еще 1 декабря 1931г. КБ Тоскина, трудившееся над созданием танка БТ-2, предложило вариант танка на базе Кристи массой 12-12,2 (до 12,5) тонн. При этом, этот вариант подразумевал существенную переделку ходовой части машины - использовалась бы пятикатковая схема (на борт), вместо четырехкатковой, с двумя ведущими и двумя управляемыми (передними) колесами колесного хода. Этот проект вызвал интерес и даже в общем был поддержан НТК УММ, так сказать, на перспективу, но перспектива для реализации так и не наступила, отчасти потому, что опасались кардинально менять шасси Кристи. Однако попытки улучшить ходовую часть Кристи, в частности, изменить схему привода колесного хода танков продолжились, правда, процесс этот развивался несколько побочно.

В 1934г. деятельность в этом направлении инспирировал, видимо, сам тов. Сталин, но несколько в необычном формате – не посредством существующих формальных структур танкостроения, а, как бы, в инициативном порядке снизу.  Как следует из письма комвойсками УВО И. Якира (Рис.562) Ворошилову (от 25.04.1935г.), Сталин на первомайском параде 1934г. заметил Ворошилову о необходимости изменения движителя танка и превращения всех его колес в ведущие и управляемые, при сохранении всех агрегатов танка – довольно конкретная техническая идея.

 

 

Рис.562 – Иона Эммануилович Якир, 1896-1937гг.

С 1935г. командарм 1-го ранга (на современный манер примерно соответствует генералу армии).

Расстрелян в 1937г.

 

Ворошилов вызвал Якира и указал «на необходимость продумать и осуществить это указание т. Сталина». При этом Ворошилов, очевидно, ориентировал Якира в отношении инициативного рационализатора, командира одного из взводов в 4 тп тов. Цыганова (Рис.563) – собственно, Якиру отводилась роль передаточного звена между Ворошиловым и Цыгановым.

 

 

Рис.563 – Цыганов Николай Федорович, 1908-1945гг.

Как будто, дослужился до звания инженер-подполковника.

 

    Н.Ф. Цыганов был замечен наркомвоенмором Ворошиловым в 1932г. Будучи военнослужащим 4-го танкового полка Укр.ВО он предложил свой вариант автосцепки двух танков Т-26 для увеличения проходимости широких рвов. В итоге автосцепку забраковали, но автора отметил Ворошилов, он наградил Цыганова золотыми часами и повысил в звании из младших командиров (сержантский состав) до командира взвода (мл. лейтенант или лейтенант по-нынешнему). В некоторых источниках указывают, что Цыганов к 1934г. имел звание воентехника 2-го ранга.

   В советском изложении предлагается другой вариант хода событий. Мол, весной 1934г. с предложением по улучшению конструкции танка БТ к комвойсками УВО И. Якиру обратилась группа «энтузиастов-рационализаторов», возглавляемая изобретателем Цыгановым.  Помимо Цыганова в его группу входили: М.Ф. Березкин, В.Г. Матюхин, А.Д. Бессонов, А.В. Куркин, А. Подсолихин, Г.А. Федченко, С. Латманизов, Л.И. Орел, П.Т. Шинаев, А.В. Данченко, В. Красников и В.З. Иткин.

Якир, разумеется, принял сторону обратившихся, им отвели одно из помещений танкоремонтного з-да №48 ХВО для проведения проектных и экспериментальных работ по усовершенствованию колесно-гусеничного движителя танков БТ. Для опытов группе передали один танк БТ-2. Как пишут некоторые авторы, Якир «дал задание группе обеспечить вездеходность танка БТ при движении его на колесах». Ответственным руководителем работ поставили заместителя начальника политуправления УВО Н.Ф. Березкина.

    Спустя четыре месяца после начала деятельности КБ Цыганова, 25 апреля 1935г. Якир писал Ворошилову: «После первомайского парада 1934 года т. Сталин указал на необходимость дальнейшего конструктивного улучшения танка БТ, в частности на необходимость изменения движителя танка и превращения всех его колес в ведущие и управляемые, при сохранении всех агрегатов танка, что должно значительно повысить боевую ценность машины. Вы указали мне тогда на необходимость продумать и осуществить это указание т. Сталина. В УВО одним из молодых и талантливых изобретателей является командир взвода 4 тп тов. Цыганов…. Я лично вызвал тов. Цыганова, беседовал с ним и поставил задачу – продумать возможность конструктивного улучшения движителя в танках БТ. За 4 месяца было изготовлено 635 чертежей и 2932 детали спроектированной машины. Сейчас работа закончена. Изготовлены чертежи и модели ДВУХ НОВЫХ ТИПОВ ДВИЖИТЕЛЯ танка БТ. ЗАДАЧА, ПОСТАВЛЕННАЯ ТОВ. СТАЛИНЫМ, ВЫПОЛНЕНА. Первое изобретение т. Цыганова – «БТ-ИС». Танк БТ с измененным колесным движителем II, III и VI пары колес и I, II и IV пары управляемые. Проходимость на колесном ходу по пашне увеличилась в 4-5 раз. Танк способен преодолевать подъемы до 25 градусов. Радиус поворота на колесном ходу уменьшился вдвое (до 5-6метров). Второе изобретение т. Цыганова – танк БТ конструкции четвертого танкового полка. Движитель состоит из серии опорных катков, соединенных шарнирной цепью Голля. Опора танка на катки осуществляется при помощи ЛЫЖ, которые для предельной их гибкости сделаны составными из отдельных звеньев на шарнирах. Этот тип движителя дает машине скорость в 2 раза большую, нежели имеет танк БТ с обычными гусеницами при одном и том же моторе М-5. Расчетная скорость на гусеницах – 105 км/ч. Машина обладает бесшумностью хода и прекрасной маневренностью, совершая полный поворот на месте вокруг центра одной из своих катковых цепей. I и II изобретения, при сравнительно небольших затратах могут быть применены на всех уже существующих типах машин БТ, и само собой разумеется, на всех машинах, находящихся в производстве. Конструктор изобретатель тов. Цыганов дал первому изобретению марку «БТ-ИС»/Иосиф Сталин/. Прошу: одобрить новый тип движителей БТ и дать указания промышленности о производстве опытного образца и серии указанных машин».

     Получив это письмо, Ворошилов в тот же день 25 апреля 1935 года, дал добро «на изготовление 3 комплектов каждого танка».

    Как следует из письма Якира, на базе БТ-2 построили вариант с измененной ходовой частью, получивший название БТ-2-ИС и макет танка, который именуется довольно длинно: БТ Цыганова изобретение II.

     Сначала о БТ-2-ИС (Рис.564).

 

Рис.564 – Проекции и изображение БТ-2-ИС. Внешне отличается от основного варианта БТ-2 бронировкой кормовой части.

Масса машины, вероятно, увеличивалась килограмм на 500.

 

    Для улучшения ходовых качеств танка при движении на колесах, ведущими были сделаны три пары опорных катков. Для подвода мощности к каткам внутри машины вдоль бортов корпуса проходили карданные валы, от которых через конические шестерни по вертикальным валам вращение передавалось на опорные катки (колеса). (Рис.565, Рис.566, Рис.567)

 

Рис.565 – Схема передачи вращения к трансмиссии колёсного хода танка БТ-ИС:

1 — синхронизатор, 2 — полужёсткая зубчатая муфта, 3 — угловая коробка, 4 — промежуточный валик, 5 — верхняя коробка, 6 — кардан, 7 — составной карданный вал, 8 — привод ведущих колёс, 9 — ведущие колёса, 10 — задний балансир, 11 — управляемое колесо.

 

Рис.566 – Схема передачи крутящего момента.

 

Рис.567 – На снимке виден привод на II, III и IV пары колес.

 

    Как видим, решение технически не простое, но источники приписывают его Цыганову, не имевшему высшего технического образования (некоторые даже пишут, что он не имел специального технического образования), правда, сообщается: «расчеты производили молодые инженеры В.Г. Матюхин и Л.А. Бессонов, а чертежные работы А.С. Полосухин и Г.А. Федченко».

    Общее руководство по изготовлению машины БТ-2-ИС взял на себя комбриг Н.Н. Лисицин и главный инженер мастерских ремзавода №48 Срыбнис. Над созданием танка трудились также танковый техник Аронсон и конструктор Васильев (- последний, кажется, работал на ХПЗ вместе с Фирсовым, либо это однофамилец). Как пишут, три бригады днем и ночью осуществляли монтаж опытного танка, пока не завершили дело к июню 1935г. (Рис.568)

 

Рис.568 – Цыганов, в первом ряду крайний слева, и группа работников з-да №48 рядом с танком БТ-2-ИС.

 

     О выполнении задания создатели БТ-2-ИС рапортовали в письме Сталину и Ворошилову (стилистика и орфография оригинала сохраняются): «Большевики, бойцы и командиры УВО докладывают Вам: Ваши указания об усовершенствовании движителя танков выполнены. Мы дали изобретению имя: танк БТ-ИС (Иосиф Сталин). Вам т. Сталин принадлежит идея реконструкции движителя танка БТ в этом направлении. Об этом нам рассказал наш любимый полководец-большевик командующий войсками УВО т. Якир. Он вызвал нас к себе и в длительной беседе разъяснил нам Вашу идею, рассказал о всём значении этого усовершенствованного движителя БТ для дела обороны страны и поставил задачу: спроектировать и построить новый движитель. Выполнить Вашу волю т. Сталин, в кратчайший срок для нас стало делом чести, делом партийного долга».

    Получается, Якир лукавил в письме от апреля месяца, в котором сообщал буквально: «Проходимость на колесном ходу по пашне увеличилась в 4-5 раз. Танк способен преодолевать подъемы до 25 градусов. Радиус поворота на колесном ходу уменьшился вдвое (до 5-6метров)», поскольку обновленный вариант танка еще не испытывался, к тому времени его попросту не существовало. (Рис.569)

 

Первая страница из альбома, посвященного созданию танка БТ-2-ИС.

На другой страничке альбома скромное напоминание товарищу Сталину о соавторе.

Бригада Богуславского производит установку карданных валов.

Бригада Данченко производит монтаж правого бортового листа.

Слесарь-ударник Анисифоров монтирует передний подкрылок.

 

Рис.569 – Фотографии изготовления БТ-2-ИС из фотоальбома, посвященного созданию этого танка.

 

    Летом и осенью 1935г. машину испытывали и дорабатывали. (Рис.570)

 

Рис.570 – Ходовые испытания БТ-2-ИС.

Танк имел очень маленький радиус разворота на колесах, нижнее фото со специально снятыми передними управляемыми колесами.

 

   Танк БТ-2-ИС был изготовлен в единственном экземпляре.

    Основным конструктивным отличием БТ-ИС являлось наличие трёх пар ведущих колёс колёсного хода, что давало возможность использовать более 75 % массы танка в качестве сцепного веса; наличие специального механизма для уравнивания скоростей движения на колёсах и на гусеницах — синхронизаторов. (Рис.571)

 

Рис.571 – Хорошо видно поворотное колесо.

 

     О достигнутых результатах, полученных во время испытаний БТ-2-ИС, 15 ноября 1935 года было доложено Наркому Обороны. Как будто, результаты обнадеживали – танк БТ-2-ИС обладал гораздо лучшей подвижностью на колесах, чем танки на обычном шасси Кристи-БТ. Модернизированная машина свободно передвигалась на колесах по мягкому грунту, могла сохранять ход при потере двух катков на один борт, а полный разворот делала практически на месте.

   По результатам работ БТ-2-ИС нарком обороны и наркомтяжпром подписали совместный приказ о проведении работ по усовершенствованию колесно-гусеничного движителя танка БТ-5 по системе Цыганова, причем Харьковскому заводу предписывалось оказывать изобретателю всяческое содействие и всемерную помощь по изготовлению серии танков на базе машин БТ-5.

   В новом 1936 г. группа Н. Цыганова продолжила работы в этом направлении теперь уже на базе БТ-5, поэтому вариант получил обозначение БТ-5-ИС. От своего предшественника танк отличался введением ряда улучшений. Частичным переделкам подвергся корпус за счёт установки новых подкосов, увеличения расстояния между боковыми стенками, установки кормового бензобака и бронировки картера бортовой передачи. Изменились ведущий вал бортовой передачи, балансиры опорных катков, подвеска, ведущие колёса гусеничного хода. Был введён ряд новых механизмов трансмиссии колёсного хода: синхронизатор, угловая коробка, верхние коробки, карданные валы, привод ведущих колёс колёсного хода, привод переключения синхронизатора. Система питания топливом переделана с трёх бензобаков поочерёдно на питание от каждого бака в отдельности (по желанию), бензобаки изготовили новые. Суммарная емкость топливных баков выросла до 650 л, что позволило довести запас хода БТ-5-ИС до 300 км на гусеницах и до 500 км на колесах. Подобно БТ-2-ИС танки БТ-5-ИС дополнялись приводом на три пары опорных катков при движении на колесном ходу. Причем для включения колесного хода теперь не требовался выход экипажа из танка. Благодаря синхронизации танк теперь мог двигаться на гусеницах на всех передачах при включенном колесном ходе и при потере одной гусеничной цепи не терял управления. Дополнительные приводы к ведущим опорным каткам располагались в межбортовом пространстве, а карданные валы, подводящие мощность к ним, в верхней части бортов.

     Вращение к трансмиссии колёсного хода передавалось от конической пары ведущего вала бортовой передачи к синхронизатору. От него через полужёсткую зубчатую муфту — валу угловой коробки, а затем через муфты и промежуточный валик — валу первой верхней коробки. От последней вращение передавалось последовательно ко второй и третьей верхним коробкам. От верхних коробок с помощью карданов и составных карданных валов — приводу ведущих колёс и от него самим колёсам. Тип и конструкция подвески БТ-ИС сохранилась та же, что и у БТ-5, с той лишь разницей, что гитару заменили задним балансиром.

   Масса модифицированного по Цыганову варианта БТ-5 указывается в 12 т.

   ХПЗ, несмотря на приказы сверху, отказывался заниматься изготовлением серии танков БТ-5-ИС. Поэтому изготовление опытной серии в 10 танков БТ-5-ИС было проведено на Харьковском танкоремонтном заводе № 48 в первом полугодии 1936г. (Рис.572)

Рис.572 – Танки БТ-5, переделываемые в БТ-5-ИС на танкоремонтном з-де №48.

 

    Три танка этой партии (№ 05, 06 и 010) приняли участие в пробеге по маршруту Харьков – Москва, по результатам которого в конструкцию танков были внесены изменения, после чего танки БТ-5-ИС приказом от 31 января 1937г. были переданы для войсковых испытаний в ХВО. Для оценки машины АБТУ сформировало комиссию под началом начальника 1-го отделения АБТУ ХВО полковника Шнеппа. В состав комиссии вошли: начальника штаба 5-й танковой бригады полковник Зеленцов, представитель НИБТ полигона капитан Кульчицкий, инженер 5-й танковой бригады военинженер 3-го ранга Дик, воентехник 2-го ранга Цыганов, начальника КБ завода № 48 Спецмаштреста Ревин.

    В ходе испытаний (Рис.573) танки БТ-5-ИС прошли от 1500 до 2500 км.

 

Рис.573 – Испытания БТ-5-ИС.

 

    Проходимость машин с модернизированной ходовой (даже по снегу) была удовлетворительной, некоторые даже восклицают: «не в пример лучшей, чем таковая у всех танков БТ (- все-таки, очевидно, имеется ввиду проходимость на колесном ходу), а также некоторых типов Т-26». Даже после выхода из строя в результате подрыва нескольких колес танк мог продолжать движение. (Рис.574)

 

Рис.574 – БТ-5-ИС без первой и последней пары колес (опорных катков).

 

    Были обнаружены и недостатки, связанные с неважным качеством изготовления шестерен синхронизаторов, перегрузкой резиновой ошиновки задних опорных катков, плохой ремонтопригодностью дополнительных приводов к колесам.

   Высокая комиссия рекомендовала танк БТ-5-ИС к принятию на вооружение.

   Начальник АБТУ Бокис предписал заводу № 48 с 1 января 1938 г. начать выпуск 300 танков БТ-5-ИС – точнее, переоборудовать их из машин БТ-5 в ходе капитального ремонта.

    Но руководство завода № 48, загруженное работами по плановому ремонту бронетанковой техники, не спешило приступать к выпуску БТ-5-ИС. К осени 1937г. (в ноябре) завод № 48 сдал лишь один танк БТ-5-ИС, имевший дополнительные наклонные борта из 6-мм брони. Некоторые источники показывают на 1 апреля 1941г. в войсках всего 2 танка БТ-5-ИС, один в Орловском ВО, другой – «вне округов».

   Кроме того, Бокис приказал уже в 1937г. провести проектирование и выпустить пробную партию танков БТ-7-ИС на ХПЗ. Однако на ХПЗ как будто нарочно игнорировали все потуги, связанные с вариантами БТ-ИС.

   Н. Цыганов 26 октября 1937г. направил в ЦК ВКП(б) тов. Сталину и тов. Ворошилову письмо «О вредителях при изготовлении БТ-ИС», в котором в выражениях того времени сетовал, что замечательный танк БТ-ИС не выпускается потому, что этому мешает когорта вредителей: «… вредителя Фирсова, бывшего начальника КБ на заводе ХПЗ, куда оно (- видимо, дело выпуска танков БТ-ИС) было передано вредителем Нейманом, бывшим начальником Спецмаштреста; на заводе № 48 (Харьков), где тех. директором был вредитель-фашист Симский, который перетащил на завод № 48 фашиста Гаккеля и поставил его во главе производства БТ-ИС. …Фарманьянц — Замначальника 8-го Гл. Упр. НКОП пытался сорвать выпуск БТ-ИС. …Необходимо ваше вмешательство».

   Письмо не очень помогло, говорят, в начале 1938г. Цыганова тоже арестовали (по другой версии, в 1938г. его направили на учебу в ВАММ РККА, впрочем, его могли сначала арестовать, а потом он отправился в ВАММ; академию Цыганов окончил в феврале 1942г., был выпущен в звании инженер-майора и направлен в качестве помпотеха командира танковой бригады в действующую армию), сгинул и начальник АБТУ Бокис, так настойчиво лоббировавший БТ-ИС, в общем все темы Цыганова в 1938г. пошли прахом.

   Итак, наблюдатели в один голос заявляют, что машины типа БТ-ИС были лучше, чем обычные БТ, и все же судьбы у них не было. Почему, ведь на стороне Цыганова играли могущественные силы? Если отбросить в сторону фон 1937-1938гг. и взглянуть на дело под практическим углом, то окажется, что тема БТ-ИС проиграла обычным БТ по вполне очевидным причинам. Машина с модернизированной ходовой частью конструктивно была более сложной, а значит и производство ее было сложнее и дороже, и ломалась бы она чаще – больше вращающихся деталей. В то же время улучшение проходимости танка на колесах по бездорожью не было решающим фактором, который бы значительно повышал боевую ценность машины, поскольку для движения по бездорожью служил гусеничный ход, а колесный – для движения по шоссе – в этом и заключается главная конструктивная ценность колесно-гусеничного хода. Дублирование гусеничного хода колесным не давало никакого преимущества. Сама идея придания вездеходности колесной части колесно-гусеничного танка была мертворожденной, а воплощенная под эту идею опция оказалась излишней. Другое дело, если бы далее тема БТ-ИС развивалась, как тема чисто колесных танков – представляетя, что полученное шасси могло быть неплохим заделом в этом направлении. 

Довольно изумляюще выглядит БТ Цыганова изобретение II. Ходовая часть состояла из серии опорных катков, соединенных шарнирной цепью, опора танка на катки осуществлялась при помощи специальной лыжи, резиновой гусеницы. Пишут и так: «опора танка на катки осуществлялась с помощью лыж, которые для предельной их гибкости сделаны составными из отдельных звеньев на шарнирах». (Рис.575).

 

 

Рис.575 – Модель в 1/5 натуральной величины БТ Цыганова изобретение II.

 

   Некоторым образом такая конструкция ходовой части напоминает ходовую Заславского, разработанную для танка ГУВП**, авторы даже допускают заимствование. (Рис.576)

 

Рис.576 – Ходовая часть танка ГУВП**, проект 1925-1926гг.

 

    Движитель танка ГУВП** состоял из двух бесконечных лент (гусениц), вложенных одна в другую. Внешняя лента была резинометаллической тросового типа, а внутренняя – из серии опорных катков, соединенных цепью Галля. Опора танка на цепь катков осуществлялась при помощи салазок, имеющих мягкую пружинную подвеску. Дополнительно была предусмотрена установка двух тележек с двумя натяжными катками в каждой и пружинной амортизацией.

   Правда, чтобы заимствовать нечто нужно иметь информацию о предмете, имел ли какую-либо информацию Цыганов о проектах 1920-х годов – маловероятно.

    Согласно расчётам, машина БТ Цыганова изобретение II должна была развивать скорость до 105 км/ч, обладать бесшумным ходом и возможностью разворачиваться на месте. Масса варианта оценивается в 11,5 т.

    Задание изготовить ходовую часть для БТ Цыганова изобретение II получил з-д опытного танкостроения №185, но там под каким-то благовидным предлогом отвертелись от этого задания. О проекте поспешили забыть ввиду очевидной нелепости конструктивных решений.

*Быстроходный артиллерийский (продолжение).

В программе работ харьковского танкового проектного бюро Т-2К на 1933г. значился пункт: «БТ-76-М5 — предварительные эскизные чертежи, а вслед разработка проекта и рабочих чертежей для выпуска в серийное производство машины на основе БТ-3 с установкой 76 мм и М5». Но судьба этого проекта не просматривается на ХПЗ, зато 26 октября 1933 года АТУ ЭКУ ОГПУ получило задание на оснащение танка БТ-2 (тот же БТ-3) 76,2-мм пушкой. Пишут, что к началу 1934 года опытный образец модернизированного танка был построен на заводе «Красный пролетарий» в Москве. По другой версии, были разработаны только чертежи. Танк получил новую, увеличенную по высоте, цилиндрическую башню с 76-мм орудием (- трудно понять, каким) и пулеметом ДТ, для установки новой башни пришлось переделать верх корпуса и укладку снарядов. (Рис.577)

 

Рис.577 – Проекции БТ-2 с цилиндрической башней конструкции АТУ ЭКУ ОГПУ.

 

    Трансмиссия, ведущие колеса и ленивцы были переконструированы под мелкозвенчатую гусеницу. Но вскоре в связи с ликвидацией АТБ все проводимые им работы в области танкостроения передали заводу Опытного машиностроения Спецмаштреста №185 в Питере, который от них всячески отказывался, ссылаясь на отсутствие средств.

   В этой истории есть некоторая неувязка. Дело в том, что на з-де опытного танкостроения №185 проектировали собственную башню для артиллерийского танка. Проектирование началось, вероятно, во второй половине 1932г., когда стало ясно, что «артиллерийская» башня Дыренкова А-43 терпит фиаско. Новая башня была показана представителям АНИИ и УММ в ноябре-декабре 1932 г. и в целом ее одобрили.

    Башня имела форму цилиндра с овальной нишей сзади. Её корпус состоял из двух полукруглых листов (переднего и заднего), крыши и ниши. Оба полукруглых листа сваривались встык друг с другом. Стыки листов с наружной стороны защищались броневыми накладками. Передний лист имел большое прямоугольное отверстие для установки пушки, две смотровые щели и два круглых отверстия для стрельбы из револьвера. С правой стороны отверстия для пушки был вварен цилиндр, в донышко которого устанавливалось яблоко для пулемёта. В средней части крыши башни находился большой прямоугольный люк, предназначавшийся для посадки экипажа. Узкой планкой он разделялся на две части, закрывавшиеся сверху крышками. В передней части крыши предусмотрели четыре круглых отверстия: для командирской панорамы (справа впереди), флажковой сигнализации (слева сзади), для вентилятора (в центре над казенной частью орудия) и перископического прицела (слева). В задней часть башни имелось отверстие для установки антенны. Не исключалась установка на башне зенитной установки, для чего вместо правой крышки размещалось её основание и поворотный круг.

    Опытная артиллерийская башня з-да №185 (была выполнена из некондиционной брони) испытывалась в 1933г. на танке Т-26 и получила хорошие отзывы.

   Тем временем заинтересованность военных в получение типа танка огневой поддержки (артиллерийского танка) на базе БТ была весьма серьезной. Рассчитывали еще в IV квартале 1933г. получить 100 машин БТ с 76-мм пушками.

    В апреле I934 г. одна готовая башня Т-26-4 прибыла на ХПЗ, который уже в течение полугода изучал ее документацию с целью возможной установки на БТ. После обсуждения в конструкцию башенного погона были внесены небольшие изменения, усилена крыша, доработан башенный погон, предусмотрена установка кормового пулемета. Летом 1935 г. нач. КБ ГХПЗ писал на з-д №185: «Тов Гинзбург! Позвольте доложить о мероприятиях по улучшению конструкции башни 26-4 при ее установке в танк Б-Т… 1. Увеличено пространство внутри башни за счет некоторого увеличения ее внешних габаритов. 2. Усилен башенный погон по типу погона танка БТ- 7. 3. Увеличена толщина листов крыши корпуса, усилены стыки броневых листов наваркой дополнительных угольников… 4. Применен двухскоростной поворотный механизм по типу поворотного механизма танка Т-29. Ожидается готовность опытного образца танка к испытаниям не позднее 7 ноября с.г. Просим вас командировать Вашего представителя для приемки чертежей танка…».

    В середине октября 1935г. новый танк, получивший индекс БТ-7А, поступил на испытания на заводской полигон ХПЗ. По другим сведениям, это случилось в октябре 1934г. (Рис.578)

 

 

 Рис.578 – Проекции БТ-7А и БТ-7А на испытаниях.

 

    Масса БТ-7А 13,5 т (в некоторых источниках указывают 14 т.). Габариты: длина – 5660 мм, ширина – 2230 мм, высота – 2417 мм, клиренс – 400 мм. Бронирование: лоб корпуса 20 мм, борт, корма, крыша корпуса 10 мм, днище 6 мм, маска пушки 30 мм, башня 15 мм. Экипаж 3 чел. В качестве основного вооружения танк получал 76,2-мм пушку КТ обр. 1927/32г., она же КТ-28. Эта был вариант полковой пушки КТ обр.1927г. (КТ-27), подработанный специально для установки на танках: уменьшили откат ствола с 1000 мм (или 900 мм) до 500 мм, увеличили количество жидкости в накатнике с 3,6 до 4,8 л, усилили салазки путем утолщения их стенок с 5 мм до 8 мм, введен новый подъемный механизм, ножной спуск и новые прицельные приспособления. При длине ствола 16,5 калибров начальная скорость 7-кг осколочно-фугасного снаряда составляла 262 м/с, шрапнельный 6,5-кг снаряд вылетал со скоростью 381 м/с. Понятно, что при таких характеристиках пушка не годилась для борьбы с бронетехникой, но годилась для разрушения ДОТов и поражения пехоты. В качестве дополнительного вооружения танк оборудовался двумя пулеметами ДТ. Оба пулемета устанавливались в башне, один – справа от орудия в отдельной установке, второй – в корме башни, в дверке кормовой ниши. Боекомплект составлял 50 снарядов и 3339 патронов. Приборы прицеливания: телескопический прицел ТОП и панорамный ТП-1. Двигатель М-17Т, бензиновый мощностью 400 л.с. Трансмиссия механического типа: четырехступенчатая коробка передач, два бортовых фрикциона и два однорядных бортовых редуктора. Ходовая часть (на один борт) 4 опорных катка на свечах Кристи с приводом на задний и двумя поворотными катками, переднее направляющее и заднее ведущее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками.

    На испытаниях опытный танк БТ-7А продемонстрировал динамические характеристики не хуже, чем у БТ-7, при увеличении огневой мощи (- правда, обычные БТ-7 могли успешно бороться с танками противника, а артиллерийский вариант – нет). За время испытаний было произведено 197 выстрелов. В протоколе по результатам заводских испытаний представителем 5-го отдела АБТУ майором Саксом была отмечена «необходимость удлинения брони маски пушки вниз на 30 мм» для уменьшения зазора между корпусом и башней.

    В некоторых источниках указывают, что в начале 1936г. началось строительство установочной партии БТ-7А из пяти машин, которая в том же году и была построена (по другим сведениям, установочная партия была готова 31 августа 1937г.). Установочную партию отправили в части для проведения войсковых испытаний. Серийное производство началось в 1937г. - некоторые пишут, что производство танков БТ-7А продолжалось с 31 августа 1937г. по 10 января 1938г. Серийно было выпущено 149 танков. Однако пишут, что в 1937г. военные приняли только 117 машин, поясняя это нехваткой пушек КТ-28, которые шли на танки Т-28. В 1938г. 10 танков получили бэушные орудия КТ-28, снятые с танков Т-28, которые начали перевооружать системами Л-10.  На еще одном танке вооружение не устанавливалось — он использовался для испытания новых артсистем. На оставшийся 21 танк вооружения не выделили, в результате чего они получили стандартную башню от БТ-7 с 45-мм пушкой – т.е. были получены обычные БТ-7. В 1940г. на еще 14-ти БТ-7А оригинальную башню с 76-мм орудием поменяли на стандартную с 45-мм пушкой. 

   Как пишут, «в процессе производства и эксплуатации» 11 танков сделали радийными. На них устанавливали радиостанцию 71ТК-1 и поручневую антенну на башню, при этом боекомплект уменьшался до 40 выстрелов и 2016 патронов. (Рис.579)       

 

Рис.579 – БТ-7А радийный.

 

    В ряде случаев на крыше башни монтировалась зенитная установка с 7,62-мм пулеметом ДТ, в справочной литературе зенитный пулемет указывается, как третий, хотя штатно БТ-7А имели два пулемета. (Рис.580)

 

Рис.580 – Идеальный БТ-7А, реконструкция.

 

    В литературе к серийным танкам прибавляют 1 опытный и 5 танков установочной партии, таким образом, общее количество танков БТ-7А определяется 155-ю машинами.

    Вероятно, первым получил штатное количество танков БТ-7А 45-й мехкорпус (Киевский ВО) к 29 января 1938г. Всего мехкорпус получил 24 такие машины, причем пишут, что 13 были радийными (-?), а 11 обычными – возможно, наоборот. Артиллерийские танки распределили между двумя механизированными бригадами (133-й и 134-й) – в каждой по 12 танков, соответственно, каждый из трех танковых батальонов имел по 4 машины в роте сопровождения.

    К июлю 1938 года 27 артиллерийских танков находились в распоряжении Ленинградского военного округа (ЛВО) и ещё 3 отправили в Приволжский округ. Кроме того, к сентябрю 1939 года 17 БТ-7А числилось за Белорусским военным округом и 4 были в составе 2-й армии. Часть танков отправили также на Дальний Восток, где на 1 сентября 1940 года имелось 28 машин, входивших в состав 8-й и 31-й кавалерийских дивизий (по 4 единицы), а также в 48-й легкотанковой бригаде (16 единиц). Ещё четыре БТ-7А было придано другим подразделениям.

   Танки БТ-7А отличились во время Польского похода в сентябре 1939г. Во время уличных боев в г. Вильно для подавления пулеметных гнезд противника на крышах и чердаках домов, как пишут, успешно использовались артиллерийские танки БТ-7А.

   6 танков БТ-7А приняли участие в Зимней кампании в составе 1-го лтбр. Машины активно использовались для огневой поддержки наступающих танков и пехоты, а также для стрельбы по ДОТам финнов и контрбатарейной борьбы. Интересно, что все 6 машин в ходе боёв получили боевые повреждения (4 повреждены артиллерией и 2 подорвалось на фугасах), но все они были отремонтированы и вновь возвращены в действующую армию.

    По состоянию на 15 сентября 1940 года распределение танков БТ-7А по военным округам сложилось следующим образом (дробное число – количество на 1 июня 1941 г.): Приволжский ВО – 2/2, Западный ОВО – 2/2 Киевский, ОВО – 17/31 (к 1 мая 1941 года 2 находилось в составе 8-й тд 4-го мк и 4 в 12-й тд 8-го мк), Прибалтийский ВО – 21/20 (13 линейных и 8 радийных), Ленинградский ВО – 12/12, Московский ВО – 3/3, Забайкальский ВО – 19/19, Орловский ВО – 5 (на 15 августа, из них 2 – в составе Орловского бронетанкового училища), Дальневосточный Фронт – 24/28, Таким образом, общее число БТ-7А после трех лет эксплуатации практически не уменьшилось и составило 117 танков, но не все из них находились в технически исправном состоянии.

     Встречаются и несколько другие данные наличия танков БТ-7А на 1 апреля 1941г. (Табл.17) 

 

Таблица 17 – Наличие танков БТ-7А в войсках на 1 апреля 1941г.

Вне округов	-
ДВФ	28
Заб.ВО	19
МВО	3
ЛВО	12
КОВО	33
Зап.ВО	2
Приб.ВО	20
Орл.ВО	-
Од.ВО	-
ХВО	-
СКВО	-
Зак.ВО	-
Прив.ВО	2
УВО	-
САВО	-

Итого 119 шт.

 

    Информации о танках этого типа, принимавших участие в летних боях 1941 года, сохранилось мало. Два танка 22-25 июня были подбиты между Бельском м Белостоком. (Рис.581)

 

Рис.581 – Один из «белорусских».

 

   Два танка БТ-7А потерял 12 мехкорпус в период с 23 июня по 7 июля (сражение при Расейняйе). Еще 8 таких танков потерял 1-й мехкорпус во время контрудара под Псковом (7-8 июля). Танки, находившиеся в Киевском особом военном округе, по всей видимости, были потеряны в боях на левобережной Украине. По крайней мере, к моменту выхода немецких частей к Киеву данных о БТ-7А не имеется. (Рис.582, Рис.583)

 

 

 

 

 

 

 

Рис.582 – Подбитые и брошенные.

 

 

Рис.583 – Танки БТ-7А, уничтоженные внутренним взрывом.

 

   По крайней мере один БТ-7А попал к венграм. (Рис.584)

 

Рис.584 – БТ-7А в руках венгров.

Из некоторых источников следует, что фото сделано в Финляндии.

 

   Встречается фотография одного БТ-7А, сделанная в зимнюю пору, очевидно, в 1941г., но о чем это может свидетельствовать: о том, что танки БТ-7А воевали в войсках (советских или немецких?) до зимы 1941г., либо о том, что это снимок подбитого еще летом танка сделан зимой – неизвестно. (Рис.585)

 

Рис.585 – БТ-7А зимой 1941г.

 

     В более ранних источниках писали, что ни одного танка БТ-7А не сохранилось, но теперь в сети можно найти фото то ли реплики, то ли восстановленного танка этой модели. (Рис.586)

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис.586 – БТ-7А современный вид.

 

    *Быстроходный химический.

    В программе танкового вооружения на Вторую пятилетку прописали необходимость иметь оперативный химический танк на шасси БТ.  Назначение – средство поражения огнеметом огневых точек, живой силы, танков и бронемашин, постановка дымовых завес, заражение местности стойкими ОВ и дегазация. Вооружение – 1 пулемет. Специальное оборудование – 1 огнемет с силой струи до 80 мтр, дымприборы, дающие дымзавесу 1.500х3 мтр. Или приборы заражения местности ОВ (6.000 км. мтр.) со средней плотностью ОВ.

   В 1935г. на рассмотрение комиссии АБТУ был подан проект химического танка ХБТ-2 (из некоторых источников можно понять, проектирование началось в 1934г.). На базе серийного БТ-2 вместо 37-мм пушки (или спарки пулеметов) в башне устанавливался брандспойт огнеметного пневматического действия, а в корпусе баллоны со сжатым воздухом и огнесмесью. Тип огнемета или КС-23, или КС-25. Расчетная дальность огнеметания составляла 70 м. Башенный пулемет справа сохранялся. Массу такого варианта оценивают в 11,5 т. (Рис.587)

 

Рис.587 – ХБТ-2.

 

   На базе БТ-2 планировали строить и «химический» танк. Для этого машину следовало дооснастить специальным оборудованием. Проектирование и изготовление химического оборудования велось на московском заводе «Компрессор». Для распыления ОВ по бортам танка устанавливались резервуары для жидкостей общей ёмкостью 1000 литров. При скорости движения не более 12 м/ч обеспечивалось заражение местности площадью 25000 м² с шириной распыляемой полосы около 25 метров. Предусматривался также прибор дымопуска ТДП-3. Дымопуск осуществлялся за счет испарения смеси S-IV выхлопными газами. Его длительность составляла 50 минут, что должно было обеспечить ширину непросматриваемой дымовой завесы порядка 10 метров. Подобный вариант трактовался, как БХМ-2.

   Как можно понять из источников, ни ХБТ-2, ни БХМ-2 на шасси БТ-2 в железе реализованы не были. К тому моменту имелся уже более прогрессивный вариант БТ-5. В 1935г. или в 1936г. из серийного или серийных БТ-5 построили одну или две машины БХМ-2. (Рис.588)

 

 

 Рис.588 – БХМ-2 с прибором ТДП-3.

 

    Помимо специального химического оборудования на БХМ-2 в башне имелась спарка пулеметов.

    Пишут, что после завершения испытаний таким образом были переоборудованы еще 12 танков и, мол, к июню 1941г. все 13 машин находились в ПриВО.

    В 1936г. или в 1937г. на базе БТ-5 был получен огнеметный вариант ХБТ-5. (Рис.589)

 

Рис.589 – Очевидно, схематичное изображение ХБТ-5.

Отличие от БХМ-2 – нет приборов ТДП-3.

 

    Этот вариант получил огнемет, возможно, КС-40. В маске башни теперь устанавливался, скорее, короткоствольный брандспойт, сохранялся один пулемет. Экипаж, вероятно, мог сократиться до 2 чел. – вместо третьего члена экипажа размещалось огнеметное оборудование.

   В отношении вариантов БХМ-2 и ХБТ-5 в литературе утвердилась устойчивая путаница. Одни пишут, что после завершения испытаний БХМ-2 таким образом были переоборудованы еще 12 танков БТ-5 (возможно, на ремзаводе КВО №48) и, мол, к июню 1941г. все 13 машин находились в ПриВО – встречается также, что таких машин было 14 штук. Другие указывают, что на 1 июня 1941г.  в войсках имелось 13 танков ХБТ-5. Мне кажется, что авторы указывают на один и тот же вариант БТ, но трудно понять, какой. (Рис.590)

 

Рис.590 – Фото БТ-5, возможно, это огнеметный танк ХБТ-5. Фото датируется 1936 годом.

 

     В 1936г. или в 1937г. был получен один (или два?) огнеметно-химический танк на базе БТ-7 (некоторые пишут ХБТ-Ш или ОБТ-7). (Рис.591)

 

 

Рис.591 – ХБТ-7.

 

    Массу ХБТ-7 показывают в 15 т, т.е. масса танка увеличилась на 2 тонны по сравнению с линейным вариантом БТ-7. Экипаж, вероятно, 2 чел. На фото ХБТ-7 отлично видно, что стоял короткий брандспойт, видимо, такой же был и на ХБТ-5. В связи с этим пишут, что на одном ХБТ-7 монтировался огнемет КС-40, а на втором (-?) КС-50. Машина сохраняла пулемет в общей маске с огнеметом. Танк также имел съемный дымовой прибор КС-41. В отличие от ХБТ-5 специальное оборудование и баки с ОВ или дымосмесью теперь полностью закрывались бронекоробками, установленными с каждого борта.

    В ходе испытаний опытных образцов были обнаружены недостатки, например, возникали сложности с укладкой гусениц. Дальность огнеметания из пневматического огнемета составляла всего 25-30 метров, что посчитали недостаточным. Отсутствие же артиллерийского вооружения при таких характеристиках огнемета делало огнеметную машину не эффективным боевым средством.

   Пишут, что один огнеметный танк БТ участвовал в Зимней войне на Карельском участке фронта, однако неизвестно, была эта машина базе БТ-5 или БТ-7.

   На 1 июня 1941 года один танк ХБТ-7 находился в составе МВО, другой на НИАБТ Полигоне в Кубинке.

  В начале 1941 в БХМ был переоборудован один линейный БТ-7. Брандспойт огнемета был выведен на верхнюю бронеплиту носа корпуса. Вооружение в башне не менялось.

   *Однобашенный Т-26.

    После появления двухместной башни с 45-мм орудием 20К стало возможным дальнейшее развитие базы Т-26. Согласно изданному в декабре 1932 года постановлению Комитета обороны, производство однобашенного танка должно было начаться с 1601-го серийного Т-26 весной 1933г. (всего в 1933г. рассчитывали получить 1700 танков типа Т-26). Однако планы начала производства однобашенных Т-26 оказались сорваны. В докладе М. Тухачевского о ходе выполнения танковой программы 1933г. сообщалось: «Причины невыполнения программы по Т-26 – 45-мм пушки стали поступать только в июне, перископические прицелы ожидаются не ранее четвертого квартала». По этой причине производство однобашенных Т-26 началось летом 1933г. 

    Помимо проблем с вооружением вскрылась и другая задача. Ввиду того, что масса нового танка возрастала на 850-1200 кг (по сравнению с двухбашенным), возникли опасения, что мощность выпускаемого на «Большевике» мотора 85-88 л.с. будет уже недостаточна для обеспечения нормальной подвижности Т-26 на поле боя. Интересно, что еще осенью 1932г. представитель фирмы «Виккерс», предложил советской стороне новый вариант двигателя для «шеститонника» мощностью 100 л.с. Но после получения подробного описания мотора специалисты двигательного цеха завода № 174 высказали предположение, что сами смогут выполнить подобные изменения, дабы поднять мощность мотора до 95 л.с. Для этого был разработан и изготовлен новый карбюратор. Первый экземпляр нового двигателя был испытан на стенде 22/III -05/IV 1933г. Он продемонстрировал мощность 96 л.с. и проработал непрерывно в течение 5 часов. Однако, будучи установленным в танк, мотор не продемонстрировал нормальной работы. Практически ни один из 30 моторов установочной серии не выдержал гарантированной наработки. В мае 1933г. был установлен порог мощности нового мотора в 92 л.с. (часто писали 90 л.с.), который новый мотор одолел. При этом эксплуатационная мощность мотора составляла всего 75 л.с. Получается, что никакого выигрыша в увеличении мощности достичь не удалось, но именно таким мотором оборудовались почти все Т-26 с цилиндрической пушечной башней.

    Однобашенный вариант танка Т-26 обычно называют вариантом обр.1933 г., хотя в бумагах того времени, это обозначение отсутствует. (Рис.592, Рис.593)

 

Рис.592 – Возможный ранний вариант Т-26 с башней с неразвитой кормовой нишей.

Машин с такой башней было изготовлено 10 или 15 штук.

 

  

 

 

Рис.593 – Линейный Т-26, выпуска 1933-1936гг.

 

   Масса линейного однобашенного танка росла по годам: танки выпуска 1933-1934гг. имели массу 9,4 т (в некоторых источниках показывают (9,2 т), машины 1935г. выпуска – масса 9,6 т, 1936г. выпуска – 9,65 т. Габариты: длина – 4620 мм, ширина – 2440 мм, высота – 2240 мм, клиренс – 380 мм. Бронирование: лоб, борт, корма корпуса, башня – 15 мм, крыша состояла из 10-мм и 6-мм листов, днище – 6 мм. (Рис.594)

 

Рис.594 – Схема бронирования однобашенного Т-26.

 

    В связи с установкой одной башни вместо двух изменился верхний лист подбашенной коробки, башня была смещена немного влево. В 1934г. корпус танка в его кормовой части подвергся небольшим изменениям (так как в МТО танка планировалась установка дизеля мощностью 150 л.с.), а также в крыше подбашенной коробки с правой стороны добавился вентилятор боевого отделения, так как при стрельбе из 45-мм орудия загазованность боевого отделения была значительно повышена, и это приводило порой к отравлению экипажа пороховыми газами.

   Цилиндрическая башня с развитой кормовой нишей устанавливалась ближе к левому борту. В задней части ниши находился люк с дверцей для демонтажа пушки. На крыше башни имелись два люка для посадки экипажа. Экипаж – 3чел. Вооружение состояло из 45-мм танковой пушки 20К и спаренного с нею пулемета ДТ. В качестве приборов наблюдения применялись смотровые щели со стеклоблоками, в корпусе и башне. Средством внешней связи служили сигнальные флажки. С осени 1933г. на комплектацию части танков Т-26 стали поступать радиостанция 71-ТК-1 с поручневой антенной, такие танки назывались радийными, причем такие машины могли быть и не командирскими. (Рис.595)

 

Рис.595 – Радийный Т-26.

 

    Линейные и радийные танки имели несколько различный боекомплект: для линейных – 122 снаряда для пушки и 2898 патронов (46 дисков); для радийных – 92 снаряда при том же количестве патронов.

    Компоновка однобашенного танка (Рис.596, Рис.597), двигатель, трансмиссия и ходовая часть практически не изменились по сравнению с двухбашенным вариантом.

 

Рис.596 – Т-26 обр.1933г. в разрезе.

 

 

 

 

Рис.597 – Интерьеры Т-26.

 

     В 1933г. танки выпускались с одним топливным баком, емкостью 182 л.

     С декабря тридцать третьего года, в производство поступило улучшенное орудие, которое сейчас называют обр. 34г., или как раньше обр.32/34г. Конструкцию пушки удалось улучшить, также и как ее надежность. Для этого орудия, в начале тридцать четвертого года разработана «тяжелая граната» О-240.

   С конца 1933г. начались попытки упростить изготовление неподвижной части маски башни, поскольку этот элемент был сварным, например, пытались изготовить ее штамповкой в один прием. Наконец, в 1935г. метод штамповки маски пушки пришел на смену сварке. (Рис.598)

 

Рис.598 – Маска башни, вид сверху.

 

   Как будто, в 1935г. на Т-26 стали устанавливать фары для ночной стрельбы. Фары крепились на маске орудия. До конца осени 1939г. такие фары получил каждый пятый Т-26. (Рис.599)

 

Рис.599 – Т-26 с фарами для ночной стрельбы.

 

    В 1935г. для удобства механиков-водителей рекомендовали использовать целлулоидные щитки на люки водителей. (Рис.600)

 

Рис.600 – Щиток для водителя.

 

   С 1935 года корпуса танков стали изготавливать с использованием электросварки. В конце тридцать пятого года, кормовую нишу начали оборудовать шаровой установкой с пулеметом ДТ. Примерно в это же время часть пулеметов оборудовалась двукратной оптикой. Появился бак увеличенной емкости (в моторном отделении размещен дополнительный бак), увеличивший запас хода в два раза – до 240 км. Была также изменена вся система бензопитания, что экономило некоторое количество медных и резиновых трубок.

    В 1936г. на опорных катках ввели съемные бандажи опорных катков (теперь при выходе катка из строя можно было не менять его целиком, а заменить грузошину, которые прессовались из искусственного каучука неопрена), изменили натяжной механизм, начато изготовление траков горячей штамповкой (в результате – поднялась прочность), успешно завершились опыты по закалке гусеничных пальцев токами высокой частоты (ТВЧ). Пальцы получались очень твердые на поверхности и вязкие в толще. Опытный танк со штампованными траками и пальцами, закаленными ТВЧ, прошел 200 км без поломок гусеничных цепей, хотя за это время дважды ломались каретки, обрывалась коренная рессора подвески. В нише башни установили пулемет ДТ. При этом боекомплект пушки сократился до 102 выстрелов (на танках без радиостанции), а масса танка возросла до 9,65 т.

   Интересные опыты проводились в 1936г. На одной из линейных машин (№628) для сравнительных испытаний смонтировали сразу 4 прибора, указывающих курс танка при движении: 1. гироскопический курсоуказатель Осконбюро; 2. гироскопический курсоуказатель немецкой фирмы, кажется, «Анщютц» (в документе напечатано неразборчиво) из Киля; 3. нормальный магнитный компас «КИ» з-да «Авиаприбор»; 4. магнитный компас «КИ» з-да «Авиаприбор» со снятыми компенсационными парами. (Рис.601)

 

 

Курсовой гироскопический прибор системы Осконбюро, которым пользовался водитель, как основным прибором, был смонтирован в отделении водителя у переднего обреза люка.

Установка обоих компасов на едином кронштейне.

Рис.601 – Установка курсового оборудования на танке.

 

   Как указано в Отчете II отдела ОКБ №1 ВОТИ, цель испытаний: «1. Определить уходы гироскопических курсоуказателей в зависимости от времени – при движении по шоссе. 2. Получить впечатление о пригодности вождения машины при пользовании магнитного компаса «КИ»». Практический результат исследований автору неизвестен.

   К 1937г. накопилась критическая масса нововведений, которые вкупе с дальнейшими усовершенствованиями, последовавшими в 1937г., позволяют даже говорить о новой модели танка - Т-26 обр. 1937г.

    Планы модернизации Т-26 на тридцать седьмой год предусматривали: увеличение мощности двигателя танка Т-26 до 105-107 лошадиных сил; увеличение б/к до 204 артвыстрелов и 58 дисков к пулеметам; улучшение бронезащиты, для чего следовало перейти на 20-22 мм бронелисты для корпуса и башни Т-26 и расположить их под углом; усиление подвески; улучшить возможность эвакуации из танка в условиях боя. Однако 1937г. выдался не слишком удачным для созидательного труда, особенно для лиц инженерно-технического состава и менеджеров разного уровня.

    С 1933г. для Т-26 велась разработка дизеля воздушного охлаждения мощностью 200 л.с. (ДМТ-4, ДТ-4), а затем и карбюраторного двигателя МТ-4 мощностью 200 л.с. (180-210 л.с.), но к 1937г. результата получено не было. Двигательный отдел завода № 174 приступил к работам по увеличению мощности существующего двигателя. Двигатель форсировали, и его максимальная мощность возросла до 95 л.с. Однако цена этого достижения оказалась несоразмерной полученному эффекту. Мощность удалось увеличить благодаря новому карбюратору, повышению оборотов двигателя и переходу на питание бензином первого сорта. Однако такое решение привело к массовому обрыву клапанов в ходе эксплуатации танка. Что в условиях того времени привело к обвинениям во вредительстве и последующему аресту причастных к этому специалистов. Производство и приемка Т-26 была прекращена вплоть выявления и устранения причин – на месяц. В результате выяснилось, что виной массового обрыва клапанов была поставка несортового материала и потому вскоре производство Т-26 было возобновлено, правда в прежней комплектации (с прежним двигателем). Как следствие всей истории: выбывшие специалисты, сорванный на 1937г. производственный план выпуска танков, а репрессии прекратили дальнейшие работы по модернизации Т-26 с цилиндрической башней.

    Из других новшеств, появившихся в 1937г. на танке можно упомянуть о турельной установке П-40 под зенитный пулемет (разработана в конце 1935г. на з-де №185), которые предполагалось ставить на часть новых машин. (Рис.602)

 

Рис.602 – Турель П-40 на башне танка.

 

    Обычно пишут, что по результатам испытаний в войсках она была сочтена неудобной и в серийное производство не пошла, а на смену была подана вращающаяся турель Г1-40 (-?). Доработка изделия продолжилась и в 1938г., появился образец 56-У-322 (П-40-УМ). Также были разработаны бакелитовые бензобаки, довольно легкие, а в случае прострела пулей, они могли самозатянуться.

    Современники указывали массу танка Т-26 обр.1937г. со всеми наворотами в 9,5 тонн, в более поздних источниках приводят 9,75 тонн. Бронирование танка при этом практически не изменилось. (Рис.603, Рис.604)

 

 

  

 

 

Рис.603 – Радийный танк выпуска конца 1936-1937гг. Машина имеет местами сварной корпус, новую конструкцию щитка механика-водителя с защитой петель, измененную укладку ЗИП, звуковой сигнал новой конструкции, штампованную маску пушки, люк в башне для установки турели П-40, фары боевого света, пулеметную установку в кормовой нише башни, новые опорные катки со съемными бандажами и усиленный ленивец.

 

 

Рис.604 – Т-26 обр.1937г.

 

   Производство однобашенных Т-26 началось летом 1933г., но до конца 1933г. завод № 174 выпускал однобашенные Т-26 параллельно с двухбашенным вариантом танка. С 1933г. к выпуску Т-26 малыми сериями приступил СТЗ – по другим данным, начало выпуска танков Т-26 на СТЗ приходится на 1934г. Окончательно однобашенный Т-26 вытеснил с производства своего двухбашенного предшественника к концу 1933г. (Табл.18, Табл.19)

 

Таблица 18 – Выпуск танков Т-26 обр. 1933/36гг. и Т-26 обр. 1937г. по данным РГАЭ и РГВА.

	1933г.	1934г.	1935г.	1936г.	1937г.
З-д №174	712	940	1236	1205°	550
СТЗ		29	115	98
Итого	712	969	1351	1303	550

° 74 из них переделаны в ТТ-26 и ТУ-26 (37 групп)

Танков Т-26 обр. 1933/36гг. – 4335 шт.

Танков Т-26 обр. 1937г. – 550 шт.

 

Таблица 19 – Производство танков Т-26 обр. 1933/36гг. и Т-26 обр. 1937г. по данным ГАБТУ

	1933г.	1934г.	1935г.	1936г.	1937г.
линейные	616	511	553	477
радийные	96	457	735	826	550
Итого	712	968	1288	1303	550

Танков Т-26 обр. 1933/36гг. – 4271 шт.

Танков Т-26 обр. 1937г. – 550 шт.

 

    Как видим из таблиц, наблюдается разница в 64 единицы, видимо, это то количество танков, которые строились под турецкий заказ и в данные ГАБТУ не попали.

    *Эксперименты на базе однобашенного Т-26.

    На однобашенных танках Т-26 совершенствовали технологию защиты от собак-подрывников. Прорабатывалось два варианта защиты – пассивный и активный.

   В качестве пассивных испытывались разные формы конструкций, например, вращающийся лопастной отражатель. (Рис.605)

 

Рис.605 – Т-26 с вращающимся лопастным отражателем.

 

   Принцип работы схож с комбайном - отражатель вращается во время движения танка. Как показали опыты, канат передачи соскакивал несколько раз, из-за чего защита собачками преодолевалась.

   Активный метод защиты предполагал использование электрического тока. (Рис.606)

 

Рис.606 – Т-26 с электрифицированным ограждением.

 

    Ограждение запитывалось от 13-В пускового танкового аккумулятора или с батарей сразу 6-ти автомобильных клаксонов, кстати сами клаксоны выступали звуковой защитой от собак (стрелками на фото указаны питающий привод и батарея клаксонов). Увы, было установлено, что силы вырабатываемого тока не хватает для гарантированного уничтожения вражеской собаки, а смысла отпугивать её уже нет - в случае касания ограждения и получения удара током отскочить она уже не успевает, и заряд все равно попадает под танк.  В результате электрифицированные ограждения были рекомендованы для защиты танка только с кормовой проекции. Звуковой же сигнал при первом применении собак отпугивал, при дальнейшем - действия не оказывал.

    Несмотря на некоторые неудобства (напр., громоздкость специального противособачного оборудования), результаты испытаний в целом были признаны успешными, но в середине 1930-х тему почему-то свернули.

    В 1935г. з-д №174 (Рис.607) подготовил очередной вариант автосцепки двух танков, на этот раз автосцепкой оборудовали танки Т-26. (Рис.608)

 

Рис.607 – Вероятно, авторы сцепки, имена мне неизвестны, но данное фото прилагается к материалам «Исследование №297. Испытание автосцепки маш. Т-26».

 

Рис.608 – Автосцепка Т-26.

 

   Предполагалось таким способом улучшить проходимость танков через широкие рвы, канавы и для преодоления контрэскарпов.

    Автосцепка состояла из носовой и кормой частей и запорного механизма. Носовая часть автосцепки, установленная в передней части корпуса заднего Т-26, представляла собой сварную коробку, носовая (сужающаяся) часть которой входила в улавливатель кормовой части автосцепки на переднем танке. Носовая часть снабжалась упорными валиками, проходящими через соответствующие отверстия в ее корпусе. По замыслу, она могла легко демонтироваться с корпуса танка. (Рис.609)

 

 

Рис.609 – Носовая часть автосцепки, 1935г.

 

    Кормовая часть автосцепки, смонтированная на переднем Т-26, состояла из двух основных боковых листов, приклепанных к задним бортовым листам корпуса танка, и улавливателя – сварной коробки, боковые листы которой сваривались с основными боковыми листами и вилками, являющимися упорами валиков носовой части сцепки. Для размещения элементов приспособления выхлопную трубу танка пришлось перенести на короб, изменив его верхнюю часть. (Рис.610)

 

 

Рис.610 – Кормовая часть автосцепки.

 

    Запорный механизм автосцепки состоял из стакана, внутри которого имелся палец, и пружины, упирающейся в торец пальца; стакан с помощью двуплечего рычага и троса соединялся с рычагом привода. В выключенном состоянии палец находился в стакане и удерживался собачкой в статическом положении. Для захвата носовой части автосцепки пальцем боковые листы улавливателя были снабжены соответствующими отверстиями.

    Сцепление производилось следующим образом. Второй («носовой») танк подходил к первому («кормовому»), носовая часть сцепки отодвигала удерживающую собачку, освобождая палец, который выталкивался наружу сжатой пружиной. Палец, пройдя через отверстия носовой части и улавливателя, соединял оба полукомплекта сцепки. Благодаря свободной посадке пальца «спаривание» танков проходило без каких-либо затруднений. (Рис.611)

 

 

Рис.611 – Узел сцепки танков Т-26. Носовая часть приспособления вошла в улавливатель.

 

    Чтобы отверстия улавливателя и носовой части сцепки совпали, в последней были установлены валики-ограничители, упирающиеся (при сцеплении машин) в вилки улавливателя, ограничивая ход носовой части. Конструкция вилок обеспечивала угол разлома автосцепки 16°, что облегчало сцепленным танкам преодоление препятствий. (Рис.612)

 

Рис.612 – Угол разлома автосцепки.

 

    Расцепление танков сводилось, по сути, к отведению пальца улавливателя назад и к освобождению носовой части сцепки заднего Т-26.

    Испытания автосцепки конструкции завода №174 производились на различной местности. «Спаренные» машины проходили через рвы различной ширины – от 1,5 до 4 м и более, с разгона и без, а также преодолевали подъемы по мягкому грунту. При этом оценивались удобство и быстрота сцепления танков на различных грунтах, при наличии незначительных препятствий и при продольном и поперечном кренах. Изучалась и возможность движения «спарки» на пересеченной местности при подходе к препятствию.

    Рвы шириной до 3 м и глубиной до 1,5 м (почва суглинистая, сухая) сцепленные танки преодолели на 1-й скорости без каких-либо затруднений. (Рис.613)

 

 

Рис.613 – Сцепка успешно преодолевает 3-метровый ров.

 

    Ров шириной 3,4 м и глубиной 1 м, наполненный водой, был успешно пересечен на 1-й скорости с разгона. Повторное испытание в тех же условиях дало аналогичные результаты, но при осмотре машины выяснилось, что лопнул сварной шов коробки носовой части сцепки. (Рис.614)

 

Рис.614 – Схема из отчета.

 

    Ров шириной 4,5 м глубиной 2 м (почва глинистая, размытая, ров частично наполнен водой) стал непреодолимым препятствием. Передняя машина застряла во рву и была вытащена только с помощью тягача. Повторное испытание на более сухой почве также не принесло успеха. Более того, обнаружилась деформация переднего листа носовой части сцепки, что потребовало проведения восстановительных работ. (Рис.615)

 

Рис.615 – Во рву 4,5 м.

 

    Много неприятностей принес испытателям ров шириной 3,5 м и глубиной 1,5 м (грунт – сырая рыхлая земля). При попытке преодолеть это препятствие передний танк уткнулся в переднюю стенку рва. (Рис.616)

 

Рис.616 – Передняя машина застряла во рву шириной 3,5 м.

 

    Дальнейшее движение было невозможно из-за пробуксовки гусениц. Попытки «спарки» выйти из рва задним ходом также оказались неудачными. Машины пришлось вытаскивать буксиром. Более того, почва рва оказалась настолько мягкой, что после буксировки образовалась 3-метровая яма. Тогда предприняли попытку перейти это препятствие с другой стороны, надеясь, что обвалившийся грунт стенок рва должен облегчить эту процедуру. Однако результат оказался тем же: танки извлекли из ямы тягачом.

    В ходе тщетных попыток перейти 3,5-м ров, сопровождавшихся значительными обвалами грунта, на его месте образовалась настоящая воронка с более пологими краями. Именно это и позволило, в конечном счете, пройти сцепленным машинам. Завершился этот этап испытаний неудачным экспериментом по преодолению воронки шириной 9,0 м и глубиной 2,35 м.

    Испытания по преодолению подъемов также не выявили преимуществ двух «спаренных» машин по сравнению с одиночным Т-26 в аналогичных условиях, хотя, как ожидалось, результаты должны были быть выше благодаря наличию второго танка, поддерживающего впереди идущую машину и прижимающую ее к грунту. Так, подъемы в 33° и 30° по мягкому, сильно размытому грунту не были преодолены из-за буксования гусениц.

   Удобство и быстрота сцепления танков оценивались на различных грунтах, при наличии незначительных препятствий, а также при продольном и поперечном кренах. Попытки соединить танки при бортовых кренах 12° и 8° оказались безуспешными из-за невозможности обеспечить нужное взаимное положение носовой части сцепки и улавливателя. Это удалось при крене всего в 3°. Даже при незначительном продольном крене (5°) сцепить машины также не удалось. Положительный результат был получен только при крене в 1°! На горизонтальной площадке время, необходимое для «спаривания» машин, зависело от тренированности механика-водителя и составляло от 10 с до 23 с, а расцепка занимала 0,3 до 1,5–2 мин.

    Вопреки ожиданиям, движение «спарки» по неровному полю на расстояние всего 50 м (до препятствия) оказалось затруднено, что, безусловно, отнесли к недостаткам конструкции сцепки.

  На основании результатов испытаний были подготовлены предложения и выводы: конструкция автосцепки «недостаточно прочна, так как после 3-х кратного перехода машины через ров обнаружен срыв резьбы и изгиб крепежных болтов носовой части автосцепки и переднего броневого листа». Усилить конструкцию предполагалось в том числе за счет установки дополнительных уголков на передний лист заднего танка. Хотя проходимость «спаренных» машин через препятствия оказалась выше, чем у одиночного танка (ров шириной до 3,5 м), это сочли недостаточным: по расчетам, максимальная ширина преодолеваемого рва (с учетом общей длины танков 10 м) должна была составлять не менее 4,5 м. Также недостаточным признали максимальный преодолеваемый угол подъема – не более 25°. Кроме того: «угол разлома автосцепки 16 град. 30 мин недостаточен, так как таковой ограничивает возможности свободного маневрирования задней машины, что является основным препятствием при переходе спаренных машин через рвы и окопы». К серьезному недостатку отнесли невозможность демонтажа коробки передач и бортовых фрикционов из второго танка с установленным полукомплектом автосцепки. Демонтаж кормовой части автосцепки с переднего Т-26 был невозможен, так как ее основные листы приклепывались к корпусу танка вместе с бортовыми кронштейнами кривошипа, а улавливатель приваривался к основным листам. Подчеркивалось, что «допускаемый угол бортового и продольного крена спаривания машин крайне ничтожен, что является одним из недостатков рассматриваемого приспособления». Негативным фактором, отрицательно «влияющим на тяговые свойства машины», стало «увеличение веса передней (кормовой) машины на 255 кгр. и задней (носовой) – на 200 кгр. при крайней перегруженности машин Т-26».  Заметили также, что установка данного приспособления на боевые машины в частях РККА была сопряжена со значительными трудностями, требующими «спец. разметки, сверловки брони и т.п.». 

    В итоге, общий вывод оказался таким: «Выявленные недостатки вполне достаточны, чтобы считать результаты испытания автосцепки неудовлетворительными и не рекомендовать ее к установке на серийные машины».

    Испытывались на Т-26 и средства по преодолению водных преград. 29 сентября 1935 года танки БТ-5 и Т-26 самостоятельно вплавь преодолели Амурский залив (в других источниках пишут, что заплыв был через Татарский пролив). Плавсредство с помощью которого плыли танки представляло собой две резиновые лодки (или понтоны), прикрепленные к двух поперечным балкам на корпусе. Движение на плаву осуществлялось при помощи гусениц с «двойными автоматическими» траками, управление танком проводилось бортовыми фрикционами. Такой способ предложил инженер А.Ф. Кравцов.

    В 1936г. для танка Т-26 разработали приспособления для подводного хождения, практически аналогичные тем, что устанавливались на танки БТ. Все возможные отверстия на корпусе танка и в башне герметизировались, засос воздуха во внутрь производился через трубу, установленную на башню, выхлоп осуществлялся в воду через специальный клапан. Танк Т-26 с таким оборудованием именовался ТПХ-26, но подготовлен был только опытный образец. (Рис.617)

 

Рис.617 – ТПХ-26.

 

     Столкнувшись с реалиями финских минных позиций на Карельском перешейке, 15 декабря 1939 года на основании устных указаний штаба Ленинградского военного округа представителями завода №174 им. Ворошилова Народного комиссариата среднего машиностроения были составлены временные тактико-технические требования для опытных образцов, на основании которых создали танковый электромагнитный миноискатель ТМ-1 под танки Т-26. Согласно техническим требованиям, рамка металлоискателя должна была размещаться впереди танка на расстоянии двух метров от корпуса и гарантированно обнаруживать металлические мины по всей ширине танка и на расстоянии 30 сантиметров за краем гусениц, что позволило бы танку совершать манёвры. Глубина обнаружения мин — до 1,3 метра от рамки. Допускалась мёртвая зона по оси машины шириной полметра. Конструкция рамки должна была выдерживать удары кустов толщиной ствола до трёх сантиметров, при этом не мешать нормальному движению и преодолению препятствий на 2-й скорости. Под препятствиями понимались рвы и брустверы. Размещать аппаратуру миноискателя требовалось в защищённом от пуль месте, не стесняя действий экипажа. Питание электричеством — от бортовой сети, а сам миноискатель должен был обеспечивать непрерывную работу в течение восьми часов. Лампу-сигнализатор обнаружения мины и приборы управления устройством требовалось установить перед водителем. Помимо этого, требовалось соблюсти простоту и удобство в эксплуатации, а установка оборудования на танк не должна была приводить к снятию или демонтажу каких-либо принадлежностей и деталей.

    Для разработки устройства представители завода №174 обратились на кафедру физики земной коры физического факультета Ленинградского госуниверситета (ЛГУ). Общий принцип работы миноискателя предложил доцент кафедры А.П. Краев, также над созданием ТМ-1 работали сотрудники кафедры И.П. Иванов и В.Г. Зацепин. От завода №174 в разработке принимал участие Н.Д. Журик — он консультировал учёных по техническим вопросам и устройству танка.

    Миноискатель ТМ-1 состоял из двух основных цепей приёмного и питающего колебательного контура. Приёмный контур — это две включённые навстречу рамки. Разность электродвижущих сил (ЭДС), возникающая в приёмных рамках, подаётся через трансформатор на усилитель низкой частоты, на выходе которого установлен индикатор опасности — неоновая лампа. Колебательный контур питается от преобразователя с частотой 1000 Гц, потребляя мощность 100 Вт. Из-за того, что рамки приёмного контура разные, потребовался дифференциальный трансформатор для компенсации разности ЭДС приёмных рамок, возникающих от первичного магнитного поля. Питающие и приёмные рамки монтировались впереди танка. (Рис.618)

 

Рис.618 – Принципиальная схема миноискателя ТМ-1.

 

      Принцип работы ТМ-1 следующий: интенсивное первичное магнитное поле, создаваемое колебательным контуром, возбуждает в металлическом корпусе мины индукционный ток, который сопровождается вторичным магнитным полем, это поле наводит ЭДС в приёмном контуре и через усилитель низкой частоты зажигает неоновую лампу-индикатор.

     Рамки были изготовлены и прошли испытания — сначала в лаборатории электрометрии кафедры физики земной коры ЛГУ, затем на заводе №174. Внешние габариты питающей рамки составили 2×0,8 метра — это гарантировало необходимую зону действия, при этом не мешая танку преодолевать препятствия.

    Во время испытаний в лаборатории питающая и приёмные рамки жёстко не соединялись, для настройки максимальной чувствительности их перемещали друг относительно друга, что в итоге позволило обнаруживать мину на расстоянии 1,8 метра под рамками и на 80 сантиметров по бокам от них.

    На заводе для монтажа миноискателя на танк необходимо было сделать жёсткую конструкцию, для чего питающую рамку выполнили как основание, внутри которого разместили и залили парафином приёмные рамки. Всё это не дало возможности компенсировать разность ЭДС, как это было в лаборатории, и пришлось заменить механическую компенсацию электрической. (Рис.619)

 

Рис.619 – Рамки миноискателя ТМ-1.

 

     Из-за того, что рамки были сильно разные, а компенсационные приборы отсутствовали, чувствительность значительно упала: мину теперь обнаруживали непосредственно под проекцией рамки на землю и на расстоянии всего 0,8 метра, а также 0,2 метра по бокам — т.е. гусеницы танка не перекрывались. Чтобы улучшить поле «обзора», требовалось изменить размер рамок, чего делать не стали.

    Причины неудачи заключались в качестве изготовления: рамки делали из доступных материалов. Так, каркас питающей рамки соорудили из дерева (что не обеспечивало необходимой жёсткости), на него сверху намотали медную ленту, а не провод, как в расчётах. Приёмные рамки намотали из проводов разного сечения. Применённый дифференциальный трансформатор препятствовал использованию возможностей резонанса в приёмном контуре, конденсаторы взяли любительские с большими утечками.

    Несмотря на недостатки, аппаратуру решили проверить на танке, установив ее в феврале 1940г. на танк Т-26 с цилиндрической башней и поручневой антенной, без вооружения - по всей видимости, поступивший из ремонта. (Рис.620)

 

 

Рис.620 – Т-26 с миноискателем ТМ-1 во дворе з-да №174.

 

   Аппаратуру устанавливали по временной схеме - провода укладывались произвольно, приборы не закреплялись. Из-за отсутствия умформера на 12 вольт внутри Т-26 за сиденьем водителя установили аккумулятор, на крышке которого поместили умформер на 24 вольта с повышающим трансформатором. Лампу-индикатор закрепили у места крепления компаса впереди механика-водителя. Не смогли подобрать сопротивления электрической подгонки компенсации ЭДС, вместо них использовали усилитель и реостаты — всё это смонтировали на доску и просто поставили на боеукладку для дисков танкового пулемёта. Рамки установили впереди на специальной подвеске из металлических швеллеров, которая не была жёстко закреплена, а регулировка по высоте осуществлялась натяжением тросов.

    Первый пробег на 500 метров в присутствии комиссии из представителей завода, группы разработчиков и двух военпредов Автобронетанкового управления Красной армии (АБТУ КА) состоялся 3 февраля 1940 года. Испытания показали, что мина обнаруживается на расстоянии 1 метра по нормали к рамке и на 0,3–0,4 метра сбоку. Спустя 15 минут работы из-за перенапряжения в бортовой сети, созданной штатным генератором, перегорела одна из ламп усилителя низкой частоты, и пробило один из конденсаторов. После этого испытания закончились. Вторичное испытание состоялось 7 февраля в присутствии той же комиссии. Оно тоже окончилось неудачей — не удалось скомпенсировать ЭДС в рамках, и ТМ-1 не заработал. 12 февраля состоялось третье испытание. Добиться идентичности приёмных рамок не удалось, но миноискатель некоторое время работал. Скомпенсировать и подогнать параметры рамок на месте не удалось из-за того, что аппаратура и рамки, изготовленные кустарным образом, оказались слишком разными. На этом ходовые испытания закончились.

     В заключении по итогам испытаний коллектив, занимавшийся изобретением и изготовлением миноискателя, считал, что ТМ-1, смонтированный в двух метрах перед танком Т-26, даст зону действия 3×2 метра с глубиной 1,3 метра при выполнении следующих условий: рамки ТМ-1 изготовить в заводских условиях в полном соответствии с расчётными и техническими требованиями, разработанными специалистами ЛГУ, на одном из ленинградских электротехнических заводов; каркас рамок сделать жёстким из дюралюминия, а не дерева; регулировку и подгонку компенсации ЭДС обеспечить лаборатории электрометрии ЛГУ, после чего проверять и принимать их комиссией с представителями ЛГУ, АБТУ и завода №174. Помимо этого, завод №174 должен был доработать подвеску ТМ-1 к танку, обеспечивающую подъём рамок вверх, когда в них нет нужды.

     У военпредов Автобронетанкового управления, присутствовавших на испытаниях, было своё мнение. 23 февраля 1940 года от воентехника 2-го ранга Г.В. Гомолицкого и воентехника 3-го ранга С.Н. Одинцова последовало заключение, где они считали, что прибор имеет ряд существенных недостатков. В документе было отмечено, что пока рано судить о степени эффективности прибора в работе, а представленная модель годится только для проверки принципов обнаружения металла на пути танка, причём неважно, лежит там мина или просто металлический предмет. Также они отметили кустарность изготовления и монтажа приборов, электрической части, рамок и подвеса миноискателя к танку. К недостаткам отнесли незащищённость катушек от ружейного и пулемётного огня, невозможность движения быстрее, чем на 2-й передаче. Отмечалось, что не удалось выяснить, какие типы мин и на каком расстоянии обнаруживает ТМ-1. Итоговое мнение было таково: необходимо изготовить один опытный образец, на котором учесть все недостатки и отработать все вопросы. 5 марта 1940 года весь материал с заключениями военпредов по итогам испытаний за подписью главного конструктора завода №174 С.А. Гинзбурга и начальника КБ-2 К.П. Гаврута был направлен старшему военпреду Автобронетанкового управления на заводе №174 Бинкову. От него 6 марта последовало заключение, что образец недоработан и представлен в чрезвычайно сыром виде, в котором он не удовлетворяет тактико-техническим требованиям: «…в силу чего абсолютно не представляется возможным техническое заключение о какой-либо пригодности данного приспособления. Считаю необходимым предложить какому-либо заводу доработать данное приспособление…».

    8 марта письмо за подписями директора, главного инженера и главного конструктора завода №174 было отправлено секретарю Ленинградского горкома ВКП(б) А.А. Кузнецову. В документе отмечалось, что работы надо продолжить, и завод просит оказать помощь в привлечении ленинградских электротехнических заводов к изготовлению трёх опытных образцов, которые после отладки могут быть направлены для использования в воинские части. 19 марта на завод №174 пришёл запрос от 8-го отдела Автобронетанкового управления о направлении представителя в Москву для заключения договора на проектирование и изготовление опытных миноискателей к танку Т-26. Только 28 апреля 1940 года последовал ответ за подписями главного инженера и заместителя главного конструктора завода №174, что завод уже перегружен спецработами и не может взять на себя подобных обязательств. Заводом предлагалось заключить договор на эти работы с ЛГУ, и только после выполнения проектирования, изготовления, отработки и проведения испытаний миноискателей «…завод №174 может взять на себя их установку на танк Т-26 и произвести всесторонние испытания в эксплуатационных условиях Т-26…».

     До начала Великой Отечественной войны работы возобновлены не были.

    *Служба однобашенных Т-26 в РККА.

     Танки типа Т-26 оказались самыми массовыми боевыми машинами в РККА в 1930-е годы. Машины поступали и на вооружение мехкорпусов, и отдельных мехбригад (Рис.621), и в танковые батальоны стрелковых дивизий. (Рис.622)

 

Рис.621 – Танковая бригада, укомплектованная танками Т-26.

 

Рис.622 – На службе Родине.

 

    Боевое крещение машины Т-26 получили в Испании, куда их отправляли по заказу республиканского правительства. Однако практически до весны 1938г. на танках Т-26, как правило, были смешанные экипажи – два советских танкиста и один республиканец, причем не всегда испанец. Впервые в бой танки Т-26 пошли в конце октября 1936г. В ходе атаки, 29 октября, Т-26, под командой лейтенанта Осадчего Семена Кузьмича таранил итальянский танк C.V.3. Это был первый в истории танковый таран.

    Вероятно, в момент своего появления на поле боя в Испании Т-26 выглядел эталонным танком своего времени. Но очень скоро был сделан вывод, что тонкобронные машины абсолютно уязвимы перед более дешевыми, чем танки, противотанковыми пушками.

   Т-26 принимали участие во всех кампаниях РККА в период с 1938г. по 1945г.

   В ходе боев у озера Хасан в 1938г. было потеряно 77 Т-26 разных модификаций, из них безвозвратно - 10 Т-26. После окончания боев 39 танков восстановлены силами воинских частей, остальные потребовали заводского ремонта.

    В 1939г. в Монголии было потеряно только две машины Т-26.

    Накануне Второй мировой T-26-е находились в основном в отдельных бригадах легких танков (каждая бригада 256-267 Т-26) и в отдельных танковых батальонах в составе стрелковых дивизий (по 10-15 танков). Эти типы танковых подразделений принимали участие в Польском походе в сентябре 1939 года. Боевые потери в Польше составили пятнадцать Т-26-х (по некоторым сведениям, 5 шт.), но 302 танка вышли из строя на марше. (Рис.623)

 

Рис.623 – Т-26 на улицах Брест-Литовска, 22.09.1939г. Слева подразделение немецких мотоциклистов.

 

   Серьезным испытанием для Т-26 стала Зимняя война с Финляндией. В общей сложности части Ленвоенокруга насчитывали в начале войны 848 единиц танков Т-26 разных модификаций. Машины оказались малопригодны для действий в условиях зимней тайги против укрепленных позиций противника. Было потеряно 265 линейных и 10 радийных однобашенных танков Т-26. (Рис.624, Рис.625)

 

Рис.624 – В зимних условиях.

 

Рис.625 – В руках противника.

 

    Т-26 активно использовались в 1941г. В 1942г., в основном, на южном участке советско-германского фронта, а на Ленинградском фронте вплоть до 1944г. (Рис.626, Рис.627)

 

Рис.626 – В боевой обстановке.

 

Рис.627 – Тяжелое лето 1941-го.

Верхнее фото - танк Т-26 из состава 2-й тд 3-го мехкорпуса 11-й армии Северо-Западного фронта, подбитый под городом Расейняй.

Следующее фото - тотально разрушенный Т-26 на шоссе Белосток-Минск.

 

    Танки типа Т-26 массово использовались при оккупации Ирана в 1941г. Как пишут, последнее боевое применение танков Т-26 имело место в 1945 году на Дальнем Востоке.

   *Иностранные операторы однобашенных Т-26.

     В 1935г. турки купили в СССР, возможно, 64 единицы однобашенных Т-26. Встречается, что танки типа Т-26 служили в турецкой армии до 1942г.

    Как уже указывалось выше танки Т-26 поставлялись в Испанию. В отношении отправленных в 1936-1928гг. в Испанию танков Т-26 встречаются разные данные: от 321/306 шт. до 271/256 шт. (Табл.20)

 

Таблица 20 – Поставка танков Т-26 в Испанию.

дата прибытия груза	порт доставки	судно	бронетехника	примечание
25/26.09.36	Аликанте; Указывают также - Картахена	«Нева»	15 Т-26	?
04.10-12/15.10.36г.	Картахена	«Карл Лепин»; по исп. данным – «Комсомол»	50 Т-26 (в сов. источниках про танки Т-26 не упоминается)	Группа Кривошеина
21.11-30/31.11.36г. и/или 25.11.36г.		“Mar Caribe”     “Cabo Palos”	19 Т-26     37 Т-26	Группа Павлова
27.02-05/08.03.37г.		“Darro”	40 Т-26
06.03.37г.		“Cabo Santo Tomé”	60 Т-26
29.04-07.05.1937г. 07.05.1937		Cabo Palos	50 Т-26
24.06-30.06.1937г.		Iciar	25 Т-26
01.03-13.03.1938		Gravelines	25 Т-26

 

    Встречается также, что всего в Испанию прибыл 281 танк Т-26: в 1936г. – 106 шт. (- эта цифра кажется совершенно маловероятной); в 1937г. – 150 шт.; в 1938г. – 25 шт. Формально танки являлись собственностью мадридского республиканского правительства. За один танк Т-26 советские получали $20 000. В марте 1938г. советские танкисты убыли из Испании, и танки полностью перешли к испанцам. (Рис.628)

 

 

Рис.628 – Республиканские Т-26. Обе машины, похоже, Т-26 обр.1937г.

 

     Приличное количество Т-26 оказалось в руках франкистов - к марту 1939г. не менее 50-ти штук. (Рис.629)

 

Рис.629 – Т-26 в руках франкистов.

 

     В феврале-апреле 1939г. до 15-ти республиканских Т-26 перешли испано-французскую границу, но уже в мае французы вернули 10 или 14 танков в Испанию. Говорят, одну машину французы ради опыта уничтожили ручными гранатами.

     Некоторое количество Т-26 попало в руки немцев и итальянцев (Рис.630), сражавшегося на стороне франкистов, позже сохранившиеся машины, скорее всего, были переданы ими испанцам.

 

Рис.630 – Итальянцы на броне трофея.

 

    По окончании боевых действий из 178 или 280 Т-26 испанцы ввели в строй 98 машин, продолживших службу в испанской армии до 1960-х годов (Рис.631).

 

Рис.631 – Танки Т-26 испанской армии, 1960-е годы.

 

     В ноябре 1937 году 82 танка Т-26 отправили в Китай армии Гоминьдана. Груз был доставлен в британский Гонконг и французский Хайфон 31 января 1938г. Эти танки стали основой 200-й китайской механизированной дивизии, сформированной в августе 1938г. при помощи советских военных советников: майора Чеснокова, Грабовского, Булатова, Цыганкова, Гальчина, Михайлова и других. 200-я мех. дивизия вела интенсивные боевые действия в марте 1942г., защищая Бирманскую дорогу. Долгое время считалось, что в затяжных арьергардных боях все танки Т-26 китайцами были потеряны. (Рис.632)

 

Рис.632 – Т-26 200-й китайской мех. дивизии, уничтоженный в ходе Бирманской операции, 1942г.

 

    Однако теперь известно, что на май 1946г. в составе войск Гоминьдана находилось 46 танков Т-26. Существует фотодокумент (Рис.633), свидетельствующий, что какое-то количество танков Т-26 пережили Гражданскую войну и в 1949г. были эвакуированы на о. Формозу.

 

Рис.633 – Погрузка танков в порту Шанхая при эвакуации войск Гоминьдана на о. Формозу (Тайвань), октябрь/декабрь 1949г. На переднем плане хорошо различимы, как минимум, три танка Т-26, справа выглядывает М3А3 Stuarts.

 

   Интересно, что коммунисты захватили у войск Гоминьдана (в ходе кампании Хуайхай, Huaihai) 1-3 танка Т-26, один из них попал в кадр, как считается, во время парада победы 1 октября 1949г. (Рис.634)

 

Рис.634 – Т-26 с символикой НОАК.

 

    Солидным парком Т-26 обзавелась Финляндия сначала в 1939-1940гг., потом в 1941г. Пишут, что у финнов было 126 танков типа Т-26, впрочем, не совсем ясно, это общее количество танков, или количество введенных в эксплуатацию. Пишут, что несколько десятков этих машин были списаны только в 1961г. (Рис.635)

 

Рис.635 – Финский Т-26, музейный экспонат.

 

    В начале ВОВ к немцам попало, вероятно, не менее 75% танков Т-26. Некоторые из них вводили в эксплуатацию под обозначением Panzerkampfwagen 737(r), вероятно, число обозначает количество машин – в это количество входили как машины с цилиндрическими башнями (Рис.636), так и более поздние варианты с коническими башнями.

 

Рис.636 – Танки Т-26 с цилиндрическими башнями на службе вермахта.

 

    Румыны захватили 30 танков Т-26, но использовали только один, кажется, более поздней модификации.

   Словакия обогатилась двумя Т-26, один из которых экспонировался на выставке трофейного вооружения в Братиславе.

    *САУ на шасси Т-26.

    В 1934г. КБ Опытного з-да Спецмаштреста (з-д №185) разработало целое семейство САУ – т.н. малый триплекс – на шасси Т-26.  Непосредственные работы осуществлял конструктор Г.Н. Москвин под общим руководством С.А. Гинзбурга, к делу имел отношение и П.Н. Сячинтов.

   Все варианты отличались типом орудия и связанных с ним механизмов: СУ-5-1 вооружалась 76,2-мм пушкой обр. 1902/30гг. (Рис.637), СУ-5-2 несла 122-мм гаубицу обр. 1910/30гг. (Рис.638), СУ-5-3 имела 152-мм мортиру обр.1931г. (Рис.639).

 

76,2-мм пушка обр. 1902/30гг.

 

 

Рис.637 – Самоход СУ-5-I. Масса 10 т.

Горизонтальный угол наведения пушки составлял ±15°, вертикальный – от -5° до +60°. Пушка могла наводиться как посредством телескопического прицела, так и панорамным прицелом конструкции Герца. САУ могла перевозить боекомплект из 8 снарядов.

Ведение огня возможно с места без опор.

Средняя скорость 22-26 км/ч.

 

122-мм гаубица обр. 1910/30гг.

 

 

Рис.638 – Самоход СУ-5-II. Масса, вероятно, 10,2 т.

Горизонтальный угол наведения пушки составлял ±15°, вертикальный – от -5° до +60°.  

Время приведения в боевое положение 3 мин.

 

 

152-мм мортира обр.1931г.

 

 

Рис.639 – Самоход СУ-5-III. Масса 10,4 т.

Углы наведения по горизонтали ±7°, по вертикали – от 0° до +72°.

Боекомплект в боевом отделении САУ не предусматривался.

 

   Все машины семейства располагались на перекомпонованном шасси Т-26, отличавшимся перенесением моторного отделения в среднюю часть корпуса, слева от отделения управления, и размещением в кормовой части корпуса полуоткрытого боевого отделения, защищённого бронёй спереди. Толщина бронирования по сравнению с базовым танком была уменьшена — корпус собирался из листов толщиной 6 и 8 мм, и лишь защита боевого отделения имела толщину 15 мм. Экипаж САУ состоял из механика-водителя и четырёх человек орудийного расчёта. Из-за отсутствия в САУ места для размещения необходимого боекомплекта предусматривалось использование бронированного подвозчика боеприпасов, также на базе Т-26.

    Опытные образцы каждой из САУ были закончены к осени 1934 года и в 1935 году прошли заводские испытания. Все три варианта СУ-5 были приняты на вооружение. Однако серийно изготавливались только СУ-5-2. В отношении двух других самоходок - по одним данным, всего было изготовлено 6 СУ-5-1 и 3 СУ-5-3, по другим — только по одному образцу каждой из них.

    Заказ на первую партию машин СУ-5-2 (индекс – СУ-5), был размещен на заводе №174 и выполнен уже к лету 1936 года. Две САУ были направлены в 7-й механизированный корпус, где проходили испытания в полевых условиях. Выяснилось, что масса самоходки слишком велика для имеющейся у нее силовой установки, поэтому двигатель нужно было заменить на более мощный. К тому же военные просили увеличить боекомплект до 10 зарядов (Рис.640), усилить рессоры, обеспечить место механика-водителя вентилятором и лучше звукоизолировать глушитель.

 

 

Рис.640 – Стрельба из СУ-5-2.

 

   Всего указано 33 пункта по улучшению. Конструкторы выполнили эти требования «лишь частично». Следующие двадцать машин могли перевозить боезапас из 8 зарядов. По другим сведениям, боекомплект довели до 4-х снарядов и 6 зарядов (заряжание осуществлялось раздельно), боевая масса машины дотянула до 10,5 т. У них были усилены рессоры, однако новый двигатель для шасси Т-26 так и не был разработан.

     Самоходки СУ-5 остались в механизированных частях РККА, однако их производство было прекращено. Всего было собрано 32 единицы этой машины. (Рис.641)

 

Рис.641 - Батарея СУ-5 на параде в Хабаровске, 1937 год.

 

   Впервые СУ-5 приняли участие в боевых действиях в августе 1938 года, во время конфликта в районе озера Хасан. Пять самоходок 2-й мехбригады Отдельной Дальневосточной армии (ОДВА) вели огонь по японским войскам, поддерживая танковые атаки своей бригады. Во второй раз СУ-5 участвовали в боевых действиях в сентябре 1939 года, во время Польского похода РККА. Батарея СУ-5 в составе 32-й мехбригады совершила 350-километровый марш, однако в боестолкновения не вступала. По состоянию на 1 июня 1941 года на вооружении Красной армии числилось 28 СУ-5, из которых исправными были только 16 машин. На западной границе имелось 17 таких самоходок: 9 – в Киевском Особом военном округе (КОВО) и 8 – в Западном Особом военном округе (ЗОВО). Скорее всего, все эти самоходки погибли, были уничтожены экипажами из-за недостатка топлива, или же стали немецкими военными трофеями. Об использовании САУ СУ-5 частями вермахта сведений нет. (Рис.642)

 

Рис.642 - Разбитая и брошенная на дороге САУ СУ-5 с демонтированным орудием.
Рядом – солдаты вермахта на марше, 1941 год.

 

     К 1942 году все СУ-5 были сняты с вооружения РККА в связи с отказом от производства машин, созданных на базе танка Т-26 и запчастей к ним.

    На базе Т-26 была разработана и зенитная САУ – СУ-6. В ноябре 1933г. задание на проектирование зенитной САУ на шасси танка Т-26 получил конструкторский отдел самоходной артиллерии завода № 185. Первоначальный проект был рассмотрен в мае 1934г., но расчеты показывали, что стандартное шасси Т-26 необходимо удлинять. В июне 1934г. в танковом КБ завода начались работы по проектированию и изготовлению удлиненного шасси Т-26 для самоходной артиллерии. Руководитель проекта С.А. Гинзбург предложил рассмотреть удлиненное шасси не только как носитель 76,2-мм зенитной пушки 3К, но также 106,7-мм тяжелой дивизионной пушки обр. 1910/30 гг., 152-мм гаубицы обр. 1909/30, а также для создания забронированного транспортера пехоты. Но эти предложения были оставлены без внимания. Компоновкой зенитной САУ занимался Л. Троянов под общим руководством П.Н. Сячинтова. (Рис.643)

 

Рис.643 – СУ-6, проект.

 

     Вооружение СУ-6 составляла 76-мм полуавтоматическая зенитная пушка обр. 1931г. (3К) с длиной ствола 56 калибров, размещавшаяся на тумбовой установке в средней части танка, в полуоткрытом боевом отделении, на марше, защищавшимся откидными бортами. Пушка имела горизонтальный угол обстрела 360°, вертикальный — от -5° до +82°. Высота линии огня составляла 2445 мм. Боекомплект состоял из 48 выстрелов. Для самообороны ЗСУ оснащалась двумя пулемётами ДТ-29 в лобовом и кормовом откидных листах.

    По сравнению с базовым танком, корпус САУ, собиравшийся из бронелистов толщиной 6—8 мм, был увеличен - между тележками подвески добавлен дополнительный каток с индивидуальной пружинной подвеской, а в состав всей подвески введена гидравлическая система её блокировки при стрельбе.

  В 1935 году опытный образец СУ-6 (Рис.644) был изготовлен.

 

 

Рис.644 – СУ-6.

 

    Масса машины составила 11 тонн. Заводские испытания СУ-6 проходила с 12 сентября по 11 октября 1935 г. Машина прошла 180 км и сделала 50 выстрелов. В выводах комиссии отмечалось следующее: «На основании проведенных испытаний можно считать, что образец вполне подготовлен к полигонным испытаниям. Дефектов и разрушений не обнаружено, кроме разрушения одного опорного катка».

    13 октября 1935г. СУ-6 поступила на НИАП. Испытания шли в сложных погодных условиях, машину преследовали частые поломки, и потому тестирование затянулось до декабря. СУ-6 зачетно прошла 750 км (всего до 900 км) и сделала 416 выстрелов. При стрельбе с ходу при движении по лугу со скоростью 7-10 км/ч было выполнено 8 выстрелов с дистанции 400-500 метров по щиту и при этом ни один снаряд в цель не попал.  Кучность стрельбы в начале испытаний была удовлетворительной, а в конце – неудовлетворительной, как с включенными, так и с выключенными рессорами. Поэтому комиссия пришла к выводу, что выключение рессор не влияет на кучность, и этот механизм следует исключить. Кроме того, в отчете по итогам полигонных испытаний отмечались малая мощность двигателя и неэффективность охлаждения (двигатель перегревался после 15-25 километров пробега по пересеченной местности), неудовлетворительная прочность опорных катков и рессор подвески, а также низкая устойчивость всей системы при преодолении препятствий.

При выстреле СУ-6 подпрыгивала на высоту до 170 мм при стрельбе с углом возвышения 0°, а также откатывалась назад до 210 мм. При каждом выстреле отмечалась сбиваемость наводки до 15′ при угле возвышения +85°. Кроме того, расчет СУ-6 (5-6 чел) в походном положении полностью на САУ не помещался, и установщики дистанционных трубок должны были ехать на машине сопровождения. Все эти факторы привели к тому, что СУ-6 признали непригодной для сопровождения мотомеханизированных колонн.

    Тем не менее, в марте 1936 года на заводе №185 успели заложить установочную партию из 14 машин. Позднее (летом 1936г.) 10 из них планировали приспособить для установки 37-мм автоматического зенитного автомата Шпитального, но в январе 1937 года от этого варианта также отказались, поскольку выпуск этого типа орудий налажен не был. Чтобы заложенные машины не простаивали без дела 13 марта 1936 года был издан приказ №0К-58сс, согласно которому четыре 76-мм зенитные САУ предполагалось использовать для обучения личного состава.

    К январю 1937 года четыре шасси СУ-6 были собраны, а остальные находились в разных стадиях готовности в цеху завода № 185. Их дальнейшая участь оказалась неопределенной, поскольку П.В. Сячинтов был арестован и работы по самоходным установкам затормозились. Судьба самоходок была решена в 1938 году, когда на имя начальника 2-го отдела АУ РККА поступило донесение «по вопросу хранения и использования СУ-6», где, в частности, говорилось следующее: «Прошу вашего распоряжения вонепреду Ленинградского завода подъёмных сооружений о передаче на длительное хранение в склад АУ задела (неоконченной продукции) по всем машинам СУ-6, изготовленного Ленинградским заводом подъёмных сооружений им. т. Кирова, согласно с договором с АУ РККА от 28.8.1936 г. по чертежам завода на длительное хранение. Иначе придется платить заводу за длительное хранение упомянутого. Опрос дальнейшего использования четырех переданных готовых машин СУ-6, предназначенных под 76-мм зенитную пушку обр.1931 г., выясняется, о чем будет Вам сообщено дополнительно. Председатель Арткома АУ РККА Комдив Грендаль». Таким образом, готовые машины СУ-6 отправились на склады.

   Встречается информация, что в блокадном Питере в конце 1941г. собрали 12 или 14 СУ-26. На шасси Т-26 устанавливали 76-мм полковую пушку обр.1927г. за поворачивающимся П-образным щитом. (Рис.645)

 

Рис.645 – СУ-26.

 

   Сообщается, что три таких машины находились на вооружении до конца 1944г.

   Шасси Т-26 под САУ пытались приспособить немцы. В конце 1943 немцы в полевых условиях установили 10 пушек Pak 97/38 (Рис.646) на шасси трофейных танков Т-26.

 

Рис.646 - Pak 97/38. Французская качающаяся часть 75-mm mle 1897 на лафете Pak 38.

 

    Получившаяся противотанковая САУ названа 7,5 cm Pak 97/38(f) auf Pz.740(r). САУ поступили на вооружение 3-й роты 563-го противотанкового батальона. 1 марта 1944г. их вывели из эксплуатации.

   *Машины на шасси однобашенных Т-26.

     В 1936г. на обновленной базе Т-26 проектировалось несколько вариантов транспортеров: легкий гусеничный транспортер ТП-26 и легкий гусеничный транспортер ТБ-26.

    ТП-26 предназначался для транспортировки 11 чел. Бойцов с полным вооружением. Для десанта предусматривались термосы с питьевой водой (всего на 3 литра), аптечка, сетка для имущества, турельная установка для стрельбы по воздушным целям, люк-лаз наверх, люк-лаз в днище, вентилятор, «дверцы для вылезания с боков». (Рис.647)

 

 

Рис.647 – ТП-26.

 

    Масса машины 8,5 т., вооружение 3 пулемета.

    Для доставки боеприпасов предложили ТБ-26, массой 9 т. (Рис.648)

 

Рис.648 – ТБ-26.

 

    Обе машины существовали в опытных образцах.

    Очень необычно выглядит еще один вариант заправщика на шасси Т-26, в документах того времени его называли ТЦ-26, сейчас встречается ТР-26Ц. (Рис.649)

 

Рис.649 – ТЦ-26.

 

   Машина создана весной 1936г. на з-де №174. Масса 10 т. Машина представляла собой шасси танка Т-26 с установленной на месте подбашенной коробки металлической цистерной, емкостью 1900 литров с насосом для перекачки топли­ва. За нею находились два пенных огнетушителя. Экипаж машины состоял из двух человек, машина вооружалась пулеметом ДТ, установленного в бронированном выступе слева от механика-водителя.

   В ходе испытаний у ТЦ-26 вы­явился основной недостаток - малая мощ­ность двигателя, большая нагрузка на ходо­вую часть, пониженные динамические характеристики и проходимость. Кроме того, довольно очевидно, что небронированная цистерна с горючим являлась прекрасной мишенью. Несмотря на это, руководство АБТУ РККА в июне 1936 года, еще до окончания испытаний, приняло решение изготовить «сверх танковой программы 1936 года» 90 танков-цистерн. Однако в 1937 году все работы по созданию транспортеров на шасси танка Т-26 были прекращены.

     На шасси Т-26 разрабатывались самоходные наблюдательные пункты.

     Встречается, что в 1934г. силами КБ военного склада №37 на базе Т-26-Т соорудили версию «наблюдатель» (ТН-26 или ТНП). В машину установили радиостанцию, прикрепили поручневую антенну. Экипаж 3 чел. Из альбома з-да №185 следует, что вариант разработали (в 1934г.) и построили (в 1935г.) на з-де №185, при этом указывается, что образец переделан, вероятно, из однобашенного Т-26. (Рис.650)

 

 

Рис.650 – ТНП.

 

    В июне 1939г. НИИ №22 и слушатели артиллерийских курсов переделали ТН-26 (ТНП) в бронированный самоходный наблюдательный пункт БСНП. (Рис.651)

 

Рис.651 – БСНП.

 

    В 1937г. специалистами склада-мастерской №37 в Москве на основе проекта, предложенного в октябре 1933 г. заведующим фотокинокабинетом этого склада В.И. Успенским был разработан «фото-танк» Т-26ФТ. Базовой машиной являлся однобашенный танк Т-26. Т-26ФТ предназначался для кинофотосъемки полосы обороны противника при проведении разведки. Он позволял производить съемку объектов, маршрута движения и панорамы местности как с места, так и с хода. Опытный образец машины был изготовлен в конце 1937г. (Рис.652)

 

Рис.652 – Т-26ФТ.

 

     Масса 9,4 т. Экипаж 3 чел. Характеристики подвижности танка Т-26ФТ были сохранены на уровне базовой машины. Машина отличалась от линейного танка Т-26 отсутствием пушечного вооружения, был оставлен только 7,62-мм пулемет ДТ с боекомплектом 441 патрон (7 дисков). Для маскировки вместо 45-мм пушки прикрепили ее деревянный муляж. Танк имел два специальных отделения: отделение съемки - в башне танка и отделение обработки снимков - в средней части корпуса сзади механика-водителя.
Для объектива фотоаппаратуры в левой боковой стенке башни были сделаны два отверстия диаметром 80 мм с закрывавшимися броневыми задвижками, замаскированными снаружи. Левый и правый боковые триплексы были смещены назад - ближе к оператору. Нa крыше башни был оставлен одни входной люк, так как на месте левого входного люка размещался перископ наблюдения. Из-за размещения входных отверстий объективов фотоаппаратуры место крепления поручневой антенны было изменено. В отделении съемки размещались кинофотоаппаратура; перископ, связанный синхронно с кинофотоаппаратурой; радиостанция; 7,62-мм пулемет ДТ с боекомплектом; щиток сигнализации и контроля работы аппаратуры; электродвигатели приводов киноаппаратуры и броневых заслонок тяжелого фотоаппарата; сиденье оператора; измененный механизм поворота башни с электродвигателем и контрольным прибором угла поворота. Тяжелый фотоаппарат устанавливался в башне слева с направлением объектива пол углом 45° от оси канала ствола пушки и был подвешен в четырех точках, имевших специальную амортизационную подвеску. С помощью специального тросового механизма можно было изменять углы наклона фотоаппарата к горизонту в секторе +15°. Фотоаппарат представлял собой полуавтомат с двумя конусами, рассчитанными на съемку с экспозицией 1/90, 1/180, 1/375, 1/750, с тремя светофильтрами и двумя объективами «Индустар» Ф-300 и Ф-210. Размер фотопластинок 90x150 мм. Фотоаппарат имел специальную кассету, емкостью 20 фотопластинок. При необходимости негативы могли быть обработаны непосредственно в танке. В отделении обработки фотоснимков размешались: навигационный прибор с гироскопическим компасом «Аншютц», увеличитель, проявочный стол, бачки, химикаты для обработки, сушильный шкаф, щиток с приборами и сиденье оператора. Навигационный прибор обеспечивал фиксацию положения танка в момент съемки и направление съемки, а также производил прокладку курса танка на карте масштаба 1:50000. Отметка об изменении курса танка производилась вручную по сигналу от механика-водителя (с помощью светосигнального прибора) по углу указателя гироскопа. (Рис.653)

 

Рис.653 – Навигационный прибор танка Т-26ФТ.

 

    В январе-феврале 1938г. танк прошел полигонные испытании. На вооружение Т-26ФТ принят не был.

   Во второй половине 1930-х 50 однобашенных Т-26 переделали в артиллерийский тягач Т-26-Т (Т-26Т) с брезентовым верхом.

   Отдельно пытались использовалась ходовую часть Т-26 – без моторно-трансмиссионной группы – в качестве орудийной повозки Б-29. Пишут, что Б-29 являлась общей для стволов 152-мм пушки Б-30 и 203-мм гаубицы Б-4. (Рис.654)

Рис.654 – Б-29.

 

    Приводится цитата из документа, проливающая свет на характеристики данной платформы: «… при эксплуатации ствольных повозок Б 29, изготовленных заводом «Большевик», постоянно летели траки на гусеницах. Тяговое усилие при стягивании с места Б 29 достигало 1250 кг. Для сравнения, колесная повозка со стволом Бр 10 имела тяговое усилие 250 кг. При гололедице повозку Б 29 могли тянуть лишь два «Коминтерна» цугом, а у одного лишь проскальзывали гусеницы».

   Упоминают также о варианте Бр-6 для транспортировки 152-мм пушки. (Рис.655)

 

Рис.655 – Бр-6.

 

    Количество построенных гусеничных повозок под артиллерийские стволы неизвестно, но допускают, что они находились на вооружении одной из частей артиллерии ГК. Не исключено, что их могли использовать в начале ВОВ. (Рис.656)

 

Рис.656 – Утверждается, что на фото Бр-6. Ствол орудия разорван.

 

    *Колесно-гусеничный Т-26.

    Пишут, в частности М. Свирин, что еще в конце 1931г. зам. нач. УММ Лебедев поставил перед Дыренковым следующую задачу: «Вам поручается приспособить Т-26 для передвижения на колесах своим собственным ходом». Видимо, Дыренков практически не приступал к выполнению этого поручения – никаких фактических сведений о выполнении КБ Дыренкова проекта Т-26 на «колесном ходу» нет. К идее вернулись осенью 1932г. – такая работа была предложена слушателям ВАММ. Согласно требованиям, предполагалось при возможно более полном сохранении шасси, корпуса и вооружения Т-26 установить колесно-гусеничный ход. Слушатели ВАММ под руководством М. Данченко и В. Степаниц представили, как будто, три возможных решения, на основании которых весной 1933г. НПО ВАММ начал разработку колесно-гусеничного варианта Т-26. К маю 1933г. проект танка, получившего индекс КТ-26 (т.е. колесный Т-26) и его ходовой макет (т.е. реальное шасси с ходовой частью, но с «фанерным» корпусом, башней и макетами вооружения; в данном случае корпус, возможно, был железным, но не бронированным) были представлены в УММ. (Рис.657)

 

Рис.657 – Модель КТ-26.

 

    Некоторые пишут, что масса машины приближалась к 10 т, но, видимо, более точный показатель - 8400 кг. Габариты: длина – 4620 мм, ширина – 2440 мм, высота – 2200 мм, клиренс – 260 мм. Бронирование: лоб корпуса, башня 15 мм, борт, корма корпуса 10 мм, крыша, днище 6 мм. Экипаж 3 чел. Вооружение одна 45-мм пушка 20К, один пулемет. Боекомплект 34 снаряда, 1827 патронов.

     Действительно, разработчикам удалось сохранить корпус Т-26, внеся минимальные изменения в носовой части, где он был сужен до 300 мм для осуществления поворотов передней пары катков при движении танка на колесном ходу. К тому времени на Т-26 уже ставили новую башню с 45-мм пушкой - такая же комбинация имелась и на макете КТ-26. МТО танка сохраняло двигатель воздушного охлаждения Т-26 мощностью 90 л.с., но в трансмиссию пришлось внести изменения, связанные с колесным ходом. Была разработана новая пятискоростная КПП, появились также два карданных вала для обеспечения колесного хода, простой дифференциал с дополнительным редуктором, бортовой редуктор привода от дифференциала к гитарам, две гитары и новый механизм быстрого перехода с гусеничного хода на колесный. Ходовая часть танка содержала три пары опорных катков диаметром 780 мм с внешней резиновой ошиновкой, два штатных ведущих колеса танка Т-26 и два направляющих колеса диаметром 535 мм.

   Заявлялись расчетные данные по скорости – 34 км/ч на гусеницах и 58 км/ч на колесах; запас хода по шоссе 170 км.

    Посовещавшись, Техсовет УММ постановил, что танк КТ-26 не отвечал требованиям оперативной подвижности, так как с двигателем 90 л.с. при массе около 10 т он не мог развивать скорость свыше 40 км/ч. Кроме того, были обнаружены множественные ошибки в прочностном расчете КПП и трансмиссии колесного хода. От изготовления опытного образца КТ-26 было решено отказаться.

    Пишут, что в 1933г. оформилась идея разработки единого типа легкого танка для РККА. Казалось, что для ее реализации следует совместить лучшие решения по типу БТ и Т-26 в одной машине. Работы по этой теме начались, кажется, в начале 1934г. в КБ з-да №174 под руководством Гинзбурга, ведущий конструктор В. Симский. Первоначально проект имел обозначение Т-26А, но затем появился новый индекс – Т-46.

   Т-46 задумывался авторами, как машина, значительно отличающаяся от Т-26. Компоновка танка несколько изменилась. В передней части корпуса размещалось отделение управления и трансмиссия, место механика-водителя (с характерным выступом в виде будки) оставили с левой стороны. Боевое отделение находилось в средней части корпуса, моторное отделение – в кормовой части. Экипаж танка состоял из трех человек. Механик-водитель размещался в отделении управления слева в выступающей вперед броневой будке. Посадка и выход экипажа из машины производились через двустворчатый люк механика-водителя и два люка в крыше башни. Переделке подверглась башня, которая была немного увеличена в размерах и предназначалась для установки как 45-мм пушки 20К, так и 76,2-мм пушки ПС-3. В кормовой нише, в шаровой установке, монтировался 7,62-мм пулемет ДТ. Второй ДТ находился в спаренной установке вместе с пушкой. Предполагалась новая силовая установка – либо дизель ДТ-4, либо бензиновый МТ-4, мощностью 200 л.с. (180-210 л.с.). Под новый двигатель проектировались своя КПП и бортовые редукторы. Разумеется, проектировалась новая колесно-гусеничная ходовая часть. Вместо тележек в ней применили 4 сдвоенных опорных катка на один борт с резиновыми бандажами и блокированной пружинной подвеской, 2 поддерживающих ролика и ведущее колесо переднего расположения с цевочным зацеплением. Траки гусениц шириной 390 мм были литыми и изготовлялись из стали Гартфилда. При движении на колёсах ведущими были только две задние пары колёс, а поворот осуществлялся при помощи обычного дифференциала с передачей на переднюю пару колёс. Для управления при движении на гусеницах применялись рычаги управления, на колесах — рулевая колонка автомобильного типа. При сваливании гусениц переход на колесный ход можно было произвести без выхода экипажа из машины при помощи рычагов на коробке передач. Масса машины должна была достичь 10 т.

      Опытный образец танка был построен в 1935г. (Рис.658)

 

Рис.658 – Образ Т-46.

 

     Масса машины оказалась более 14 тонн, возможно, 15 т. Габариты: длина – 5400 мм, ширина – 2650 мм, высота – 2265 мм. Бронирование: вертикальные элементы корпуса 15 (14)-10 мм, горизонтальные элементы корпуса 8-6 мм.  Башня изготавливалась из броневых листов высокой твердости толщиной 15 мм и имела развитую кормовую нишу для размещения части боекомплекта и радиостанции. Скорее всего, танк получил бензиновый двигатель МТ-4, но некоторые допускают, что на машине стоял двигатель МТ-5, мощностью 300 л.с.

    После непродолжительной заводской обкатки танк отправили на полигон НИБТ. Было указано, что из-за перебора с массой, КПП и бортовые редукторы не справлялись с возросшими нагрузками. Было принято решение по доработке танка, при этом его массу разрешили поднять до 14-15 т. Однако работы по доводке танка вела уже новая конструкторская группа з-да №185 по руководством О. Иванова - С. Гинзбург и его команда были отстранены приказом замнаркома вооружений М. Тухачевского.    

     Проектировалось сразу три варианта: №№46-1, 46-2 и 46-3. Для постройки эталона был выбран проект № 46-3, который под индексом Т-46-1, постановлением СТО от 29 февраля 1936 г., был принят на вооружение РККА.  Т-46-1 был готов в ноябре 1936г. (Рис.659)

 

  

Рис.659 – Т-46-1.

 

   Масса Т-46-1 17,5 т (в альбоме з-да №185 указано 15 т, возможно, этот показатель относился к прототипу Т-46). Габариты: длина – 5730 мм (по альбому з-да №185 - 5400 мм, возможно, этот показатель относился к прототипу Т-46), ширина – 2740 мм ( по альбому з-да 3185 -2650 мм, возможно, этот показатель относился к прототипу Т-46), высота – 2490 (по альбому з-да №185 - 2265 мм, возможно, этот показатель относился к прототипу Т-46), клиренс 360/400 мм (по альбому з-да №185 – 374 мм). По данным альбома з-да №185, бронирование танка составляло: лоб, борт, башня – 15 мм, крыша корпуса 8 мм, днище 6 мм. Не исключено, что эти показатели относятся к прототипу Т-46. В отношении Т-46-1 приводятся несколько иные сведения: лоб корпуса 20 мм, башня 20-15 мм, борт корпуса – 15 мм, корма – 8 мм, днище – 8 мм. По проекту предполагалось изготовление корпуса при помощи сварки, но ввиду неготовности Ижорского завода к серийному производству сварных корпусов первые образцы Т-46-1 были клепаными. Экипаж 3 чел. Механик-водитель размешался в отделении управления слева в выступающей вперед броневой будке. Посадка и выход экипажа из машины производились через двустворчатый люк механика-водителя и два люка в крыше башни. В состав вооружения танка Т-46-1 входили 45-мм пушка 20К, спаренный с ней пулемет ДТ. Имелся прицел ТОП. Кроме того, один пулемет ДТ находился в кормовой башенной установке и один – в запасной укладке (его можно было использовать для обороны танка с воздуха). Кроме того, справа от спаренной установки в шаровом яблоке был закреплен брандспойт пневматического огнемета КС-45. Боекомплект танка составляли 101 выстрел к 45-мм орудию, 43 магазина (2709 или 2205) патронов к пулеметам ДТ, бак с 50 л огнесмеси на 10-12 выстрелов из огнемета КС-45.

    Пишут, что на танке Т-46-1 был установлен карбюраторный двигатель МТ-5-1 мощностью 330 л.с. В системе охлаждения использовались два осевых вентилятора. Забор охлаждающего воздуха осуществлялся с двух сторон в передней части крыши моторного отделения. Трансмиссия танка включала в себя четырехскоростную КПП, расположенную под полом боевого отделения, бортовые фрикционы, бортовые редуктора. Емкость топливных баков составляла 428 л. Запас хода танка по шоссе составлял: на гусеничном ходу до 200 км. на колесном – 400 км.

     Ходовая часть на один борт: 8 сдвоенных основных обрезиненных катков (передняя пара управляемая) на пружинной подвеске, 2 сдвоенных поддерживающих ролика, передние ведущие и задние направляющие колёса с механизмами натяжения, мелкозвенчатая гусеница из стальных литых траков шириной 390 мм, выполненных из стали Гартфильда.

     Для управления при движении на гусеницах применялись рычаги, на колесах – рулевая колонка автомобильного типа. Переход на колесный или гусеничный ход можно было произвести без выхода экипажа из машины при помощи 2-х рычагов на коробке передач, доступных с места водителя. При потере гусениц переход на колесный ход осуществлялся переключением рычагов трансмиссии, не выходя из машины. Для снятия гусениц или их постановки требовался выход экипажа из танка. При движении на колесном ходу две задние пары опорных катков шасси были ведущими, а передняя пара – поворотными. При движении на колесах в качестве механизма поворота использовался простой дифференциал, отключавшийся при движении на гусеницах.

   Электрооборудование машины было выполнено по однопроводной схеме с напряжением 12 В. Источниками питания были аккумуляторная батарея 6СТЭ-128 емкостью 128 Ач и генератор мощностью 500 Вт.

   Танк оснащался радиостанцией 71-ТК-1, размешенной в нише башни.

    Первый Т-46-1 был готов в ноябре 1936 года. Он прошел цикл испытаний, и с декабря 1936 г. началось серийное производство Т-46-1 на заводе № 174 им. Ворошилова. Всего в ноябре-декабре 1936 г. заводом им. Ворошилова было изготовлено 4 серийных танка Т-46-1, которые поступили на войсковые испытания. Танки показали себя хорошо. Скорость на колесах достигала 72 км/ч или даже 80 км/ч, на гусеницах - 58 км/ч. Запас хода 220 км (на гусеницах), 400 км (на колесах), 110 км (по проселку). Преодолеваемые препятствия: угол подъёма 30°, высота стенки 0,8 м, глубина брода 1 м, ширина рва 2 м.
Проходимость Т-46-1 на колесном ходу оказалась выше, чем у БТ, машины были легче в управлении. Но после всесторонних испытаний серийных танков Т-46-1 начальник АБТУ констатировал, что «в результате доработки дешевого Т- 26 к требованиям улучшения его подвижности, мы получили танк, догоняющий по цене средний трехбашенный Т-28».         

    После сборки 4-х машин выпуск танков Т-46-1 в начале 1937г. был свернут. Есть сведения, что танки типа Т-46 планировалось включать в телетанковые группы, но этого не произошло. Окончательно тема Т-46 была закрыта постановлением №198сс Комитета обороны при Совете народных комиссаров (СНК) СССР от 7 августа 1938 года.  

    По одним данным, готовые образцы Т-46-1 после коротких войсковых испытаний передали в распоряжение полигона НИБТ; по другим – танки испытывались в войсках в течение 1937г. Один Т-46-1 передали в распоряжение бронетанкового музея, где он и оставался до середины 1941г. С началом войны Т-46-1 превращались в БОТы - их без ходовой части закапывали в землю, исключив из комплекта вооружения огнемет. Пишут, что как минимум два бронекорпуса Т-46-1 использовались под Питером, один из них на рубежах КарУРа, а другой южнее города.

    *Артиллерийский танк на базе Т-26.

    В 1932-1933гг. развивались сразу три варианта по теме артиллерийского танка на шасси Т-26, вооруженного 76-мм пушкой: башенный танк с башней Дыренкова А-43 и системой КТ обр.1927/32гг. с укороченной длиной отката ствола; башенный танк от з-да «Красный путиловец» с башней А-39 и системой Л-5; безбашенный танк СУ-1 с полковой пушкой  КТ обр.1927г. В результате, к весне 1933г. работы по данным вариантам были прекращены. Башня Дыренкова А-43 была забракована. Башня А-39 также не была принята, кроме того, орудие Л-5 не было разработано. Возникли претензии и к возможностям ведения огня из полковой пушки с шасси безбашенного танка.

    Еще в ходе испытаний башни Дыренкова началось проектирование новой башни под 76- мм пушку КТ обр. 1927/32 гг., тему поручили КБ завода им. Ворошилова (з-д №174). Пишут, что новая башня проектировалась по типу башни для Т-28. Новая башня была показана представителям АНИИ и УММ в ноябре-декабре 1932 г. и была в целом одобрена. Установка 76-мм пушки КТ обр. 1927/32гг. в новой увеличенной башне танка Т-26 получала индекс КТ-26 (- не исключено, что данное обозначение в этом контексте приводится ошибочно). На 1933г. последовал заказ на 5 танков Т-26-КТ (то есть оснащенных новой башней), чуть позднее названных Т-26-4 (используется также обозначение Т-26А, но трудно понять, насколько оно справедливо), три из которых должны были быть вооружены пушкой КТ, а два – новой 76- мм пушкой ПС-3.

    В связи с установкой башни с 76-мм пушкой в корпус танка были внесены некоторые изменения: увеличен диаметр отверстия в подбашенном листе, срезаны углы колпаков над радиатором и изменено крепление сеток колпаков; утоплены в крыше регулирующие стаканы первой пары опорных катков; изменена укладка боеприпасов в корпусе. Башня Т-26-4 — сварная, имела форму цилиндра с овальной нишей сзади. Её корпус состоял из двух полукруглых листов (переднего и заднего), крыши и ниши. Оба полукруглых листа сваривались встык друг с другом. Стыки листов с наружной стороны защищались броневыми накладками. Передний лист имел большое прямоугольное отверстие для установки пушки, две смотровые щели и два круглых отверстия для стрельбы из револьвера. С правой стороны отверстия для пушки был вварен цилиндр, в донышко которого устанавливалось яблоко для пулемёта. В средней части крыши башни находился большой прямоугольный люк, предназначавшийся для посадки экипажа. Узкой планкой он разделялся на две части, закрывавшиеся сверху крышками. В башнях с зенитной установкой вместо правой крышки размещалось её основание и поворотный круг. В передней части крыши находились четыре круглых отверстия: справа впереди — для командирской панорамы, слева сзади — для флажковой сигнализации, в центре, над казенной частью орудия — для вентилятора и слева — для перископического прицела. В задней части башни имелось отверстие для установки антенны.

    26 ноября 1933г. один Т-26-4 получил пушку ПС-3. (Рис.660)

 

 

Рис.660 – Т-26-4 с пушкой ПС-3.

 

      На это орудие возлагались определенные надежды – его характеристики позволяли надеяться, как на успешное поражение живой силы противника и полевых укреплений, так и на борьбу с бронированными целями. Пушка имела клиновый полуавтоматический затвор. В конструкции орудийной установки имелось много технических новшеств для отечественного танкостроения: ножной спуск, крепление по-походному, «двойная оптика», подъемный механизм со сдающим звеном и т.д. Кроме того, конструктор орудия П. Сячинтов предложил разработать для своей пушки спаренную установку пулемета и новый широкоугольный оптический прицел, но УММ отказалось от спарки для орудий калибра выше 45-мм.     

    Испытания ПС-3 в танке Т-26-4 привели к многочисленным поломкам танка: деформации погона, поломке рессор, прогибу крыши танка – из некоторых источников следует, что на этом танке была установлена башня из некондиционной брони. Танк был выведен из строя, и для него требовался большой ремонт. (Рис.661)

 

Рис.661 – Разрушение ходовой части Т-26-4 после стрельбы из пушки ПС-3, октябрь 1933г.

 

    Сообщается, что танк был отремонтирован в 1934г.

    Пишут, что параллельно, вроде бы, испытывался танк Т-26-4 с 76-мм пушкой КТ обр. 1927/32гг.

    В сентябре 1934г. все пять машин Т-26-4 были предъявлены заказчику (в некоторых источниках считают, что всего было изготовлено 6 танков Т-26-4, но, возможно к их числу приписывают танк с башней Дыренкова), видимо, все танки были вооружены орудиями КТ обр. 1927/32гг. (Рис.662), хотя во многих источниках утверждается, что на двух танках Т-26-4 были установлены орудия ПС-3.

 

 

Рис.662 – Т-26-4.

 

   Точные данные по массе этой машины не приводятся, но, вероятно, этот показатель может быть в районе 10-11 тонн. В отношении прочих габаритов встречается, что длина составляла 5400 мм, ширина – 3140 мм, высота – 2416 мм.

    19 сентября 1934г. в ходе учений на одном из танков во время выстрела из орудия произошел прорыв газов через затвор в боевое отделение вследствие разрушения гильзы, причем двое членов экипажа (очевидно, командир и заряжающий) получили травмы. Заказ на производство 50 шт. Т-26-4 на 1935г. был отменен.

    Есть сведения, что в 1935-1936гг. все Т-26-4 были переделаны в линейные однобашенные Т-26.

   Конкурирующей конструкцией Т-26-4 выступал безбашенный вариант артиллерийского танка АТ-1.

   В конце 1933 года в КБ з-да №185 началась работа над созданием безбашенного варианта артиллерийского танка на шасси Т-26. (Рис.663, Рис.664, Рис.665)

 

Рис.663 – Схема АТ-1.

1 — 76,2-мм пушка ПС-3; 2 — рубка; 3 — воздухозаборник; 4 — направляющее колесо; 5 — опорная тележка с катками; 6 — ведущее колесо; 7 — люк заряжающего; 8 — люк командира; 9 — жалюзи двигательного отсека; 10-глушитель; 11-люк двигательного отсека; 12 — люк доступа к трансмиссии; 13 — 7,62-мм пулемёт ДТ; 14 — люк механика-водителя; 15 — лючок панорамы; 16 — фара; 17 — откидной кормовой щит рубки.

 

Рис.664 – Компоновка АТ-1.

 

 

 

 

Рис.665 – АТ-1.

 

   Масса АТ-1 9550 кг или 9600 кг. Габариты: длина – 4620 мм, ширина – 2445 мм, высота – 2032 мм, клиренс – 380 мм. Бронирование лоб, борт 15 мм (во многих источниках указывают 13 мм), крыша, днище – 6 мм. Верхние части бортовых и кормового листов АТ-1, прикрепленных к корпусу на петлях, могли откидываться. По замыслу конструкторов, при ведении огня с закрытых позиций такое решение позволяло бы снизить загазованность рубки пороховыми газами, а также упрощало загрузку и выгрузку боекомплекта. (Рис.666)

 

 

 

Рис.666 – Откидные элементы рубки.

 

    Экипаж 3 чел.: командир, выполнявший функции наводчика и располагавшийся в боевом отделении слева от пушки; заряжающий, располагавшийся справа от пушки; механик-водитель, который сидел в отделении управления справа по ходу движения. Для экипажа в крыше рубки были предусмотрены два люка.

    Основным орудием будущей САУ было решено сделать 76,2-мм пушку ПС-3 (опытная машина получила ПС-3 №11).  В АТ-1 пушка была снабжена оптическим и панорамным прицелами и крепилась на штыревой тумбе во вращающемся вертлюге, монтируемой к полу боевой рубки. Горизонтальный угол наведения ПС-3 составлял около ±20°, вертикальный – от -5° до +45°. Боекомплект – 30 снарядов в нижних укладках и 4 возле орудия. Помимо пушечного вооружения в шаровой установке справа от орудия устанавливался пулемет системы Дегтярева калибра 7,62 мм. Второй пулемет находился внутри рубки – для него в бортах рубки прорезались две амбразуры, закрывавшиеся специальными бронезаслонками. Боекомплект двух пулеметов составлял 29 дисков – 1827 патронов. (Рис.667)

 

Рис.667 – Вооружение АТ-1.

 

    Ходовая часть, трансмиссия, 4-цилиндровый 90-сильный карбюраторный двигатель были полностью взяты от танка Т-26.

   В апреле 1935 года начались ходовые и артиллерийские испытания АТ-1. (Рис.668)

 

Рис.668 – На испытаниях.

 

    Замена башни на рубку рубки не повлияло на ходовые свойства шасси Т-26, которые полностью удовлетворяли комиссию УММ. Стрельбы прошли менее успешно – орудие показало скорострельность в 12-15 выстрелов в минуту и максимальную дальность выстрела в 10,5 км при заданных 7,5-8,0 км (дальность прямого выстрела составляла всего 500 м). Однако комиссия отмечала недостаточно совершенную полуавтоматику пушки, неудачное расположение механизмов наводки, отсутствие гильзосборника.

   Конструкторы Кировского з-да («Красный путиловец») воспользовались ситуацией, чтобы убедить руководство УММ заменить ПС-3 на собственное изделие Л-7, которое являлось модернизированным вариантом зенитного орудия Тарнавского-Лендера образца 1914/15 года. Основным её отличием от предшествующей модели было наличие вертикального клинового полуавтоматического затвора. Последующие проектные изыскания показали, что для установки на АТ-1 этого орудия необходимо переделывать уже утвержденную рубку самоходки – габариты Л-7 оказались великоваты. Комиссия УММ не рискнула начинать все сначала, и заводу №185 в 1936г. был сделан заказ на производство первой партии АТ-1 в количестве 10 штук с пушкой ПС-3 для проведения войсковых испытаний.

    Однако Кировский завод, которому был поручен запуск в серию пушки ПС-3, как пишут, саботировал его. Произведенные предприятием орудия выбраковывались заказчиками – как правило, по причине их несоответствия проектной документации.  На Кировском заводе проблемы объясняли сложностью и несовершенством производимого орудия (заводу не давалась прогрессивная нарезка ствола, предусмотренная в ПС-3) и дефицитом подготовленных рабочих кадров. Так как проблемы возникли и с выделением для производства 10 шасси танка Т-26, их выпуск перенесли на 1937 год. К маю 1937г. на заводе №174 сумели собрать три экземпляра АТ-1. Еще 8 корпусов были изготовлены на Ижорском з-де. В мае 1937г. все работы по АТ-1 и ПС-3 свернули – 6 мая был расстрелян конструктор ПС-3 Сячинтов, да и вообще все дело отдавало сплошной контрреволюцией. Правда, несколько позже, вероятно, летом 1938г. конструктор Кировского з-да И.А. Маханов предлагал устанавливать на АТ-1 свою 76-мм пушку Л-10 (длина ствола 23,7 клб). Её отличием явились оригинальные противооткатные устройства. Заявлялось, что бронебойный снаряд этого орудия массой 6,5 кг, имевший начальную скорость 558 м/с, с дистанции 500 м мог пробить броневой лист толщиной до 61 мм, а на расстоянии 1000 м — до 50 мм. Скорострельность орудия 12 выстр./мин. Но и это предложение потерпело фиаско – для Л-10 также не было места в рубке. 7 августа 1938г. тема АТ-1 была официально закрыта постановлением №198сс Комитета обороны при Совете народных комиссаров (СНК) СССР.

     В 1940г. одну из готовых машин АТ-1 по просьбе командования 35-й танковой бригады, сражавшейся на Карельском перешейке, переделали в санитарный транспортер. Но машина на фронт не успела – война с финнами кончилась и «санитарный танк Т-26» отправили в Приволжский военный округ.

    Есть сведения, что один танк АТ-1 в августе 1941г. находился на НИБТ Полигоне, а по состоянию на 8 октября того же года числился в составе «роты Семёнова» (так это подразделение называется в документах НИБТ Полигона). Рота принимала участие в боевых действиях до конца октября 1941 года.

     *Огнеметные варианты на базе однобашенного Т-26.

      В 1935-1936гг. на з-де «Компрессор» и з-де №174 проводились проектные работы по огнеметному танку на шасси однобашенного Т-26. Вместо 45-мм пушки требовалось разместить огнемет КС-25 и соответствующее оборудование. Первый образец танка ХТ-130 (ОТ-130) – в документах того времени он также назывался легким химическим танком ЛХТ-26 - появился в 1936г. Машины строились как на шасси обр. 1933/36гг., так и на шасси образца 1937г. (Рис.669)

 

Огнеметный танк на шасси обр. 1933/36гг.

 

  

Огнеметный танк на шасси обр. 1937г.

Некоторые авторы считают, что этот танк входил в телегруппу, мол, «ушки» в задней части башни танка - это антенны.

Рис.669 – ХТ-130.

 

   Масса ХТ-130 9,5 т - по данным из альбома з-да №185, по другим источникам – 10-11,5 т. Габариты: длина – 4620 мм, ширина – 2440 мм, высота 2295 мм, клиренс – 380 мм. Бронирование: лоб, борт корпуса 15 мм, башня 15-10 мм, крыша 10-6 мм, днище 6 мм. Корпус ХТ-130 подвергся минимальным доработкам. Главное отличие от серийного Т-26 заключалась в перемещении башни ближе к правому борту. Экипаж 2 чел.: механик-водитель и командир-огнеметчик – так указано в альбоме з-да №185, но во многих источниках пишут, что экипаж мог включать третьего члена – помощника командира (не ясно, где он мог помещаться, поскольку рядом с местом командира в боевом отделении находился бак с огнесмесью).

    Два резервуара огнесмеси общей емкостью 393 л (рабочий объем 360 л) заполнялись смесью мазута и керосина и располагались в боевом отделении у левого борта. Соответственно, башня танка была смещена вправо. Брандспойт огнемета, закрытый броневым кожухом, размещался в башне вместе со спаренным 7,62-мм пулеметом ДТ (боекомплект к пулемету составлял 1764 патрона, 28 дисков). Эта установка имела максимальный угол возвышения +10°, а угол наведения в горизонтальной плоскости без поворота башни -20°. Наведение брандспойта на цель осуществлялось с помощью прицела ТОП-1. Для удаления из брандспойта остатков огнесмеси имелась система его автоматической продувки сжатым воздухом после каждого выстрела. Автоматическое устройство для поджига огнесмеси воспламеняло ее за счет факела горящего бензина, а бензин – от электрозапальной свечи. Это устройство располагалось у наконечника брандспойта и было защищено броневым кожухом. Максимальная дальность огнеметания достигала 35-40 м (указывают также 53 м), секундный расход огнесмеси составлял 9 литров, что позволяло произвести 40 огневых выстрелов. Конструкция оборудования обеспечивала ведение кругового огнеметания. (Рис.670)

 

Рис.670 – Метание огнесмеси из огнеметного танка.

 

     Огнеметное оборудование при необходимости могло использоваться для постановки дымовых завес и заражения местности боевыми ОВ. Ширина полосы заражения местности при скорости движения машины 12 км/ч составляла 25 метров, а общая площадь заражения достигала 20000 м², максимальное время дымопуска не превышало 20 мин. Ширина полностью не просматриваемой дымовой завесы была не менее 10 м. Патрубок для слива веществ из бака был заменен вентилем, установленным в днище танка с правой стороны.

    На танке ХТ-130 устанавливался бензиновый двигатель типа Т-26 воздушного охлаждения и развивавший максимальную мощностью 93-96 л.с. Трансмиссия танка ХТ-130 состояла из следующих элементов: однодисковый главный фрикцион сухого трения (сталь по феродо), смонтированный на двигателе; карданный вал, проходивший через боевое отделение; пятиступенчатая (5+1) механическая трёхходовая коробка передач, размещённая в отделении управления слева от механика-водителя; механизм поворота, состоявший из двух многодисковых бортовых фрикционов безпружинного типа и ленточных тормозов с накладками феродо; одноступенчатые бортовые передачи.

    Новая боевая машина полностью сохраняла ходовую часть: восемь обрезиненных опорных катков диаметром 300 мм и четыре поддерживающих ролика диаметром 254 мм на один борт, передние ведущие колеса зубового зацепления и задние направляющие колеса. Гусеница мелкозвенчатая, одногребневая, цевочного зацепления, с шириной траков 260 мм имевших открытый металлический шарнир, изготавливавшиеся литьём из хромоникелевой или марганцовистой стали. Каждая тележка состояла из двух коромысел с двумя катками, одно из которых шарнирно соединялось с литым балансиром, в свою очередь шарнирно закреплённом на корпусе танка, а другое крепилось на двух параллельных четвертьэллиптических рессорах, жёстко соединённых с балансиром.
    Скорость по шоссе 30 км/ч, по проселку 12-15 км/ч. Запас хода по шоссе 170 км.

    Производство ХТ-130 наладили на заводе № 174, где с 1936 по 1939 год собрали 401 танк (по другим данным - 324 штуки). (Табл.21)

 

Таблица 21 – Производство танков ОТ-130.

1936г.	1938г.	1939г.
10 шт.	290 шт.	101 шт. в том числе 2 шт. для НКВМФ

 

   Встречается также, что в ходе капитальных ремонтов 200 машин ХТ-26 были модернизированы до уровня ХТ-130.

   Машины поступали на вооружение танковых химических батальонов и бригад. (Рис.671)

 

Рис.671 – ХТ-130 на параде.

 

     Впервые в боевой обстановке ХТ-130 оказались летом 1939г. 20 июля в район реки Халхин-Гол прибыла 2-я рота 2-й химической танковой бригады, имея 18 ХТ-130 с десятью заправками огнесмеси. Однако оказалось, что личный состав роты очень слабо подготовлен к огнеметанию. 1 августа 1939 года два взвода ХТ-130 принимали участие в бою. Танки поддерживали огнем атаку пехоты 601-го стрелкового полка, при этом 2 ХТ-130 было потеряно.

     В ходе августовской операции (20 - 29 августа) все химические танки принимали активное участие в бою, при этом наиболее интенсивная работа была 23 -26 августа. В эти дни ХТ-130 и ХТ-26 ходили в атаку по 6 -11 раз. За этот период 2-я химическая рота потеряла подбитыми 5 ХТ-130, но все они были восстановлены и принимали участие в боях до полной ликвидации окруженной группировки японцев. За период конфликта у реки Халхин-Гол танковые химические подразделения израсходовали 32 тонны огнесмеси, безвозвратно потеряв 10 ХТ-26 и 2 ХТ-130.

    В войне с Финляндией участвовало четыре отдельных химических танковых батальона — 201, 204, 210 и 218-й. Во время боевых действий химические танки оказались эффективными при борьбе с финскими укреплениями. Однако при этом они были более уязвимыми, чем обычные танки и поэтому несли большие потери. В «Отчете о работе бригады Автобронетанкового управления на финском фронте» сказано следующее:
«По сравнению с линейными Т-26 процент выхода из строя химических танков значительно выше. Согласно отчетов, в части с линейными танками процент боевых потерь составляет 14,9 %, а в химическом танковом батальоне — 34,3%. Объяснение этого в неизбежном возникновении пожара при попадании осколков в цистерны с огнесмесью. При наличии большого количества огнесмеси пожары химических танков продолжаются в течение 15-20 часов, а температура доходит до такой степени, что плавятся картеры двигателя и коробки передач, и даже стекла триплексов».

   При отсутствии у противника противотанковых средств, химические танки всех модификаций показывали себя очень эффективным оружием. Сохранилось описание действий одного из ХТ-130 (или ХТ-26), имевшее место в беседе между А.Т. Твардовским и командиром 35-го танковой бригады капитаном В.С.Архиповым: «Тут действовал один огнеметный танк. Жутко было видеть, как двадцати-тридцатиметровая струя огня выбрасывалась в сторону противника, сжигая все, а главное наводя ужас, и невозможно было представить этот огонь обращенным в нашу сторону…
Дзот в результате действия огнемета и вообще всех остальных огневых средств обнаружился. В дзоте было человек 15 финнов, от них остался только пар…».

    Еще одним недостатком огнеметных танков являлась небольшая дальность метания огнесмеси – с расстояния не более 50-ти метров. (Рис.672)

 

 

Рис.672 – Эпизоды Зимней войны.

 

    В Зимней войне Красная Армия безвозвратно потеряла 118 ХТ-26 и ХТ-130. По состоянию на 31 мая 1941 года у финнов находилось в эксплуатации 2 ХТ-130. (Рис.673)

 

Рис.673 – ХТ-130 у финнов.

 

     Основная масса огнеметных танков ХТ-130 была потеряна летом-осенью 1941г. Сохранились некоторые отчеты о действиях огнеметных танков 3-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса, где на 22 июня 1941 года имелось 44 ХТ-130.

   «К началу боевых действий 5 и 6-й танковые полки имели по одному батальону (24 ХТ и 8 пушечных Т-26). Первый бой батальоны провели за город Остров 5 июля 1941 года.     

    Огнеметный танковый батальон 6-го танкового полка.

    Огнеметный батальон 6-го танкового полка действовал во втором эшелоне полка. В момент атаки собранная из различных частей пехота отстала и в атаку не пошла, поэтому танки действовали одни. Батальон был выдвинут вслед за тяжелыми танками, уничтожая огнем бегущую в панике немецкую пехоту и успешно поджигая постройки, где были установлены противотанковые орудия и пулеметы. Немецкая пехота борьбы с огнеметными танками совершенно не вела и в панике разбегалась. Ввиду того, что в ходе боя огнеметные танки отстали от своих тяжелых танков и не имели пехотной поддержки, было потеряно 10 огнеметных машин и 6 Т-26.

    7 июля 1941 года огнеметный танковый батальон участвовал в бою по уничтожению немецкого десанта в районе поселка Чисре. Вследствие поджога леса и морального воздействия, мотопехота противника была рассеяна. Ввиду того, что огнеметные танки отходили из боя по болотистой местности, 5 танков завязли в болоте и не могли быть эвакуированы, так как противник их окружил. Все пять танков подорваны экипажами.
    В районе деревень Бровино, Удоха, Ситня 9-10 июля 3 огнеметных танка 6-го танкового полка действовали из засад, уничтожив до 30 мотоциклистов и 3 грузовика с пехотой. В последних боях огнеметные танки действовали как линейные.
    Огнеметный танковый батальон 5-го танкового полка.

    5 июля в бою за город Остров командиром 5-го танкового полка батальон был использован преступно. Одну роту он поставил в первый эшелон с задачей: уничтожать противотанковые орудия. Эта рота в течение 30 — 40 минут боя была полностью уничтожена. Остальные роты из-за невозможности огнеметания использовались как линейные (вели пулеметный огонь).

    В ночь на 15 июля при совместной атаке тяжелых и легких танков огнеметный танковый батальон в составе 10 танков действовал по уничтожению тылов противника в районе деревни Строкино. Огнеметные танки использовались на огнеметание, уничтожая машины противника с боеприпасами и горючим. Противник был обращен в паническое бегство, оставив на поле боя 240 автомашин с горючим и боеприпасами. Среди трофеев была взята машина с секретными документами 52-го химического минометного полка. За истекшие бои представлено к награде: танкистов огнеметного батальона 5-го танкового полка — 19 человек, огнеметного батальона 6-го танкового полка — 17 человек». (Рис.674)

 

Рис.674 – Обездвиженные ХТ-130, лето 1941г.

 

    Не исключено, что танки ХТ-130 могли применятся в РККА вплоть до 1943г.

    Большое количество огнеметных ХТ-130, в том числе и в хорошем техническом состоянии, попало в руки немцев (Рис.675) и венгров, но сведения об их эксплуатации противником не имеются.

 

Рис.675 – Немецкий солдат рассматривает огнеметный ОТ-130.

    *Телеуправляемая группа Т-26.

    Еще один огнеметный вариант танка на базе Т-26 – легкий химический огнеметный танк подавления – включался в телеуправляемую группу Т-26.

    В 1933г. завершились испытания танка, управляемого по радио или телеуправляемого танка (телетанка) на базе Т-18 (ТТ-18). В 1934г. под шифром «Титан» началась разработка телетанка на базе Т-26 – ТТ-26. Занималось проектом «Остехбюро» под руководством Владимира Ивановича Бекаури (с 1938г. темой занимались в НИИ-20). В 1935г. разрабатывалась уже телемеханическая группа, состоявшая из ТТ-26 (легкого химического огнеметного танка подавления) и танка управления ТУ-26. Машины оснащались соответствующим радиооборудованием – аппаратурой ТОЗ-6. Вооружение телетанка состояло из пулемета ДТ и огнемётной установки. (Рис.676)

 

Рис.676 – ТТ-26.

 

   Огнемет в танке был автоматическим. Он был способен произвести до 40 выстрелов на расстоянии до 35 метров. Телетанки также могли использовать химическое оружие. ТУ-26 нес штатное вооружение линейного танка – 45-мм пушку и пулемет. На полигонных испытаниях ТТ-26 выполнил 7 заездов общей продолжительностью 33 часа, приняв 3000 команд, правильно исполнив 2994 из них (99,8%). Это доказывало, что аппаратура телеуправления вполне надежна и пригодна для боевых действий.

    В 1936г. 74 танка Т-26 переделали в телемеханические группы (37 групп). Первый случай боевого использования групп ТТ-ТУ на базе Т-26 зафиксирован в феврале 1940 года в районе Выборга в ходе войны с Финляндией. Перед наступающими линейными танками были пущены телетанки ТТ-26. Однако все они застряли в воронках от снарядов и были расстреляны финскими 37-мм противотанковыми пушками «Бофорс». (Рис.677)

 

 

Рис.677 – Под этим фото указывают: «Телетанки 217-го отдельного танкового батальона 30-й химической танковой бригады, февраль 1940г.».

Немного удивляет открытый люк на башне – характерная деталь, когда экипаж экстренно покидает танк при выходе машины из строя на поле боя. Если телетанк необитаем по определению, то кто и зачем открыл люк?

Не исключено, что перед нами не телетанк, а управляемый экипажем огнеметный танк ХТ-130. Машины этого типа в феврале 1940г. также понесли заметные потери в схожих боевых обстоятельствах.

 

   По другой версии, 14-18 февраля 1940 года, роту телетанков использовали для разведки минных полей. При этом были потеряны четыре машины. 18 февраля, телемеханический батальон вывели в резерв и более участия в действиях он не принимал.

    К началу ВОВ РККА имела два телетанковых батальона: 51-й и 152-й. Пишут, что с началом войны ТТ-26 переделывались обратно в свое изначальное состояние и в таком виде отправлялись на фронт. Другие сообщают, что последнее упоминание телетанков относится к ноябрю 1941 года – 62 телетанка и танка управления 51-го отдельного батальона подлежали эвакуации из Рязани, дальнейшие следы их теряются. Правда, встречается фото танков Т-26 19-й тд 22-го мехкорпуса 5-й армии, подбитых 24 июня 1941г. в окрестностях села Войница Локачинского р-на Волынской обл., на которой, как утверждают некоторые авторы, запечатлена телегруппа из танков Т-26. (Рис.678)

 

Рис.678 – На переднем плане, как считают некоторые, два танка телегруппы Т-26, передняя машина, с «ушками» (антеннами?) в задней части башни, а вместо пушки у нее, похоже, брандспойт огнемета, люки на танке закрыты – т.е. это ТТ-26, а сзади танк управления (-?).

На дальнем плане шоссе Войница-Луцк.

   

     Встречается, что во время советско-финской войны на базе ТТ-26 разработали самоходную мину «Подрывник». (Рис.679)

 

Рис.679 – ТТ-26 «Подрывник».

 

    С танка демонтировалась башня. Боевой нагрузкой телетанка «Подрывник» был сбрасываемый заряд из 500 кг взрывчатого вещества. Он размещался в закрепленном снаружи машины контейнере, защищенном 30-мм броней, и подрывался с помощью выставленного на 15 минут таймера, включавшегося в момент сброса. За это время доставивший контейнер телетанк должен был успеть отойти на безопасное расстояние. Одно не совсем понятно, каким образом осуществлялся сброс заряда – никаких средств механизации этого процесса на доступном фото не просматривается. Система предназначалась для уничтожения ДОТ’ов «Линии Маннегрейма». По одним данным, было изготовлено 6 таких машин. По другим сведениям, 10 февраля 1940 года, 217-ый батальон, по распоряжению начальника автобронетанковых войск 7-ой армии, подготовил три телетанка в варианте самоходных бомб. Целью должны были стать финские ДОТ’ы в районе Хоттинена. Танки-роботы успешно преодолели полосу заграждений, но были встречены мощным огнем. Один танк был подбит и взорвался, два остальных были распоряжением командования отведены в тыл. Осенью 1940г. проект «Подрывник» был закрыт.

    *Не плавающие отпрыски танков ПТ.

     Выше уже говорилось, о попытке заменить легкие танки БТ на средние плавающие ПТ.

Автотанковое бюро технического отдела ЭКУ ОГПУ под руководством Астрова помимо плавающих средних танков проектировало и не плавающие варианты на базе ПТ.

     Первым в 1933г. появился проект колесно-гусеничного танка-истребителя ИТ-3. По замыслу создателей, танки типа ИТ-3 должны были обладать высокими ходовыми качествами и эффективно бороться как с бронетехникой, так с пехотой и полевыми укреплениями. (Рис.680)

 

Рис.680 – ИТ-3.

 

    Приводят массу машины 17,5 тонн, но, возможно, все же, что она могла находиться в районе 15 тонн. Габариты точно не указывают, но, вероятно они близки к ПТ-1: длина – ок. 7000 мм, ширина – ок. 3000 мм, высота – ок. 2700 мм. Бронирование, вероятно, такое же, как у ПТ-1. Лоб корпуса и башни могли доводиться до 20 мм, прочие вертикальные элементы корпуса 15 мм, горизонтальные элементы корпуса 10 мм (крыша), 6 мм (днище).

Корпус танка ИТ-3 сохранил схожие формы и компоновку ПТ-1, но был спроектирован заново. Отделение управления и боевое отделение выполнялись совмещенными. Экипаж 4 чел. В передней части корпуса располагалось место водителя и пулеметчика, обслуживавшего 12,7-мм пулемет ДК и спаренный с ним 7,72-мм пулемет ШКАС. В средней части корпуса находилась основная часть боевого отделения, на крыше которого устанавливалась двухместная башня, форма которой была близка к полусферической. В лобовом листе башни монтировалась спаренная установка из 76,2-мм пушки обр.1927г. (- явно не годилась для борьбы с бронированными целями, скорее, все же планировали ПС-3) и пулемета ШКАС. Боекомплект 88 выстрелов и 3402 патрона. Приборы прицеливания телескопический и оптический прицелы. Для танка ИТ-3 предусматривалась установка авиационного двигателя М-17Б мощностью 500 л.с., оснащенный жидкостной системой охлаждения. Трансмиссия механического типа: главный фрикцион, 4-ступенчатая КПП, двойной дифференциал, два бортовых карданных вала, тормоза двойного дифференциала и два бортовых редуктора. От танка ПТ-1 заимствовалась ходовая часть, применительно на один борт состоявшая из 4-х опорных катков с индивидуальной подвеской на свечных рессорах, переднего направляющего колеса, заднего ведущего колеса и крупнозвенчатой гусеничной цепи, набранной из стальных траков.

   По расчетам, максимальная скорость танка должна была составить 60 км/ч на гусеницах и до 80 км/ч на колесах.

    Пишут, что в принципе проект ИТ-3 был воспринят положительно, но получил несколько замечаний относительно расположения вооружения в носовой части корпуса.

    К середине 1933г. Астров и Н.В. Цейц (Рис.681), который в ту пору также находился в статусе заключенного подготовили еще 5 вариантов среднего колесно-гусеничного танка, получившего обозначение Т-29.

 

Рис.681 – Николай Валентинович Цейц, 1889-1942гг.

Крупный советский танковый конструктор.

 

     Известно, что варианты Т-29-1 и Т-29-3 напрямую отталкивались от ИТ-3 – оба имели одну башню. Внешне эти варианты практически ничем не отличались, кроме толщины брони и боевой массы. Согласно проекту, Т-29-1 имел толщину лобовых листов 15 мм, а бортов — 13 мм, боевая масса оценивалась в 14 790 кг. У Т-29-3 толщина лобовой брони составляла 20 мм, бортов — до 15 мм, а боевая масса выросла до 15 415 кг. В обоих случаях в лобовом листе корпуса предусматривалось размещение курсового пулемёта ДТ. Про вариант Т-29-2 подробностей нет, но вот Т-29-4 и Т-29-5 разительно отличалась от ранних вариантов – они были трехбашенными, по схеме Т-28. Т-29-4 имел ту же толщину брони, что и Т-29-3, но его масса увеличилась до 17185 килограмм. Максимальная скорость Т-29-1, Т-29-3 и Т-29-4 на гусеницах должна была составлять 60 км/ч, а на колёсном ходу 80 км/ч. Самым тяжёлым вариантом должен был стать Т-29-5. Толщина лобового листа его корпуса и башни составляла 30 мм. Толщина бортов увеличивалась до 20 мм, а масса — до 20 145 кг. Максимальная скорость этого танка на гусеничном ходу должна была составить 50 км/ч, а на колёсном увеличивалась до 70 км/ч.

    К тому времени утвердились взгляды, что средний танк - а данный проект, несомненно, тяготел к этому классу машин - должен выглядеть в трехбашенном исполнении. В июне 1933 года СТО принял постановление об изготовлении двух опытных образцов трехбашенного не плавающего колесно-гусеничного танка по типу Т-28. Масса машины не должна превышать 17,5 т, бронирование толщиной 20 мм, вооружение в виде одной 76,2-мм пушки и четырёх пулеметов, экипаж 5 человек, максимальная скорость на колесах 70 км/час, на гусеницах - 50 км/час. Такое решение вполне укладывалось в планы на Вторую пятилетку по созданию среднего колесно-гусеничного танка.

    К концу 1933 года работами по теме Т-29 руководил Н.А. Астров. (Рис.682)

 

Рис.682 – Эскизный проект по теме Т-29.

 

    Но у Авто-танкового бюро (АТБ) ЭКУ ОГПУ, находившегося в Москве, не имелось достаточных мощностей для постройки Т-29 (как и для постройки ПТ-1А). С ноября 1933 года к работе по этой теме начинает привлекаться опытный з-д №185 (в то время еще ОКМО). 19 ноября 1933 года опытный завод получил задачу изготовить для вышеперечисленных танков коробки передач, бортовые передачи и другие элементы трансмиссии. Некоторые детали предполагалось изготавливались на заводе «Красный Путиловец» (Кировский з-д).  20 декабря 1933г. Технический отдел ЭКУ ОГПУ и Опытный завод Спецмаштреста заключили договор о выпуске опытных образцов Т-29-4 и Т-29-5 (и ПТ-1А). Сроком исполнения указывалась дата 15 апреля 1934 года. 2 января 1934 года было отдано распоряжение о командировке в Питер специалистов из Москвы – на з-д №185 прибыл Цейц, ставший главным конструктором Т-29. Летом 1934г. Танковый отдел ЭКУ ОГПУ расформировали, но Астрова отправили не в Питер, а назначили начальником КБ з-да №37. 

    Из-за постоянных переделок чертежей сроки изготовления машин постепенно отодвигались. (Рис.683)

 

Рис.683 – Чертежи трехбашенного Т-29.

 

     Машина, в отличие от Т-28, который имел трехместную башню, получала двухместную главную башню (некоторые сообщают, что это была адаптированная башня с артиллерийского танка Т-26-4), корректировалась конструкция ходовой – ведущими были не все катки, а вторая, третья и четвертая пары. Для танка специально сконструирована оригинальная коробка передач – дипломная работа М.И. Кошкина. В апреле было решено, что Т-29-5 будет закончен к 15 августа 1934 года. Но этот срок выдержать не удалось. Первый выезд Т-29-5 состоялся 12 декабря 1934 года. Примерно в это же время построили и Т-29-4, который планировалось изготовить к 15 сентября.

     Разница между Т-29-4 и Т-29-5 была небольшой. Габаритные размеры танков (6530×3055×2850 мм) были одинаковыми. Экипаж танка Т-29-4 составлял 5 чел., а Т-29-5, как будто, 6 чел. Вооружение было одинаковым: 76,2-мм короткоствольная пушка КТ-27 обр.1932 г. и пять (-?) 7,62-мм пулеметов ДТ. Два пулемета ДТ устанавливались в малых пулеметных башнях с углами обстрела 220°-240° по горизонту. Еще два пулемета в орудийной башне – спереди и сзади. В некоторых источниках пишут, что один из пулеметов в орудийной башне (кормовой) можно было снимать из шаровой установки и использовать, как зенитный. В боекомплект танков входили 78 выстрелов к пушке и 6930 патронов к пулеметам ДТ для танка Т-29-5 и 74 выстрела и 7938 патронов - для танка Т-29-4. Боекомплект пушки в обеих моделях размещался в карусельной укладке. Для посадки и выхода экипажа главная башня имела два люка: один в крыше башни, второй (прямоугольной формы) - в кормовом броневом листе.

     В процессе проектирования и изготовления боевая масса обеих машин выросла. Для Т-29-4 она составляла 21 тонну, Т-29-5 весил 24 тонны. Пишут, что внешне Т-29-5 можно отличить по другому ленивцу, на Т-29-4 использовались траки от Т-28, а Т-29-5 имел траки Т-35, но самое заметное отличие в размещении поручневой антенны. Как пишут авторы (напр., М. Свирин и Юрий Пашолок), на Т-29-4 антенна крепилась на бортах корпуса, а у Т-29-5 антенну разместили на башне. Однако в альбоме з-да №185 танк с антенной на корпусе указывается, как Т-29-5. (Рис.684)

 

 

Рис.684 – Средний колесно-гусеничный быстроходный танк Т-29-5 - по материалам альбома з-да №185. На нижнем снимке справа вообще никакой антенны не просматривается.

 

    По данным альбома з-да №185, лобовая броня танка Т-29-5 составляла 30 мм, бортовая 20 мм, башня 20 мм, крыша корпуса 8 мм, днище 6 мм.

    Максимальная толщина бронирования Т-29-4 – 20 мм, бронирование башни 15 мм.

    В кормовой части корпуса танков устанавливался четырехтактный двенадцатицилиндровый V-образный карбюраторный двигатель М-17Л мощностью 500 л.с. (368 кВт). Пуск двигателя производился с помощью электростартера Бош мощностью 6 л.с. (4,4 кВт) и сжатым воздухом. В системе зажигания использовались два магнето Сцинтилла. Емкость четырех топливных баков составляла 530 л. Запас хода танков по шоссе составлял: на гусеничном ходу 125-150 км, на колесном ходу - 200-250 км. В состав трансмиссия входили: трехдисковый главный фрикцион, четырехступенчатая коробка передач с синхронизаторами, два бортовых фрикциона с плавающими ленточными тормозами и два бортовых редуктора. В качестве механизма поворота при движении на колесном ходу использовался простой дифференциал с блокировкой.

    В ходовой части применялись восемь двухскатных опорных катков с наружной амортизации. Подвеска танков индивидуальная, пружинная. Передняя и задняя пары опорных катков были управляемыми. При движении на колесном ходу все четыре пары опорных катков были ведущими. В качестве механизма поворота в этом случае применялся двойной дифференциал, который блокировался при прямолинейном движении для предотвращения увода танка. Переход с гусеничного хода на колесный занимал около 60 мин, и требовал выхода экипажа из машины. Ширина трака гусеницы, по данным альбома з-да №185 составляла 500 мм, но во многих источниках указывают 380 мм.

    Электрооборудование машин было выполнено по однопроводной схеме. Напряжение бортовой сети составляло 12 В. В качестве источников электроэнергии использовались четыре аккумуляторных батареи 6СТА-6 или 6СТА-9 напряжением 12 В, емкостью 144 Ампч и 96 Ампч соответственно, а также динамо (генератор) Сцинтилла мощностью 1000 Вт, напряжением 12В.

    За период до 15 декабря состоялось ещё несколько выездов Т-29-5 на гусеничном ходу, в ходе которых был выявлен ряд дефектов. Бортовые фрикционы было решено переделать.

    В марте 1935 года военные сделали выбор в пользу Т-29-5. (Рис.685, Рис.686)

 

 

 

 

Рис.685 – Если следовать материалам альбома з-да №185 – перед нами Т-29-4, но в других доступных источниках указывают, что на этих снимках Т-29-5.

Фото осени-зимы 1935г., войсковые испытания.

 

Рис.686 – Так что это – Т-29-4, согласно описанию Свирина-Пашолока, или Т-29-5, согласно альбому з-да №185?

 

     26 марта 1935 года вышел приказ №51 по Наркомату тяжёлого машиностроения (НКТП) о производстве трёх образцов Т-29-5 в 1935 году.

    Пишут, что вариант Т-29-4 также был построен и в 1935г. проходил испытания. (Рис.687)

 

Рис.687 – Как будто, это вариант Т-29-4 на испытаниях летом 1935г. Из архива АСКМ.

 

     С 5 мая начались работы по разработке эталонного образца Т-29, а пока Т-25-5 продолжал испытания.

   К 8 октября 1935 года танк преодолел 1724 километра, из них 1010 км на колёсном и 714 км на гусеничном ходу. При движении на колёсном ходу удалось развить максимальную скорость 81 км/ч. В ходе войсковых испытаний с 19 по 29 октября танк прошёл еще 375 километров. В ходе испытаний была достигнута максимальная скорость около 79 км/ч на колёсах и 58 км/ч на гусеницах. Барыков, присутствовавший на испытаниях, отметил, что машина могла разогнаться на гусеничном ходу до 60-63 км/ч. Средняя скорость на гусеницах по шоссе составила 51,8 км/ч. При движении по заснеженному шоссе этот показатель уменьшился до 42,6 км/ч. На заболоченной местности танк развивал среднюю скорость 19 км/ч. Полученные данные впечатлили военных.     

     Войсковые испытания выявили у Т-29-5 не только достоинства. Место механика-водителя было признано не очень удобным, особенно по ширине. Орудийная башня получилась узковатой из-за относительно небольшого диаметра погона. Не очень удачными были признаны и пулемётные башни - получились чересчур низкими. Набралось и немало других недочётов, которые предстояло исправить в эталонной машине. В ходе огневых испытаний, которые проходили с 22 по 24 сентября, открылось, что при стрельбе на скорости 12-15 км/ч из 76-мм пушки КТ было получено от 18 до 53% попаданий. Для сравнения, в тех же условиях при стрельбе из Т-28 удавалось добиться 50-60% попаданий. Столь низкие показатели меткости оказались результатом недоработки орудийной установки на Т-29. К ней у испытателей набралась масса замечаний.

    Общий вывод по Т-29 выглядел так: «имеет хорошую поворотливость и маневренность, особенно в тяжелых условиях. Скорость Т-29 выше, чем у Т-28 серийного и равноценна с опытным Т-28А (скоростным). По мощности вооружения и броне, равноценен Т-28, но уступает в удобстве обслуживания, так как в главной башне находится два человека, башня должна быть обязательно переконструирована. Более сложен из-за колесного хода».

     Работы по улучшению конструкции Т-29-5 начались ещё в конце июня 1935 года, когда в адрес НКО и АБТУ ушло письмо, подписанное Барыковым и Гинзбургом. Оно касалось конструкции орудийной башни. Завод спроектировал башню улучшенной конструкции, расширенную с 1410 до 1520 мм. Как и предыдущая, эта башня должна была быть двухместной. Вместе с тем, следовало облегчить жизнь командира, который одновременно выполнял роль радиста, башенного пулемётчика и заряжающего. В связи с этим предлагалось ещё два варианта башни. Первый вариант предполагал установку на танк командирской башенки, общая высота машины с ней вырастала до 3000 мм. Второй вариант предполагал расширение корпуса на 360 мм и установку на танк башни от Т-28. Во всех случаях боевая масса танка возрастала. С модернизированной башней или с первым вариантом переделки она составляла 25 тонн, а с башней от Т-28 и расширенным корпусом — 26 тонн. Помимо изменения башни, конструкторы предлагали заменить в одной из пулемётных башен пулемёт ДТ на крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную пушку. Конструкторы КБ завода №185 провели большую работу по улучшению условий работы экипажа. В крыше подбашенной коробки появились два вытяжных вентилятора. Орудийная башня стала больше в размерах, что улучшило условия работы в ней. Также переделке подверглись некоторые элементы корпуса. В частности, боковые воздухозаборники получили характерные «уши». Изменения, улучшившие условия работы механика-водителя, были внесены и в конструкцию отделения управления.

    Параллельно с переделками велись работы по налаживанию кооперации предприятий для выпуска первой партии Т-29. Всего в список задействованных предприятий вошло 25 заводов, включая «Большевик», завод №7, Ижорский завод и ряд других. Эту работу координировал Кошкин, за что в апреле 1936 года он получил орден Красной звезды. Правда, не все получилось, как хотелось. Ижорский завод летом 1935 года настойчиво предлагал заниматься проектированием корпусов силами собственного КБ, а не на заводе №185. Обильной была переписка по коробке передач Кошкина. В результате, в конце октября 1935 года, когда завод №185 передавал на Ижорский завод техусловия на изготовление корпусов и башен, речь шла всего об одном комплекте – т.е. вместо трех экземпляров теперь планировалось произвести всего один эталонный Т-29 (определение «эталонный» закрепилось осенью 1936г.).

     Чертежи эталонного образца Т-29 закончили в середине ноября 1935 года. (Рис.688)

 

Рис.688 – Примерная схема эталонного Т-29 – отсутствует турельная установка на башне под зенитный пулемет.

 

    После внесённых изменений ориентировочная боевая масса машины выросла до 25-26 тонн. Танк стал длиннее на 10 сантиметров и примерно на столько же шире. Его максимальную скорость на гусеницах определили в районе 55 км/ч, несколько снижалась и скорость при езде на колёсах. По опыту эксплуатации Т-29-4 и Т-29-5 ожидаемое время перехода с гусеничного на колёсный ход должно было составить примерно полчаса. Достигалось это за счёт механизации процесса затягивания ветвей гусеничных лент на крылья.

    Ни одного экземпляра Т-29 в 1935 году построено не было. В АБТУ на новый танк сильно рассчитывали. Предполагалось, что именно Т-29 станет новым средним танком, и уже в 1936 году он должен был производиться на Кировском заводе вместо Т-28.  АБТУ заключило с Кировским заводом соглашение о выпуске 10 Т-29 за 1936 год, но по состоянию на июнь 1936 года Кировский завод и завод №185 только продолжали работу по устранению недостатков, выявленных по итогам испытаний, а также переделку чертежей. В начале июня 1936 года состоялось совещание по поводу использования в Т-28 и Т-29 дизельного двигателя ДМ. Ожидалось, что этот двигатель сможет развивать мощность 670 лошадиных сил при 2800 об/мин. Этой темой занимался научный автотракторный институт (НАТИ), но дальше переписки дело не продвинулось. В конце лета 1936 года АБТУ потребовало увеличить башню для размещения в ней трёх человек – интересно, что за год до того военные сами отказались от аналогичного предложения завода №185. В начале осени 1936г. было решено использовать в конструкции Т-29 цементированную броню. Также танк должен был получить дымовые приборы, крепящиеся по бортам корпуса. В октябре 1936г. по требованию АБТУ в танке следовало устанавливать не 76-мм пушку КТ, а ПС-3.

    Постоянные изменения, вносимые в конструкцию нового танка, привели к тому, что к сборке единственного эталонного Т-29 (вместо планировавшихся ранее 10 шт.) Кировский завод приступил в ноябре 1936 года, но уже в декабре завод №185 обнаружил ошибки в чертежах корпуса танка. В результате уже изготовленную орудийную башню забраковали. Ошибки стали результатом несогласованности между заводами, которые не считали нужным интересоваться изменениями, вносимыми в конструкцию. Мало того, сверху приходили всё новые и новые циркуляры, например, на изготовление для Т-28 и Т-29 конических башен.

    Наконец, 21 декабря 1936г. эталонный Т-29 вышел на заводской двор. (Рис.689)

 

Рис.689 – Эталонный Т-29.

 

    Масса 28,5 т (в некоторых источниках указывают 28,3 т). Габариты: длина – 7324 мм, ширина – 3220 мм, высота – 2820 мм, клиренс – 500 мм. Корпус сварной. Бронирование (гомогенная броня): лоб корпуса 30 мм, борт корпуса, башни - 20 мм, крыша корпуса, днище 10 мм. Экипаж 5 чел. Для посадки и выхода экипажа главная башня имела два поворотных люка в крыше и один (прямоугольной формы) в кормовом броневом листе. В пулеметных башнях также имелись люки в крыше. Вооружение: 76 мм пушка ПС-3, 4 пулемета (2 в малых башнях (сами пулеметные башни заимствовались от Т-28), 2 в большой башне), 5-й пулемет зенитный на турельной установке П-40 на башне. Боекомплект 67 снарядов, 6600 (или 6930) патронов (105 магазинов). Впервые основная часть артиллерийских выстрелов была размещена в кольцевой укладке, окружающей башню ниже уровня погона. Двигатель бензиновый авиационный двенадцатицилиндровый жидкостного охлаждения М-17Ф, мощностью 500 л.с. при 1445 об./мин. Два двойных карбюратора Зенит КД-1. Пуск двигателя производился с помощью электростартера Бош мощностью 6 л.с. (4,4 кВт) и сжатым воздухом. Емкость топливных баков составляла 600 л. Трансмиссия: главный фрикцион трехдисковый сухой, 4-х скоростная КП. Ходовая по типу ПТ с независимой пружинной подвеской катков, ширина гусеничных траков 500 мм. Колесно-гусеничный ход синхронизирован. Приборы наблюдения: зеркальные смотровые приборы, триплексные (-?) щели. Рация 71ТК2. Танкофон.

    Расчётная максимальная скорость на гусеницах составляла 56 км/ч, на колёсах - 57,4 км/ч. Запас хода на гусеницах по шоссе 250 км, на колесах по шоссе – 350 км. Минимальный радиус поворота на гусеницах 3,5 м, на колесах – 4,2-4,5 м. Удельное давление на грунт на грунт на гусеницах без погружения – 0,75 кг/см². Удельное давление на грунт на колесах 7,64 кг/см². Преодоление препятствий: подъем на гусеницах 30-35°, перекрываемый ров с места – 3,3 м, с хода – 4,5-5 м, брод – 1,1 м; вертикальные препятствия – 1-1,2 м; толщина сваливаемого дерева – 400 мм.

     В ходе заводских испытаний, которые продолжались до декабря 1937 года, эталонный образец преодолел 1761 километр. Из них 1022 было пройдено по шоссе на колёсах, 640 на гусеницах, вне дорог танк проехал 5 километров на колёсном ходу и 94 на гусеничном. При движении в зимних условиях по заснеженному шоссе средняя скорость колебалась в пределах 24-38,4 км/ч. В летних условиях средняя скорость на шоссе составляла 31-38,8 км/ч. Отмечалось, что средняя скорость могла быть выше - до 40-50 км/ч, но этому препятствовало быстрое разрушение бандажей опорных катков. (Рис.690)

 

Рис.690 – Разрушение бандажей опорных катков.

 

   Вероятно, быстрое разрушение бандажей происходило из-за значительно выросшей массы танка, по сравнению с танками ПТ, при этом конструкция бандажей не менялась, а нагрузка увеличилась почти в 1,5 раза. Проблему с бандажами планировалось решать за счет их уширения.

    Приятной особенностью танка оказалась его способность продолжать движение без заноса с одной поврежденной гусеницей за счет применения синхронизатора хода. (Рис.691)

 

Рис.691 – Т-29 движется на одной гусенице, с другого борта – колесный ход; наличие синхронизатора позволяло выполнять такой трюк.

 

    Был подобран режим, в котором машина, имевшая гусеничную ленту только на одной стороне, могла не только двигаться, но и поворачивать.

    Общий вердикт по итогам испытаний оказался положительным, хотя был составлен и обширный список мелких дефектов.

    Машина получилась значительно быстрее серийного Т-28, а её ходовая часть была более надёжной. Для сравнения, безаварийная езда Т-29 по бездорожью была возможной на скорости 20-25 км/ч, при этом машина преодолевала неровности высотой до 0,5-0,6 метров. У Т-28 разрушение ходовой части начиналось при езде по бездорожью на скорости 15-18 км/ч, при этом высота преодолеваемых вертикальных препятствий составляла всего 0,2-0,3 метра. Также более удачной конструкция Т-29 выглядела с точки зрения обслуживания ходовой части. Считалось, что эта машина являлась наиболее стабильной огневой платформой из существовавших на тот момент.

    И все же весной-летом 1937г. Т-29 не пустили в серию. Заказчик желал получить танк с трехместной башней конической формы и с цементированной броней. Кроме того, Т-29 получился очень дорогим. Первый образец обошёлся почти в два миллиона рублей, стоимость второго эталонного экземпляра должна была составить миллион рублей - второй эталонный образец так и не был построен. Серийная машина получилась бы дешевле, но всё равно она была бы существенно дороже Т-28.

    Летом 1938г. на Т-29 установили новое орудие – Л-10 (Рис.692), а 7 августа 1938г. тему Т-29 закрыли постановлением №198сс Комитета обороны при СНК СССР.

 

Рис.692 – Т-29 с орудием Л-10, 1938г.

 

   Несмотря на официальное закрытие темы Т-29, две построенные по программе машины (вероятно, Т-29-5 и Т-29) некоторое время продолжали эксплуатироваться – Т-29-4 был разобран в 1938г. (в некоторых источниках сообщают, что в 1938г. был разобран вариант Т-29-5).  Т-29-5 с серийным номером 217 использовали для обкатки различных узлов, после чего танк передали заводу №185. Ближе к лету 1941 года танк оказался на НИБТ Полигоне в подмосковной Кубинке. Эталонный Т-29 с серийным номером 16139 после ремонта 13 февраля 1940 года отправили в распоряжение 13-й армии. Сведений об участии этой машины в Зимней войне нет.

    К 22 августа 1941 года оба Т-29 оказались на территории НИБТ Полигона. 29 сентября Т-29-5 был отправлен в Казань, где был организован филиал полигона. В 1942 году танк переправили в Челябинск, где он попал на площадку при заводе №100. (Рис.693)

 

Рис.693 - Т-29-5 на заводе №100, 1942 год.

 

    Эталонный Т-29 вместе с рядом других полигонных танков оказался в составе отдельной танковой роты НИБТ Полигона под командованием капитана Карпенко. Рота вошла в состав Можайского укрепрайона. К 8 октября танк находился в составе «роты Семёнова» (так это подразделение называется в документах НИБТ Полигона), которая принимала участие в боевых действиях до конца октября 1941 года. Затем упоминаний о Т-29 не прослеживается.

    Встречается, что имелся проект химического варианта на базе Т-29 – ХТ-29. Подробности не приводятся, но на снимках видно, что эталонный Т-29 уже оборудовался химоборудованием. (Рис.694)

 

Рис.694 – Цифрами показано размещение химоборудования на танке Т-29.

 

    *Серийный пятибашенный.

    Несмотря на то, что в системе танкового вооружения на Вторую пятилетку в качестве танка усиления упоминался Т-35, его судьба была неясна. Военным хотелось машину с более солидным вооружением и толстым бронированием. Под эту тему разрабатывались танки типа Т-39. Однако до появления такого танка признавалось целесообразным все же довести Т-35 до возможности серийного производства. А в феврале 1934г. тема Т-39 была исключена из планов УММ и Спецмаштреста, и Т-35 стал единственным вариантом в нише тяжелых танков усиления.

    Сразу же после окончания постройки второго опытного Т-35-2 в апреле 1933г. началась разработка нового варианта Т-35А. Проектные работы велись на ОКМО (з-д №185) в Питере. Новый танк имел целый ряд заметных отличий от предыдущих Т-35-1 и Т-35-2. (Рис.695)

 

Рис.695 – Макет и чертежи танка Т-35А, масштаб 1:48. Чертежи выполнил М. Коломиец.

 

    Масса 50 т. Габариты: длина – 9720 мм, ширина – 3200 мм, высота – 3430 мм, клиренс – 530 мм. Бронирование: нижний наклонный лист — 20 мм, передний наклонный лист — 30 мм (по данным альбома з-да №185), во многих источниках указано – 50 мм, верхний наклонный лист — 20 мм, лобовой лист — 20 мм, борта подбашенной коробки — 20 мм, фальшборт — 10 мм, корма — 20 мм, днище — 10-20 мм, борт большой башни — 20 мм, крыша большой башни — 15 мм, борта малых орудийных башен — 20 мм, крыша малых орудийных башен -10 мм, борта пулеметных башен — 20 мм, крыша пулеметных башен -10 мм.

     Корпус Т-35А отличался от предшественников - он стал длиннее на одну колесную тележку. Вместо наклонного переднего бронелиста с трапециевидным вырезом справа под установку курсового пулемета был применен ломаный лист, ставший характерным для Т-35А. Две наблюдательные башенки установленные сверху были ликвидированы, вместо них с левой стороны вертикального бронелиста был прямоугольный выполнен люк со смотровой щелью. Единственную фару, размещавшуюся по центральной оси танка, заменили двумя, закрываемыми в боевых условиях полусферическими бронеколпаками. В кормовой части танка, с целью лучшего охлаждения двигателя, была установлена приземистая коробка (съемный броневой кожух) с жалюзи для воздухопритока к вентилятору, а глушитель был убран внутрь корпуса. Над трансмиссионным отделением имелись два люка для доступа к трансмиссии. С целью увеличения рабочего пространства в боевом отделении была увеличена по высоте подбашенная коробка. Одновременно такое решение позволяло улучшить сектора обстрела орудия главной башни.

   Корпус танка получился частично сварной и частично клепаный. Борта корпуса сваривались из семи броневых листов. Для жесткости на швы снаружи приваривались накладки и приклепывались кницы. Кроме того, снаружи к бортам приваривался каркас, на который монтировались фальшборт и кронштейны для крепления тележек подвески. Днище изготавливалось из шести 10-мм и одного (заднего) 20-мм броневых листов, сваренных между собой встык. На некоторые швы в передней и задней части были наложены уголки для придания им необходимой жесткости. По бокам днища приваривались бортовые листы, а в передней и задней части – нижние наклонные листы (носовой и кормовой). В задней части днища располагались, в зависимости от года выпуска танка 11-13 люков (Рис.696), предназначенных для доступа к агрегатам, слива бензина и масла.

 

Рис.696 – Схема расположения люков на днище танков Т-35.

 

    Клепаными были боковые броневые экраны, прикрывавшие подвеску и катки танка.

     Изнутри корпус имел четыре внутренние перегородки, которые функционально разделяли его на пять отделений: 1) передних башен с постом управления механика-водителя; 2) главной башни; 3) задних башен; 4) моторно-силового; 5) трансмиссионного. (Рис.697)

 

Рис.697 - Компоновка танка Т-35А.

 

    В бою в машине занимали места 10 танкистов: командир танка (интересно, что командир танка Т-35 мог иметь звание старшего лейтенанта или капитана, звание капитана в танковых войсках, как правило, носили командиры танковых рот, т.е командир танка Т-35 приравнивался к командиру танковой роты), помощник командира танка (лейтенант), техник танковый младший (воентехник 2-го ранга), командир башни №1 (главная башня) (младший командир взвода), командир башни №2 (отделенный командир), командир башни №4 (он же заместитель командира башни №1, отделенный командир), командир башни №5 (отделенный командир), механик-водитель (старшина), младший механик-водитель (отделенный командир), радиотелеграфист (отделенный командир). Кроме того, в экипаж включались старший механик-водитель (младший командир взвода, являлся заместителем механика-водителя, обеспечивал уход за трансмиссией и ходовой частью) и моторист (младший техник, постоянный уход за двигателем), которые следовали в обозе и помогали поддерживать машину в рабочем состоянии в перерывах между боями. Таким образом, штатная численность команды Т-35А 12 чел.

    Впереди находилось отделение передних башен с постом управления танком, в правой - пушечной башне (№2) размещалась 45-мм танковая пушка образца 1932/38 годов (20-К) и спаренный с ней пулемет ДТ, а в левой - пулеметной башне (№3) был установлен только пулемет.

    Пост управления (Рис.698) находился у Т-35 между выступавшими вперед обводами корпуса, которые с обеих сторон ограничивали обзор водителю – он мог видеть лишь узкий сектор поля боя, а потому любой маневр вправо или влево осуществлялся танком практически вслепую. (Рис.699)

 

Рис.698 – Вид на место танкового техника (водителя) танка Т-35.

 

Рис.699 – Люк водителя.

 

     Во время боя на посту управления находился танковый техник, он управлял движением танка. В небоевой обстановке танковый техник отвечал за техническое состояние танка, руководил механиками-водителями.

    Малые пушечные башни (двухместные) по своей конструкции были во многом схожи с пушечными башнями танка Т-26 (БТ), но без кормовой ниши и с измененной схемой электрооборудования. Полная масса башни – 630-644 кг. Поворот башни осуществлялся при помощи одноступенчатого (позднее – двух) поворотного механизма с ручным приводом. В крыше башни имелся люк с одной (позднее – двумя) одностворчатой крышкой и круглое отверстие для перископического прицела. В правом борту башни располагалось круглое отверстие для стрельбы из личного оружия, выше которого находилась смотровая щель, закрытая бронестеклом. В башне находились подвесные сиденья двух членов экипажа – башнера и заряжающего, а кроме того – боеукладки пушечных выстрелов и пулеметных магазинов, ящики запасных стекол типа «триплекс» и распределительный щиток. (Рис.700)

 

Рис.700 – Пушечная башня под 45-мм орудие на танках Т-35.

1. 45-мм пушка 20К. 2. Перископический прицел ПТ-1. 3. Телескопический прицел ТОП. 4. Ограждение пушки. 5. Педаль спуска. 6. 7,62-мм пулемет ДТ. 7. Поворотный механизм башни. 8. Смотровой прибор «Триплекс». 9. Укладки 45-мм выстрелов. 10. Сиденье наводчика. 11. Сиденье заряжающего.

 

   В башне №2 с 45-мм орудием находился пост помощника командира танка, который вел огонь из орудия, а функцию заряжающего выполнял командир данной башни. В небоевой обстановке помощник командира отвечал за вооружение всего танка, руководил подготовкой артиллеристов и пулеметчиков.

    Малые башни (одноместные) заимствовали от Т-26 образца 1932 года, сохранив в них по одному 7,62-мм пулемету ДТ в шаровой установке. Другие авторы указывают, что по своей конструкции малые пулеметные башни были идентичны малым башням среднего танка Т-28, но отличались от них «несколько худшим качеством выделки». (Рис.701)

 

Рис.701 – Варианты пулеметных башен на Т-35.

 

    Полная масса башни составляла 366-378 кг. Поворот башни осуществлялся при помощи одноступенчатого ручного поворотного механизма. В крыше башни имелся люк с одностворчатой крышкой, а в боковых стенках – смотровые щели и отверстия для стрельбы из револьвера. Под малой башней на днище танка устанавливалось регулируемое по высоте сиденье, а также стеллажи для пулеметных магазинов и запасной пулемет, уложенный в специальный ящик.  (Рис.702)

 

 

Рис.702 – Пулеметная башня.

1. 7,62-мм пулемет ДТ. 2. Смотровой прибор «Триплекс». 3. Поворотный механизм. 4. Стопор башни. 5. Запасное стекло «Триплекс».

 

    В пулеметной передней башне (№3) находился механик-водитель, который был обязан вести огонь из пулемета. В случае выбытия танкового техника он должен был заменить его за рычагами управления танком. Этот член экипажа обеспечивал уход за мотором в небоевой обстановке.

   Под всеми люками малых и средних башен с 1935г. устанавливались кнопки блокирующего устройства, которое сигнализировало наводчику главной башни о запрещении поворота главной башни – дабы не покалечить членов экипажа, вылезающих из малых и средних башен.

    Второе отделение определялось боевым. Над ним находилась основная башня (№1), размещенная на шестигранном основании (Рис.703).

 

Рис.703 – Шестигранная подбашенная коробка.

 

      Главная башня была унифицирована с башней от среднего танка Т-28. (Рис.704, Рис.705)

 

Рис.704 – Главная башня танка Т-35.

1. 76,2-мм пушка КТ-28. 2. Перископический прицел ПТ-1. 3. Телескопический прицел ТОП. 4. Ограждение пушки. 5. Укладка пулеметных магазинов. 6. 76-мм выстрелы. 7. 7,62-мм пулемет ДТ. 8- Смотровые приборы «Триплекс». 9. Механизм поворота башни. 10. Сиденье наводчика. 11. Сиденье командира. 12. Походное сиденье радиста. 13. Боевое отделение радиста. 14. Щель для бугельной установки пулемета. 15. Кронштейн подвесного пола.

 

Рис.705 – Варианты люков и крепления поручневой антенны на башнях танков Т-35.

 

     Она вооружалась 76,2-мм танковой пушкой КТ обр. 1927/32г. (Рис.706) и пулеметом ДТ в шаровой установке справа от орудия.

 

Рис.706 - Пушка КТ-28 в броневой маске танка Т-35.

 

      Полная масса башни с оборудованием и вооружением составляла 1870-1875 кг. Главная башня первоначально имела ручной двухступенчатый механизм поворота, в 1935г. смененный трехскоростным червячным с электрическим и ручным приводами. Поворот на 360°, происходил на 1 -й скорости – за 16с.. на 2- й – за 9,5 е., на 3-й – за 7,5 с. При открывании люка на средней или малой башне на пульте наводчика в главной башне гасла лампочка, что сигнализировало о воспрещении ее поворота (чтобы не покалечить членов экипажа, вылезающих из других башен). В крыше башни имелся прямоугольный люк (позже два люка – круглой и прямоугольной формы) и три круглых отверстия: два для закрытых броневыми колпаками перископических приборов и одно – для вывода провода к радиоантенне. На стенках башни были два круглых отверстия с задвижками изнутри для стрельбы из личного оружия, а выше них – смотровые щели с бронестеклом триплекс. В задней стенке кормовой ниши была прорезана вертикальная щель, закрытая заслонкой, для установки кормового пулемета, который обычно находился чаше всего в укладке запасного пулемета. На стенке ниши башни размешалась КВ-радиостанция 71-TK-I (позднее – 71-ТК-3) с амплитудной модуляцией, работающая в диапазоне частот 4-5,625 МГц и обеспечивающая связь на дистанции 15 км телефоном и до 50 км телеграфом, а также ТПУ-7р на 7 абонентов. Отделение главной башни занимали четыре члена экипажа – командир танка, башнер, радист и моторист. Справа от 76,2 мм орудия КТ-28, размещался командир танка. Помимо командования танком в его обязанности входило ведение огня из пулемета, находившегося справа от орудия, и заряжание орудия (при помощи радиста) – очень пестрый набор функций для командира! Наведением орудия занимался башенный командир, размещавшийся слева от орудия. Радиотелеграфист располагался в задней части башни. Во время боя он был обязан помогать командиру танка заряжать основное орудие. Главная башня оснащалась подвесным полом, прикрепленным четырьмя кронштейнами к погону. Под сиденьями командира и наводчика располагались боеукладки барабанного типа на шесть снарядов каждая. Между сиденьями размещалась стойка с 12 гнездами для снарядов и шести пулеметных дисков. Откидные сиденья радиста (для походного и боевого положения) и моториста закреплялись на задних кронштейнах подвесного пола. (Рис.707)

 

Рис.707 – Подвесной пол главной башни танка Т-35А.

 

    Под полом отделения, под сиденьями членов экипажа и на его бортах размешались укладки 76-мм снарядов и пулеметных дисков, а также инструменты, запасные части, приборы дымопуска, запасной пулемет и аккумуляторные батареи.

    Третьим было отделение задних башен – одна пушечная и одна пулеметная башня, по конструкции аналогичные передним. В переднем и заднем отделениях башен к днищу приваривались рамы, на которые уложен настил пола из четырех съемных листов. За малой башней в отделении находился бензобак емкостью 270 л, а на полу корпуса – укладки снарядов, патронов и ЗИП. Командир башни №4, вооруженной 45-мм пушкой, был заместителем командира башни №1 и отвечал за ведение огня из 45-мм пушки. Заряжал эту пушку младший механик-водитель, подчинявшийся технику и также следивший за ходовой частью танка (в небоевой обстановке). Огонь из пулемета ДТ, расположенного в башне №5, вел командир этой башни.

    Боекомплект танка состоял из 96 выстрелов калибра 76,2-мм (48 осколочных и осколочно-фугасных гранат и 48 шрапнелей), 226 для 45-мм орудий (113 бронебойных снарядов и 113 осколочных фанат) и 10 080 7,62-мм патронов.

    Следующим было моторное отделение, в котором располагалась силовая установка танка. В кормовой части располагалось и трансмиссионное отделение, что предопределяло использование заднего привода у Т-35.

    В моторном отделении устанавливалась рама для крепления двигателя и коробки передач. Крыша моторного отделения несъемная, в центре ее располагался люк для доступа к двигателю. В крышке люка стоял броневой колпак воздухоочистителя. Справа и слева от люка были выполнены отверстия для притока воздуха к радиаторам, прикрытые сверху броневыми щитками. На танках Т-35 всех серий устанавливался четырехтактный, 12-цилиндровый, V-образный, карбюраторный авиационный двигатель М-17Т. Максимальная мощность двигателя – 500 л.с. при 1450 об/мин. Степень сжатия 5,3, сухая масса двигателя – 553 кг. Подача топлива – под давлением, бензопомпой. Стартер для запуска двигателя устанавливался на картере коробки передач. Для впрыскивания горючего во всасывающие трубы во время запуска холодного двигателя с 1936 г. предназначался специально сконструированный прибор – атмос. Масляный насос – шестеренчатый. Два карбюратора типа КД-1. Охлаждение двигателя – водяное, принудительное. Радиаторов – два, устанавливались по обоим сторонам двигателя. Правый и левый радиаторы не взаимозаменяемы. Топливных баков – три; два емкостью по 320 л и один 270 л. В качестве топлива использовался бензин марок Б-70 и КБ-70. 

    В трансмиссионном отделении находилась КПП, обеспечивающая четыре скорости вперед и одну назад, и редуктор отбора мощности на вентилятор, засасывающий воздух для охлаждения радиаторов. (Рис.708)

 

Рис.708 – Схема моторно-трансмиссионного отделения.

1.      Двигатель. 2. Правый радиатор. 3. Левый радиатор. 4. Первичный привод вентилятора. 5. Вторичный привод вентилятора. 6. Вентилятор. 7. Радиаторный щиток. 8. Задний правый бензобак. 9. Коробка передач. 10. Главный фрикцион.

Стрелками обозначено движения воздуха, охлаждающего двигатель и трансмиссию.

 

     Привод на редуктор осуществлялся от коленчатого вала двигателя. При 1450 об./мин. коленчатого вала вентилятор имел 2850 об./мин., а его производительность составляла 20 куб. м воздуха в секунду. Кроме того, в трансмиссионном отделении располагался многодисковый (27 дисков) главный фрикцион сухого трения, многодисковые бортовые фрикционы с плавающими ленточными тормозами и бортовые передачи с двумя парами цилиндрических шестерен. (Рис.709)

 

Рис.709 – Люки доступа к трансмиссии.

 

    Ходовая часть Т-35А подверглась значительным изменениям. Вместо шести опорных катков большого диаметра были применены восемь катков меньшего диаметра, сблокированных в четыре тележки. Это повлекло за собой доработку конструкции подвески, самих тележек.  Кроме того, был введён дополнительный передний натяжной (упорный) каток. Количество поддерживающих роликов, а также расположение ведущих и направляющих колес не изменилось. (Рис.710)

 

 

 

 

Рис.710 – Вид на ходовую часть Т-35А и ее элементы.

 

 Ходовая часть Т-35 применительно к одному борту состояла из направляющего колеса (ленивца) с винтовым механизмом натяжения гусеничной цепи (направляющее колесо установлено в передней части танка на четырех кронштейнах, привернутых к броневым листам корпуса и фальшборту), ведущего колеса (звездочки) со съемным зубчатым венцом, 8 опорных обрезиненных катков малого диаметра, подвеска колес блокированная, на два катка в тележке, подрессоривание тележки на четырех спиральных пружинах и амортизаторах (- гидравлических?), 6 верхних и одного переднего поддерживающего катка. Передний поддерживающий каток, установленный между направляющим колесом и передней тележкой подвески, предназначался для упора гусеницы во время преодоления вертикальных препятствий. Гусеница состояла из 135 траков. Ширина трака 526 мм, шаг трака 160 мм. (Рис.711)

 

Рис.711 – Трак гусеничной цепи Т-35.

 

 Длина опорной поверхности гусеницы 6300 (6480) мм. Ходовая часть Т-35 прикрывалась броневым фальшбортом, состоящим из шести съемных листов толщиной 10 мм каждый.

   Электрооборудование танка выполнялось по однопроводной схеме. Все потребители, за исключением радиостанции и освещения прицелов, имели рабочее напряжение 24 В. Источники электроэнергии – генератор мощностью 1000 ватт и четыре аккумуляторные батареи автомобильного типа.

    Противопожарное оборудование состояло из стационарного баллона с четыреххлористым углеродом. установленным в моторном отделении и запускаемого механиком-водителем, и одного переносного баллона.

    Танк оборудовался двумя приборами дымопуска типа ТДП-3, установленными в броневых ящиках по бортам корпуса.

     Шанцевый инструмент (лопата, пила и т.д.) и запасные гусеничные траки разместили на надугсеничных полках, а по бортам подбашенной коробки закрепили два домкрата. (Рис.712)

 

Рис.712 – Укладка ЗИП на танках Т-35.

 

     Согласно майского постановлению правительства СССР, производство танка Т-35А со второго полугодия 1933г. следовало наладить на Харьковском паровозостроительном заводе (ХПЗ). В июне 1933г. туда был отправлен изготовленный танк Т-35-2 и рабочая документация по Т-35А, а также весь задел по корпусу нового танка и его башням. Планировалось, что первый танк Т-35А (серийные машины именуют просто Т-35) должен был выйти из ворот ХПЗ в июле 1933г.

   Машина производилась в кооперации со смежниками: Ижорский з-д (бронекорпуса), з-д «Красный Октябрь» (коробки передач), Рыбинский з-д (двигатели). По плану Харьковского предприятия, смежники должны были уже в июне 1933 года начать отгрузку своей продукции на ХПЗ, но вовремя свои обязательства исполнили Ижорский з-д и Рыбинский з-д. прочие начали отгрузку своей продукции только в августе-сентябре.

    11 августа 1933г. Т-35 был принят на вооружение.

    Сборка первой машины Т-35А началась 18 октября 1933г. Т-35 изготовлялся по узловому принципу (9 узлов), окончательная же сборка первой машины велась на специальных козлах (стапелях). Сборка в целом была закончена 1 ноября 1933г. (Рис.713)

 

 

Рис.713 – Т-35А.

 

    Танк немедленно отправили на обкатку. Спустя 4 дня военпред ХПЗ подписал документы о приемке машины. 7 ноября 1933г. Т-35А принял участие в параде в столице Украины, городе Харькове. Возвращаясь после парада, танк вышел из строя. (Рис.714)

 

Рис.714 – Т-35 на параде в Харькове 7 ноября 1933г.

Орудие не имеет маски и смонтировано во временной установке.

 

     Советская пресса радостно раструбила о новом чудо-танке. Вот что опубликовала газета «Ленинское знамя» от 7-8 ноября 1933г.: «Сегодня столица Украины приветствовала новый советский тяжелый танк… Эта мощная пятибашенная машина, вооруженная пулеметами и пушками, станет грозой всем недругам, мечтающим о нападении на нашу миролюбивую Советскую Родину». Действительно, с момента своего создания и вплоть до Великой Отечественной войны по огневой мощи танк Т-35 превосходил все мировые танки. Комбинация из трёх орудий и пяти-семи стрелявших во все стороны пулемётов позволяла создать вокруг машины настоящее море огня. Теоретически танк мог сосредоточить на одной цели два орудия и три пулемета. Но правильность решения мог подтвердить только опыт.

     Т-35 был для своего времени грандиозен не только по размерам, но и по финансовым затратам на его разработку, строительство и эксплуатацию. Т-35А обходился казне в 525 тыс. рублей; за эти же деньги можно было построить девять легких танков БТ-5.  

   Испытания первого танка на местности обозначили проблемы новой машины. Танк был недостаточно подвижен и склонен к поломкам. Удельное давление на грунт без погружения составило 0,78 кг/см², при погружении на 100 мм – 0,749 кг/см². Максимальная скорость по шоссе - 28,9 км/ч, 14 км/ч по проселку. Запас хода 100 км по шоссе, 80-90 км по проселку. Минимальный радиус поворота 6,2 м. Преодолеваемые препятствия: угол подъёма 17°, спуск 30°, боковой крен 15°, высота стенки 1,20 м, глубина брода 1,70 (1) м, ширина рва 3,50 м, толщина сваливаемого дерева 800 мм.

     В соответствии с Постановлением Правительства СССР от 25 октября 1933 года, ХПЗ должен был к 1 января 1934 года изготовить пять танков Т-35А. К указанному сроку полностью готовым оказался только один танк, а еще три, хотя и были на ходу, но не имели вооружения и внутреннего оборудования.

    По плану на 1934 год, ХПЗ планировал выпустить 10 машин Т-35А - ядро первого тяжелого танкового батальона. Учитывая сложность танка, УММ заключило с ХПЗ договор на эти машины, как на первую опытную партию. В процессе освоения производства, завод, по своей инициативе внес ряд изменений, как для улучшения конструкции танка, так и для облегчения его изготовления. Но несмотря на это, освоение Т-35 вызывало большие трудности. Кроме того, не удавалось устранить перегрев двигателя М-17, а картер коробки передач оказался недостаточно прочным. В марте 1934 года на ХПЗ пришло указание «о необходимости тщательной проверки конструкторских расчетов, особенно по коробке скоростей, поскольку в ее проектировании принимал участие конструктор Андрыхевич, ныне арестованный». Намек на вредительство.

     Помимо технических и технологических проблем, возникло напряжение с руководством ХПЗ, которое, видимо, рассматривало задачу выпуска Т-35, как лишнюю неуместную нагрузку на предприятие, ХПЗ в тот момент пытался наладить производство танков БТ-5. Начальник 2-го отдела Научно-технического управления УММ Свиридов, посетивший Харьков в апреле 1934 года, докладывал: «Директор ХПЗ т. Бондаренко не только не мобилизует вокруг Т-35 работников завода, но и при всех возможных случаях дискредитирует машину. На ХПЗ никто серьезно не хочет ею заниматься, за исключением КБ завода, которое действительно работает над тем, чтобы выпустить хорошую боевую машину». Первую машину Т-35 с полностью устраненными недостатками предполагалось сдать к 20 августа 1934 года, однако этот срок был заводом сорван. Директор завода Бондаренко оправдывался перед УMM большой загрузкой завода, отсутствием подготовленных кадров и невероятной сложностью машины. По согласованию с Г. Орджоникидзе и И. Халепским в танке было введено свыше 40 упрощений в узлах и деталях, призванных облегчить процесс их изготовления и сборки воедино. 29 августа 1934г. начальник УММ И.А. Халепский писал директору ХПЗ И. Бондаренко: «Сейчас приходится уже говорить не об одной машине. Перед Вами и мной стоит ответственная задача: дать к 7 ноября на парад не менее б машин, причем они должны быть вполне закончены для работы в армии. Теперь не может быть никаких оправданий. Мы с Вами отвечаем за это дело как члены партии. Нужно очень крепко взяться сейчас за выполнение этой задачи…». Пришлось постараться – для выполнения ответственного задания завод и КБ ХПЗ были усилены специалистами, командированными из Ленинграда. Задание Родины было исполнено - в московском параде 7 ноября 1934г. участвовало шесть новеньких Т-35, а к концу 1934 года были сданы армии еще четыре машины.

     В войсках первые Т-35 показали себя плохо, постоянно ремонтировались. Из неисправностей отмечались постоянный nepeгpeв двигателя, поломки КПП и разрушение траков Т-35 на мягком фунте. КПП дважды за 1934г. усиливали, вводя более толстые стенки картера. А для упрочнения траков нарком Г. Орджоникидзе санкционировал освоение литья стали Гартфильда. Для этого два молодых специалиста Васин и Никонов в 1931-1932гг. были командированы в Великобританию, где изучали литейное дело, и к концу 1934г. под руководством первого был открыт новый литейный участок на ХТЗ, который в 1935-м впервые в СССР начал давать первые кондиционные ажурные отливки траков из стали Гартфильда отечественной плавки.

    На протяжении всего периода эксплуатации Т-35А считались самым слепым советским танком, поскольку водитель имел весьма ограниченные углы обзора вперед и вправо. Кроме того, управлять машиной мог только физически сильный человек – даже простое переключение передач или поворот танка сопровождался огромными усилиями не только водителя, но и механика, обслуживавшего двигатель.

   Нареканий не вызывала только подвеска танка, обеспечивавшей плавность хода и позволявшая вести прицельный огонь из орудий на ходу.

     Поскольку танки оказались чрезмерно тяжелыми и трудными в эксплуатации на ХПЗ сформировали бригаду из 12 человек, каковая порой даже ночевала в 5-м тяжелом танковом полку РГК (квартировал в Харькове), куда передавались первые Т-35, помогая там вводить танки в строй и обучая личный состав полка правилам эксплуатации этих боевых машин. Но даже столь беспрецедентные меры не могли улучшить ситуацию с ремонтопригодностью этих машин в полевых условиях. Самостоятельно ремонтные бригады не могли заменить часто ломающиеся элементы трансмиссии и КПП по причине большой трудоёмкости и отсутствия надлежащего оборудования. В итоге на капитальном ремонте постоянно находилось по 5-6 танков. Особо острой эта проблема стояла в начале массового выпуска Т-35А – например, летом 1936г. три танка, поданные с ХПЗ на войсковые испытания, полностью вышли из строя в результате поломки моторно-трансмиссионной группы. Все машины пришлось отправить назад в Харьков, где они прошли капремонт.

    Большая масса танков Т-35 также накладывала определенные ограничения на возможности их применения. Через год эксплуатации руководству РГК был направлен соответствующий документ. «Предлагаю принять к неуклонному руководству следующие правила движения по мостам танков Т-35: 1. На однопролетных мостах — только один танк одновременно 2. На многопролетных мостах может быть несколько танков, но не менее чем в 50 м друг от друга 3. Движение по мосту во всех случаях должно производиться так чтобы ось танка строго совпадала с осью моста Скорость на мосту — не более 15 км/ч». Также отмечалось, что Т-35А не способен передвигаться по мягкому грунту или заболоченной местности, а подъём под углом свыше 17° становился для него непреодолимым препятствием.

    Для устранения недостатков на заводе №183 провели комплекс мероприятий. В марте 1935г. инженеры ОКБ-135 разработали и начали внедрять в производство улучшенные бортовые передачи, в июне – новую коробку передач и радиаторы. Не менее слабым местом оставался двигатель. В течение 1935г. несколько раз поднимался вопрос об установке на танк более мощного авиационного мотора М-34. Вначале запланировали постройку одной опытной машины, но вскоре их количество увеличили до двух – возможно, в некоторых источниках их упоминают, как Т-35Б. Но через нескольких месяцев от этих планов отказались. В 1936 г. на танк №3 в опытном порядке был поставлен дизель БД-1 мощностью 400 л.с. На испытаниях он проявил себя неплохо, но недостаточная для 50-тонной машины мощность не позволила принять его на вооружение. Тогда был рассмотрен вариант с двигателем БД-2 мощностью 700 л.с. – испытания этой силовой установки проходили с апреля по ноябрь, но не принесли желаемого успеха. Затем была предложена улучшенная модель дизеля БД-2А (600 л.с.), опытный образец которого должны были поставить летом 1936г. С целью ускорения процесса с одного из Т-35А сняли штатный М-17, заодно переименовав его в Т-35Б, но требуемый дизель не был получен и танк простоял без дела полтора года. В рамках эксперимента один Т-35А передали Коломенскому заводу им. Куйбышева, где на нем планировали установить паровой двигатель. Танк переименовали в ПТ-35, но выполнили ли замену двигателя на самом деле, и как прошли испытания остается неизвестным.

     После завершения маневров 1936г. один серийный танк выпуска 1936г. был передан комиссии недавно образованного Автобронетанкового управления РККА для проверки его «боевых и технических свойств при работе в различных условиях». Испытания проводились с 25 апреля 1936 г по 1 августа 1937г. (столь длительный срок испытаний был обусловлен тем, что 12 января 1937г. танк застрял при переходе реки Донец, его смогли вытащить только 29 января, а на з-д он попал и вовсе 21 февраля) и привели к неутешительным выводам: на танке трижды менялся двигатель (наименьший моторесурс составил 48 часов, наибольший 160), дважды ремонтировалась ходовая часть, четыре раза производились крупные замены траков, один раз менялся радиатор охлаждения, дважды выходило из строя вооружение. После прохождения порядка 2000 км, из которых 1650 танк прошел по проселку, Т-35А пришлось подвергнуть долговременному капремонту.

    Обстрел бронелистов, поставляемых Мариупольским заводом, также принес огорчения – оказалось, что технология их производства серьёзно нарушена. Чтобы компенсировать этот недостаток толщину брони увеличили в среднем на 2,5-3 мм - масса танка при этом выросла до 52 тонн. Справедливо посчитав, что ходовая часть серийных Т-35А сильно перегружена, УММ санкционировало проведение серии мероприятий по облегчению танка, для чего по согласованию с Наркомтяжпромом толщина крыш башен была уменьшена на 1–1,5 мм, тогда же прошли испытания облегченные опорные катки, топливный бак из фибры и зауженные траки. Таким образом, предполагалось снизить массу до 47-48 тонн, но эти улучшения остались на бумаге.

    Неоднократно обсуждался вопрос об увеличении огневой мощности танка Т-35. Пушка ПС-3, которая, как считалось, была достаточно эффективна для танка прорыва на Т-35 не появилась. КТ-28 выглядела слабовато. В 1935г. Кировский завод выступил с предложением о замене КТ-28 на Л-7 с баллистикой дивизионного орудия – это позволило бы более эффективно использовать танки для борьбы с долговременными укреплениями, однако выпуск этой пушки налажен не был, и проект остался нереализованным. В 1933г. конструктор Курчевский предложил на Т-35 использовать безоткатную 76-мм танковую пушку собственной конструкции. Позднее, возможно, в 1936г. Курчевский предлагал установить на Т-35 свое 152-мм орудие, причем Ижорскому заводу поручили разработку башни под данное орудие. Увы, эпопея с безоткатными пушками закончилась неудачно.

   Открылась и довольно специфическая проблема, характерная только для многобашенных танков – проблема координации действий разных башен командиром танка, т.е. проблема управления огнем. Выше уже отмечалось, что теоретически танк мог сосредоточить на одной цели два орудия и три пулемета, но на практике оказалось, что командиры башен, лишенные непосредственного контакта с командиром танка, вынуждены самостоятельно искать и выбирать себе цели. Для превращения танка в единый боевой комплекс требовалось установить на танк централизованную систему целеуказания и наводки артиллерийских орудий. Такой прибор был разработан слушателями артиллерийской академии в 1935г. Прибор предназначался полковой артиллерии, но военинженер А. Зиновьев предложил установить оборудование на многобашенные тяжелые танки.  После доработок его название изменили на «Танковый прибор управления артиллерийским огнем и пристрелки» (ТПУАОиП или просто ТПУАО). Было разработано несколько вариантов, предназначенных для монтажа на 2-х, 3-х и 4-пушечные танки, и соответственно получивших индексы ТПУАО-2, ТПУАО-3 и ТПУАО-4. Выделенный для испытаний Т-35А получил систему ТПУАО-3-2 – то есть для трехпушечного танка, вторая модель. В комплект прибора в 1935г. входили 6-ти или 9-футовый морской дальномер «Барр и Струд», «часовые указатели Мильмана» от ПУАЗО К-33, которые испытывались с зенитной пушкой обр. 1931г., и «вычислитель Гаврилова». Под данное оборудование танк получил дополнительную командирскую башню из обычной стали с артиллерийским перископом разведчика и дальномером, закрытым защитным кожухом из конструкционной стали. В дальнейшем, если бы систему приняли на вооружение, кожух должны были изготовлять из бронелистов толщиной 7-10 мм. Первые испытания Т-35А оснащенного ТПУАО прошли неудачно. Прибор доработали, но при повторных стрельбах, проведенных весной 1936г. существенного улучшения не добились. 17 сентября 1936г. состоялся показ танка с модифицированным прибором ПУАТ-35 (прибор управления артиллерийской стрельбой Т-35). Стрельба велась по ограниченно видимой мишени из двух орудий с дистанции порядка 300 метров. Оптика орудийных прицелов была заклеена папиросной бумагой и наведение осуществлялось только с помощью артиллерийского перископа и вычислителя Гаврилова. Всего выпустили 17 снарядов калибра 76,2-мм и 21 снаряд калибра 45-мм, при этом отмечалось 11 прямых попаданий и 13 попаданий в «непосредственной близости» от мишеней. Нарком остался доволен полученными показателями. В отчете отметили, что ПУАТ-35 проявил себя с хорошей стороны, хотя и требует доработок. В 1938г. новый начальник АБТУ Д. Павлов, подробно ознакомившись с полученными результатами отметил следующее: «Прибор ПУАТ-35 является опытным и негодным для войсковой эксплуатации… К числу недостатков прибора следует отнести большие габариты, вес и малую надежность работы… Серийная переделка танков Т-35 под установку ПУАТ не представляется целесообразной из-за их малого количества, высокой стоимости самого прибора и его сомнительной боевой ценности в условиях современной маневренной войны…». Проект был закрыт, а танки Т-35 так и не стали единым боевым комплексом. На одной платформе разрозненно действовали два 45-мм орудия, одно 76-мм и три пулемета.

     Эта проблема негативно повлияла на боевую эффективность пятибашенного танка. Вот, что в этой связи вспоминает башнер передней артиллерийской башни одного из Т-35 Василий Викентьевич Сазонов: ««… Вот командир (- танка)… и давал нам, командирам башен задания вроде тех, что комвзвод дает командирам танков. А уж по кому и как стрелять в первую голову решали мы сами, башнеры. Или командир по ТПУ, когда мог подсказывал. А я, кстати, лейтенантом тогда был, хотя только башней руководил… и сам частенько решал по кому и когда в моем секторе стрельбы огонь открывать. Например, у меня было задание номер один. Если впереди по ходу или в секторе обстрела моей башни вдруг появляется вражеский танк – я должен был подбить его в первую голову. То же, если я видел противотанковую пушку – огонь по ней. А насчет пехоты или ДЗОТ какого-то я уже должен был сперва доложить командиру и получить указания от него. Если же командир был недоступен (ТПУ сломан) – я должен был осуществить наводку на вражескую пехоту пулеметчика-механика в башне №3, или сам стрелять из пулемета, а в амбразуру ДЗОТ из своей пушки огонь открывать, но только осколочным. Только в крайнем случае я мог действовать по пехоте своей «сорокопяткой». Не приветствовалось это».  

   Все же в 1936-1937гг. удалось провести ряд улучшений, которые называются в литературе модернизацией 1937 года.

    В сентябре-октябре 1936г., двигательному отделу ХПЗ удалось повысить мощность мотора М-17 до 580 л.с., и с августа 1937 г. их начали устанавливать на Т-35А. Параллельно были доработаны коробки передач, бортовые фрикционы, масляный бак, электрооборудование. Для улучшения проходимости был облегчен фальшборт, а также введены новые уплотнения корпуса для предохранения от попадания воды внутрь машины. Глушитель, расположенный поперек кормовой части корпуса и прикрытый с боков броневыми щитками, был убран внутрь корпуса, а наружу выведены только выхлопные трубы. Кроме того, толщина переднего наклонного бронелиста корпуса и лючка механика-водителя была доведена до 50 мм.

    В целом, надежность тяжелых танков после модернизации повысилась, и теперь Т-35А выпуска 1937г. имели гарантированный пробег до 2000 км, вместо 1000-1500 у более ранних образцов. (Рис.715)

 

Рис.715 – Т-35 обр. 1937г., №234-35.

Бросается в глаза новый бронеэкран.

 

   В качестве ещё одной меры, призванной улучшить управляемость танком, была предложена электротрансмиссия, разработку которой по заказу АБТУ в 1938-1939 гг. вели инженеры Электромеханического Института Связи. Когда работа находилась на завершающем этапе танки Т-35А были объявлены устаревшими и от установки трансмиссии нового типа на нем отказались.

   Встречается, что, вероятно, в конце 1930-х были планы создать из двух танков Т-35 телемеханическую группу. Не вполне ясно, каким образом можно было организовать дистанционное управление огнем многочисленного арсенала танка, и какие задачи на поле боя предполагалось им решать. Возможно, имеет место путаница с разработкой тем же Остехбюро системы управления огнем для командира обычного Т-35.

   Общий объём выпуска тяжелых танков Т-35 обр.1933/37гг. составил 53 шт. (Табл.22).

 

Таблица 22 – Производство танков Т-35 обр.1933/37гг.

1933г.	1934	1935	1936	1937	1938
1°	9/10°	7	15	10	11

° В источниках обычно пишут, что в 1933г. было произведено 2 танка типа Т-35, а в 1934г. 10 шт., хотя тут же сообщают, что первый серийный Т-35А был построен к 1 ноября 1933г. и на 1 января 1934г. это был единственный готовый Т-35А.

 

   Следует заметь, что СССР оказался единственной страной, где серийно строились пятибашенные танки. (Рис.716)

 

Рис.716 – Т-35А, снабженный фарами ночной подсветки.

 

     Первые серийные танки с конца 1934г. начали поступать на вооружение только что сформированного 5-го тяжелого танкового полка Резерва Главного Командования в Харькове. Спустя год, 12 декабря 1935 г., полк был временно выведен из РГК и развернут в 5-ю отдельную тяжелую танковую бригаду. Организационно бригада состояла из трех линейных батальонов, одного учебного, батальона связи и других подразделений, положенных в таком случае крупному танковому соединению. (Рис.717)

 

Рис.717 – Организация 5-ой оттбр, 1936г.

 

    Затем приказом наркома обороны от 21 мая 1936 г., пятибашенные машины вернули в распоряжение РГК, поставив им задачу усиления стрелковых и танковых соединений при прорыве особо сильных и заблаговременно укрепленных позиций противника.

    Танки Т-35А старались беречь, как символ непобедимой мощи РККА (Рис.718), поэтому для их технического обслуживания набирали самый опытный персонал.

 

 

Рис.718 – Символ мощи РККА.

 

    То же самое касалось танковых экипажей. Подготовка экипажей первое время велась на специальных курсах под руководством инженеров ХПЗ, но в 1936г. в Рязани при 3-й ттбр был сформирован отдельный учебный батальон с танками Т-35. Впоследствии учебным подразделениям передали ещё 5 машин.

    Первым настоящим испытанием Т-35А 5-й ттбр стали Большие Киевские Маневры, проводившиеся летом-осенью 1936г. Несмотря на все усилия механиков тяжелые танки часто выходили из строя и не могли совершать длительные марши. (Рис.719)

 

 

Рис.719 – На маневрах, лето 1936г.

 

     По состоянию на 1 января 1938г. в распоряжении боевых и учебных подразделений находился 41 танк типа Т-35А. 27 — в 5-й тяжелой танковой бригаде; 1 — на Казанских бронетанковых курсах усовершенствования технического состава (КБТКУТС); 2 — на НИБТ Полигоне в Кубинке; 1 — в 3-й тяжелой танковой бригаде в Рязани; 1 — при Военной академии моторизации и механизации (ВАММ) в Москве (Рис.720); 1 — в Орловской бронетанковой школе; 1 — на ЛБТКУКС (Т-35А-1); 1 — в Ленинградской школе танковых техников; 1 — в Институте № 20 (с системой централизованной наводки); 5 — на ХПЗ, г. Харьков.

 

Рис.720 – Машина из парка ВАММ, фото 1940г.

 

    В межвоенный период пятибашенные танки в боевых действиях участия не принимали.

    31 марта 1939г. 5-я ттбр, была передана в состав Киевского ВО и перебазировалась в Житомир. В скором времени 5-я ттбр сменила номер, став 14-й тяжелой танковой бригадой, но в её составе Т-35 находились недолго.

     27 июня 1940 г. на совещании «О системе автобронетанкового вооружения Красной Армии» поступил вопрос о снятии с вооружения и частичной переплавке устаревших образов техники. Поднимался вопрос и дальнейшей судьбе Т-35. Как один из вариантов рассматривалось переоборудование танков в тяжелые самоходные установки с вооружением, состоявшим из 152-мм или 203-мм пушек большой мощности. С другой стороны, предлагалось использовать Т-35 только для парадов и обучения технического персонала, передав их танковому полку ВАММ. Похоже, что большинство участников совещания склонялось именно ко второму варианту, но в связи с формированием механизированных корпусов планы изменились. Решили танки Т-35 оставить на вооружении вплоть до полного износа или замены их танками КВ-1 и КВ-2.

   С началом формирования механизированных корпусов была проведена передислокация и реорганизация танковых частей. Все тяжелые Т-35 передали из расформированной 14 ттбр в 23-й полк 12 тд, базировавшийся в Дрогобыче. По состоянию на 10 августа 1940г. в распоряжении 23-го танкового полка находился 51 танк Т-35 всех модификаций, включая 6 машин последней серии с коническими башнями (машины этой модификации будут рассмотрены в контексте следующего Этапа танкостроения). В последний предвоенный год Т-35 большую часть времени провели в боксах, иногда на непродолжительное время покидая пределы воинской части. В основном дело ограничивалось отработкой взаимодействия между членами экипажа, а также обучением и повышением квалификации технического персонала и механиков-водителей. (Рис.721)

 

 

Рис.721 – Буксировка Т-35 тягачом «Ворошиловец», лето 1940г.

 

    Когда в начале 1941г.  23-й полк получил Т-34 и КВ-1 пятибашенники передали в распоряжение 34-й танковой дивизии, стоявшей в н.п. Судова Вишна, где танки примерно поровну распределили между батальонами 67-го и 68-го тп (состав этого подразделения интересен ещё и тем, что к началу войны кроме Т-35 дивизия располагала двумя самоходками СУ-5-2 и шестью танками КВ-2, но в эксплуатации находилась только половина машин). К 22 июня 1941г. состав 34-й дивизии в количественном отношении изменился, так как девять Т-35 требовали ремонта различной степени сложности. Из этого количества три танка отправили на завод №183 в Харькове, где им предстояло пройти капитальный ремонт. Ещё шесть танков, пять из которых находились в среднем ремонте и один в капитальном, были частично разобраны и не могли считаться полноценными боевыми машинами.

    Из восьми других танков, не принадлежавших 34-й тд, наибольшим количеством (шесть штук) располагали 2-е Саратовское танковое училище и КБТКУТС. Два других Т-35 находились в Московском ВО и принадлежали ВАММ.

    22 июня 1941г. в 05:40 утра 34-я тд дивизия была поднята по тревоге. Танки вывели на полигон, где надлежало провести их дозаправку и загрузить боекомплект. К исходу 22 июня передовые части 34-й тд, имея в своём составе 7 КВ, 38 Т-35, 238 Т-26 и 25 БТ, вышли в район Чишки, Ваньковичи, Райтаревиче. Три танка (номера №200-04, №196-94, №148-50, принадлежали 67-му танковому полку) пришлось оставить на месте прежней дислокации, поскольку они находились в среднем ремонте. Пишут, что через два дня с этих Т-35 были демонтированы пулеметы и оптика, после чего танки пришлось взорвать, однако на немецких фото машины разобраны, но не взорваны. (Рис.722)

 

 

Рис.722 – Танки, оставленные в городке 34 тд.

 

    Пройдя за первый день войны день 81 км и, не встретив противника, дивизию развернули на восток, в направлении населенных пунктов Куровице, Винники, Борыниче. По приказу начальника штаба 26-й армии, у которого 67-й и 68-й полки числились пока ещё в резерве, к утру 23 июня танкам предстояло сосредоточиться в районе Коровице в готовности парирования удара мотомеханизированных соединений противника в направлении Броды и войти в подчинение 6-й армии. Марш проходил в очень сложных для Т-35 условиях, в основном ночью. На втором марше из-за поломок бортовых передач и КПП потеряли ещё два танка из того же 67-го тп. С них пришлось снять и затем закопать пулеметы, а сами машины были сожжены собственными экипажами. К исходу 23-го июня основные силы корпуса сосредоточили в лесах под Яворовым, а часть пятибашенных танков находилась в это время во Львове и его пригороде. Здесь, из-за поломок КПП, пришлось оставить ещё пять машин, четыре из которых принадлежали 68-му полку. (Рис.723)

 

Рис.723 – Машина из состава 68-го тп, брошена из-за неисправности в 2 км к северо-востоку от села Новый Ярычев Каменко-Бугского р-на Львовской обл.

 

   Согласно приказу командующего 6-й армией за №005, изданному 24 июня, частям 8-го мехкорпуса надлежало выйти в район Буск-Задувже-Островчик Полны и это несмотря на то, что почти 40% материальной части танковых дивизий осталась у Львова в результате поломок и отсутствия горючего. В «Журнале военных действий 34-й танковой дивизии» было записано: «…24 июня, к моменту выступления дивизии из леса Яворов — Грудек-Ягеллонский отстало 17 Т-35А…». Тем не менее, ко второй половине дня, после 115-километрового марша, дивизия вышла к н.п. Красне, где перед экипажами была поставлена первая боевая задача. По плану советского командования, предстояло соединить силы 8-го и 15-го корпусов для нанесения удара по глубоко вклинившемуся в тыл противнику. Командир 8-го мехкорпуса отдал распоряжение перерезать шоссе, по которому снабжались 12-я и 16-я танковые дивизии немцев.

    А вот, как о событиях 22-25 июня вспоминает В.В. Сазонов: «Ночью 22 июня танки нашей 34-й дивизии вывели по тревоге из Садовой Вишни. Это точно. Но вышли не все, несколько машин остались в ремонте. У них, помнится, мы забрали патроны, возимый ЗИП и пошли на Перемышль. Не доходя примерно с полпути, повернули нас на Восток., а 23-го опять кинули на Запад, а там – Львов. Первые два дня шли медленно. Метались из стороны в сторону и все кого-то ждали – то отставших и заблудившихся, то сломавшихся и ставших на ремонт. Но числа 25-го вышел приказ: «отставших не ждать», так как мы нигде не успевали сосредоточиться вовремя. Ну и сразу пошли быстрее, и терять начали танки свои. Все шутили, что воевать нечем будет. До немца доедем, а танки все в ремонте. Так и вышло. В первый день бросили, как говорили, штук двадцать танков на дорогах. Ремонтники должны были их чинить, но это было благое пожелание. У них ничего толком не было, даже тягачей. А много ли начинишь на «полуторке» с ящиком гаечных ключей и пайкой медью? Сомневаюсь. На другой день ни один исправленный танк нас так и не догнал, а кинули мы еще с десяток. Ну, а к концу третьего дня «пятибашенных» осталось всего ничего».

    По некоторым сведениям, к 26 июня количество машин в состоянии на ходу составляло 10-11 единиц. Т.е. спустя всего четыре дня после начала марша львиная доля танков Т-35 была брошена на пути следования (Рис.724), либо находилась в состоянии догоняющих на разном удалении от постоянно меняющейся линии фронта.

 

Рис.724 – Оставленные Т-35. На двух нижних фото - танк, оставленный в р-не Тарнополя.

 

     Некоторые отставшие или застрявшие танки Т-35А вели самостоятельною войну. Т-35 (№399-48), прикрывавший отход советских войск в лесу под Белокаменкой, получил несколько попаданий из пушек со стороны кормы и правого борта. Ещё один Т-35 выпуска 1939 года (с поручневой антенной и кормовым пулеметом) некоторое время держал оборону в г. Грудек-Ягеллонский, пока у танка не закончился боекомплект. Подробности, к сожалению, неизвестны.

    26 июня несколько танков Т-35 включили в ударную группу Поппеля в районе Дубно. Встречается информация о записи в личной тетради, которую в июне 1941 года сделал сапер А.П. Грязнов: «День на третий от начала войны я увидел, как на германца пошли наши танки – две штуки, большие такие, как на «Отваге». Все в пушках и пулеметах, пять башен больших и маленьких! Они обогнали нас где-то возле Дубно. Только они вперед ушли, как на нас сбоку с десяток немецких танков навалились. На пятибашенных внимания они не обратили – сразу на нас, да на пехоту. А наши «крейсеры» уползли себе своей дорогой. Немецких танков они так и не увидели. Не успели мы оглянуться, как из нашего тыла в немецкий тыл перешли. Потом помню, один такой «крейсер» пытался к своим пробиться. Он и смог бы, наверное, немцев не было, да застрял на выезде из речки. Мы побежали танкистам помочь. Подошли ещё два наших легких танка. Пытались большой вытянуть на берег двумя тросами – троса оборвали. Потом с тяжелого поснимали всё, что можно было, слили бензин, поломали оставшееся, сели на легкие и уехали братки-танкисты. А про нас и забыли».

    Остатки 34-й танковой дивизии 27 июня получили новый приказ выдвигаться в направлении Зборов-Иванковцы, где 67-й и 68-й тп потеряли те Т-35, которые ещё могли передвигаться самостоятельно. 

    30-го июня командир 8-го мехкорпуса приказал сводной танковой группе направиться на помощь 7-й мд. В состав группы вошли следующие силы: несколько БТ-7 и Т-26, четыре Т-35 и один КВ-1. Между населенными пунктами Верба и Птичье растянувшаяся танковая колонна была внезапно атакована с наступавшими по флангу немецкими подразделениями. Действия советских танков, попавших под фланговый обстрел, носили спонтанный характер что повлекло за собой потерю почти всех машин. Сазонов, непосредственный участник тех событий вспоминает: «Наш последний бой был глупым. Сначала стреляли из главных башен через речку по какому-то хутору за Ситно, а потом с остатками пехоты атаковали его. Участвовали в этой атаке полсотни Вань пехоцких три «тридцать пятых» и четыре не то БТ, не «двадцать шестых», уже не помню. Пехота, конечно, отстала сразу, как немецкие пули запели. Про свою артиллерию я совсем помолчу. Та без снарядов и тракторов застряла ещё третьего дня как. Правда, немецких танков мы вообще там не видали, только слухи о них ходили – про «рейнметаллы» (трехбашенные Nb.Fz.VI) и «круппы» (средние Pz.Kpfw.IV) разные, один другого страшнее. Но в бою я немецких танков не видел, да и пехоты ихней вроде не много там было. Пошли мы в атаку на хутор, а по нас слева немецкая пушка огонь открыла. Я башню туда повернул – глядел, глядел, ничего не вижу. По башне – бумм! А из башни не высунешься. Пули как горох обсыпают, да и нельзя в бою-то. У тебя главной башней шкуру в шугу сорвет, а может и башку оторвет. Вот и гляжу себе в перископ – ничего не вижу, только окопы немецкие. А по нас опять: «Бум!», «Бум!». Немецкие снарядики долбят через 5 секунд каждый, и уже не только в левый борт, но и в мою башню прилетают. Вот увидел вспышку. Ну и навел туда, открыл огонь – снарядов десять отправил. Кажется попал, а может и нет. По нас опять долбят. Не дошли мы до хуторка метров с полсотни – гусеницу нам оборвало. Что делать? Покидать танк? Вроде не к чему. Стреляем во все стороны, из всего что есть! А опять ничего не вижу. Стреляю в белый свет, пока снаряды есть. Наши уж уползли дальше. А нам стало ещё хуже – долбят со всех сторон. Мотор заглох, пушку заклинило, главная башня не вертится. Тут показались немецкие солдаты. Бегут к танку с какими-то ящиками, а я по ним стрелять могу только из «нагана». Понял, что драпать пора. Вылез из башни, спрыгнул с высоты на дорогу. Хорошо, что пулемет ихний замолчал. Мой заряжающий за мной сиганул, ногу подвернул. Я его в яму придорожную оттащил за собой. За нами моторист увязался. Стали отползать, тут наш танк и ахнул. Это немцы его толом рванули. А мы канавой отползли к реке. Потом к нам приблудились ещё трое – экипаж Т-26. С ними мы отошли обратно к Ситно, но своих там нашли только с десяток человек – остатки разных экипажей. Из «тридцать пятых» четверо, и все из разных машин. Одного рванули, как и нас, один подорвался на мине, один сгорел сам…».

     Воспоминания Сазонова открывают, чего стоил Т-35 в непосредственном боевом столкновении. Сазонов: «… Второе… заблуждение – это пишут, что слабая броня у Т-35 была. Тоже ерунда на постном масле. Насколько помню, ни один из наших «рябышевских» (- Рябышев, командир 8-го мехкорпуса), что на Т-35 до боя доехал, не говорил о пробитой лобовой броне. Вообще о пробитой броне только Сашок Мордвин рассказывал. И ту пробили у него где-то под башней какой-то болванкой, а не «тридцатисеми»…».  Исследователи отмечают, что расстояние между селами Птичье и Верба около 2 км. Немецкие 37-мм противотанковые орудия открыли огонь с дистанции менее 1 км без всякого видимого эффекта. Их бронебойные снаряды не пробивали 25-мм броню передней артиллерийской башни даже когда стрельба велась практически в упор (менее 500 м)!  Т-35 был выведен из строя только после того, как у него вышел из строя двигатель, заклинило главную башню и переднее 45-мм орудие. При этом танк открыто двигался по шоссейной дороге, постоянно простреливаемой с двух сторон. С другой стороны, экипажу Т-35 не удалось точно определить расположение вражеских ПТО и огонь велся в буквальном смысле наугад. Еще одним отрицательным аспектом, о котором, правда, Сазонов не упоминает, была теснота внутри танка, несмотря на его исполинские габариты. Эта самая теснота препятствовала быстрой эвакуации экипажа, затрудняла его работу.

    Еще один танк, принимавший участие в деле при Ситно, на фото запечатлен, сброшенным в придорожный овраг на выезде из с. Верба вместе с подбитым Т-26. Указывают, что эта машина (Т-35) получила не менее четырех попаданий: два в левый борт, и по одному в главную башню и ствол 45-мм пушки задней башни. (Рис.725)

 

 

Рис.725 – Вероятно, это фото того самого танка, сделанные с разных ракурсов.

 

    Третий Т-35, вслед за которым шли два БТ-7, запечатлен уже взорванным. Танк был подбит, затем, как пишут некоторые авторы: «Уцелевшие члены экипажа покинули подбитый танк, после чего к нему подобрались немцы со взрывчаткой». От внутреннего взрыва сорвало башни, которые отбросило от танка метров на 10. (Рис.726)

 

Рис.726 – Взорванный Т-35 и танк БТ рядом.

 

    Один Т-35 добрался до с. Птичье, где его также накрыла немецкая артиллерия. Источники (Свирин, Коломиец) сообщают: «На фотографиях, сделанных немцами несколькими днями позже хорошо видно, что на левую часть танка пришлись почти все попадания: не менее семи снарядов поразили главную башню, два попали в переднюю пулеметную башню, и ещё по меньшей мере по одному снаряду пробили бортовой экран и борт задней пушечной башни. Не имея возможности продолжать бой, оставшиеся в живых танкисты покинули Т-35, сняв с него пулеметы». (Рис.727)

 

Рис.727 – Еще один Т-35, погибший в бою под Дубно.

Вероятно, до этой машины добрался Попель, танковая группа которого действовала в этом районе. Возможно, это танк, которым командовал и в котором погиб И.К. Гуров.

 

    В последующие дни, не имея ни четкого приказа о дальнейших действиях, ни горючего, ни полевых ремонтных мастерских танкисты были вынуждены оставить свои машины, предварительно сняв с них пулеметы и часть прицельного оборудования. Последние шесть танков завершили свой путь на дороге между Тарнополем и Волочиском. (Рис.728)

 

Рис.728 – Один из подорванных экипажем танк Т-35.

 

    Общие потери можно подвести с помощью архивных данных, в частности, по рапорту командующего 8-го мехкорпуса на 18 июля 1941 года. 67-й танковый полк: №200-4, №196-94, №148-50 — 24.6. — оставлены при производстве среднего ремонта в Садова Вишня, вооружение и оптика сняты, при отходе взорваны; №220-25 — 30.6. — с. Птичье, подбит во время атаки и сгорел; №220-27, №537-80 — 24.6. — в районе Грудека-Ягеллонского поломана бортовая передача и КПП, машины оставлены, пулеметы и боеприпасы сняты и закопаны; №220-29, №213-35 — застряли в болоте, оставлены при отходе; №988-17, №183-16 — 29.6. — оставлены в районе Львова в ожидании капремонта, вооружение и оптика сняты; №288-11 — 29.6. — упал с моста и сгорела вместе с экипажем в районе Львова; №339-30, №744-61 — 30.6 — оставлены при отходе, поломка трансмиссии и бортовой передачи, оптика и вооружение сняты со всех машин; №399-48 — 30.6. — район Белокаменки, подбит при отходе и сгорел; №183-3 — 30.6. — район Белокаменки, авария двигателя, оставлен экипажем, вооружение и боекомплект сняты и закопаны; №148-39 — 30.6. — район Верби, подбит и сгорел; №482-5 — 29.6. — авария бортовой передачи, оставлен в с.Запить; №288-74 — 1.7. — район Тарнополя, авария главной и бортовой передачи, подожжен экипажем при отходе; №196-96 — 2.7. — авария бортовой передачи, оставлен в районе Тарнополя, вооружение не снято; №148-22 — 1.7. — поломка КПП, оставлен в лесу не доезжая д. Сосово, пулеметы сняты, оптика зарыта; №288-14 — 28.6. — без вести пропал вместе с экипажем у с. Запить; №744-63 (с коническими башнями) — 1.7. — заедание поршней двигателя, оставлен на пути из Злочува в Тарнополь, пулеметы сняты; №988-15 — 1.7. — поломка КПП, оставлен в г. Злочув, вооружение, оптика и боеприпасы сданы на склад; №715-61 — поломка КПП, оставлен в 15-км за Львовом, пулеметы сняты; №988-16 — 30.6.- с. Птичье, подбит и сгорел во время атаки (Рис.729);

 

Рис.729 – Указывают, что это танк №988-16, подбитый 30.06.1941г. на трассе поселок Верба – поселок Птичья. Следов пожара не заметно. Снимок сделан немцами на фоне могил солдат вермахта.

 

№715-62 — 29.6. — г. Львов, поломка привода вентилятора, оставлен экипажем, пулеметы сняты; №339-68 — 30.6. — авария бортового фрикциона, подбит снарядом и сгорел под Бродами; №200-0 — 30.6.- с. Птичье, сгорел в бою во время атаки; №200-8 — 26.6. — поломан коленчатый вал, машина оставлена, вооружение и оптика сняты; №200-9 — 30.6 — с. Птичье, подбит противником и сгорел, оптика и вооружение сняты. 68-й танковый полк №183-6 — 9.7. — г. Волочиск, сожжены бортовые тормоза; №183-16 — 29.6. — 20 км от Львова, поломка КПП; №744-65 (с коническими башнями) — 9.7. — между Тарнополем и Волочиском, поломка КПП; №234-35 — 30.6. — с. Иванковцы, опрокинулся в реку вверх гусеницами; №238-69 — 30.6. — между Буек и Красне, авария КПП; №288-43 — 26.6. — г. Грудек, сожжен главный фрикцион; №200-5 — 8.7. — г. Злочув, поломка КПП; №234-42 — 3.7. — г. Запытов, сожжен главный фрикцион; №537-70 — 30.6. — между Ожидев и Олесно, поломка КПП; №744-62 (с коническими башнями) — 26.6. — г. Грудек, сожжен главный фрикцион, снаряды все расстреляны; №744-67 (с коническими башнями) — 2.7. — оставлен около н\п Жидин (Ожидев), лопнул коленчатый вал; №744-66 (с коническими башнями) — 9.7. — с. Бяожено, сожжен главный фрикцион; №196-75 — 9.7. — Дэердзуне, сожжен главный фрикцион, отсутствуют аккумуляторы; №197-1— 25.6. — 20 км восточнее Грудека, сожжен главный фрикцион; №744-64, №196-95, №330-75 — остались в г. Грудеке в состоянии негодности, так как находились в среднем ремонте. (Рис.730)

 

Рис.730 – Боевой путь 34-й тд, июнь-июль 1941г.

Из издания «Тяжелый танк Т-35 сухопутный дредноут Красной Армии», Коломиец М.В., Свирин М.Н, Яуза 2007г., Стратегия КМ, ЭКСМО, 2007, ISBN 5-699-19986-1

 

    Некоторые указывают, что последним летом 1941г. был потерян танк, оказавшийся на улице в Днепропетровске. Если судить по имеющимся фотографиям, это был Т-35 образца 1936г., ранее принадлежавший 68-му тп и прошедший ускоренный ремонт в Харькове. Принимал ли он участие в боях остается неизвестным.

     Брошенные Т-35 ещё долго оставались на том же месте, где их оставили экипажи. (Рис.731)

 

Рис.731 – На дороге.

 

     Немцы лишь оттащили некоторые из них с дороги, чтобы 55-тонные гиганты не мешали движению транспорта, а в населенных пунктах их иногда вообще не трогали. (Рис.732)

 

Рис.732 – В кювете.

 

     К 47 тяжелым танкам Т-35, большая часть которых имела лишь поломки моторно-трансмиссионной группы, немцами был проявлен, скорее, праздный интерес. Немецкие солдаты любили фотографироваться на фоне поверженных «сталинских монстров». (Рис.733)

 

 

Рис.733 – Немецкие открытки.

Нижнее фото сделано, вероятно, в месте стоянки танков, танки без гусениц.

 

    На вооружение вермахта Т-35 не поступили, но всё же, пишут, что машины получили обозначение Т-35А 751 (r) – не слишком характерный для немцев индекс. Оставшись никому не нужными, Т-35 понемногу ржавели и растаскивались по частям - в первую очередь, снимали гусеницы и люки. (Рис.734)

 

Рис.734 – Этот танк уже лишился люка над МТО.

 

    Вероятно, дольше всего сохранялись остовы танков, находившихся во Львове и его окрестностях. Последние сведения об этих частично разобранных машинах относятся к осени 1942г.

    После разгрома лета 1941г. несколько танков Т-35 сохранились в тылу. Из пяти танков, находившихся на заводе №183 в Харькове и ожидавших капитального ремонта, не был отремонтирован ни один. По всей видимости, их техническое состояние было таковым, что тратить на них какие-то усилия посчитали нецелесообразным. Тем не менее, 21 августа 1941г. начальник ГАБТУ Федоренко в телеграмме районному инженеру ГАБТУ сообщал следующее: «Находящимся на з-де №183 4 танкам Т-35А №№ 148-30, 537-90, 220-28 и 197-02 провести мелкий ремонт, дающий возможность танкам самостоятельное передвижение, установить положенное вооружение и срочно отгрузить с з-да по разнарядке ГАБТУ КА. О готовности донесите». Как поступили с пятой машиной остается неизвестно, возможно она была отремонтирована раньше и отправили по месту постоянной дислокации, которым, как считают некоторые, осенью 1941г. могло быть 2-е Саратовское танковое училище или КБТКУТС ПриВО. С другой стороны, возможно, это тот танк, который был потерян в Днепропетровске.

    Пишут, что прочие танки, находившиеся на ХПЗ, могли применяться в качестве неподвижных огневых точек при обороне Харькова в октябре 1941г. (Рис.735)

 

Рис.735 – Место съемки – предместье Харькова, р-н Григорьевки, ул. Тельмана между домами №14 и №16.

 

     В ноябре 1941г., в самый разгар битвы за Москву, два танка принадлежавших ВАММ привели в боеготовое состояние намереваясь использовать их в предстоящих боях в составе сводного танкового полка академии. Далее мнения о судьбе танков расходятся. Согласно старым советским источникам, оба танка были задействовали в наступлении. (Рис.736)

 

Рис.736 – Постановочный снимок.

 

   Но теперь пишут, что сводный танковый полк ВАММ на фронт не послали, а оба Т-35 после парада 7 ноября снова отправили в резерв. (Рис.737)

 

Рис.737 – Москва, 7 ноября 1941г.

 

    Еще два Т-35, принадлежавшие Казанским бронетанковым курсам усовершенствования технического состава, до конца войны использовались для обучения механиков-водителей. Причем один из них снялся в постановочном фрагменте к фильму о советском контрнаступлении под Москвой. (Рис.738)

 

Рис.738 – Из кадров к фильму о контрнаступлении под Москвой.

 

    Окончательно учебные Т-35 вывели из эксплуатации к 1943г. (Рис.739)

 

 

Рис.739 – Указывают, что это фото сделано на учениях в Саратовском КБТКУКС зимой 1942г.

 

    Любопытна судьба одного Т-35, оказавшегося в руках у немцев. Допускают, что это была машина с номером 715-62 (согласно акта на потерянные Т-35 34-й танковой дивизии: «Поломка первичного привода вентилятора, сгорели дюритовые соединения в моторе. Стреляющие механизмы пушек закопаны, пулеметы сняты. Танк оставлен экипажем 29.6. в Львове»). Немцы отремонтировали её и осенью 1941 года отправили на испытания в Куммерсдорф, в дальнейшем использовав как наглядное пособие. (Рис.740)

 

 

Рис.740 – Т-35 в Куммерсдорфе.

 

    Есть сведения, что в апреле 1945г. машина была передана в распоряжение «группы Рихтера», которая была сформирована из штаба 2-го танкового батальона 36-го танкового полка, 4-й роты 11-го танкового полка, роты бронеавтомобилей и 614-й танко-истребительной батареи с четырьмя самоходками “Elefant”. В материалах книги Карлхайнца Мюнха «История 653-го танко-истребительного батальона» (Karlheinz Munch «Combat History of Panzerjager Abteilung 653») приводится свидетельство некоего лейтенанта Хайнриха Терите (Heinrich Teriete), который сообщает следующее: «Мы взяли под своё управление последний оставшийся «элефант» в районе Берлина. Тогда мы были независимой ротой. У нас никогда не было «Koenigtiger» или «Jagdtiger». Мы получили также 5-башенный танк. Экипаж покинул его во время последнего боя на полигоне Цоссен близ Берлина. Моя машина была разбита, и я был взят в плен вместе с гауптманом Риттером, вернувшись домой 2.11.1949.» Таким образом, Т-35, вроде бы, принял свой последний бой в составе немецкого танко-истребительного батальона в окрестностях Берлина. Однако относительно недавно в интернете появились фотографии полигона в Куммерсдорфе, которые были сделаны советскими фотографами в 20-х числах апреля 1945 года. Там есть отдельный снимок, на котором хорошо просматривается Т-35. Вероятно, немцы вытащили танк из бокса, действительно собираясь использовать его для защиты полигона, но при этом вооружение на нём полностью отсутствовало, а гусеничные цепи были уложены рядом. То есть, рассказ Терите следует интерпретировать так, что танк в часть передали, но в небоеспособном состоянии. Вероятно, поэтому, как явствует со слов рассказчика, экипаж тут же оставил его. Таким образом, никакого «последнего боя» Т-35 на улицах Берлина не было. Дважды осмотрев трофей, советские специалисты отправили его на слом.

    До наших дней сохранился только один Т-35А образца 1933/37гг., ранее принадлежавший полигону НИБТ. Сейчас он демонстрируется в танковом музее в Кубинке. (Рис.741)

 

Рис.741 – Т-35А в Кубинке.

 

    *САУ на базе Т-35.

    17 сентября 1931г. Спецмаштрест получил задание на разработку средств механизации артиллерии особой мощности. Предлагалось в срок до 1 мая 1932г. разработать и представить на согласование артиллерийскому управлению РККА шасси триплекса Тяжелой Артиллерии Особого Назначения (ТАОН), который должен был состоять из 152-мм (или 130-мм) пушки большой мощности, 203-мм гаубицы обр. 1929/31 годов и 305-мм мортиры обр. 1931г. Эскизы самоходок были представлены в июле. Из трех имевшихся вариантов для САУ Особого Назначения пришлось выбрать только 203-мм гаубицу Б-4 обр.1929/1931 гг. Пушка калибром 152,4-мм и 305-мм мортира ещё не были созданы.

    Работы по изготовлению рабочих чертежей и прототипа СУ-14 были начаты в 1933 и проводились по инициативе П.Н. Сячинтова на Опытном заводе Спецмаштреста №185, а 31 января 1935 г. опытный завод № 185 получил официальное задание на проведение капитальной модернизации СУ-14 для устранения всех замеченных недостатков. (Рис.742)

 

Рис.742 – Лист задания на модернизацию СУ-14, 1934г.

 

    Ходовая часть под САУ была выбрана от танка Т-35. В то же время, на шасси использовался мотор и трансмиссия от танка Т-28 – см. «Дополнительные сведения» из альбома з-да №185 (Рис.743).

 

Рис.743 – Сведения о СУ-14 из альбома з-да №185.

 

      Опытный образец САУ был готов в мае 1934 года. (Рис.744)

 

 

Рис.744 – СУ-14, 1934г.

 

    Масса машины составила 47 т. Экипаж 7 чел. Орудие Б-4 устанавливалось в средней части корпуса на открытой платформе. Под полом можно было разместить 8 выстрелов. Гаубица Б-4 предназначалась для борьбы с «особо мощными укреплениями». При длине ствола 25 калибров Б-4 имела откат 850-1400 мм и углы наведения от 0 до 60° по вертикали и ±4° по горизонту. В номенклатуру боеприпасов входили фугасные (Ф-625 и Ф-625Д) и бетонобойные (Г-620 и Г-620Т) снаряды. При раздельном картузное заряжании предусматривалось использовать полный и 11 переменных зарядов. При этом масса полного заряда составляла 15,0-15,5 кг пороха, а 11-го 3,24 кг. Начальная скорость бетонобойного снаряда составляла 607 м/с, а фугасного в пределах 280-607 м/с, в зависимости от типа заряда. Орудие снабжалось панорамным прицелом системы Герца. Помимо гаубичного вооружения САУ была вооружена тремя 7,62-мм пулемётами ДТ в шаровых установках.

   Непосредственно до отправки на полигон САУ оснастили орудием Б-4 со стволом «малой мощности» (-?), после чего были начаты опытные стрельбы. В целом, отзывы о возможностях данной артиллерийской системы были благожелательными, однако при выстрелах САУ раскачивалась и находиться на ее палубе (рабочая площадка САУ называлась именно так) было возможно, только крепко держась за поручни. Кроме того, не удалось вложиться в нормативы по скорострельности, поскольку боеприпасы приходилось поднимать на палубу при помощи крана и лебёдок. Ненадежной была признана конструкция сдвижного пола-люка, где хранился возимый боекомплект, который в ходе испытаний сломался. В процессе ходовых испытаний треснуло несколько траков, возникли шумы в коробке передач, перегревался двигатель, и поэтому испытательный пробег на 250 км отменили.

    Ремонт самоходки занял несколько месяцев, улучшенная СУ-14 была доставлена на НИАП осенью 1934г. САУ получила усиленные гусеничные траки и улучшенную систему охлаждения. Ствол орудия малой мощности был заменен на ствол большой мощности с лейнером. Теперь испытания проводились в обратном порядке – сначала обкатка, затем стрельбы. Во время испытаний выстрелы производили не только вдоль направления движения под большим углом возвышения, но и горизонтально, при крайних углах наведения, даже при поднятых сошниках. Но и после доработок СУ-14 нельзя было рекомендовать на вооружение из-за обилия технических изъянов и конструктивных недоработок.

    31 января 1935 года з-д №185 Спецмаштреста получил задание на капитальную модернизацию СУ-14. Для этого, КБ завода разработало возимое поворотное основание на шариковой опоре, вращение которого осуществлялось при помощи двигателя САУ. Кроме того, потребовалось внести значительные изменения в конструкцию ходовой части и трансмиссии. В качестве альтернативной артиллерийской системы было выбрано 152,4-мм орудие Б-10 (-?). Модернизация САУ проводилась в феврале-марте 1935 года. С первой попытки удалось улучшить только шасси, которое теперь получило трансмиссию и главный фрикцион от Т-35А – орудие, скорее всего, не менялось. Ведущие колеса перенесли вперёд и несколько изменили форму бортового экрана, уменьшив его в размерах. (Рис.745)

 

Рис.745 – СУ-14 обр.1935г.

 

    В таком виде с 5 апреля по 24 августа 1935 года испытательно-сборочным цехом Опытного завода №185 проводились специальные заводские испытания модернизированной СУ-14. Машина преодолела более 500 км в различных условиях, продемонстрировав неплохие ходовые качества. Однако вновь отмечались многочисленные недостатки. В частности, выяснилось, что через шаровые амбразуры, предназначенные для пулеметов ДТ, вести огонь невозможно, так же как невозможно быстро воспользоваться возимым боекомплектом (8 выстрелов), который находился под съемными крышками палубы, блокированными в походном положении телом орудия.

   На основании полученных данных в начале 1936 года был построен эталонный вариант самоходной установки, получивши индекс СУ-14-1. (Рис.746)

 

 

Рис.746 – Эталонный вариант СУ-14-1, 1936г.

 

     В очередной раз была улучшена конструкция КПП, главного фрикциона, тормозов и бортовых передач (ряд агрегатов заимствовались от танка Т-35), в стороны от кабины водителя были вынесены выхлопные трубы, усовершенствованы опорные сошники. САУ получила двигатель М-17-1, форсированный до 680 л.с., что позволяло при боевой массе 48500 кг развивать максимальную скорость по шоссе до 31,5 км/ч. В ходовой части применили более толстые листы коренной рессоры и отказались от механизма выключения подвески на время стрельбы. Вооружение самоходки осталось без изменений – 203-мм орудие (-?). Возимый боезапас в 8 выстрелов считался резервным и был предназначен для открытия быстрого огня. Основной боекомплект, состоявший из 50-60 выстрелов, должен был подвозиться на тягаче типа «Коминтерн». В случае поломки САУ её буксировка могла производится при помощи двух таких машин. Вместе с тем, боекомплект к пулеметам ДТ был уменьшен до 2196 патронов. Броневая защита осталась неизменной по сравнению с броневой защитой самоходной установки СУ-14, за исключением толщины фальшборта, величина которой была уменьшена с 10 до 6 мм. Броневые листы корпуса соединялись сваркой и заклепками. В течение апреля-сентября 1936 года СУ-14-1 прошла около 800 км без особых замечаний, а с 28 апреля по 29 ноября 1936 г. проводились многократные стрельбы на НИАПе.

    В конце ноября 1936г. с Уралмашзавода и завода «Баррикады» были доставлены 152-мм длинноствольные орудия У-30 и Бр-2, после чего сразу начался их монтаж на обе опытные САУ. (Рис.747, Рис.748)

 

 

Рис.747 – Модернизированный вариант СУ-14 со 152-мм орудием большой мощности У-30, 1936г.

 

Рис.748 – СУ-14-1 со 152-мм орудием Бр-2.

Нижний снимок – предположительно.

 

    Особо удачной тогда казалась установка Бр-2 - эта пушка серийно производилась с 1936 года в двух базовых модификациях, с глубокой и мелкой нарезкой ствола. Для неё использовалось два типа боеприпасов (осколочно-фугасный и бетонобойный), но максимальная скорость снаряда составляла уже 880 м/с. Дальность стрельбы - 27 км.

   В феврале 1937 года модернизированные таким образом СУ-14 и СУ-14-1 успешно прошли полный цикл испытаний.

    Планом на 1937г. предусматривалось изготовление установочной серии из пяти машин СУ-14-Бр-2, а с 1938г. предполагалось наладить их серийный выпуск. Однако в 1937г. были расстреляны П.Н. Сячинтов и создатель гаубицы Б-4, начальник з-да «Большевик» Магдисиев. Тема по самоходкам ТАОН оказалась замороженной. Машины СУ-14 отправились на хранение.

   Новое руководство АБТУ в лице Павлова в 1939г. попыталось реанимировать тему. К лету 1939г. запланировали создание 280-мм самоходной мортиры СУ-14-Бр-5.

   Очередной импульс по продолжению работ над САУ ТАОН придали события Зимней войны с Финляндией 1939-1940гг, когда РККА столкнулась с реальной потребностью в такого типа машинах. Постановлением Комитета Обороны СССР от 17 января 1940 г. «О спецзаданиях для нужд Действующей армии» заводу №185 имени С.М. Кирова поручалось «отремонтировать и экранировать броневыми листами две СУ-14», чтобы те имели возможность расстреливать ДОТы прямой наводкой с дистанции 1500-2000 метров. Однако процесс бронировки и ремонта САУ затянулся. Броневые листы с Ижорского завода стали прибывать в конце февраля, а экранировка машин была окончательно завершена к марту, когда война с Финляндией закончилась.

    После установки дополнительной брони толщиной 30-50 мм, полностью закрывшей боевое отделение, масса СУ-14 возросла до 64 тонн. Обкатка обеих машин была проведена 27 марта 1940г. СУ-14 (Рис.749) и СУ-14-1 (Рис.750) прошли 26 км.

 

 

Рис.749 – Забронированная СУ-14.

 

 

Рис.750 – Забронированная СУ-14-1.

 

    В отчете было указано, что «на 3-4 передаче скорость не превышает 20-22 км/ч., при движении по целине двигатель работает напряженно, развороты происходят тяжело». Из-за сильной перегрузки на опытном образце СУ-14 резиновые бандажи опорных катков пришлось заменить металлическими.

    В апреле 1940 года СУ-14 и СУ-14-Бр-2 проходили испытания на НИАПе, а в июле их передали в состав группы танков капитана П.Ф. Лебедева, дислоцированной в Киевском Особом военном округе. В сентябре 1940 г. обе машины передали на хранение полигону НИБТ.

   С консервации САУ были сняты осенью 1941 года, когда немцы подошли вплотную к Москве. СУ-14 и СУ-14-1, вместе с СУ-100Y включили в состав «Отдельного тяжелого дивизиона особого назначения» и выдвинули к станции Кубинка. Здесь экипажи САУ получили задание вести стрельбу по наступающему противнику с закрытых позиций. Точных сведений об их применении нет, и ряд авторов допускают, что, возможно, ни одного выстрела они так и не сделали.

    Самоходки СУ-14 и СУ-14-1 пережили войну. СУ-14 была отправлена на слом в 1960-е гг., а «экранированную» СУ-14-1 (с пушкой Бр-2) передали музею БТТ в Кубинке. (Рис.751)

 

 

Рис.751 – В Кубинке.

 

    *И снова легкие плавающие.

    «Система танкового вооружения на вторую пятилетку», принятая в 1933г., сохраняла в РККА плавающий танк Т-37А в его неизменном виде, но попытки улучшения типа «разведывательного» плавающего танка начались уже в том же 1933 году. Как замечает Свирин: «Это было связано с тем, что изначально переброску Т-37А планировалось проводить в кузовах грузовиков, но ни ЗИС, ни ЯАЗ таких грузовиков в СССР в начале 1930-х в серии не освоили. Попытки же осуществлять переброску танков, входивших в состав мехбригад и мехкорпусов, своим ходом приводили к массовому выходу машин из строя по причине поломок в ходовой части и перегрева двигателя». В конце 1933 года решили, что войска нуждаются в легком плавающем танке с колесно-гусеничный ходом «для разведподразделений мотомехвойск». Данный вид движителя позволял увеличить ресурс танка (ходовой, гусениц), уменьшить расход топлива, увеличить скорость по шоссейным дорогам, для переброски не требовались грузовики. В декабре 1933г. управляющий Спецмаштреста Нейман объявил конкурс на проектирование плавающего колесно-гусеничного танка Т-43 с премиальным фондом в 20 тыс. руб. В конкурс включились Опытный завод Спецмаштреста им. С.М. Кирова (з-д №185), с проектом танка Т-43-1, и завод № 37 (бывший 2-й автозавод ВАТО), разрабатывавший Т-43-2. Интересно, что в альбоме з-да №185 танк, разрабатывавшийся на з-де №37 именуют просто – Т-43, а танк опытного з-да №185 – Т-43-1. В обоих случаях предполагалось использовать двигатель FordV8 объемом 3,6 литра с 65 л.с. – его производство должен был освоить ГАЗ.

    На Опытным заводе им. С.М. Кирова проект Т-43-1 разрабатывался инженерами М. Зигелем, В. Симским и Максаковым под руководством С. Гинзбурга. Они выполнили эскизный проект в двух вариантах: один вариант – с 45-мм пушкой в неподвижной рубке (Рис.752), другой – с одним 7,-62 мм пулеметом ДТ во вращающейся башне.

 

Рис.752 – Вариант Т-43-1 с 45-мм орудием (Т-43-1-45).

 

   После рассмотрения проектов, был принят вариант с пулеметом во вращающейся башне. (Рис.753)

 

Рис.753 – Проекции Т-43-1.

 

    По проекту танк Т-43-1 имел расчетную массу 3,6 тонн. Габариты: длина – 4000 мм, ширина – 2150 мм, высота – 1750 мм, клиренс – 300 мм. Корпус и башня изготавливались из броневых листов и штампованных деталей на клепке. Бронирование вертикальных элементов корпуса и башни – 9 мм, крыши корпуса 6 мм, днище – 4 мм. Экипаж – 2 чел. Вооружение танка – пулемет ДТ – устанавливалось во вращающейся башне. Боекомплект 2500 патронов.

    Неприятной неожиданностью оказалось необходимость замены 65-сильного фордовского двигателя на 40-сильный при 2200 об/мин жидкостного охлаждения двигатель ГАЗ-АА – пишут, что ГАЗ не смог освоить выпуск 65-сильного мотора. Над двигателем на крыше корпуса размещался радиатор того же ГАЗ-АА, под которым был помещен вентилятор с ременным приводом от двигателя.       Трансмиссия танка заимствовалась от грузовика ГАЗ и состояла из КПП (4/1), двойного дифференциала и бортовой передачи колесного хода.

    Занимательно для колесно-гусеничного танка выглядела его ходовая часть. Она состояла из трех пар обрезиненных опорных катков большого диаметра, двух ведущих и двух направляющих колес. При движении на колесах ведущими становилась задняя пара катков. Катки соединялись с ведущими осями при помощи карданных валов. Подвеска задней пары катков была кривошипно-пружинной. Управляемой являлась передняя пара катков – водитель поворачивал ей при помощи обычного рулевого колеса.

    Еще более любопытно выглядело отсутствие на плавающем танке винтов и руля для перемещения на плаву. Правда в графе «Дополнительные данные» формуляра на Т-43-1 из альбома з-да №185 указывалось. «Гребной винт в одном агрегате с ведущим колесом». Для целей передвижения по воде использовались поперечные лопасти на ведущих колесах, так что при движении на плаву «вода засасывалась ведущим колесом сбоку по ходу танка, с силой отбрасывалась на направляющий аппарат, заворачивающий поток на угол 90 градусов, создавая, таким образом, реакцию струи воды, направленную по ходу движения танка». Поворот танка на плаву осуществлялся путем изменения числа оборотов соответствующего ведущего колеса.

    Проект Т-43-2 разрабатывался на заводе № 37 конструкторами Сазоновым, Брусенцовым, Козыревым, Зориным под руководством Н. Астрова. (Рис.754)

 

Рис.754 – Т-43-2.

 

    Масса 4,2 т – по данным альбома з-да №185, во многих источниках приводится другое значение – 3,56 т. Габариты: длина – 4020 мм, ширина – 2150 мм, высота – 1810 мм, клиренс – 300 мм на гусеницах, 270 мм на колесах (- или наоборот, в данных альбома. з-да №185 этот показатель приводиться через числитель и знаменатель без пояснений). Бронирование: лоб корпуса 9 мм, борт корпуса 8 мм, башня 9 мм, крыша корпуса 6-4 мм, днище 4 мм. Корпус и башню танка предполагалось изготавливать сваркой, из бронелистов, но на деле опытный образец изготовлялся клепкой.  Экипаж 2 чел. Вооружением танка являлся 7,62-мм пулемет ДТ, установленный в лобовом листе башни, кроме того, на крыше танка имелась зенитная турель, поэтому в некоторых источниках вооружение указывают – 2 пулемета. Боекомплект 3000 патронов.

    Т-43-2 так же, как и Т-43-1, получил двигатель ГАЗ-АА с КПП и радиатором одноименного грузовика. Охлаждение двигателя осуществлялось нагнетающим вентилятором, трансмиссия состояла из коробки перемены передач, двойного дифференциала и бортовой передачи колесного хода.

   Ходовая часть состояла из трех пар опорных катков, двух направляющих, двух ведущих и двух поддерживающих катков. Подвеска - балансирно-свечевая, индивидуальная. На плаву танк должен был двигаться при помощи гребного винта, а направляться рулем.

    2-4 августа 1934г. состоялось расширенное заседание техсовета Спецмаштреста с участием руководства УММ по обсуждению проектов Т-43-1 и Т-43-2. Участники заседания отметили, что оба варианта достаточно технологичны в производстве. В итоге приняли мнение представителя Спецмаштреста Маркина, который высказался за то, чтобы пустить в серийное производство обе машины и выбрать лучшую по результатам сравнительной войсковой эксплуатации. Правда, от серийного производства отказались, но УММ разрешило изготовить опытные образцы обеих машин.

    Неожиданно в процесс разработки легкого колесно-гусеничного плавающего танка вклинился еще один участник - конструктор КБ-Т з-да №37 П. Шитиков. Он был занят в проектировании Т-43-2, но выполнил собственный проект колесно-гусеничного плавающего танка и танкетки-транспортера. В КБ-Т завода № 37 к его проекту отнеслись скептически. Тогда он написал письмо К. Ворошилову, в котором, в частности. говорилось: «Я имею все основания полагать, что проект, над которым я работал, имеет значительное превосходство, то есть больше качественных показателей, чем официальные проекты. Он легче по массе, скорость движения выше, лобовые листы корпуса расположены под наклоном, полное отсутствие алюминиевого литья». Нарком направил письмо на имя начальника УММ. Для рассмотрения вопроса по существу в ноябре 1934г. собралась комиссия под началом председателя Научно-технического комитета УММ Лебедева. На заседании высокой комиссии П. Шитиков высказал следующие соображения: «В быстроходных машинах ведущее колесо гусеничного хода является вредным, и в своем проекте я от него отказался. Ведущим колесом гусеничного хода является то же, что и на колесном ходу, причем гусеничная цепь охватывает его только на половину окружности. Этого вполне достаточно, так как нормальное сцепление достигается как за счет трения, так и зацеплением имеющихся на ободе колеса выступов за клыки гусеницы. Такое решение значительно упрощает конструкцию. Корпус весь выполнен из листов, расположенных наклонно, что обеспечивает хорошую пулестойкость». Присутствовавшие на совещании представители КБ-Т завода № 37 и Опытного завода Спецмаштреста им. Кирова Н. Астров, В. Симский, Н. Козырев обратили внимание на множественные недостатки конструкции, сложность в массовом изготовлении корпуса, неработоспособность танка при движении на гусеничном ходу под большой нагрузкой. Тогда П. Шитиков выдвинул еще один козырь – значительное уменьшение массы танка (до 2,5 т), что должно было, по его мнению, положительно сказаться на ресурсе ходовой части, а также танк такой массы можно было перевозить в кузове трехтонного грузовика типа ЗИС. За проект высказался начальник 3-госуправления УММ РККА Павловский: «Хочется отметить простоту конструкции, особенно подвески. Корпус будет трудным и дорогим, но при исправлении отдельных мест конструкции машина ходить будет». Комиссия постановила: «Проект тов. Шитикова подлежит переработке, заводу №37 оказать ему в том соответствующую помощь».

    Оба «официальных» танка по программе Т-43 были готовы к началу апреля 1935г. (Рис.755, Рис.756)

 

Рис.755 – Т-43-1.

 

 

Рис.756 – Т-43-2.

 

     Сравнительные испытания танков начались в конце апреля.

     Т-43-1 продемонстрировал следующие характеристики: скорость на гусеницах – 46 км/ч, скорость на колесах – 62 км/ч, скорость на плаву 6 км/ч, запас хода на гусеницах 150 км, запас хода на колесах 350 км, перекрываемый ров 1,6 м, вертикальная стенка 0,7 м, угол подъема 25°, угол спуска 25°.

    По танку Т-43-2 получены следующие данные: скорость на гусеницах – 40 км/ч, скорость на колесах – 60 км/ч, скорость на плаву 4 км/ч, запас хода на гусеницах 300 км, запас хода на колесах 260 км, перекрываемый ров 1,5 м, вертикальная стенка 0,6 м, угол подъема 25°.

   На испытаниях оба танка показали себя ненадежными - больше ремонтировались, чем испытывались.

    У Т-43-1 выявились большие затруднения при движении на плаву (Рис.757), так как танк не мог нормально двигаться на воде с надетыми гусеничными цепями.

 

Рис.757 – Т-43-1 на плаву.

 

     Чтобы обеспечить танку движение со скоростью 4-5 км/ч двигатель должен был развивать не менее 400 об/мин, что соответствовало скорости по шоссе 35 км/ч. При попадании на мелководье гусеницы цеплялись за подводные препятствия или грунт и рвались. Двигаться задним ходом на плаву Т-43-1 вообще не мог, т.к. двигатель в этом случае развивал всего 60 об/мин, что позволяло плыть со скоростью не более 0,5 км/ч.

    Танк Т-43-2, как пишут, испытывал проблемы с движением на колесном ходу, к тому же скорость на воде всего 4 км/ч вряд ли могла обрадовать военных.

     После завершения испытаний решили, что эти машины не годятся для принятия на вооружение. В конце 1935г. работы по колесно-гусеничным плавающим танкам Т-43 были окончательно прекращены.

    Шитиков также приступил к реализация своего проекта в 1935г., но это был уже проект чисто гусеничного плавающего танка – действительно, зачем танку, возимому на большие расстояния в кузове грузовика еще и собственный колесный ход. Весной 1935г. опытный образец, получивший индекс Т-37Б был готов. (Рис.758)

 

 

 

Рис.758 – Т-37Б.

 

     Масса машины 2700 кг (на взвешиваниях от 2620 до 2690 кг). В альбоме з-да №185 масса танка указана в 2,8 т. Габариты: длина – 3730 мм, ширина – 1940 мм, высота – 1730 мм, клиренс – 300 мм. Бронирование: лоб корпуса, борт корпуса, корма корпуса – 9 мм, башня - 7 мм, днище – 4 мм. Отделения управления и боевое были совмещены. Танк отличался относительно большой цельноштампованной конической башней с шаровой установкой под пулемет – коническая форма повышала пулестойкость. Башня покоилась на невысокой цилиндрической коробке. Поворот башни производился с помощью спинного упора. Башня должна была иметь круговое вращение, но в ходе испытаний выяснилось, что вести огонь назад по ходу танка нельзя, так как особенности посадки экипажа мешали этому. Экипаж танка состоял из двух человек, которые располагались «в затылок» в боевом отделении под башней. Для посадки и высадки экипажа применялся башенный люк. Механик-водитель влезал в танк первым, и его рабочее место находилось в корпусе, а наблюдательный лючок-пробка – в подбашенной коробке. Командир танка входил в танк последним, а покидал его первым, так как его рабочее место находилось в башне позади и вверху относительно механика-водителя. В случае гибели командира танка механик-водитель оказывался запертым на своем месте, так как вытащить командира и освободить путь себе он никак не мог. Кроме того, через отверстия в нижней части башни осуществлялся засос воздуха для охлаждения двигателя - по мнению конструктора, это должно было положительно сказаться на безопасности системы воздушного питания и охлаждения с точки зрения возможности ее заливания дождевой водой и волнами во время плавания. Вооружение танка – один пулемет ДТ. Боекомплект 1512 патронов (24 диска).

    В качестве силовой установки использовался все тот же четырёхцилиндровый карбюраторный автомобильный двигатель жидкостного охлаждения ГАЗ-АА мощностью 40 л.с. Мотор устанавливался вдоль левого борта в корме корпуса. Силовая передача использовалась от автомобиля ГАЗ-АА. Ёмкость бака 110 л.

    Ходовая часть танка, применительно к одному борту, состояла из ведущего колеса переднего расположения цевочного зацепления, двух тележек подвески, оснащённых двумя одинарными опорными литыми катками с резиновой ошиновкой, заднего опорного катка, увеличенного диаметра (который включался во вторую тележку), этот каток, как пишут, также выполнял роль направляющего колеса, одного поддерживающего ролика. Как упругий элемент в системе подрессоривания подвески применялись горизонтальные винтовые пружины, в первой тележке, и пластинчатые рессоры — во второй.

    На плаву танк двигался и управлялся с помощью трёхлопастного винта, расположенного в поворотном цилиндрическом «направляющем аппарате». Для откачки воды, попадающей в корпус, применялась водооткачивающая помпа.

    Во время испытаний машина развивала скорость 45 км/ч по шоссе, 6 км/ч по воде, запас хода 230 км. Преодолеваемые препятствия: ширина рва – 1,4 м, высота стенки 0,5 м, подъем - 33°. При эксплуатации были отмечены многочисленные поломки МТО, затекание воды в люк водителя при сходе в воду и выходе из нее, спадание гусеничных цепей, недостаточная маневренность на воде, «недоработки конструкции ходовой части».

    Таким образом, по сумме показателей Т-37Б оказался хуже серийного Т-37А и от его дальнейшей доработки отказались. Однако летом 1935г. Шитиков подает проект нового, улучшенного танка – Т-37В, который отличался задним расположением ведущего колеса, дальнейшим облегчением конструкции, улучшением размещения членов экипажа, увеличением запаса хода. Вот какие преимущества своей новой машины раскрывал товарищ Шитиков в письме зам. начальнику АБТУ РККА Г. Бокису от 28 июня 1935г.: «Информирую Вас, что мною уже окончательно закончена модернизация Т-37А, которая содержит: 1) по весу легче, следовательно, скорость выше; 2) имеет лучшую пулестойкость; 3) изготовление значит, проще; 4) свободно размещены командир и водитель, они могут свободно обмениваться местами, не выходя из танка; 5) лучшая плавучесть. Прошу посмотреть эту работу. Она проделана в порядке социалистического соревнования по рабочему проекту». Проект Т-37В был рассмотрен УММ (- видимо, тоже в порядке социалистического соревнования), но о его постройке речи уже не шло.

    Заканчивая тему танков товарища Шитикова, взглянем на конструкцию гусеничного транспортера, предложенного им, на базе танка Т-37Б. (Рис.759)

 

Рис.759 – Транспортер Шитикова.

 

   Масса 2,6 т. Габариты: длина – 2350 мм, ширина – 2334 мм, высота – 1470 мм, клиренс – 300 мм. По бронированию транспортер соответствовал Т-37Б. Экипаж транспортера состоял из 2-х человек. В лобовом листе корпуса мог быть установлен 7,62-мм пулемет ДТ. Вероятно, машина могла использоваться как артиллерийский тягач, поскольку в формуляре транспортера из альбома з-да №185 в графе «Дополнительное оборудование» говорится: «Сиденья для 6 чел. Орудийного расчета».

    Источники сообщают, что в скором времени машина была разобрана.

   *Новый базовый легкий плавающий танк.

    Еще до завершения работ над танками Т-43 КБ завода № 37 под руководством Н. Астрова начало проработку нового варианта гусеничной амфибии на базе Т-37А, которая была бы надежнее, имела бы больший запас плавучести и запас хода. Проект получил заводской индекс 09А. При разработке нового танка конструкторы старались использовать элементы Т-37А, к этому времени хорошо освоенного в производстве. Новый вариант получил армейский индекс Т-38. (Рис.760)

 

Рис.760 – Внутренняя компоновка танка Т-38.

 

    Компоновка нового плавающего танка была аналогична Т-37А, но башня заняла левое от центральной оси машины положение, а механик-водитель был размещен справа. В Т-38 отказались от дополнительных надгусеничных поплавков, плавучесть танка обеспечивалась только увеличенным водоизмещением герметичного бронекорпуса. Для этого при сохранении базы танка у новой машины максимально увеличили ширину корпуса.

    Масса 3250 кг. Габариты: длина – 3780 мм, ширина – 2334 мм, высота – 1630 мм, клиренс 300 мм. Броневой корпус имел простую коробчатую форму, собирался при помощи заклепок и сварки на каркасе из подкладных уголков из катаных листов броневой стали толщиной 4, 6 и 9 мм. Лоб корпуса состоял из верхнего листа толщиной 6 мм, расположенного под углом 80° к вертикали, и нижнего, толщиной 9 мм, расположенного под углом 20°. Борта, собиравшиеся из листов толщиной 9 мм — вертикальные, кормовая часть состояла из трёх листов: верхнего, толщиной 6 мм, расположенного под углом 80°, среднего и нижнего, толщиной 9 мм, расположенных под углом 20° и 60°, соответственно. Стенки рубки механика-водителя — толщиной 9 мм, лобовой лист рубки был расположен под углом 10°, борта и корма — вертикальные. Крыша и днище танка были образованы бронелистами 4-мм толщины, в лобовой части танка днище имело наклон 80°. Башня Т-38 собиралась из бронелистов толщиной 4 и 8 мм. Вертикальные стенки башни собирались из 8-мм броневых листов, горизонтальные же поверхности — из листов 4-мм толщины. (Рис.761)

 

Рис.761 – Схема бронирования Т-38.

 

    Экипаж 2 чел. Командир танка размещался слева на сиденье мотоциклетного типа, регулируемом по высоте, механик-водитель - справа. Вооружение один 7,62-мм пулемет ДТ в шаровой установке в башне. Боекомплект 1512 патронов. Конструктивно башня была аналогична башне Т-37А имела цилиндрическую форму с нишей в лобовой части.

    Двигатель и трансмиссия танка остались прежними. Двигатель ГАЗ-АА (он же Форд-АА), карбюраторный, 4-цилиндровый, мощностью 40 л.с. при 2000 об/мин.  Трансмиссия состояла из сцепления, четырехскоростной коробки передач, карданного вала, главной передачи, сначала простого дифференциала, а после - бортовых фрикционов с тормозами и бортовых передач. К коробке передач крепился редуктор отбора мощности на трехлопастный гребной винт левого вращения. Агрегаты трансмиссии размещались по оси между сиденьями членов экипажа.

    Ходовая часть (на один борт): 4 опорных катка, сблокированных в 2 тележки на пружинных рессорах, один поддерживающий ролик (на серийных машинах будет 2 поддерживающих ролика), передние ведущие и задние направляющие колеса, мелкозвенчатая гусеница со стальными траками.

   На плаву Т-38 двигался при помощи трехлопастного винта, для изменения направления использовался плоский руль. (Рис.762)

 

Рис.762 – Гребной винт и руль на Т-38.

 

    Привод к винту при помощи карданного вала осуществлялся от редуктора отбора мощности на КПП. Поворот танка при движении на плаву осуществлялся при помощи руля.

    Электрооборудование Т-38 было выполнено по однопроводной схеме с бортовым напряжением 6 В. В качестве источников электроэнергии использовались аккумулятор З-СТП-85 и генератор ГБФ-4105.

    Машина могла снабжаться рацией 71ТК (71-ТК-1) с поручневой антенной, крепившейся по периметру корпуса и танкофоном.

   Опытный образец танка Т-38 вышел на испытания в июне 1935г. (Рис.763)

 

Рис.763 – Опытный Т-38, в ходовой один поддерживающий ролик.

 

    Машина проходила заводские испытания с 3 по 17 июля. Танк разгонялся по шоссе до 45 км/ч, на плаву – до 6 км/ч. Запас хода по шоссе 220 км. Среднее удельное давление на грунт 0,44 кг/ см². Преодолеваемые препятствия: высота стенки 0,5 м, ширина рва 1,4 м, подъем 33°. Несмотря на то, что машина создавалась с широким использованием задела по серийному Т-37А, обнаружилось большое количество недоработок. Танк ломался практически во время каждого выхода на пробег. Согласно отчету, переданного директором завода №37 в АБТУ, танк большую половину провел на ремонте, ввиду большого количества технических недостатков.

    Вопрос о дальнейшей судьбе Т-38 оказался неочевидным. Т-38 спасло то, что конкуренты (танки по теме Т-43 и танк Шитикова), которые испытывались почти параллельно оказались еще хуже. Испытания Т-38 были продолжены и завершились в январе 1936г.

    Решением от 26 февраля 1936г. новый плавающий танк был принят на вооружение РККА под обозначением Т-38. По другой версии – танк Т-38 был принят на вооружение Красной армии взамен Т-37А 29 февраля 1936г. постановлением Совета труда и обороны (СТО) СССР. Перед запуском в серийное производство в конструкцию внесли несколько изменений. Ходовая часть дополнилась вторым поддерживающим роликом и немного изменили конструкцию корпуса. (Рис.764)

 

Рис.764 – Серийный Т-38.

 

    Небольшое количество танков первой серии оснастили башнями, изготовленными Ижорским заводом ещё для Т-37А, но впоследствии на Т-38 устанавливались башни Подольского з-да им. Орджоникидзе. Вероятно, уже в ходе серийного строительства танков второй производственной серии на танках Т-38 взамен использовавшегося простого дифференциала появились бортовые фрикционы. Замена дифференциала бортовыми фрикционами и отбор мощности на гребной винт через специальный редуктор должны были существенно повысить маневренные качества танка.

     Осенью 1936г. один из серийных образцов Т-38 был доставлен для всесторонних испытаний на полигон НИБТ. Эта машина имела одну отличительную черту – в конструкции тележек ходовой отсутствовал поршень внутри горизонтальной пружины, а чтобы направляющий стержень не выскочил из трубки к кронштейнам тележки крепился стальной трос. С сентября по декабрь улучшенный танк прошел 1300 км по дорогам и пересеченной местности. В отчете по испытаниям было сказано следующее: «Танк Т-38 пригоден для решения самостоятельных тактических задач. Однако для повышения динамики необходимо поставить двигатель М-1. Кроме того, необходимо устранить недостатки: гусеница спадает при движении по пересеченной местности, недостаточна амортизация подвески, рабочие места экипажа неудовлетворительны, водитель имеет недостаточный обзор влево, повысить плавучесть танка». Некоторые из этих замечаний реализовали на танках выпуска 1937г. В ходовой части Т-38 появились «тележки нового образца» (без поршня внутри пружины). Над смотровой щелью механика-водителя был введен небольшой бронещиток, предохранивший от попаданий мелких осколков и пуль. В этом же году отдельные Т-38 начали комплектовать радиостанцией 71ТК-3 со штыревой антенной, установленной в верхнем переднем листе корпуса между башней и рубкой водителя.
    В условиях войсковой (нормальной) эксплуатации проявилось множество недостатков и дефектов. Самое досадное - у плавающего танка Т-38 возникали проблемы в водной среде. При движении по воде категорически запрещалось совершать резкие маневры на максимальных оборотах винта или включать реверс – в противном случае танк зарывался носом и тонул. Малое водоизмещение не позволяло перевозить на его броне через водные препятствия даже двоих пехотинцев, поскольку перегрузка в 120-150 кг также могла привести к самым печальным последствиям. Чтобы улучшить мореходные качества Т-38, в том числе для перевозки десанта, на него в частях по рекомендации АБТУ, в 1937-38 гг. пытались устанавливать поплавки, снятые с ремонтных, или списанных Т-37А, но эта мера ухудшала проходимость и тормозила танк на плаву.

     При движении по суше, на марше Т-38 вел себя нисколько не лучше Т-37А, при этом сохранялась склонность гусениц к спаданию на поворотах. Ввиду недостаточной удельной мощности двигателя танк не мог нормально эксплуатироваться вне дорог (движение на мягком грунте было практически невозможно). Недостаточная эффективность охлаждения двигателя привела к тому, что почти половина танков Т-38, участвовавших в летних учениях 1937г. (19 шт. из 31), во время марша при температуре воздуха 27-29°С, вышли из строя от перегрева двигателя, причем 11 танков требовали большого ремонта вплоть до полной замены силового агрегата. К этому ещё можно добавить повысившуюся стоимость производства.

    Итоги летних маневров 1937г. привели к тому, что осенью танк был объявлен небоеспособным, его производство было временно прекращено. К тому времени в войска поступило не менее 1000 танков Т-38 и снимать машину с вооружения не решились. КБ завода № 37 получило задание провести доработку конструкции танка с целью устранения отмеченных дефектов и улучшения боевых возможностей и эксплуатационных качеств, а на заводе начала работать спецкомиссия НКВД.

    На фоне испанских событий возник вопрос об усилении бронировании имеющихся танков, сделать это представлялось возможным путем установки навесной брони. Первый опыт по экранированию Т-38 был проведен ещё весной 1938г., когда один образец танка в опытном порядке был оснащен накладными бронелистами. Ещё один вариант усиления бронирования Т-38 был предложен в начале 1941г. группой слушателей ВАММ. Их предложение сводилось к установке легкосъёмной опалубки из 3-мм стальных листов, в пространство между которыми планировалось заливать бетонную смесь, причем сделать это можно было силами ПАРМ или полевых ремонтных бригад. О весовых характеристиках усиленных таким образом Т-38 сведений не сохранилось, но предполагают, что навеска подобных стально-бетонных блоков увеличивала массу танка приблизительно на 200 кг, что вело к ещё большему ухудшению ходовых характеристик. Работа по изготовлению опытных образцов была намечена на 3-й квартал 1941г., но из-за начавшейся войны на одного бетонированного Т-38 не выпустили. Более совершенным казался проект специалистов полигона НИБТ. Уже после поступления сообщений о больших потерях в легких танках летом 1941г. был разработан вариант по установке 12-мм бронелиста, крепившегося в передней части корпуса на бонках при помощи сварки. Этот лист также прикрывал собой подбашенную коробку, а для сохранения обзора с места механика-водителя в нем сделали небольшой вырез. Дополнительно такие же 12-мм бронелисты должны были устанавливаться на лобовую часть башни и верхнюю часть бортов. Обстрел, проведенный по доработанному танку из 7,62-мм немецкого противотанкового ружья, 12,7-мм пулемета ДК и 45-мм пушки дал положительные результаты, но 1 октября 1941г. работы свернули.

   Танки Т-38 в конце 1935г. начали выпускать на ГАЗе – к 1 февраля 1936г. произвели 40 таких машин, из которых военная приемка приняла 36 шт. На этом выпуск Т-38 на ГАЗ был закончен. Однако местное КБ приступило к проектированию собственного танка, превосходящего Т-38. Разработка танка, получившего заводской индекс «ТМ» (Танк Молотова), началась еще в январе-феврале 1936г. под руководством главного инженера завода В. Данилова. Весной 1936г. ГАЗ направил УММ письмо, в котором извещалось, что завод ведет проектные работы по созданию нового танка, причем «проектируемая машина будет иметь лучшие боевые и технические характеристики по сравнению с танком Т-38».

     За основу была взята ходовая часть серийного танка Т-37А, которую заметно удлинили, добавив третью тележку с опорными катками. Соответственно, был полностью перепроектирован корпус. (Рис.765)

 

Рис.765 – Боковая проекция ТМ.

 

    Масса 4,5 т. Габариты: длина – 4400 (4200) мм, ширина – 2240 мм, высота – 1756 мм, клиренс – 300 мм. Бронирование: лоб корпуса, башня — 9 мм, борт, корма корпуса — 8 мм, крыша, днище — 4 мм. Корпус ТМ собирался при помощи сварки. С внутренней стороны, в местах стыков листов бортов и днища, а также в местах установки двигателей и крепления кронштейнов тележек шасси, проводилось усиление посредством стальных угольников и балок. Сверху на корпус устанавливалась восьмигранная подбашенная коробка, смещенная влево. Башня танка ТМ, по форме напоминавшая усеченный конус со слегка вытянутой передней частью и плоскими лобовыми листами, также была сдвинута почти вплотную к левому борту. В ней устанавливался единственный 7,62-мм пулемет ДТ. Боекомплект 2205 патронов. Экипаж 2 чел. Обзор за обстановкой командир танка мог проводить через 5 отверстий в подбашенной коробке и 3 отверстия в башне. Находившийся справа от него механик-водитель имел только одну смотровую щель в переднем люке.

    На новом танке устанавливалось сразу два двигателя ГАЗ М-1, мощностью 50 л.с. каждый при 2800 об/мин, установленные на двух поперечных балках по бортам танка в кормовой части корпуса. Передние концы коленвалов были переделаны для установки карданных шарниров, которые соединялись блокировочным мостом через сцепления с валиком. Генератор и стартер имелись только у правого мотора, а запуск левого двигателя проходил с помощью педали через коробку отбора мощности от КПП. Система охлаждения обоих двигателей осуществлялась через общий вентилятор. Трансмиссия танка практически целиком состояла из автомобильных агрегатов. 5-скоростная КПП, главные сцепления и тормоза позаимствовали от грузовика ГАЗ-АА. Имелось два бортовых фрикциона. Привод от двигателей на передний ведущий мост проходил через удлиненные карданные валы от ГАЗ-ААА. При этом управление танков осуществлялось посредством специального штурвала.

    Водоходное оборудование перешло от танка Т-37А. Для движения на плаву ТМ был оснащен трехлопастным винтом, привод на который осуществлялся через блокировочный пост. Для управления при движении на воде танк был оборудован рулем, расположенным позади винта.

   По некоторым сведениям, к лету 1936г. были собраны два «эталонных» танка. (Рис.766)

 

Рис.766 – ТМ, 1936г.

 

    Первая машина была отправлена на НИБТ полигон (Кубинка), а вторая – осталась на заводе для отработки конструкторской и производственной документации, поскольку на заводе были уверены в принятии танка на вооружение.

   Испытания танка ТМ проводились на полигоне НИБТ в сентябре-октябре 1936г. ТМ показал, по сравнению с Т-38, несколько лучшую подвижность, управляемость и скорость хода. При движении по шоссе его скорость составила 50 (49) км/ч, а по пересеченной местности он мог двигаться даже на 3-й передаче. Скорость на плаву оказалась недостаточной – всего 3,7 км/ч. Кроме того, наблюдалось спадание гусеничных цепей при резких маневрах - недостаток был наследован от Т-37А. Отмечалось, что управление танка было легким, но обслуживание трудным из-за необходимости четкой регулировки главных фрикционов и тормозов, с тем чтобы они включались и выключались одновременно. В противном случае при трогании и торможении машина «юлила». Несмотря на высокие динамические показатели танка, проходимость и большой запас хода, впечатление о танке портило то, что при остановке или выходе из строя одного из двигателей танк терял подвижность.

    Испытание на плаву (Рис.767) показало также, что, несмотря на большие размеры, танк обладает недостаточным запасом плавучести, малой скоростью движения на плаву, а также недостаточно удобным включением и переключением винта.

 

Рис.767 – ТМ на плаву.

 

    По итогам испытаний ведущий испытатель НИБТ полигона, начальник 1-го отдела майор Кульчицкий писал: «Танк ТМ по своим динамическим качествам и проходимости имеет преимущества перед Т-38, но ненадежность ходовой части не дает возможность полностью выявить поведение отдельных механизмов (в особенности главных сцеплений и тормозов) при длительных безостановочных пробегах. Все вышеуказанные и ряд других производственно-конструкторских недостатков не позволяют дать исчерпывающей оценки танка ТМ. Танк ТМ необходимо доработать, устранив все конструкторско-производственные недостатки, отмеченные в выводах отчета, и после этого провести повторные испытания». Однако исполнить рекомендации по доводке машины не довелось – к тому времени на з-де №37 пустили в серию Т-38, да и цена ТМ оказалась немалой – 100 тыс. руб. за штуку. Работы по ТМ закрыли. Два построенных прототипа, скорее всего, в 1937-1938гг. разобрали.

    Так, счастливо избежав внезапного конкурента, Т-38 утвердился в нише легких плавающих танков.

   Массовое производство Т-38 с весны 1936г. развернули на з-де №37. Основным поставщиком бронекорпусов и башен стал Подольский завод им. Орджоникидзе. К лету новый танк вытеснил Т-37А из производства. К концу 1937г. выпустили 1063 линейных и 165 радийных Т-38. Затем последовал годичный перерыв, после чего построили еще 112 машин Т-38. Танки выпуска 1939г. ничем не отличались от предшественников (т.е. на имели каких-либо улучшений/изменений) – их собрали из запаса произведенных ранее корпусов и других деталей. Таким образом, общее количество Т-38, включая 36 машин, сданных ГАЗом, можно оценить в 1376 шт.

     Существуют и другие оценки произведенных танков Т-38. В 1936-1937гг. на з-де №37 простроили 1228 танков Т-38, а общий выпуск Т-38 за 1936-1939гг. составил 1175 линейных и 165 радийных танков, итого – 1340 машин. В некоторых источниках максимальная планка построенных Т-38 поднята до 1420 танков.

    Танки Т-38, как и Т-37А использовались параллельно в составе механизированных корпусов (67 машин), механизированных полков кавалерийских дивизий (30 плавающих танков), танковых батальонов стрелковых дивизий (к сентябрю 1939 года таких батальонов было 80, в каждом насчитывалось по одной танковой роте из 22 единиц Т-37/38), в разведротах отдельных танковых бригад и в воздушно-десантных частях. Частично Т-37А, по мере поступления новой техники, заменялись на Т-38. Кроме того, в 1937г. 14 танков Т-38 поступило в НКВМФ, а в 1939г. туда же отправилось еще 26 машин. 20 танков Т-38 в 1937г. получил НКВД, в 1939г. еще 20 машин. (Рис.768)

 

 

Рис.768 – Т-38 на службе.

 

    27 января 1938г. Наркомат утвердил новый штат и кавалерийские дивизии лишились плавающих танков, которые были заменены машинами БТ. Лишь небольшое количество Т-37А и Т-38 осталось в отдельных кавалерийских частях к июню 1941г. Что касается бригад ВДВ, то с 1936г. они комплектовались исключительно танками Т-37А. Только в 1940г. в состав бригад должны были поступить танки Т-40, но поскольку их выпуск затягивался, решили временно допустить Т-38. Интересно, что в 1939г. в качестве эксперимента один Т-38 сбросили с низколетящего самолета вместе с экипажем – танк должен был приводниться. Танкисты получили травмы, но танк остался на плаву. В дальнейшем в предвоенный период плавающие танки ВДВ только транспортировались под фюзеляжем бомбардировщика ТБ-3 (Рис.769), их десантирование (сброс) не предусматривалось.

 

Рис.769 – Т-38 «под крылом самолета».

 

   По состоянию на 1 января 1938г. в эксплуатации танковых частей РККА находилось 984 линейных и 147 радийных танков Т-38. Не все из этих машин находились в хорошем техническом состоянии, но считается, что более 50% были боеготовы. По округам Т-38 распределялись следующим образом: Отдельная Дальневосточная Армия – 186 линейных и 40 радийных; Московский ВО – 117 + 14; Закавказский ВО – 17 + 2; Уральский ВО – 38 + 9; Сибирский ВО – 43; Среднеазиатский ВО – 43 + 9; Харьковский ВО – 69 + 12; Белорусский ВО – 346 + 14; Приволжский ВО – 40 + 10; Забайкальский ВО – 75 + 5; Ленинградский ВО – 83 + 11. На складах, полигонах и заводах имелось 6 линейных и 4 радийных машины.

    В сентябре 1939г. танки Т-38 выступили в Польский поход. Действуя в интересах пехотных частей, перед танками Т-38 ставилась задача вести разведку местности. Столкновения с польскими войсками были довольно редки, хотя 20-22 сентября плавающие танки были задействованы в боях под городом Холм. Потери составили три Т-38, но отзывы о них были не лучшими. В отчете о боевых действиях танковых войск РККА указывалось следующее: «…танки Т-38 как машины разведки не соответствуют поставленным задачам. В ходе всей операции они не успевали за танками Т-26…».

    К началу боевых действий с Финляндией 30 ноября 1939 года в частях Ленинградского военного округа насчитывалось 435 Т-37 и Т-38, что составляло 18,5% от общего парка плавающих танков.

    Уже 2 декабря взвод Т-38 361 тб 70 сд (10 Т-26 и 20 Т-38) 7-й армии был послан в разведку к станции Ино. В ходе выполнения задачи танкисты встретили до батальона финской пехоты с артиллерией, пытавшейся зайти в тыл советским частям. Танки приняли ночной бой, длившийся до утра, и сорвали атаку противника. Артогнем было подбито три танка Т-38. Впоследствии батальон поддерживал наступление пехотных частей потеряв за время боевых действий всего 10 танков.

   К началу войны танковые войска 9-й армии состояли из 177 орб 122 од и орб 163 од. В двух этих частях насчитывалось 29 танков Т-37А и два Т-38. Вначале они использовались, главным образом, для разведки, а затем были распределены между стрелковыми полками. За 15 дней боев почти все танки вышли из строя, подорвавшись на минах.

    Успешным считается применение плавающих танков в составе 381-го танкового батальона 14-й стрелковой дивизии, в котором имелось по одной роте Т-26 и Т-38. Оказавшись в окружении, танкисты закопали их в землю по башню, превратив их в импровизированные огневые точки. В случае попыток прорыва финских войск Т-38 выдвигались на наиболее опасные участки, поддерживаю свою пехоту. К середине января 1940 г., когда у танков полностью закончилось горючее, их стали использовать в качестве БОТов. В результате, действуя в самых неблагоприятных условиях, батальон потерял в общей сложности по 5 танков каждого типа.

    Менее удачно Т-38 воевали на Карельском фронте. Здесь ряд подразделений вообще не участвовал в боях, в то время как другие бросались в атаки на финские укрепления. Например, 177-й отб 122-й сд и отдельный танковый батальон 163-й сд, располагавшие к началу войны 29 Т-37А, 2 Т-38 и семью БА, первое время использовались по прямому назначению – как танки разведки, охранения, сопровождения колонн. Спустя неделю танки распределили по стрелковым частям, где они пошли в бой уже в качестве танков сопровождения пехоты. Итогом такой тактики стала полная потеря материальной части к 20 декабря.

     Воевавшая на мурманском направлении 14-я армия располагала 34 плавающими танками, здесь их использовали только для патрулирования и охраны тылов.

    Уже после начала войны с Финляндией, территория которой перенасыщена реками и озерами, появилась идея сформировать отдельные танковые батальоны, вооруженные плавающими танками Т-37А и Т-38. Соответствующий приказ был получен в начале декабря 1939г. и в скором времени утвердили штатный расчет №010\994. Всего создали 8 таких батальонов (14, 41, 60, 81, 18, 21, 38, 79 отб), материальную часть которых собрали из числа танков, взятых со складов и отдельных танковых рот стрелковых дивизий Московского, Орловского и Приволжского, Белорусского, Харьковского и Киевского Военных округов. Большую часть танков этих батальонов составляли Т-37А, но были и Т-38.

    Пишут, что единственным подразделением из вновь прибывших отдельных танковых батальонов плавающих танков, которое в полной мере было задействовано в боевых условиях, стал 79-й отб, располагавший, по одним сведениям, 43 танками Т-37А и 12-ю Т-38; по другим данным, это подразделение имело - 52 Т-37А, 2 Т-38, 5 БА-10, 10 БА-20 и два тягача Т-26Т. Практически сразу после прибытия на фронт батальон был отправлен на поддержку отступавших частей 163-й стрелковой дивизии, находившейся у Суомуссалми. Танкам пришлось действовать в жестоких погодных условиях на очень узком участке фронта, но из-за отсутствия у финнов противотанковых средств больших потерь удалось избежать. Всего за время войны батальон лишился 34 танков: 21 Т-37А был подбит или уничтожен, на территории противника остался 1 Т-37А и два Т-38, отправлено на ремонт – 4 танка.

   Известно также кое-что о боевой судьбе 18-го отб и 60-го отб, вооруженных танками Т-38.

   18-й отб прибыл на фронт 11 декабря 1939г., имел 54 танка Т-38. В начале войны батальон большей частью оставался в тылу, но в феврале, когда началось крупномасштабное наступление на Карельском перешейке, Т-38 были приданы 136-й сд. Плавающие танки использовались в качестве передвижных огневых точек на флангах и в промежутках между боевыми порядками атакующих пехотных подразделений. Кроме того, на танки Т-38 была возложена охрана командного пункта дивизии, а также вывоз с поля боя раненых и доставка боеприпасов. К 13 марта от огня противника батальон потерял 3 танка и ещё три вышли из строя по техническим причинам.

    60-й отб поступил в распоряжение 9-й армии 22 декабря 1939г. На его вооружении имелось 54 танка Т-38. На марше Кемь-Ухта батальон попал в сильный снегопад, который в сочетании с большим морозом привел к выходу из строя нескольких машин. В результате на фронт смогла прибыть только одна рота из 15-ти Т-38. С 31 декабря эти танки действовали в полосе 163-й сд совместно с 79-м танковым батальоном. Финнам удалось подбить один танк, три пришлось бросить на территории противника и ещё 9 вышло из строя по техническим причинам и были отправлены на заводской ремонт.

   В других отдельных танковых батальонах танков Т-38 не было вовсе, либо они в боях не участвовали, осуществляя охрану штабов и конвоирование.

   Уже в середине марта 1940г. батальоны плавающих танков были расформированы.

   Суммарная оценка потерь плавающих танков в период с 30 ноября 1939г. по 13 марта 1940г. составляет 94 танка Т-37А и Т-38. В качестве трофеев финны захватили 29 танков Т-37 и 13 Т-38.

   Решением наркомата обороны от 13 июня 1940г. в стрелковых дивизиях упразднялись танковые батальоны. По штату №4\106 при разведывательном батальоне дивизии оставалась танковая рота из 16 танков Т-38 или Т-40 (4 из них – радийные) и 36 человек личного состава. Сокращенная стрелковая дивизия должна была оснащаться взводом плавающих танков, состоявшим из двух линейных и одного радийного (командного) Т-38.

    Летом 1940г., когда начали формировать новые механизированные корпуса, плавающие танки включались в разведывательные батальоны моторизованных дивизий и предназначались только для ведения разведки. По новому штату №5\74 каждый батальон имел 10 линейных и 7 радийных танков Т-38. Довольно много машин этого типа к тому времени находились в изношенном состоянии. На 15 сентября 1940г. среднего и капитального ремонта требовало около 40% танков Т-38, но из-за отсутствия запасных частей и откровенного нежелания вновь вводить в строй устаревшую технику их предпочитали держать на складах или в учебных подразделениях. В результате получалось, что ряд мехкорпусов и стрелковых дивизий располагал плавающими танками только на бумаге. Наиболее боеспособным в этом плане оказался только 6-й мк (Западный ОВО, район Волковысска) в котором насчитывалось 110 Т-37А и Т-38, но об их техническом состоянии точных данных не сохранилось.

    По состоянию на 1.01.1941 года в РККА числилось 1090 танков Т- 38 всех модификаций. 

А по состоянию на 1 июня 1941 года количество Т-38 в Красной Армии увеличилось до 1129 танков (Табл.22); в приграничных военных округах, включая ЛВО - 468 Т-38.

 

Таблица 22 – Наличие танков Т-38 в РККА на 1 июня 1941г.

Военный округ	Т-38 линейный	Т-38 радийный	Всего
Архангельский	1	-	1
Московский	39	7	46
Харьковский	58	1	59
Уральский	-	-	-
Сибирский	39	5	44
Среднеазиатский	13	1	14
Северо-Кавказский	18	4	22
Закавказский	21	1	22
Приволжский	36	12	48
Орловский	18	2	20
Ленинградский	60	1	61
Забайкальский	132	14	146
Прибалтийский Особый	76	9	85
Западный Особый	186	13	199
Киевский Особый	70	5	75
Одесский	46	2	48
Дальневосточный фронт	152	3	155
На рембазах и складах	81	3	84
Итого	1046	83	1129

 

   Кроме того, на БФ в бригаде морской пехоты должно было быть 27 Т-38, в танковых ротах ТОФ – 27 Т-38.

   Не все эти машины пребывали в боевой готовности. По своему техническому состоянию к 1-й и 2-й категориям относились 292 Т-38. Другими словами, только эти танки были технически исправны или, в крайнем случае, требовали мелкого ремонта.

    Летом 1941г. (Рис.770), со складов старались изъять и поставить в строй максимальное число бронетехники, не взирая на её текущее состояние.

 

Рис.770 – В разведке, лето 1941г.

 

   Отремонтированные танки, среди которых были и плавающие, сразу отправляли в действующую армию. Одно из таких пополнений прибыло в начале сентября 1941г. в состав 9-й армии Южного фронта. В составе двух танковых батальонов, впоследствии переданных в подчинение 150-й стрелковой дивизии, имелось 15 Т-37А, 20 Т-38, 13 Т-26 и 9 БТ.

   Осенью 1941г. под Москвой имел место интересный и успешный опыт переброски воздухом танков к месту боя - говорят, были Т-38. 3 октября 1941г. несколько Т-38 5-го корпуса ВДВ были переброшены по воздуху под Мценск. Таким образом, войска ВДВ оперативно прикрыли направление немецкого наступления на Москву в этом секторе. Это был, пожалуй, первый случай подобного применения танков в боевой обстановке.

     Из-за больших потерь (Рис.771), понесенных РККА летом-осенью 1941г., число плавающих танков в армиях, действовавших на Западном направлении, сильно сократилось и к 1942г. не превышало 100 единиц.

 

Рис.771 – Летом 1941г. Утверждается, что на верхнем фото Т-38, подбитый в Брестской крепости – возможно, один из первых потерянных советских танков в ВОВ.

 

    В большинстве случаев Т-38 были не на ходу или требовали ремонта, так что их в боях не использовали. Единственным исключением стал 478-й отб, где на 30 июня 1942г. числилось 41 Т-37А и Т-38, 1 БТ и 9 Т-26. В ходе боёв под Харьковом батальон потерял почти все Т-38: подбиты артиллерией – 2 танка, оставлены на территории противника и взорваны экипажами – 7, вышли из строя по техническим причинам 3, утонули при переправе через Дон — 2. О судьбе остальных машин не сообщается.

   Помимо Дальнего Востока и внутренних округов (Рис.772), некоторое количество танков Т-38 уцелело на Ленинградском фронте и в Карелии.

 

Рис.772 – Т-38 из числа танков внутренних округов на параде 7 ноября 1941г. в Куйбышеве (Самаре).

 

     Приказом НКО от 3 сентября 1942г. в составе Ленинградского фронта из плавающих танков создали три роты охранения, которым поставили задачу обеспечить оборону авиагарнизонов 38-го БАО, 50-го БАО и 8–й авиабазы КБФ. В сформированной чуть позже Невской Оперативной Группе находились 48-й и 86-й танковые батальоны и отдельный батальон легких танков (ОБЛТ) или отдельный легко-танковый батальон (ОЛТБ). Это подразделение начало комплектоваться еще в августе и получало, как правило, уже ремонтировавшиеся Т-37А и Т-38. Как показала их техническая оценка из 29 машин лишь единичные экземпляры имели возможность идти на плаву, а танковые экипажи не имели никакого опыта по преодолению водных препятствий. Тем не менее, материальная часть батальона активно использовалась для огневой поддержки пехотный частей 55-й армии. Настоящим испытанием для экипажей ОТЛБ стала неудачная операция по форсированию Невы, проводившаяся с 26 сентября по 6 октября 1942г. В первой же атаке 26 сентября батальон потерял 7 из 10 танков, четыре из которых утонули, а три были подбиты после выхода на берег. (Рис.773)

 

Рис.773 – Вверху колонна танков Т-38 из состава ОТЛБ спешит к месту переправы на Неве, сентябрь 1942г. Возглавляет колонну танк с номером «22».

Внизу танк с номером «22», поднятый из Невы в р-не Невского пятачка в 2005г. Во время переправы немецкий снаряд по касательной прошел под пулеметной маской, отчего башню сорвало с креплений, от удара танк качнуло и в открытые люки хлынула вода, танк утонул.

 

     К 5 октября на захваченный плацдарм удалось переправить 29 танков, но из-за сильного артогня и постоянных налетов немецкой авиации советская танковая группа потеряла ещё 25 машин, в том числе все оставшиеся плавающие танки. 7 октября ОЛТБ расформировали.

    На Карельском фронте из уцелевших после первых боёв с финнами танков сформировали отдельные бронеотряды смешанного состава, подчиненные Мурманской, Кандалакшской и Кемской Оперативным Группам. Осенью 1941г. бронеотряд Кемской ОГ пытались задействовать для поддержки пехоты. Танки, вместо ведения разведки, либо использовали как БОТ, либо посылали в атаку. В итоге отряду пришлось оставить на территории противника 7 танков. Общая численность плавающих танков в них на 19 декабря 1941г. не превышала 31 машину, включая 14 танков Т-37А и Т-38 из батальона охраны. Большую часть времени их использовали как патрульные танки, либо для охранения штабов. Летом 1944г. возможность передвигаться вплавь вновь была востребована. В составе 92-го танкового полка 40 танков Т-37А и Т-38 приняли участие в удачной операции по форсированию реки Свирь. Вместе с танковым полком реку форсировал 275-й отдельный моторизованный батальон особого назначения, укомплектованный ленд-лизовскими бронеавтомобилями Ford GPA. 19 июля оба подразделения вышли на исходные рубежи, проведя предварительную разведку местности. Атака началась утром 21 июля и стала в некоторой степени неожиданной для финнов, которые совершенно не ждали появления здесь плавающих танков в большом количестве. Ведя огонь на ходу Т-37А и Т-38 практически без потерь форсировали реку, преодолели проволочные заграждения и три линии окопов, завязав вскоре бой в глубине вражеской обороны. Действия атакующих поддерживало три самоходно-артиллерийских полка на ИСУ-152 и авиация. Танки и приданные силы продержались на плацдарме до подхода основных сил, потеряв 5 Т-38. На этом эпизоде боевое применение Т-38 завершилось.

    На Дальнем Востоке и во внутренних округах танки Т-38 могли состоять на вооружении, очевидно, до конца 1945г. (Рис.774)

 

Рис.774 – В музее.

 

     *Т-38 у иностранных операторов.

     После завершения Зимней войны финнам досталось несколько десятков плавающих танков, но не все находились в боеспособном состоянии. К 31 мая 1941г. на ходу было 13 танков Т-38. Впоследствии за счет новых трофеев силами ремонтных мастерских в Варкаусе количество Т-38 выросло до 19 штук. Все танки эксплуатировались в составе единственного танкового батальона. По всей видимости, Т-38 использовались как для охраны, так и для обучения экипажей, пока летом 1944 г. им не придумали новую роль. Для ускорения обучения расчетов противотанковой артиллерии несколько Т-38 переоборудовали в ходовые макеты. С танков снималось вооружение, а бортам и башням придавались узнаваемые очертания советских машин. В финской армии из именовали как Т-38-34 и Т-38-КВ. (Рис.775)

 

Рис.775 – Вверху – Т-38-34, внизу – Т-38-КВ.

 

    Из 15 переоборудованных таким образом танков несколько единиц пережили войну и были списаны только в 1960 г.

    Наибольшее количество Т-38 оказалось в руках немцев. В течение июня-августа 1941г. немецкой армии достался практически весь парк плавающих танков Белорусского и Прибалтийского ОВО, а это около 400 машин типа Т-38. Однако основная масса Т-38 оказалась либо разбитой, либо находилась на ремонте и не могла быть использована. Установить сейчас точное количество всех Т-38, использовавшихся вермахтом, не представляется возможным. Авторы допускают, что танки, находившиеся на ходу, могли передаваться в охранные или учебные части. На глазок - общее количество боеспособных Т-38 вряд ли превышало 50 единиц. (Рис.776)

 

Рис.776 – Т-38 с немецкими экипажами, интересно, что на одной машине четко читается Красный крест.

 

    В румынской армии к осени 1941г. числилось около десятка Т-38, но уже к 1 января следующего года их число сократилось до трех. Использовались румынами только в тылу.

    Фактическая информация о танках Т-38, захваченных венгерской и словацкой армиями отсутствует.

    *Самоходка на базе Т-38.

     В марте 1935г. стартовали работы о теме САУ с 45-мм противотанковой пушкой на шасси танка Т-37А. К осени того же года появился новый вариант легкого плавающего танка Т-38 и проектирование 45-мм САУ перенесли на новое перспективное шасси.

   На заседании 10 ноября 1935г. макетная комиссия АБТУ изучила проект данной САУ, который теперь полностью базировался на шасси нового плавающего танка Т-38. В связи с большими изменениями проекта САУ получила название СУ-45. Из имеющихся вариантов артиллерийского вооружения была выбрана 45-мм противотанковая пушка образца 1932г., которая изначально не предназначалась для установки на танковое шасси. Орудие установили прямо по центру в лобовом листе корпуса, передвинув место механика-водителя влево. По проекту, высота линии огня должна быть не свыше 1200 мм, углы обстрела: по вертикали -8 +25 град., по горизонтали — 30 градусов в каждую из сторон.
К орудию прилагались штатные механизм наводки и прицельные приспособления. Боекомплект состоял из 50 выстрелов, размещался вдоль бортов. Помимо орудия САУ получало пулемет. Боекомплект пулемета 1000 патронов.

   Комиссия, в целом, утвердила проект, отметив ряд недостатков. Из-за особенностей полевого орудия водителю, сидевшему слева от него рядом с прицельными приспособлениями, пришлось бы совмещать также функции наводчика. Это сочли неприемлемым и рекомендовали перенести его место на правую сторону. Заодно был оговорен крайний срок постройки опытного образца – 1 января 1936г.

   Пока шло изготовление рабочих чертежей АБТУ пожелало использовать штатную укладку снарядов, используемую на легком танке Т-26. Это повлекло за собой перепроектирование корпуса, который стал более высоким, и привело к ещё большему увеличению массы – до 4300 кг (или 4,6 т). Конструкторская бригада внесла необходимые доработки, сблизив тележки подвески и добавив дополнительный опорный каток.

    Прототип СУ-45 поступил на испытания весной 1936г. (Рис.777)

 

  

Рис.777 – СУ-45.

 

     САУ оказалась хуже оригинального плавающего танка, на основе которого она проектировалась. Шасси, и без того страдавшее от технических недостатков, в варианте самоходки было к тому же перетяжеленно. Мощность двигателя, при имеющейся массе, была недостаточна - плохая система охлаждения приводила к тому, что вода в радиаторе начинала закипать даже при преодолении небольших подъемов на пересеченной местности. Плохо работали агрегаты трансмиссии. Размещение экипажа, несмотря на замечание, не улучшили - водитель остался слева и был вынужден в боевых условиях бросать управление, чтобы обеспечить наводку орудия. Вдобавок в лобовой части корпуса устанавливался пулемет ДТ. Рубка для экипажа из трех человек была, мягко говоря, тесновата, из-за чего в походном положении рубка не имела крыши (- а в боевом имела?).

     В 1938г. работы по созданию самоходных орудий на шасси плавающих танков закрыли.
    *Огнеметные плавающие.

     Согласно планам РККА от апреля 1935г. по приему на вооружение техники тройного назначения – для огнеметания, постановки дымовых завес или распыления ОВ, решили разработать массовый огнеметный вариант плавающего танка Т-37А. По документам и в литературе такой вариант называют «Т-37А химический», БХМ-4 (Боевая Химическая Машина тип 4), ХТ-37, ОТ-37. Проект БХМ-4 был разработан ОКБ склада №136 еще в 1934 году. В 1935 году был создан опытный проект танка БХМ-4. Соответствующее оборудование создавалось на заводе «Компрессор» в Питере.

    В корпусе (справа в шаровой установке) линейного Т-37А смонтировали брандспойт огнемета, а рядом разместили три 37-литровых баллона с горючей смесью, два 3-литровых баллона со сжатым воздухом, редуктор и манометры. По другой версии, в корпусе впереди командира, вместо дублирующего поста управления, разместили систему огнеметания, а бак на 42 литра горючей смеси находился позади командира с правой стороны танка. Общая масса всего оборудования составила 89 кг. Пулемет в башне при этом, кажется, сохранялся, но некоторые указывают, что боекомплект мог сократиться с 2124 патронов до 1600 штук. (Рис.778)

 

 

Рис.778 – ХТ-37.

 

   Масса огнеметного варианта ХТ-37, вероятно, не могла заметно измениться по сравнению с базовой моделью Т-37А – 3,2 т, но в некоторых источниках массу ХТ-37 показывают – 2,95 т.

    Запас огнесмеси позволял сделать по одним данным - 15 выстрелов на дальность 25 метров, по другим – 17 выстрелов, но в этом случае следует оговорка, что количество выстрелов зависело от длины струи выстрела. Углы наведения брандспойта, установленного в верхнем наклонном листе корпуса, составляли от -5° до +15° по горизонтали и 180° по вертикали. Дальность огнеметания – 25 м. (Рис.779)

 

Рис.779 – Действие огнеметного ХТ-37.

 

   Приборы дымопуска позволяли устанавливать дымовую завесу на глубину до 500 м, либо выпускать БОВ. (Рис.780)

 

Рис.780 – ХТ-37 ставит дымовую завесу.

 

    В некоторых источниках указывают, что в 1935-1936гг. построили 75 огнеметных танков ХТ-37. Другие подают информацию о производстве этих машин более осторожно – мол, для переоборудования было зарезервировано 75 танков (34 в 1935г. и 41 в 1936г.), но зарезервировано – не значит реально построено. Все дело в том, что на 1 апреля 1941г. в строю числилось всего 6 танков этой модификации и ещё 4 имелись на складах. Практически все источники трактуют эту информацию в том смысле, что 65 из 75-ти построенных ХТ-37 к концу 1939г. были разоружены или вновь обращены в базовую модель. Но есть мнение, что изначально всего оборудовали 10 штук Т-37А в ХТ-37.

   Пишут, что во время ВОВ ХТ-37 некоторое время использовались для охраны аэродромов от возможных немецких десантов.

    В 1936г. один Т-38 был оборудован огнеметно-химическим оборудованием по типу Т-37А. Машина известна, как ХТ-38 или ОТ-38. Серийно не строилась.

    *Организационные аспекты на 1934г.

    С 15.03.1934г. Наркомат по военным и морским делам переименован в Наркомат обороны. Пост наркома сохранялся за К.Е. Ворошиловым, его заместителем по-прежнему был М.Н. Тухачевский.

    В 1934 году приступили к формированию 5-го мк в МВО и 7-го мк в ЛВО.

    5-й мехкорпус начал формироваться в мае на базе 1-ой отд. бригады им. тов. Калиновского и 50-й стрелковой дивизии. Командиром корпуса был назначен Николай Васильевич Ракитин. Основными подразделениями мехкорпуса были 13-я и 14-я мехбригады. 13-я механизированная бригада (1-го формирования) формировалась в г. Калуге, имела на вооружении лёгкие танки Т-26. Командир 13-й мехбригады и военный комиссар бригады Георгий Филиппович Малышенков (в должности с мая 1934 г. по 1937г., арестован 12.09.1937). Помощник командира бригады по строевой части Александр Николаевич Муравьёв. 14-я механизированная бригада формировалась на базе 4-го запасного танкового полка (МВО) в г. Наро-Фоминске, имела на вооружении танки БТ-5. Управление 5-го мехкорпуса, корпусные специальные части дислоцировались вместе с 14-й бригадой в Военном городке возле г. Наро-Фоминска. Строились стоянки для техники, казармы для личного состава, учебные городки, дома для командного состава. Помимо мехбригад в составе мехкорпуса имелись: 50-я стрелково-пулемётная бригада. В составе специальных частей корпуса находились: отдельный батальон связи, отдельный разведывательный батальон (формировался на базе 1-го разведбатальона 1-й механизированной бригады); отдельный химический батальон; отдельный сапёрный батальон; отдельный зенитно-артиллерийский дивизион; отдельная рота регулирования движения; школа по подготовке младшего комсостава; техническая база; 89-й авиаотряд.

     Приказом РВС СССР № 0028 от 11.06.1934г. 5-му мехкорпусу присвоено имя Калиновского.

     В состав 7-го мк вошли 31-я механизированная им. тов. Урицкого и 33-я стрелково-пулемётная им. тов. Воскова бригады 11-го Ленинградского мехкорпуса.

    Каждый из корпусов включал по две механизированные бригады трехбатальонного состава. Один из батальонов полностью оснащался танками БТ-2, второй – танками Т-26, третий – разведывательными бронемашинами и танками-танкетками. Предполагалось, что каждая бригада будет иметь возможность действовать как в составе корпуса, так и самостоятельно, но в ходе войсковых маневров 1932-1934гг. выявилась громоздкость и трудноуправляемость таких соединений. Помимо этого, разномастная материальная часть создавала проблемы с обслуживанием танков и снабжением запчастями. (Рис.781)

 

Рис.781 – Заправка двухбашенных и однобашенных Т-26.

 

    Помимо механизированных корпусов продолжилось формирование отдельных механизированных бригад (омбр). Их предполагалось использовать в качестве основной ударной силы совместно с армейскими подразделениями. Такие бригады состояли из трех батальонов с танками Т-26 (всего 178 единиц) и одним «танко-истребительным» батальоном с пушечными танками БТ-2 и БТ-5 (32 единицы). В состав каждого батальона входили три танковые роты и предполагалось иметь батарею самоходных орудий. (Рис.782)

 

Рис.782 – И снова двухбашенные и однобашенные Т-26, на этот раз в строю.

 

   Поступали танки на вооружение стрелковых и кавалерийских дивизий.

   В стрелковых частях, согласно штату от 1934г., имелись танковые батальоны численностью 32-37 танков (Т-26, БТ и Т-37А) и танковые роты при отдельных разведывательных дивизионах и отдельных территориальных стрелковых полках, в которых полагалось иметь 10 плавающих танков Т-37А. Кавалерийские части имели собственные танковые подразделения. Согласно штатам 6\532 (для кадровых кавдивизий) и 7\532 (для территориальных) каждый механизированный полк должен был иметь по 5 танков БТ-5 и Т-37А.

    22 ноября 1934г., согласно Постановлению ЦИК и СНК СССР о Народном комиссариате обороны от 22.11.1934г. и приказу НКО № 067 от 22.11.1934 г., Управление механизации и моторизации РККА переименовывалось в Автобронетанковое управление РККА (АБТУ). Начальником АБТУ стал Халепский И.А.

     *Трансформация Т-28.

     В 1935г. велись активные работы по улучшению конструкции танка Т-28.

    У Свирина встречается таблица «Основные тактико-технические характеристики танков на последние 2 года 2-й пятилетки» (- 2-я пятилетка, годы - 1933-1937). В этой таблице приводятся данные по танку Т-28Б: масса – 20 т, броня – 30 мм, вооружение – 76-мм пушка, 3 пулемета ШКАС, дизель мощностью 500 л.с., скорость хода – 70/50 км/ч, запас хода – 300/200 км, экипаж – 6 чел, ширина рва- 3,3 м, высота стенки – 0,85 м, брод -1 м. Т.е., можно сделать вывод, что не позднее 1935г. имелись планы придать танку Т-28 новые ТТХ. С другой стороны, известно, что в 1935г. в конструкцию машины было внесено примерно 600 крупных изменений. Вероятно, в ходе этой работы ТТХ танка Т-28 существенно изменились – масса машины увеличилась, по разным источникам, до: 25,2 т, 25,4 т, а по данным альбома з-да №185 – до 27 тонн, что могло получиться, в первую очередь, за счет усиления бронирования. В некоторых справочниках новый вариант обозначают, как Т-28 обр.1935г. Пишут, что окончательно отработать чертежи и технологию производства нового варианта удалось только к началу 1936г. (Рис.783)

 

Рис.783 – Модель 1936г.

 

   Итак, масса машины 25,4 т. Габариты: длина – 7445 мм (указывают также 7360 мм и 7370 мм), ширина – 2752 мм (указывают также 2870 мм и 2810 мм), высота – 2866 мм (указывают также 2620 мм, 2625 мм и 2820 мм), клиренс – 500 мм. Броня цементированная, толщина брони: нижний передний лист корпуса – 30 мм, верхний передний наклонный лист – 15 мм, щиток водителя – 30 мм, борт корпуса – 20 мм, фальшборт – 10 мм, корма корпуса – 18-20 мм, крыша корпуса 10 мм, днище – 15-18 мм (по другим сведениям, 8-13 мм), борт большой башни – 20 мм, крыша большой башни – 15 мм (по другим сведениям, 10-13 мм), маска орудия – 20 мм, борт малой башни – 20 мм, крыша малой башни – 10 мм.

    Корпус – клепано-сварной. Изменились надвентиляторные люки и колпаки на жалюзи. (Рис.784)

 

Рис.784 – Новые жалюзи над МТО, характерны для машин 1936-1937гг. выпуска.

 

     Появились глушители новой конструкции. (Рис.785)

 

Рис.785 – Глушитель, характерный для машин 1935-1940гг. выпуска.

 

     Претерпела изменения башня. Башня стала также клепано-сварной. Теперь в крыше башне вместо одного большого прямоугольного люка сделали два – один круглый, с установкой под зенитную пулемётную турель, а второй - прямоугольный. В задней стенке кормовой ниши ввели стандартную шаровую установку для пулемета. (Рис.786)

 

Рис.786 – Вид сверху на обновленную главную башню.

Справа от люка командира — бронировка антенного ввода.

 

    30 сентября 1936 года начальник УММ И. Халепский утвердил тактико-технические требования на разработку новых конических башен для Т-28. При этом правую пулемётную башню предполагалось вооружить двумя пулемётами ДТ, а левую — ДТ и 12,7-мм ДК. Проекты таких башен, рассмотренные на заседании НТК АБТУ в марте 1937 года, признали неудовлетворительными, а затем работы по коническим башням для Т-28 были на время свёрнуты.

     Экипаж Т-28 сохранился прежним - 6 чел. Вооружение увеличилось на один пулемет (в корме башни), достигнув 5 единиц. Артиллерийское вооружение не изменилось – 76,2-мм орудие КТ-28. Боекомплект 69 снарядов и 7938 патронов.

    Двигатель и трансмиссия, в принципе, не изменились. Мотор М-17-Л, мощностью 450-480 л.с. при 1400-1450 об/мин (в альбоме з-да №185 указано 715 л.с. при 1665 об/мин). С другой стороны, известно, что в сентябре-октябре 1936г., двигательному отделу ХПЗ удалось повысить мощность мотора М-17 до 580 л.с. и с августа 1937г. их начали устанавливать на Т-28.

    На машинах выпуска 1933–1935 годов существовало неприятное явление - бензин, вытекающий из карбюраторов, скапливался на днище танка, вследствие чего часто возникали пожары. Для предотвращения этого были сконструированы специальные карманы, установленные на нижней наружной части картера двигателя. Бензин стекал в них и по специальной трубке отводился наружу за борт танка.

    Емкость бака 660 л.

    Ходовая часть прежней конструкции, но введены новые резиновые бандажи для опорных катков, а на наиболее нагруженных четвертой и пятой каретках опорные катки вовсе не имели резиновых бандажей. В 1937г. на смену ломким тракам из хромоникелевой стали (лопались в двух местах — у основания клыка и на крайней перемычке, срок их службы составлял не более 1000 км пробега) были разработаны и запущены в серийное производство штампованные траки, которые могли ходить по 1500-2000 км.

     С 1935 года на танк ставили радиостанцию 71-ТК-2 с дальностью 40–60 км. Однако последняя оказалась неудачной, её детали были перегружены, вследствие чего она сильно перегревалась. Поэтому с 1936 года начали устанавливать более совершенную радиостанцию 71-ТК-3. Это была специальная приемо-передающая, телефонно-телеграфная, симплексная радиостанция с амплитудной модуляцией, работающая в диапазоне частот 4-5.625 МГц, которая обеспечивала дальность связи телефоном на ходу до 15 км и на стоянке до 30 км, а телеграфом на стоянке – до 50 км. На машинах выпуска 1933–1935 годов из-за плохой экранировки электрооборудования возникало множество радиопомех. Для устранения этого дефекта инженеры НИИ связи РККА Ветров и Петухов разработали рациональную блокировку электросхемы с помощью конденсаторов, что позволило значительно снизить уровень радиопомех.

    Максимальная скорость хода по шоссе – 42 км/ч (в альбоме з-да №185 указано 55 км/ч), по проселку – 20-25 км/ч. Запас хода по шоссе 180-190 км, по проселку – 120-140 км. Удельное давление на грунт без погружения 0,69 кг/см², при погружении на 100 мм – 0,66 кг/см². Преодолеваемые препятствия: подъем - 28°; перекрываемый ров с места – 3 м, с ходу – 5 м; глубина брода – 1 м; вертикальная стенка – 0,8 м; толщина сваливаемого дерева 400 мм.

    Машины нового варианта Т-28 обр.1935г. (Рис.787) начали выпускаться, очевидно с 1936г. – возможно, машины серий К-010-500 (50 шт.) и Е-510-100 (50 шт.).

 

Рис.787 – Указывают, что это серийный танк 1936г. выпуска.

 

    В 1935г. начались работы и по созданию «скоростного» варианта Т-28. Создавался вариант, видимо, на базе танка Т-28 обр.1935г. Пишут, что работу эту затеяли в СКБ-2 под руководством О. Иванова самостоятельно. Ведущим инженером танка, получившего индекс Т-28А, стал А. Ефимов.  

    Танк получил новую КПП и борт-редуктора. На испытаниях 11 сентября 1935г. машина развила скорость 55,8 км/ч. После доработок, в мае 1936г. комиссия под руководством командира 6-й тбр Лизюкова провела очередные испытания «скоростной машины Т-28А «Сталин», заводской № С-910» (Рис.788).

 

Рис.788 – Вероятно, это тот самый танк. Фото, возможно, 1940г.

 

      В заключении комиссия отмечала, что «скоростная машина Т-28А по своим тактико-техническим и конструктивным свойствам является боевой и для эксплуатации в войсках вполне пригодной. Для прохождения среднепересеченной местности третья передача (46 км/ч при оборотах двигателя 1450 об/мин) должна быть нормальной эксплуатационной, а четвёртая (55,8 км/ч при оборотах двигателя 1450 об/мин) должна быть резервной при движении по грунтовым дорогам и шоссе».

    С июня 1936 г. скоростные танки Т-28А начали выпускаться серийно, до конца года было сдано 52 шт.

    В ноябре 1936 года на Т-28А с заводским № 1551 (судя по номеру, машина из первой серии, вероятно, обр.1933/34гг.) была установлена трансмиссия изменённой конструкции - «усаленная (- усиленная?) трансмиссия», разработанная слушателями Академии ВАММ. На испытаниях этот танк, в литературе его обозначают Т-28А-2, показал невероятную для машин своего класса скорость - 65 км/ч. Возможно, осенью того же года танк был возвращен в первобытное состояние.

     В 1939-1940гг., вероятно, не менее 109 танков выпуска 1936-1938гг. перевооружили, заменив на них пушки КТ-28 на Л-10. (Рис.789)

 

Рис.789 – Скоростной вариант Т-28А с именем собственным «Сталин» после модернизации.

На танке новая пушка Л-10, похоже, танк получил дополнительную экранировку и радиостанцию без поручневой антенны.

 

    В 1937г. ожидался переход на выпуск танка Т-29, в связи с чем производство танков Т-28 было сокращено, а Т-28А с 1 января 1937г. и вовсе сняли с производства. (Табл.23)

 

Таблица 23 – Выпуск танков Т-28 обр.1935г. и Т-28А.

	1936г.	1937г.	1938г.
Годовой план	100	80	90
Серия 1549-1699	27			27
Серия С-510-1000 (Т-28А)	50			50°
Серия К-010-500	24	26		50
Серия Е-510-1000		20/13	30/37	50
Серия Д-010-1100			59	59
Фактически произведено	101	46/39°°	100/96°°°

° Вероятно, этой серией строились скоростные машины Т-28А, но практически во всех справочниках указывают, что было получено 52 машины Т-28А. Возможно, что до уровня Т-28А довели 2 машины первой серии 1549-1699, также выпускавшиеся в 1936г., либо 1 машину первой серии и 1 машину серии К-010-500.

°° По данным ГАБТУ – 39 шт., по данным РГАЭ – 46 шт.

°°° По данным ГАБТУ – 96 шт., по данным РГАЭ – 100 шт.

 

    Итого, получается, что в 1936-1938гг. было произведено: 52 танка Т-28А и 184 танка Т-28 обр.1935/36гг. В литературе встречаются и иные подсчеты: Т-28 образца 1934г. – основной серийный образец производства 1934-1938гг. – выпущено 266 единиц, причем в это количество, возможно, включены и танки Т-28А.

   Вообще 1937г. вполне мог оказаться последним годом выпуска танков Т-28. Несмотря на принимаемые меры, машина имела массу технических недостатков. Разрушение довольно сложной ходовой части начиналось при езде по бездорожью на скорости 15-18 км/ч, при этом высота преодолеваемых вертикальных препятствий составляла 0,2-0,3 м, против заявленных 0,8 м. На этом фоне Т-29 смотрелся гораздо предпочтительнее. Машина получилась значительно быстрее серийного Т-28, а её ходовая часть была более надёжной. Безаварийная езда Т-29 по бездорожью была возможной на скорости 20-25 км/ч, при этом машина преодолевала неровности высотой до 0,5-0,6 метров.

   В целом и выпуск Т-28 шел тяжело. (Рис.790)

 

Рис.790 – Производство танков Т-28 на Кировском з-де.

 

     Машина получилась не только сложной, но и дорогой: в 1938 году цена на Т-28 составляла 380 тысяч рублей за штуку. За те же деньги можно было построить 3 БТ-7 или почти 5 Т-26. Дороже был только Т-35 (500 тысяч рублей за штуку). Однако перспективный Т-29 выходил еще дороже - в серийном исполнении, возможно, дороже, чем Т-35. К тому же у Т-29 оказались свои узкие места. Таким образом, Т-28 продолжил свое развитие в нише среднего танка. В 1940г. по опыту Зимней кампании часть машин получила дополнительную экранировку - то есть на основную броню приваривались дополнительные броневые плиты. Толщина лобовой брони корпуса и башни за счет этого могла быть увеличена до 80 мм, а бортовой и кормовой — до 40 мм, при этом масса танка возросла до 32 тонн. (Рис.791, Рис.792)

 

Рис.791 – Сема экранирования Т-28.

 

Рис.792 – Экранированный Т-28 с пушкой КТ-28.

 

    Т-28 также пытались приспособить для подводного хождения – Т-28ПХ – это серийный танк, на котором в 1937г. в опытном порядке установили оборудование для преодоления по дну водных преград глубиной до 4,5 м. Корпус танка Т-28ПХ и его вооружение герметизировалось, а для питания двигателя воздухом и отвода выхлопных газов под водой устанавливались специальные приспособления. (Рис.793)

 

Рис.793 - Схема установки оборудования подводного хода на танке Т-28.

 

    Оборудование было изготовлено в мастерских НИБТ полигона в Кубинке. Экипаж работал в лёгких водолазных аппаратах типа ИПА-2 и ИПА-3.

    Испытания танка проводились в августе — декабре 1937 года в естественных водоёмах Московской области. Всего было произведено 27 заездов на различную глубину. (Рис.794)

 

Рис.794 – Т-28ПХ на испытаниях, сентябрь 1937г.

 

    Однако не обошлось без ЧП. 4 сентября 1937 года на 18-й минуте четвёртого заезда, на глубине 2780 мм, двигатель, работавший до этого нормально при 1000 - 1100 об/мин, стал давать перебои, самопроизвольно меняя число оборотов. Через 40 - 50 секунд в моторном отделении танка произошёл взрыв. От резкого перепада давления были вырваны крепления люков водителя, правой малой башни, люка наводчика главной башни и подмоторного люка, а также нарушена герметизация ряда уплотнений жалюзи. В итоге танк залило водой. К счастью, обошлось без жертв - экипаж сумел покинуть машину.

   Общая продолжительность подводного хождения танка составила 6 ч 35 мин, из них 4 ч 44 мин - с работающим двигателем. При этом длительность единичного погружения была доведена до 60 минут, а непрерывная работа двигателя под водой - до 27 минут.

    По результатам испытаний был сделан вывод, что в данном виде оборудование подводного хода имеет ряд конструктивных недостатков и в целом не в полной мере соответствует предъявленным тактико-техническим требованиям. В то же время даже при самом поверхностном устранении выявленных дефектов подводное хождение Т-28 признавалось вполне возможным. При устранении всех недостатков Т-28ПХ мог успешно использоваться при форсировании водных преград глубиной до 4 м и шириной до 1 км при максимальной скорости течения до 1 м/с.

    Комиссией, проводившей испытания, было признано необходимым изготовить эталонный образец Т-28ПХ в заводских условиях. Однако никакой информации о последующих разработках по Т-28ПХ нет.

    В мае - июле 1939 года проводились испытания серийного танка Т-28, оборудованного колейным колейным (катковым) минным тралом нажимного действия. (Рис.795)

 

Рис.795 – Т-28, оборудованный катковым тралом.

 

    Трал проделывал два прохода перед гусеницами танка шириной по 600 мм. В ходе испытаний выяснилось, что каждая каретка катков в состоянии подорвать 2-3 противотанковые мины ТМ-35, снаряжённые 2600–2800 г тола, после чего она нуждалась в восстановлении. (Рис.796)

 

Рис.796 – Подрыв мины на испытаниях, июль 1939г.

 

     Скорость траления достигала 10–12 км/ч. Для установки трала на танк требовалось 1 ч 40 мин. Габаритные размеры танка с тралом составили: длина — 8160 мм, ширина — 3216 мм. Масса трала — 2110 кг. В результате пришли к выводу: несмотря на ряд положительных качеств трала, его конструкцию необходимо улучшить, чтобы добиться большей живучести (10–15 взрывов под кареткой) и манёвренности. Было признано необходимым изготовить 2–3 образца для полигонных испытаний и провести их в 1940 году в летних и зимних условиях, однако дальнейшие испытания не проводились.

    В июле - августе 1940 года на Т-28 проходил испытания бойковый трал ТР-28, разработанный инженерами Белогуровым и Колоевым. Трал предназначался для обеспечения проходов шириной 3,5 м в минных полях. Он состоял из барабана, к которому крепились тросы с грузиками на концах, и цепной передачи с приводом от ленивца танка. Вращаясь, тросы с грузами ударяли по земле и вызывали подрыв мин. Испытания показали, что конструкция нуждается в доработке.

    Во время Зимней войны на з-де №185 разрабатывался «раскидыватель надолб и завалов». Аксессуар представлял собой металлический клин с полозьями, толкаемый впереди танка. При его помощи предполагалось раздвигать противотанковые надолбы. Испытания показали, что мощности двигателя Т-28 недостаточно, для преодоления надолбов. Дальнейшие работы по теме прекратили.

   На Т-28 в ноябре 1940г. испытывался плуг-канавокопатель КВ. Он предназначался для быстрого отрытия позади движущегося танка трапецеидальных траншей неполного профиля (0,5-0,6 м глубиной) – надеялись, что в такой канаве смогут укрываться в бою пехотинцы. Дальнейшие разработки по плугу были прекращены.

    Башни от Т-28 устанавливались на бронекатера проекта 1124. (Рис.797)

 

Рис.797 – Башня танка Т-28, демонтированная с катера проекта 1124.

 

    Башни от Т-28 применялись также при сооружении долговременных огневых точек в районе Ленинграда.

    Также уже в период Великой Отечественной войны башни и элементы корпусов Т-28 использовались при постройке некоторых бронепоездов (к примеру, бронепоезда № 1 «Истребитель фашизма» из состава 6-го ОДБП и бронепоезда № 2 «Дзержинец» (Рис.798) из состава 48-го ОДБП).

 

Рис.798 – Вагон б/п «Дзержинец».

 

    Пишут также, что с использованием узлов и башен от Т-28 построили 2 моторных броневагона – вероятно, речь все о тех же «Дзержинце» и «Истребителе фашизма».

    *Эксплуатация и боевое применение танков Т-28.

    С 12 декабря 1935 года отдельные танковые полки, имевшие на вооружение танки Т-28 начали разворачивать в отдельные тяжёлые танковые бригады (ттбр) – в каждой бригаде по 54 средних танка - всего 3 бригады. Приказом наркома обороны от 21 мая 1936 года бригады выделили в Резерв Главного Командования. Тяжелые танковые бригады РГК предназначались для качественного усиления стрелковых и танковых соединений при прорыве укреплённых позиций противника.

    Важными мероприятиями, в котором регулярно принимали участие танки Т-28 были ежегодные парады 1-го мая и 7-го ноября в Москве, Питере и Киеве. Обычно в этих демонстрациях задействовали по 20 машин. (Рис.799)

 

Рис.799 – На Красной площади.

 

    По состоянию на 1 января 1938 года в РККА имелось 262 танка Т-28 в следующих частях и соединениях: Харьковский военный округ: 5 ттбр (г. Харьков) — 16; Приволжский военный округ: Ульяновское БТУ — 1, Казанские пехотные курсы — 2, Ульяновское училище особой техники — 2; Киевский военный округ: 4 ттбр (г. Киев) — 80; Московский военный округ: ВАММ — 5, Орловское БТУ — 3, Горьковское БТУ — 1, отдельная химрота 2 ск — 1, НИБТПолигон — 3; Ленинградский военный округ: 6 ттбр им. Кирова (г. Слуцк) — 57, 2-я запасная тбр — 6, Ленинградские БТКУКС — 4, Ленинградское училище танковых техников — 3; Белорусский военный округ: 1 ттбр (г. Смоленск) — 65; вне округов: Кировский завод — 2, неотправленных новых танков — 11.

    В 1939 году тяжёлые танковые бригады были переведены на новый штат, а также сменили нумерацию: 5 ттбр стала 14-й, 4 ттбр — 10-й, 1 ттбр — 21-й, а 6 ттбр — 20-й им. Кирова.

    В сентябре 1939 года 10-я (98 танков Т-28) и 21-я (105 танков Т-28) ттбр участвовали в боевых действиях против Польши в составе Украинского и Белорусского фронтов, соответственно. Столкновений с войсками противника практически не было, бригады прошли по 350–400 км, при этом танки Т-28 показали себя неплохо. (Рис.800)

 

Рис.800 – Освободительный поход в Польшу.

 

    Звездным часом этих танков стала советско-финская война 1939-1940гг., где эти машины оказались самыми подходящими из всего ассортимента советских танков для действий в условиях хорошо подготовленной глубокой обороны противника. На Карельском перешейке действовала 20 ттбр. К началу боевых действий на вооружении бригады, помимо прочего, имелось 108 танков Т-28, преимущественно более поздней модификации – с пушкой Л-10. Техническое состояние машин было хорошим.

     Специалисты отмечают, что 20-я танковая сыграла при прорыве «линии Маннергейма» наиболее активную, если не решающую роль. В период боевых действий на Карельском перешейке танки Т-28 использовались по прямому назначению — для поддержки войск при прорыве сильно укреплённых позиций. Т-28 превосходили Т-26 и БТ по проходимости — на второй передаче свободно передвигались по снегу глубиной 80–90 см, лучше преодолевали рвы, эскарпы и другие препятствия. Но при этом, имея более толстую броню - по сравнению с Т-26 и БТ - они оказались уязвимыми для огня 40-мм противотанковых пушек «Бофорс», состоявших на вооружении у финнов (к счастью, таких пушек в финской армии было немного). Общий вывод относительно танков Т-28 в Зимней войне звучит примерно так: бои в Финляндии показали, что Т-28 является надёжной и ремонтопригодной машиной, несмотря на суровые географические и климатические условия эксплуатации, артиллерийские обстрелы и минные поля.  

   С началом формирования в Красной Армии механизированных корпусов летом 1940 года и переходом автобронетанковых войск на новую организацию все танковые бригады постепенно расформировывались, а их кадры и материальная часть поступали на укомплектование новых танковых дивизий.

    К началу Великой Отечественной войны довольно большое число Т-28 требовало ремонта, а так как производство запасных частей к ним было прекращено в июне 1940 года, а запас ранее выпущенных почти полностью истощился, ремонтировать боевые машины было нечем. Согласно официальной статистике, на 1 июня 1941г., боеспособными можно было считать 292 танка Т-28. Некоторые авторы высказывают предположение, полностью исправными и боеготовыми можно считать примерно 170–200 машин.

    Первыми вступили в бой танки Т-28 5-й танковой дивизии, расположенной в литовском городе Алитусе. Части дивизии, ещё 19 июня выведенные из военного городка, заняли оборону на восточной окраине города на правом берегу реки Неман. Поэтому, когда 22 июня 1941 года в 4.20 утра немецкая авиация стала бомбить парки дивизии, там уже никого не было. Вслед за этим танки и пехота 39-го моторизованного корпуса вермахта стали переправляться через Неман по двум мостам, и здесь они были встречены огнём артиллерии и контратаками советских танков. В документах о боевых действиях дивизии сказано следующее: «К началу боевых действий 27 танков Т-28 были небоеспособны вследствие изношенности. Во время боя за мосты геройски действовал личный состав 1-го батальона 9-го танкового полка. Он имел 24 танка Т-28 и с места артогнём поддерживал наступление 2-го батальона (- танки БТ-7). Движение противника через северный мост было приостановлено… Только в 7.00 23 июня, при появлении новых частей противника и вследствие нехватки боеприпасов, части 5-й тд отошли в направлении Дауги — Вильно. За день боя 9-й танковый полк потерял из 24 Т-28 на поле боя 16, остальные вышли из строя и были подорваны экипажами». (Рис.801)

 

Рис.801 – Оставленные экипажами танки 5-й тд, р-н Алитус, июнь 1941г.

 

    К 1 августа 1941 года были потеряны все танки Т-28, находившиеся к началу Великой Отечественной войны в составе механизированных корпусов Юго-Западного фронта.

   Однако в первых числах июля часть Т-28, хранившихся на складах и рембазах, передали в войска. Так, на 30 июля 1941 года 22 Т-28 имелись в составе 8 мк Юго-Западного фронта и по пять машин — в 16-м и 18-м мехкорпусах Южного фронта. В течение августа все они были потеряны. (Рис.802)

 

Рис.802 – Потерянные летом 1941г.

На верхнем фото рядом с Т-28, видимо, брошенным из-за поломки или отсутствия горючего, легкий танк чешского производства.

На двух нижних снимках - машины, экранированные дополнительной броней.

 

    Осенью - зимой 1941 года небольшое количество Т-28 участвовало в битве под Москвой.

    К весне 1942 года танки Т-28 все еще находились в частях Ленинградского фронта. В условиях блокады и использования их в качестве подвижных огневых точек Т-28 применялись до 1943 года, а в тыловых подразделениях - до весны 1944 года.  Последние сведения по танкам Т-28 Ленинградского фронта относятся к 1 февраля 1944 года, тогда там в тыловых подразделениях ещё оставалось 3 машины.

    Дольше всего в боевых частях Красной Армии Т-28 прослужили в составе 14-й армии Карельского фронта в Заполярье - к 20 июля 1944 года (моменту начала наступления советских войск в Карелии) 107 отб имел в своём составе 3 Т-28. Это самое позднее (из найденных в документах) упоминание об использовании танков Т-28 частями Красной Армии в Великой Отечественной войне.

    В настоящее время в Москве экспонируется один Т-28 с пушкой КТ-28. (Рис.803)

 

Рис.803 – В Центральном музее ВС.

 

   *Иностранные операторы Т-28.

   В Зимней кампании финны захватили два танка Т-28. В августе 1941г. к ним перешло еще 10 машин из состава 107 отб. В состав финской армии было введено 7 танков Т-28, они эксплуатировались до 1951г. На доступных фото финских Т-28 просматриваются машины поздней модификации с пушкой Л-10.

    Пишут, что немцы присвоили трофейным танкам Т-28 обозначение Pz.Kpfw.746(r) (-?), но, скорее всего, от общего числа трофеев могли применяться 10-12 единиц и то – недолго, ввиду отсутствия запчастей. Известна лишь одна фотография Т-28 с опознавательными знаками вермахта и немецким экипажем, но это машина с орудием Л-10.

     *Машины на шасси Т-28.

    14 апреля 1940 года прошёл испытания электротральщик на базе Т-28. Он обеспечивал дистанционный подрыв мин за счет создания перед танком электромагнитного поля ультравысокой частоты, электромагнитное излучение позволяло подрывать мины с электродетонаторами. На танке вместо главной башни устанавливалась металлическая рубка размером 2х2,5 м, в которой находился генератор, двигатель от ЗИС-5 и другое оборудование. Генератор создавал перед танком электромагнитное поле ультравысокой частоты. Развитие темы на базе Т-28 не последовало.

    *На перегибе тридцатых.

    В 1935-1936ггг. были проведены некоторые организационные преобразования в танковых войсках.

    К середине 1930-х более ли менее штатно развернули три мехкорпуса (5,7,45-й), четвертый (11-й) находился в стадии формирования.

    В феврале 1935г. мехкорпуса вновь переформировали. В целях улучшения оперативного руководства соединениями корпуса большинство корпусных частей обеспечения и обслуживания было упразднено, в управлении были оставлены только средства связи и разведки. С другой стороны, в состав корпусов ввели дополнительный отдельный танковый батальон в составе двух рот танков БТ. Состав танкового взвода сократили до 3-х машин. Вообще теперь был взят курс на унификацию материальной части мехкорпусов – танки БТ с этого времени становились основным типом танков мехкорпусов.

     В этом же году начали формировать ещё пять отдельных механизированных бригад, которые не входили в состав мехкорпусов: 2-й омбр (УВО), 3, 4 и 5-й омбр (БВО), 6-й омбр (ОКДВА). Первоначально их комплектовали танками Т-26 (пишут, что по штату 1936г. в бригадах Т-26 насчитывалось 96 таких танков), но уже в скором времени эти машины стали заменять на БТ-2 и БТ-5, при этом по штату вроде бы полагалось иметь 145 линейных танков.

    С середины 1930-х главную ударную силу кавалерийских дивизий стали представлять механизированные полки этих дивизий. Механизированные полки кавалерийских дивизий насчитывали в своем составе до 60 танков БТ и 30 плавающих танков вперемешку с танками-танкетками Т-27, которые были в основном замещены примерно в 1937-1938 гг.

    В марте 1935г. в штаты частей РККА в рамках реализации новой организации мотомеханизированных войск Красной Армии вводилась самоходная артиллерия. Согласно штату № 010/616, в состав танковых батальонов БТ механизированных бригад вместо буксируемых пушек артиллерии сопровождения вводились батареи танков БТ-7А по 4 машины на батальон. До поступления на вооружение артиллерийских танков предлагалось комплектовать их самоходными батареями СУ-1-12.  (Рис.804)

 

 

Рис.804 – Танки БТ-5 и СУ-1-12 на маневрах КОВО, лето 1936г. (по другой версии, на фото эпизод маневров лета 1935г. в БВО).

 

    В то же время ввиду недостаточных возможностей промышленности, вводить САУ в состав стрелковых войск и кавалерии было признано преждевременным.

    С 12 декабря 1935 года отдельные танковые полки, имевшие на вооружение танки Т-28 начали разворачивать в отдельные тяжёлые танковые бригады (ттбр). В соответствии с этим приказом, ттбр состояла из трёх линейных танковых батальонов, учебного батальона, батальона боевого обеспечения и других подразделений. В своём составе ттбр имела 54 танка Т-28 или 38 шт. Т-35, 16 танков БТ, 18 танков Т-26, 3 огнеметных танка ХТ-26, а также автомобильный парк. Личный состав бригады составлял 1400 человек. (Рис.805)

 

Рис.805 – Организация ттбр на 1936г.

 

   ТТбр предназначались для качественного усиления стрелковых и танковых соединений при прорыве укреплённых позиций противника. Всего было сформировано четыре ттбр - 1, 4, 5 и 6-я (на базе 1, 3, 4 и 2-го отдельных танковых полков соответственно). На вооружении 5-го ттбр состояли тяжёлые танки Т-35. 1-я ттбр дислоцировалась в Смоленске (Белорусский военный округ), 4-я ттбр - в Киеве (Киевский военный округ), 5-я ттбр - в Харькове (Харьковский военный округ) и 6-я ттбр им. С. М. Кирова - в Слуцке (Ленинградский военный округ). Приказом Наркома обороны от 21 мая 1936 года тяжёлые танковые бригады были выделены в резерв Главного Командования (РГК).

      Отдельные танковые батальоны бригад ВДВ с 1936г. комплектовались танками Т-37А (на смену Т-27). По штату №04\121, в каждом десантном корпусе планировалось иметь отдельный танковый батальон, состоявший из 50 танков, 8 автомашин и 162 человек личного состава.

   Определенно, вехами в строительстве советских танковых войск являлись большие маневры в 1935г. и в 1936г. Наиболее крупными и характерными были маневры, проведенные в сентябре 1935г. в Киевском военном округе. В событии участвовали все рода войск: пехота, конница, воздушно-десантные, артиллерийские, бронетанковые, авиация. Всего в Киевских маневрах участвовали около 470 самолетов (242 Р-5, около 90 ТБ-3, 89 И-5, 22 Р-6 и 27 связных У-2), 1040 танков (Рис.806) и бронеавтомобилей и до 60 тысяч военнослужащих.

 

Рис.806 – Масса советских танков на поле маневров.

Фото с Больших Киевских маневров 1935г.

 

   Целью Киевских маневров 1935 года было проверить, насколько жизненна разработанная к тому времени в СССР теория глубокой операции. Сущность последней заключалась в том, чтобы, используя новые средства вооруженной борьбы – танки и авиацию, одним ударом поразить оборону противника на всю ее не только тактическую, но и оперативную глубину, то есть не только прорвать все оборонительные полосы противника (тактическую зону обороны), но и разгромить расположенные в нескольких десятках километров за ними оперативные резервы.

   Прорыв одним ударом (в ходе глубокого боя) тактической зоны обороны должен был обеспечить одновременное поражение всех ее позиций не только артиллерией, но и авиацией, а также поддержкой атакующей пехоты танками. А разгром в ходе того же удара оперативных резервов и оперативных тылов противника достигался броском введенных в прорыв танков развития успеха и стратегической конницы, ударами авиации и высадкой воздушных десантов. Таким образом, успех глубокой операции определялся достижением взаимодействия различных родов войск.

   В ходе маневров изучались и осваивались способы действий танков при прорыве обороны противника, применение механизированных соединений во взаимодействии с конницей и воздушными десантами для действий в оперативной глубине.

    12–17 сентября 1935 года на обширных пространствах к западу и юго-западу от столицы Украины, в районе Киев – Житомир – Бердичев столкнулись две армейские группы: 5-я армия «синих» и 3-я армия «красных».

    12 сентября пехота «синих» вышла к сооруженной в районе Житомира укрепленной оборонительной полосе «красных» и в ночь на 13-е разведала ее боем. Полосу занимала 100-я стрелковая дивизия. На нее и обрушился 13 сентября 1935-го удар, возвестивший о начале глубокой наступательной операции «синих». После артподготовки с участием 152-мм пушек и 203-мм гаубиц 137-го артиллерийского полка РГК и сводного тяжелого артполка, двигаясь за огневым валом, укрепленную оборонительную полосу «красных» атаковал 17-й стрелковый корпус (24-я стрелковая Самаро-Ульяновская краснознаменная железная дивизия и 44-я стрелковая Киевская краснознаменная дивизия). Атакующую пехоту поддерживали огнем и гусеницами легкие танки Т-26 танковых батальонов стрелковых дивизий, танки-танкетки Т-27 танкетных рот и батальонов стрелковых полков и 8-й танковый батальон РГК (батальон Т-26 из 8-й механизированной бригады). С воздуха оборонявшихся бомбили и обстреливали из пулеметов многоцелевые одномоторные бипланы Р-5 из 19, 20 и 21-й легкобомбардировочных авиаэскадрилий 206-й авиабригады.

    Прорыв тактической обороны «красных» завершила танковая группа дальнего действия, состоявшая из двух танковых батальонов РГК – 4-го (10 средних танков Т-28 из 4-го танкового полка) и 14-го (легкие быстроходные БТ-5 и БТ-2 из 134-й механизированной бригады). В образовавшуюся в обороне брешь устремились 2-й кавалерийский имени Совета народных комиссаров УССР корпус, 3-я кавалерийская Бессарабская краснознаменная дивизия имени тов. Котовского и 5-я кавалерийская Ставропольская краснознаменная дивизия имени т. Блинова (вместо 14-го кавполка первой и 26-го – второй в их составе шли 57-й кавалерийский Хорупанский краснознаменный и 59-й кавалерийский Подгайцевский краснознаменный полки 14-й кавалерийской краснознаменной Коминтерна молодежи дивизии имени т. Пархоменко). Восемь кавполков шли на больших интервалах и дистанциях, рассредоточив в глубину и по фронту линейные эскадроны, пулеметные тачанки, батареи, короткой рысью, с развернутыми знаменами и трубачами.

   Конницу «синих» тут же атаковали с бреющего полета десятки «красных» Р-5 из 13, 14 и 24-й штурмовых авиаэскадрилий 256-й авиабригады имени Пролетариата Киевщины. Но этот авиационный контрудар не помог «красным» - в прорыв ринулись «синие» механизированные полки 3 и 5-й кавдивизий – «быстроходки» БТ-2 и БТ-5, малые танки Т-37, средние бронеавтомобили БА-27 и легкие ФАИ. Под напором сабельных, автоброневых и танковых эскадронов не устояли поспешно занявшие оборону резервы «красных» – 46-я стрелковая дивизия 8-го стрелкового корпуса.

   Утром 14 сентября случилось еще более эффектное зрелище – высадка «синими» воздушного десанта в тылу «противника». Пока одна из эскадрилий 206-й авиабригады отвлекала на себя истребители «красных», атакуя Киев, две другие пересекли Днепр, вышли к аэродрому Бровары и проштурмовали его, чтобы подавить аэродромную ПВО. Вслед за тем в сопровождении двухмоторных дальних истребителей («крейсеров») Р-6 35-й крейсерской авиаэскадрильи 18-й тяжелобомбардировочной авиабригады к Броварам стали подходить десятки четырехмоторных тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 с авиадесантной дивизией на борту. (Рис.807)

 

Рис.807 – Авиация с десантом на борту.

 

    Сначала около 30 воздушных кораблей из 22, 24 и 25-й тяжелобомбардировочных авиаэскадрилий 3-й авиабригады особого назначения имени С. М. Кирова выбросили парашютный десант из 1188 человек в синих комбинезонах и светло-синих летных шлемах – личный состав моторизованного полка 3-й авиабригады и сводный парашютный полк (сводный батальон от 46, 51, 96 и 2-й Кавказской стрелковых дивизий и по сводной роте от 7 и 100-й стрелковых).

    Рота парашютистов захватила аэродром, и на него один за другим совершили посадку 60 ТБ-3 из 15 и 18-й тяжелобомбардировочных авиабригад. Из них выгрузился посадочный десант – прибывший на воздушных кораблях 57, 58 и 59-й тяжелобомбардировочных авиаэскадрилий Житова 43-й стрелковый краснознаменный полк 15-й стрелковой Сивашской краснознаменной дивизии и доставленный 69, 70 и 71-й тяжелобомбардировочными авиаэскадрильями Черния 90-й стрелковый краснознаменный полк 30-й Иркутской краснознаменной и ордена Ленина стрелковой дивизии имени ВЦИК (всего 1765 человек).

    От смонтированных между стойками шасси ТБ-3 подвесок были отцеплены 45-мм противотанковые пушки образца 1932 года, пикапы ГАЗ-4, легкие броневики Д-8 и танк Т-37. (Рис.808)

 

Рис.808 – Момент отсоединения а/м от самолетов.

 

    Выброску парашютного десанта прикрывали истребители И-5 из 34-й и сменившей ее затем 35-й истребительных авиаэскадрилий 451-й авиабригады, а высадку посадочного – обладавшие большей продолжительностью полета «крейсера» Р-6.

   Завершив десантирование, авиадесантная дивизия устремилась на запад, к киевским мостам через Днепр, но была остановлена спешно выброшенным ей навстречу подвижным резервом «красных» – 2-м механизированным полком 2-й Черниговской Червонного казачества имени Коммунистической партии Германии кавалерийской дивизии, 49-м кавалерийским полком 9-й Крымской кавалерийской имени СНК УССР дивизии и посаженным на грузовики ГАЗ-АА батальоном 135-й стрелково-пулеметной бригады.

    Кульминации маневры достигли 15 сентября, когда «синие» форсировали реку Ирпень и вышли на ближние подступы к Киеву. «Красные» двинули в обход прорвавшейся группировки 45-й механизированный корпус – 133-ю механизированную бригаду, 134-ю механизированную бригаду, 135-ю стрелково-пулеметную бригаду и два приданных стрелковых батальона из состава 152-го стрелкового Кировского краснознаменного полка 51-й Перекопской краснознаменной стрелковой дивизии имени Московского совета РК и КД и от 95-й стрелковой Молдавской дивизии. 133-я мехбригада располагала 152 танками (в основном Т-26, а также БТ-5, БТ-2 и Т-37), еще около ста (БТ-5, БТ-2 и Т-37) насчитывалось в 134-й мехбригаде. Кроме танков с белой полосой по верхнему краю бортов башни (в 133-й мехбригаде и с красными звездами на этой полосе) и по краям ее крыши, по дорогам двигались десятки несших такую же маркировку бронеавтомобилей – средних БА-3 и БАИ и легких ФАИ.

    Форсировав в противоположном «противнику» направлении Ирпень, мехкорпус вышел в тыл 17-му стрелковому, но его фланг в свою очередь оказался охвачен 2-м кавкорпусом, усиленным танковыми частями РГК. Во фланг наступавшим войскам ударила взаимодействовавшая с мехкорпусом 9-я кавдивизия. Кроме нее, на кавкорпус обрушились танковый резерв «красных» и штурмовики Р-5. Нанесенный наконец контрудар мехкорпуса привел к окружению основной группировки «синих». При поддержке танков в наступление перешла и 46-я дивизия «красных», и овладеть Киевом «синим» не удалось.

    Борьба шла и в воздухе. «Красные» И-5 из 5 и 109-й имени т. Орджоникидзе истребительных авиаэскадрилий 256-й авиабригады и «синие» из 34 и 35-й эскадрилий 451-й авиабригады атаковали группы бомбардировщиков и штурмовиков «противника» (обстреливая иногда и наземные цели).

    Безусловно, поражает масштаб имитации современной войны, каковую (имитацию) в то время не могла позволить себе ни одна страна в мире. Однако маневры 1935 года носили ярко выраженный постановочный характер, довольно далекий от реалий боевой обстановки. Маневры проходили по заранее написанному в штабах сценарию. Сценарий этот был доведен до участников и посредников. Еще 18–22 августа 1935 года командиры всех выводимых на маневры частей и соединений (а в корпусах и дивизиях и штабы) смогли ознакомиться и с районом, в котором им предстоит «воевать», и с «планом розыгрыша операции». Было известно, кто, где, когда и с какими силами «противника» столкнется, кто и к какому сроку одержит – независимо от своего или «противника» умения – верх в том или ином бою, выйдет на тот или иной рубеж и т. д. В указаниях посредникам так и значилось: там-то и тогда-то перед наступавшими механизированным и кавалерийским полками им, посредникам, надо будет (как бы ни вели себя обороняющиеся) «показать сильный артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь», на таком-то рубеже мехполк «будет задержан артиллерийским огнем» и т. д. Посредники должны были не приостанавливать или ускорять продвижение частей в зависимости от грамотности их действий, а добиваться неуклонного соблюдения этими частями сценария маневров. От командиров на Киевских маневрах не требовалось того, что прежде всего требуется на войне: быстрой и правильной реакции на внезапные изменения обстановки. Более того, командиры частей и соединений не получали даже практики принятия решений в боевой обстановке, а их штабы – практики отработки боевых документов. Принять все решения, составить все документы их обязали заранее, за одну-две недели до начала маневров. Подготовленную документацию внимательно проверяли в штабе округа, и, если находили погрешности, заставляли переделывать. В ходе маневров всю боевую документацию штабам соединений надо было только списать с готового текста. Вообще, на Киевских маневрах 1935 года от командиров и штабов, главным образом, требовалось не растерять свои части и соединения на марше и при розыгрыше боев и провести их строго через пункты, указанные в «сценарии» маневров. Да и эту задачу – не растерять людей и технику – руководство РККА и командование КВО комсоставу маневрирующих войск постарались максимально упростить. По плану, намеченному в Штабе РККА и утвержденному наркомом обороны К. Е. Ворошиловым, передвижение по району маневров было заранее значительно облегчено. Приведены «в проезжее состояние» старые и построено 150 километров новых дорог, проложено 14 километров лесных просек, сооружен 21 новый мост. А местные власти обеспечили маневрировавших максимально возможным комфортом. Вот как звучат строки из доклада начальника политотдела 133-й механизированной бригады П. K. Смирнова от 4 сентября 1935 года о результатах рекогносцировки маршрута к району сосредоточения: «Состояние дорог хорошее, везде проведены новые профилированные дороги и сейчас уже укатаны. Все колодцы очищены. Имеют надписи о пригодности воды для питья. На основных направлениях дорог имеются указатели, скамейки под грибками, где в период маневров будут дежурные колхозники для указания дорог частям, особенно ночью». (Рис.809)

 

Рис.809 – Колхозники и местные селяне радушно приветствуют колонны маневрирующих.

 

    В районе маневров развернули целую сеть стационарных и подвижных врачебно-питательных пунктов Красного Креста, где бойцы и командиры могли не только получить медицинскую помощь, но и вымыться в бане, воспользоваться услугами парикмахера, получить горячий чай с галетами, где им не только стирали белье, но и подшивали к гимнастеркам свежие подворотнички! Только в пункте Гайсинского комитета Красного Креста (приданном 9-й кавалерийской дивизии) за время маневров были побриты до 2000 военнослужащих и до 9000 напоены чаем с галетами. В период напряженных «боевых действий» красноармейцы имели возможность совершать покупки в ларьках ЗВК – закрытых военных кооперативов.

    Интересно, что не сохранилось официальных отчетов по Киевским маневрам 1935 года, так что достоверно судить об уровне боевой подготовки РККА и бронетанковых войск на 1935 год - невозможно.

    Масштабные учения РККА широко рекламировались, на них приглашались многочисленные зарубежные наблюдатели, которые, надо полагать, испытывали разные эмоции от увиденного. В контексте показательных маневров формировался внешний взгляд на советские бронетанковые войска и танкостроение. Ниже приводится близкая к «средневзвешенной» выдержка из иностранных источников, которая проливает свет на то, что действительно зарубежные специалисты знали и думали о советских танковых войсках и танкостроении.

   «Стандартной практикой русских была покупка и испытание ведущих моделей иностранных танков, а затем воспроизведение и постройка адаптированных версий, в соответствии с российскими условиями и требованиями. Та же свобода от традиций и технической предвзятости видна в том, как русские совершенствовали свою тактику. Насколько мы можем судить со стороны, в каждом из их двадцати трех бронетанковых корпусов (- !) имеется полк боевых танков, не считая дополнительных полков, которые находятся в распоряжении высших уровней командования. Было создано значительное количество вспомогательных войск: моторизованные дивизии пехоты и стрелковые бригады, буксирная и самоходная артиллерия, разведывательные и другие моторизованные подразделения — впрочем, пока еще невозможно установить, каково постоянное распределение сил в крупных формированиях. С другой стороны, мы можем представить довольно ясную картину того, как русские намереваются применять эти свои современные войска. Это видно из военной литературы и отчетов о различных учениях, которые они проводят. Решительный успех, — по словам Крыжановского (-?), — может быть достигнут только посредством одновременного уничтожения боевых порядков противника на всю их глубину, как в тактическом, так и в оперативном плане. Для этого требуются действия сильных и быстрых войск, обладающих большой ударной силой и мобильностью. Русские стремятся воплотить на практике принцип одновременного разрушения всex боевых порядков благодаря способу построения своих «мотомеханизированных» войск для атаки. Для этой цели они разделили танковые формирования на три вида: 1) НПП – танки непосредственной поддержки пехоты; 2) ДПП – танки дальней поддержки пехоты; 3) ДД – танки дальнего действия.

    НПП-формирования построены на основе шеститонного танка «Виккерс-Армстронг-Русский» (Т-26), неуязвимого для бронебойного стрелкового оружия и оснащенного 59-миллиметровой пушкой (-!) и 2 пулеметами. 26 таких танков, действуя одновременно, могут обеспечить прикрытие 35 оснащенных пулеметами танков «Виккерс-Карден-Ллойд-Русский» (Т-27), имеющих легкую броню, но обладающих высокой проходимостью. В состав НПП-формирований также входят 20 легких танков «ВА-27», оснащенных 37-миллиметровой пушкой, и несколько легких танков «бронифорд» (-?). Название войск «непосредственной поддержки пехоты» наглядно демонстрирует их предназначение. Однако для выполнения своей задачи они нуждаются в защите танков более грозных, которые могут взломать сильно укрепленные позиции и уничтожить артиллерию и противотанковую оборону. Эта работа предназначается для ДПП-формирований.
   Танковые войска дальней поддержки пехоты построены вокруг тяжелых танков прорыва (типа «M-I» и «М-II»), основным оружием которых является 75-миллиметровая пушка, а также 1 или 2 бронебойные пушки и несколько пулеметов. ДПП-формирования оснащены также легкими танками - значительным количеством шеститонных «Виккерс-Армстронг-Русский» и «амфибий» «Виккерс-Карден-Ллойд».

    Как только танкам ДПП и НПП удастся прорваться сквозь линию фронта и подавить оборону, танки ДД продолжат начатое и, при мощной поддержке с воздуха, атакуют командные центры противника, его резервы, линии связи и тыловые сооружения. Для этой цели у них имеется особенно быстроходный танк, переделанный из американской модели, а именно «Кристи-Русский», с 47-миллиметровой пушкой и единственным пулеметом. Броня его довольно тонка, но запас хода у этой машины — 400 километров, а скорость — 110 километров в час на колесах и 60 на гусеницах. В целом «Кристи-Русский» — весьма хорошо спроектированная и испытанная машина. К тому же подразделения ДДП оснащены большим количеством боевых машин разведки, а также машинами, представляющими собой вариант шестиколесного «форд-амфибия», вооруженными 37-миллиметровыми пушками и пулеметами.

   Главное здесь то, как русские организовали свои войска: быстроходные и с большим запасом хода танки для действий в тылу противника; танки с мощной броней, вооруженные тяжелыми орудиями — для сражения с другими танками; противотанковое оружие и артиллерия — для основного сражения на поле боя; легкие танки, в основном вооруженные пулеметами, — для того, чтобы расчищать зону боевых действий пехоты. С другой стороны, тройная классификация задач требует полного перечня специализированных танков, со всеми сопутствующими неудобствами.

    Количество русских танков достигает 10 тысяч машин, а бронированных машин разведки - 1200. Эти цифры весьма впечатляют хотя бы потому, что бронетанковые войска будут действовать во взаимодействии с мощной и современной авиацией; и возможности этих войск еще возрастут, если русским удастся привести в рабочее состояние свои дороги и железнодорожную сеть. В 1936 году в Белорусском и Московском военных округах были проведены крупномасштабные учения. Их целью было проверить взаимодействие мотомеханизированных войск с пехотными и кавалерийскими дивизиями, но в особенности — с военно-воздушными силами, которые впервые высадили крупный десант в тыл врага под защитой парашютно-десантных войск, чтобы воспрепятствовать подходу резервов противника или завершить его окружение, начатое наземными войсками. Тогда же специально приспособленными самолетами перебрасывалась по воздуxy легкая бронетехника.

    Армии многих других стран переняли идею парашютно-десантных и десантных войск у русских. Мнения насчет их потенциальной пользы так же различны, как и мнения по поводу танков. Некоторые авторитетные специалисты не воспринимают их всерьез; другие говорят, что из-за плотной населенности Центральной Европы воздушный десант будет незамедлительно обнаружен, атакован и нейтрализован. Однако, и это относится ко всем новшествам в военной технологии, неразумно делать скоропалительные выводы о новом роде войск, не изучив как следует все за и против и не разработав необходимые контрмеры. Иначе не обойтись без неприятных сюрпризов на поле боя.

   Россия обладает сильнейшей в мире армией как в отношении численности, так и в отношении современного вооружения и экипировки. У русских также имеется крупнейшая в мире авиация, и они стремятся довести свой военно-морской флот до того же уровня. Транспортная сеть все еще не отвечает требованиям, но они напряженно работают также и в этом направлении. Россия изобилует сырьем, а в глубинах этой громадной империи развивается мощная военная индустрия. Прошло то время, когда русские ничего не смыслили в технологии; нам придется считаться с тем, что русские способны спроектировать и построить собственные машины, а также учитывать тот факт, что подобная трансформация коренного менталитета русских ставит перед нами восточный вопрос в форме гораздо более серьезной, чем когда-либо прежде в истории».

    Как видим, детали не всегда верны, но основные моменты довольно точно проанализированы.

   Если иностранные теоретики обратили внимание на советское развитие бронетанковых сил и даже делали некоторую коррекцию в развитии собственных (например, британцы приступили к разработке крейсерских быстроходных танков на шасси Кристи, познакомившись на советских маневрах с танками БТ), то в СССР с 1936г. в военном руководстве обозначилась некоторая разница во взглядах на роль и место механизированных корпусов в будущей войне. Эти противоречия привели к тому, что после 1935 года создание новых механизированных корпусов не производилось, а имевшиеся в 1939г. расформировали. (Рис.810)

 

 

Рис.810 – Танки БТ – основная сила мехкорпусов.

 

   К 1936г. в РККА главенствовала концепция «глубокой наступательной операции», в соответствии с которой роль ударной силы отводилась механизированным корпусам. Основная идея теории состояла в нанесении удара по всей глубине обороны противника с использованием артиллерии, авиации, бронетанковых войск и воздушных десантов с целью нанести поражение всей оперативной группировке противника. В ходе глубокой операции достигались две цели — прорыв фронта обороны противника одновременным ударом на всю его тактическую глубину и немедленный ввод группировки подвижных войск для развития тактического прорыва в оперативный успех. Войска ударной группировки предполагалось применять в семь эшелонов: 1-й эшелон составляла бомбардировочная авиация, 2-й эшелон – тяжелые танки, 3-й эшелон – соединения средних и легких танков, 4-й эшелон – соединения моторизованной пехоты, 5-й эшелон — крупнокалиберная артиллерия сопровождения, 6-й эшелон – стрелковые войска с танками поддержки. Особым эшелоном выделялся воздушный десант.

    Положения Теории глубокого наступления были включены в Полевой устав 1936 года. Этот документ был разработан и принят при активном участии Тухачевского как первого заместителя наркома обороны (Ворошилова) и оставался главным руководящим документом Красной армии до начала Великой Отечественной войны. В 1939 году был подготовлен проект нового Полевого устава, однако его не успели рассмотреть и принять. Впрочем, в нём также не было ничего, противоречащего предыдущему Уставу.

    Центральным местом в воззрениях Тухачевского (следует пояснить, что его «воззрения» не всегда являлись плодами его творчества, часто это было заимствование мнений предшественников, например Триандаффилова и Калиновского, либо транскрипция на советский лад  зарубежного опыта или мысли) на характер будущей войны являлась идея стремительного наступления с максимальным использованием технических средств: авиации, танков, артиллерии. Вместе с тем, он отвергал значение активной, подвижной обороны, ратовал за максимальное насыщение первой линии обороны и отрицал необходимость тыловых резервов.

     Считается, что именно Тухачевский в РККА разделил танки на два типа: непосредственной поддержки пехоты и «дальнего действия». Если первые должны были участвовать в прорыве полосы обороны противника, то вторые – захватывать объекты в его тылу, нарушать его коммуникации и линии связи, сеять панику и дезорганизацию у врага.
    Следствием этих взглядов ещё до 1937 года стало насыщение Красной армии легкими пехотными танками Т-26 и лёгкими быстроходными танками БТ. Одновременно Тухачевский был сторонником десантирования танкеток или сверхлегких и плавающих танков с воздуха в тылу противника с использованием планёров и «воздушных поездов».

   Однако представления самого Тухачевского также эволюционировали. Идеи о быстром прорыве могли быть осуществимы только при отсутствии сплошного фронта, что имело место в Гражданскую войну, но противоречило опыту Первой мировой войны. Только в 1936 году в работе, посвящённой Полевому уставу РККА, Тухачевский признал, что в будущей войне возможны сплошные позиционные фронты и придал большое значение их прорыву с использованием большого количества артиллерии и танков непосредственной поддержки. Но от идеи танков «дальнего действия» он не отказывался. Тухачевский был противником специализированной артиллерии, считая, что одни и те же орудия должны бить как по наземным целям, так и по самолётам. Также он делал ставку на внедрении безоткатной (динамо-реактивной) артиллерии. В период с 1932 по 1936 г. замнаркома обороны по вооружению М.Н. Тухачевский санкционировал финансовую поддержку только одного артиллерийского проекта динамо-реактивного орудия для сухопутной армии – 76,2-мм дивизионной пушки, но в это же время проводились НИОКР по следующим разновидностям динамо-реактивной артиллерии: 37-мм ротное противотанковое ружье Курчевского, 76,2-мм батальонная пушка Курчевского (БПК), 76,2-мм легкая мортира Курчевского (ЛМК), 152,4-мм автомобильная пушка Курчевского, 76,2-мм авиационная пушка Курчевского (АПК), 305-мм пушка для вооружения эскадренных миноносцев. Некоторые из них предполагалось ставить на различные шасси, в том числе и танковые. Увы, безоткатные орудия Курчевского не оправдали надежд.

    Идеи Теории глубокого наступления подвели наркома обороны Ворошилова к вызывающе броскому тезису, вброшенному в общественное сознание о «войне малой кровью на чужой территории». Это отвечало чаянию и высшего советского политического руководства во главе со Сталиным. Но здесь нарком и его заместитель разошлись во взглядах. Тухачевский ещё в 1923 году писал, что новая война будет «не малокровной, а жестокой и кровавой», и её будет вести «всё население». По сути, он выступал теоретиком тотальной войны. Наметились и некоторые другие противоречия между Ворошиловым и Тухачевским, как по существу дела (о методах применения танков и их роли в структуре РККА), так и по личным мотивам, переросшим затем в политическую расправу. Впрочем, физическое уничтожение Тухачевского в 1937г. не привело к кардинальному изменению советской военной доктрины до начала ВОВ.

     С 9 апреля 1936г. (или с мая 1936г.) начальником Автобронетанкового управления РККА (АБТУ РККА) вместо Халепского Иннокентия Андреевича (переведен в должность начальника вооружений РККА) назначен Бокис Густав Густавович. Отставка Халепского от непосредственного руководства делами АБТУ по прошествии времени смотрится, как некое знаковое событие, подводящее черту под «первой главой» становления советских бронетанковых войск. Однако приказом НКО от 09.04.1936 г. АБТУ было подчинено Главному управлению вооружения и технического снабжения, т.е. Халепский все еще курировал деятельность АБТУ из более высокого кресла. После упразднения Главного управления вооружения и технического снабжения (приказ НКО №0114 от 26 июля 1937г.) АБТУ вновь будет подчиняться наркому обороны.

     *Подготовка кадров для бронетанковых войск.

    Для насыщения быстрорастущих бронетанковых войск в СССР с начала 1930-х начали разворачивать базу для подготовки танкистов.

   В 1932г. была создана Военная академия механизации и моторизации РККА – высшая ступень обучения танкистов-командиров и подготовки инженерного состава. Имелись также Ленинградские им. тов. Бубнова и Московские бронетанковые курсы усовершенствования и переподготовки комсостава РККА. (Рис.811)

 

 

 

Рис.811 – Подготовка командных кадров.

 

    Командиров младшего и среднего звена готовили Орловская, Саратовская, Горьковская и Ульяновская бронетанковые школы. Техников обучали в Московской школе автотехников и 2-ой Ленинградской школе танковых техников. В перечисленных выше учебных заведениях находилось до 130 танков БТ-2.

    Подготовка младших специалистов экипажей БТ сначала осуществлялась в корпусных школах и учебных батальонах отдельных бригад, а начиная с 1935 года – в учебных (четвертых) батальонах механизированных бригад. (Рис.812)

 

 

Рис.812 – Танкисты за «партами».

 

  Помимо армии механиков-водителей готовили в общественных организациях типа ОСОАВИАХИМа. Только в 1935г. общественная организация Автодор обучила 5000 механиков-водителей. (Рис.813)

 

Рис.813 – Изучение техники будущими бойцами.

 

 

Сверкая блеском стали

 

     Развитие бронеавтомобилей, легкие БА, средние трехосные БА, тяжелый трехосный бронеавтомобиль, бронеавтомобили на железнодорожном ходу, полугусеничные БА, плавающие БА, «химические» бронемашины, боевые аэросани, самоходная артиллерия, САУ на специальном гусеничном шасси, САУ на колесном шасси, трактора-транспортеры на гусеничном шасси, Испания.

 

    *Развитие бронеавтомобилей.

    В начале 1930-х, в основном, усилиями КБ Дыренкова было создано несколько типов легких, разведывательных бронеавтомобилей, средних трехосных БА, специализированного БА для применения хим. средств, а закрытое КБ ОГПУ разработало два варианта плавающих бронемашин. В программе бронетанкового вооружения на Вторую пятилетку упоминалось два типа БА, необходимых РККА: «3. Бронемашины – 2 типа (на шасси ФОРД-А и ФОРД-3А): а) Разведывательная (на шасси ФОРД-А); б) Боевая (на шасси ФОРД-3А)». Кроме того, в разделе «4. Железнодорожные боевые машины» указывалась «разведывательная дрезина-броне-автомобиль (стандартный с бронемашиной)», которую, видимо, также можно отнести к специальному типу БА.

    *Легкие БА.

    Легкие БА назначались, как в механизированные корпуса – по штату мирного времени в мехкорпусе 1933г. полагалось иметь 71 легкий бронеавтомобиль, а в военное время 101 штуку – так и в кавалерию, и стрелковые части.

    В середине 1930-х с производства снимался а/м ГАЗ-А, на шасси которого строился массовый легкий БА ФАИ. В связи с этим в начале 1935г. КБ Ижорского з-да получило задание на «разработку проекта, чертежей и опытного образца легкого бронеавтомобиля БА-20 на шасси М-1». Первые образцы ГАЗ-М1 (Рис.814) появились в 1934г., а его серийное производство наладили в феврале-марте 1936г.

 

Рис.814 – ГАЗ-М1, «эмка».

 

    Эта машина представляла собой лицензионную копию американского Ford V8-40, отличаясь от него колесами, двигателем ГАЗ-М (копия мотора Ford BB) мощностью 50 л.с. и некоторыми другими деталями. Таким образом, сохранялась определенная преемственность фордовской конструкции, что должно было упростить эксплуатацию машины и её снабжение запасными частями.

    Ижорцы не стали затруднять себя и приладили корпус от ФАИ на новое шасси - пришлось подогнать размеры бронекорпуса под шасси ГАЗ-М1, но толщина бронелистов, соединяемых при помощи сварки, осталась прежней - 4-6 мм. Расположение дверей, лючков, смотровых щелей и запасного колеса также не изменилось. Сохранились от ФАИ башня и вооружение. Из-за больших габаритов шасси ГАЗ-М1, чем ГАЗ-А, машина получилась тяжелее – 2270 кг. (Рис.815)

 

Рис.815 – Проекции БА-20.

 

    Габариты: длина – 4311 мм, ширина – 1740 мм, высота – 2130 мм, клиренс – 235 мм. Экипаж 2 чел. В шаровой установке цилиндрической башни разместили пулемет ДТ, огонь из которого должен был вести командир машины. Допустимый угол возвышения пулемёта в шаровой опоре составлял 23°, снижения — 13°. При стрельбе использовался простой механический прицел. Боекомплект пулемета - 1386 патронов. На крыше башни имелся люк сферической формы. Башня поворачивалась усилием стрелка, сидевшего на вращающемся сиденье, закрепленном на полу машины. Для кругового обзора предназначались смотровые щели и смотровые лючки, в боевой обстановке закрывавшиеся броневыми крышками. В днище машины имелся десантный люк для выхода экипажа из подбитой машины на поле боя.

    Машина имела два бензобака на 40 и 60 литров.

    Формула колесной ходовой 4х2. Колеса снабжались пулестойкими шинами типа ГК. Имелись усиленные полуоси заднего моста и рессоры.

    Машины могли оснащаться радиостанцией 71-ТК-1 с поручневой антенной, установленной по периметру корпуса. Радиостанция устанавливалась в боевом отделении за сиденьем водителя. Для ее питания использовалась дополнительная аккумуляторная батарея.

   Первый прототип был изготовлен в конце мая 1936 года. (Рис.816)

 

 

Рис.816 – БА-20.

 

    В июне БА-20 был доставлен на полигон НИБТ. Несмотря на возросшую массу, более мощный двигатель позволял бронемашине развивать скорость до 90 или даже 95,5 км/ч. Запас хода БА-20 в источниках указывается разный: по шоссе – 704 км или 350 км, по проселку – 350 км или 270 км. Первый опытный образец прошел к июлю 1936 года 5000 км. По результатам испытаний был составлен отчет, в котором указывалось два основных недостатка БА-20: невозможность обзора из смотровых щелей при скорости более 15 км/ч (приходилось полностью открывать люки); слабое вооружение (предлагалось вместо одного пулемета ДТ установить в башне спарку из ДТ и пулемета типа ДК калибра 12,7-мм, а в лобовом листе установить ещё один 7,62-мм пулемет).

    Решение о запуске БА-20 в серийное производство приняли до полного завершения испытательного цикла. Однако наладить его производство на Ижорском заводе не смогли и задание передали на Выксунский завод ДРО. Уже в июле 1936 года это предприятие приступило к выпуску нового бронеавтомобиля. До конца 1936 года удалось собрать 33 линейных бронемашины и 2 оснащенные радиостанцией 71-ТК-1 с поручневой антенной.

   В марте-апреле 1937 года инженеры завода ДРО Мирошин и Сухов разработали для БА-20 новую башню конической формы «повышенной пулестойкости». Толщина бронирования осталась прежней, однако угол наклона бронелистов был заметно большим, что повышало процент рикошета пуль винтовочного калибра. В остальном БА-20 улучшенной версии не отличался от машин раннего выпуска. (Рис.817)

 

Рис.817 – БА-20 с конической башней.

 

   К концу 1937г. года завод ДРО собрал 252 бронеавтомобиля, причем 102 из них были оборудованы коническими башнями и радиостанциями (Рис.818).

 

Рис.818 – БА-20 с поручневой антенной.

 

     В связи с многочисленными задержками выпуска БА-20 27 ноября в адрес директора завода ДРО было направлено письмо от наркома тяжелой промышленности, в котором предлагалось на 1938 год оставить только модернизированные бронемашины, с коническими башнями и усиленными колесами и передней осью.

   Продолжился и процесс улучшения бронеавтомобиля. Осенью 1938 года был готов окончательный вариант улучшенной машины. Шасси получило усиленную переднюю раму и усиленные рессоры заднего моста, появился дополнительный бензобак на 30 л – модернизированное таким образом шасси получило обозначение ГАЗ-МС. Бронекорпус теперь имел 9-мм лобовой лист корпуса и улучшенную бронировку пулеметной установки. Перечисленные изменения привели к возрастанию массы, что повлекло за собой небольшую переделку корпуса. Пришлось уменьшить его высоту и изменить угол наклона бронелистов. По опыту боёв в Испании башенную поручневую антенну заменили на штыревую, установленную с правого борта. Полная масса бронеавтомобиля после всех доработок составила 2320 кг. Запас хода, очевидно, по шоссе – 450 км. Ознакомившись с проектом, комиссия АБТУ распорядилась с 1939 года начать производство обновленной бронемашины под обозначением БА-20М. (Рис.819, Рис.820)

 

Рис.819 – БА-20М.

 

Рис.820 – БА-20 со штыревой антенной.

Фото относят к 1942г.

 

    Выпуск этой модификации начался в январе 1939г. и некоторое время вёлся параллельно с БА-20 (с цилиндрической башней). Темп выпуска БА-20М оказался небольшим и составил примерно одну машину за два дня, так что до конца года удалось собрать 161 экземпляр. В 1940 году этот показатель удалось несколько увеличить и довести до 253 единиц, но в это количество были включены и железнодорожные варианты (- речь о ж/д вариантах пойдет ниже).

   В соответствии с планами на 1941 год, заводу ДРО предстояло сдать 745 БА-20М, при плане на первое полугодие 311 машин. К июлю 1941г. завод в Выксе сдал 295 бронеавтомобилей. За июль 1941 года завод ДРО сдал 55 линейных, 19 радийных БА-20М. На завершающей стадии находились работы ещё над 25-ю машинами и на 25-ти монтировали корпуса. В августе заказчику было сдано 77 бронеавтомобилей (57 линейных и 20 радийных), но с этого месяца темп выпуска БА-20М начал снижаться. В сентябре 1941 года было сдано всего 50 машин, в октябре – 40, в ноябре – 46 и в декабре – 16. На завершающем этапе производства сильно сказывалась нехватка ключевых компонентов, поэтому часть БА-20М выпуска 1941 года поступила на фронт с обычными (пневматическими) шинами, без радиостанций, брезента и с неполным комплектом ЗИП. Приказ об окончательном снятии с производства БА-20М поступил весной 1942 года. Постановление ГКО СССР №1415сс от 9 марта заводу №177 (так с августа 1941 г. стал называться завод ДРО в Выксе) предписывало остановить выпуск легких бронеавтомобилей, а в дублирующем приказе №268 от 1 марта директору завода приказывалось с 16 мая прекратить производство БА-20 с сохранением технической оснастки. Однако сборка бронеавтомобилей по инерции продолжалась ещё три месяца. Из имеющихся комплектов в мае 1942 года вместо 25 положенных по плану машин сдали 66 БА-20М, в июне собрали 2, а за июль ещё 14 – только тогда выпуск БА-20М был полностью завершен.

    Одни источники оценивают общее количество БА-20 всех модификаций, выпущенных с 1936 по 1942 гг. в 1567 единиц. Другие считают так: «С 1936 года по 22 июня 1941 года Выксинский завод изготовил 1574 БА-20 и БА-20М, во второй половине 1941 года — 302 и в 1942 году -137».

   Пишут, что на Гражданскую войну в Испании БА-20 не попали, их боевой дебют состоялся во время конфликта на реке Халхин-Гол. Около 100 машин находилось в составе 7-й, 8-й и 9-й мббр, которые активно использовались для ближней разведки, доставки боеприпасов и связи. (Рис.821)

 

Рис.821 – Как будто, снимок сделан в Монголии летом 1939г.

 

    Большой успех на долю БА-20 выпал 23 августа, когда две роты БТ-7 9-й ммбр при поддержке бронеавтомобилей сначала сожгли слад горючего и боеприпасов, а затем разгромили японо-баргудский кавалерийский полк. В довершение всего, три замаскированных БА-20 сожгли два японских самолёта, совершивших посадку вблизи советских машин.

    Общее впечатление от действий легких бронеавтомобилей осталось положительным, но в прямом бою их использовать не рекомендовалось. Безвозвратные потери БА-20 в ходе боёв мая-сентября 1939 года составили 17 машин, ещё столько же требовали текущего ремонта, 14 – среднего и 3 – капитального. Наибольшие потери пришлись на долю 8-й мббр - 5 поврежденных бронеавтомобилей оставили на территории противника и 2 сгорели в бою.

    БА-20 принимали участие в войне с Польшей в 1939г. (Рис.822)

 

 

Рис.822 – Вверху – советские и немецкие солдаты у броневика БА-20, Брест, сентябрь 1939г. Внизу - БА-20 проходят по улицам Львова, 7 ноября 1939г.

 

   Крупным испытанием для советских легких БА стали события Зимней войны. По советским данным, потери составили 31 бронеавтомобиль, три из которых были разбиты артиллерией и 28 пришлось оставить на территории противника.

    По штату №10\20 во вновь создаваемых механизированных корпусах предполагалось иметь 106 легких бронемашин БА-20 и БА-20М. Параллельно с ними, продолжалась эксплуатация ФАИ и ФАИ-М. По состоянию на 1 июня 1941 года количество БА-20 всех модификаций было значительным – 1424 единица, из них радийных — 968. (Рис.823)

 

Рис.823 – Строй БА-20, Москва, 1 мая 1940 года.

 

   Основная часть этих машин была потеряна в первые недели войны. (Рис.824)

 

Рис.824 – Колонна БА-20 выдвигается к фронту, июль 1941г.

 

   С 23 августа 1941 года, когда начали формировать танковые бригады нового штата, в состав взвода бронемашин вводилось два легких БА-20 и три средних БА-10М. В полной мере укомплектовать бригады удавалось не всегда. (Рис.825)

 

Рис.825 – Бронеавтомобиль БА-20М из состава 20-й танковой бригады. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

 

   В 1942-1943гг. БА-20 продолжали использоваться на всех фронтах, как в танковых, так и в стрелковых подразделениях. (Рис.826)

 

Рис.826 – Ремонт БА-20 на одном из предприятий Москвы, зима 1942г.

 

     Например, на 20 июня 1942 года Юго-Западный фронт располагал всего 4 машинами этого типа, а к 18 сентября на Ленинградском фронте осталось 18 БА-20 и 2 Д-8.

     Единичные БА-20 в качестве штабных машин, видимо, могли эксплуатироваться на фронте до 1945г. (Рис.827)

 

Рис.827 – Командир БА-20М наблюдает за противником. Сталинградский фронт, август 1942 года (АСКМ).

 

    Дольше всего БА-20 прослужили в составе Забайкальского фронта, где на 20 сентября 1942 года числилось 86 легких бронемашин (из них 12 – ФАИ и ФАИ-М). По мере износа ходовой части и поступления новой техники бронеавтомобили старых типов отправляли на разбронировку, однако к началу войны с Японией наиболее боеспособные машины снова ввели в состав действующей армии. По состоянию на 11 августа 1945 года в составе 111-й танковой дивизии имелось 17 БА-20, которые использовались для второстепенных целей.

   Бронеавтомобили типа БА-20 использовались и противниками РККА.

  После завершения Зимней войны финнам досталось более 30 легких бронемашин в различном техническом состоянии. Полностью отремонтировать и ввести в строй в течение 1940 года удалось 9 БА-20. В ходе войны на стороне Германии трофейные бронеавтомобили интенсивно использовались как для разведывательных целей, так и в качестве полицейских машин.  Боевых потерь среди финских БА-20 не зафиксировано, а их постепенный вывод из эксплуатации начали в конце 1940-х гг. Последний бронеавтомобиль этого типа списали в 1955 году.

   Самые большие трофеи захватили немцы (Рис.828) и их союзники румыны.

 

Рис.828 – БА-20 со свастикой.

 

     По самым приблизительным данным, количество захваченных бронемашин, пригодных к дальнейшей эксплуатации, составляло не менее 200. Некоторые полагают, что части вермахта, СС и полиция (Рис.829) могли использовать порядка 50 БА-20 всех вариантов на оккупированных территориях.

 

Рис.829 - Бронеавтомобиль БА-20 одной из немецких полицейских частей. Лето 1943 года (фото из коллекции Я. Магнуского).

    Также известно, что несколько машин поступило на вооружение дивизии СС «Принц Ойген», действовавшей на территории Югославии, а летом 1944 года БА-20 были задействованы при подавлении восстания в Варшаве.

    Допускают, что к румынам попало 40-50 единиц советских легких броневиков. Подробности их применения отсутствуют.

   В начале 1935г. КБ Курчевского, известного своими динамореактивными орудиями, предложило проект трехосного легкого бронеавтомобиля на шасси ГАЗ-ТК. Пишут, что трехосное шасси ГАЗ-ТК в 1934г. специально было спроектировано на ГАЗе под 76,2-мм пушку Курчевского. За основу было взято шасси двухосного ГАЗ-А, раму удлинили и добавили на поперечной рессоре третью ось, тоже ведущую (колесная формула 6х4). (Рис.830)

 

Рис.830 – Шасси ГАЗ-ТК.

 

    На это шасси переставили бронекорпус от БА ФАИ, но поскольку шасси было длиннее корпуса, то корпус удлинили за счет дополнительной вставки в средней части. Башню и вооружение тоже оставили как у ФАИ – один 7,62-мм пулемет ДТ с боезапасом 1953 патрона. Массу машины указывают в 2,62 т. БА на шасси ГАЗ-ТК (Рис.831) построили, как будто, на Коломенском з-де №38.

 

 

Рис.831 – БА ГАЗ-ТК.

 

    Заводские испытания бронеавтомобиля ГАЗ-ТК прошли в июне-сентябре 1935г. Машина прошла 1665 км по дорогам Московской области и после небольшого ремонта была передана на испытания на полигон НИБТ, где ГАЗ-ТК сделал ещё 571 км: «по щебенчатому шоссе среднего качества 394 км, по проселку среднего качества с цепями 177 км». Полученные результаты оказались не такими хорошими, как на это рассчитывал Курчевский. Вот что было записано в заключении, составленном представителями полигона: «1. Шасси ТК не может быть изготовлено из типовых деталей ГАЗ-А и ГАЗ-АА. 2. Комплект бронекорпуса ФАИ не может быть использован для изготовления бронекорпуса ГАЗ-ТК. 3. По вооружению — принимая во внимание, что бронеавтомобиль ГАЗ-ТК является машиной повышенной проходимости и может быть использована в различной боевой обстановке считать, что вооружение ее не достаточно. Кроме того, вооружение поставленное в настоящее время страдает целым рядом недостатков… (- это, что, о пулемете ДТ?) 4. По проселку и пересеченной местности бронемашина ГАЗ-ТК с цепями противоскольжения имеет хорошую проходимость. Но по сравнению с автомобилями повышенной проходимости, например ГАЗ-ААА и ЗИС-6, ГАЗ-ТК обладает худшей проходимостью и приспособляемостью. 5. По сравнению с ФАИ ГАЗ-ТК обладает: а. Хорошей проходимостью при движении на участках грязного проселка и подъемах; б.  Большим радиусом поворота (6,5 м против 5,5 м у ФАИ); в. Меньшей максимальной скоростью (63,5 км/ч, ФАИ 85 км/ч); г. Запас хода ГАЗ ТК — 230 км, у ФАИ — 200 км; д. ГАЗ-ТК преодолевает препятствия, непреодолимые для ФАИ (канавы); е. Брод и крен одинаковы; ж. Броневой корпус ГАЗ-ТК свободнее, что дает возможность удобного размещения радиостанции. 6. Но бронеавтомобиль ГАЗ-ТК имеет ряд существенных недостатков: а. Автомобиль перегружен, в особенности его передняя ось, а при прохождении препятствий при вывешивании одного из мостов перегружается другой; б. Отсутствие приспособляемости подвески ведущих мостов при движении по проселку и пересеченной местности — угол взаимного перекоса не более 7 градусов, тогда как к автомобилям предъявляется требование по углу перекоса не меньше 24 градусов. К тому же неправильно технически выполнена кинематическая схема главной силовой передачи к ведущим осям при данной конструкции подвески. Отсюда, как следствие, коронные шестерни, сателлиты, малые конические шестерни второго карданного вала и полуоси воспринимают периодически неровные динамические нагрузки, и как следствие — сильный износ и поломки даже при небольшом пробеге (600 км). На основании результатов испытаний считаем, что бронеавтомобиль ГАЗ-ТК к автомобилям повышенной проходимости, отвечающим предъявляемым к данному типу машин требованиям, отнесен быть не может. Также не соответствует стрелково-тактическим требованиям по огневой мощи и углам обстрела. Для применения в РККА в качестве боевой машины не пригоден».

    На этом попытка создания легкого трехосного бронеавтомобиля завершилась.

   *Средние трехосные БА.

    Конструирование средних бронеавтомобилей велось в СССР на трехосном шасси с колесной формулой 6х4. Такое шасси прибыло в СССР из США в 1929г. в количестве 100 единиц американских грузовиков «Форд-Тимкен». В конце 1930 года с фирмой «Тимкен» был заключен договор на изготовление ещё 1000 трехосных грузовиков, путем доработки обычного двухосного «Форд-АА». Полностью заказ был выполнен к ноябрю 1931 года, а сборку машин провели на заводе «Гудок Октября» в Москве.

    В 1932 году на Ижорском заводе под руководством инженера А.Д. Кузьмина продолжили тему трехосных БА, начатую Дыренковым - разработали бронеавтомобиль БАИ (И — ижорский). (Рис.832)

 

Рис.832 – Проекции БАИ.

 

   Компоновка бронеавтомобиля осталась классической. Заднюю часть шасси «Форд-Тимкен» обрезали на 400 мм, сделав бронеавтомобиль более компактным и менее тяжелым. Раму усилили за счет установки дополнительной поперечины, а передние рессоры получили дополнительные листы. Привод имели два задних моста (Рис.833) с двускатными колесами, передний мост оснащался обычными односкатными.

 

Рис.833 – Задние мосты БАИ.

1 — рама автомобиля: 2 — первый задний мост; 3 — второй задний мост; 4 — карданный вал; 5 — рессоры; 6 — кожух моста; 7 — поперечное крепление рамы; 8 — тормозной цилиндр; 9 — тормозной шланг; 10 — тяги против скручивания; 11 — пружина; 12— поперечное крепление.

 

    Расположенные по бортам запасные колеса крепились на специальных кронштейнах и свободно вращались, помогая машине преодолевать неглубокие овраги.

    Масса машины – 3860 кг (в некоторых источниках массу БАИ указывают в 5 тонн). Габариты: длина – 4775 мм, ширина – 2000 мм, высота – 2370 мм, клиренс – 254 мм. Бронирование: лоб, борт корпуса – 8 мм, борт моторного отсека, корма – 7 мм, башня – 8 мм, днище – 2,5 мм, крыша – 4 мм. Новая машина получила сварной корпус оригинальной конструкции ступенчатой формы, ставшей затем отличительной особенностью всех советских средних и тяжелых бронеавтомобилей. Над местом водителя высота корпуса была увеличена, а над боевым отделением, соответственно, уменьшена. Это позволило снизить общую высоту машины. Для посадки экипажа из 3-х человек были предусмотрены две двери по бортам и одна в корме. Наблюдение за окружающей обстановкой водитель осуществлял через откидной люк со смотровой щелью в лобовом листе корпуса и два лючка в боковых дверях. В кормовом листе корпуса и двери также были сделаны смотровые щели. В крыше над водителем и передним пулеметчиком имелся вентиляционный люк, который мог использоваться для наблюдения за воздушными целями.

    В лобовом элементе бронекорпуса устанавливался один пулемет ДТ. В одноместной цилиндрической сварной башне оригинальной конструкции размещались: одна 37-мм пушка «Гочкис» (указывают также ПС-1) и пулемет ДТ. Боекомплект 34 (или 38) снаряда и 3024 патронов - размещался по бортам боевого отделения в специальных стеллажах.

    Фордовский двигатель мощностью 40 л.с. и трансмиссия с коробкой передач и демультипликатором не изменялись. Доступ к агрегатам двигателя осуществлялся через двухстворчатый люк в лобовой части моторного отсека и верхний откидной лист. Охлаждающий воздух к радиатору поступал через два отверстия в переднем листе.

   Для повышения проходимости по мягкому грунту и снегу на колеса задних мостов могли надеваться вездеходные цепи. Каждая цепь состояла из 24 звеньев длиной 780 мм и шириной 310 мм. Она весила 71 кг и укладывалась вдоль борта в задней части корпуса. Два члена экипажа одевали обе цепи за 8-10 минут. Впоследствии эти цепи получили название «Оверолл».

    Первый образец БАИ был предъявлен заказчику весной 1932г. 6 апреля помощник начальника УММ Г. Бокис в своем докладе о перспективных образцах бронетанкового вооружения сообщал следующее: «В серийном производстве находится средний бронеавтомобиль Д-13 на шасси «Форд-ААА». Выполнены опытные образцы этого типа бронеавтомобиля с различной конфигурацией корпуса и различным расположением вооружения. На сегодняшний день имеем опытные образцы следующих бронеавтомобилей: 1) Д-13 — конструкции Дыренкова; 2) ФВВ — конструкции АТТБ ЭКУ ОГПУ; 3) БАИ — Ижорского завода. Причем последний тип имеет укороченную базу, вследствие чего получились более компактные размеры корпуса. Это дало возможность увеличить толщину брони и довести ее до 8-мм без нагрузки машины. По результатам сравнительных испытаний будет выбран тип среднего бронеавтомобиля для валового производства на конец 1932 года и 1933 год».

   Летом 1932г. бронеавтомобиль совершил заводскую обкатку, пройдя 980 км. (Рис.834)

 

Рис.834 – Опытный БАИ.

 

    К испытаниям опытного образца БАИ приступили 6 августа 1932 г., отправив машину на полигон НИБТ.  За время испытаний БАИ прошел ещё 200 км. Из отчета военной комиссии, следившей за тестированием БАИ: «Наблюдение за местностью в открытые люки удобно, при закрытых крайне затруднительно. При условии хорошего широкого шоссе при большом напряжении возможно движение со скоростью 15-20 км/ч, но при наличии циркуляции горячего воздуха, который дует прямо в лицо, возможное время наблюдения крайне невелико. На испытании при движении с закрытыми люками водитель мог вести машину только 5 км, после чего из-за сильного головокружения их пришлось открыть… При движении с закрытыми жалюзи радиатор моментально начинает кипеть. При их открытии охлаждение несколько улучшается, но сильно изнуряет команду. Горячий воздух, идущий от мотора между щитком и броней, обжигает руки водителю, не позволяя ему держать на верхней части рулевого колеса, обтекает голову и туловище, то есть водитель и пулеметчик постоянно находятся в потоке горячего воздуха, что сильно снижает их работоспособность. С закрытыми люками движение становится невозможным через 5-6 км — температура внутри машины достигает 57-58 градусов». Помимо этого выяснилось, что при преодолении вертикальных препятствий БАИ цеплялся за них картером демультипликатора. Не слишком удачной оказалась установка вооружения в башне – при максимальном угле снижения пушка и пулемет задевали крышу отделения управления. Зато по скорости и проходимости БАИ оказался лучше БА-27 – говорят, разгонялся до 63 км/ч, запас хода по шоссе 150 км. В заключении представители НИБТ полигона отметили, что бронеавтомобиль пригоден для войсковой эксплуатации, но только при условии устранения таких недостатков, как излишний нагрев отделения управления из-за поступавшего туда горячего воздуха.

    Решение о запуске БАИ в серийное производство приняли до завершения его испытаний. Выделенный для этой цели завод дробильно-размольного оборудования в г. Выкса (Горьковская область) начал получать необходимое оборудование и уже к концу года должен был сдать 320 машин, а за 1933 год – 2500, но вскоре планы существенно откорректировали. Теперь в течение 1932 г. поступление новых машин не ожидалось, а в 1933 г. планировалось выпустить 300 БАИ. Однако и этот план реализовать не удалось. В сентябре 1933 года представитель УММ на заводе ДРО докладывал в наркомат обороны следующее: «…БАИ – сдано 28, остальные 272 под сомнением. Будет вероятно не более 150-200 штук…». В итоге, до конца 1933 года завод выпустил 90 машин, и ещё 18 было сдано к весне 1934г.

    Серийные БАИ практически не имели отличий от прототипа. Некоторые бронеавтомобили оснащались гусеничными цепями «Оверолл», уложенными в отдельный ящик на правом борту – и вся разница. Другими словами, можно понять, что серийные БАИ наследовали проблемы, зафиксированные комиссией при испытаниях опытного образца. (Рис.835, Рис.836, Рис.837)

 

Рис.835 – Серийный БАИ 1933г. выпуска.

 

Рис.836 – БАИ на парадах. Вверху – 7 ноября 1933г.

Внизу – 7 ноября 1934г. На заднем плане БА Д-8 и ФАИ и колесные САУ СУ-1-12.

 

Рис.837 – БАИ и ФАИ на Киевских маневрах 1935г.

 

   На БАИ испытывались некоторые технические решения.

   В 1933 году, по заданию УММ инженер Важинский разработал пост управления, однако из-за тесноты в боевом отделении от этого нововведения отказались.

    Чуть позже, осенью того же года, на одном БАИ была установлена 37-мм динамо-реактивная пушка конструкции Курчевского – начальная скорость снаряда 560 м/с. Орудие размещалось в штатной башне БАИ. Для этого в броне башни сзади было проделано отверстие с броневыми щитками, а на лобовом листе башни приварили коробчатый кожух. Боекомплект орудия состоял из 20 выстрелов. При стрельбе использовался танковый телескопический прицел. Дальность действительной стрельбы составляла 2 км. В процессе испытаний, проведенных на Кунцевском полигоне, выявили ненадежное крепление ствола в башне, неудачную систему заряжания, малый угол возвышения (от — 3°40' до +1°45') и невозможность стрельбы назад из-за конструктивных особенностей корпуса. Кроме того, орудие обладало сильными демаскирующими свойствами, что в конечном итоге привело к отказу от дальнейших работ по ДРП Курчевского.

    В опытном порядке на БАИ была установлена радиостанция 71-ТК-1 с поручневой антенной, смонтированной по периметру корпуса.

   Летом 1938 года одну из машин (точнее, бронекорпус, башню, вооружение, боеукладку) перенесли с шасси «Форд-Тимкен», имевшего к тому времени высокую степень изношенности, на шасси ГАЗ-ААА. (Рис.838)

 

Рис.838 – ГАЗ-ААА.

Грузоподъемность 2000 кг на шоссе, 1500 кг на грунте.

 

     Для этого ходовую часть укоротили, количество листов в рессорах довели до 13, усилили переднюю ось двумя накладками и использовали пулестойкие шины типа ГК. В отсеке управления установили дополнительный топливный бак на 38 литров, а также оснастили машину укладками различного инструмента и ЗИП. Войсковые испытания доработанного БАИ провели с января по март 1939 года на НИБТ полигоне, где бронеавтомобиль прошел 1743 км по шоссе и 1047 км по проселку и 33 км по целине. Военная комиссия подвела итог: «1. Основная цель всех испытаний бронеавтомобиля заключалась в выявлении возможностей использования старых бронекорпусов БАИ на шасси «Форд-Тимкен» с последующей перестановкой их на шасси ГАЗ-ААА. 2. За проведенные пробеговые испытания… модернизированный БАИ показал удовлетворительную техническую и оперативную скорости и проходимость. 3. Монтаж и демонтаж бронекорпуса на шасси ГАЗ-ААА особых трудностей не вызывает. Крепление бронекорпуса к раме прочно, дефектов и неисправностей в креплении за время испытаний не было. 4. Качество сварных швов бронекорпуса недостаточное вследствие имеющихся включений, непроваров и образовавшихся трещин. 5. Существенным недостатком БАИ является ненадежность переднего моста вследствие перегрузки его против автомобиля ГАЗ-ААА. Данный дефект должен быть устранен. 6. Сравнивая модернизированный БАИ с БА-6 и БА-10 на шасси ГАЗ-ААА, необходимо отметить, что БАИ уступает им и по мощности огня, и по стойкости брони. Учитывая имеющийся парк бронеавтомобилей на шасси «Форд-Тимкен», после устранения недостатков использование БАИ в РККА возможно: а). Для учебных целей. б). В боевых условиях может быть использован лишь с учетом конкретной обстановки и возможности выполнения задач по броне и вооружению».

   Модернизированные машины, переименованные в БАИ-М, начали поступать в войска с октября 1939 года, а полный цикл модернизации парка оставшихся БАИ завершили к лету 1940 года. Открытым оставался вопрос с усилением вооружения, поскольку выпуск 37-мм пушек ПС-1 давно прекратился и боеприпасов к ним последние несколько лет не хватало. Установить более мощное орудие в башню БАИ-М не представлялось возможным, поэтому решили оставить всё без изменений, чтобы не снижать и без того небольшую огневую мощь бронемашины.

    По состоянию на 15 сентября 1940 года бронеавтомобили БАИ-М имелись в следующем количестве: Орловский ВО – 1, Киевский ОВО – 11, Северо-Кавказский ВО – 8, Среднеазиатский ВО – 7, Московский ВО – 2, Забайкальский ВО – 48. Таким образом, до войны с Германией дошло не менее 77 машин.

   БАИ-М были впервые задействованы в боевых условиях только в боях лета 1941 года на территории Украины и Белоруссии. Например, на 22 июня в 5-м мехкорпусе из 131 бронемашины имелось 22 старых БАИ-М. Все машины принадлежали 13-й танковой дивизии и приняли участие в наступлении под Лепелем, проведенном 8 июля. За месяц боёв в дивизии осталось по одному БАИ-М, БА-6, БА-10 и БА-20. Остальные были подбиты и сожжены противником (16 машин), или потеряны при невыясненных обстоятельствах (5 машин). (Рис.839)

 

Рис.839 – Сгоревшие БАИ, лето 1941г.

 

   Есть также данные об использование единичных БАИ-М в боях под Москвой осенью 1941 года, но их подробности остаются неизвестными.

   Дольше всех прожили бронеавтомобили, отправленные на Дальний Восток. В составе Забайкальского фронта они охраняли государственную границу с Монголией и Манчжурией. В августе 1945 года несколько БАИ-М приняли участие в советском наступлении на Китай. После завершения войны все уцелевшие машины были сняты с вооружения.

   С принятием на вооружение танковой пушки 20К в 1932г. вполне логично встал вопрос об установке этой системы на трехосные БА типа БАИ. По договору №173713, заключенному УММ со спецотделом Ижорского з-да, первый опытный образец БАИ с 45-мм пушкой и пулеметами ДТ надлежало изготовить к 1 ноября 1932г. (стоимость работ оценивалась в 25000 руб.). Новая машина получила обозначение БА-3. Прототип из неброневой стали был готов в апреле 1933г. (Рис.840)

 

 

Рис.840 – Прототип БА-3 на испытаниях.

    Корпус БАИ подвергся незначительным изменениям: на 50 мм была удлинена корма, в моторном отделении появились окна для выхода воздуха, была укорочена подножка и на задних крыльях предусмотрены крепления для вездеходных гусеничных цепей. Крепление корпуса на шасси автомобиля «Форд-Тимкен» осуществлялось с помощью 10 кронштейнов, которые через резиновые прокладки привертывались болтами к лонжеронам шасси.

   Главным отличием новой машины стала башня с вооружением. БА-3 получил башню от танка Т-26, но с более тонкой броней – 8 или 9 мм, со штатной спаренной установкой вооружения — 45-мм пушкой 20К обр. 1932 г. и пулеметом ДТ. Под новую башню пришлось использовать уширенный погон, к которому на 6 болтах крепилась башня. Поворотный механизм имел 2 передачи, позволяя осуществлять вращение с разными скоростями. Как и на танковом варианте башня БА-3 снабжалась двумя прямоугольными люками в крыше, предназначенными для посадки экипажа, и отдельным лючком для вытяжного вентилятора, флажковой сигнализации и прибора ПТК. В бортах имели смотровые щели со стеклами типа «Триплекс» и три круглых отверстия для стрельбы из пистолета.

  Еще один пулемет ДТ устанавливался в лобовом листе корпуса справа от водителя. Боекомплект 60 артвыстрелов размещался частично в башне, частично в корпусе бронеавтомобиля. В нише башни располагались два сотовых стеллажа на 40 снарядов, вдоль бортовых стенок башни имелись гнезда на 12 снарядов (по 6 на сторону) и вдоль стенок бронекорпуса в боевом отделении еще 8 гнезд (по 4 на сторону). В четырех стеллажах в башне и корпусе размещались 53 магазина для пулеметов ДТ.

   По другим сведениям, полный боекомплект состоял из 60 снарядов (52 находились в башне и 8 в корпусе) и 3024 патронов (6 магазинов с правой стороны башни и 48 магазинов по бортам корпуса).

    На БА-3 устанавливался карбюраторный двигатель Форд мощностью 40 л.с.

    Для увеличения проходимости на задние скаты БА-3 предназначались вездеходные гусеницы «Оверолл». Каждая гусеница массой 71 кг состояла из 25 звеньев (плиц) размерами 80x35 мм. Длина гусеницы составляла 4500 мм, ширина — 80 мм, шаг — 180 мм. Надевание гусениц при участии всего экипажа бронеавтомобиля занимало 10—15 мин.

      Заводскую обкатку первого прототипа БА-3 начали уже в апреле 1933 года. Бронеавтомобиль не получил существенных замечаний. 1 мая 1933г. бронеавтомобиль показали на в параде в Питере. В июне 1934 года опытный образец прошел на НИБТ полигоне 400 км по шоссе и 190 по проселочной дороге. В ходе испытаний 5,82-тонная (-?) машина развила по асфальтированному шоссе скорость 70 км/ч (- с движком в 40 л.с., возможно ли?), по сухой же проселочной дороге максимальная скорость не превышала 35 км/ч. Военная комиссия отметила удобный доступ к двигателю, элементам трансмиссии и вооружению и плавный ход машины. Бронеавтомобиль преодолевал подъём в 24°, боевой крен в 30° брод глубиной 0,6 м и стенку высотой 0,4 м. Запас хода по шоссе составил 218 км. Правда, вести наблюдение за окружающей обстановкой на ходу было затруднительно – водителю приходилось снижать скорость до 15-20 км/ч, что в боевой обстановке могло быть губительно для машины. Вращение маховика поворотного механизма башни требовало больших усилий. Много нареканий вызывала система охлаждения двигателя, так как температура в бронекорпусе при закрытых люках поднималась до температуры 40-45° при наружной температуре 25° через 10-15 минут движения. Вода в радиаторе при той же наружной температуре и закрытых жалюзи закипала ещё раньше – через 6-7 минут. Крепление бронекорпуса тоже не являлось оптимальным, и комиссия посоветовала соединять его с полом и лонжеронами через резиновые прокладки. Похожие недостатки наблюдались и у БАИ, поэтому комиссия заключила, что: «бронеавтомобиль показал хорошие качества, необходимые для боевой машины и вполне пригоден для оснащения РККА».

    Массовое производство бронеавтомобиля началось весной 1934г. Серийные БА-3 получили башни, изготовленные из 8-мм броневой стали. (Рис.841)

 

Рис.841 – Серийный БА-3.

 

    Первые машины получили дефектные корпуса, имевшие множество трещин из-за плохого качества сварных швов. Сбивать темп выпуска БА-3 было недопустимо и корпуса принимались по специальному разрешению представителя военной приёмки УММ, при этом на трещины ставились определенные ограничения. Производство БА-3 завершили весной 1936 года, собрав к этому времени 172 машины, из которых 168 выпустил ИЗ и 4 завод ДРО в Выксе. По другим данным, общее количество бронемашин БА-3 оценивается в 180 экземпляров.

   В 1935 году на БА-3 в опытном порядке установили радиостанцию 71-ТК-3 с поручневой антенной на башне. Поскольку рация монтировалась в кормовой нише башни укладку снарядов пришлось демонтировать. Из-за нехваток радиостанций ими оснащали преимущественно командирские бронеавтомобили.

    В сентябре 1936г. на БА-3 (пишут, что это был опытный образец) был установлен пулемет ДК калибра 12,7-мм. Для ведения прицельной стрельбы из спаренной установки пулеметов ДК и ДТ использовался прицел ПЯ. Боекомплект состоял из 1750 патронов калибра 12,7 мм и 2079 патронов калибра 7,62 мм. Испытания прошли с 16 по 21 ноября, но оружие оказалось недоработанным. (Рис.842)

 

Рис.842 – БА-3 с 12,7-мм пулеметом ДК.

 

    В мае 1937 года на БА-3 попытались установить 12,7-мм пулемет ШВАК. Оказалось, что конструкция Шпитального и Владимирова, помимо технологических дефектов, обладает низкой бронепробиваемостью. C дистанции 500 метров процент сквозных пробоин ДК при обстреле 20-мм броневого листа составил 100%, а у ШВАК – всего 43%. На дистанции 700 метров этот показатель у ДК снижался до 17%, а все пули ШВАК бронелист не пробили вообще. Таким образом, ни один из представленных вариантов на вооружение принят не был.

    С середины 1934 года бронеавтомобили БА-3 стали поступать на вооружение механизированных бригад, где они были включены в состав отдельных разведывательных батальонов. Некоторое время БА-3 служили параллельно с более ранними БА-27 и БАИ, по мере износа материальной части заменяя их. Вместе с бронеавтомобилями в состав бригады входило два танкетных батальона оснащенных Т-27, но уже в 1935 году руководство УММ РККА посчитало, что такая схема является неэффективной. В связи с этим НКО СССР рассмотрел предложение о включении в состав мехбригад двух батальонов средних бронемашин (БАИ или БА-3) и одного батальона с плавающими танками Т-37А.

   Много БА-3 в 1934-1935гг. было передано в распоряжение механизированных дивизионов и полков, входивших в состав кавалерийских дивизий. Такие подразделения имелись в каждом военном округе и ранее представляли собой автобронедивизионы. В основном на вооружении имелись бронеавтомобили БА-27, которые затем сменили БА-3. (Рис.843)

 

Рис.843 – Киевские маневры 1935г., замыкающим следует БА-3.

 

    Некоторое количество БА-3, по всей видимости, было передано стрелковым подразделениям.

   Боевое применение бронеавтомобилей БА-3 началось в Испании. В рамках оказания военной помощи республиканскому правительству в октябре 1936г. СССР отправил партию из 60 бронемашин, среди которых имелось три БА-3. Впервые их задействовали в ходе оборонительных боёв под Мадридом и в скором времени бронеавтомобили были переданы в распоряжение танковой группы, сформированной в декабре. В течение следующих месяцев БА-3 участвовали в сражениях в центральной части Испании и все были потеряны в 1937г. По донесениям с фронта 45-мм пушки оказались самым действенным оружием против легких танков и танкеток франкистов, но бронезащита бронемашин оказалась очень слабой, не держала огонь крупнокалиберных пулеметов и пушек.

   Более массово БА-3 использовались во время отражения японской агрессии у реки Халхин-Гол. Например, 20-25 июня броневики 234-го бронебатальона 8-й мотоброневой бригады 175-го артполка оказали большую помощь пехотным подразделениям 149-го стрелкового полка, обнаружившего в районе Дебден-Сумэ японский военный городок. У японцев имелось два пехотных батальона, кавалерийский полк маньчжур, батарея 75-м полевых пушек, батарея 37-мм противотанковых пушек и четыре 13,2-мм пулемета. Советской пехоте пришлось залечь под огнем противника и появление бронеавтомобилей спасло солдат от больших потерь. Подоспевшая бронерота, в составе нескольких БА-10 и БА-3, а также двух 76-мм орудий, практически в упор расстреляли японские казармы, заставив противника прекратить организованное сопротивление. За время боя было безвозвратно потеряно два БА-10 и один БА-3. Ещё один БА-3, подбитый и застрявший в болоте, пытались вытащить с помощью танка БТ-5, но тот тоже застрял и обе машины пришлось сжечь. В последовавших за этим боевых действиях БА-3 привлекались эпизодически. 

    К 1938г. БА-3 оказались небоеспособны. В отчете о наличии на 1 января 1938 года в составе РККА в категорию боевых машин, снятых с вооружения и негодных для использования в войсках, попало 180 БА-3 (179 линейных и 1 радийный) – то есть, практически все БА-3. Тогда решили переставить бронекорпуса, башни и вооружение БА-3 с шасси  «Форд-Тимкен» на ГАЗ-ААА. Кроме того, машина получала пулестойкие шины типа ГК. Обновленный бронеавтомобиль стал легче почти на полтонны веса, развивая при этом скорость 58,3 км/ч и имея запас хода 280 км. Новый вариант получил обозначение БА-3М. С ноября 1938г. по январь 1939г. БА-3М прошла испытания на полигоне НИБТ в Кубинке. Всего бронемашина прошла 1509 км по шоссе, 959 по проселочной дороге и 336 км по целине. Несмотря на то, что динамические качества БА-3М оказались более высокими, представители полигона отметили сильные колебания корпуса и плохую обзорность при движении по пересеченной местности и неровным дорогам, перегруженность переднего моста и рессор, плохую конструкцию сидений и ненадежность запоров дверей. В отчете об испытаниях было сказано следующее: «Модернизированный бронеавтомобиль БА-3 на шасси ГАЗ-AAA обладает лучшей тактико-технической характеристикой по сравнению с БА-3 на — «Форд-Тимкен». Испытанный бронеавтомобиль за исключением вооружения не отвечает требованиям, предъявляемым к современным бронеавтомобилям. При наличии большого парка бронеавтомобилей на шасси «Форд-Тимкен» — требующих модернизации, перестановка корпусов на шасси ГАЗ-AAA вполне целесообразна при усилении переднего моста рамы шасси и устранения недостатков, связанных с бронекорпусом. Модернизированный бронеавтомобиль может быть принят на вооружение РККА. Учитывая недостаточную прочность и пулестойкость броневого корпуса, считаем, что использование модернизированного бронеавтомобиля возможно: А) Для учебных целей. Б) в боевых условиях лишь с учетом конкретной обстановки и возможности выполнения возлагаемых задач по броне». Таким образом, для БА-3М уготовили ограниченное применение.

    К декабрю 1939г. основная масса БА-3М была передана пехоте. Машинам этого типа пришлось принять участие в финской кампании, причем в разных условиях. Например, 62-й отдельный разведбат использовал свои БА в основном для патрулирования дорог и охраны штабов, и потерь до конца войны не имел. Совсем иначе сложилась ситуация со 177-м орб 122-й сд 9-й армии, предпринявшей в середине декабря 1939 года неудачное наступление в Карелии. Дивизии были вынуждены сражаться в окружении вплоть до первых чисел марта 1940 года, потеряв за этот период 17 бронеавтомобилей, из них два БА-3М.

    Единственный БА-3М, захваченный финнами зимой 1940 года, состоял на вооружении финской армии. Эта машина прошла капитальный ремонт и служила до конца следующей войны по прямому назначению, а в качестве учебного бронеавтомобиля её эксплуатация продолжалась до 1954 года.

     На июнь 1941г. в строю имелось 90 БА-3М, из них 29 единиц в ЗОВО в составе разведывательных батальонов стрелковых дивизий и механизированных корпусов. В основном они находились в центральной части Белоруссии, в полосе Минского УР и северо-восточных районах. Множество бронемашин было оставлено противнику, как подбитыми, так полностью исправными без боеприпасов и топлива. (Рис.844)

 

Рис.844 – БА-3М летом 1941г.

 

    Считается, что активное применение БА-3М закончилось в июле 1941г. в ходе контрудара под Лепелем. В дальнейшем немногие БА этого типа включались в стрелковые подразделения. Например, на 28 июня 1942г. в 10-й мотострелковой бригаде имелось 20 бронеавтомобилей, из них один БА-3М. А в составе 19-й армии на 14 апреля 1945г. 97-я рота охраны штаба все еще использовала три БА-3М.

    Немцы применяли некоторое количество исправных БА-3М - после ремонта введены в строй под обозначением Panzerspahwagen BA(F) 203(r). Отдельные бронеавтомобили летом-осенью 1941 года использовались для ведения разведки, но большая их часть была переведена в разряд учебных и агитационных машин. (Рис.845)

 

 

Рис.845 – Немцы на БА-3М.

 

    К 1935 году на ГАЗе был освоен выпуск трехосного автомобиля ГАЗ-ААА, УММ выдало задание СК Ижорского з-да на проектирование новой модели БАИ/БА-3 с учетом имевшихся замечаний по этим машинам на шасси ГАЗ-ААА. Вариант получил обозначение БА-6. По корпусу, башне, вооружению, размещению боекомплекта, узлов и агрегатов эта машина принципиально от своего предшественника БА-3 не отличалась. Внешне ее можно было определить по увеличенной до 1940 мм (у БА-3 - 1905 мм) ширине колеи и отсутствию задней двери, задних смотровых лючков и подножки в кормовой части корпуса. (Рис.846)

 

Рис.846 – Проекции и компоновка БА-6.

 

     Массу машины оценивают в 5,12 т. Экипаж 3 чел. Вооружение БА-6 перешло от БА-3 без изменений. В башне, в общей установке, монтировалась 45-мм пушка 20К и 7,62-м пулемет ДТ. Ещё один такой же пулемет был установлен в лобовом листе корпуса справа от водителя. Боекомплект состоял из 60 снарядов и 3339 патронов (53 дисков). На БА-6 устанавливался карбюраторный двигатель ГАЗ-АА мощностью 40 л.с. при 2200 об/мин. В состав трансмиссии входила 4-ступенчатая КП с демультипликатором со скользящими зубчатками. Еще одно нововведение, как замечают авторы, выглядит спорно. Для увеличения запаса хода дополнительно к 44-литровому баку, слева на крыше боевого отделения за сиденьем водителя установили 24-литровый бак, топливо из которого к двигателю подавалось самотеком. В боевых условиях это приводило к тому, что при пробитии бака бензин выливался на голову водителю, нередко при этом воспламеняясь. На броневике применили пулестойкие шины ГК, заполненные губчатой резиной. На БА-6, в отличие от БА-3, появилось внутреннее освещение: по одному плафону автомобильного типа смонтировали на крыше между водителем и пулеметчиком и в башне. Для переносной лампочки имелись розетки — рядом с дверью водителя и в башне. Аккумулятор находился слева под полом корпуса отделения управления. Приборная доска имела только необходимый минимум приборов: амперметр, спидометр и поплавковый указатель уровня горючего в баке. С целью улучшения условий работы водителя, уменьшили угол наклона рулевой колонки с 39° до 29°.

   БА-6 стал рекордсменом среди советских средних БА по количеству возимого на борту имущества. На полу в четырех ящиках хранились запасные части к пушке, ТОП и пулеметам ДТ. Там же находились 4 сумки с продовольствием НЗ и 4 сумки с подрывным имуществом, закрепленные ремнями на кормовых бронелистах корпуса, а рядом с ними медицинская аптечка. Аналогичным образом фиксировались в нише башни и у бортов корпуса 4 сумки с химическим имуществом. Огнетушитель и автоаптечка (ящик с набором принадлежностей для клейки камер) устанавливались справа у ног пулеметчика вдоль борта корпуса, там же находился 3-тонный домкрат, укрепленный ремнями к полу. Деревянный ящик с инструментом для обслуживания бронеавтомобиля находился на полу за сиденьем пулеметчика. Ракетница в брезентовой кобуре и ракеты к ней укладывались между снарядными стеллажами в нише башни. Здесь же на ограждении погона справа от командира лежали запасные стекла Триплекс для башенных смотровых приборов. Заводная рукоятка укладывалась на полу машины за сиденьем водителя и фиксировались специальными зажимами. Две воронки для масла и бензина разместили под стеллажами пулеметных дисков у входных дверей, а буксировочный трос — под подушкой сиденья водителя. Аэротермометр для измерения температуры воды в радиаторе и авиационные часы (со светящимся циферблатом) крепились к основному бензобаку. Шанцевый инструмент (лопата, топор, лом, пила) размещался на бронелистах, образовывавших ниши задних мостов.

   Прототип был готов в 1935г. (Рис.847)

 

 

Рис.847 – БА-6.

 

   В «отчете о войсковых испытаниях БА-6», проведенных в конце 1935 года, указано: «- Усилено крепление корпуса к шасси; — Боковые дверцы моторного отделения сделаны из одного листа (на БА-3 из двух половин); — В лобовом листе перед пулеметчиком добавлено отверстие для стрельбы из «Нагана»; — Вместо щитков в задней части корпуса сделаны отверстия для стрельбы из «Нагана»; — Ремни крепления вездеходных цепей заменены специальными крюками; — Люк в заднем нижнем листе корпуса, имеющийся у БА-3 против реактивной штанги, аннулирован». (Рис.848)

 

Рис.848 – Испытания БА-6.

 

   Ещё до завершения испытаний опытного образца в 1936г. было принято решение о запуске нового бронеавтомобиля в серийное производство. С 1936 по 1938 год Ижорский завод выпустил 386 бронеавтомобилей БА-6. Примерно треть бронеавтомобилей оснащалась радиостанциями 71ТК-1 с поручневой антенной, установленной на башне. Как правило, радиофицированные БА-6 передавались командирам рот и батальонов, а также штабному начальству.

    Весной 1936 года первые БА-6 поступили на вооружение строевых частей, а 3 июня 1936 года приказом №015 начальника вооружений РККА была создана специальная комиссия под председательством полковника Бубина, которой поручили провести войсковые испытания трёх серийных бронеавтомобилей. Для этого были выбраны машины №54 и №60 на пневматических шинах, и №64 с шинами типа ГК, которые прибыли на полигон ЛБТКУКС под Ленинградом 1 июля и проходили испытания до 31 октября. За это время БА-6 прошли 3000 км по шоссе, 1750 км по проселочной дороге и 250 км по бездорожью. Общая оценка бронеавтомобилей со стороны военных была хорошей, но было выявлено несколько серьёзных недостатков. Оказалось, шины ГК имеют очень небольшой ресурс – уже после 1000-1300 км наполнитель терял эластичность и рассыпался, что приводило к быстрому выходу шин из строя. Максимальная скорость также оказалась на 8-10 км/ч меньше (до 42 км/ч), чем у машин с обычными пневматиками. Прочие недостатки БА-6 были отмечены в отчете, составленном по итогам испытаний: «1) Размер дверей мал, посадка экипажа, особенно в зимнее время, затруднена. Посадка через башню сложна из-за отсутствия специальных подножек и ручек. 2) Наблюдение через щель водителю затруднено. Наблюдение через ТОП на скорости свыше 15 км/ч невозможно из-за сильной качки машины… 3) Ведение огня с места по неподвижной цели возможно с такой же меткостью, как из танка. При стрельбе с хода в условиях грунтовых дорог и бездорожья из-за тряски и качки размеры рассеивания выстрелов значительно превышают размеры рассеивания при стрельбе из танков… 4) Размещение экипажа в корпусе неудобно по причине: — Наличия острых углов в отделении управления; — Жесткости сидений и узкой спинки у водителя; — Отсутствие упора для ног в башне; — Отсутствия спинки у сиденья пулеметчика… 5) При движении с закрытыми люками из-за высокой температуры, большой влажности и медленного движения воздуха внутри броневика через 10-15 минут наступало обильное потение, через 2 часа наступало явление анэксемии (кислородного голодания). Эти причины вынуждали команду или выходить из броневика, или открывать люки. При беспрерывном движении с открытыми люками утомление наступало после 4 часов, а при условии движения с короткими остановками для отдыха на 5-10 минут явления значительного утомления наступали через 6-8 часов… 6) После 8-10 часов движения у команды отмечалось: 7) Водитель и пулеметчик — подавленное самочувствие, из-за горизонтально вытянутого положения ног и согнутому вперед туловищу отмечалось утомление в виде резкой скованности рук и ног, а также всего туловища. 8) Экипаж башни — усталости подвергались больше всего руки и спина: от качания и лязга башни отмечалась головная боль с явлениями тошноты и шума в ушах».

   Бронеавтомобили БА-6 поступали на вооружение разведывательных подразделений танковых, кавалерийских и стрелковых соединений Красной Армии.

    Практически одновременно с поступлением новых броневиков в Красную Армию началась и их поставка за рубеж. Из источников можно почерпнуть сведения о продаже в 1935 году Турции 60 бронеавтомобилей БА-6. Если время продажи указано верно, то речь, скорее всего, идет о машинах БА-3, поскольку выпуск БА-6 начался годом позже.

    Бронеавтомобили БА-6 находились на вооружении и Монгольской народно-революционной армии. В 1936 года Народно-Революционная Армия Монголии получила партию из 35 БА-6 и 15 ФАИ. К весне 1939 года при участии советских военных советников МНРА сформировала два броневых эскадрона, в составе которых находилось по 9 средних и легких бронеавтомобилей. Эти подразделения были приданы 6-й и 8-й кавалерийским дивизиям и участвовали в отражении японской агрессии в мае-сентябре 1939г. Оставшиеся бронемашины находились в резерве и после замены их на более современные БА-10 использовались в качестве учебных. (Рис.849)

 

Рис.849 – Броневики монгольской армии, 1940г. (по Коломиецу)

 

   Приводились сведения о поставках бронеавтомобилей БА-6 в Афганистан и Китай. В обоих случаях – маловероятно.  В опубликованных в отечественной печати данных о поставках в Китай боевой техники и вооружения с 1936 по 1941 год бронеавтомобили БА-6 (как, впрочем, и бронеавтомобили вообще) не значатся.

   Указывают, что период с 1935 по 1939 год было экспортировано свыше 150 бронеавтомобилей БАИ, БА-3 и БА-6. Одним из самых заметных акцепторов советских броневиков была Испания.

    С декабря 1936 года и до 1938 года в Испанию были поставлены 80 БА-6. (Рис.850)

 

Рис.850 – Советский БА-6 в руках республиканцев, на машине надпись “Viva Espania”.

 

     Одним из первых соединений республиканской армии, получившим эти боевые машины, стала 1-я бронетанковая бригада под командованием Д.Г. Павлова, принимавшая участие в боях под Мадридом в январе 1937 года. Экипажи танков и броневиков состояли из советских и испанских танкистов. В боях под Мадридом БА-6 подбили несколько танков противника. К лету 1937 года в составе испанской республиканской армии была сформирована бронеавтомобильная бригада. Осенью 1937г. БА-6 действовали на Арагонском фронте. (Рис.851)

 

Рис.851 – БА-6 республиканской армии, подбитый в бою у Фуэнтес-де-Эбро, 1937г.

 

   В декабре 1937 года до 30 бронеавтомобилей БА-6 с испанскими экипажами участвовали в наступлении на Теруэльский выступ. Некоторые авторы указывают, что участие БА-6 в событиях 1938г. было незначительным, видимо, ввиду потерь (в т.ч., несколько БА оказались в руках франкистов) и износа – например, пишут, БА-6 не использовались в летне-осенних боях 1938г. на реке Эбро, поскольку на ходу числилось всего 4 таких машины и еще 3 находились в ремонте.

    После поражения республиканцев победившая сторона получила в качестве трофеев от 15 до 25 средних бронеавтомобилей советского производства (Рис.852), хотя не исключено, что в это число были включены испанские Autometralladora 1937.

 

 

Рис.852 – Франкистские БА-6. Внизу – на параде в Каталонии. 21 февраля 1939 года.

 

    Первое время БА-6 продолжали оставаться в «первой линии», но в середине 1940-х гг. их перевели в разряд учебных. Эксплуатация БА-6 продолжалась до начала 1950-х годов.

    В 1936-1937гг. в Забайкальском военном округе был сформирован мотоброневой полк, вскоре развернутый в бригаду. В нее входили: батальон средних бронеавтомобилей, разведывательный батальон (средние и легкие бронеавтомобили) и стрелково-пулеметный батальон. Всего в бригаде имелось 80 средних и 30 легких бронеавтомобилей. Три таких бригады - 7-я, 8-я и 9-я принимали участие в боях с японскими войсками у р. Халхин-Гол.

В составе 57-го Особого корпуса, дислоцировавшегося на территории Монголии и развернутого позже в 1-ю армейскую группу, по состоянию на 1 февраля 1939 года насчитывалось 203 средних бронеавтомобиля. Примерно половина из них были БА-3 и БА-6. (Рис.853)

 

Из состава 7-й бригады.

Из состава 9-й бригады.

Рис.853 – БА-6 из состава мотоброневых бригад, принимавших участие в боях в Монголии в 1939г.

 

   В ходе боёв в Монголии недостатки БА-6 дали знать о себе в полной мере. В столкновениях с японской бронетехникой броня машины не защищала экипаж от попаданий пуль калибра 13,2-мм, не говоря уже о снарядах 37-мм танковых и противотанковых пушек. Кроме того, много нареканий вызывало размещение топливного бака под крышей отделения управления. При его пробитии горящее топливо выливалось прямо на голову водителя и командира, практически лишая их шансов выбраться живыми из поврежденной машины. Отмечалась также невысокая проходимость БА-6 по мягкому грунту и песку, что часто приводило к неоправданным потерям. Итог советско-японского конфликта на реке Халхин-Гол для бронеавтомобильных батальонов составил 44 БА-6 уничтоженными и ещё 31 машина требовала ремонта различной степени.

   Некоторое количество БА-6 попали в руки японцев (Рис.854), своими трофеями они вооружали союзников, прежде всего, армию государства Маньчжоу-Го (Рис.855).

 

Рис.854 – Радийный БА-6 из состава 9-й мотоброневой бригады, захваченный японцами в ходе боев 6-7 июля 1939г.

 

Рис.855 – Советский бронеавтомобиль БА-10, видимо, у маньчжуров.

 

   Во время Польского похода, продолжавшемся с 17 сентября по 1 октября 1939 года, бронемашины БА-6 привлекались только для разведывательных действий в интересах пехотных подразделений. В прямых столкновениях участия не принимали и потерь не имели.

   В советско-финской войне 1939-1940гг. мотоброневые бригады не участвовали, и все имеющиеся в Ленинградском ВО бронеавтомобили типа БА-6 принадлежали в основном пехотным подразделениям. На 30 ноября 1939 года, перед началом советского вторжения в Финляндию, пять БА-6 числилось за 20-й тяжелой танковой бригадой (ттбр), имевшей на вооружении трехбашенные танки Т-28. В то же время, 1-й отдельный разведбатальон 44-й стрелковой дивизии 9-й армии, располагал десятью БА-6. В ходе неудачного наступления в Карелии было потеряно семь машин. Из этого количества три бронеавтомобиля подорвалось на минах, два было разбито артиллерией и ещё два пришлось оставить на территории противника в виду невозможности эвакуации. (Рис.856)

 

Рис.856 – Один из БА-6, брошенный на дороге в месте разгрома 44-й стрелковой дивизии 9-й армии. Январь 1940г.

 

      Вероятно, эти два последних, захваченные в феврале 1940г финнами, были ими отремонтированы и введены в эксплуатацию (в некоторых источниках сообщают о 10-ти финских БА-6, что выглядит ошибочно). (Рис.857)

 

Рис.857 – Финский БА-6.

 

   Пишут, что в финской армии БА-6 эксплуатировались до конца 1956г.

   По состоянию на 1 июня 1941 года в составе РККА числилось 184 линейных и 55 радийных бронеавтомобиля БА-6. По военным округам они были распределены следующим образом: Дальневосточный ВО – 74 \ 8 Забайкальский ВО – 47 \ 23 Средне-Азиатский ВО – 2 \ 9 Сибирский ВО – 3 (все линейные) Закавказский ВО – 3 (все линейные) Приволжский ВО – 5 (все линейные) Харьковский ВО — 4 \ 4 Орловский ВО – 1 Московский ВО – 4 \ 7 Одесский ВО – 1 (линейный) Западный ОВО – 7 \ 3 Прибалтийский ОВО – 1 \ 1 Ленинградский ВО – 23 (все линейные) На складе – 1 (линейный).

    Все бронеавтомобили БА-6, находившиеся в приграничных округах, были потеряны в течение первого месяца войны.

     В осенней и зимней кампании 1941-1942гг. бронеавтомобили БА-6 также использовались (Рис.858) - некоторую часть машин удалось эвакуировать и вернуть в строй силами СПАМ и заводских ремонтных бригад.

 

Рис.858 – БА-6 в составе 1-й гвардейской танковой бригады. Январь 1942г.

 

    К примеру, только силами 5-й армии в период с 15 октября 1941 по 1 апреля 1942 гг. было восстановлено 78 бронемашин, в числе которых было 14 БА-6 и 3 БА-27М. Большей частью бронеавтомобили старых типов использовали для боевого охранения. Одним из наиболее долгоживущих на центральном направлении оказался БА-6 из состава 16-й танковой бригады Брянского фронта, где на 31 июля 1942 года всё ещё числился один бронеавтомобиль этого типа. (Рис.859)

 

На заднем плане БА-10.

На заднем плане БА-10.

Рис.859 – Фото БА-6 на Западном фронте, датируемые 1942 годом.

 

    Дольше всего БА-6 оставались в составе Забайкальского ВО - не менее 17 штук, в войне с Японией в 1945г. они участия не принимали.

    Германия заполучила несколько больше сотни БА-6. Рабочие машины были введены в эксплуатацию под тем же индексом, что и БА-3М - Panzerspahwagen BA(F) 203(r). Известно, что по меньшей мере три бронемашины БА-6 использовались на оккупированных территориях в охранных целях, причем одна машина была переоборудована в агитационную и оснащена громкоговорителем.

   Румынская армия также получила некоторое количество БА-6, но подробности не известны.

    В 1936г. построили модернизированный вариант БА-6 – БА-6М. Модернизация заключалась в установке на машине новой башни в виде усеченного конуса с углом наклона стенок 10°, с увеличенной толщиной брони до 10 мм и 50-сильного двигателя ГАЗ М-1. Новая башня имела меньший объем по сравнению с предыдущей, поэтому боекомплект сократили до 50 выстрелов к пушке и 2520 патронов к пулеметам ДТ. На 600 мм была укорочена рама БА и на 200 мм стал короче карданный вал. Были усилены передние рессоры, появились дополнительные ребра жесткости на передней оси. Более приземистым из-за уменьшения радиатора на 33 мм стал капот бронеавтомобиля. Емкость топливных баков увеличили с 65 до 94 л. Запас хода бронеавтомобиля возрос со 197 км до 250 км.

   В конце осени 1936 года провели испытания БА-6М. (Рис.860)

 

 

Рис.860 – БА-6М.

 

    За счет более рациональной компоновки, несмотря на усиление броневой защиты, масса броневика снизилась до 4,8 т. Максимальная скорость по шоссе возросла до 52 км/ч. Запас хода бронеавтомобиля возрос со 197 км до 250 км.

   Одновременно с БА-6М на Ижорском заводе построили его облегченный вариант БА-9, вооруженный 12,7-мм пулеметом ДК вместо пушки - в башне устанавливался только крупнокалиберный пулемет, 7,62-мм пулемет ДТ размещался в шаровой опоре лобового листа корпуса. (Рис.861)

 

Рис.861 – БА-9.

 

    Крупнокалиберный пулемет позволял эффективно бороться с легкой бронетехникой и пехотой противника, чему способствовала его более высокая скорострельность. Преимуществом ДК была и высокая кучность стрельбы. В ходе сравнительных испытаниях с 20-мм пушкой ШВАК, где проводился обстрел броневых плит толщиной 20 мм, на дистанции 500 метров пулемет показал 100% попадание в цель. На дистанции 600 метров этот показатель уменьшался до 33%, но для пушки Шпитального всё выглядело ещё хуже (42% и 10% соответственно).

    Ликвидация спаренной пушечно-пулеметной установки вместе со снарядной боеукладкой, позволяло сэкономить 500 кг массы. Боекомплект состоял из 1000 патронов к пулемету ДК и 1512 патронов к пулемету ДТ. Емкость топливных баков увеличилась до 104 л.

    Бронеавтомобиль БА-9 и был предъявлен на испытания спустя несколько недель после БА-6М. При боевой массе 4300 кг (по другим источникам, 4,5 т) удалось получить скорость в 55 км/ч, в то время как ходовые характеристики остались практически на том же уровне.

   В конце 1936 года поступило указание наркома обороны Ворошилова начать серийный выпуск БА-9 на Ижорском з-де. В 1937г. следовало изготовить 100 БА-9 для кавалерии. Однако возник вопрос с поставкой пулеметов ДК. В январе 1937 года помощник начальника АБТУ Свиридов, курировавший вопрос поставок крупнокалиберных пулеметов, в письме И. Халепскому сообщал, что на 9 января отдел стрелкового вооружения готов сдать всего 50 ДК, в то время как их требовалось не менее 250. С 3 по 5 марта 1937 года, специально назначенная комиссия провела повторные испытания БА-9, в ходе которых выявилось неудовлетворительное крепление вооружение и рабочих механизмов, машину требовалось отправить на доработку. Был подготовлен второй опытный образец БА-9, но на этом дело кончилось - крупносерийное производство пулеметов ДК наладить не смогли.

   Если история БА-9 оборвалась, едва успев начаться, то БА-6М ожидало большое будущее – его модернизированный вариант БА-10 пойдет в массовое производство в 1938г.

     *Тяжелый трехосный бронеавтомобиль.

    В 1933г. был разработан трехосный грузовик ЗИС-6 грузоподъемностью 4 т. (Рис.862)

 

Рис.862 – ЗИС-6.

 

     Он отличался от ГАЗ-ААА боле мощным двигателем ЗИС-5 - карбюраторный, 6-цилиндровый, жидкостного охлаждения, мощностью 73 л.с. Колесная формула этих автомобилей была аналогичной – 6х4, но считалось, что ЗИС-6 имеет более крепкую базу. Появление ЗИС-6 напрямую связывают с военными нуждами.

   Поскольку ЗИС-6 имел большие габариты, чем ГАЗ-ААА, то представилось возможным проектировать более тяжелый БА с более просторным бронекорпусом, который мог вмещать 5-6 человек. БА на шасси ЗИС-6 получил обозначение БА-5. (Рис.863)

 

Рис.863 – Проекции БА-5.

 

    Масса машины 8 т. Бронекорпус сваривался из плоских листов катаной брони толщиной 4-9 мм. Цилиндрическая башня с 45-мм пушкой и спаренным с ней пулеметом ДТ была заимствована от танка Т-26, но не имела ниши. Еще два ДТ были смонтированы в шаровых установках лобового листа корпуса и кормовой рубки. Боекомплект состоял из 60 выстрелов и 3402 патронов. Экипаж 5 чел. В состав механической трансмиссии входили: двухдисковое сцепление сухого трения; четырехскоростная коробка передач; демультипликатор, позволявший машине двигаться назад с повышенными скоростями; два задних ведущих моста с дифференциалами и главными передачами червячного типа. В кормовой части машины располагался второй пост управления с рулевым колесом, педалями, сиденьем, смотровым люком и фарами. Емкость топливного бака составляла 120 л.

   БА-5 изготавливался на Ижорском з-де. На испытания БА-5 поступил в середине 1935г. (Рис.864)

 

 

Рис.864 – БА-5.

 

    Запас хода бронеавтомобиля по шоссе достигал 260 км, а максимальная скорость по шоссе - 50 км/ч. БА-5 получил несколько лучшую защиту, чем средние трехосные броневики, но все-таки масса в 8 т при 73-сильном двигателе ограничивала ходовые характеристики бронемашины. 

   Изготовление БА-5 ограничилось одним опытным образцом.

   *Бронеавтомобили на железнодорожном ходу.

    В первой половине тридцатых военные не проявляли большого интереса к железнодорожному транспорту в качестве базы для строительства бронепоездов. К 1930 году в РККА имелось 7 тяжелых бронепоездов, переделанных из бронепоездов типа Б. (Рис.865)

 

Рис.865 – Тяжелый бронепоезд, прошедший модернизацию – оснащен бронеплощадками военсклада №60, изготовленными в 1931-1932гг.

 

   В 1935г. подошли к теме новой стандартизации бронепоездов – тип БП-35. В 1935г. на Брянском заводе «Красный Профинтерн» был разработан проект нового бронепоезда, который, учитывая опыт боевого применения, вмещал в своей конструкции последние достижения техники. Бронепоезд брянской конструкции типа БП–35 состоял из бронепаровоза ПР–35, на котором была смонтирована башня ПВО, двух двухбашенных бронеплощадок, оснащенных 76–мм орудиями (ПЛ-35), и одной площадки ПВО типа СПУ–БП.  Их производство велось в предвоенные годы, и продолжалось в первом периоде Второй мировой войны. По некоторым сведениям, во второй половине тридцатых годов было построено 47 таких бронепоездов, поступивших на вооружение Красной армии.

   Имело место определенное развитие «малых железнодорожных форм» (бронедрезин, мотоброневагонов). Вернулись и к идее постановки на рельсовый ход обычных дорожных бронеавтомобилей – начало этой темы было положено еще в годы Первой мировой.

   В декабре 1934 года КБ завода №1 МОЖЕРЕЗ под руководством Н.Г. Орлова спроектировало железнодорожный вариант бронеавтомобиля — БА-3жд. В 1935г. появились железнодорожные варианты БА-5, БАИ и ФАИ. На броневиках этого типа отрабатывалось и приспособление для движения по железнодорожному полотну. Переход на железнодорожный ход осуществлялся с помощью установки стальных колес с ребордами на переднюю и заднюю оси машины. Серийно железнодорожные варианты БАИ, БА-3 и БА-5 не строились.

   В 1936 году в опытном порядке один БА-6 был переделан в бронедрезину, путем наложения на колеса первой и третьей оси металлических бандажей. При перестановке с обычного на железнодорожный ход на переднем и заднем мостах машины вместо пневматиков устанавливались железнодорожные скаты специальной конструкции. (Рис.866)

 

Рис.866 – Установка железнодорожных бандажей на автомобильные скаты на БА – 6жд.

Фото датируется 1942 годом.

 

    Рулевое управление блокировалось. При массе 5,9 т БА-6жд развивал по железной дороге скорость до 55 км/ч. Обычная возможность передвижения и гусеничные цепи «Оверолл» полностью сохранялась.

   Опыт оказался успешным и в скором времени на железнодорожный ход было поставлено ещё несколько машин БА-6. Большая часть БА-6жд было направлена в состав отдельных батальонов бронедрезин и использовалась до 1943 года.

    В 1937 году КБ завода ДРО поручили на основе БА-20 создать его железнодорожный вариант. Опытный образец, оснащенный домкратом, дополнительными стальными бандажами для передвижения по железной дороге (колеса при этом снимались и навешивались на борта, т.е. ж/д скаты одевались не поверх автомобильных колес, а заменяли их) и демультипликатором, был предъявлен в начале 1938 года. Замена колес занимала 30 мин. БА-20жд сохранял возможность хода по шоссе, но из-за возросшей до 2780 кг массы его максимальная скорость снизилась до 50 км/ч. Запас хода при движении по рельсам – 550 км. (Рис.867)

 

Рис.867 – БА-20жд.

 

   Модификация БА-20жд была принята к серийному производству. Первое время бронемашины на железнодорожном ходу выпускались на основе уже собранных БА-20, но с 1939 года их поставили на отдельный конвейер. К этому времени в производство поступил вариант БА-20М и все следующие машины выпускались на его базе. Обозначение соответственно изменилось на БА-20М-жд. За три года серийного производства завод ДРО изготовил 61 БА-20жд и 74 БА-20М-жд (почти все были радиофицированы), последний из которых сдали осенью 1941 года. В течение 1942-1943 гг. силами мастерских завода им. Войтовича в Москве на железнодорожный ход поставили еще несколько бронеавтомобилей БА-20.

    Большей частью БА-20жд использовались для патрулирования коммуникаций и ближней разведки, однако часть машин вошла в состав дивизионов бронепоездов РККА и НКВД. Очевидно, первый боевой эпизод применения БА-20жд относится ко времени советско-финской войны. 8-й отдельный дивизион бронепоездов – прибыл на фронт в январе 1940 года из БВО имея в своим составе два бронепоезда (№16 легкий и №21 тяжелый), бронедрезину ДТР, один бронеавтомобиль БА-10жд и шесть БА-20жд. Участвовал в прорыве главной полосы линии Маннергейма и в боях за Выборг. Боевых потерь среди бронемашин не имел.

   Бронеавтомобили на железнодорожном ходу, включенные в состав дивизионов бронепоездов (Рис.868), прошли всю ВОВ и были списаны в конце 1946 года. (Рис.869)

 

Рис.868 – БА-20жд на фоне Б/П.

Вверху – Б/П №695 типа БП-35 вместе с БА-20жд и БА-10жд.

 

Рис.869 – Военные будни.

Вверху экипаж БА-20жд под командованием лейтенанта В.Н. Кохмановского за ремонтом железнодорожного полотна, Калининский фронт, 1943г.

Внизу – разведка с БА-20жд, фото датируется 1943 годом.

 

    *Полугусеничные БА.

    Летом 1934 г. руководство УММ РККА распорядилось на основе бронеавтомобиля БА-3 создать его полугусеничный вариант. По документам эта машина проходила как БА-6С или «средний полугусеничный бронеавтомобиль на шасси ГАЗ-АА (снежный)» - индекс БА-6С выглядит несколько нелогично, если речь идет о том, что машина создавалась на базе БА-3. Задание на проектирование и сборку БА- 6С поручили Ижорскому заводу, а первый опытный образец надлежало поставить к 15 декабря 1934г. БА планировали создать на базе ГАЗ-АА «Кегресс» - полугусеничный вариант грузовика Форд-АА с полугусеничной системой «Кегресс». По другой версии, было выбрано полугусеничное шасси НАТИ-3. Однако никакое полугусеничное шасси, кажется, не было получено ни в 1935г., ни позже. Ни одного БА-6С построено не было. (Рис.870)

 

Рис.870 – БА-6С в проекте.

 

    В конце 1936 года АБТУ РККА заключило договор с НАТИ и заводом ДРО в г. Выкса на разработку и постройку опытного образца полугусеничного бронеавтомобиля БА-30. НАТИ обязалось спроектировать шасси, а второму предстояло создать корпус и провести окончательную сборку. НАТИ, как пишут, стало дорабатывать свое шасси, предназначавшееся для БА-6С. Предполагались: более мощный двигатель ГАЗ М-1 (50 л.с.) с радиатором от танка Т-37А на 22 литра, демультипликатор, добавочные дифференциалы, усилены передние рессоры наложением двух дополнительных пластин. Раму машины укоротили сзади на 500 мм, а базу шасси и карданные вал – на 390 мм. Кроме того, вместо стандартных для НАТИ-3 ограничителей движения в виде валиков были использованы укороченные ролики, а в передней части смонтировали ролики для облегчения преодоления препятствий. Гусеничная лента из прорезиненной ткани была модифицирована путем крепления алюминиевых накладок-плиц, улучшавших сцепление с грунтом. При движении по снегу предусматривалось использование лыж, которые в походном положении укладывались по бортам, а в зимнее время они устанавливались на передние колеса. Корпус БА-30 представлял собой сочетание решений по корпусам ФАИ и БА-20 и собирался из катаных бронелистов толщиной 4-6 мм. Вооружение состояло из одного 7,62-мм пулемета ДТ, установленного в башне, заимствованной от БА-20. Боекомплект из 24 дисков находился в кормовой части машины в четырех стойках. Прицел остался механическим, а наблюдения за окружающей остановкой осуществлялось через 5 лючков и 7 смотровых щелей в корпусе. Вдоль левого борта боевого отсека размещалась радиостанция 71-ТК-1 с поручневой антенной, закрепленной на корпусе. (Рис.871)

 

Рис.871 – Изображение БА-30.

 

    Прототип БА-30 был построен в феврале - июле 1937 гг., после заводской обкатки, его ходовые испытания провели на полигоне НИБТ. (Рис.872)

 

 

 

Рис.872 – БА-30.

 

    В общей сложности бронеавтомобиль прошел в летних условиях 1408 км и ещё 977 км зимой. В ходе испытаний выяснилось, что БА-30 обладает более низкими динамическими характеристиками, чем серийные бронемашины. Его скорость по шоссе составила 36,6 км/ч, на лыжах - 15,35 км/ч, при движении по снежной целине максимальная скорость составила всего 8,82 км/ч. Запас хода соответственно составил 253, 122 и 82 км. Вместе с тем, проходимость по снежной целине и мягкому грунту у полугусеничной машины оказалась более высокой. БА-30 мог преодолевать брод с твердым грунтом глубиной до 680 мм, максимальный подъём 15-16° «с твердым дернистым грунтом» и 12-13° зимой при толщине снежного покрова 300-350 мм.

    Материалы об испытаниях БА-30 были поданы в АБТУ в конце 1937 года. БА-30 не произвел положительное впечатление на комиссию. В отчете об испытаниях было отмечено, что бронемашина имеет слабое бронирование и вооружение, недостаточную обзорность и тесное боевое отделение, что стесняет работу экипажа. Было рекомендовано также усилить переднюю ось и рессоры, увеличить прочность резиновых гусеничных лент, упростить механизм натяжения гусениц и демонтаж ведущих колес. Кроме того, двигатель ГАЗ М-1 посчитали недостаточно мощным. Отсюда делался вывод, что в предъявленном виде БА-30 на вооружение РККА быть принят не может.

    Хотя руководство управления проявило к этой машине определенный интерес, из-за большого количества недостатков и несовершенства гусеничного шасси от его дальнейшего развития отказались. Одной из главных причин прекращения работ по БА-30 стала невозможность усиления его бронирования и вооружения, без существенного ухудшения тактико-технических данных.

    Единственный изготовленный образец БА-30 находился до войны на НИБТ полигоне и 29 сентября 1941 года его в числе 41 другой машины отправили в Казань для использования на бронетанковых курсах. Дальнейшие данные о судьбе БА-30 отсутствуют – скорее всего, бронеавтомобиль был разбронирован.

    *Плавающие БА.

    В официальных документах развития бронетанковой техники на Вторую пятилетку нет прямого упоминания о плавающих бронемашинах, но тема, начатая в начале тридцатых силами КБ ОГПУ, нашла свое дальнейшее развитие. Вслед за плавающим бронеавтомобилем БАД-2 сотрудники КБС Эммануилов (инженер-конструктор), Григорьев (заместитель начальника) и Померанцев (начальник бюро) приступили к созданию улучшенной машины ПБ-4. По другой информации, плавающий бронеавтомобиль ПБ-4 был разработан в КБ Ижорского завода в 1933 году под руководством Н.Я. Обухова.

   Прежде всего изменения коснулись корпуса, который стал безрамным и несущим, а отдельные его элементы были заимствованы от серийного БА-3. Да и в целом компоновка ПБ-4 практически полностью соответствовала БА-3. (Рис.873)

 

Рис.873 – Проекции ПБ-4.

 

    Масса машины 5280 кг. Экипаж 4 чел. В некоторых источниках упоминается, что ПБ-4 проектировался на шасси «Форд-Тимкен». Для лучшей плавучести по бортам корпуса устанавливались понтоны, заполненные прессованной пробкой. Эти поплавки обивались 1-мм железом. Бронирование вертикальных элементов корпуса составляла 7 мм. Доступ к двигателю происходил через открываемую вперед крышу моторного отсека, закрываемую 10 хомутиками. Для слива собиравшейся в корпусе воды имелось 5 пробки в днище корпуса. Кроме того, было предусмотрено два лючка для слива масла из картера двигателя и демультипликатора. Башня цилиндрической формы была заимствована от БА-3, но кормовая ниша на ней отсутствовала (- конструктивно башня ПБ-4 более похожа на 45-мм пушечную башню для Т-35). В результате возникшего дисбаланса её полный поворот требовал значительных усилий на маховиках, а при крене 10-11° приходилось крутить обеими руками. В башне находились подвесные сиденья двух членов экипажа — наводчика и заряжающего. Экипаж мог совершать посадку в машину через люк в крыше отделения управления или через два люка в крыше башни. Вооружение ПБ-4 состояло из 45-мм пушки 20К и спаренного пулемета ДТ в башне, а также одного ДТ в лобовом листе корпуса справа от места водителя. Боекомплект состоял из 2268 патронов (36 дисков) для пулеметов и 52 снарядов. Диски с патронами размещались в боевом отделении корпуса и башни. Снаряды имели следующую укладку: 12 штук по бортам башни и по 20 штук слева и справа в корме корпуса. Для ведения огня из пушки использовались стандартные прицелы — телескопический ТОП и перископический ПТ-1.

    ПБ-4 оснащалась двигателем Форд-А (ГАЗ-А, пишут также ГАЗ-АА) мощностью 40 л.с. при 2200 об/мин. В отличие от предшественника БАД-2 и БА-3 в ПБ-4 была продумана система охлаждения. Воздух подавался к радиатору через нижний носовой люк, который водитель закрывал перед входом бронеавтомобиля в воду. Удаление нагретого воздуха из моторного отделения осуществлялось через щели в бортах капота. Для охлаждения двигателя на плаву в систему охлаждения был включен теплообменник, омываемый забортной водой. Трансмиссия имела 4-скоростную КПП и демультпликатор. Интересно, что карданный вал выводился наружу через специальный сальник в редане днища корпуса.

   Ходовая часть: колесная формула 6х4. Передний и задние мосты монтировались снаружи и приваривались к специальным кронштейнам. Передние колеса одинарные, задние колеса пневматические, шины пневматические, подвеска на листовых рессорах. Проходимость по пересеченной местности улучшали запасные колеса, которые устанавливались по бортам и могли свободно вращаться. Для движения по заболоченной местности и обеспечения надежного входа в воду и выхода на берег на задние ведущие колеса могли надеваться вездеходные гусеничные цепи типа «Оверолл», перевозившиеся на кормовом листе крыши корпуса.

    Оборудование для движения по воде состояло из трехлопастного гребного винта, установленного на хвостовике червячной передачи заднего моста. Подобное решение исключало раздельное использование движителей, и вращающиеся в воде колеса создавали значительное гидродинамическое сопротивление, поэтому скорость на плаву не превышала 4 км/ч. Руля у ПБ-4 не было и маневрирование на воде осуществлялось за счет поворота передних колес.

   Откачка попавшей в корпус воды осуществлялась при помощи ручной помпы «Альвейер», обладавшей производительностью 20 литров в минуту. В корме корпуса, между снарядными стеллажами, находилась укладка с четырьмя спасательными жилетами для экипажа.

    Электрооборудование машины было выполнено по однопроводной схеме. Напряжение бортовой сети составляло 6 В. В качестве источников электроэнергии использовались аккумуляторная батарея 3 СТП-80 емкостью 80 А/ч и генератор мощностью 100 Вт.

   Сборку первых трех ПБ-4 завершили на Ижорском з-де в сентябре 1933г. (Рис.874)

 

 

Рис.874 – ПБ-4.

 

    В октябре 1933г. начались ходовые испытания ПБ-4. У военной комиссии сложилось противоречивое мнение о плавающем бронеавтомобиле. На плаву ПБ-4 держался хорошо (Рис.875), но несовершенная форма корпуса создавала небольшой угол съезда, что затрудняло вход и выход из воды.

 

Рис.875 – ПБ-4 на плаву.

 

   Кроме того, было выявлено немало конструктивных недостатков, в числе которых отмечалось большое количество трещин в местах сварных швов бронекорпусов. В таком виде ПБ-4 не мог быть рекомендован к серийному выпуску. Представитель военной приёмки на Ижорском заводе принял эти машины только условно, а УММ отказался оплачивать затраты на их производство, тем более что испытательный цикл был пройден не полностью.

    В декабре 1933 года инженерами КБС, совместно с заведующим сектором НТО УММ РККА Азбукиным был проведен целый ряд доработок, которые планировалось ввести в конструкцию машин. В начале 1934 года УММ заключило договор с Ижорским заводом на постройку 10 предсерийных бронемашин. Работы продвигались довольно быстро – в феврале собрали первые три модернизированных ПБ-4 (Рис.876) и уже в марте передали их на испытания пробегом.

 

Рис.876 – Модернизированный ПБ-4.

Понтоны имеются только в задней части корпуса.

 

    Результаты показались относительно удачными: во время испытаний на плаву, проведенных 13 апреля 1934г. длительностью 1 час 7 минут, бронеавтомобиль развивал скорость 6-8 км/ч (- эти показатели абсолютно не стыкуются с данными последующих испытаний, что выглядит странно), но при этом наблюдался перегрев двигателя как на воде, так и на суше. По мнению военпреда Ижорского завода Корихина, требовалось доработать вопросы установки глушителя, стрельбы на воде и многое другое. Спустя несколько дней начальник КБС Померанцев, видимо пытаясь доказать жизнеспособность своей машины, предложил испытать ПБ-4 пробегом совместно с БА-3 по маршруту Колпино-Москва. В ходе пробега у ПБ-4 выявили несколько недостатков, наиболее серьёзными из которых было плохое охлаждение мотора, высокая температура в боевом отделении и ненадежная конструкция кронштейнов крепления рессор. На основании этих данных Ижорский завод провел новую серию доработок, после чего, 19 июля 1934 года был составлен следующий протокол: «Проводятся экспериментальные работы по охлаждению на двух ПБ-4. Первый вариант — установка шестирядного радиатора емкостью в 20 л, замена отсоса воздуха инжектором из моторного отделения двумя воздушными шахтами с отводом наружу.
Второй вариант — радиатор «фордовский», ставятся дополнительные змеевики под полом корпуса с их последовательным включением в систему охлаждения, монтируются шахты для отсоса воздуха наружу и вводится инжектор для отсоса воздуха из кабины водителя. В обоих случаях на радиаторы будут поставлены кожуха с конусами, центрующими поток воздуха от вентилятора, установлены отражатели для направления воздуха в шахты. Будет конструктивно доработано: а). Удобная посадка водителя и выход его из кабины (при выходе левая нога водителя не проходит между шахтой и рулевым колесом). б). Установка задней дверцы в орудийной башне с лючком для наблюдения и стрельбы из Нагана. в). Установка резиновых амортизаторов на передней оси. г). Обеспечение водонепроницаемости лючков в крыше корпуса и орудийной башне. До 1 августа все необходимые работы и заводские испытания по улучшению системы охлаждения будут закончены и два образца с кратким описанием и инструкциями будут переданы УММ на полигонные испытания».

    Процесс доработок занял ещё несколько месяцев - два модифицированных ПБ-4 были предъявлены на испытания в сентябре 1934 года. Все машины имели отличия в отдельных узлах, но наиболее оптимальным вариантом признали бронеавтомобиль с радиатором от Т-37 (о котором говорилось в протоколе) и дополнительным змеевиком, который на плаву омывался забортной водой и обеспечивал лучшее охлаждение двигателя. При движении на колесах воздух в моторный отсек поступал через люк в передней части корпуса, который в случае необходимости мог герметически закрываться. Дополнительно вдоль бортов проложили специальные шахты для выброса горячего воздуха наружу через окна в бортах корпуса. Поступление свежего воздуха в водительское отделение частично улучшили за счет жалюзи в лобовом листе.

    За время доработки ПБ-4 УММ несколько пересмотрело планы выпуска ПБ-4, обязав Ижорский завод собрать 10 машин в 1934-м году и ещё 5 в 1935-м. В действительности было выпущено всего шесть плавающих бронеавтомобилей, пять из которых оборудовали системой охлаждения с радиатором от Т-37. Одну машину частично разобрали весной 1935г., в дальнейшем использовав её для испытания обстрелом.

   Тем временем испытания предсерийных ПБ-4 продолжились на полигоне НИБТ в Кубинке, где один из бронеавтомобилей прошел 507 км (200 км по асфальтовому шоссе, 90 км по щебенчатому шоссе и 217 км по проселку). Здесь выявили новые недостатки машины. Наблюдение за окружающей обстановкой признали хорошим только при открытых люках, а при движении задним ходом водитель не мог управлять без посторонней помощи - с закрытыми люками бронеавтомобиль мог двигаться по проселку не более 6-8 км, а по шоссе не более 12 км. Температура внутри бронеавтомобиля по-прежнему оставалась высокой. В боевом отделении температура повышалась до 45-46°.

    При испытаниях машины на плаву, общая продолжительность которых составила 5 часов 35 минут, бронеавтомобиль мог входить в воду при различных грунтах с крутизной спуска 8-10°, а выходить только при наличии твердого грунта и подъёме не более 3-4°. В противном случае, даже с цепями «Оверолл», бронеавтомобиль буксовал. На плаву бронеавтомобиль мог развивать максимальную скорость всего в 1,12 км/ч, при этом обнаружилось, что на воде «…машина почти неуправляема и поворот в нужном направлении возможен только при наличии багра или лопаты». Вращать башней на плаву экипажу ПБ-4 тоже не рекомендовалось, так как при повороте всего в 15° бронеавтомобиль наклонялся, зачерпывая стволом воду. Система откачки попавшей в корпус воды (за час плавания её просачивалось около 240 литров) оказалась совершенно неэффективной – после плаванья экипаж был вынужден выходить из машины и открывать пробки в днище корпуса. Заключение по испытаниям ПБ-4, подписанное начальником НИБТ полигона Воробьевым, начальником испытательного отела Кульчицким и начальником 2-й станции полигона Пушкаревым было неутешительным: «ПБ-4 по сравнению с БА-3 имеет пониженные динамические и экономические качества (расход топлива), проходимость значительно хуже, меньше боекомплект, недостаточна скорость движения на плаву; Неудовлетворительная поворотливость; Стрельба из пушки на воде с поворотом башни крайне ограничена устойчивостью машины; Крайне ограничена возможность выхода на берег характером грунта и отлогостью берегов; Охлаждение двигателя — неудовлетворительное; Запас прочности деталей переднего моста не соответствует нагрузке на него; Конструкция ПБ-4 требует дальнейшей доработки по пунктам, перечисленным в заключении. После устранения перечисленных дефектов машина должна быть повторно испытана и затем может быть дано окончательное заключение о пригодности бронеавтомобиля ПБ-4 для РККА».

    Повторные испытания ПБ-4 на плаву проводились 16 августа 1935 года на реке Нара около Ташировской мельницы. Поставив задачу добиться максимальной скорости на воде, испытателям удалось разогнать машину до 2,8 км/ч. Понимая, что боевая ценность плавающего бронеавтомобиля будет невысокой УММ отказалось принимать готовые машины на вооружение. Три ПБ-4 передали на хранение на склад №37, один некоторое время числился в составе 5-го мехкорпуса МВО и ещё один остался на НИБТ полигоне. Этот экземпляр сохранился. (Рис.877)

 

 

Рис.877 – Сохранившийся экземпляр ПБ-4.

 

    Осенью 1936г. начались работы по новому плавающему бронеавтомобилю ПБ-7. Проектирование велось совместными усилиями инженеров КБМ под руководством Ильичева и инженеров Ижорского завода под руководством главного конструктора по спецпроизводству Драбкина.

   По одним сведениям, за основу была взята база трехосного грузового автомобиля ГАЗ-30 (- очевидно, имеется ввиду ГАЗ-03-30, но это было двухосное шасси); по другим – ГАЗ-ААА. Ходовая часть бронеавтомобиля была значительно модифицирована. Передние рессоры усилили до 17 пластин, заодно изменив их крепление. В местах выхода наружу из корпуса карданного вала, рулевого управления и тормозных тяг задних колёс были установлены специальные сальники, предохранявшие от попадания внутрь воды. Тормоза на передние колёса не устанавливались, поскольку они служили только для поворота машины.

    Специально для этого бронеавтомобиля был разработан несущий бронекорпус оригинальной формы, собираемый из листов катаной броневой стали толщиной 4 мм (крыша и днище), 6 мм (борта корпуса) и 8 мм (башня и лоб корпуса). Благодаря новому корпусу удалось отказаться от поплавков-понтонов. (Рис.878)

 

Рис.878 – Боковая проекция ПБ-7.

 

   Масса машины 4,6 т. В передней части располагался карбюраторный двигатель ГАЗ М-1 мощностью 50 л.с. при 2800 об/мин. Для доступа в моторный отсек имелся люк в верхней части капота. Двигатель оборудовался электростартером, но на случай выхода из строя аккумулятора был предусмотрен запуск при помощи отдельного приспособления, установленного справа от водителя. Стремясь устранить проблему перегрева двигателя, установили 18-литровый танковый радиатор от Т-37А и новый вентилятор с четырьмя удлиненными лопастями. С этой же целью наружу была выведена труба-теплообменник – через неё осуществлялось поступление воздуха на плаву и циркуляции горячей воды. Кроме того, труба оснащалась краном для воды. Воздух при движении на колесах поступал через нижний люк, герметически закрываемый при входе в воду.

    В средней части корпуса располагалось отделение управление, где находилось система рулевого управления и места водителя и механика. Под их сиденьями находились два топливных бака ёмкостью по 51 литр каждый (по другим данным, ёмкость топливных баков составляла всего 45 л). Наблюдение за окружающей обстановкой водитель производил через 4 смотровых щели (две по бортам и две в лобовом листе корпуса).

    Боевой отсек размещался в кормовой части корпуса и имел сильно развитую назад нишу, сделанную для весовой компенсации и увеличения внутреннего пространства машины. На крыше, с большим смещением назад, была установлена коническая башня с углом наклона стенок 30°. Посадка экипажа из трех человек могла осуществляться через два люка над отделением управления и один люк в башне. Рядом с последним имелся вентиляционный лючок и отверстие для флажковой сигнализации.

    Согласно исходному проекту, вооружение ПБ-7 должно было состоять из одного 7,62-мм пулемета ШКАС, предназначавшегося для установки на самолёты, но в скором времени планы изменились и авиационный пулемет заменили на сдвоенную установку ДТ того же калибра. При стрельбе вперед угол снижения пулеметов составил 2°32’, при стрельбе назад — 8°52’. Максимальный угол возвышения при положении стрелка сидя не превышал 23°14’, но в положении лежа этот показатель увеличивался до 37°20’. Пулемет в лобовом листе корпуса был изъят. Боекомплект размещался вдоль бортов и составил 4032 патрона.

    Колесная формула 6х4. Установленные по бортам на отдельных кронштейнах запасные колеса свободно вращались и теоретически помогали при преодолении неглубоких рвов и канав. Для улучшения проходимости машины по мягкому грунту в кормовой части корпуса вдоль бортов укладывались вездеходные цепи типа «Оверолл», закрепляемые растяжками.

   Передвижение по воде осуществлялось при помощи трехлопастного винта, установленного на валу червяка дифференциала заднего моста, но в отличии от ранних машин вращение лопастей на суше могло быть отключено. Правда, сделать это можно было только снаружи. Для поворота служили передние колёса и два небольших киля, находившихся в кормовой части машины. Откачка попавшей в корпус воду проводилась при помощи насоса, имевшего привод от КПП, производительностью 25 литров в минуту.

     Опытный экземпляр ПБ-7 был готов на Ижорском з-де то ли в конце 1936г., то ли в 1937г. (Рис.879)

 

 

Рис.879 – ПБ-7.

 

   На заводских испытаниях, проведенных весной 1937 года, опытный ПБ-7 прошел 1986 км и после устранения выявленных недостатков его отправили в бассейн реки Ижора, где с ноября начали проводить тесты на плавучесть машины. (Рис.880)

 

Рис.880 – ПБ-7 на плаву.

 

     Бронеавтомобиль догрузили до боевой массы и надели на задние колеса цепи «Оверолл», которые не снимались на протяжении всего испытательного цикла. Машина преодолела еще 581 км машина, после чего отправилась на завод. (Рис.881)

 

Рис.881 – Вероятно, заключительные эпизоды тестирования ПБ-7.

 

    Скоростные характеристики ПБ-7 оказались несколько лучше, чем у ПБ-4: скорость по шоссе составила 45 км/ч, на воде – 4,5 км/ч.  Запас хода оказался невелик – всего 120 км. При попытке перейти на прямую передачу на плаву двигатель глох. Передние колеса неплохо справлялись с поворотами на воде, но при более резких маневрах приходилось задействовать кили. Нареканий не вызвал переход машины с движения по суши на воду, а выход на берег уверенно проходил при наличии твердого пологого дна с мелким илом. Из заключительный отчета комиссии: «…Ограниченный период испытаний не представил возможности всесторонне проанализировать конструкцию ПБ-7 с тактико-технической стороны как боевой единицы, но, несмотря на это обстоятельство в условиях данных испытаний были получены основные параметры, по которым можно судить о ПБ-7 как о рентабельном типе бронеавтомобиля, конструкцию которого можно рекомендовать на вооружение». В качестве мер, направленных на устранение выявленных недостатков ПБ-7, предлагалось пересмотреть наружное отключение винта и усилить вооружение. Были рассмотрены варианты спаренной установки пулеметов ДТ (7,62-мм) и ДК (12,7-мм), но вскоре предпочтение отдали плавающим танкам, свернув все работы по плавающим бронеавтомобилям.

   Единственный образец ПБ-7, после ремонта проведенного на Ижорском заводе, передали в распоряжение Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования комсостава. Информации о наличии плавающих бронемашин в составе ЛВО на лето-осень 1941 года найти не удалось, ПБ-7 находился к этому времени в небоеспособном состоянии.

    * «Химические» бронемашины.

    Бронированные химические машины создавались в СССР не только на базе танков, но и на колесных и даже железнодорожных шасси. Причем, несмотря на определение «бронированные», они могли вовсе не иметь броневой защиты.

    БХМ на автомобильной базе, по сути, представляли собой грузовики с цистерной с БОВ и оборудованием для его распространения (выпускал з-д «Компрессор»). Их можно было также применять и для постановки дымовых завес, и для дегазации местности – в зависимости от вещества, наполнявшего цистерну. Распыление на местности отравляющих веществ производилось при помощи специального распылителя с шириной распыления до 25 метров; для постановки дымовых завес использовалась смесь смесь S-IV, при полном баке её хватало на 25-30 минут; дегазация местности – производилась специальной распылительной колонкой, одной заправки которой хватало на площадь до 2600 м². Небронированные БХМ-1 в документах проходили под названием Авторазливочные станции (АРС). (Рис.882)

 

Рис.882 – БХМ-1.

 

    Среди этой группы различались отдельные варианты. Наиболее ранний БХМ-1000 на шасси а/м АМО-3 восходит к 1932г. Бронирование и обычное стрелковое вооружение на них отсутствовало, а на месте кузова устанавливался один резервуар на 1000 литров. После сборки небольшой партии производство БХМ-1000 свернули, а построенные образцы передали в учебные подразделения.

    Весной 1933г. был представлен опытный образец химической машины БХМ-800, созданной на шасси трехосного грузового автомобиля Форд-ААА. Помимо шасси, отличие от предыдущего варианта заключалось в установке 800-литрового резервуара. На несколько машин БХМ-800 на заводе Союзторфмаша поставили корпуса из листовой стали толщиной 6-8 мм. Производство БХМ-800 свернули в том же году.

   По мобплану 1941 года в РККА планировалось иметь 5008 АРС, но на 1-е января их имелась 1791 единица.

    В 1936 г. конструкторское бюро ДРО, по заказу военно-химического управления РККА, разработало химический бронеавтомобиль КС-18, базой для которого послужило шасси трехосного грузовика ЗиС-6. На него устанавливался полностью бронированный корпус, толщина бронелистов составляла от 4 до 8 мм. Для защиты от пехоты противника в лобовом листе кабины в шаровой установке монтировался 7,62-мм пулемет ДТ. Радиооборудование состояло из радиостанции 71ТК-3 с поручневой антенной. Экипаж – два человека (водитель и техник). (Рис.883)

 

Рис.883 – КС-18.

    Производство КС-18 началось в 1937г. и к 1939г. его завершили после сборки 94 экземпляров. КС-18 должны были поступать на вооружение рот боевого обеспечения танковых бригад из расчета 4 машины на роту.

   Известно, что во время советско-финской войны девять КС-18 находилось в распоряжении нескольких танковых бригад. В каком качестве их применяли информации нет, но среди потерь эти машины не значатся.  Впоследствии почти все КС-18 были потеряны летом 1941г. (Рис.884)

 

Рис.884 – Сгоревший КС-18, лето 1941г.

 

    Правда, есть сведения, что в составе 463-й огнеметно-химической роты БО, находившейся в июле 1941г. в Крыму, имелось два ХТ-133 и два КС-18. Эти машины дотянули как минимум до осени 1941г. Вот что вспоминал бывший командир 1-го взвода Балаклавской школы Морпогранохраны НКВД старшина 1-й статьи П.Ф. Сикорский, подразделение которого в ноябре 1941г. занимало оборону в 1-м секторе под Севастополем: «Откуда-то появился армейский броневик, сходу выскочил на позиции противника и стал поливать засевших немцев пулеметным огнем. Но его быстро подбили, и горящие танкисты выскочили из люка и бросились в нашу сторону. Но… пуля летит быстрее…». Возможно, речь идет о КС-18.

   Уже после начала войны Государственный Комитет Обороны, постановлением № ГКО-472сс от 12 августа 1941г., обязал различные наркоматы (Совнарком РСФСР, Наркомобщмаш, Наркомчермет, Наркомрезинпром, Наркомсудпром и Наркомуголь) «изготовить на Ижорском заводе к 1 ноября 1941г. химический бронеавтомобиль по тактико-техническим требованиям УВХЗ-КА, которые представить Наркомсудпрому к 20 августа с.г.», а также оборудование для них и упрощенные химические прицепы. Выполнить это распоряжение не удалось – с июля почти все предприятия находились в эвакуации, что заставило отказаться от выпуска специализированных химических бронеавтомобилей.

    На железнодорожной платформе была разработана БХМ-7 (Рис.885), но вариант существовал как опытный образец.

 

Рис.885 – БХМ-7.

 

   Сообщают также о некоей БХМ-8 на гусеничном шасси, но, скорее всего, это плод творчества альтернативщиков. (Рис.886)

 

 

Рис.886 – Изображение БХМ-8.

 

    *Боевые аэросани.

   В СССР в силу природных условий – долгая снежная зима – проектировались уникальные боевые бронированные машины – боевые аэросани. Некоторые склонны трактовать этот вид бронетехники как «танки-аэросани». Однако в нашей работе под танками понимаем машины, обладающие повышенной проходимостью, как по почве без снежного покрытия, так и по снегу – аэросани не могли двигаться по почве без снежного покрытия, следовательно, мы не можем рассматривать этот вид бронетехники в качестве танков.

    Разработки самоходных саней с винтом появились в России ещё до революции. Их изобрёл инженер Сергей Неждановский. На аэросанях, например, любил кататься великий князь Кирилл Владимирович, кузен Николая II. Во время Первой мировой войны «снежные автомобили» применялись в разведывательных целях - на вооружении императорской армии было около 30 единиц подобной техники.

    В конце 1920-х - начале 1930-х было несколько проектов бронированных саней: от А. Лисовского, А. Грача и П. Гроховского (Рис.887).

 

Рис.887 – Гроховский Павел Игнатьевич, 1899-1943г.

Расстрелян.

 

   Некоторые подробности встречаются о проекте Гроховского, который возглавлял ОКБ ВВС РККА (в 1934г. преобразован в Экспериментальный институт Главного управления авиационной промышленности по работам РККА) - двухместные полностью бронированные аэросани с винтомоторной установкой в броневом корпусе (Рис.888).

 

Рис.888 – Аэросани Гроховского.

 

   Машина имела компоновку с размещением моторно-трансмиссионного отделения в кормовой части корпуса, боевого отделения — в средней, а отделения управления — в носовой. Экипаж состоял из двух человек: водителя и командира. Броневой корпус предполагалось изготавливать из катаных броневых листов и собирать при помощи болтов и клепки. Носовая часть корпуса имела близкую к усечённой пирамиде форму. В задней части находился броневой кожух винтомоторной установки, заметно выступавший над крышей корпуса. В передней части кожуха располагался прикрывавшийся вертикальными броневыми створками воздухозаборник, а по бортам в сужающейся кормовой части корпуса два прямоугольных отверстия для выброса воздуха. На машине намеревались устанавливать башню от БТ-2 со стандартным вооружением – 37-мм пушкой Б-3 и пулеметом ДТ в шаровой установке справа от неё. Ходовая часть машины — аэросанная, трёхлыжная, с одной лыжей в передней части корпуса и двумя — в задней.

    Проект в металле реализован не был, однако работы в этом направлении продолжались. Пишут, что до 1939г. в СССР было испытано до 30 типов аэросаней, в т.ч. предназначавшихся для ведения боевых действий.

   Завершая знакомство с деятельностью Гроховского на бронетанковом поприще, следует упомянуть о проектах бронированного полугусеничного мотоцикла (Рис.889) и бронеавтомобиля, как явствует из его изображения, возможно, на турбореактивном приводе к каждой из двух осей машины, но пишут, что это бронеавтомобиль на воздушной подушке (Рис.890).

 

Рис.889 – Бронированный мотоцикл Гроховского.

 

Рис.890 – Изображение бронеавтомобиля Гроховского.

 

     *Самоходная артиллерия.

    Самоходки для РККА создавались как на танковых шасси, так и на оригинальных гусеничных и колесных щасси. САУ на танковых шасси разбирались выше, теперь взглянем на тему в общем и рассмотрим варианты САУ на специальных гусеничных и колесных шасси.

    До 1933г. бытовало мнение, что самоходная артиллерия для сопровождения мотомехчастей и пехоты должна создаваться с условием особенностей применения и потому не может быть взаимозаменяемой. В частности, в рекомендациях, полученных УММ в ноябре 1932г. за подписью М.Н. Тухачевского, говорилось: «Не следует увлекаться созданием универсальных пушечных систем для оснащения мотомеханизированных войск и пехоты… Механизированные войска нуждаются более в мобильных легкозабронированных пушках и гаубицах, тогда как для пехоты нужны хорошо забронированные установки, которые можно использовать для укрытия от огня противника… Их вооружение достаточно иметь в виде полковой или дивизионной пушки калибра 76-мм с дальностью выстрела около 2000 мтр…». Но в середине 1933г. на совещании с участием Г.К. Орджоникидзе, М.Н. Тухачевского, И.П. Павлуновского и И.А. Халепского, возобладало мнение, что «…разработка во многом дублирующих друг друга боевых машин расточительна… лучше ограничиться разработкой унифицированных шасси, одинаково пригодных для установки артиллерии для нужд пехоты, мотомехвойск и кавалерии…».

    В конце 1933г. УММ РККА совместно с ГАУ разработали рекомендации для включения самоходно-артиллерийских установок во вновь разрабатываемую «Систему артиллерийского вооружения Красной Армии на вторую пятилетку 1934-1938 гг.». 11 января 1934 г. эта система была утверждена Наркомом обороны СССР. Система предусматривала наличие следующих типов САУ:

1. Самоходная 76,2-мм динамо-реактивная пушка типа «К» (Л.В. Курчевского), как орудие непосредственного артиллерийского сопровождения войск.

2. Малый триплекс в виде комплекса пушки-гаубицы-мортиры, полностью соответствующих триплексу дивизионной артиллерии на шасси общевойскового танка для широкого оснащения пехоты, конницы и мотомехвойск.

3. 76-мм самоходная зенитная пушка на шасси танка общевойскового типа для мехсоединений, общевойсковых соединений и, в перспективе, кавалерийских соединений.

4. 37-45-мм универсальная противотанковая пушка на самоходной установке для вооружения стрелковых полков и стрелковых дивизий в случае принятия решения об их моторизации в указанное время.

5. 76-мм полковая самоходная пушка или артиллерийский танк сопровождения пехоты и борьбы с бронецелями.

6. 152-мм самоходная полковая мортира для моторизованной пехоты для разрушения укреплений полевого типа.

7. Большой самоходный триплекс в виде 254-мм пушки, 305-мм гаубицы и 400-мм мортиры для действия по особо важным объектам и разрушения железобетонных укреплений долговременного типа.

    22 марта 1934 г. постановлением Совета труда и обороны (СТО) при Совете народных комиссаров (СНК) СССР система вооружения Красной Армии современной артиллерийской техникой была утверждена. Начальникам УММ и ГАУ предлагалось в срок не позже 1 января 1935г. разработать штаты самоходных подразделений и частей. Серийное производство всех введенных в систему САУ планировалось начать уже в 1935г., а в отношении остальных систем самоходной артиллерии предписывалось продолжать опытные работы и исследования.

    Самоходная артиллерия была введена в штаты частей РККА в марте 1935г. в рамках реализации новой организации мотомеханизированных войск Красной Армии. Согласно штату № 010/616, в состав танковых батальонов механизированных бригад танков БТ вместо буксируемых пушек артиллерии сопровождения вводились батареи танков БТ-7А по 4 машины на батальон. До поступления на вооружение артиллерийских танков предлагалось оставить в их составе уже имеющиеся самоходные батареи СУ-1-12. Однако ввиду недостаточных возможностей промышленности вводить САУ в состав стрелковых войск и кавалерии было признано преждевременным.

    *САУ на специальном гусеничном шасси.

     В рамках темы артиллерии особого назначения (ТАОН) в 1933г. особая группа конструкторов, собранных с заводов «Большевик» и №185, приступила к проектированию таких САУ. Руководителем бригады был назначен П.Н. Сячинтов.

    Рассмотрение вопроса об эскизном проектировании состоялось в ГАУ РККА 1 октября 1933г. Триплекс предусматривал установку трех различных орудий на едином шасси и лафете. Спустя ровно месяц НТУ ГАУ сформулировало уточненные требования: «254-мм пушка большой мощности (БМ). Угол вертикального наведения — от 0° до +42°. Вес фугасной бомбы — 225 кг, начальная скорость бомбы — 692 м/с, дальность стрельбы – 23500 м. Вес ствола с затвором 24000 кг. 305-мм гаубица большой мощности (БМ). Угол вертикального наведения от 0° до +60°, вес фугасной бомбы — 365 кг, начальная скорость бомбы — 360 м/с, дальность стрельбы — 12500 м, начальная скорость снаряда 600 м/с. Полный вес орудия — 14100 кг. 400-мм мортира большой мощности. Угол вертикального наведения от +5° до +70°, вес фугасной бомбы — 860кг, начальная скорость бомбы — 320 м/с, дальность стрельбы 10500 м, начальная скорость снаряда 600 м/с. Вес орудия — 10000 кг». Проектирование качающейся части орудия передали заводу «Большевик», а специальное шасси предстояло изготовить на заводе №185.

    Вскоре в ГАУ посчитали, что дальность 254-мм орудия является недостаточной и его следует увеличить как минимум на треть. Однако это привело бы к тому, что ресурс орудия с повышенной мощностью составил около 100 выстрелов. Можно было бы использовать орудия калибра 210-220 мм, но таковых в 1933г. не существовало, тогда ГАУ приняло решение заменить триплекс дуплексом 203/305 мм.

    На конференции ГАУ, прошедшей в декабре 1934г., были представлены соответствующие проекты САУ СУ-7 на специальном шасси, спроектированном заводом №185. Однако ГАУ отвергло оба варианта. Посчитали, что проект з-да «Большевик» (руководитель Магдисиев) будет обладать плохой поворотливостью, а проект з-да №185 (Сячинтов) нереально воплотить в металле из-за большой сложности в изготовлении отдельных элементов ходовой части. Обеим конструкторским коллективам была дана рекомендация продолжать работу по САУ с несъемной ходовой частью. Новый проект тяжелой самоходки СУ-7 был разработан на заводе №185 под руководством С.А. Гинзбурга. (Рис.891)

 

Рис.891 – СУ-7.

 

    В передней части располагалось моторно-трансмиссионное отделение, а в задней - боевое отделение, где могла устанавливаться 203-мм пушка или 305-мм гаубица с 2-3 тормозами отката по бокам и двумя накатниками под стволом. Пушка имела максимальный угол возвышения до 52°, гаубица – до 70°. Угол горизонтальной наводки составлял +/-42°. Возимый боекомплект составлял от 2 до 6 выстрелов. Скорострельность САУ должна была составлять один выстрел в 80-100 секунд, при слаженной работе расчета из 15 человек, электрическом действии лебедок и досылателя.

     Однако уточнение массы артиллерийской части дало неожиданный результат - она составила 39-43 т, что требовало значительного усиления конструкции и массы ходовой части. Окончательная масса снаряженной САУ вышла в районе 102-106 т! 1 октября 1936 г. вышло постановление ГАУ, которое предписывало утвердить массу САУ в 100 т.

    Изготовление рабочих чертежей и элементов конструкции СУ-7 началось осенью 1937г. Были получены заготовки бронекорпуса с Ижорского завода, доработанный двигатель ГАМ-34, отдельные узлы трансмиссии и т.д. Ходовая часть собиралась на заводе №185.  Как пишут, «внезапно» 2 октября 1937г. последовало распоряжение начальника ГАУ Н. Кириллова-Губецкого о прекращении всех работ по САУ большой мощности. Наполовину готовую самоходку разобрали на металл.

    *САУ на колесном шасси.

    Большие надежды возлагались на оснащение РККА самоходной 76,2-мм динамо-реактивной пушкой Курчевского. САУ решили создавать на специальном шасси ГАЗ-ТК – плод комбинации узлов и агрегатов от ГАЗ-А и ГАЗ-АА, разработанном в 1934г. (Рис.892)

 

Рис.892 - ГАЗ-ТК.

 

   76-мм ДРП устанавливалась сзади на тумбовой установке. Стрельба могла производиться как с машины, так и с грунта. Скорострельность составляла до 10 выстрелов в минуту. Бронирование отсутствовало. В качестве защиты от атак пехоты с собой перевозился пулемет ДТ. (Рис.893)

 

Рис.893 – ГАЗ-ТК с 76-мм пушкой Курческого.

 

   По основным параметрам, исключая прицельную дальность, БПК соответствовала требованиям РККА, однако её сильные демаскирующие свойства (сильный звук выстрела и облака пыли) привели к быстром отказу от использования этого типа орудий в строевых частях. До ареста конструктора и прекращения работ по ДРП в 1937г. в части Красной Армии успели поступить 23 самоходные установки СПК с 76,2-мм безоткатной пушкой Курчевского.

    Большую часть этих СУ передали в разведывательные батальоны стрелковых дивизий. Им присвоили обозначение СУ-4, но иногда эти САУ именовались как СПК – самоходные пушки Курчевского. Всего через год после изготовления эти САУ начали выходить из строя. К началу 1939г. в справке ГАУ значились лишь 15 САУ, находящиеся в ремонте. Две самоходные пушки этого типа участвовали в советско-финской войне, где были потеряны. К июню 1941г. в войсках осталось до 20 СПК, из которых лишь 6 значились исправными. Несмотря на критику этого типа орудий, в воспоминаниях Архипова «Время танковых атак», служившего в составе 43-й танковой дивизии командиром разведбата, встречается такая оценка СПК (Архипов называет их РПД): «Особенно эффективно работали гаубичный дивизион и пушки РПД. Снаряд этой пушки свободно прошивал даже лобовую броню немецких средних танков, не говоря уже о легких Т-1 и Т-2 (- под Т-1 и Т-2 фигурируют, соответственно, танки Pz I и Pz II)».

   Считается, что одна СУ-4 была захвачена немцами в расположении 44-й стрелковой дивизии, но, скорее всего, к немцам попали все СУ этого типа, находившиеся в советских войсках летом 1941г.

    В 1933г. Кировскому з-ду было выдано задание спроектировать САУ на базе колесного грузовика. В качестве такового выбрали трехосный «Мореланд», имевший колёсную формулу 6х4. Эту машину впоследствии производили в СССР как ГАЗ-ААА. На данную платформу решили установить полковую 76,2-мм пушку обр.1927г. САУ получило обозначение СУ-1-12.

    На месте грузового отсека автомобиля была установлена специальная платформа, на которой монтировалась тумба с орудием. Конструкция тумбы позволяла обеспечить круговой обстрел, но ввиду того, что из-за кабины машины огонь вперед был невозможен даже при максимальном угле возвышения (под действием пороховых газов проминалась крыша), горизонтальный обстрел был ограничен 270°. Если во время стрельбы ствол пушки находился близко к кабине, приходилось опускать боковые стекла для предохранения их от действия газов. При стрельбе назад, вдоль оси машины, можно было пользоваться ручным тормозом. В походном положении орудие разворачивалось вперед и фиксировалось, а вращающаяся часть тумбы ставилась на тормоз. Боекомплект к орудию 36 выстрелов.

    Тумба с орудием защищалась П-образным щитом из 4-мм стали. (Рис.894)

 

Рис.894 – Вариант с простым П-образным щитом.

 

    В скором времени щитовое прикрытие было модернизировано. Конструктивно оно представляло собой коробку, передний лист которой имел основную амбразуру для прохода качающейся части орудия и два окна с левой ее стороны: верхнее — под отражатель панорамы, нижнее — для визирной трубки. Окна закрывались задвижками с ограничителями. При помощи угольников и раскосов щит крепился к вращающейся части тумбы. На качающейся части артсистемы устанавливался дополнительный щиток такой же толщины, как и основной, — для прикрытия главной амбразуры. Он не ограничивал откат пушки и углы вертикального наведения. Наклон щитка к оси канала ствола составлял 80°, нижняя часть была загнута вперед на 10°. Впоследствии самоходки более поздних серий получили щит обновленной конфигурации, отличавшимся нижним спрямленным бронелистом в лобовой части и увеличенными бортовыми бронелистами. (Рис.895)

 

 

Рис.895 – Вариант с коробчатым щитом.

 

    Машина также дополнилась несколькими элементами: буксирным приспособлением; рамкой запасного колеса; передним настилом; 2-мм стальным отражателем с заслонкой, предохранявшим кабину от попадания пороховых газов и имевшим прямоугольное окно для общения водителя с расчетом орудия; двумя зарядными ящиками, крепившимися к задней стенке отражателя, правый ящик (по ходу машины) вмещал 18 штатных гранат, левый - 18 штатных шрапнелей; укладкой ЗИП.

   Масса СУ-1-12 3,7 тонн. Экипаж 4 чел.  Двигатель ГАЗ-М1, карбюраторный, жидкостного охлаждения, мощностью 50 л.с.

    Испытания САУ СУ-1-12 провели в 1933 году. (Рис.896)

 

Рис.896 – Указывают, что это прототип СУ-1-12, но похоже, что на платформе размещена на 76-мм полковая пушка обр.1927г., а ПС-3.

 

    Стрельба из пушки могла вестись как прямо-назад, так и по борту. Проводились опыты по стрельбе на ходу, но при этом сильно снижался процент попадания по цели. Вместе с тем было отмечено, что шасси типа «Мореланд» не полностью отвечает требованиям РККА под установку на него орудий среднего калибра, поскольку проходимость машины вне дорог существенно снизилась. Нарекания вызвала и слабая бронезащита самоходки.

    В середине 1933 года было принято решение о запуске СУ-1-12 в серийное производство. При этом подчеркивалось, что принятие на вооружение данной САУ является временной мерой, пока не будут созданы более совершенные самоходные установки по теме «малого триплекса».

    Уже осенью 1933 года опытная батарея СУ-1-12 была отправлена в распоряжение 11-й механизированной бригады, дислоцированной на Украине, для прохождения войсковых испытаний. По их результатам УММ приняло решение включить самоходные орудия в состав формируемых мехбригад в качестве средств непосредственной огневой поддержки пехоты и танков.

    Серийное строительство СУ-1-12 было развернуто в начале 1934г., и за неполные два года Кировский завод изготовил 99 машин, 48 из которых были собраны на базе грузовиков «Мореланд» (большая часть этих машин не имела бронещита) и 51 на базе ГАЗ-ААА. За это время СУ-1-12 была модернизирована путем введения защиты крыши и задней части водительской кабины, а на машинах более поздних серий устанавливалась улучшенная орудийная платформа. (Рис.897)

 

Рис.897 – СУ-1-12.

 

   За три года эксплуатации пришлось провести ремонт более трети машин – всего было зафиксировано порядка 40 средних и капитальных ремонтов СУ-1-12, главным образом в КОВО, МВО и ЗабОВО.

   К середине 1938 года самоходки на шасси «Мореланд» имелись в составе танковых частей Ленинградского, Московского, Белорусского и Киевского военных округов, а СУ-1-12 на шасси ГАЗ-ААА – в составе частей Ленинградского, Забайкальского, Московского, Киевского военных округов и Особой Краснознаменной Дальневосточной Армии. Часть сохранившихся на Дальнем Востоке машин летом 1938г. приняли участие в боях на финальном этапе боевых действий против японцев на оз. Хасан. По всей видимости, наиболее ярки боевой эпизод с участием СУ-1-12 имел место 31 июля, когда САУ этого типа, действовавшие в составе артиллерийских батарей 2-го и 3-го танковых батальонов 2-й мехбригады ОДВА, приняли участие в боях у высоток Заозерная и Безымянная. Каждая батарея, приданная танковому батальону, включала по 4 СУ-1-12 и 2 СУ-5-2. В течение дня самоходные орудия обоих типов оказали существенную поддержку танкам 2-й мехбригады, выпустив по противнику 248 76-мм и 23 122-мм снаряда. Поскольку потерь среди САУ не было результаты этих стрельб признали успешными.

    Есть также сведения об участии САУ СУ-1-12 в летних боях у реки Халхин-Гол в 1939 году. Единственным подразделением, которое располагало орудиями данного типа, была 32-я мехбригада, переброшенная в 1937 году в Монголию для усиления советской группировки войск в данном районе.

     Во время советско-финской войны САУ СУ-1-12 находились на вооружение только одного подразделения – 33-го отдельного разведывательного батальона, который по состоянию на 9 марта 1940 года располагал двумя танками-танкетками Т-27 и двумя самоходками на шасси ГАЗ-ААА.

    На 1 декабря 1940 года в составе танковых подразделений РККА формально ещё оставалось три СУ-1-12, которые находились в Забайкальском особом военном округе и в боевых действиях ВОВ участия не принимали.

    После отказа военных от установки зенитного 76,2-мм орудия обр.1931г. на шасси среднего танка Т-28 (проект СУ-8) было принято решение о монтаже той же артсистемы на шасси трехосного (6х4) грузового автомобиля ЯГ-10 (Рис.898), выпуск которого осваивался на Ярославском автомобильном заводе.

 

Рис.898 – ЯГ-10.

 

    Трехосное шасси 6х4 обладало грузоподъемностью 8 тонн. Двигатель Herkules YXC, карбюраторный, мощностью 93,5 л.с.

    Проектирование артиллерийской установки поручили заводу №8 им. Калинина, который в течение 1934-1935гг. должен был предоставить рабочие чертежи и собрать 20 орудий, приспособленных для установки на ЯК-10. В то же время АНИИ предстояло разработать подвижный ПУАЗО (пункт управления) на том же шасси. ЗСУ получила название 29К.

     В кузове грузового автомобиля с усиленным днищем размещалась качающаяся часть 76,2-мм зенитной пушки 3К на штатной тумбе. Для увеличения устойчивости при стрельбе тумба была опущена относительно платформы на 85 мм, а по бортам были смонтированы четыре сошника домкратного типа. Кузов был защищен бронированными бортами изогнутой формы, которые в боевом положении откидывались наружу, увеличивая тем самым площадку обслуживания орудия. На этих же бортах находились места для четырех номеров расчета – полный экипаж ЗСУ 5 чел., включая водителя. Два зарядных ящика, рассчитанных на 24 зенитных патрона, были размещены в передней части машины за кабиной водителя. (Рис.899)

 

Рис.899 – 29К. Вверху – в походном положении, внизу - в боевом.

 

    В 1935г. з-д им. Калинина сдал 12 машин 29К, в 1936г. – еще 8 штук.

    В августе-сентябре 1936г. на территории НИАП провели испытания 29К. Было установлено, что при полной боевой нагрузке 29К по ходовым качествам на местности не отличается от груженого автомобиля ЯГ-10. Как и в буксируемом варианте стрельба велась 6,5-кг снарядами, имевшими начальную скорость 820 м/с. Максимальная дальность при стрельбе с горизонтальным наведением доходила до 15 км и 10 км при стрельбе по воздушным целям. Максимальный угол вертикального наведения составил 85°. Отдача при выстреле из зенитного орудия была такова, что стрельба из положения по борту могла вестись только с установленными сошниками. При выстреле в сторону движения или в сторону кормы сошники могли не использоваться.

   Зенитная установка 29К на шасси ЯГ-10 была принята на вооружение в 1936 году. В том же году был получен заказ ещё на 20 ЗСУ 29К, однако был ли он выполнен остается неизвестным. В некоторых источниках общее количество зенитных систем 29К оценивается в 40 штук, по другим данным — 61 единица.

    Пишут, что практически все 29К поступили в распоряжение частей Московского ВО. (Рис.900)

 

Рис.900 – В парадном строю.

 

    Предположительно, часть самоходок использовалась для объектовой ПВО летом-осенью 1941г. (Рис.901)

 

Рис.901 – На позиции.

 

     Вероятно, несколько ЗСУ этого типа были захвачены немецкими войсками.
    *Трактора-транспортеры на гусеничном шасси.

     Производившиеся в СССР гусеничные трактора имели двойное назначение: в мирное время – преимущественно сельскохозяйственное, в военное – в качестве транспортеров-тягачей. Однако выпускались гусеничные шасси и специальной постройки – исключительно для нужд РККА. 

     К первой категории относились так называемые трактора общегосударственного типа:

«легкий быстроходный трактор» СТЗ-3, тяжелый быстроходный трактор «Коммунар», «тяжелый мощный трактор» «Сталинец».

    В 1932г. приказом Всесоюзного автотракторного объединения (ВАТО) специально под разработку гусеничного с.-х. трактора на Сталинградском тракторном з-де (СТЗ) был сформирован Конструкторско-экспериментальный отдел (КЭО), возглавил который инженер В.Г. Станкевич. Конструкторам СТЗ совместно с учеными Научно-исследовательского тракторного института (НАТИ) предписывалось разработать гусеничный трактор, который мог бы использоваться и в сельском хозяйстве, и в качестве военного тягача.

    Конструкторы СТЗ под руководством В.Г. Станкевича вместе с группой специалистов НАТИ под руководством В.Я. Слонимского (согласно некоторым источникам общее руководство осуществлял П.С. Каган - технический директор НАТИ, до этого проектировавший СТЗ и работавший его главным инженером) разработали даже не два, а три гусеничных трактора: сельскохозяйственный СТЗ-3 (Рис.902), транспортный СТЗ-5 (Рис.903) и тягач СТЗ-6 (Рис.904).

 

Рис.902 – СТЗ-3, он же СТЗ-НАТИ. Масса 5100 кг.

Мощность 52 л.с. при 1250 об/мин.

Максимальная скорость 8,4 км/ч.

 

Рис.903 – Транспортный трактор СТЗ-5 (СТЗ-НАТИ 2ТВ).

Имел закрытую 2-местную кабину переднего расположения, за которой устанавливался кузов для перевозки до 8 человек и груза, 5-ступенчатую коробку передач (диапазон скоростей переднего хода - 2,35 - 20,9 км/ч), обрезиненные опорные катки и поддерживающие ролики, комплектовался расположенной сзади лебедкой. Снаряженная масса – 5840 кг. Трактор мог буксировать прицеп массой до 4500 кг. Запас хода по шоссе составлял 145 км. 

 

Рис.904 – СТЗ-6.

Имел такую же компоновку, как и базовый СТЗ-НАТИ, а ходовую систему и коробку передач, как у транспортного СТЗ-5. Серийно не строился.

 

    16 июля 1935г. на опытном поле НАТИ в Лихоборах под Москвой состоялась демонстрация руководству страны (Рис.905) как тракторов СТЗ, так и разработанных ХТЗ на конкурсной основе тракторов В-30/40 (собственной конструкции) и ГТ-35/50 (точная копия трактора американской фирмы «МcCormick»).

 

Рис.905 – Демонстрация трактора СТЗ-3 советскому руководству, 16.07.1935г.

На нижнем фото главный конструктор СТЗ В. Станкевич дает пояснения Сталину.

 

   По результатам испытаний и сравнительного показа предпочтение было отдано тракторам СТЗ, во многом благодаря применению эластичной, а не полужесткой подвески. Специалистам СТЗ, ХТЗ и НАТИ поручалось сформировать объединенное конструкторское бюро, его силами довести конструкцию и подготовить трактор СТЗ-3 к массовому производству. Серийное производство СТЗ-3 началось 11 июля 1937г. (Рис.906)

 

Рис.906 – Серийный СТЗ-3.

 

    Вслед за СТЗ-3 в конце 1937г. было освоено производство транспортного трактора СТЗ-5. СТЗ-5 было выпущено около 10 тысяч, он стал основным легким тягачом в Красной Армии во время ВОВ. На базе СТЗ-5 собирались различные военные машины, в т.ч. реактивные системы БМ-13 «Катюша» (Рис.907), топливозаправщики.

 

Рис.907 – Реактивный миномет БМ-13 на базе СТЗ-5.

 

   Также в конце 1937г. появился болотоходный вариант СТЗ-8. Болотоходный трактор СТЗ-8 имел опущенные на почву направляющие колеса и уширенные (асимметричные) гусеницы. Увеличение базы и ширины гусениц позволило существенно снизить давления на почву и повысить проходимость. (Рис.908)

 

Рис.908 – Болотоходный СТЗ-8.

 

   Гусеничный трактор «Коммунар» выпускался с 1924г. на ХПЗ – точная копия немецкой машины Hanomag. (Рис.909)

 

Рис.909 – Трактор «Коммунар».

Масса 8,5 т.

 

   В большинстве источников указано, что трактора этого типа были сняты с производства в 1931г., тем не менее эта машина упоминается в документах на Вторую пятилетку.

   Трактор «Сталинец» с 1933г. выпускался на Челябинском тракторном з-де (ЧТЗ). Машина являлась адаптированной копией американского трактора Caterpillar Sixty. (Рис.910)

 

Рис.910 – «Сталинец» С-60.

 

   В 1937г. в серию запустили дизельный вариант «Сталинец» С-65. (Рис.911)

 

Рис.911 – С-65, Одесса, 1941г.

 

   Масса С-65 10,85 т, максимальная скорость 7 км/ч. С-65 был предназначен для работы с прицепными сельскохозяйственными машинами, а также для привода стационарных машин. В РККА их использовали для буксировки орудий большой мощности. (Рис.912)

 

Рис.912 – Буксировка корпусной артиллерии тракторами С-65, Кишинев, 1940г.

 

   Во время войны большое количество этих тракторов досталось в качестве трофеев немцам, которые также могли использовать их для буксировки артиллерии.

   Список гусеничных тракторов, разработанных специально для нужд РККА, вероятно, следует открыть трактором Т-20 или А-20 «Комсомолец», который разрабатывался как трактор-транспортер и артиллерийский тягач.

    В 1930г. у Vickers было закуплено два 3-тонных тягача Vickers-Carden-Loyd Artillery Tractor, на этой базе разрабатывались советские плавающие танки. Весной 1933г. на СТЗ, отталкиваясь от конструкции 3-тонного трактора Vickers-Carden-Loyd, построили свой вариант артиллерийского тягача легких орудий - «Комсомолец» тип А, причем как будто машина имела дизель. Вариант оказался неудачным: «недоведенность» дизеля и других узлов, завышенная масса, неоптимальный для машины двойного назначения набор скоростей, неодинаковая развесовка по бортам, затрудненный доступ к некоторым агрегатам, недостаточная обзорность на агрегатируемые сзади орудия. В 1936г. вернулись к проектированию бронированного тягача на шасси типа 3-тонного трактора Vickers-Carden-Loyd. На этот раз разработкой занимались в КБ Астрова, что в общем логично, поскольку теперь здесь вели тему плавающих танков на схожих шасси. Используя опыт, накопленный при создании плавающих танков Т-37А, был предложен проект бронированного тягача с полным бронированием кабины (лоб, борт 9 мм) механика-водителя и командира-стрелка. (Рис.913)

 

Рис.913 – «Комсомолец».

 

    Корпус делился на три части. Спереди размещалась трансмиссия - главный фрикцион, коробка передач и коническая главная передача были заимствованы у грузового автомобиля ГАЗ-АА. Далее располагалось отделение управления, защищенное бронированной надстройкой. (Рис.914)

 

 

Рис.914 – Отделение управления, просматриваются также элементы трансмиссии.

 

   Место водителя находилось с левого борта. С правого борта находилось место командира машины, который также выполнял обязанности пулеметчика. Единственный пулемет ДТ калибра 7,62-мм размещался в шаровой установке справа и имел небольшой сектор обстрела, являясь скорее курсовым. Патронные ящики, рассчитанные на 1008 патронов, размещались на двух стеллажах. Один стеллаж на 6 дисков находился сзади сидения водителя. Второй, на три диска – справа от стрелка. Ещё шесть дисков укладывались в специальных станках, а последний 16-й сразу устанавливался на пулемет.
Для обзора использовались люки в лобовом и бортовом бронелистах надстройки, в крышках которых имели смотровые щели, защищенные бронестеклами. В крыше надстройки были выполнены два прямоугольных люка для высадки и посадки экипажа. (Рис.915)

 

 

Рис.915 – Вид на кабину.

 

   Моторное отделение располагалось в средней части корпуса. Здесь устанавливался 4-цилинровый бензиновый двигатель ММ-6002 (доработанный ГАЗ-М) мощностью 50 л.с., оснащенный жидкостной системой охлаждения, с карбюратором «Зенит», экономайзером и обогатителем. Воздух для системы охлаждения первоначально забирался вентилятором через боковые воздухозаборники над гусеницами. Такой двигатель позволял разгонять машину массой 3,5 тонн (по данным альбома з-да №185, масса машины 2,9 тонн) до 45 км/ч. Максимальная емкость двух топливных баков составляла 121,7 литра, причем на основной приходилось 115 литров, а дополнительный вмещал до 6,7 литра горючего. Запас хода по шоссе достигал 150 км. Моторный отсек закрывался броневым капотом с откидными крышками. (Рис.916)

 

Рис.916 – Вид на двигатель.

 

   Грузовое отделение размещалось над двигателем за броневой перегородкой. Его разделили на две секции с трехместными сидениями (- т.е. разместиться могло 6 чел.), каждая из которых закрывалась бронированными крышками. (Рис.917)

 

Рис.917 – Вид на грузовое отделение.

 

    Будучи повернутыми наружу, сидения образовывали своими спинками борта грузовой платформы для перевозки боезапаса и артиллерийского снаряжения. При перевозке артиллеристы размещались спинами друг к другу, в габаритах тягача. В ненастную погоду при длительных маршах мог устанавливаться закрытый тент с окошками, при этом высота машины увеличивалась до 2,23 м. (Рис.918)

 

 

Рис.918 – «Комсомолец» с тентом.

 

  Обсуждение проекта артиллерийского бронированного тягача «Комсомолец» состоялось в ноябре 1936 года и практически сразу было принято решение о постройке прототипа. Испытания опытного образца проводились в период с августа по ноябрь 1937 года, сначала на заводском полигоне, а затем на полигоне НИБТ.

   Производство тягачей Т-20 развернули с декабря 1937 года на заводе №37, комплектующие к ним производились также на спецпроизводствах СТЗ и ГАЗ. Машины выпускались несколькими сериями до августа 1941г. Всего было построено 7780 «Комсомольцев». Считается, что артиллерийский бронированный тягач Т-20 получился удачной машиной. По сумме основных показателей он был не хуже британских “Carrier” и, как пишут, отчасти превосходил французские Renault UE2. (Рис.919)

 

Рис.919 – Т-20 в эксплуатации.

 

   Интересно, что на базе Т-20 в августе-сентябре 1940г. проходило испытание телемеханической группы. Телетрактор оснащался курсовым пулеметом ДТ с одним диском на 63 патрона, огнеметом КС-61Т с баллонами огнесмеси ёмкостью 45 литров (что позволяло сделать 15-16 выстрелов на дальность 28-40 метров) и зарядами взрывчатого вещества. Кроме огнеметания оборудование КС-61Т могло использоваться для распыления отравляющих веществ или постановки дымовых завес.

   В начале войны шасси Т-20 приспособили под САУ. В конце июля 1941г. з-д №92 в Горьком (- советское название Нижнего Новгорода) разместил на этом шасси мощное 57-мм орудие ЗИС-2 – самоходка именовалась ЗИС-30. (Рис.920)

 

 

Рис.920 – ЗИС-30.

 

   До середины октября 1941г. выпустили 100 таких машин, затем орудие ЗИС-2 сняли с производства.

   Помимо РККА, где Т-20 служили до 1945г., машины этого типа использовала финская армия, вермахт и румыны.

    По окончании боевых действий в 1940г. финнами на предприятии фирмы A.Ahlstrom LTD было отремонтировано 56 тягачей Т-20 (по другим данным – 62), почти все из которых были переданы в армейскую эксплуатацию. Т-20 эксплуатировались в финской армии до 1961г.

   Немцам в первые месяцы войны досталось не менее 2000 тягачей Т-20. Машины были приняты вермахтом на вооружение под обозначением Gepanzerter Artillerie Schlepper 630(r), хотя использовалось и альтернативное название STZ-3 Komsomolec. В основном трофейные тягачи Т-20 использовались на тыловых коммуникациях, где имелся непосредственный доступ к запасным частям. Несколько десятков машин в 1941-1942гг. активно применялись для буксировки трофейных 45-мм ПТО, немецких 37-мм противотанковых орудий PaK 35/36 и 50-мм PaK38. (Рис.921)

 

Рис.921 – На службе вермахта.

 

    В 1943 году немцы стали приспосабливать Т-20 под импровизированные САУ. САУ получались за счет установки в транспортном отсеке тягача 37-мм противотанковой пушки PaK 35/36. Идея была переосмыслена на новом уровне - на этот раз орудие устанавливалось жестко на броневой надстройке. Получившийся носитель вооружения обозначался как 3.7cm PaK auf gep Artillerie Schlepper 630(r). (Рис.922)

 

Рис.922 – Судя по описанию, это 3.7cm PaK auf gep Artillerie Schlepper 630(r).

 

   О количестве построенных немцами 37-мм САУ на базе «Комсомольца», информации не сохранилось.

   Около сотни Т-20 попало к румынам. Исходя из отчета, на 1 ноября 1942 года в эксплуатации находилось 36 трофейных тягачей. Весной 1943 года румынам удалось отремонтировать 34 Т-20, которые пошли на замену более старым “Malaxa” (лицензионный Renault UE) собственного производства. Машины были выведены из эксплуатации к концу 1945г.

    Небольшое количество тягачей Т-20 также могло находиться в руках итальянских, словацких и венгерских войск, однако сведений об их использовании этими операторами нет.

    В 1936г. Спецотдел НАТИ под руководством А.С. Щеглова взялся за проектирование трактора-транспортера массой 2,3 тонны – некоторые авторы относят старт процесса к 1935г. Ведущим инженером по теме, получившей название «Пионер», был назначен инженер Брусянцев, компоновку и тягово-динамические расчеты производил С.Н. Осипов. Предполагалось, что такой тип тягача справится с транспортировкой минометов или малокалиберной артиллерии. (Рис.923)

 

 

 

Рис.923 – «Пионер».

 

   В машине зримо проступают черты британского армейского тягача Vickers-Carden-Lloyd аналогичного класса. В целях унификации ряд узлов и агрегатов был напрямую заимствован от танка Т-37А, недавно принятого к серийному производству.

   Машина развивала скорость до 40 км/ч, но из-за экономии места и массы «Пионер» вышел очень узким и коротким. Помимо сильной тесноты и малой вместительности тягач обладал большой неустойчивостью при передвижении. Кроме того, военных не устраивала бронезащита в виде бронированного кожуха. Тем не менее, в 1936г. было произведено, по одним сведениям, 50 экземпляров этой машины, по другим – 25 штук. До 1939г. они использовались по прямому назначению, затем их заменили на Т-20. (Рис.924)

 

Рис.924 – «Пионер» - всем пример, увы.

 

   В 1937г. пытались исправить дело, инженер Маринин предложил два варианта модернизированного транспортера «Пионер». Модификация «Пионер-Б1» предусматривала расположение расчета лицом друг к другу, а на модификации «Пионер-Б2» расчет сидел спиной к спине. Ходовая часть была немного удлинена за счет установки дополнительного опорного катка. Был значительно доработан корпус транспортера, при этом была предусмотрена установка одного 7,62-мм пулемета. (Рис.925)

 

Рис.925 – Модифицированный «Пионер».

 

    Последней попыткой довести «Пионер» до приемлемого уровня стала установка торсионной подвески, для чего использовался один из тягачей варианта «Б». (Рис.926)

 

Рис.926 – «Пионер Б» на торсионах.

 

    Ни один из модифицированных вариантов принят не был.

   К середине тридцатых на вооружение РККА были приняты артиллерийские системы особо большой мощности (от 152 мм). Под них требовался соответствующий тягач. В 1935г. ГАУ и ГАБТУ выдали ХПЗ (з-д №183) совместной задание на проектирование гусеничной машины для этой цели. За дело взялся коллектив конструкторов тракторного отдела «200» (ТРО). Разработка велась под руководством главного конструктора Н.Г. Зубарева и его заместителя Д.Ф. Боброва. В числе наиболее видных проектировщиков вспоминают Д.М. Иванова (компоновка машины); П.Е. Либенко и И.3. Ставцев (моторная группа), В.М. Кричевский, С.3. Сидельников и В.П. Каплин (трансмиссия), П.Г. Ефременко и А.И. Автомонов (ходовая часть), И.В. Дудко и Ю.С. Миронов (вспомогательное оборудование).

С самого начала в конструкцию заложили опытный быстроходный танковый дизель БД-2 (400 л.с.) - 12-цилиндровый V-образный, 4-тактный, с непосредственным впрыском и с корпусными деталями из алюминиевых сплавов. Одновременно над доработкой и доводкой его напряженно работал отдел «400» завода под руководством К.Ф. Челпана.

    В 1936 году два образца сверхтягача «Ворошиловец» были построены. (Рис.927)

 

 

Рис.927 – Тягач «Ворошиловец».

 

     Масса машины 14,5 т. Тяга 13-17 т. Грузоподъемность 3 т. Вместимость 13-16 чел.

     Тягач «Ворошиловец» имел нормальную компоновку с передним низким расположением двигателя, последовательно за ним - агрегатов трансмиссии, лебедки и привода задних ведущих звездочек. Реверсивная лебедка, размещенная посредине под кузовом, имела горизонтальный барабан емкостью 30 м 23-мм троса с выдачей его по роликам вперед, что наряду с подтягиванием грузов или прицепов (с усилием до 12 тс) делало возможным и самовытаскивание тягача. Ввиду своей значительной длины, но умеренной высоты двигатель рационально разместили под полом кабины. Через боковины выступающей вперед части капота, а также через люки в кабине был возможен доступ к его обслуживающим системам. Дизель имел четыре воздушно-масляных фильтра (из них два - в кабине), основную систему запуска от двух электростартеров по 6 л.с. и дублирующую - пневматическую авиационного типа (сжатым воздухом из баллона). Двигатель на 150 об/мин давал мощность 350 л.с. Стоящая далее 4-ступенчатая коробка передач выполнялась в одном корпусе с конической парой и включала в себя многодисковые (сталь по стали) бортовые фрикционы с тормозами по типу танка БТ того же 183-го завода. Трансмиссия работала в двух режимах, сообщая машине максимальную скорость от 20,5 км/ч до 35,8 км/ч. (Рис.928)

 

Рис.928 – Данные о группах скоростей, из альбома з-да №185.

 

    Кабину, как и ранее, использовали от грузовика ЗИС-5, но заметно переоборудовали и расширили. Для вентиляции и связи с расчетом на платформе в задней части кабины сделали два люка. Впереди большой грузовой платформы площадью 5,76 м² размещались два топливных бака на 550 л. Расчет располагался в кузове на трех съемных поперечных сиденьях и одном дополнительном. Остальной объем могли занимать солидный боекомплект и тяжелое артиллерийское снаряжение. Сверху устанавливался съемный брезентовый тент.

     В течение двух лет опытные машины проходили заводские и полигонные испытания. (Рис.929)

 

Рис.929 – «Ворошиловец» на испытаниях.

   

     Летом 1938 года на ней прошел официальные испытания и новый танковый дизель, получивший в дефорсированной модификации для тягача название В-2В. Он показал достаточную надежность, требуемую работоспособность и высокую экономичность, легко запускался и устойчиво работал на переменных режимах. Так было положено начало широкому применению быстроходных и легких транспортных дизелей типа В-2 на этом и всех последующих средних и тяжелых тягачах на протяжении свыше 40 лет.

   Летом 1939 года «Ворошиловец» проходил армейские испытания на танковом полигоне под Москвой. Машина уверенно буксировала самые большие артиллерийские системы и все виды танков, включая Т-35. (Рис.930)

 

Рис.930 – Буксировка танков тягачом «Ворошиловец».

 

   Была опробована, причем успешно, буксировка на местности следующих тяжелых артсистем: 210-мм пушки образца 1939 года (раздельно лафет и ствол), 152-мм пушки образца 1935 года, 203-мм гаубицы образца 1931 года (раздельно лафет и ствол), 280-мм мортиры образца 1939 года, 305-мм гаубицы образца 1939 года (раздельно лафет и ствол). Тягач преодолевал брод до 1,3 м (с подготовкой), ров -до 1,5 м, подъем с прицепом массой 18 т - до 17°. Максимальная скорость достигала 42 км/ч, средняя по шоссе с полной нагрузкой - до 20 км/ч, по грунту- 16 км/ч. Это были наибольшие скорости среди всех испытанных тягачей - сказывались высокая удельная мощность и более совершенная подвеска «Ворошиловца». Среднетехническая (расчетная) скорость движения по шоссе с артиллерийской системой в составе «колонна - батарея» равнялась 18 км/ч, в составе «колонна - полк» - 13 км/ч. Снабженный экономичным дизелем, «Ворошиловец» выдерживал непрерывный суточный марш без дозаправки. В качестве топлива могли применяться: дизтопливо, газойль или в крайнем случае смесь моторного масла с керосином. Запас хода по шоссе с грузом без прицепа достигал 390 км, с грузом и прицепом - 240 км, по грунту с грузом и прицепом от 125 до 200 км (в зависимости от местности). Часовой расход топлива по шоссе с грузом 3 т составлял: без прицепа - 20 кг, с прицепом - 24 кг. Впервые артиллеристы не испытывали дефицита мощности двигателя, достаточной была и грузоподъемность тягача. Сила тяги так же вполне устраивала заказчиков, даже в сухую погоду она ограничивалась только сцеплением гусениц с грунтом и реализовывалась вплоть до полной выборки клиренса.

    Были отмечены и недостатки, подтвержденные последующей эксплуатацией «Ворошиловцев» в войсках. Неудачной оказалась конструкция гусеницы - помимо своих невысоких сцепных возможностей, при попадании мокрого снега в гнезда ведущих звездочек она часто спадала. Поломки главного фрикциона могли случаться уже через 200 - 300 ч работы. Нередки были, особенно на тягачах первых серий, поломки ведомых валов и шестерен второй группы мультипликаторов. Через 300 - 400 ч работы отмечался износ подшипников ведущих шестерен бортовых передач. Подтекали сальники агрегатов (традиционный изъян машин ХПЗ), от вибраций, инициированных мощным дизелем, лопались трубопроводы. При создании большого тягового усилия были случаи разгибания заднего прицепного крюка, а при движении по твердым неровностям нередко прогибалась и срывалась нижняя обшивка рамы, что усугубляло и без того плохую защиту тягача снизу. По оценке водителей, лебедка была неудобной в пользовании. Трудноразрешимой задачей стал холодный запуск дизельного двигателя В-2В при низких (-20 °С и ниже) температурах. Процедура с его многократным подогревом и проливом воды и масла нередко затягивалась на 3 - 4 ч. При этом электростартеры уже почти не «тянули», а использование воздушного запуска порой давало обратный эффект, так как подаваемый в цилиндры сжатый воздух при расширении переохлаждался (вплоть до выпадения инея) и не позволял достигнуть температуры 550 - 600 °С, достаточной для самовоспламенения топлива. Неотвратимый и быстрый износ шарниров ходовой части, особенно втулок осей подвески, был следствием недостаточной их смазки и плохой грязезащиты. Особенно ненадежными оказались примитивные лабиринтные уплотнения подшипников опорных катков, поддерживающих роликов и направляющих колес. В частности, для уменьшения износа и предотвращения поломок роликоподшипников опорных катков при движении по жидкой и глубокой грязи, в которую они порой погружались полностью, их приходилось разбирать, промывать и обильно смазывать чуть ли не каждый день, что не только резко увеличивало трудоемкость обслуживания тягача в полевых условиях, но и не позволяло сделать эту операцию качественно. Неоправданно мало уделялось на ХПЗ внимания уплотнению подшипниковых узлов - традиция, перешедшая и на танк Т-34. Все эти недостатки тягача «Ворошиловец» усугублялись почти полной недоступностью механизмов для обслуживания и ремонта непосредственно в войсках.

    В конце 1939 года началось производство (стендовая сборка) «ворошиловцев», составлявшее в среднем до полутора машин в день, с июля 1941г. темпы сборки значительно возросли - до 3 - 4 машин в сутки. К концу августа 1941-го, до эвакуации завода в Нижний Тагил, их выпустили 1123 штуки. В эвакуации производство тяжелого тягача не возобновлялось.

   На 22 июня 1941г. в армии было 800 машин «Ворошиловец», но уже к 1 июля это число за счет мобилизации возросло до 975 штук.

   Осенью 1941г. на артиллерийском заводе №8 в Подлипках планировали превратить тягач в самоходное орудие с 85-мм зенитной пушкой 52К, но в связи с эвакуацией завода работу эту свернули.

    Во время войны «Ворошиловцы» эффективно использовались на фронтах, на самых разнообразных тяжелых транспортных работах, но прежде всего в артиллерии большой мощности Резерва Верховного Главного Командования. (Рис.931)

 

Рис.931 – Боевые будни тягача «Ворошиловец».

 

     Однако эксплуатировать машины было тяжело. В связи с тем, что производство тягачей прекратилось в августе 1941г., не выпускали и запчасти (кроме двигателей), хотя капремонт требовался через 1200 часов работы. Ввиду этого, а также боевых потерь (Рис.932), в армии на 1 сентября 1942 года действовало 528 машин, а в конце войны осталось 336.

 

Рис.932 – Уничтоженный тягач «Ворошиловец».

 

     Немцы также использовали трофейные тягачи «Ворошиловец», присвоив им обозначение Gepanzerter Artillerie Schlepper 607(R).

    *Испания.

    В рассматриваемый Этап советские танки и советские танкисты принимали участие только в одном вооруженном конфликте – в Гражданской войне в Испании.

   16 июля 1936г. начался мятеж частей испанских вооруженных сил, расквартированных в Северной Африки против центрального правительства, который перерос в полномасштабную Гражданскую войну (Guerra Civil Española). На стороне законного правительства Республики осталось до 75% рядового и сержантского состава испанской армии и прочих силовых структур и три четверти военного флота. Сильной стороной мятежников явился полный контроль над наиболее боеспособными частями армии – Иностранным легионом и частями, действовавшими в Марокко.

    Днём 18 июля мятежный генерал Гонсало Кейпо де Льяно захватил власть в центральном городе южной Испании Севилье. Взятие Севильи и соседнего Кадиса позволило мятежникам создать в южной провинции Андалусия надёжный плацдарм. Кроме Севильи мятеж завершился успехом только в ещё двух крупных испанских городах — Овьедо в Астурии и в Сарагосе в Арагоне. В первые две недели мятежа две трети территории континентальной Испании, на которой проживало три четверти населения, и находились самые крупные города и промышленные центры оставались под контролем республиканцев. Колонии и заморские территории перешли под контроль повстанцев. Однако слабая реакция центрального правительства и бездействие республиканской авиации и флота позволили восставшим перебросить войска из Марокко водным путем и авиацией – авиацию (транспортные самолеты Ju-52, бомбардировщики SM.81 и истребители Не-51 и CR-32) по просьбе мятежников предоставили Германия и Италии.

    14 августа 1936г. наступавшие с севера, со стороны Бургоса, части генерала Молы соединились с наступавшими с юга марокканскими подразделениями генерала Ф. Франко, разделив Республику на две части – на этом закончилось «вступление» в Гражданскую войну. (Рис.933)

 

Рис.933 – Положение сторон в начальный период.

 

   30 сентября 1936г. восемь лидеров антиправительственного выступления избрали своим вождем генерала Франко (Рис.934) - с февраля 1935г. по февраль 1936г. начальника Генерального Штаба испанских вооруженных сил.

 

Рис.934 - Франси́ско Паули́но Эрменехи́льдо Тео́дуло Фра́нко Баамо́нде (Francisco Paulino Hermenegildo Teódulo Franco Bahamonde), 1892-1975гг.

Военный и государственный деятель Испании, каудильо (вождь) Испании в 1939-1975гг.

Генералиссимус.

 

   В дальнейшем мятежники стали именоваться франкистами, а сторонники правительства в Мадриде – республиканцами.

    Итак, тесное сотрудничество мятежников с немцами и итальянцами началось еще в июле 1936г. – известно, что 26 июля посланников Франко принял Гитлер. Впоследствии участие немцев оформилось в добровольческий Легион Кондор, куда входили авиационные и танковые подразделения (танковая группа Легиона Кондор - Panzer-gruppe Drohne), а итальянцы сформировали Добровольческий экспедиционный корпус (Corpo Truppe Volontarie, CTV), который также располагал танками. Правда, надо заметить, что и немцы, и итальянцы направляли в Испанию пулеметные малые (Pz I - немцы), и сверхлегкие танки (C.V. - итальянцы), а итальянцы и огнеметные на базе (C.V.). 

    Мадридское правительство очень рассчитывало на поддержку Парижа, где в то время у власти находился социально родственный Народный фронт. Вначале французы, как будто, сделали несколько телодвижений в сторону республиканцев (даже, вроде, продали 6 танков «Рено» и поставили некоторое количество самолетов), но вслед за тем, неожиданно для Мадрида в середине августа закрыли франко-испанскую границу и официально заявили о невмешательстве во внутренние дела соседа. Правда, некое тайное сотрудничество, видимо, тлело где-то в глубине (и не только с Францией – например, в начале гражданского конфликта, республиканцы покупали самолеты в Голландии, Чехословакии, США и даже в Великобритании, но это были штучные приобретения, не насыщавшие потребности сражавшейся республики). В такой ситуации испанцы обратились к Москве. Дипломатический зондаж испанцы начали еще 25 июля 1936г. – премьер-министр Хосе Хираль направил советскому постпреду во Франции письмо, в котором просил поставить оружие и боеприпасы. 23 августа нарком иностранных дел СССР Литвинов проинформировал советского постпреда в Испании Розенберга, что Советское правительство намерено воздержаться от продажи оружия в Испанию, поскольку грузы могут быть перехвачены в пути, к тому же СССР связан соглашением о «невмешательстве». Однако на деле СССР уже готовился к «вмешательству» во внутренние дела Испании и, возможно, официальное мнение, высказанное Литвиновым, являлось элементом дезинформации. Уже в конце августа 1936г. в Испании появились советские военные инструкторы и летчики.

    Говорят, Сталин, в большей степени отнесся к испанской затее, как к некому коммерческому предприятию - ведь, республиканское правительство намеревалось оплатить советскую технику (собственно, так и произошло, в 1937г. из Испании в СССР тайно доставили 510 тонн золота, как бы на сохранение, но оно так и осталось в хранилищах Гохрана в качестве расплаты за товарищескую помощь). Перспективы же политического влияния казались туманными, поскольку в Испании были сильны позиции противников сталинских большевиков – троцкистов. Но Сталин все же вступил в борьбу за политическое доминирование внутри разношерстных республиканских сил. В сентябре 1936г. в Мадрид направили маститого чекиста, ныне известного под псевдонимом Александр Михайлович Орлов (в быту Лейба Лазаревич (Лейзерович) Фельдбин) (Рис.935)

 

Рис.935 – Орлов- Фельдбин, 1895-1973гг.

Впоследствии стал, пожалуй, самым успешным советским перебезчиком, мирно почил в США.

 

   Формально Орлов занимался организацией контрразведывательной службы республиканцев (Servicio de Información Militar, SIM, Служба военной информации) и диверсионной деятельностью в тылу противника. Но главная задача Орлова в Испании состояла в борьбе с троцкистами и анархистами, которые активно выступали против советской модели общественного устройства. Он, в частности, изготовил «доказательства», необходимые для ареста и исчезновения левокоммунистических лидеров POUM (троцкистской партии).

    Помимо Орлова в сентябре 1936г. в Испанию прибыли первые советские транспорты (-?, возможно, одно судно), доставлявшие пока что в основном, так сказать, гуманитарные грузы: продовольствие, медикаменты. Однако некоторые пишут, что под видом товаров из третьих стран в штучных измерениях доставлялась и тяжелая военная техника – несколько самолетов (упоминают бомбардировщики СБ) и 15 танков Т-26. Кажется, что этот эпизод относится к судну «Нева», прибывшему 25 сентября в Аликанте. С другой стороны, советские авторы утверждают, что информация о том, что на борту «Невы» было какое-либо оружие инспирирована немецкой разведкой.

    Официальное решение об оказании военной помощи республиканскому правительству Испании было принято 26 сентября (по другим сведениям, 29 сентября) 1936 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(б).  Обсуждался вопрос о продаже 80–100 танков Т-26 и 50–60 бомбардировщиков СБ. Операции присвоили кодовое обозначение «Х» - главным условием ее проведения была сугубая секретность. Организация операции по доставке техники и военных советников была поручена Разведывательному управлению Красной Армии (ГРУ РККА), которому для этого было первоначально выделено 1,9 млн. рублей и 190 тысяч американских долларов. Уже на следующий день после принятия решения Ворошилов докладывал Сталину, что подготовил к отправке 100 танков, 387 специалистов, а также 30 самолетов и 15 экипажей – т.е. подготовка к операции началась еще до принятия решения.

    На очередном заседании политбюро, прошедшем 5 октября, в дополнение к Т-26 решили выделить 50 танков БТ-5 – видимо, не терпелось опробовать бэтэшки в деле.

     9 октября, по предложению наркома обороны в Испанию должны были отправить 60 бронеавтомобилей БА-6 и ФАИ.

   Массовые поставки в Испанию танков и другого вооружения советские организовали с октября 1936г. К средиземноморскому берегу Испании, в Картахену советский транспорт «Карл Лепин» пришел 4 октября (- или 12 октября?). Теплоход доставил 17 шт. БА-6, 3 шт. БА-3, 10 шт. БА ФАИ, 25 истребителей И-15, на судне прибыли рабочие авиационного завода №1, наземный персонал и 15 лётчиков: лейтенант Агафонов П.Е., лейтенант Артемьев Н.С., лейтенант Воронов М.В., лейтенант Захаров Г.Н., лейтенант Зверев Н.М., лейтенант Ковтун К.И., лейтенант Кондрат Е.Ф., лейтенант Кондратьев В.М., лейтенант Матюнин В.А., лейтенант Мирошниченко Н.И., лейтенант Митрофанов П.А., лейтенант Пуртов П.А., ст. лейтенант Рычагов П.В., лейтенант Самсонов И.Д., лейтенант Шмельков Н.И. Однако в книге Николая Платошкина «Гражданская война в Испании» приводится, что первым советским пароходом, доставившим оружие в Испанию, было судно с удивительным названием «Комнэчин» (вышло из Феодосии), прибывшее в Картахену 4 октября. На его борту находилось 6 гаубиц английского производства, 6000 снарядов к ним, 240 немецких гранатометов и 100 000 гранат к ним, 20350 винтовок и 16,5 млн. патронов.

    В Северный республиканский анклав, в Бильбао советский транспорт «А.Андреев» с вооружением и материалами для республиканцев прибыл 1 ноября 1936г. (по другим сведениям, 1 октября). На своем борту судно доставило 15 самолетов И-15, 10 лётчиков во главе Б.А. Туржанским, запасные части и топливо к истребителям, 20 шт. БА-6, 10 шт. БА ФАИ, 6 127-мм пушек Aрмстронга, 7000 127-мм снарядов, 16 37-мм полевых пушек Maклен, 25 000 37-мм снарядов, 200 пулемётов Льюис калибра 0.303, 15 655 иностранных винтовок (12 968 французских, 1523 австрийских 8-мм Maнлихер, 1234 британских), 9 500 000 патронов 0.303, 9 150 000 ружейных патронов, 50 миномётов (гранатомётов), 40 000 гранат к гранатомётам.

    Более подробно хроники поставки советской бронетехники в Испанию, представлены в нижеследующей таблице – Табл.5 (таблица собрана из разных таблиц, посвященных поставкам советской бронетехники в Испанию).

 

Таблица 24 – Поставка советской бронетехники.

дата прибытия груза	порт доставки	судно	бронетехника	примечание
25/26.09.36	Аликанте; Указывают также - Картахена	«Нева»	15 Т-26	?
04.10-12/15.10.36г. (13.10.36г.)	Картахена	«Карл Лепин»; по исп. данным – «Комсомол»	50 Т-26 (в сов. источниках про танки Т-26 не упоминается) 25 БА-6 6 БА ФАИ	Группа Кривошеина
20.10-28.10.36г.	Картахена	«Комсомол»?; испанцы пишут: «Ленин»?	17 БА-6 3 БА -3 10 БА ФАИ
01.11.36г.	Бильбао	«А.Андреев»	20 БА-6 10 БА ФАИ
21.11-30/31.11.36г. и/или 25.11.36г.		“Mar Caribe”     “Cabo Palos”	19 Т-26     37 Т-26	Группа Павлова
27.02-05/08.03.37г.		“Darro”	40 Т-26
06.03.37г.		“Cabo Santo Tomé”	60 Т-26
29.04-07.05.1937г. 07.05.1937		Cabo Palos	50 Т-26
24.06-30.06.1937г.		Iciar	25 Т-26
30.07-10.08.1937г.		Cabo San Agustin	50 БТ-5
01.03-13.03.1938		Gravelines	25 Т-26

 

     Из приведенной выше таблицы следует, что в 1936-1938гг. СССР отгрузил в Испанию 371/356 или 321/306 танков, из них – 50 шт. БТ-5, остальные Т-26. Встречаются и другие цифры: 346 шт. (из их 50 БТ-5), 347 шт. (из их 50 БТ-5), 331 шт. (из их 50 БТ-5). За один танк Т-26 советские взимали $20 000, а за один БТ-5 - $30 000.  В отношении броневиков, получается, что поставили 91 штуку разных типов. В некоторых источниках пишут, что в октябре-ноябре 1936г. из СССР прибыло 60 броневиков: 37 БА-6, 3 БА-3 и 20 ФАИ, а по другим сведениям, поставили 120 бронеавтомобилей (80 БА-6, 33 ФАИ и 7 БА-И).

   Кроме того, в Испанию прибыл 351 танкист – в пересчете на полный экипаж танка Т-26 – личный состав на 117 танков, однако в каждый конкретный момент советских танкистов было 160-200 чел.

    Советские заботились об обучении испанских танкистов. Первая учебная танковая школа была открыта в октябре 1936г. в курортном городе Арчена, недалеко от Картахены, куда приходили транспорты с техникой. Занятия начались 17 октября 1936г. В основном набирали водителей грузовиков и автобусов из Мадрида и Барселоны. В ноябре того же года появилась еще одна танковая учебка в городе Алькала-де-Энарес, к северу от Мадрида. Правда, советские сами осложнили задачу подготовки танкистов. Была установка, что командовать советскими танками могли только коммунисты, таким образом, круг лиц, годных для командиров танков был резко сужен. Кроме того, возник языковой барьер между педагогами и испанскими курсантами – переводчики были в явном дефиците. И главное – курс обучения занимал всего 10 или 15 дней! Понятно, что качество подготовленных таким способом танкистов было не на высоте. Известен случай, когда новоиспеченный испанский танкист жаловался на то, что пушка в бою не стреляла – оказалось испанский танкист не умел снимать орудие с предохранителя.

    В дальнейшем, по мере подготовки местных кадров, практиковался смешанный состав экипажей для танков, поставленных из СССР.

   К концу октября 1936г. начала действовать первая группа из советских танков Т-26. Вся группа насчитывала 50 танков Т-26, командовал ею подполковник (или полковник) Кривошеин (Рис.936), но 26 октября в связи с резким ухудшением обстановки под Мадридом поступил приказ спешно сформировать только танковую роту в составе 15-ти машин и 45 бойцов, а также технического обеспечения.

 

Рис.936 – Кривошеин Семен Моисеевич, 1899-1978г.

Советский военный специалист – танкист.

В октябре-ноябре 1936г. командовал танковым отрядом советских добровольцев (военных специалистов-танкистов), принимавшим участие в обороне Мадрида.

Был отозван в СССР в декабре 1936г. (как пишут, для выздоровления).

 

    Командиром роты был назначен заместитель Кривошеина Поль Матисович Арман, он же майор Грейзе (Greiser) (Рис.937).

 

Рис.937 - Поль Матисович Арман, 1903-1943гг.

Настоящее имя Пауль Тылтынь (Тылтыныш) – латыш по национальности.

В 1925-1926 годах жил во Франции, учился в Политехнической школе в Париже.

В 1926г. иммигрировал в СССР.

В 1935г. окончил курсы усовершенствования технического состава при Военной академии механизации и моторизации РККА.

Первый танкист – герой Советского Союза.

Погиб под Волховом от пули снайпера в должности командира 122 танковой бригады.

 

    Из оставшихся танков к началу ноября организовали первый танковый батальон Народной армии. Батальон состоял из трех рот трехвзводного состава по 3 танка во взводе, плюс один танк командира роты. Итого, по штату, рота должна была иметь 10 танков. В структуре батальона выделялся штаб батальона. В действительности первый батальон вместо 30 танков Т-26 имел 26 (или даже 23) и 9 бронеавтомобилей, 6 из которых были пушечными БА-6, а три - пулеметные БА ФАИ. В советских источниках данную группу частенько называют смешанной бронетанковой группой – по характеру материальной части в ней.

    21 октября 1936г. началось крупное наступление франкистов на Мадрид. К 25 октября для республиканцев сложилась критическая ситуация. Республиканские военные спешно организовали контрудар во фланг ударной группировки франкистов. На острие республиканского наступления находился н/п Сесенья или Сесеньо. По планам республиканцев, удар наносился четырьмя батальонами пехоты (1-я бригада Энрике Листера – в некоторых источниках численность бригады указывается в 12 тыс. бойцов, что больше соответствует дивизии) и ротой танков Т-26 (15 машин, преимущественно с советскими танкистами) под командованием Армана. Атаке должна была предшествовать артиллерийская подготовка силами пяти артиллерийских батарей, полагалась и авиационная поддержка.

    Небольшой городок Сесенья был занят частями франкистов - т.н. «кавалерийской» колонной полковника Монастерио. Фактически это была сводная часть из кавалерийского эскадрона, двух рот морской пехоты с пулемётной командой и ещё нескольких подразделений, общей численностью примерно 700 человек. Командовал гарнизоном капитан Санчес Перес. В ночь на 28 октября франкисты получили подкрепление – секции 105-мм горных гаубиц и 65-мм итальянских горных пушек. В соседнем городке Эскивиас также находились части мятежников, в частности выделенная для подкрепления колонны Монастерио батарея 65-миллиметровок под командованием капитана Терлиззи и несколько итальянских танкеток CV-35. Также там расположилась сформированная накануне из трофейных 75-мм пушек батарея капитана Рикардо Архона.

    Во многих источниках указывают, что удар республиканцев имел место 26 октября, но в книге уже упоминавшегося выше Николая Платошкина («Гражданская война в Испании») говорится: «Накануне ‹наступления› войскам по радио открытым текстом был передан приказ Ларго Кабальеро: «… Слушайте меня, товарищи! Завтра, 29 октября, на рассвете наша артиллерия и бронепоезда откроют огонь по врагу. Наша авиация вступит в бой, засыпая противника бомбами и поливая его пулеметным огнем. Как только взлетят наши самолеты, наши танки ударят по самым уязвимым точкам в обороне противника и посеют панику в его рядах… Теперь у нас есть танки и самолеты. Вперед, боевые друзья, героические сыны трудового народа! Победа будет за нами!». Получается, что в бой танки Т-26 роты Армана пошли 29-го, а не 26-го октября.

    Итак, 29 октября, примерно в 6 часов 30 минут утра республиканская артиллерия открыла огонь, но не по Сесеньо, а по расположенному неподалеку Торрехон-де-Веласко, где удалось разрушить несколько домов и купол местной церкви. В 7.00 начали движение танки. Три Т-26 отправились в передовой дозор. Со ссылкой на отчет Армана сообщается, что он в течение часа получил два сообщения, в которых утверждалось, что Сесеньо противником не занят и даже вот-вот туда зайдет республиканская пехота. В 8.00 оставшиеся 12 Т-26 подошли к Сесеньо. В источниках транслируются воспоминая самого Армана о событиях той операции: «Пройдя Сесинья, разведка по радио донесла, что противника нет в деревне. Но когда мы подошли к окраине селения, на дороге стояло орудие и послышалась резкая команда: «Огонь!».

- Отставить! Не стрелять! – кричу я (- Арман говорил по-французски). Возле орудия случилась заминка. Пользуясь ею, на полном ходу танк подлетает к орудию. Рядом с ним стоит расчет и офицеры – лейтенант и капитан. Вокруг небольшие группы солдат – марокканцы! Ясно, что после прохождения нашей разведки мятежники заняли деревню.

- Кто безобразничает? Кто подал команду огонь? Кто приказал в меня стрелять? – кричу я. Капитан растерялся и не может понять, кто перед ним – на мне танковый комбинезон без знаков различия, снаряжение испанское, на боку висит револьвер «Кольт».

- Долго будете стоять, разинув рот? Убирайте орудие!

В это время подходит испанский подполковник и спрашивает:

- Почему вы кричите на моих офицеров?

- Как не кричать на таких олухов, ведь они собирались в меня стрелять!

- Не повышайте тона, я подполковник!

- Вижу, но плевать мне на это. Вы воспитывайте своих подчиненных так, чтобы они слушались начальников и не делали глупостей.

Подполковник растерялся.

- Кто вы такой? – спросил он.

- Как кто? Вы что не видите, что я командир танкового отряда? А вот и отряд подходит.

Действительно, танки подходили один за другим, и видя, что я разговариваю с противником, разворачивались в боевой порядок. Чтобы выяснить, кто перед ним, подполковник указал рукой на часовню у дороги и предложил:

- Может быть вы слезете с танка и пройдете ко мне в штаб? Там объяснимся.

Видимо, мое дерзкое поведение сбило подполковника с толку. Я вижу, что танки готовы к бою и ждут команды. Подаю сигнал «Вперед!» и захлопываю люк над головой. Боевая машина с ревом рвется вперед – через подполковника, двух его офицеров, орудие и артиллеристов. Танк весит 10 т, подполковник, хотя и тучный, значительно меньше, он не выдерживает тяжести танка (- это юмор). За ним под гусеницы следуют его офицеры и солдаты. В это время все танки роты открывают бешенный огонь по штабу и человек двести разлетаются в клочья. Навстречу идет колонна грузовиков с солдатами. Танки без выстрелов налетают на нее, и под гусеницами в щепки разлетаются автомобили и в тесто превращаются сидящие в них. Пройдя через площадь, мы поворачиваем в узкую улицу. Она настолько узка, что по ней еле проходит танк, но она длинная – километра полтора. Я вижу, что навстречу по улице поднимается два эскадрона кавалерии, по три всадника в ряд. Приказываю остановиться и подпустить всадников поближе. Подойдя к нам, командир эскадрона видит окровавленный танк, начинает что-то кричать, делает какие-то знаки. Всадники сбиваются в кучу, получается каша. А чтобы каша была полная, я подаю команду «Вперед!», и двенадцать танков прокатывается по двум эскадронам кавалерии. Немногие всадники, успевшие осадить коней и выскочить в поле, были перебиты пулеметным огнем…».

     Из испанских (франкистских) источников узнаем несколько иную картину событий на улицах Сесеньо. Мол, франкисты, ожидавшие подхода итальянских танкеток-танков, действительно в первый момент не разобрались, чьи танки появились перед ними в утреннем тумане. Отмечается, что танки двигались в походном строю, с открытыми люками, танкисты возвышались над люками. Действительно последовал некоторый диалог, после чего передовой танк открыл огонь, но не слишком точный – франкисты успели укрыться. Затем танки насквозь прошли селение, протаранив несколько импровизированных заграждений из грузовиков.

   Из города вышло 11 танков – Арман в тот момент считал, что один танк из-за неисправности не достиг Сесеньо и в деле не участвовал. На самом деле этот танк – танк лейтенанта Селицкого – вошел в город, но франкистам удалось повредить его ходовую часть. Согласно отчету Армана, танки вели бой в Сесиньо с 08.05 до 10.30 – сначала в самом н/п, затем – обстреливая городок с соседнего холма. По другой информации, вырвавшись из Сесеньо, отряд Армана действительно сделал привал, но не для обстрела города, а для осмотра и приведения в порядок техники и отдыха («перекура»).

    И снова обратимся к Арману: «В 10.30 мы стремительным броском двинулись по дороге на Эскивиас (5 км) вдоль нашего переднего края, так как по обстановке казалось, что республиканская пехота заходит в Сесеньо (- получается, у Армана не было связи с основными силами республиканцев). После оказалось, что пехота не пошла за танками и, услышав впереди неожиданный для нее шум боя, отошла назад на 4-5 км к северу и северо-востоку и залегла, не имея соприкосновения с противником».

    Впрочем, Арман, видимо, зря грешил на республиканскую пехоту. По сведениям франкистов, республиканская пехота атаковала Сесеньо в 9.20, но была успешно отбита.

   Вновь слово Арману: «Второй бой завязывается на восточной окраине Эскивиас в 11.00. Танки уничтожили артиллерию противника, пулеметные гнезда и два танка «ансальдо», причем один из танков был сброшен лейтенантом Осадчим в ущелье. Уничтожив всю живую силу противника, которую мы застали, двинулись на Борокс». Видимо, именно это замечание Армана, о том, что танк лейтенанта Осадчего Семена Кузьмича «сбросил» итальянскую танкетку в ущелье, впоследствии стало фактом первого в истории танкового тарана.

   В более поздних советских материалах ситуацию в Эскивиасе описывают так. В Эскивиасе танки Т-26 неожиданно натолкнулись на полуроту (8 шт.) итальянских танкеток-танков C.V.3 в компании с батареей 65-мм пушек. Это была первая встреча танков противников со времен Первой мировой войны. Итальянцы успели привести орудия в боевой порядок и открыли огонь – один танк Т-26 был подбит (повреждена гусеница). Остальные танки Т-26 устремились на орудия, рассчитывая вырваться из западни. Видимо, расстояние между противниками было небольшое, и танкам республиканцев удалось быстро достичь позиций орудий – пушки были раздавлены, а один Т-26, под командой лейтенанта Осадчего Семена Кузьмича таранил итальянский танк C.V.3. Рота Армана покинула Эскивиас, но в местечке остался обездвиженный танк Т-26. Поврежденный танк в одиночестве отбивался от наседавшего противника в течение получаса, уничтожив при этом огнеметный итальянский танк. Затем по машине открыли огонь 75-мм пушки…

    В некоторых источниках встречается, что в ходе описанного выше боестолкновения в Эскивиасе был уничтожен еще один C.V.3. Но скорее всего, речь идет о танке, который подвергся тарану. Осадчий для верности добил танкетку-танк выстрелом из 45-мм орудия. Экипаж C.V. погиб.

     Франкисты описывают события в Эскивиасе примерно так: «танки ездили по улицам, давя автомашины и стреляя по лошадям, а укрывшиеся в домах кавалеристы стреляли по танкам без всякого эффекта». Но франкисты также отмечают факт боя, завязавшегося на окраине селения, когда подошло итальянское подкрепление. Франкисты подтверждают потерю двух танков-танкеток, правда, отмечается, что огнеметная танкетка сама атаковала противника, но была уничтожена попаданием из 45-мм пушки Т-26. В некоторых источниках уточняется, что итальянская огнеметная машина пыталась атаковать Т-26, который был поврежден выстрелом из 65-мм пушки и застрял в стене загона для скота. Выдвинувшаяся к месту боя батарея капитана Архоне в течение получаса вела с этим танком перестрелку, пока один из снарядов не попал под башню, перебив экипаж.

     В 13.00 Арман достиг намеченного района сбора и до 15.00 дожидался отставших. (Рис.938)

 

Рис.938 – Танки Т-26 южнее Мадрида, октябрь 1936г.

 

     Со слов Армана, не вернулось 4 танка: лейтенантов Климова, Лобача, Селицкого и Соловьева: «Из опроса бойцов установил, что Селицкий с танком остался в Сесенья в распоряжении противника. Решил идти прямо на север для присоединения к своей пехоте и в дальнейших совместных действиях с нею выручать Селицкого и найти оторвавшихся Лобача, Климова и Соловьева».

    Итак, танки Армана вновь двинулись на Сесеньо. Гарнизон местечка был готов к встрече с танками. Обороняющиеся использовали против танков бутылки с бензином. Был подожжен и танк Армана, к счастью, танкисты вовремя сбили пламя, хотя сильно обгорел командир танка Лысенко, Арман получил ожоги. Арман вспоминал: «Идущие сзади танки сбили балкон с поджигателями осколочными снарядами и видели танк Селицкого, почерневший от огня, а лейтенанта Селицкого, мехводителя Мозылева и к-ра башни – испанца убитыми. В метрах 500 от восточной окраины селения нашли танк лейтенанта Соловьева, врезавшийся в канаву. Соловьев в течение двух часов отбивался от яростных атак марокканцев. При подходе наших танков часть марокканцев успела убежать, а около 200 чел. мы уничтожили. После этого сосредоточили огонь 11 танков по Сесенья и уничтожили все огневые точки и живую силу противника».

   Арман оставил любопытную оценку произошедшего: «Противник показал поразительное упорство и стойкость, быстроту реагирования на танки… Противник прячется в домах, на смену убитым у орудия упорно лезут новые номера… Окружения марокканцы не боятся и способны упорно защищаться. В первый же день боя фашисты смогли изобрести противотанковое средство; не имея ПТО, они применяли поджигание танков (- возможно, переняли этот прием у рифов, которые в 1920-е боролись с испанскими Рено)… Опыт боя под Сесенья показал, что испанские деревни недоступны для танков при наличии активного сопротивления противника (узкие улицы, стены домов до 2 метров толщиной)».

    По франкистским данным, потери гарнизона Сесеньо составили 13 убитых и 60 раненных. Также погибло 3 и ранено 7 местных жителей. Уничтожено или повреждено 16 автомашин и 12 орудий.

    Рейд роты Армана продолжался 10 часов, за это время было пройдено, вероятно, ок. 20-25 км (рота довольно продолжительное время находилась на привалах). Советские источники считают, что в этом рейде рота танков Т-26 уничтожила около батальона пехоты, два эскадрона кавалерии, 2 танка C.V.3 (один огнеметный C.V.3 был уничтожен в результате прямого попадания из Т-26, а второй – поврежден тараном и подбит или наоборот), 30 грузовиков и 10 орудий. Собственные потери составили 3 танка и 9 человек погибших (6 советских и 3 испанских танкиста), 6 человек было ранено. Арману за дело при Сесеньо было присвоено звание героя Советского Союза, этой чести Арман представился первым из советских танкистов.

     Несмотря на общий провал операции, атака танков Т-26 была широко разрекламирована в мадридской печати в превосходных эпитетах.

    1 ноября (по другим сведениям, 3 ноября) батальон Кривошеина силами 23-х танков Т-26, 6-ю БА-6 и 3-мя БА ФАИ совместно с группой подполковника Бурильо (3 тыс. бойцов) нанес удар под городком Вальдемаро. Перед делом Кривошеин провел специальный инструктаж с Бурильо и его командирами, призывая пехоту не оставлять танки. Танкистам, в свою очередь, было строго приказано не отрываться от пехоты более, чем на 300-500 м и возвращаться назад, если пехотинцы запаздывали. В населенные пункты с их узкими улицами и каменными домами танкам заходить запрещалось.

   Атака в направлении Вальдеморо началась в 6 часов 30 минут утра. Командир одного из танковых взводов в горячке проскочил Вальдеморо и потерял два танка из-за поломки. Посланная на отбуксировку сломанных машин группа не выполнила задачу, лишившись одного танка. Другие танки, двигаясь на Вальдеморо по шоссе, нарвались на огонь трех батарей противника. Кривошеин с оставшимися танками попытался прорваться на Вальдеморо в обход по лощине, но и там их накрыла артиллерия франкистов, подбив еще два танка. Еще один взвод танков Т-26 вместе с республиканской пехотой вошли в селение Торрехон-де-Веласко. В ночь на 4-е ноября в местечко неожиданно ворвались марокканцы и забросали танки гранатами. Танковый взвод был практически полностью уничтожен, а Торрехон-де-Веласко пришлось оставить.

   Вероятно, в этот же день (или 3 ноября) отличились советские бронеавтомобили. В советской литературе встречается описание некоего боя: «когда пехота противника при поддержке C.V.3, наступавшая от Вальдеморо на Симпассуэло, прорвала фронт 18-й республиканской бригады, из резерва ввели в бой 6 БА-6, которые, пройдя 16 км, с марша врезались в безнаказанно наступавшие танкетки, 16 разбили и повредили, а остальные ушли. Наступление мятежников на этом участке временно задержано. В течение нескольких последующих дней достаточно было здесь показаться пушечным броневикам, как противник немедленно отказывался от наступления на этом направлении».

   6 ноября 1936 года батальон Кривошеина из 15-ти Т-26 и 12-ти БА-6, разделившись на две части, контратаковал наступающих франкистов в районах Вильяверде и Вильявисиоза. Как сообщают: «В бою уничтожено несколько артиллерийских батарей, пулемётная рота (12 пулеметов), несколько танкеток C.V.3 и до двух батальонов пехоты. Соединившись, группа нанесла удар на Карабалчель-Альто, уже занятый франкистами, уничтожив при этом 5 танкеток C.V.3 и 4 противотанковых батареи. Но с наступлением темноты броневые машины группы отошли в Мадрид, так как в этих боях пехота за танками не шла».

     Интересно, что уже в конце октября – в ноябре 1936г. за штурвалами советских бронемашин стали появляться иностранные граждане, воевавшие за 2-ю испанскую республику. В этой связи встречается анекдот, как во время боев под Мадридом осенью 1936 года экипаж БА-6, укомплектованный французскими добровольцами, при ночевке на окраине деревни в районе Вальдемаро спал так крепко, что начальник штаба танковой группы еле достучался револьвером по броне, чтобы разбудить товарищей.

    18 ноября непосредственный штурм Мадрида прекратился. Танки группы Кривошеина к тому времени достигли лимита своего использования. Двигатели Т-26 требовали текущего ремонта после 150 часов работы (при условии, что машины заправляли качественным бензином) и заводского ремонта после 600 часов. Гусеницы изнашивались после 500 км пробега. Ко второй половине – к концу ноября танки группы Кривошеина имели по 800 часов боевого применения. Группу пришлось отозвать с фронта (- вероятно, в конце ноября - начале декабря). Танки Кривошеина заместил бронетанковый отряд, которым командовал советский доброволец Дмитрий Погодин (позднее его сменил другой советский командир – П. Липин). В составе отряда насчитывалось 12 или 13 танков «Рено».

    По подсчетам итальянских источников, в боях за Мадрид осенью 1936г. итальянская танковая рота потеряла 4 танка, трех человек убитыми, семнадцать ранеными и одного пропавшего без вести.    В боях под Мадридом в руки франкистов попали первые трофейные Т-26. Машины зачислялись в немецкую танковую группу "Drohne".

    Помимо прямых поставок вооружения, СССР посредством своих советников-специалистов оказывал содействие в разработке БА для серийного производства непосредственно в Испании. В ноябре 1936г. комиссия по бронетанковому вооружению Испанской республики приняла решение разработать для армии стандартизированные варианты бронеавтомобилей по образцу советских машин. В разработке испанских версий машин принимали участие советские специалисты. Общее руководство осуществлял военинженер 3 ранга Н. Н. Алымов (Рис.939), также в проектировании участвовал Борис Генчев.

 

Рис.939 - Николай Николаевич Алымов, 1906-1955гг.

В 1936г. военинженер 3-го ранга, старший группы ремонтников в группе советских танковых специалистов.

 

   Разрабатывались два типа БА. Один легкий – по типу ФАИ, другой – трехосный по типу БА-6. В результате в Испании был налажено крупносерийное производство броневиков UNL-35 (Рис.940) и ААС-1937 (Рис.941)

 

 

Рис.940 – Испанский UNL-35.

 

Рис.941 – Пулеметный и пушечный варианты БА ААС-1937.

 

    25-26 ноября на кораблях «Кабо де Палос» и «Чичерин» прибыло пополнение из СССР: 37 танков, 200 танкистов и техников; 30 ноября с парохода «Мар Карибе» выгрузили еще 19 Т-26. Из наличной техники было решено сформировать 1-ю бронетанковую бригаду Народной армии - Brigada de Carros de Combate. В эту же бригаду влили технически пригодные танки из группы Кривошеина, но его самого отозвали в Союз, заменив на Д.Г. Павлова (кличка Пабло) (Рис.942).

 

Рис.942 – Дмитрий Григорьевич Павлов, 1897-1941гг.

Крупный советский командир-танкист.

Расстрелян в 1941г., как военачальник допустивший катастрофический разгром своего фронта.

 

     Исследователи считают, что бригада Павлова на пике насчитывала не более 60-ти танков Т-26. Танковые экипажи получались смешанными – как правило, испанцы были заряжающими. Кроме танков в составе бригады имелись до 68 других бронированных машин. Организационно бригаду поделили на четыре танковых батальона и разведроту. По некоторым сведениям, уже в разведбате (а не в разведроте) бригады числилось 22 бронеавтомобиля (10 пушечных БА-6 и 12 БА ФАИ). Впоследствии, из-за высоких потерь количество бронеавтомобилей сильно сократилось.

   Всего к концу 1936г. (на 6 декабря) СССР поставил в Испанию 136 самолетов, 106 танков Т-26, 30 броневиков, 174 артиллерийских орудия, 3750 пулеметов, 340 гранатометов (-?, вероятно, минометов), 60183 винтовки, 120 тысяч ручных гранат, 28107 авиабомб, 1010 пистолетов, 692552 артиллерийских снаряда, 150 млн. патронов, 150 тонн пороха, 6200 тонн ГСМ и запчастей.

   4 января 1937г. республиканцы ввели в бой танки Павлова (56 шт.). (Рис.943)

 

Рис.943 – Т-26 на дорогах Испании.

 

    Уже 11 января танки Павлова возглавили контрнаступление республиканцев, но 13 января атаки республиканцев затухли – за три дня было потеряно 5 танков Т-26. Говорят, в это время франкисты начали получать немецкие 37-мм противотанковые пушки, которые били Т-26 с 800 метров – всего за годы Гражданской войны франкисты получили 297 таких орудий.

    В начале марта 1936г. к северу от Мадрида срочно перебросили танковый батальон (около 30 танков Т-26), для парирования внезапного наступления итальянцев в р-не г. Гвадалахара. 13 марта республиканцы при поддержке танков Т-26 ворвались в местечко Трихуэке, но итальянцы на узких улочках стали забрасывать танки бутылками с зажигательной смесью. Танки пришлось вывести из боя. 15 и 17 марта на фронте царило относительное затишье, во время которого обе стороны подтягивали резервы. Республиканцы готовились к решительному контрнаступлению, невзирая на то, что общее соотношение сил было по-прежнему в пользу итальянцев: по людям — 2:1, по пулемётам — 5:1, по орудиям — 7:1 и по танкам — 1,3:1. Только по самолётам республиканцы имели преимущество: 70 машин против 50. При этом республиканцы применяли свою технику более сосредоточенно. На направлении главного удара были сосредоточены все 38 танков Т-26 (возможно, на тот момент все дееспособные танки бригады Павлова) против 12-ти итальянских пулеметных машин. В 13:30 18 марта 75 республиканских самолёта атаковали позиции итальянских войск. Удар с воздуха заменил республиканцам артподготовку, и уже к вечеру бойцы интербригад при поддержке танков взяли город Бриуэгу, полностью уничтожив дивизию «Божья воля». В плен было взято 300 человек, 30 орудий и 6 танков C.V.3. 19 марта началось общее отступление итальянского корпуса.

   В боях за Гвадалахару республиканцы потеряли 7 танков – вероятно, все Т-26.

   К лету 1937г. назрело сражение, носившее принципиальное значение для всей кампании.

Наступать должна была лучшая часть республиканской армии – Центральный фронт при поддержке практически всей наличной боевой техники. Во многих источниках указывают, что к лету 1937г. республиканцы имели в войсках 160 танков Т-26.

    Попробуем детально разобраться с танками Т-26. За период с февраля по июнь 1937г., включительно, СССР четырьмя партиями поставил республиканскому правительству 175 танков Т-26. Плюс с начала 1937г. действовала группа Павлова, сведенная в танковую бригаду, в составе которой изначально насчитывалось 56 танков Т-26. Бригада Павлова активно участвовала в сражении при Гвадалахаре и за полгода понесла боевые и небоевые потери. До июня 1937г. (судя по графику поставок) республиканцы могли ввести в строй 150 вновь прибывших машин, значит, от бригады Павлова в рабочем состоянии к лету сохранилось только 10 Т-26. 25 танков, поставленных в июне, очевидно, к июлю в строй не поступили. Таким образом, действительно, цифра 160 танков выглядит допустимой. Это количество танков было структурировано в бронетанковую бригаду и несколько подвижных броневых отрядов. Примечательно, что в июне 1937г. Павлов Д.Г., видимо, с некоторыми другими советскими специалистами-танкистами был отозван на родину. Т.е., вероятно, к июлю 1937г. командные посты в танковых частях республиканцев перешли к местным кадрам.

    В ночь с 5 на 6 июля 1937г. республиканцы перешли в наступление под н/п Брунете. На направлении главного удара республиканцы добились подавляющего превосходства - в людях 6:1, в артиллерии 4:1. Непосредственно в ударную группировку было назначено поддерживать 70 танков Т-26 и 20 БА. Другому корпусу выделили 30 танков и 10 БА.

   Франкисты довольно быстро отреагировали на развитие событий. К полудню 6-го к месту событий прибыло подкрепление в виде франкистских 12-й, 13-й и 150-й дивизии совместно с танками Panzer-gruppe Drohne, тяжёлой артиллерией и самолетами Легиона «Кондор». По другим сведениям, подкрепление в виде 31-го батальона и 9 батарей прибыло только 7 июля.

   В ночь с 6-е на 7-е республиканцам удалось подойти к населенному пункту Вильянуэва-де-ла-Каньяда, и в 7 утра британский батальон XIII интербригады смог его взять. Здесь произошел зловещий эпизод, связанный с танками Т-26, да, пожалуй, со всеми тонкобронными танками. Две замаскированные в церкви немецкие противотанковые пушки расстреляли более десятка атаковавших танков Т-26. Собственно говоря, этот факт выявил, что более дешевое средство защиты, коим являлись противотанковые пушки, брали верх над более дорогим средством наступления, коим были легкобронированные танки. По сути дела, это был приговор всем типам легких танков с противопульной броней, что выявило кризис советского танкостроения.

   18 июля франкисты начали контратаковать. Есть сведения, что трофейные Т-26 или рота трофейных Т-26 (не исключено, что с немецкими экипажами) вступили в бой между 18–23 июля 1937 года. 25-го франкисты окончательно закрепили за собой Брунете, и обе стороны перешли к обороне.

   Битва при Брунете стала крупнейшим событием с применением танков во время Гражданской войны – около 100 танков (теоретически) у франкистов, в основном, пулеметных (имелось несколько трофейных Т-26); и до 150-ти танков (максимально) у республиканцев, пушечных Т-26. Республиканцы применяли танки по-ротно, а, возможно и более крупными группами для подавления очагов сопротивления противника и выхода в глубину его обороны. Однако попытки массированного применения тонкобронных танков на определенных участках фронта не дали положительного результата – удары успешно парировались с помощью противотанковых пушек.

   24 июля 1937г. в Севастополе на испанское транспортное судно “Kabo San-Augustin” погрузили 50 танков БТ-5. В ряде источников отмечается, что часть из них была в варианте БТ-5РТ, без уточнения количества. Вместе с БТ-5 отбыла группа сопровождающих специалистов во главе с А.А. Ветром. Основная часть танкистов этой партии (в основном набранных из частей 5-го мк) во главе с полковником С. И. Кандратьевым (- или Кондратьевым) отправилась в Испанию на другом судне из Ленинграда. “Kabo San-Augustin” прибыло в Картахену 1 августа. В течение следующих трех суток танки перегонялись силами группы Ветрова к лагерю у небольшого городка Арчена, где располагался танковый учебный центр. После прибытия советских танкистов началось формирование 1-го отдельного интернационального танкового полка, полностью укомплектованного БТ-5. Большинство должностей командиров и механиков-водителей занимали советские танкисты, но в танковые экипажи набирали испанцев и добровольцев из других стран. Командир полка – Кандратьев.

    В конце августа – в сентябре 1937г. республиканцы предприняли новое наступление, на этот раз на Сарагосу (провинция Арагон). Некоторые считают, что для проведения наступления на Сарагосу республиканцы собрали до 80 000 бойцов, 90 самолетов и 105 танков Т-26. Наступление республиканцев на Сарагосу началось 24 августа 1937г. На южном участке наступления республиканцы сразу уткнулись в хорошо укрепленный франкистами пункт Бельчите. Бои за город Бельчите продолжались до 6 сентября и закончились захватом этой опорной позиции франкистов. Сражение за Бельчите, видимо, поглотило основные ударные силы республиканцев, сорвав захват Сарагосы – республиканцы находились всего в 6 км от столицы Арагона, но им не хватило сил для последнего броска.

   В середине октября наступательные операции республиканцев на Арагонском фронте возобновились. Республиканцы наметили частную наступательную операция у городка Фуэнтес-де-Эбро, расположенного в низовьях р. Эбро. Существенная роль в этой операции отводилась танкам БТ-5. В конце сентября 1-й отдельный интернациональный танковый полк получил приказ о выдвижении на фронт, но из-за многочисленных проволочек его выполнение затянулось почти на две недели. За двое суток полк совершил 630-километровый марш. Танки шли переменно на гусеничном и колесном ходу, почти не имея потерь по техническим причинам. К рассвету 13 октября основная часть полка сосредоточилась в 10 км юго-восточнее Фуэнтес-де-Эбро.

   Данный населенный пункт был сильно укреплен. Помимо нескольких линий траншей франкисты подтянули сюда полевую артиллерию и заготовили противотанковые средства.

До первой линии окопов расстояние варьировалось от 400 до 800 метров, но идти танкам предстояло по голой равнине. Фронт полка был растянут почти на 4 километра. Республиканцы при помощи БТ-5 надеялись пробить брешь в обороне одним мощным ударом, выйти противнику в тыл и учинить ему разгром – очень похоже, что авторами плана были советские специалисты.

    Количество БТ-5 перед началом атаки оценивается в 40-48 единиц - у франкистов танков здесь не было вообще. Для закрепления начального успеха на БТ-5 решили усадить десант, состоявший из солдат 24-го пехотного батальона 15-й интербригады под командованием капитана Агила, про тактику взаимодействия с танками республиканская пехота не имела представления. На флангах и в тылу располагались американские и британские добровольцы.

    Перед началом наступления республиканцы провели артподготовку, сделав двумя батареями несколько залпов в сторону противника. Обстрел не носил целенаправленного характера, но дал ясно понять франкистам, откуда ждать главный удар, однако танковая атака стала неожиданностью для первой линии республиканской пехоты, которую никто не оповестил о прибытии танков. Приняв БТ-5 за машины мятежников, пехотинцы открыли по ним огонь – десант ответил тем же. Едва пройдя свою линию обороны, танкисты оказались предоставленными сами себе, так как десант практически сразу покинул танки и попытался следовать под прикрытием их брони. Имея приказ провести атаку как можно быстрее, танки вырвались далеко вперед. Вот как далее развивались события глазами очевидцев: «…Роберт Гладник закрыл башенный люк своего танка и посмотрел в перископ. Танк двигался по полю, заросшему травой, и все, что он видел — шпиль церкви Фуэнтес в 90 м впереди. Прыгая на ухабах, Гладник растерял почти весь свой десант, когда его танк угодил в глубокий овраг. По радио ему никто не отозвался, но танк мог двигаться, и ему удалось выбраться. Расстреляв весь боезапас в направлении церкви, он вышел из боя… Вильям Кардаш находился в центре наступающей танковой роты. Ему удалось удачно преодолеть овраг, но у самых вражеских позиций его танк был подожжен бутылкой с зажигательной смесью. Двигатель не заводился, пытавшихся приблизиться к горевшему танку националистов Кардаш отсекал огнем. Лишь тогда, когда огонь подобрался к боевому отделению, экипаж покинул машину и был спасен подоспевшим на выручку экипажем другой машины…». В подобную ситуацию с оврагами и ирригационными каналами угодило более десятка БТ-5, однако отдельным танкам удалось прорываться через проволочное ограждение и войти в город. Здесь, на узких улицах, танки оказались в крайне невыгодном положении и, потеряв ещё несколько машин, полк был вынужден отступить.

    Итог этого наступления оказался не в пользу республиканцев. Танковый десант был уничтожен почти полностью. Потери танкового полка, по различным данным, составили от 16 до 28 машин, часть поврежденных БТ-5 удалось эвакуировать. Утверждается, что полностью погибло 16 танковых экипажей (по другим данным – 37 танкистов), включая заместителя командира полка Бориса Шишкова, который сгорел в своем танке. Это были самые тяжелые единовременные потери в танках за всю войну. (Рис.944)

 

Рис.944 – Танки БТ-5, сожженные при атаке города Фуэнтес-де-Эбро. Испания, 13 октября 1937 г.

 

   В декабре 1937г. республиканцы провели еще одну частную наступательную операцию на крепость Теруэль. Теруэль представлял собой горную крепость с гарнизоном 9 тыс. человек, состоявший из солдат, фалангистов и гражданских гвардейцев под командованием полковника д’Аркура. Против них республиканцы собрали 100 000 чел., 42 танка БТ-5 и Т-26, около 30 бронемашин и 125 орудий. Учитывая, что танки Т-26 составляли две роты, количество БТ-5 можно оценить в 20-25 единиц.

    В пользу оборонявшихся играла холодная погода (временами температура падала до -20°), 30-40-сантиметровый слой снега и гористая местность.

    Операция началась 15 декабря 1937г. 17-го декабря крепость оказалась в полном окружении. Большую часть времени танки действовали из засад и совершали эпизодические контратаки. Под новый 1938 год танкам пришлось практически без пехоты отбивать мощную атаку франкистов, которые пытались деблокировать Теруэль. В контрнаступлении приняло участие 8 пехотных батальонов при поддержке танков-танкеток CV 3 и авиации. Не выдержав натиска, 40-я республиканская пехотная дивизия почти в полном составе оставила свои позиции. На протяжении нескольких часов танки в одиночку удерживали западную окраину города. При отражении атаки республиканским танкистам (в их числе все еще были и советские специалисты) удалось подбить два танка-танкетки, прочие машины этого типа предпочли покинуть поле боя. Развивая успех, экипажи 1-го оитп совместно с Т-26 и бронемашинами, перешли в атаку и рассеяли пехоту противника.

    Очередную попытку деблокировать осажденный Теруэль франкисты предприняли 2-го февраля 1938г. Вновь ситуацию спасли танки. Танковая рота Т-26 под командованием капитана П. Сиротина сама атаковала противника, нанеся урон пехотным подразделениям, кроме того, в течение дня мятежники потеряли шесть CV 3, три из них безвозвратно.

    Наконец, гарнизон крепости в составе 5000 человек сдался.

    За время осады, к 8 февраля, 1-й оитп лишился 15-ти машин, но часть из них удалось снова ввести в строй.

    12 февраля франкисты начали новое наступление на Теруэль. Под это дело они стянули 11 пехотных дивизий, 40 танков Pz I и CV 3. Республиканцы подкреплений не получали, но борьба затянулась. 20 февраля на северо-западном участке обороны, у города Масуето республиканские танкисты сами атаковали противника. Отличилась на этот раз рота под командованием лейтенанта А. Разгуляева, которая, прикрывая отход республиканского батальона, огнем из засады подбила два Pz I. После этого пять БТ-5 пошли в атаку и подбили еще три Pz I. Пехота противника попала под удар республиканских танков, но артиллерия и авиация франкистов спасли положение. Во время бомбового удара один БТ-5 был поврежден близким разрывом бомбы. Экипаж машины погиб, но подбитый танк удалось эвакуировать в тыл и восстановить.

    Битва за Теруэль завершилась 22 февраля – республиканцам пришлось оставить город, потеряв около 55 000 человек. Считается, что к тому времени в составе 1-го оитп числилось 42 танка, из них 15 штук, как пишут, могли принять участие в дальнейших боях. Некоторые считают, что в это число были включены и танки Т-26.

    После отвода в тыл танки 1-го оитп встали на ремонт в районе Формиче-Бахо. Ремонт удалось завершить к концу февраля, после чего полк перевели на фронт.

   Отряд из восьми БТ-5 под командованием командира 1-й роты П. Смирнова совершил 60-килиметровый марш и вблизи Монтальбана (к северу от Труэля) встретился с колонной вражеской пехоты. Франкисты шли без тяжелого вооружения и боевого охранения. Республиканские танки рассеяли пехоту, а затем окопались на шоссе Мартин-дель-Рио – Вальдеконехос, где ожидался очередной удар франкистов. Утром следующего дня отряд был атакован большим количеством пехоты при поддержке 20 танков-танкеток CV 3. Республиканская танковая группа, подпустив противника на 500-800 метров, начала отстрел бронированных машин. После первых выстрелов были подбиты две CV 3. Пехота противника залегла. Далее были подбиты еще две сверхлегкие машины, и франкисты отступили.

   Вероятно, весной 1938г. в районе населенных пунктов Ихара - Альбасете-дель-Арсобиспо произошла схватка единственного танка БТ-5 с пятью Pz I. Экипаж БТ состоял всего из двух советских танкистов – лейтенанта А. Разгуляева и водителя М. Данилова. БТ-5 подбил один Pz I из пушки, но вскоре у Разгуляева оказался разбит орудийный прицел (- неужели, немцы разбили прицел в танке огнем из пулемета?), и БТ-5 таранил второй панцер. Пулеметным Pz I ответить было нечем. 

    В марте 1938г. СССР поставил в Испанию последние 25 шт. Т-26, посчитав, что на этом он выполнил все обязательства, оплаченные республиканским правительством золотом. В счет оплаты республиканцы, по некоторым подсчетам, получили: 242 самолетов, 703 артиллерийских орудий, от 300 до 350-ти танков, 60-120 бронеавтомобилей, 15 000 пулеметов, 500 000 винтовок. В целом, интерес Кремля к Испании пошел вниз к осени 1937г., видимо, невозможность политического доминирования внутри республиканских сил, определило бесперспективность поддержки Мадрида большевистскими лидерами СССР. Советские танкисты были отозваны из Испании в конце марта 1938г.

    Несмотря на явное падение интереса к испанским делам, на стороне республиканцев все еще оставались единичные советские советники. Известно, что план наступления в районе р. Эбро летом 1938г. республиканские военные планировали вместе с советским советником комбригом К.М. Качановым (Рис.945).

 

Рис.945 – Кузьма́ Макси́мович Кача́нов, 1901-1941гг.

Расстрелян за потерю управления войсками и преступное бездействие во время боев его 34-ой армии в сентябре 1941г.

 

   Смысл планировавшегося наступления заключался в восстановлении сухопутного контакта между Центральным анклавом республиканцев и Каталонией. (Рис.946)

 

Рис.946 – Положение в Испании после событий марта-апреля 1938г.

 

   Удар должен был наноситься из Каталонии. Местом удара избрали слабо прикрытый франкистами гористый район излучины Эбро между Мекиненсой и Ампостой. Для успешной атаки следовало захватить узел местных дорог – Гандесу в 40 километрах южнее реки. Технически переправа через Эбро была подготовлена - заготовили понтоны и материалы для сооружения мостов. Части подтягивали к реке тайно по ночам. Перед наступлением пристреляли цели на южном берегу Эбро. Для скрытности операции на первом этапе не планировали участие авиации (-?).

    К наступлению привлекли половину войск, бывших в Каталонии – армию Эбро из трёх корпусов — 60 000 военнослужащих, до 250 пушек, гаубиц и минометов (при этом ощущался дефицит зенитных и противотанковых пушек) и более половины бронемашин, бывших в Каталонии – 60 танков и около 100 бронеавтомобилей. В резерве армии Эбро остался один корпус – 20 000 личного состава.

    Наступление началось в ночь с 24 на 25 июля 1938г. и до 29-30 июля развивалось успешно. Участники сражения и историки отмечали, что наступление республиканских танков на первый-второй день операции могло вывести пехоту вглубь Арагона, к Альканьису (75 км от излучины Эбро) — к предместьям Сарагоссы. В восточном Арагоне франкисты не имели укреплений и запасов. Но переправить через Эбро бронемашины и орудия командование фронта разрешило только на четвертый день операции, когда уже было поздно – отброшенные от Эбро франкисты успели восстановить сплошную оборону и получить первые подкрепления. А танки и бронеавтомобили, скопившиеся у немногочисленных переправ, стали мишенью господствовавших в воздухе самолетов франкистов (считается, что у них было 550 самолетов против 70-75 самолетов республиканцев). Не успев войти в контакт на фронте, они несли потери. Впервые в военной истории самолёты оказались самым опасным противником бронетанковых сил.

   6 августа франкисты начали встречные атаки по республиканскому плацдарму, стараясь отсечь республиканцев от переправ. Мощным ударом франкистам удалось достичь реки Эбро, но не получилось отсечь всю республиканскую армию. Республиканское командование требовало отстаивать сокращавшийся плацдарм южнее реки Эбро. Борьба за плацдарм продолжалась до 14 ноября 1938г! Интересно, что пока франкисты боролись с армией Эбро, на фронтах центральной Испании было затишье – республиканцы, имея до 200 000 чел. в центральном анклаве, не предпринимали никаких вспомогательных действий.

    15-16 ноября 1938г. остатки армии Эбро на лодках вернулись на северный берег реки – пришлось бросить все тяжелое вооружение, включая танки.

     Сражение на реке Эбро оказалось самым продолжительным – 113 дней. Республиканцы, по их данным, потеряли 50 000 – 70 000 убитыми раненными и пропавшими без вести – из них 20 000 сдались в плен. Велики оказались потери в танках, пишут, трофеями франкистов стали 35 танков, а все оставшиеся танки БТ-5 из-за повреждений были отведены в тыл и до конца войны не принимали участия в боевых действиях. Было сбито 130 самолетов республиканцев. Франкисты захватили до 200 орудий, 2000 пулеметов, 24 000 винтовок. Франкисты, по некоторым оценкам, потеряли не менее 33 000 человек, из них 5000 пленными, 214 самолетов.

   Поражение республиканцев при Эбро оказалось фатальным – к концу февраля 1939г. пала Каталония – республиканская власть все еще сохранялась в Центральном анклаве (25% территории страны). На конец февраля 1939г. здесь имелось 70 танков, 140 броневиков (преимущественно, UNL-35) и 11 бронепоездов в составе одной танковой дивизии. В этом соединении оставался последний советский советник майор Ф.Я. Яборов. Однако в Мадриде разразился политический кризис – испанцы более не желали воевать с испанцами.

28 марта 1939г. франкисты без боя вошли в Мадрид. 1 апреля 1939г. режим Франко контролировал всю территорию Испании.

    В боевых действиях на стороне правительства Испанской республики принимали участие 2065 граждан СССР (772 военных лётчика, 351 танкист, 100 артиллеристов, 77 моряков, 222 общевойсковых советника, 339 технических и иных советников и 204 переводчика), а также несколько сотен русских эмигрантов (из которых около 480 являлись членами «Союза за возвращение на Родину», не менее 42 человек после возвращения из Испании стали гражданами СССР).

    Многие русские белоэмигранты воевали в гражданской войне на стороне республики: И.И. Троян, Г.В. Шибанов, Н.Н. Роллер. Бывший поручик русской армии И. И. Остапченко командовал ротой в батальоне имени Домбровского. Известно, что капитаном в республиканской армии был сын известного русского террориста Б.В. Савинкова — Лев Савинков.

 

Заключение

 

Технические концепции и Директории Этапа, Резюме, количественная оценка танковой техники за Этап, боевые типы, опытные типы, тактическая классификация боевых и опытных танков, экспериментальные типы, проекты, классификация по массе, классификация по вооружению, оригинальные конструктивные решения, пилотные решения, производство, импортные типы, отправные решения, Эпилог.

 

* Технические концепции и Директории Этапа.

     В рассматриваемый Этап в СССР развивались: Концепция боевой гусеничной машины (бгм) 1903г., Концепция гусеничного трактора (тр) 1915г., Концепция автомобиля на гусеничном ходу (лк) 1917г., Концепция колесного движителя (кт) 1915г. (Табл.25)

 

Таблица 25 – Директории Этапа 1929-1937гг.

Концепция боевой гусеничной машины (бгм) 1903г.	Концепция гусеничного трактора (тр) 1915г.	Концепция автомобиля на гусеничном ходу (лк) 1917г.	Концепция колесного движителя (кт) 1915г.
3 Директория, 1929-1933гг. → Синтетический прототип «Рено», Fr, 1916 – (бгм)9 Т-18 обр. 1930г. Т-20 Т-21 Т-22 Т-23 Т-23* Т-17*/ТН-17* ОТ-1 МС-1а 12 Директория, 1929-1931гг. Синтетический прототип «Рено», Fr, 1916 – (бгм)9 Региональный прототип Renault NC1/NC27 Т-19 Т-19 улучшенный 9 Директория, 1929 - 1931гг. Синтетический прототип Mk D, UK, 1918- (бгм)26 Региональный прототип Medium Tank А Model 1921 Т-24 Т-30//Т-32 15 Директория, 1929-1932гг. Синтетический прототип Д-4, URS, 1929- (бгм)57 Д-4 Д-5	13 Директория, 1929-1931гг. Дублирующий реликтовый прототип Hanomag WD-50PS, Č, 1923 – (тр)11 Региональный прототип KH-60 Т-25 проект 1 Д-7//Д-44	14 Директория, 1929-1930г. Синтетический прототип Кристи М1928, URS, 1929 – (лк)10 Т-25 проект 2
16 Директория, 1930-1932гг. Синтетический прототип TG, URS, 1930- (бгм)54 ТГ-1 ТА-1/Т-1001 ТА-2/Т-1002 Т-3 ТГ-IV 20 Директория, 1930-1934/35гг. Синтетический прототип Carden-Loyd VI, UK, 1930 – (бгм)22 Т-27 ОТ-27/ХТ-27	18 Директория, 1930-1931гг. Синтетический прототип Hanomag WD-50/Коммунар, URS, 1930-(тр)32 Д-10 19 Директория, 1930-1931гг. Дублирующий реликтовый прототип Caterpillar 60, URS, 1930-(тр)33 Д-11		17 Директория, 1930-1931гг. Дублирующий реликтовый прототип Fordson F, URS,1930 – (кт)13 «Фордзон-Путиловец» бронированный
21 Директория, 1931-1932гг. Синтетический прототип ТП, URS, 1931-(бгм)56 ТП-1 Т-39-1-6 Т-39-7-1 Т-39-7-2 Т-39-8 22 Директория, 1931-1937гг.→ Синтетический прототип FCM Char Lourd Fr, 1916 - (бгм)5 Региональный прототип A1E1 “Independent” Т-35-1 Т-42 Т-35-2 Т-35 обр.1933/37гг. 24 Директория, 1931-1937гг.→ Основной прототип Vickers Е, UK, 1927 – (бгм)23 Региональный прототип Vickers Mk.E Type A ТММ-1 ТММ-2 Т-26 обр. 1931/32гг. СУ-1 Т-34 мобилизационный Т-26-76-Д «Путиловец» А-39 СТ ОТ-26/ХТ-26 Т-26 обр.1933/36гг. Т-26-4 КТ-26 АТ-1 Т-46 Т-46-1 ХТ-130/ОТ-130 ТТ-26 ОУ-Т-26 Т-26 обр.1937г. 25 Директория, 1931-1936гг.→ Синтетический прототип FCM Char Lourd Fr, 1916 - (бгм)5 Региональный прототип FCM 2C/Char Lourd 2C Региональный прототип Vickers Medium Tank Mk III  ВТА Т-28-1 Т-28 обр. 1933/34гг. Т-29-4//Т-29-5 Т-29 Т-28 обр.1935/36гг. Т-28А Т-28А-2 26 Директория, 1931-1937гг.→ Синтетический прототип Carden-Loyd Tractor 3 ton, UK, 1931 – (бгм)38 Региональный прототип Light Amphibious Tank A4E11//A4E12 Т-33 «Селезень» Т-41 Т-37 Т-41 серийный Т-37А//Т-37РТ Т-43-1 Т-43-1-45 Т-43-2 Т-37Б ОТ-37/ХТ-37 Т-37В Т-38 ТМ ОТ-38/ХТ-38		23 Директория, 1931-1937гг.→ Основной прототип Кристи М.1918, US, 1918 – (лк)3 Региональный прототип Christie M1931 БТ-2 Д-38 БТ облегченный Б-Т Д-38-2 ПТ-1 БТ-С Истребитель Б-Т БТ-4 БТ-5//БТ-5РТ БТ-6 Танк Рафаэлянца Проект Добровольского-Самсонова БТ-7 обр. 1933г. БТ-76-М5 ИТ-3 Т-29-1//Т-29-3 ПТ-1А БТ-2 БХМ-2 БТ-2-ИС БТ Цыганова изобретение II БТ-7//БТ-7РТ обр.1935г. БТ-7А РБТ-5 ХБТ-5//БХМ-2 БТ-5-ИС ХБТ-7
27 Директория, 1932-1933гг. Синтетический прототип W, Fr, 1923-(бгм)43 ТГ-V/ТГ-VI Танк Данченко 28 Директория, 1932г. Синтетический прототип Троянов, URS, 1932-(бгм)59 Проект Троянова 29 Директория, 1932г. Синтетический прототип Камов, URS, 1932-(бгм)58 «Летающий Танк Вертолет» 8 Директория, 1932 - 1933гг. Синтетический прототип FCM Char Lourd Fr, 1916 - (бгм)5 Региональный прототип FCM 2C/Char Lourd 2C Танк Сиркена

 

⃰ Резюме.

     Этап развития советского танкостроения 1929-1937гг. имеет два логических Периода: 1929-1931гг. и 1931-1937гг.

     В 1930-1931гг. руководству СССР стало ясно, что попытки создания типов танков для РККА силами отечественных специалистов на доступных мощностях пробуксовывают. В целях ускорения процесса непосредственно обратились к иностранному опыту. Одновременно началась модернизация танковых производств, создание новых предприятий.

     В 1932г. окончательно определились относительно пяти основных типов танков: танки разведки (сверхлегкие танки-танкетки и им вдогонку малые плавающие танки); легкие танки непосредственной поддержки пехоты; легкие колесно-гусеничные быстроходные танки, как основная ударная сила механизированных соединений; средние трехбашенные танки для усиления легких танков; тяжелые пятибашенные танки для решения задач в условиях подготовленной обороны противника. В 1933-1934гг. хотели заменить легкие быстроходные на средние быстроходные танки, но не получилось, также, как не вышло создать единый тип легкого танка. Большое внимание уделялось развитию огнеметных машин на шасси, пущенных в серию танков. Упорно продвигалась тема телетанковых групп, в основе которой лежала идея применения дистанционно управляемых машин или танков-роботов.

     К 1933г. удалось построить громадный по численности танковый парк, однако качество и боевая ценность новых танков была крайне неважной. В середине тридцатых смогли наладить производство адекватных танковых пушек (45-мм 20К), что, наконец, делало советские танки полноценными боевыми машинами. Качество производимых танков также повышалось за счет улучшения агрегатов машин, внедрения сварки. С начала тридцатых в СССР пытались разработать дизельный танковый двигатель, но до 1937г. эта задача решена не была.

      ⃰ Количественная оценка танковой техники за Этап.

 Всего за Этап 1929-1937гг. в СССР было произведено танков: 20376/20377 шт., включая 114/126 конверсий. (Табл.26).

 

Таблица 26 – Машины и проекты, отнесенные к категории танки, разрабатывавшиеся или производившиеся в СССР в 1929-1937гг.

Пехотные типы 1929-1937гг.

Легкие пехотные танки 1929-1937гг. Малый пехотный танк Т-18 обр. 1930г. 1929-1931 851 шт. Малый пехотный танк Т-20 1929-1931 проект Легкий по массе пехотный танк Т-19 1929-1931 1/2 оо Легкий по массе пехотный танк Т-19 улучшенный 1931 проект Легкий по массе пехотный танк ТММ-1 1931-1932 1 оо конверсия Легкий по массе пехотный танк ТММ-2 1931-1932 1 оо конверсия Легкий по массе пехотный танк Т-26 обр. 1931/32гг. 1931-1934 1562 шт. Легкий по массе пехотный танк Т-26 обр.1933/36гг.   1932-1936 4335 шт. Легкий по массе пехотный танк Т-26 обр.1937г.   1937 550 шт. Танки сопровождения пехоты 1929-1930гг. Сверхлегкий по массе танк сопровождения пехоты Т-21 1929-1930 проект Всего: 7298 шт., 3/4 оо, 3 проекта

Многоцелевые типы 1929-1937гг.

Танки сопровождения 1929-1933гг. Минилегкий по массе танк сопровождения Т-22 1929-1930 проект Минилегкий по массе танк сопровождения Т-23 1929-1930 1 оо Минилегкий по массе танк сопровождения Т-23*   1930 проект Сверхлегкий по массе танк сопровождения Т-27 1930-1933 3101 шт. Легкие многоцелевые танки 1929-1936гг. Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк Т-25 проект 1 1929 проект Сверхлегкий по массе плавающий танк Т-17*/ТН-17* 1930 проект Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк Д-7//Д-44 1931 проект Малый плавающий танк Т-33 «Селезень» 1931-1932 1 оо Малый плавающий танк Т-41 1932 1 оо Сверхлегкий по массе плавающий танк Т-37 1932 1 оо Сверхлегкий по массе плавающий танк Т-41 серийный 1932-1933 12 шт. Малый плавающий танк Т-37А//Т-37РТ 1932-1936 2552 шт. Малый колесно-гусеничный плавающий танк Т-43-1 1934-1935 1 оо Минилегкий по массе колесно-гусеничный плавающий танк Т-43-1-45 1934 проект Малый колесно-гусеничный плавающий танк Т-43-2 1934-1935 1 оо Сверхлегкий по массе плавающий танк Т-37Б 1934-1935 1 оо Сверхлегкий по массе плавающий танк Т-37В 1935 проект Малый плавающий танк Т-38 1935-1937 1264 шт. Малый плавающий танк ТМ 1936 2 оо Средние многоцелевые танки 1929-1937гг. Средний танк Т-12 1929-1930 1 оо Средний танк Т-24 1929-1931 24 шт. Средний колесно-гусеничный танк Д-4 1929-1931 1 оо Средний колесно-гусеничный танк ТГ-1 1930-1931 1 оо Средний танк Д-5 1931-1932 проект Средний танк ТА-1/Т-1001 1931 проект Средний колесно-гусеничный танк ТА-2/Т-1002 1931 проект Тяжелый по массе средний колесно-гусеничный танк Т-3 1931-1932 проект Средний танк ВТА 1931 проект Средний танк Т-28-1 1931-1932 1 оо Средний танк Т-28 обр. 1933/34гг. 1932-1935 124 шт. Средний колесно-гусеничный танк Т-29-4//Т-29-5 1933-1934 2 оо Средний колесно-гусеничный танк Т-29 1935-1936 1 шт. Средний танк Т-28 обр.1935/36гг. 1935-1937 97/90 шт. Средний танк Т-28А 1935-1936 52 шт. из них 2 конверсия Аэромобильные танки 1932-1933гг. Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк Танк Рафаэлянца 1932-1933 проект Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк Проект Добровольского-Самсонова   1932-1933 проект Минилегкий по массе аэротанк «Летающий Танк Вертолет» 1932 проект Всего: 7227/7220 шт., 15 оо, 15 проектов

Маневренные типы 1929-1937гг.

Быстроходные танки 1929-1937гг. Сверхлегкий по массе колесно-гусеничный танк Т-25 проект 2   1929-1930 проект Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ-2   1931-1933 620 шт. Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ облегченный 1931-1933 проект Легкий по массе колесно-гусеничный танк Б-Т 1931 проект Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк ПТ-1 1931-1932 1 оо Средний по массе колесно-гусеничный танк БТ-С 1932 проект Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ-4 1932 1/3 оо Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ-5//БТ-5РТ   1932-1934 1884 шт. Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ-6 1932 1 оо Легкий по массе колесно-гусеничный танк КТ-26 1932-1933 проект Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ-7 обр. 1933г. 1933-1934 1 оо Средний по массе колесно-гусеничный танк ИТ-3   1933 проект Средний по массе колесно-гусеничный танк Т-29-1//Т-29-3   1933 проект Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк ПТ-1А 1933-1934 1 оо Легкий по массе скоростной танк БТ Цыганова изобретение II 1934-1935 проект Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ-7//БТ-7РТ обр.1935г. 1934-1937 2194 шт. Средний по массе колесно-гусеничный танк Т-46 1934-1935 1 оо Средний по массе колесно-гусеничный танк Т-46-1 1935-1936 4 шт. Легкий по массе колесно-гусеничный танк БТ-5-ИС 1936 10 шт. конверсия Легкие кавалерийские танки 1931-1933гг. Малый легкий танк Т-34 мобилизационный 1931-1933 2 оо Всего: 4712 шт., 8/10 оо, 7 проектов

Штурмовые типы 1929-1937гг.

Танки прорыва 1929-1937гг. Тяжелый танк Т-30//Т-32 1929-1932 проект Тяжелый танк Т-35-1 1931-1932 1 оо Сверхтяжелый танк ТП-1 1931-1932 проект Тяжелый танк ТГ-IV 1931/32 проект Сверхтяжелый танк Т-42 1932-1933 проект Тяжелый танк Т-35-2 1932-1933 1 оо Сверхтяжелый танк Танк Сиркена 1932-1933 проект Тяжелый танк Т-35 обр.1933/37гг. 1933-1937 42 шт. Сверхтяжелый танк Т-39-1-6 1933 проект Сверхтяжелый танк Т-39-7-1 1933 проект Сверхтяжелый танк Т-39-7-2 1933 проект Сверхтяжелый танк Т-39-8 1933 проект Огнеметные танки 1932-1937гг. Сверхлегкий по массе огнеметный танк ОТ-27/ХТ-27 1932-1934/35 194/187 шт. Легкий по массе огнеметный танк СТ 1932 проект Легкий по массе огнеметный танк ОТ-26/ХТ-26 1932-1935 605 шт. из них 53 путем конверсии Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк БТ-2 БХМ-2 1934-1935 проект Малый плавающий огнеметный танк ОТ-37/ХТ-37 1934-1936 75 шт. Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк ХБТ-5//БХМ-2   1935-1937 2/13 оо конверсия Легкий по массе огнеметный танк ХТ-130/ОТ-130 1935-1937 10 шт. Легкий по массе огнеметный танк ТТ-26 1935-1936 37 шт. конверсия Средний по массе колесно-гусеничный огнеметный танк ХБТ-7 1936/1937 1/2 оо конверсия Малый плавающий огнеметный танк ОТ-38/ХТ-38 1936 1 оо Всего: 963/956 шт., 6/18 оо, 11 проектов

Типы эрзац танков 1930-1931гг.

Бронетрактора 1930-1931гг. Бронированный колесный трактор «Фордзон-Путиловец» бронированный 1930-1931 1 оо Бронированный гусеничный трактор Д-10 1930-1931 1 оо Бронированный гусеничный трактор Д-11 1930-1931 1 оо Всего: 3 оо

Артиллерийские типы 1931-1937гг.

Танки огневой поддержки 1931-1937гг. Средний по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки Д-38 1931 проект Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки Д-38-2 1931-1932 1 оо Легкий по массе танк огневой поддержки СУ-1 1931 1 оо Легкий по массе танк огневой поддержки Т-26-76-Д   1932 1 оо Легкий по массе танк огневой поддержки «Путиловец» А-39 1932 проект Легкий по массе танк огневой поддержки Т-26-4 1932-1934 5 оо Легкий по массе танк огневой поддержки АТ-1   1933-1937 3 шт. Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки БТ-76-М5 1933 1 оо конверсия Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки БТ-7А 1934-1937 123 шт. Всего: 126 шт., 9 оо, 2 проекта

Позиционные типы 1932-1933гг.

Подвижные форты 1932-1933гг. ТГ-V/ТГ-VI 1932-1933 проект Проект Троянова 1932 проект Танк Данченко 1933 проект Всего: 3 проекта

Типы истребителей танков 1932г.

Легкие истребители танков 1932г. Легкий по массе колесно-гусеничный истребитель танков Истребитель Б-Т 1932 проект Всего: 1 проект

Экспериментальные танки 1929-1936гг.

Экспериментальный малый огнеметный танк 1931г. ОТ-1 1931 1 э конверсия Экспериментальный малый танк 1933г. МС-1а 1933 1 э конверсия Экспериментальные легкие по массе колесно-гусеничные танки 1934-1935гг. БТ-2-ИС 1934-1935 1 э конверсия РБТ-5 1935 1 э конверсия Экспериментальный легкий по массе огнеметный танк 1936г. ОУ-Т-26 1936 1 э конверсия Экспериментальный средний по массе танк 1936г. Т-28А-2 1936 1 э конверсия Всего: 6 э

 

⃰ Боевые типы.

Из числа построенных танков к боевым типам относятся 20326/20312 танков, из них – 102 конверсии, на вооружение советских силовых структур могло поступить 19805/19855 танков. (Табл.27)

 

Таблица 27 – Советские боевые танки 1929-1937гг.

марка	тип	Количество выпущенных танков, годы производства	Танков, изначально поступивших на вооружение советской армии	Танков, изначально отправленных на экспорт
Т-18 обр. 1930г.	Малый пехотный танк	851 шт. 1929-1931гг.	851 шт.
Т-26 обр. 1931/32гг.	Легкий по массе пехотный танк	1562 шт. 1931-1934гг.	1546/1560 шт.	16/2 шт.
Т-26 обр.1933/36гг.	Легкий по массе пехотный танк	4335 шт. 1933-1936гг.	4065/4115 шт.	270/220 шт.
Т-26 обр.1937г.	Легкий по массе пехотный танк	550 шт. 1937г.	368 шт.	182 шт.
Итого	Легких пехотных танков	7298 шт.	6830/6894 шт.	468/404 шт.
БТ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	620 шт. 1931-1933гг.	620 шт.
БТ-5//БТ-5РТ	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1884 шт. 1932-1934гг.	1834 шт.	50 шт.
БТ-7//БТ-7РТ обр.1935г.	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	2194 шт. 1934-1937гг.	2194 шт.
БТ-5-ИС	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	10 шт. конверсия 1936г.	10 шт.
Итого	Легких быстроходных танков	4708 шт. из них 10 шт. конверсия	4658 шт.	50 шт.
Т-27	Сверхлегкий по массе танк сопровождения	3101 шт. 1931-1933гг.	3099 шт.	2 шт.
Итого	Сверхлегких танков	3101 шт.	3099 шт.	2 шт.
Т-24	Средний танк	24 шт. 1931г.	24 шт.
Т-28 обр. 1933/34гг.	Средний танк	124 шт. 1933-1935гг.	124 шт.
Т-28 обр.1935/36гг.	Средний танк	97/90 шт. 1936-1937гг.	97/90 шт.
Т-28А	Средний танк	52 шт. из них 2 конверсия 1936г.	52 шт.
Т-29	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт. 1936г.	1 шт.
Т-46-1	Средний по массе колесно-гусеничный танк	4 шт. 1936г.	4 шт.
Итого	Средних и средних по массе танков	302/295 шт. из них 2 конверсия	302/295 шт.
Т-41 серийный	Сверхлегкий по массе плавающий танк	12 шт. 1932-1933гг.	12 шт.
Т-37А//Т-37РТ	Малый плавающий танк	2552 шт. 1933-1936гг.	2551 шт.	1 шт.
Т-38	Малый плавающий танк	1264 шт. 1935-1937гг.	1264 шт.
Итого	Сверхлегких и малых плавающих танков	3828 шт.	3827 шт.	1 шт.
Т-35 обр.1933/37гг.	Тяжелый танк	42 шт. 1933-1937гг.	42 шт.
Итого	Тяжелых танков	42 шт.	42 шт.
ОТ-27/ХТ-27	Сверхлегкий по массе огнеметный танк	194/187 шт. 1932-1934/35гг.	194/187 шт.
ОТ-26/ХТ-26	Легкий по массе огнеметный танк	605 шт. из них 53 путем конверсии 1932-1935гг.	605 шт.
ОТ-37/ХТ-37	Малый плавающий огнеметный танк	75 шт. 1935-1936гг.	75 шт.
ХТ-130/ОТ-130	Легкий по массе огнеметный танк	10 шт. 1936-1937гг.	10 шт.
ТТ-26	Легкий по массе огнеметный танк	37 шт. конверсия 1936г.	37 шт.
Итого	Сверхлегкие и легкие огнеметные танки	921/914 шт. из них 90 конверсия	921/914 шт.
АТ-1	Легкий по массе танк огневой поддержки	3 шт. 1935-1937гг.	3 шт.
БТ-7А	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	123 шт. 1935-1937гг.	123 шт.
Итого	Легких танков огневой поддержки	126 шт.	126 шт.
ВСЕГО		20326/20312 шт. из них – 102 конверсии	19805/19855 шт.	521/457 шт.

 

* Опытные типы.

 

Таблица 28 – Выпуск опытных танков в 1929-1937гг.

марка	тип	Годы	количество
Т-12	Средний танк	1929-1930	1 оо
Т-19	Легкий по массе пехотный танк	1929-1931	1/2 оо
Т-23	Минилегкий по массе танк сопровождения	1929-1930	1 оо
Д-4	Средний колесно-гусеничный танк	1929-1931	1 оо
ТГ-1	Средний колесно-гусеничный танк	1930-1931	1 оо
«Фордзон-Путиловец» бронированный	Бронированный колесный трактор	1930-1931	1 оо
Д-10	Бронированный гусеничный трактор	1930-1931	1 оо
Д-11	Бронированный гусеничный трактор	1930-1931	1 оо
СУ-1	Легкий по массе танк огневой поддержки	1931	1 оо
ТММ-1	Легкий по массе пехотный танк	1931-1932	1 оо конверсия
ТММ-2	Легкий по массе пехотный танк	1931-1932	1 оо конверсия
Т-33 «Селезень»	Малый плавающий танк	1931-1932	1 оо
Т-28-1	Средний танк	1931-1932	1 оо
ПТ-1	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк	1931-1932	1 оо
Т-34 мобилизационный	Малый легкий танк	1931-1933	2 оо
Т-35-1	Тяжелый танк	1931-1932	1 оо
Д-38-2	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	1931-1932	1 оо
Т-41	Малый плавающий танк	1932	1 оо
Т-37	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1932	1 оо
БТ-4	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1932	1/3 оо
БТ-6	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1932	1 оо
Т-35-2	Тяжелый танк	1932-1933	1 оо
Т-26-76-Д	Легкий по массе танк огневой поддержки	1932	1 оо
Т-26-4	Легкий по массе танк огневой поддержки	1932-1934	5 оо
БТ-7 обр. 1933г.	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1933-1934	1 оо
ПТ-1А	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк	1933-1934	1 оо
Т-29-4//Т-29-5	Средний колесно-гусеничный танк	1933-1934	2 оо
БТ-76-М5	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	1933	1 оо конверсия
Т-43-1	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1934-1935	1 оо
Т-43-2	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1934-1935	1 оо
Т-37Б	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1934-1935	1 оо
Т-46	Средний по массе колесно-гусеничный танк	1934-1935	1 оо
ХБТ-5//БХМ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк	1935-1937	2/13 оо конверсия
ТМ	Малый плавающий танк	1936	2 оо
ОТ-38/ХТ-38	Малый плавающий огнеметный танк	1936	1 оо
ХБТ-7	Средний по массе колесно-гусеничный огнеметный танк	1936/1937	1/2 оо конверсия
Итого			44/59 шт.

 

* Тактическая классификация боевых и опытных танков.

В Табл.29 приводится количество выпущенной танковой техники по тактическим классам, совокупно боевых машин и опытных образцов.

 

 Таблица 29 – Количество выпущенных боевых и опытных машин по тактическим типам.

Тактический тип	Боевые машины	Опытные образцы	итого
Легких пехотных танков	7298	3/4 2 конверсии	7301/7302 шт. 2 конверсии
Легких быстроходных танков	4708 из них 10 шт. конверсии	3/5	4711/4713 шт. из них 10 шт. конверсии
Сверхлегких и минилегких танков	3101	3	3104 шт.
Средних и средних по массе танков	302/295 из них 2 конверсии	9	311/304 шт. из них 2 конверсии
Сверхлегких и малых плавающих танков	3828	8	3836 шт.
Тяжелых танков	42	2	44 шт.
Огнеметные танки	921/914 из них 90 конверсии	4/16 3/15 конверсии	925/930 шт. из них 93/105 конверсии
Легких танков огневой поддержки	126	9 1 конверсия	135 шт. 1 конверсия
Эрзац танки		3	3 шт.
Итого	20326/20312 шт. из них – 102 конверсии	44/59 шт. из них – 6/18 конверсии	20370/20371 шт. 108/120 конверсии

* Экспериментальные типы.

 

Таблица 30 – Экспериментальные танки 1929-1937гг.

название	Базовая машина	год
ОТ-1	Т-18 обр. 1930г.	1931
МС-1а	Т-18 обр. 1930г.	1933
БТ-2-ИС	БТ-2	1934-1935
РБТ-5	БТ-5//БТ-5РТ	1935
ОУ-Т-26	Т-26 обр. 1931/32гг.	1936
Т-28А-2	Т-28 обр. 1933/34гг.	1936

 

* Проекты. 

 

Таблица 31 – Проекты машин, отнесенных к категории танки 1929-1937гг.

марка	тип	годы
Т-20	Малый пехотный танк	1929-1931
Т-21	Сверхлегкий по массе танк сопровождения пехоты	1929-1930
Т-22	Минилегкий по массе танк сопровождения	1929-1930
Т-25 проект 1	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк	1929
Т-25 проект 2	Сверхлегкий по массе колесно-гусеничный танк	1929-1930
Т-30//Т-32	Тяжелый танк	1929-1932
Т-23*	Минилегкий по массе танк сопровождения	1930
Т-17*/ТН-17*	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1930
Т-19 улучшенный	Легкий по массе пехотный танк	1931
Д-7//Д-44	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк	1931
ТА-1/Т-1001	Средний танк	1931
ТА-2/Т-1002	Средний колесно-гусеничный танк	1931
Т-3	Тяжелый по массе средний колесно-гусеничный танк	1931-1932
ВТА	Средний танк	1931
БТ облегченный	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1931-1933
Б-Т	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1931
ТГ-IV	Тяжелый танк	1931/32
ТП-1	Сверхтяжелый танк	1931-1932
Т-42	Сверхтяжелый танк	1932-1933
ТГ-V/ТГ-VI	Подвижный форт	1932-1933
Д-38	Средний по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	1931
Д-5	Средний танк	1931-1932
СТ	Легкий по массе огнеметный танк	1932
Танк Рафаэлянца	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк	1932-1933
Проект Добровольского-Самсонова	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк	1932-1933
«Летающий Танк Вертолет»	Минилегкий по массе аэротанк	1932
БТ-С	Средний по массе колесно-гусеничный танк	1932
КТ-26	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1932-1933
Танк Сиркена	Сверхтяжелый танк	1932-1933
Проект Троянова	Подвижный форт	1932
«Путиловец» А-39	Легкий по массе танк огневой поддержки	1932
Истребитель Б-Т	Легкий по массе колесно-гусеничный истребитель танков	1932
ИТ-3	Средний по массе колесно-гусеничный танк	1933
Т-29-1//Т-29-3	Средний по массе колесно-гусеничный танк	1933
Т-39-1-6	Сверхтяжелый танк	1933
Т-39-7-1	Сверхтяжелый танк	1933
Т-39-7-2	Сверхтяжелый танк	1933
Т-39-8	Сверхтяжелый танк	1933
Танк Данченко	Подвижный форт	1933
Т-43-1-45	Минилегкий по массе колесно-гусеничный плавающий танк	1934
БТ Цыганова изобретение II	Легкий по массе скоростной танк	1934-1935
БТ-2 БХМ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк	1934-1935
Т-37В	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1935

 

    Интересно, что с 1933г. вал проектов неуклонно идет на спад до одного проекта в 1935г., а в следующем 1936г. не стартовало вообще ни одного проекта.

*Классификация по массе.

 

Таблица 32 – Классификация по массам (без экспериментальных).

Сверхлегкие по массе танки	до 3 т Т-21 Т-17*/ТН-17* Т-25 проект 2 «Фордзон-Путиловец» бронированный (1) Т-27 (3101) ОТ-27/ХТ-27 (194/187) Т-37 (1) Т-41 серийный (12) Т-37Б (1) Т-37В   Итого: 3310/3303 шт.	Основная масса сверхлегких машин – танки-танкетки типа CLV.
Минилегкие по массе танки	>3-5,5 т Т-18 обр. 1930г. (851) Т-20 Т-22 Т-23 (1) Т-23* Т-25 проект 1 Д-7//Д-44 Танк Рафаэлянца Проект Добровольского-Самсонова Т-34 мобилизационный (2) Т-33 «Селезень» (1) Т-41 (1) Т-37А//Т-37РТ (2552) Т-43-1 (1) Т-43-1-45 Т-43-2 (1) ОТ-37/ХТ-37 (75) Т-38 (1264) ТМ (2) ОТ-38/ХТ-38 (1) «Летающий Танк Вертолет»   Итого: 4752 шт.	В этой категории в основном представлены два тип: малый пехотный Т-18 и малые плавающие танки.
Легкие по массе танки	5,6-13,7 т Т-19 (1/2) Т-19 улучшенный Д-10 (1) Д-11 (1) БТ-2 (620) БТ облегченный Б-Т Д-38-2 (1) Истребитель Б-Т БТ-4 (1/3) БТ-5//БТ-5РТ (1884) БТ-6 (1) БТ-7 обр. 1933г. (1) БТ-76-М5 (1) БТ-2 БХМ-2 БТ Цыганова изобретение II БТ-7//БТ-7РТ обр.1935г. (2194) БТ-7А (123) ХБТ-5//БХМ-2 (2/13) БТ-5-ИС (10) ТММ-1 (1) ТММ-2 (1) Т-26 обр. 1931/32гг. (1562) СУ-1 (1) Т-26-76-Д (1) «Путиловец» А-39 СТ ОТ-26/ХТ-26 (605) Т-26 обр.1933/36гг. (4335) Т-26-4 (5) КТ-26 АТ-1 (3) ХТ-130/ОТ-130 (10) ТТ-26 (37) Т-26 обр.1937г. (550)   Итого: 11952/11966 шт.	В данной весовой категории представлены два основных тактических типа: легкие пехотные танки Т-26 и скоростные танки БТ.
Средние по массе танки	13,7-27 т Т-12 (1) Т-24 (24) Д-4 (1) Д-5 ТГ-1 (1) ТА-1/Т-1001 ТА-2/Т-1002 Д-38 ПТ-1 (1) БТ-С ИТ-3 Т-29-1//Т-29-3 ПТ-1А (1) ХБТ-7 (1/2) Т-46 (1) Т-46-1 (4) ВТА Т-28-1 (1) Т-28 обр. 1933/34гг. (124) Т-29-4//Т-29-5 (2) Т-29 (1) Т-28 обр.1935/36гг. (97/90) Т-28А (52)   Итого: 312/306 шт.	Основу этой группы составляют средние трехбашенные танки Т-28.
Тяжелые по массе танки	28-75 т Т-30//Т-32 ТГ-IV Т-3 Т-35-1 (1) Т-35-2 (1) Т-35 обр.1933/37гг. (42)   Итого: 44 шт.	Тяжелые пятибашенные танки Т-35.
Сверхтяжелые по массе танки	более 75 т ТП-1 Т-39-1-6 Т-39-7-1 Т-39-7-2 Т-39-8 ТГ-V/ТГ-VI Танк Данченко Т-42 Танк Сиркена Проект Троянова   Итого: 0 шт.	Разного рода проекты сверхтанков, ни один не реализован.

 

* Классификация по вооружению.

 

Таблица 33 – Классификация танков по вооружению.

Пулеметные                                                               Итого: 8515 шт.	Эрзац танки: «Фордзон-Путиловец» бронированный (1) Пехотные танки: Т-21 ТММ-1 (1) Т-26 обр. 1931/32гг. (1162) Многоцелевые танки: Т-22 Т-23 (1) Т-23* Т-27 (3101) Танк Рафаэлянца Проект Добровольского-Самсонова Т-17*/ТН-17* Т-25 проект 1 Д-7//Д-44 Т-33 «Селезень» (1) Т-41 (1) Т-37 (1) Т-41 серийный (12) Т-37А//Т-37РТ (2552) Т-43-1 (1) Т-43-2 (1) Т-37Б (1) Т-37В Т-38 (1264) ТМ (2) «Летающий Танк Вертолет» Маневренные танки: Т-25 проект 2 БТ-2 (412) Т-34 мобилизационный (1)
Пушечно-пулеметные                                                                                                                                               Итого: 10896/10913 шт.	Эрзац танки: Д-10 (1) Д-11 (1) Танк Данченко Проект Троянова Пехотные танки: Т-18 обр. 1930г. (851) Т-20 Т-19 (1/2) Т-19 улучшенный ТММ-2 (1) Т-26 обр. 1931/32гг. (450) Т-26 обр.1933/36гг. (4335) Т-26 обр.1937г. (550) Многоцелевые танки: Т-24 (24) Т-12 (1) ТГ-1 (1) Д-4 (1) Д-5 ТА-1/Т-1001 ТА-2/Т-1002 Т-3 ВТА Т-28-1 (1) Т-28 обр. 1933/34гг. (124) Т-29-4//Т-29-5 (2) Т-29 (1) Т-28 обр.1935/36гг. (97/90) Т-28А (52) Маневренные танки: БТ-2 (127/148 шт.) БТ облегченный Б-Т ПТ-1 (1) БТ-С БТ-4 (1/3) БТ-5//БТ-5РТ (1884) БТ-6 (1) БТ-7 обр. 1933г. (1) ИТ-3 Т-29-1//Т-29-3 ПТ-1А (1) БТ Цыганова изобретение II БТ-7//БТ-7РТ обр.1935г. (2194) БТ-5-ИС (10) Т-46 (1) КТ-26 Штурмовые танки: Т-30//Т-32 ТГ-IV ТП-1 Т-42 Танк Сиркена Т-35-1 (1) Т-35-2 (1) Т-35 обр.1933/37гг. (42) Артиллерийские танки: Д-38 Д-38-2 (1) БТ-76-М5 (1) БТ-7А (123) Т-26-76-Д (1) «Путиловец» А-39 Т-26-4 (5) АТ-1 (3) Истребители танков: Истребитель Б-Т Экспериментальные танки: МС-1а (1) Т-28А-2 (1) БТ-2-ИС (1)
Огнеметно-пулеметные                         Итого: 733/745 шт.	Штурмовые танки: БТ-2 БХМ-2 ХБТ-5//БХМ-2 (2/13) ХБТ-7 (1/2) СТ ОТ-26/ХТ-26 (605) ХТ-130/ОТ-130 (10) ТТ-26 (37) ОТ-37/ХТ-37 (75) ОТ-38/ХТ-38 (1) Экспериментальные танки: ОТ-1 (1) ОУ-Т-26 (1)
Огнеметные   Итого: 194/187 шт.	Штурмовые танки: ОТ-27/ХТ-27 (194/187)
Огнеметно-пушечно-пулеметные             Итого: 4 шт.	Маневренные танки: Т-46-1 (4) Штурмовые танки: Т-39-1-6 Т-39-7-1 Т-39-7-2 Т-39-8
Пушечные                     Итого: 62 шт.	Эрзац танки: ТГ-V/ТГ-VI Маневренные танки: БТ-2 (60) Т-34 мобилизационный (1) Многоцелевые танки: Танк Рафаэлянца Проект Добровольского-Самсонова Т-43-1-45 Артиллерийские танки: СУ-1 (1)
Ракетно-пушечно-пулеметные   Итого: 1 шт.	Экспериментальные танки: РБТ-5 (1)

 

* Оригинальные конструктивные решения.

В тридцатые годы в СССР очень активно развивалось проектирование и строительство танков на колесно-гусеничном ходу в основном по типу переменного хода Кристи. (Табл.34)

 

Таблица 34 – Колесно-гусеничные танки.

марка	тип	Количество выпущенных
Т-25 проект 1	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Д-7//Д-44	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Т-25 проект 2	Сверхлегкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Д-4	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт.
ТГ-1	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт.
ТА-2/Т-1002	Средний колесно-гусеничный танк	проект
Т-3	Тяжелый по массе средний колесно-гусеничный танк	проект
БТ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	620 шт.
Д-38	Средний по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	проект
БТ облегченный	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Б-Т	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Д-38-2	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	1 шт.
ПТ-1	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
БТ-С	Средний по массе колесно-гусеничный танк	проект
Истребитель Б-Т	Легкий по массе колесно-гусеничный истребитель танков	проект
БТ-4	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1/3 шт.
БТ-5//БТ-5РТ	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1884 шт.
БТ-6	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1 шт.
Танк Рафаэлянца	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк	проект
Проект Добровольского-Самсонова	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк	проект
БТ-7 обр. 1933г.	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	1 шт.
БТ-76-М5	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	1 шт.
ИТ-3	Средний по массе колесно-гусеничный танк	проект
Т-29-1//Т-29-3	Средний по массе колесно-гусеничный танк	проект
ПТ-1А	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
БТ-2 БХМ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк	проект
БТ-2-ИС	Экспериментальный легкий по массе колесно-гусеничный танк	1 шт.
БТ-7//БТ-7РТ обр.1935г.	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	2194 шт.
БТ-7А	Легкий по массе колесно-гусеничный танк огневой поддержки	123 шт.
РБТ-5	Экспериментальный легкий по массе колесно-гусеничный танк	1 шт.
ХБТ-5//БХМ-2	Легкий по массе колесно-гусеничный огнеметный танк	2/13 шт.
БТ-5-ИС	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	10 шт.
ХБТ-7	Средний по массе колесно-гусеничный огнеметный танк	1/2 шт.
КТ-26	Легкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Т-46	Средний по массе колесно-гусеничный танк	1 шт.
Т-46-1	Средний по массе колесно-гусеничный танк	4 шт.
Т-29-4//Т-29-5	Средний колесно-гусеничный танк	2 шт.
Т-29	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт.
Т-43-1	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
Т-43-1-45	Минилегкий по массе колесно-гусеничный плавающий танк	проект
Т-43-2	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.

 

   Значительное внимание уделялось разработке танков с амфибийными свойствами. (Табл.35)

 

Таблица 35 – Танки с амфибийными свойствами

марка	тип	Количество выпущенных
Т-17*/ТН-17*	Сверхлегкий по массе плавающий танк	проект
ПТ-1	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
ПТ-1А	Средний по массе колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
Т-33 «Селезень»	Малый плавающий танк	1 шт.
Т-41	Малый плавающий танк	1 шт.
Т-37	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1 шт.
Т-41 серийный	Сверхлегкий по массе плавающий танк	12 шт.
Т-37А//Т-37РТ	Малый плавающий танк	2552 шт.
Т-43-1	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
Т-43-1-45	Минилегкий по массе колесно-гусеничный плавающий танк	проект
Т-43-2	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
Т-37Б	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1 шт.
ОТ-37/ХТ-37	Малый плавающий огнеметный танк	75 шт.
Т-37В	Сверхлегкий по массе плавающий танк	проект
Т-38	Малый плавающий танк	1264 шт.
ТМ	Малый плавающий танк	2 шт.
ОТ-38/ХТ-38	Малый плавающий огнеметный танк	1 шт.

 

Как видим, большое количество малых танков обладали амфибийными свойствами, но встречались и чисто «сухопутные» варианты, причем и на колесно-гусеничной ходовой. (Табл.36)

 

Таблица 36 – Малые танки.

марка	тип	Количество выпущенных
Т-23*	Минилегкий по массе танк сопровождения	проект
Т-34 мобилизационный	Малый легкий танк	2 шт.
Т-33 «Селезень»	Малый плавающий танк	1 шт.
Т-41	Малый плавающий танк	1 шт.
Т-37А//Т-37РТ	Малый плавающий танк	2552 шт.
ОТ-37/ХТ-37	Малый плавающий огнеметный танк	75 шт.
Т-38	Малый плавающий танк	1264 шт
ТМ	Малый плавающий танк	2 шт.
ОТ-38/ХТ-38	Малый плавающий огнеметный танк	1 шт.
Т-43-1	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
Т-43-2	Малый колесно-гусеничный плавающий танк	1 шт.
Т-25 проект 1	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Д-7//Д-44	Минилегкий по массе колесно-гусеничный танк	проект

 

Советское танкостроение не обошло стороной увлечение сверхлегкими танкетками-танками. (Табл.37)

 

Таблица 37 – Танкетки-танки.

марка	тип	Количество выпущенных
Т-21	Сверхлегкий по массе танк сопровождения пехоты	проект
Т-22	Минилегкий по массе танк сопровождения	проект
Т-23	Минилегкий по массе танк сопровождения	1 шт.
Т-17*/ТН-17*	Сверхлегкий по массе плавающий танк	проект
Т-25 проект 2	Сверхлегкий по массе колесно-гусеничный танк	проект
Т-27	Сверхлегкий по массе танк сопровождения	3101 шт.
ОТ-27/ХТ-27	Сверхлегкий по массе огнеметный танк	194/187 шт.
Т-37	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1 шт.
Т-41 серийный	Сверхлегкий по массе плавающий танк	12 шт.
Т-43-1-45	Минилегкий по массе колесно-гусеничный плавающий танк	проект
Т-37Б	Сверхлегкий по массе плавающий танк	1 шт.
Т-37В	Сверхлегкий по массе плавающий танк	проект

 

В теме средних и тяжелых танков имели предпочтение многобашенные машины. (Табл.38)

 

Таблица 38 – Многобашенные танки.

марка	тип	Количество выпущенных
ТГ-IV	Тяжелый танк	проект
ТП-1	Сверхтяжелый танк	проект
Т-39-1-6	Сверхтяжелый танк	проект
Т-39-7-1	Сверхтяжелый танк	проект
Т-39-7-2	Сверхтяжелый танк	проект
Т-39-8	Сверхтяжелый танк	проект
ТГ-V/ТГ-VI	Подвижный форт	проект
Танк Данченко	Подвижный форт	проект
Т-42	Сверхтяжелый танк	проект
Т-35-1	Тяжелый танк	1 шт.
Т-35-2	Тяжелый танк	1 шт.
Т-35 обр.1933/37гг.	Тяжелый танк	42 шт.
ТММ-1	Легкий по массе пехотный танк	1 шт.
ТММ-2	Легкий по массе пехотный танк	1 шт.
Т-26 обр. 1931/32гг.	Легкий по массе пехотный танк	1562 шт.
ВТА	Средний танк	проект
Т-28-1	Средний танк	1 шт.
Т-28 обр. 1933/34гг.	Средний танк	124 шт.
Т-29-4//Т-29-5	Средний колесно-гусеничный танк	2 шт.
Т-29	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт.
Т-28 обр.1935/36гг.	Средний танк	97/90 шт.
Т-28А	Средний танк	52 шт.
Т-28А-2	Экспериментальный средний по массе танк	1 шт.
Танк Сиркена	Сверхтяжелый танк	проект
Проект Троянова	Подвижный форт	проект
Д-4	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт.
Д-5	Средний танк	проект

 

Касаясь темы размещения пушечного вооружения, следует отметить, что рассматривались варианты установки оного на разных ярусах. (Табл.39)

 

Таблица 39 – Танки с разноуровневым расположением артиллерийского вооружения.

марка	тип	Количество выпущенных
Т-30//Т-32	Тяжелый танк	проект
ТГ-1	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт.
ТА-1/Т-1001	Средний танк	проект
ТА-2/Т-1002	Средний колесно-гусеничный танк	проект
Танк Сиркена	Сверхтяжелый танк	проект

 

Проектировались и пушечные безбашенные танки. (Табл.40)

 

Таблица 40 – Пушечные безбашенные танки.

марка	тип	Количество выпущенных
Д-10	Бронированный гусеничный трактор	1 шт.
Д-11	Бронированный гусеничный трактор	1 шт.
СУ-1	Легкий по массе танк огневой поддержки	1 шт.
АТ-1	Легкий по массе танк огневой поддержки	3 шт.
Т-43-1-45	Минилегкий по массе колесно-гусеничный плавающий танк	проект

 

А вот колесными танками в СССР не интересовались. (Табл.41)

 

Таблица 41 – Колесные танки.

марка	тип	Количество выпущенных
«Фордзон-Путиловец» бронированный	Бронированный колесный трактор	1 шт.

 

Зато проскочило несколько сверхоригинальных проектов: четырехгусеничных танков (Табл.42), видимо, навеянных итальянской мыслью; танка с рельсовым ходом (Табл.43) – как дополнительной опцией; двухсекционным (точнее, трехсекционным) танком (Табл.44); и аэротанками (Табл.45) – вероятно, под воздействием видений Кристи.

 

Таблица 42 – Четырехгусеничные танки.

марка	тип	Количество выпущенных
Т-39-1-6	Сверхтяжелый танк	проект
Т-39-7-1	Сверхтяжелый танк	проект
Т-39-7-2	Сверхтяжелый танк	проект
Т-39-8	Сверхтяжелый танк	проект

 

Таблица 43 – Танк с рельсовым ходом.

марка	тип	Количество выпущенных
Д-4	Средний колесно-гусеничный танк	1 шт.
Д-5	Средний танк	проект

 

Таблица 44 – Двухсекционный танк.

марка	тип	Количество выпущенных
Проект Троянова	Подвижный форт	проект

 

Таблица 45 – Аэротанки.

марка	тип	Количество выпущенных
«Летающий Танк Вертолет»	Минилегкий по массе аэротанк	проект
Танк Рафаэлянца	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк	проект
Проект Добровольского-Самсонова	Минилегкий по массе колесно-гусеничный аэротанк	проект

 

*Пилотные решения.

В СССР большое внимание уделялось внедрению сварки при производстве танков. Разрабатывался танковый дизельный мотор.

*Производство.

В первой половине 1930-х в СССР сложилось несколько промышленно-технических центров танкостроения с собственными конструкторскими бюро.

     Еще с середины 1920-х годов, после упразднения в 1923 году Управления броневых сил РККА, конструирование и производство опытных образцов танков находилось в ведении разных ведомств. К началу 1930-х этим делом занимались: ВПУ ВСНХ (19 мая 1930г. было даже создано постоянное инженерно-конструкторское бюро по танкам при Мобилизационно-плановом управлении под началом помощника начальника Орудобъединения А. Адамса), ГКБ ОАТ (бюро Шукалова) под зонтиком ГАУ, ОГПУ (Автотракторный КБ технического отдела экономического управления (ЭКУ) ОГПУ, оно же конструкторское бюро «КБ-Т», его называют также авто-танковый дизельный отдел Экономического управления (ТО ЭКУ) ОГПУ) с собственной производственной базой – з-д «Красный пролетарий» в Москве.

    Ближе к концу 1920-х руководство страны заинтересовалось зарубежным опытом организации танкостроения. 4-е управление Штаба РККА, выполняя указания партийной инстанции, подготовило Справку о состоянии танковой промышленности за рубежом. В ней говорилось, что в западных странах нет специальных танковых заводов. Различные заводы производят детали будущих боевых машин, а на каком-нибудь крупном автомобильном или вагоностроительном заводе из них производится сборка танков. Научно–технический совет ГВПУ сформулировал основные положения стратегической программы развития танкостроения в СССР. В итоговом документе говорилось: «Можно констатировать, что при производстве более или менее крупных количеств танков, тракторов и автомобилей, работу по подготовке всего необходимого придется разбить на три основных этапа: 1. Конструирование образцов; 2. Изготовление опытных образцов и 3. Передача образцов на валовое производство. Если в первой и, отчасти, во второй стадии мы имеем органы военной промышленности, которые могут в большей или меньшей степени выполнить поставленную задачу, то в третьей стадии – передача на валовое производство – сейчас трудно представить себе те производственные объединения, которые были бы в состоянии справиться с задачей и поставить совершенно новое в стране производство».

   Выводы, сделанные Научно–техническим советом, выглядят чересчур оптимистическими. Спешно созданные конструкторские бюро, не имевшие опыта работы над танками, несмотря на постоянное подстегивание, не могли справиться с возложенной на них задачей – разрабатывать пригодные для войны и надежной эксплуатации конструкции танков. А в отношении создания танковых производств в СССР пошли своим путем – путем создания специализированных мощностей на базе крупных промышленных предприятий и в кооперации со смежниками.

     Под выполнение трехлетней программы танкостроения (1926-1929гг.) в качестве основных производственных мощностей выделялись з-д «Большевик» (бывш. Обуховский з-д) по теме Т-16/18 и ХПЗ по теме Т-12/24, причем их конструкторы также втягивались в процесс, на ХПЗ была даже создана танковая конструкторская группа, преобразованная в танковое КБ ХПЗ и создается специальный танковый отдел - Т2/Т2К, выделенный из тракторного производства (по другой версии, Т2К появляется в начале 1932г.). Помимо перечисленных выше предприятий к выполнению трехлетней программы привлекались Мотовилихинский машиностроительный завод в Перми (сборка танков Т-18) и Ижорский з-д, поставлявший броню.

    В 1929г. в связи с принятием новой концепции развития бронетанковых сил восстановили единый орган, управляющий процессами в области танкостроения – УММ РККА.

    В 1930г. на небосклоне советской танковой конструкторской мысли взошли имена Дыренкова (стал руководителем Опытно-конструкторского и испытательного бюро УММ, база бюро сначала на ИЗ в Колпино, затем на Московском железнодорожном ремонтном заводе (Можерез) в Люблино), Гинзбурга (28 января 1931г. возглавил в Орудийно-арсенальном тресте (ОАТ) – тогда это учреждение называлось Всесоюзным орудийно-арсенальным объединением - Танко-тракторно-конструкторское бюро, затмив таким образом Шукалова) и немецкого инженера Гроте, под команду которого на з-де «Большевик» создали конструкторское бюро АВО-5. Вспомнили и про Сиркена – довольно удачно проектировавшего в годы Гражданской войны артиллерийские башенные установки для бронепоездов.

   Принятие в 1931-1933гг. на вооружение зарубежных типов танков, либо танков, создаваемых по их лекалу или с применением готовых технических решений повлекло за собой расширение как производственной базы, так и инженерно-технической.

   На осень 1931г. выделялись следующие профильные ведущие специалисты, КБ и их руководители: начальник техуправления УММ РККА Г. Бокис, председатель НТК УММ И. Лебедев, руководитель ОКИБ УММ Дыренков, начальник Танко-тракторно-конструкторское бюро ВОАО и он же начальник КБ № 3 ОКМО С. Гинзбург, начальник ОКМО Барыкин, начальник танкового КБ завода «Большевик» В. Симский, начальник Т2К (СКБ БТ) ХПЗ Н. Тоскин, руководитель конструкторской группы з-да №2 ВАТО Н. Козырев, а также И. Халепский (начальник УММ) и К. Сиркен (доверенное лицо Ворошилова, занимал ряд руководящих постов на з-де «Большевик», а с мая 1932г. директор з-да №174).

   На первое место выдвинулся з-д «Большевик», на котором в 1931г. не только серийно строились танки Т-18, но и готовилось производство новых машин типа 6-тонного виккерса и танка Кристи, а также разрабатывались и строились опытные машины различных классов. К счастью для коллектива з-да «Большевик» к маю 1931г. приняли решение разворачивать производство танков Кристи (БТ) на ХПЗ. В феврале 1932г. танковое производство на з-де «Большевик» вывели в отдельную структуру - Ленинградский государственный з-д №174 имени К.Е. Ворошилова (с середины тридцатых относилось к Народному комиссариату среднего машиностроения). Эта площадка стала основной по сборке танков Т-26. Считается, что за 10 лет (с 1931г. по 1941г.) серийного производства этого типа было выпущено 11 208 или 11 218 танков Т-26 в разных модификациях.

    В сентябре 1933г. от з-да №174 отпочковалось опытное производство - опытно-конструкторский машиностроительный отдел (ОКМО), который осенью 1931г. вырос из Гротовского АВО-5, первый его начальник - Н. В. Барыков. Новое предприятие назвали Ленинградский завод опытного машиностроения №185 имени С.М. Кирова (одно время именовался Опытный з-д Спецмаштреста им. Кирова №185) – возглавил предприятие все тот же Н. В. Барыков, а главным инженером подвизался Гинзбург, его заместителем был Троянов. Как следует из названия, предприятие специализировалось на разработке и опытном производстве новых типов – например, опытные Т-35, Т-28, некоторые плавающие танки, машины по теме Т-29 (главный конструктор танка Цейц) строились именно здесь.

    Вторым крупным центром советского танкостроения в 1931г. стал Харьковский паровозостроительный завод им. Коминтерна (ХПЗ) - впоследствии з-д №183. (Рис.947)

 

Рис.947 – В одном из цехов ХПЗ.

 

     Примечательно, что еще в июле 1930 года производство моторов (тракторных моторов мощностью 50-75 л.с. и «спецмоторов М-6 мощностью до 300 л.с.») выделялось в отдельное производство – сначала цех, а затем самостоятельный з-д №75.

    Летом 1931 года з-д был окончательно ориентирован на выпуск танков БТ и полному отказу от программы Т-12/24. Для внедрения в производство танков БТ оказалось уже недостаточно сил конструкторского бюро Т2К. В пожарном порядке собрали специальное конструкторское бюро ХПЗ (СКБ ХПЗ) под началом Н. М. Тоскина, в которое включили, видимо, временно множество сторонних инженеров для выполнения одной задачи – пустить танк БТ в серийное производство. С 6 декабря 1931 года танковое КБ ХПЗ (решением коллегии ОГПУ!) возглавил А. О. Фирсов. В 1931г. при дизельном отделе ХПЗ была сформирована конструкторская группа, занимавшаяся разработкой дизельного двигателя БД-2. 28 декабря 1936г. на должность руководителя танкового КБ ХПЗ (Т2К в 1936г. переименовывают в КБ-190) назначают М.И. Кошкина.

     Третьим центром, заточенным на производство сверхлегких и малых танков, стал з-д №2 Всесоюзного автотракторного объединения (з-д №2 ВАТО), находившийся в Черкизово под Москвой – впоследствии З-д №37 имени Серго Орджоникидзе. Несколько слов об этом предприятии. Датой основания з-да можно принять ноябрь 1916г., когда на Преображенской заставе в Москве на базе 2-й автомобильной роты Технического управления Русской армии создаются авторемонтные мастерские. Мастерские размещались в помещениях, принадлежавших известному промышленнику П.П. Рябушинскому (именно братья Рябушинские взялись за строительство з-да АМО). Первое время в мастерских занимались ремонтом грузовых автомобилей «Паккард». В 1917г. предприятие преобразуется в Московские военные авторемонтные мастерские. В 1918г. на базе мастерских формируется Авторемонтный з-д, который 9 октября 1918г. национализирован и был передан в ведение ВСНХ. В 1920 году предприятие преобразуется в 4-й Государственный авторемонтный з-д. В апреле 1922г., в результате объединения Броневого автомобильного ремонтного з-да на Матросской тишине и 4-го Государственного авторемонтного завода на Преображенской заставе, создается 2-й автоброневой ремонтный з-д. В 1929г. на базе предприятия образуется з-д №2 ВАТО. С 1930г. здесь начинается выпуск сверхлегких танков, а затем плавающих танков. С 1934г. начальником КБ з-да №37 назначили Н.А. Астрова (до того разрабатывал танки, сидя в КБ ОГПУ, но в 1934г. танковое КБ в ОГПУ расформировали).

     В октябре 1932г. произошло формальное структурирование танковой отрасли под вывеской Трест Специального Машиностроения (СПЕЦМАШТРЕСТ), куда включили: Ленинградский завод «Большевик» им. Ворошилова №174, завод «Красный Октябрь» (прежде специализировался главным образом на производстве станков и запасных частей для тракторов, с 1932г. также был переведен на выпуск деталей танков для завода им. Ворошилова, а также ремонт двигателей М-5 для ХПЗ), 2-й завод ВАТО и Харьковский паровозостроительный завод (ХПЗ). В феврале 1933г. в этот список включили опытный з-д №185. В 1933-1934 гг. в состав Спецмаштреста были включены дополнительно ремонтные заводы № 104 и 105, Киевский завод им. В.Я. Чубаря и Харьковский автосборочный завод (с 1936 г. завод №48).

    Однако это не полный перечень предприятий, имевших непосредственное отношение к производству танков.

    С начала 1930-х к выпуску сверхлегких и малых танков привлекали автомобильный з-д ГАЗ. 31 мая 1929г. ВСНХ заключил договор с американской фирмой Ford Motor Company на строительство на территории СССР (в Нижнем Новгороде) автомобилестроительного з-да полного цикла. Завод проектировался американским архитектурным бюро Альберта Кана (Рис.948), техническое руководство строительством осуществляла американская компания «Остин», строительство вел трест «Металлострой».

 

Рис.948 – Альберт Кан (Albert Kahn), 1869-1942гг.

Американский индустриальный проектировщик, является архитектором многих промышленных и гражданских строений в США.

В 1928г. приглашен в СССР. Между 1929г. и 1932г. в Бюро Кана (всего 25 сотрудников) спроектировали и организовали строительство 521 или 571 объекта, среди которых танковые, тракторные и автомобильные производства, кузнечные цеха, литейные заводы, механические и сталелитейные цеха, прокатные станы и многое другое. В Бюро Кана подготовили более 4000 советских специалистов. Истинный творец советской индустриализации! 

 

     З-д вступил в строй 1 января 1932г. – первоначальное название Нижегородский автомобильный з-д имени В.М. Молотова. Основой производственной программы были выбраны модели Ford-A (Рис.949) и Ford-AA (Рис.950).

 

Рис.949 – Ford Model A, производился на Ford Motor Company в 1927-1931гг.

 

Рис.950 - Ford Model AА, класс 1,5 тонны, производился на Ford Motor Company в 1927-1932гг.

 

    В конце сентября 1932г. Совет труда и обороны СССР принял решение об организации серийного производства танков Т-28 на заводе «Красный Путиловец» (бывш. «Путиловский завод») – с 1934г. Кировский з-д. Завод был вовлечен в танковую программу еще в 1929г. – изготавливал шестерни для КПП танков Т-18, а с октября 1931г. – каретки подвески и бортовые редукторы танков Т-26. Конструкторы «Красного Путиловца» в 1931-1932гг. предлагали несколько проектов танков. Также з-д выпускал не слишком удачные 76-мм танковые пушки типа КТ.

    Для выпуска Т-28 на «Красном Путиловце» был выделен один из самых больших цехов – МХ-2 («второй механический»), называемый также «паровозным». Цех долгое время стоял без работы, практически все оборудование, еще дореволюционное, в нем было заброшено или законсервировано. Отсутствовал измерительный инструмент и резцы. Поэтому для оснащения завода по личному распоряжению партийного руководителя Питера - С.М. Кирова необходимое оборудование собирали со всех простаивавших предприятий города. На завод также были переведены несколько мастеров и опытных рабочих с судостроительных предприятий.

    В ноябре 1933 года под руководством инженеров И. Орленко и Э. Майдельмана была начата реконструкция цеха. На его базе предполагалось создать специальный танковый цех, способный выпускать до 150 танков Т-28 в год. Для этого было организовано восемь специальных монтажных мест для сборки танков, заказаны за границей (в США и Великобритании) необходимые станки и оборудование, а из тракторного цеха переведён ряд квалифицированных инженеров и мастеров. Лишь в 1934г. перестройка цеха МХ-2 была в основном закончена.

    В конце 1933 года из числа конструкторов паровозного отдела и отдела общего машиностроения (всего 27 человек) организуется специальное танковое конструкторское бюро — СКБ-2. Его возглавил 39-летний Олимпий Митрофанович Иванов, который в КБ ОКМО был ведущим инженером при разработке танка Т-28. Пишут также, что  в 1932–1934 годах над СКБ-2 шефствовали КБ заводов №174 им. Ворошилова и №185 им. Кирова (бывший ОКМО). Сначала СКБ-2 подчинялось непосредственно начальнику цеха МХ-2, с 1935 года перешло в подчинение главному инженеру завода.

    Серийное производство Т-28 по-настоящему стало разворачиваться только в 1934 году, когда программа выпуска танков составила 50 единиц плюс запасные части к Т-28 на сумму 500 000 рублей. Бронекорпуса и башни Кировский завод (после убийства С. Кирова завод «Красный путиловец» переименовали в Кировский завод) получал с Ижорского завода, двигатели М-17 с завода № 26 (г. Рыбинск), радиаторы с завода № 34 (г. Харьков), коробки перемены передач с завода «Красный Октябрь» (Ленинград), баки, боеукладки и воздушные фильтры с завода № 7 (Ленинград), подшипники с Государственного подшипникового завода (Москва), приборы — манометры, термометры, спидометры, тахометры — с завода № 213 (Москва), радиостанции — с завода № 203 (Москва).

   Кроме танков, цех выпускал гражданскую продукцию: краны, драги, прессы. Лишь к началу 1936 года МХ-2 полностью освобождается от гражданских заказов.

   С 1933г. к выпуску Т-26 малыми сериями приступил Сталинградский тракторный з-д (СТЗ). Предприятие спроектировано американским бюро Альберта Кана. Сооруженный в США завод был размонтирован, перевезен в СССР и за шесть месяцев собран под наблюдением американских инженеров во главе с руководителем строительства Джоном Найтом Калдером (John Knight Calder, 1882-1946гг, американский инженер-строитель, в 1929г. вместе с Каном прибыл в СССР, высоко ценился Сталиным, после строительства СТЗ возглавил строительство ЧТЗ, до 1935г. занимал высокие административные посты в государственных ведомствах СССР, в 1935г. вернулся в США). СТЗ вступил в строй в 1930г. (Рис.951)

 

Рис.951 – Комплекс СТЗ.

 

   Начало танкового производства на СТЗ относится к 1932г., когда был создан специальный конструкторско-экспериментальный отдел (СпецКЭО) во главе с Н.Д. Вернером. В этом отделе завода была подготовлена документация для серийного выпуска Т-26 на мощностях СТЗ.

    Ближе к середине 1930-х для модернизации танков БТ в БТ-ИС пытались приспособить танкоремонтный з-д №48 ХВО, впрочем, не очень успешно.

В начале 1930-х на Ижорском заводе в единичных экземплярах строились опытные образцы бронетанковой техники. Однако главная специализация ИЗ – производство брони и броневых корпусов для танков и бронемашин. В 1933 году на Ижорском заводе создаётся Центральная Броневая лаборатория № 1. Ее задачи: создание научно обоснованных процессов получения брони в массовом производстве; разработка новых марок броневых сталей для военных кораблей, танков, авиации, пограничных укреплений и т. п. Правда, некоторое время конкуренцию в деле поставки брони, бронекорпусов и башен для танков ИЗ составлял Мариупольский металлургический з-д им. Ильича, но постановлением  Броневого Совета НКТП от 25\27 мая 1934 года для производства танков впредь принималась броня марки Ижорского завода.

    Большое значение для танкостроения имеет наличие моторостроительных заводов. В этой нише следует выделить Государственный союзный завод № 29 «Большевик» в городе Запорожье (строил восьмицилиндровые двигатели М-6, советский аналог французского авиамотора «Испано-Сюиза» 8FB) и з-д №26 в Рыбинске (производил двигатели М-17).

   З-д №29 в 1933г. получает имя Баранова. 12 августа 1941г. завод эвакуировался в Омск. После ВОВ часть предприятия возвращается обратно в Запорожье (теперь это украинское ОАО «Мотор-Сич»), но в Омске также развивается собственное авиамоторостроительное предприятие. В 1950-60-е годы омский завод осваивает выпуск газотурбинных и реактивных двигателей. В 1970-80-е годы двигатели этого предприятия устанавливают на самолеты СУ, МиГ, Ил. В марте 2011 «Омское моторостроительное объединение им. П.И. Баранова» стало филиалом АО «НПЦ газотурбостроения «Салют».

     Рыбинский моторный завод основан в 1916г., как автомобильный – филиал з-да «Рено» в России. (Рис.952)

 

Рис.952 – Строительство з-да в Рыбинске.

 

    В 1924г. з-д был передан в ведение Авиатреста для освоения серийного производства авиационных двигателей. Предприятие получило название «Государственный авиационный з-д №6». В 1927г. Рыбинский завод получил обозначение Государственный авиационный з-д №26 им. В.Н. Павлова. С 1928г. был налажен выпуск моторов М-17 (в основном, предназначались для тяжелых самолетов типа ТБ). За 10 лет их производства было выпущено 8000 таких моторов. В 1938 году завод стал производить двигатели конвейерным способом. К началу 1941 года выпускалось 35 двигателей в сутки, в июне 1941 года уже 45 штук в сутки. В 1941 году Рыбинский завод №26 эвакуирован на площади Уфимского авиамоторного з-да. В 1942 году в Рыбинске возобновлено авиационное производство. Из Уфы вернулась часть специалистов и высококвалифицированных работников. Завод получил порядковый № 36. Производство моторов для авиации продолжалось вплоть до 1992г. В 1992 году Рыбинский моторостроительный завод преобразован в АООТ «Рыбинские моторы». В том же году ВМФ России определил РКБМ как основную базу по созданию отечественных морских газотурбинных двигателей (ГТД). В 2001 году произошло слияние ОАО «Рыбинские моторы» и ОАО «А. Люлька — Сатурн», образовано ОАО «НПО «Сатурн». В этот год подписывается программа долгосрочного сотрудничества в области поставок газотурбинной техники между ОАО «НПО «Сатурн» и ОАО «Газпром». В 2010-х годах «Сатурн» вновь возвращается к авиационной тематике. 26 мая 2017 года решением внеочередного общего собрания акционеров ПАО «НПО «Сатурн» переименовано в ПАО «ОДК-Сатурн». До сего дня предприятие занимается производством газотурбинных двигателей для военной и гражданской техники. (Рис.953)

 

Рис.953 – Современный вид производства в Рыбинске.

 

   Кроме упомянутых выше предприятий, следует назвать Краматорский з-д (- очевидно, Краматорский металлургический з-д (Рис.954), производивший траки для гусениц танков и московский з-д «Компрессор», изготавливавший химическое оборудование для танков.

 

Рис.954 – Панорама металлургического з-да в Краматорске, ныне Украина.

Основан в 1896г. выходцем из Швейцарии К. Гампером в качестве механического завода.

С 2012г. предприятие – банкрот.

 

    Большую роль в советском танкостроении играл орудийный з-д №8 им. Калинина (с 1922г.). Он являлся поставщиком танковых 45-мм пушек 20-К, которые устанавливались и на Т-26, и на БТ-5/7. Завод основан в 1918г. в подмосковных Подлипках, ныне черта города Королев, как з-д военных самоходов (- смыл «самоход» в этом контексте мне не ясен). В 1919г. был эвакуирован на территорию Петроградского орудийного з-да (з-д Арсенал в Питере), а затем преобразован в Московский орудийный з-д. В 1942г. з-д эвакуирован в Пермь, где вошел в состав Мотовилихинских заводов, а на площадях з-да в Калининграде (Московской обл.) разместили з-д Арсенал из Питера. В 1944г. было вновь развернуто производство артиллерийских орудий, но з-д сменил номер на №88. В настоящее время завод входит в состав РКК «Энергия». (Рис.955)

 

Рис.955 – Проходная з-да №8, современный вид.

 

Таблица 46 – Заводы, выпускавшие танки в СССР к середине 1930-х.

З-д №174 (Питер)	Т-26
З-д №185 (Питер)	Опытные танки
Кировский з-д (Питер)	Т-28
СТЗ (Сталинград/Волгоград)	Т-26
ХПЗ (Харьков)	БТ, Т-35
З-д №37 (Москва)	Т-27, плавающие танки
ГАЗ (Нижний Новгород)	плавающие танки

 

Таблица 47 – Советское танкостроение Этапа 1929-1937гг. по годам.

Го ды

3

12

13

14

9

15

1 6

17

18

19

20

21

27

22

23

24

25

26

8

28

29

19 29

Т-18 обр. 1930г. (13) Т-20 Т-21 Т-22 Т-23

Т-19

Т-25 про ект 1

Т-25 про ект 2

Т-12 Т-24 Т-30/ /Т-32

Д-4

19 30

Т-18 обр. 1930г. (325) Т-20 Т-21 Т-22 Т-23 (1) Т-23* Т-17*/ ТН-17*

Т-19

Т-25 про ект 2

Т-12 (1) Т-24 Т-30/ /Т-32

Д-4

ТГ-1

«Фор дзон- Пути ло вец» брони рован ный

Д-10

Д-11

Т-27

19 31

Т-18 обр. 1930г. (513) Т-20 ОТ-1 (1э)

Т-19 (1/ 2) Т-19 улу ч шен ный

Д-7/Д-44

Т-24 (2 4) Т-30/ /Т-32

Д-4 (1) Д-5

ТГ-1 (1) ТА-1/ Т-1001 ТА-2/ Т-1002 Т-3 Т-3 ТГ-IV

«Фор дзон- Пути ло вец» брони рован ный (1)

Д-10 (1)

Д-11 (1)

Т-27 (45)

ТП-1

Т-35-1

БТ-2 (3) Д-38 БТ об лег чен ный БТ Д-38-2 ПТ-1

ТМ М-1 ТМ М-2 Т-26 обр. 1931 /32 гг. (35) СУ-1 (1) Т-34 Моб или за ци он ный

ВТА Т-28 -1

Т-33 «Се ле зе нь»

19 32

Т-30/ /Т-32

Д-5

Т-3 ТГ-IV

Т-27 (15 28) ОТ-27/ ХТ-27 (12)

ТП-1

ТГ-V/ ТГ-VI

Т-42 Т-35-1 (1) Т-35-2

БТ-2 (393) БТ об лег чен ный Д-38-2 (1) ПТ-1 (1) БТ-С Ис тре би тель Б-Т БТ-4 (1/3) БТ-5/ /БТ- 5РТ БТ-6 (1) Танк Рафа элян ца Про ект Доб ров оль ско го- Сам со но ва

ТМ М-1 (1) ТМ М-2 (1) Т-26 обр. 1931 /32 гг. (950) Т-34 Моб или за ци он ный (1) Т-26 -76 -Д (1) «Пу ти ло вец» А-39 СТ ОТ -26 /ХТ -26 (53) Т-26 обр. 1933 /36гг. Т-26 -4 КТ -26

Т-28 -1 (1) Т-28 обр. 1933 /34гг.

Т-33 «Се ле зе нь» (1) Т-41 (1) Т-37 (1) Т-41 се ри йн ый (1) Т-37А // Т-37 РТ

Та нк Сир ке на

Про ект Тро яно ва

«Ле та ющ ий Танк Вер то лет»

19 33

МС-1а (1э)

Т-27 (15 28) ОТ-27/ ХТ-27 (91/ 88)

Т-39-1-6 Т-39-7-1 Т-39-7-2 Т-39-8

ТГ-V/ ТГ-VI Танк Дан чен ко

Т-42 Т-35-2 (1) Т-35 обр. 1933/ 37 гг. (1)

БТ-2 (224) БТ об лег чен ный БТ-5/ /БТ- 5РТ (781) Танк Рафа элян ца Про ект Доб ров оль ско го- Сам со но ва БТ-7 обр. 1933г. БТ- 76- М5 (1) ИТ-3 Т-29 -1/ /Т-29 -3 ПТ- 1А

Т-26 обр. 1931 /32 гг. (576) Т-34 Моб или за ци он ный (1) ОТ -26 /ХТ -26 (115) Т-26 обр. 1933 /36гг. (712) Т-26 -4 (1) КТ -26 АТ -1

Т-28 обр. 1933 /34гг. (41) Т-29 -4/ /Т-29 -5

Т-41 се ри йн ый (11) Т-37А // Т-37 РТ (114)

Та нк Сир ке на

19 34

ОТ-27/ ХТ-27 (91/ 87)

Т-35 обр. 1933/ 37 гг. (9)

БТ-5/ /БТ- 5РТ (11 03) БТ-7 обр. 1933г. (1) ПТ- 1А (1) БТ-2 БХ М-2 БТ- 2- ИС БТ Цы га но ва изо бре те ние II БТ-7/ /БТ- 7РТ обр. 1935 г. (1) БТ- 7А

Т-26 обр. 1931 /32 гг. (1) ОТ -26 /ХТ -26 (430) Т-26 обр. 1933 /36гг. (969) Т-26 -4 (4) АТ -1 Т-46

Т-28 обр. 1933 /34гг. (51) Т-29 -4/ /Т-29 -5 (2)

Т-37А // Т-37 РТ (11 29) Т-43 -1 Т-43 -1- 45 Т-43 -2 Т-37 Б ОТ-37 / ХТ-37

19 35

ОТ-27/ ХТ-27 (2/ 1)

Т-35 обр. 1933/ 37 гг. (7)

БТ-2 БХ М-2 БТ- 2- ИС (1э) БТ Цы га но ва изо бре те ние II БТ-7/ /БТ- 7РТ обр. 1935 г. (50 0) БТ- 7А (1) РБ Т-5 (1э) ХБ Т-5 // БХ М-2

ОТ -26 /ХТ -26 (7) Т-26 обр. 1933 /36гг. (13 51) АТ -1 (1) Т-46 (1) Т-46 -1 ХТ- 130 /ОТ -130 ТТ-26

Т-28 обр. 1933 /34гг. (32) Т-29 Т-28 обр. 1935 /36гг. Т-28А

Т-37А // Т-37 РТ (11 29) Т-43 -1 (1) Т-43 -2 (1) Т-37 Б (1) ОТ-37 / ХТ-37 (38) Т-37 В Т-38 (1)

1 9 3 6

Т-35 обр. 1933/ 37 гг. (15)

БТ-7/ /БТ- 7РТ обр. 1935 г. (10 54) БТ- 7А (5) ХБ Т-5 // БХ М-2 (1) БТ- 5- ИС (10) ХБТ-7 (1)

Т-26 обр. 1933 /36гг. (13 06) АТ -1 (1) Т-46 -1 (4) ХТ- 130 /ОТ -130 (10) ТТ-26 (37) ОУ -Т- 26 (1э)

Т-29 (1) Т-28 обр. 1935 /36гг. (51) Т-28А (52) Т-28 А-2 (1э)

Т-37А // Т-37 РТ (180) ОТ-37 / ХТ-37 (37) Т-38 (631) ТМ (2) ОТ-38 / ХТ-38 (1)

1 9 3 7

Т-35 обр. 1933/ 37 гг. (10)

БТ-7/ /БТ- 7РТ обр. 1935 г. (63 9) БТ- 7А (117) ХБ Т-5 // БХ М-2 (1/13) ХБТ-7 (0/2)

АТ -1 (1) ХТ- 130 /ОТ -130 Т-26 обр. 19 37г. (550)

Т-28 обр. 1935 /36гг. (46/ 39)

Т-38 (632)

 

Таблица 48 – Количество произведенных танков по годам.

год	количество
1929	13 шт.
1930	2 оо + 325 шт. = 327
1931	7/8 оо + 1 э + 620 шт. = 628/629
1932	13/15 оо + 2937 шт. = 2950/2952
1933	4 оо + 1 э + 4194/4191шт. = 4199/4196
1934	8 оо + 3781/3777 = 3789/3785
1935	4 оо + 2 э + 3067 = 3073
1936	5 оо + 2 э + 3394 = 3401
1937	1/13 оо + 1995/1988 = 1996/2001
Итого	44/59 оо + 6 э + 20326/20312 =          20376/20377

 

*Импортные типы.

В 1930-е годы, особенно в 1930-1932гг., в СССР было ввезено некоторое количество иностранных танков. Импортная техника назначалась, в первую очередь, как образцы для серийного производства и испытаний, так и для обучения танкистов. (Табл.49)

 

Таблица 49 – Импортные танки.

тип	страна изготовитель	количество	состояние	годы поступления	годы эксплуатации	принятие на вооружение
Vickers Mk.E Type A	UK	15 шт.	в полной комплектации	1930-1932гг.	1931-1932гг.	Приняты на вооружение под индексом В-26, в строевых частях не использовались, хранились до 1938г.
Vickers Medium Mk.II ⃰ Special	UK	15 шт.	одна машина в полной комплектации, прочие без штатного вооружения	1931г.	1931-1938гг.	Приняты на вооружение в качестве учебных под индексом Т-12 Виккерс или «Виккерс – 12 т». В 1938г. машины направили на переделку в БОТы.
Light Amphibious Tank A4E11//A4E12	UK	1 шт.	в полной комплектации	1931г.	возможно, числился до 1938г.	Возможно, принят на вооружение под индексом Т-33.
Christie M1931	US	2 шт.	без башен и вооружения	1931г.	1931г.	Один образец использовался в качестве испытательного стенда.
Christie M1932	US	1 шт.	с неполностью бронированным корпусом, без вооружения	1933г.	1933г.	Использовался в качестве испытательного стенда.
Straussler V/3-2	UK	1 шт.	без башни и вооружения	1936г.	1936-1937гг.	Использовался в качестве испытательного стенда.

 

*Отправные решения.

 

Таблица 50 – Дублирующие реликтовые прототипы, 1930г.

1930г.	Дублирующий реликтовый прототип Fordson F, URS,1930 – (кт)13	Fordson F	Колесный сельскохозяйственный трактор
1930г.	Дублирующий реликтовый прототип Caterpillar 60, URS, 1930-(тр)33	Трактор Caterpillar 60	Гусеничный трактор

 

Таблица 51 – Синтетические прототипы, 1929-1932гг.

1929г.	Синтетический прототип Кристи М1928, URS, 1929 – (лк)10	Бронемашина Дж.У.Кристи М1928	Колесно-гусеничная бронемашина.
1929г.	Синтетический прототип Д-4, URS, 1929- (бгм)57	Д-4	Средний колесно-гусеничный танк
1930г.	Синтетический прототип TG, URS, 1930- (бгм)54	ТГ-1	Средний колесно-гусеничный танк
1930г.	Синтетический прототип Hanomag WD-50/Коммунар, URS, 1930-(тр)32	Трактор «Коммунар»	Гусеничный трактор
1931г.	Синтетический прототип ТП, URS, 1931-(бгм)56	ТП-1	Сверхтяжелый танк
1932г.	Синтетический прототип Троянов, URS, 1932-(бгм)59	Проект Троянова	Сухопутный линкор
1932г.	Синтетический прототип Камов, URS, 1932-(бгм)58	«Летающий Танк Вертолет»	Минилегкий по массе аэротанк

 

*Эпилог.

     К середине тридцатых годов ХХ века в СССР построили гигантскую армию легких тонкобронных танков, однако появление на поле боя специализированных противотанковых пушек обозначило кризис в советском танкостроении, подводило к мысли о необходимости разработки новых типов танков с противоснарядной броней.